Отпустить или влюбить?

Пролог

– София Егоровна, – в кабинет врывается Даша, моя новенькая помощница.

От сквозняка со стола слетают все мелкие бумажки, которые я только что разложила в определённом порядке. Ничего не могу с собой поделать и избавиться от этой детской привычки: собирать пазлы. Головоломки я люблю с детства. Мне нравится крутить в руках фрагменты картинки, находя каждому своё место. И, став уже взрослой, я пишу фрагменты на бумажках, а потом переставляю их туда, где они должны быть, как пазл собирая ответ на свой вопрос.

И сейчас Даша, открыв дверь, смахнула их. Точнее не сама Даша, конечно, а сквозняк, который она устроила. Кондиционер есть, но сегодня после дождя свежо, и мне нравится запах и шум улицы, доносившиеся из открытого окна.

Закрываю глаза и считаю до трёх, чтобы не рявкнуть на Дарью. Считать приходится до пяти: до трёх не помогает.

– Что случилось, Даша?

– София Егоровна! Вы просили, чтобы вас не беспокоили, – щебечет помощница.

– Да, Даша. Я просила, чтобы меня сегодня не беспокоили, – красноречиво смотрю на неё.

Что здесь непонятного? Так и хочется рявкнуть!

– София Егоровна, я ему говорила! Но он ничего не хочет слушать! Он уселся в приёмной и сказал, что не уйдёт, пока его не примут! – выпаливает на одном дыхании и глядит на меня широко распахнутыми глазами.

– Кто, Даша? – спрашиваю, начиная терять терпение.

– Иностранец. – Дарья ещё шире распахивает глаза, словно этот иностранец прибыл из другой Галактики.

– Даша, иностранцы – это такие же люди, как и мы с тобой, – пытаюсь объяснить своей помощнице, что не стоит с ними носиться как с писаной торбой. Хотя в последнее время сама стараюсь лично не общаться с чужестранцами.

– Я знаю. Но мужчина настаивал на встрече именно с вами!

– Даша, у нас в штате восемь квалифицированных юристов, которые владеют иностранными языками. Восемь! Ты не могла отправить его к ним?

– Могла, – виновато опускает глазки.

Блеск!

– Ладно. Кто он?

– Бельгиец, – выдыхает Даша.

Кривлюсь при упоминании Бельгии, как от зубной боли. К самому государству никаких претензий у меня нет, впрочем, как и коренному населению тоже, за одним маленьким исключением.

– А имя у этого иностранца есть?

– Да. Я записа… ла, – косится на дверь.

Всё ясно – записала, а блокнот с собой не взяла.

Качаю головой, вспоминая просьбу Роберта:

«Софиечка, Даша – девочка умненькая, но её немного поднатаскать надо. И цены ей не будет, поверь! Ты уж проследи сама. Уважь старика».

Роберта Щегельского я уважаю и к мнению его всегда прислушиваюсь. Но! Вот уже вторая неделя, как я серьёзно подумываю сама «выставить цену» и продать этот «неогранённый алмаз».

– Пригласи, – машу рукой, чтобы Дарья исчезла из поля моего зрения.

Смотрю на раскиданные по полу листочки, которые тут же взлетают от нового порыва сквозняка.

– Да, твою же… Дашу! – шиплю, выругавшись.

Залезаю под стол, поднять свои листочки. Собираю в стопку и кладу на них степлер. Какого чёрта не купить бумагу с клеевым слоем? Корю себя уже в который раз. Сдуваю упавшую на лицо прядь волос.

«Ну? И где там этот каприз… ный бельгиец?» – обрываю свою мысль, уставившись на вошедшего мужчину.

Из одиннадцати миллионов, или сколько там сейчас составляет население Бельгии, на меня смотрит тот, кого я так старалась забыть. И тогда, когда я сумела справиться сама с собой, выдержала неравный бой гордости с безумной страстью, тогда, когда смогла начинать своё утро без мыслей о нём, он, как чёрт из табакерки, появляется в моём же офисе, да ещё и в качестве клиента! Чтоб мне провалиться на этом самом месте! А лучше – ему.

– Вот ещё одна. Вы не все собрали, – хрипловатый баритон переворачивает привычный внутренний мир, который был создан таким трудом, заставив зазвенеть каждую струну, словно к ним прикоснулась рука мастера. – Шейн. Дмитрий Шейн.

Дмитрий, ибо это он, протягивает мой листочек.

«Блеск! Он ещё и не узнал меня!»

– Благодарю. – Показываю рукой на посетительское кресло, предлагая сесть. – Моё имя вам известно.

«Надеюсь, на этот раз он его запомнит», – криво усмехаюсь про себя.

Несколько секунд мы молча разглядываем друг друга. Я не без сожаления отмечаю, что этот гад нисколько не изменился.

Хотела бы я знать, о чём он сейчас думает…

– Много слышал о вас. – Дмитрий нарушает молчание.

«О, да! Ты меня слышал. Ещё как слышал».

– И мне сказали, что вы любите…

«Я многое что люблю. Но благодаря тебе, мои вкусы сильно изменились».

– …необычные задачи. У меня очень деликатный вопрос.

Слушаю музыку его голоса, стараясь не утонуть в глазах цвета кофе с коньяком.

– Мне нужно найти женщину…

«Браво, Дмитрий! Кто о чём, а ты только о женщинах!»

– Знаю, звучит тривиально…

– Почему же, – даже не пытаюсь скрыть усмешку. – Люди приходят с разными «проблемами».

