Глава 2


Елизавета


Не помню, как уснула. Меня словно отключило от слабости. Накатила такая усталость, что стало все равно. Мне было плевать, как выглядят этот огромный дом и комната, в которую меня определили.

Просыпаюсь от того, что кто-то меня зовет. Мужской незнакомый голос, но приятный, мягкий, словно извиняющийся за беспокойство.

Открываю глаза и вижу сидящего рядом с кроватью мужчину лет пятидесяти, может, больше. Все плывет, голова кружится, в горле словно сухой песок, не могу сглотнуть. Больно. Дышать трудно, и холодно, несмотря на то, что я под одеялом.

– Здравствуйте, Елизавета. Меня зовут Алексей Никитич. Я доктор. Позвольте вас побеспокоить, – приятный мужчина. Внушает доверие. Чем-то похож на моего папу. Киваю, потому что сказать ничего не могу. Он приставляет к моей руке электронный градусник и хмурится, когда тот выдает результат. – Высокая, – констатирует он. – Откройте рот, – сует палочку, и я закашливаюсь. – Все, простите. Послушаю вас, – отодвигает одеяло, и я понимаю, что лежу под одеялом в одном белье. Не помню, как раздевалась. Холодный стетоскоп прикасается к груди, и меня трясет еще больше. – Глубокий вдох, задержите дыхание.

Следую указаниям доктора, прикрывая глаза. Внутри меня, определённо, много тревоги, кажется, она настолько сконцентрирована, что вылилась в болезнь.

– Который час? – спрашиваю я, когда доктор закачивает меня слушать.

– Полдень, – раздается женский голос где-то слева. Поворачиваюсь и вижу жену Романа. Женщина в темно-синем платье, похожем на кимоно, и платке такого же цвета. Улыбается мне, жалость в глазах. Киваю и отворачиваюсь.

– Придется взять у вас кровь на анализ, – сообщает мне доктор. Пусть делают, что хотят. Какой сервис, доктор на дом, анализы в кровати.

У меня берут кровь, делают какой-то укол, обрабатывают чем-то жгучим горло и оставляют в покое. Закрываю глаза, но уснуть не получается. Все кружится даже с закрытыми глазами.

– Что скажете, Алексей Никитич? – тихо интересуется Марина.

– Острый тонзиллит. Ничего страшного. Организм молодой, справится. Препараты я вам сейчас напишу. Постельный режим, обильное питье. Морсы, компоты, чай с медом и лимоном, отвары ромашки и шалфея. После укола температура спадет, девушка уснет. Будут ухудшения – звоните, я навещу вас послезавтра.

Тонзиллит, а попросту ангина, мне знакома, я с детства ей болею каждый год – любое переохлаждение или нервы дают о себе знать.

– Спасибо, – благодарит Марина, и они удаляются.

Я опять засыпаю. Мне даже нравится мое состояние, оно заглушило тревогу и все мысли в голове. Сон спасает. Я совершенно точно уйду из этого дома, когда хватит сил встать с кровати. Никто не имеет права меня здесь держать…

– Лиза, Лиза! – меня вновь кто-то будит, поглаживая по плечу. А я не хочу просыпаться.

Оставьте меня в покое!

Мне и так хорошо.

– Елизавета! – уже громче, и я понимаю, что это Марина.

Открываю глаза, она сидит рядом со мной и снова мягко улыбается.

– Я понимаю, что ты сейчас меня ненавидишь, но нужно выпить лекарства и чай.

– Я не хочу, – отворачиваюсь от нее и вновь закрываю глаза.

– Лиза, ну что ты как ребенок? Кому ты делаешь хуже? Только себе, – сама задает вопрос, сама же на него отвечает. – Хочешь проваляться в кровати с осложнениями или в больницу загреметь? Поверь мне, здоровье самое ценное, что есть у человека.

Она права, чем дольше я болею, тем больше буду находиться в этом доме. Разворачиваюсь назад, пытаюсь сесть, натягивая одеяло на грудь.

– Кто меня раздевал? – голос хрипит, больно глотать.

– Очевидно, Роман или Тамара.

– Тамара?

– Это наша прислуга.

– Ясно.

Жена Романа вновь приставляет ко мне градусник, измеряя температуру.

– Ну вот, уже тридцать семь, – сообщает она. – Давай переоденемся и поменяем белье, ты пропотела, – разговаривает со мной, как с ребёнком. – Я тебе принесла пижаму. Не бойся, она новая, – указывает на край кровати, где лежит белая пижама, расшитая серебряными цветами. Тут даже домашняя одежда – произведение искусства. Киваю. Я, и правда, не ребенок, а Марина не моя мама. Встаю.