– Поэтому мне и посоветовали именно вас.

Дмитрий подаётся вперёд, словно пытается что-то разглядеть. Невольно ловлю запах его парфюма. Такой знакомый, такой одуряющий…

– Но вся проблема в том, что я о ней ничего не знаю.

«Ты не меняешься, Дмитрий! Даже если Земля начнёт вращаться в другую сторону, ты останешься прежним».

– Даже имени? – спрашиваю, прекрасно зная ответ.

– Ни-че-го.

– Не хочу сразу разочаровывать, но мне нужно хоть что-то, чтобы вам помочь.

«Или не помочь. Я ещё подумаю».

– Я знаю то, что она живёт в этом городе. И… – Шейн лезет во внутренний карман пиджака, – вот. Это всё.

На мужской ладони лежит моя серьга, которую я везде переискала, и даже не имела понятия, где могла потерять.

– Вы позволите? – протягиваю ладонь.

– Да, конечно.

Дмитрий встаёт и подаёт мне золотое украшение. Подношу ближе, чтобы рассмотреть. Сомнений нет – серёжка моя.

Глава 1

София

– «Огней так много золотых на улицах Са-ра-то-ва…»

Душа требует песни, и я пою:

– «Парней так много холостых, а я люблю же-на-то-го…»

– Соня! Ты опять пьёшь?

От громкого мужского голоса чуть не подпрыгиваю на месте. Глаза были закрыты, и появление младшего брата я пропустила.

– Ты на кого орёшь, мелочь?! – огрызаюсь, приоткрывая один глаз.

День выдался паршивым. Погода стоит мерзкая. Уже вторую неделю идут дожди. Моё настроение и без того ниже плинтуса, а тут ещё мелочь всякая воспитывать будет.

Смотрю на брата. Передо мной стоит высокий, подтянутый юноша. Симпатичный, зараза, но ещё без того небрежного лоска, который заставляет замирать женские сердца. Ещё немного и бац! Миру явится ещё один сердцеед. Берегитесь, девочки, и не говорите, что я вас не предупреждала!

И почему я не мужик? Хочу в следующей жизни родиться мужчиной. Буду сама всех сводить с ума.

– Сестра, сколько раз тебе говорить, что алкоголь не решает проблемы, а только добавляет?

Всё верно, к алкоголю у брата резко негативное отношение. Собственно, и у меня тоже.

Ему было десять, когда погибли наши родители, и он уверен, что, если бы отец был трезв, ничего бы не случилось. Тут я с ним была согласна.

А вот сестрой он называет меня только тогда, когда очень сердится.

– Слушай сюда, братик. Я. Не. Пью. Это понятно?

Ещё не хватает мне морали выслушивать!

– А что ты делаешь? Лечишься? – усмехается. Вот не паршивец ли?

– Точно! Господи, не прими за алкоголь, прими за курс лечения, – произношу подняв глаза к потолку. – Видишь, я даже молитву знаю.

– Так, по-моему, кому-то хватит. – Эд забирает со стола бутылку вина и выливает остатки в раковину.

– Ты с ума сошёл?! Это же «Фантом»!

– А вот не фиг всякую дрянь пить.

– Это очень дорогая… дорогое.… Эй, это не дрянь, а вино! – возмущаюсь.

– Мне всё равно. Соня, хватит. Очень тебя прошу.

– Ладно, – сдаюсь. Смысл возмущаться, если всё равно всё вылил. – А петь-то можно?

– Пой, – разрешает Эд.

– Хоть что-то. Но из-за тебя я забыла, что пела, – выкатываю претензию брату.

– Вот! Уже и склероз начинается, – пеняет мне Эд.

Кидаю в него салфеткой, но этот поганец уворачивается.

– Про мужика ты пела.

– К-какого мужика? – таращусь на Эдика, нахмурившись, и пытаюсь собрать мысли в кучку.

– Я откуда знаю, какого? Женатого.

Да ну, нет?! Я не могла! Чтобы брату сказать о своём самом любимом кошмаре?!

Ни-ког-да! В каком бы состоянии я не была.

– Изыди, мелочь.

Великая моралистка: «А я, между прочим, предупреждала, что ничем хорошим это не закончится».

Боже, только не сейчас.

Да-да. Это мои женские капризы. Куда я без них?

Как у всякой нормальной женщины (или ненормальной, в этом мире всё относительно) у меня есть свои, нет, не тараканы (фу, гадость!), а Музы. Только вот когда они, действительно нужны, эти су… дарыни никогда не подскажут ничего умного. А как на мозг или совесть надавить – это всегда, пожалуйста!

Шальная императрица: «Ой, вот только не надо про совесть, ладно? Я и так в последнее время, только песни и слышу, и на этом всё! Ни одного мужика. Ни женатого, ни холостого – никакого. Хоть бы один, а? Нет никого! Ау?! Так и зачахнуть можно».

Женская логика: «С точки зрения…»

Шальная императрица: «Кто-нибудь, налейте ей вина! Она такая смешная, когда пьяная. Хи-хи. Её в природе не существует, а она ещё и «точки зрения» двигает».

Так, всё. Достали! Не будет вам ни вина, ни мужика! А будете ныть – в монастырь уйду!

Шальная императрица: «А монастырь мужской?»

Великая моралистка: «Так там же монахи».

Шальная императрица: «И что?! Скоро с вами не только монашкой станешь!»

Вот реально достали! Всем спать!

Только вот сна у меня ни в одном глазу нет. И Эд не прав: вино не добавляет проблем, оно просто заставляет о них забыть, и завтра к этим же проблемам добавится ещё одна: головная боль. Видимо, мой мозг где-то на уровне подсознания категорически отказывается принимать алкоголь и каждый раз сурово наказывает за непослушание.

Но иногда я даю себе слабинку. Скажете, что можно отдохнуть в компании? Можно. Только обычно после такого отдыха, я просыпаюсь неизвестно где, и к головной боли добавляется вкус разочарования и в себе, и во всём, что окружает. Не хочу.

Я не слабая и не падшая. Я сильная и независимая. Но невозможно быть сильной всегда, от этого чертовски устаёшь, и хочется… петь. Как сейчас. Ну, Эд. Ну, паршивец! Такое вино вылил! Я выпила всего бокал. Или два?

– «За рулём кабриолета я врубаю Ле-то-ва! И пускай уже не лето, это фи-о-ле-то-во!»[1]

– Соня, я надеюсь, ты за руль сегодня не сядешь? – В кухне, как кролик из шляпы фокусника, снова появляется Эдик.

– Исчезни.

– Соня, если ты не прекратишь пить, я тебя закодирую.

– Ты совсем берега попутал?! Где ты видишь, что я пью?! Я по-ю! «Всё идёт по пла-а-ну».

– Соня, прекрати!

– Ты, между прочим, сам разрешил мне петь, так что терпи. И, вообще, женить тебя что ли? Чтобы мозг жене выносил, а не сестре.

– Ты бы лучше сама замуж вышла.

– Че-го-о?! Я? Замуж?! Ни за что.

– Не «ни за что», а «ни за кого», – поправляет брат.

– Да ёкарный огурец! Какие мы грамотные! Прямо на фиг послать некого. Всё. Я спать! И не дай бог, ты меня разбудишь! У меня завтра важная встреча.

– И поэтому ты сегодня наклюкалась?

– Боже! За что мне такое наказание? Эдик, братик мой любимый, от-ва-ли!

– Даже не мечтай. Ты так совсем скатишься. Смотреть за тобой кроме меня некому, так что готовься, сестра: с утра тебя ждёт лекция о здоровом образе жизни.

Глава 2

Как же давно это было. Или нет? Сложно сказать. Каждый день, как близнец, похож на предыдущий, и мало чем отличается даже спустя столько лет. Единственное, что изменилось – это мой брат. Точнее его рост. Из милого пухляша он превратился в симпатичного юношу, а ещё пара-тройка лет и будет чертовски притягательным мужчиной. Только вот сталкиваться в одной квартире с братом-переростком стало как-то неловко. И если Эд мог спокойно дефилировать в одних боксерах, то мне приходилось отводить взгляд.

– Эд, да чтоб тебя за ногу! А штаны надеть нельзя?

– Соня, я же дома.

– И что?! Это ничего, что я тоже дома?

– Ты мне не мешаешь нисколечко.

– Да, ладно?! Спасибо и на этом. Живо штаны надень, я сказала! Иначе я тоже буду рассекать по квартире в одних стрингах!

Эд нахмурился.

– Что? Не нравится? – любопытствую у вдруг замолчавшего брата. А как он хотел?

– Как бы даже и не знаю, что сказать….

– Ты мне поговори ещё.

– Ладно, понял я.

– Это хорошо, что понял, – вздыхаю. Не скажу, чтобы меня это сильно напрягало, но ведь должны же быть хоть какие-то приличия!

Великая моралистка: «Я бы напомнила, кто занимался воспитанием сего объекта. Точнее – не занимался! Откуда там приличия?»

Это я и сама знаю, без напоминания. Когда мне было его воспитывать, если я всё время работала и, вдобавок, училась? Главное было одеть, обуть, накормить и вывести в люди, а не гулять, как поётся в детской песенке. Вот и получилось то, что получилось.

Смотрю придирчиво на Эдика. Штаны он напялил, а вот про футболку братику не сказали. Вздохнув, качаю головой: девятнадцать лет, а хуже десятилетнего, честное слово! Тот хотя бы сразу одевался, и не нужно было тыкать носом.

– Кофе будешь? – спрашивает Эд, бросая взгляд через плечо.

– Буду, – соглашаюсь. А почему бы и нет, когда тебе его приготовят и подадут?

Это ещё один булыжник в мою сторону: готовить я не умею. Совсем. Даже не пыталась учиться. Во-первых, времени на это катастрофически не хватало, так как я предпочитала штудировать кодекс или улучшать знания иностранных языков. А во-вторых, вот не тянуло меня к кухне. Вообще, никак. Поэтому я прекрасно обходилась теми полуфабрикатами, которые предлагали современные технологии.

А вот вкусно поесть я люблю. Поэтому, когда вопрос с деньгами был более или менее решён, я стала заказывала еду из ресторанов или кафе, в которых была доставка, если сама не успевала заехать. А я не успевала. Опять же, зачем тратить время, если можно получить уже дома?

Только вот Эдик почему-то об этом не догадывался, считая меня творцом тех шедевров, которые ел. К слову сказать, в еде брат неприхотлив и особым гурманским вкусом не обладает, поэтому сметает всё, что предложено. Главное – было бы предложено, а что – особой роли не играет.

– Ваш кофе, мадам. – Эд ставит передо мной чашечку ароматного напитка.

– «Между прочим, мадемуазель», – отвечаю знаменитой фразой Фрёкен Бок[1].

– Пардон, мамзель, – «извиняется» брат.

– Шут гороховый!