– Где ванная? – оглядываюсь, только сейчас замечая обстановку. Комната большая, светлая, в персиковых тонах. Огромная кровать с высокой и мягкой спинкой, банкетка возле кровати, кресла, туалетный столик и пара совершенно одинаковых дверей. На одну из них указывает Марина. Беру пижаму, носки и иду в ванную.

– Только не принимай пока душ! – кричит мне вслед Марина. Складывается впечатление, что ей было скучно, и Калинин решил завести вторую жену. Плохо так думать, женщина мне помогает, но я уже никому не доверяю. Валерия тоже рассказывала мне, какая я распрекрасная, как мы Калининым подходим друг другу и как я его очаровала. А оказалась любовницей… Нет, может, я старомодна, и в этом мире сейчас так модно. Да пусть извращаются, как хотят, но без меня.

Ванная большая, в том же персиковом и белом цвете, с идеально блестящей плиткой, душевой кабиной и каплеобразной ванной. Красиво и дорого, но все это я отмечаю скорее на автомате.

Мне все равно.

Умываюсь, надеваю пижаму, носки, причесываю волосы, нервно дёргая спутанные локоны. Заплетаю косу, чтобы не выглядеть растрёпанной, и долго смотрю на себя в зеркало. Вид действительно больной и удрученный.

Домой хочется.

Очень.

– Лиза! – в дверь стучит Марина. Выхожу. Постель уже поменяна: свежая белоснежная простынь, бежевые наволочки и пододеяльник. Грязное белье уносит какая-то полноватая женщина, не успеваю ее рассмотреть.

– Пей чай, пока не остыл, – Марина указывает на тумбу, где на подносе стоят большая чашка, чай и мед.

– Спасибо, – послушно сажусь на кровать, беру чай. Пахнет ромашкой.

– Мед ешь, – предлагает Марина.

– Где мой телефон?

– Наверное, у Романа, – пожимает плечами.

– Я хочу позвонить подруге. Можно ваш телефон?

На самом деле мне нужна мама, но я не могу с ней поделиться, иначе ее сердце не выдержит.

– К сожалению, нет, – виновато отвечает Марина, качая головой. – Все мои звонки отслеживаются.

– Как вы так можете жить? – поражаюсь я.

– Все мы живем по правилам Калинина.

– Как жена может терпеть любовницу и… меня? – не знаю, как себя назвать.

– В каком плане? – ухмыляется Марина. – Если в интимном, то мне плевать, кого он трахает. Мы давно не спим вместе. И стали холодны друг к другу задолго до развода.

– Зачем вы тогда живете вместе?

– По желанию Романа Константиновича, – иронизирует женщина. – Он у нас, знаешь ли, любит ломать и собирать женщин.

– Ничего не понимаю, – мотаю головой.

– Да не нужно тебе это понимать, – вздыхает Марина. – Ты пей чай, ешь мед и набирайся сил.

Нахожу взглядом на стене часы. Уже полчетвертого.

Выпиваю чай, лекарства и вновь ложусь в кровать, заставляя себя уснуть. Марина уходит. Тишина. Только слышен лай собак за окном. Боже, какие у Калинина страшные, большие собаки. Я видела их вчера ночью. Как волки.

Вот тебе, Лизка, и взрослые, серьёзные мужчины.

Нравится?

Дура…

Не помню, как вновь провалилась в сон. Но это даже к лучшему, так время идет быстрее.

Мне снилось, что я плыву в холодной воде. Воды так много, берегов совсем не видно. Словно я посреди океана во время шторма. Накрывает волнами, соленая вода режет глаза, дышать нечем. Плыву, плыву, плыву, а конца и края большой воде нет. Захлёбываюсь, теряя силы, и вот когда накрывает и я начинаю идти ко дну, меня словно выталкивает в реальность.

Резко просыпаюсь, хватаю воздух, закашливаюсь. Дышу.

За окном темно. В комнате полумрак. Поворачиваю голову к источнику тусклого света и сглатываю боль в горле. Горит прикроватный светильник. А немного дальше, в кресле, сидит Калинин. Уставший, но в идеально выглаженной черной рубашке с распахнутым воротом. В руках у него чашка, пахнет свежим кофе.

– Как ты себя чувствуешь? – так спокойно спрашивает он.

– Нормально, – хриплю я. Горло по-прежнему болит. Слабость, но температуры я не ощущаю. – Верни мне мой телефон, пожалуйста, – прошу его.

– Говорят, ты ничего не ела сегодня. Поужинаем? – игнорирует мои просьбы.

– Я не хочу, – это не каприз и не обида. Я, правда, не хочу.

– Чего ты хочешь? – голос у него пугающе спокоен и безэмоционален.

– Я домой хочу.

– Ты дома.

Загрузка...