Так и хочется чем-нибудь запульнуть в него. Но за кофе прощаю.

– Можно было просто сказать «спасибо», – учит меня вежливости.

– Огромное спасибо, Эдик.

– Сонь, ты во сколько сегодня придёшь? – как бы между делом спрашивает Эд, снова повернувшись ко мне спиной.

Моя рука с кофе замирает на половине дороги, и запах щекочет нос божественным ароматом. О-па. Приехали. Выдыхаю. Делаю маленький глоточек, облизываю губы и спрашиваю, обращаясь к спине брата:

– А ты с какой целью интересуешься?

Эдик не поворачивается. Даже интересно стало, что он там шаманит.

– Просто спросил, – брат пожимает плечами.

Не свожу глаз с него. Ну-ну. Просто, спросил он. Как же!

Обычно я всегда предупреждала, если задерживалась или совсем не приходила домой ночевать. Иногда я была вынуждена ехать в аэропорт прямо из офиса, поэтому в офисе у меня всегда стояла «дежурная сумка» для таких вот случаев. Ну и, разумеется, все встречи личного плана, я тоже проводила вне дома.

А сейчас даже и не знаю, что ответить, когда тебе «тонко» намекают, чтобы я не появлялась дома.

– Пока не знаю. Вроде ничего не было запланировано, но ты же знаешь, как меняются у меня планы.

– Знаю, поэтому и спрашиваю.

– Я могу «задержаться», если тебе это необходимо, – предлагаю, – не вижу в этом никакой проблемы.

Шальная императрица: «Оу! У нас намечается расслабончик?»

Великая моралистка: «Не «расслабончик», а светское мероприятие».

Шальная императрица: «Теперь это так называется?»

Эд, наконец-то, поворачивается. Видно, решает удостовериться, шучу я, или нет.

– Правда, нет проблем?

– Нет. Но хочу напомнить, что для подобных встреч в твоём возрасте существуют гостиницы, номера и много других вариантов.

– Соня! Какие «такие встречи»?! – возводит очи горе. – Я поспорил. Всего-навсего!

– Интересненько. Расскажешь? – прошу, но Эд опять отворачивается. – Я что должна с твоей задницей разговаривать? – шикаю на него.

– Ну, хорошо, – брат разворачивается ко мне передом, а к лесу, точнее, к кухонному гарнитуру задом. – Я поспорил, что смогу сам приготовить ужин.

– Да, ладно? Это сейчас у современной молодёжи такой способ напроситься на свидание?

– Соня! Какое свидание? – с праведным возмущением.

Ага-ага! Мне можешь сказки не рассказывать. Я их сама сочинять умею.

Брат достаточно долго комплексовал по поводу своей внешности, и, видимо, это ещё не прошло. Это он, конечно, зря. Внешность у него довольно симпатичная, да и фигура подтянулась. Так что никаких препятствий с этой стороны я не вижу.

– Как какое? Нормальное. С девушкой. – Строго смотрю на брата. – Я надеюсь, что с девушкой?

– Да, с девушкой, девушкой, успокойся, – нехотя признаётся брат.

Глава 3

Дмитрий

Я снова вернулся в этот город. Город «обломов». Такое название я дал ему.

Зачем приехал сюда в первый раз, я так и не понял. Но что-то тянуло. Возможно, жажда увидеть новое место. Ведь в Европе я был практически везде. А здесь новый климат, новые обычаи, новые впечатления, новый мир. Здесь родные корни моей матери, хотя сама она родилась в Страсбурге.

Изначально я думал, что еду как турист, посмотреть на место, про которое ходит столько необыкновенных историй. Но пока ни одного медведя ещё не встретил[1]. Врут, оказывается. А ведь многие в это верят! Хотя, говорят, смысл этого высказывания для самих русских не в животных, а в дорогах. Но не суть.

На самом деле выбор города пал неслучайно. Здесь жила моя жена[2]. Фиктивная жена. Да, это мелкая провинциалка, несмотря на всю свою неприметность, нервировала. И вместо того, чтобы где-нибудь подальше спокойно переждать год, что мы должны были пробыть в браке, я решаю посмотреть родину своих предков.

Как говорят русские, «нет худа без добра», и мне удаётся заключить довольно выгодный контракт на проектировку торгово-развлекательного комплекса. Точнее, они сами выбираю мой проект. В общем, оказывается, удачно я приехал.

Так я думал в самом начале.

Но на этом моя удача закончилась. И сейчас я имею в виду не только Николь. Всё-таки в том, что между нами ничего не может быть, она оказалась права. И я рад, что не стал настаивать на своём, что мне совершенно не свойственно. Силой женщину я никогда не добивался. Вообще никак не добивался. Обычно всегда было наоборот.

Видимо, всё-таки какая-то аномалия в этом месте есть, потому что именно здесь, в России, я впервые столкнулся с женским, нет, не равнодушием, а состоянием полной незаинтересованности в моей далеко не скромной персоне. Причём дважды!

С ней мы познакомились случайно. Она подсела в кафе. Яркая, живая, и чертовски сексуальная. Она не напрашивалась на угощение, как это обычно бывает. Её заинтересовало моё произношение. Хотя, клянусь, произношение у меня чистое, и на родном языке матери я говорю с детства, потому что рос с бабкой и дедом.

Я был настолько увлечён, что не заметил, как выложил совершенно постороннему человеку некоторые моменты своей личной жизни. Это незнакомка была первая, которой я рассказал о своём браке. Можно сказать, пожаловался. Она выслушала и поняла. И я, даже не задумываясь, а скорее на автомате, предложил ей продолжить наше знакомство в более интимной обстановке. Причём я нисколько не сомневался, что она согласится.

И она согласилась.

Отель выбирала она. На стойке администрации ей без вопросов выдали ключ.

– Личные связи? – спрашиваю, чтобы удовлетворить свой интерес.

– Нет. Здесь я довольно частый гость, – одаривает лёгкой улыбкой и, не дожидаясь, идёт вперёд, нисколько не беспокоясь, следую ли я за ней.

Поразился такой откровенности. Но, с другой стороны, она красивая женщина, и может себе позволить.

Номер я тоже запомнил. Тысяча тринадцать. Десятый этаж, тринадцатый номер.

– Народ бывает суеверный, и этот номер практически никто не желает, – объяснила она свой выбор.

Меня ведь кольнула мысль, что я не первый, кого приводит сюда эта потрясающая женщина, но на тот момент, мне было абсолютно всё равно. Я только что получил отказ от своей, пусть и фиктивной, но жены, и моё мужское эго требовало не только компенсации, но и удовлетворения. Перед глазами стояли горящие глаза Николь (такое имя взяла себе жена, сменив свою фамилию на мою), и вкус её губ.

Я понадеялся, что моя случайная знакомая поможет выкинуть всё это из моей головы.

Это был потрясающий вечер и ночь. И я, вопреки всем своим принципам не встречаться более одного раза, решил, что хочу увидеться с ней ещё раз. Мелькнула даже мысль на более длительные отношения. Тем более мне придётся задержаться здесь.

Каково же было моё изумление и разочарование одновременно, когда на утро я проснулся абсолютно один. А ведь у меня на него, я имею в виду утро, были такие планы!

Корил себя последними словами, что меня, как юнца, который впервые прикоснулся к запретному плоду, развела красотка и, вероятнее всего, обчистила. Но проверив документы и карты, обнаружил, что всё на месте.

«Поздравляю, Шейн, тебя впервые использовали», – мелькнуло в голове, и я рассмеялся. Но, вспоминая, как меня использовали, даже не расстроился.

И ведь самое смешное: я не запомнил её имя! Сара? Вроде, нет. Сабина? Вроде тоже нет. Так зовут мою сестру. Стелла? Тоже не то. Об этом я думал, пока умывался. Даже не был уверен, что дамочка назвала своё настоящее имя. Тем более, если она часто пользуется гостиничными номерами, то явно будет сохранять инкогнито. Ведь она, в отличие от меня, о себе ничего не рассказала!

Восхитился безграничностью женской натуры и выкинул из головы ошеломительную красотку.

О ней я вспомнил, когда совершенно случайно оказался возле того самого отеля.

Поскольку мне всё равно нужно где-то ночевать, решаю, что разницы никакой нет, где. Поэтому останавливаю свой выбор на нём.

Пока администратор вбивает мои данные, осматриваю холл, на который я тогда даже не обратил внимания. Слишком быстрыми были события, чтобы отложиться в памяти: наша ссора с Николь, поцелуй, её отказ, незнакомка и сумасшедшая ночь.

Я ловлю себя на том, что даже не вспомню сейчас, как она выглядит! Было столько лиц, знакомств, ночей… Но ни одна не могла сравниться с той, которую я провёл здесь.

– Скажите, а тысяча тринадцатый номер свободен? – неожиданно для себя самого интересуюсь у администратора, сам не понимая зачем.

– Да. Вам оформить его?

– Если не трудно, – улыбаюсь милой девушке.

– Хорошо.

– И ещё вопросик. Этим номером часто пользуются?

Облокачиваюсь на стойку и пристально смотрю на юную барышню, своим вниманием заставляя её смутиться.

– Не чаще, чем другими.

Глава 4

София

Кажется, я выспалась.

Нет, я определённо чувствую себя прекрасно. А ещё такой сон.… Улыбаюсь, так и не открывая глаза.

Вдыхаю запах нового дня.

Пахнет бергамотом, мятой и мускусом. Обалденное сочетание. Вдыхаю глубже. Мне определённо нравится такой запах!

Решаю потянуться и понимаю, что моя рука на чём-то лежит. Резко распахиваю глаза и… Забываю, что, вообще, нужно дышать!

Я обнимаю мужчину!

Причём обнимаю – это очень мягко сказано. Моя нога закинута на его поясницу, а рука лежит на широкой спине.

Твою ж юриспруденцию, Соня! Как так-то?!

Но ответа на этот вопрос у меня нет.

Осторожно убираю с незнакомца всё, что на него сложила, и скатываюсь с кровати.

Женская логика: «Это часть тела явно не поясница. И незачем так резко вставать. Это вредно для организма».

Что, вообще, в моём номере делает мужчина?

Теперь понятно, почему мне показался приятным запах. Это мужской парфюм!

Шальная императрица: «И неплохой, между прочим, парфюм. Явно дорогой. И «непоясница» тоже очень даже ничего».

Хмурюсь, вспоминая вчерашние события. Вчера я не пила! И засыпала я точно одна!

Тогда почему в моей постели спит мужчина?!

Шальная императрица: «Да! Почему. Он. Спит?!»

Великая моралистка: «А экземплярчик-то хорош».

Шальная императрица: «Ты смотри, как она заговорила!»

Женская логика: «А повернуть его можно? Я бы и на остальное посмотрела».

Шальная императрица: «А я бы не только посмотрела».

Женская логика: «Ты всю ночь его руками щупала. И ногами, между прочим, тоже. Как он, бедолага, вытерпел – не представляю».

Великая моралистка: «Тогда почему я ничего не помню?»

Шальная императрица: «Потому что помнить нечего! С тобой можно только спать».

Великая моралистка: «Кто бы говорил! Я же не виновата, что мужик такой дохлый пошёл».

Такого со мной ещё не было: проснуться с мужчиной и не только не помнить, кто он такой, а даже не знать, откуда он взялся!

Я точно помню, что засыпала од… на.

Обвожу взглядом номер.

Сомнений нет: это мой прежний номер. Я знаю здесь каждый предмет. Только сейчас на столе лежит ноутбук, на прикроватной тумбе – мужские часы, телефон и перстень. В открытом шкафу висят мужские вещи.

Мама дорогая… Вот это я влипла.

Соня, поздравляю, это твой новый рекорд по рассеянности!

Мчусь в ванную и наспех умываюсь. Полотенце тоже пахнет… лосьоном?

Шальная императрица: «Мужчиной! Это пахнет муж-чи-ной! Божественный запах».

Одеваюсь со скоростью десантника, хватаю в руки туфли и на цыпочках выскальзываю из номера. Прикрываю дверь и, как была, босиком быстрым шагом, словно за мной кто-то гонится, иду к лифтам.

И только тогда, когда дверцы кабины закрываются, я выдыхаю. Даже в зеркало на себя не смотрю.

Стыдно смотреть.

Великая моралистка: «И чего стыдно? Ничего ведь не было!»

Шальная императрица: «Вот поэтому и стыдно. Что не было! Может, вернуться, а? Такое добро пропадает. Можно сказать, даром лежит. А ещё и штраф на него наложить. За бездействие!»

Дёргаюсь, когда кабина останавливается, и всё ещё никак не могу прийти в себя. Подхожу к администратору, ставлю туфли на стойку и протягиваю карту.

– Доброе утро, София Егоровна, как спали? – вежливо интересуется Светочка.

Меня передёргивает. Спала-то я чудесно, но вот где спала… И, главное, с кем?

– Спасибо. Всё замечательно, – выдавливаю из себя приветливую улыбку, украдкой бросая взгляд в сторону лифтов, словно оттуда может выскочить…

Кто? Не знаю.

Всё ужасно глупо! Нет. Всё просто ужасно.

Мысленно тороплю Светочку быстрее вернуть мне карту, но, как назло, терминал приходится перезагружать. Наконец, мне возвращают золотой пластик, и я чуть ли не бегом направляюсь к выходу.

– София Егоровна! – окликает Светочка, когда я уже хватаюсь за ручку двери.

Приходится повернуться.

Администратор показывает на стойку, где остались стоять мои туфли.

Вздыхаю. Глубоко.

Чуть босиком на улицу не вышла! Браво, София!

– Красивые, – с восхищение произносит Светлана, когда я снова подхожу к стойке.

– Да, – соглашаюсь. – Спасибо. Ещё не проснулась, – пытаюсь оправдать свою оплошность и прямо возле стойки обуваюсь.

В голове мелькает мысль, что у Светочки можно поинтересоваться, кто остановился в тысяча тринадцатом номере, но я не делаю этого. Не хочу показывать свой интерес. А хорошо зная общительную натуру девушки, то и совсем этого делать не стоит.

Попав в свои новые туфли, из-за которых я вчера так оплошала (ага, туфли виноваты!), сразу становлюсь выше и увереннее. Ещё раз благодарю Светлану и царской походкой покидаю гостиницу. Ноги моей больше здесь не будет!

Надеюсь, персонал не узнает о моей ошибке, а таинственный незнакомец сохранит это в тайне.

Уже в офисе привожу себя в порядок: дежурная косметичка, как и дежурная сумка, выручают.

В течение дня я ловлю себя на мысли, что нет-нет да и возвращаюсь к утреннему происшествию. Женское любопытство начинает брать верх, и я уже жалею, что так быстро сбежала. В конце концов, мужчина повёл себя по-джентльменски: не устроил скандал с криками на весь отель, не поставил меня перед фактом, что я вторглась на его территорию, а дал мне выспаться. Ну, а то, что он лёг рядом, так это тоже объяснимо. Не на полу же ему спать. Кровать в номере одна. А ещё – он не приставал. Именно это весомо поднимает его в моих глазах.

Шальная императрица: «Ну не знаю, не знаю. Я бы с этим поспорила».

Глава 5

София

Смотрю на этого нахала и просто не нахожу слов!

«Нет, ну каков наглец, а? Ох, Дима, Дима, ничему тебя жизнь не учит! Хоть самой перевоспитывай! Кстати, а это неплохая идея…»

Задумываюсь насколько это, вообще, возможно.

Великая моралистка: «По-моему здесь уже ничего не поможет. Хоть заперевоспитывайся».

Шальная императрица: «А я бы наказала. Ох, как наказала! А потом простила и… опять наказала».

Женская логика: «Девочки, это дохлый номер. Но наказать однозначно стоит. Ибо нечего!»

Великая моралистка: «А что потом? На антидепрессанты?»

Шальная императрица: «Алё?! Какие антидепрессанты?! Он сам один сплошной ходячий антидепрессант!»

Великая моралистка: «Вы собрались воспитывать или использовать в личных целях?»

Шальная императрица: «Хм… А одно другому не мешает».

Вот тут со своими Музами я не согласна. Совсем. Я знаю, чем всё это закончится. Поэтому пусть идёт с миром. Хотелось бы, но – нет. Я – пас.

– Дмитрий Климентьевич, давайте мы не будем мешать личные вопросы с рабочими. – Отключаю в себе женщину и включаю юриста.

– А я и не мешаю, – мурлычет этот кот.

Что-то меня в нём смущает, а что, не могу понять. И почему он не захотел обратиться ни к кому другому, а настаивал именно на встрече со мной? Совпадение? Я давно не верю в совпадения. Всему есть объяснение, и иногда оно бывает настолько простым, что приходится удивляться, как ты до этого не додумался, ведь ответ всегда лежал у тебя перед носом.

– Мне нужно знать, где вы обнаружили украшение, – спрашиваю.

Честно говоря, мне это и вправду интересно, ведь я не сразу заметила, что хожу в одной серьге, и решила, что могла потерять её в самолёте, или в Екатеринбурге, или намного раньше. Даша тоже не обратила внимания, потому что мои уши всегда прикрыты волосами.

– В постели, – отвечает Дмитрий, невинно пожимая плечами.

Кажется, во мне пропал Станиславский, потому что так хочется бросить ему в лицо известную фразу: «Не верю!»

Наглый лжец! Он не мог найти её в постели! Потому что после того раза я не…

«О, боги. – Смутная догадка пробирает до мурашек. – Нет, – возражаю сама себе, – этого не может быть».

Пытаюсь сама себя убедить, что тогда в номере был не Дима. Смотрю на него, надеясь прочесть на лице ответ.

Шальная императрица: «Тогда уж не на лицо смотреть надо, а на то, что разглядела!»

Дмитрий продолжает молчать. Чтоб ему провалиться!

– А можно немного подробнее: адрес, дата? – нахожу в себе силы спросить.

И мне называют отель и номер, которые мне хорошо известны. Даже дату не забыл, паршивец.

Сижу, и не знаю, куда мне деться.

«Мужчина настаивал на встрече именно с вами», – всплывают в памяти слова Даши.

Он знал, куда шёл.

И к кому шёл.

Да он ещё и издевается?!

А вот это ему точно с рук не сойдёт. Беги, Дима! Беги! Пока не поздно!

Но Шейн сидит, развалившись в кресле, и бежать никуда не собирается.

А я давала шанс…

Шальная императрица: «Дайте его мне!»

Откидываюсь на спинку кресла и смотрю в глаза этому нахалу.

– Дмитрий Климентьевич, очень некрасиво с вашей стороны врываться по вопросу, ответ на который вам уже известен.

Раскрываю карты.

– Думаю, мне можно простить мою маленькую наглость. Я же простил тебе твоё «вторжение». Надеюсь, мы можем перейти на «ты», учитывая нашу первую встречу?

«Про нашу первую встречу ты, гад такой, даже не помнишь!»

Я понимаю, что внутри всё опять закипает. Чёрта с два я его просто так отпущу. Сам виноват! Нельзя возвращаться к обиженной женщине!

А я на него сердита. Ох, как сердита! Такое не забывают и не прощают.

Молись, Дима!

***

Проверить информацию меня попросил Мартин[1]. Нужно было всего-то встретиться с человеком, который являлся мужем девушки, в которую Щегельский был влюблён и до сих пор любил. Мартин хотел знать, настоящий это брак, или мишура.

Каково же было моё изумление, когда я увидела этого самого «мужа». Красив, как бог, и порочен, как самые грешные мысли.

Я сама не заметила, как попала под его обаяние.

Попала и пропала.

Шейн сам предложил поехать в более «уютное» место, и мне стало абсолютно всё равно, что он чей-то там муж. На сегодня он был мой. Весь. Ровно до того момента, пока не прошептал имя своей жены, пусть и фиктивной, когда не мог себя контролировать.

Утром я собрала свои вещи, оделась, и, бросив последний взгляд на спящего мужчину, выскользнула из номера, в который сама же и привела.

Кажется, уходить, пока он спит, становится традицией.

Как он оказался в том же номере второй раз – не знаю. А может, даже и не второй, потому что я очень долгое время не могла ни на кого смотреть, собирая осколки своей гордости, запрещая себе набрать его номер, который так и не удалила из записей.

Нечеловеческими усилиями смогла вырвать его из своих сердца и мыслей. И когда я научилась жить заново, он появляется на пороге моего офиса, и даже не помнит меня?!

Красивый, обаятельный, а главное – свободный. И это уже явный перебор.

– Что тебе нужно? – спрашиваю в лоб.

Это же Дмитрий, с ним по-другому никак нельзя.

Некоторое время мы смотрим друг на друга молча, словно изучаем.

Дмитрий подаётся вперёд, сокращая расстояние. Между нами стоит стол, но он кажется слишком маленьким препятствием для длинных щупалец мужского обаяния. Ну, нельзя же быть таким чертовски привлекательным и недоступным одновременно!

Точнее, доступным, но ненадолго.

– Думаю, что я могу рассчитывать на небольшую компенсацию, – мурлычет, словно его почесали за ушком.

Глава 6

София

Смотрю на закрытую дверь, где только что скрылся Дмитрий, потом медленно обвожу цветочное великолепие.

Каких цветов здесь только нет.

Два – два, Соня. Приходится признаться.

Однако Дмитрий не прав. Я не мираж. У меня действительно чертовски сложная неделя. Я даже дома появлялась всего два раза.

– Ого! Какие люди. Сестра, а это точно ты? – из кухни выплывает Эд, когда я вчера вернулась домой.

Вместо приветствия поднимаю руку. Сказать брату «привет» нет сил.

После того, как он просил меня «задержаться», а я до сих пор считаю его косвенно виноватым во всём, был Екатеринбург, почти следом Сочи, а за последнюю неделю пришлось летать столько, сколько я не летала за весь прошлый год. Собственно, я даже спала практически только в самолётах, потому что утром мне нужно было быть уже в другом месте.

Мне было совсем не до Дмитрия. Про него я вспоминала только, когда видела пропущенные звонки. Но не перезванивала, не зная, что сказать. И частенько засыпала прямо с телефоном.

– Есть будешь? – спрашивает Эд.

Чертыхаюсь про себя. Я даже забыла заказать еду!

– А у нас есть, что поесть?

– Не помирать же мне с голоду, пока ты предпочитаешь жить в небе.

– Кстати, что там с твоим спором? – уточняю без особого интереса.

– Сестра, ну ты очнулась! Прошло десять дней. Десять! Ты вспомнила об этом только сейчас?

– Прости. Так что там со спором?

– Между прочим, я тебе всё оставлял, как ты просила, а ты даже домой не пришла.

– Прости. Я же звонила. Надеюсь, ничего не пропало? А судя по тому, что ты жив и относительно здоров, то оказалось даже съедобно?

– Соня, какая ты всё-таки вредина. Но я тебя и такую люблю. Иди, поешь, привидение ходячее.

– Ты так и не ответил на мой вопрос.

– Я же приготовил, значит, выиграл, – хвастается Эд.

– Класс. А что было выигрышем?

– А вот этого тебе знать не нужно.

– Ого. Ладно, показывай свои шедевры.

Эдик приготовил спагетти с грибами в сливочном соусе. Грибы я как-то не очень люблю, но это и, правда, было вкусно. Хотя я так устала, что сил не было даже нормально поесть.

Главное, что я дома, почти выспалась, и, надеюсь, хотя бы пару дней, точнее, ночей, смогу поспать в своей постели.

И вот на тебе. Только вернулась и сама же согласилась на свидание с Дмитрием. Вот где мой мозг? С Димой точно домой не вернёшься, как пить дать.

Шальная императрица: «Наконец-то!»

Великая моралистка: «Тут даже я согласилась бы. Особенно после таких цветов!»

Женская логика: «И что?! Мужчины, на то и мужчины, чтобы дарить цветы!»

Шальная императрица: «Ты там не умничай сильно!»

Женская логика: «А я не умничаю, а говорю, что есть».

Великая моралистка: «Лучше помалкивай».

Ещё раз обвожу взглядом всё это цветочное разнообразие, но выбрать самые красивые так и не могу. Всё-таки Шейн – ненормальный. Хотя я не слышала о такой расточительности бельгийцев. Видимо, всё-таки сказываются другие корни.

Только вот даже за такую красоту, я не готова потом снова собирать себя по запчастям.

Шальная императрица: «Алё?! Да после него можно разбиваться, собираться, и заново разбиваться!»

Нет. Такого «счастья» мне не надо.

Включаю ноутбук, и пока он загружается, сама выхожу к Дарье.

На её столе тоже красуется корзинка с цветами, правда, не такая большая, как стоят в моём кабинете.

Подлизывался, зараза!

Даша при моём появлении пытается уменьшиться. Хотя при её миниатюрной фигурке, куда ещё меньше, я даже не знаю.

– Даша.

– Да, София Егоровна?

– Ещё раз в моём кабинете появятся посторонние, ты будешь уволена. Это понятно?

– Простите, София Егоровна. Больше такого не повторится. Дмитрий Климентьевич очень хотел сделать вам сюрприз.

– Я не люблю сюрпризы, Даша. Ни-ка-ки-е. Это понятно?

– Понятно. – Даша закусывает губу, чтобы не сказать ничего лишнего.

Вот и умничка. Ибо, нечего!

Надеюсь, она поняла, и больше неожиданностей не будет. Остаётся решить, что делать с Дмитрием. Вряд ли отстанет просто так, а учитывая его умение уговаривать (если он даже Дашу убедил, засранец!), то шансы у меня маячат ближе к минусовой отметке.

Решаю, что этим вопросом я займусь позже. Но день пролетает так быстро, что про Дмитрия я вспоминаю только тогда, когда Даша сообщает: «Дмитрий Климентьевич уже ожидает».

Чёрт бы побрал тебя, Дмитрий Климентьевич! Не мог себе другую «мишень» выбрать?

Ну, а с другой стороны, я ведь могу вкусно поесть.

Дмитрий

Как назло, время тянется бесконечно долго, или я слишком часто гляжу на часы, словно от этого оно начнёт двигаться быстрее. Опаздывать я не собираюсь ни на секунду, поэтому ровно в пять часов прохожу мимо хмурого охранника. Дашеньке я позвонил заранее, чтобы она предупредила охрану о моём повторном визите.

– Добрый вечер, Дарья. Угроза миновала? – интересуюсь от чистого сердца.

Даша кивает головой.

– Предупредила, чтобы больше такого не было, – вздыхает девушка и переводит взгляд на цветы, стоящие на её столе.

А больше и не надо. Не люблю повторяться. Шокировать можно только один раз, потом это уже не то.

Буквально тут же появляется София. Она кладёт на стол своей помощницы листочек, выразительно смотрит, дожидаясь, пока Даша прочитает, и, получив от неё послушное: «Хорошо, София Егоровна», поворачивается ко мне.

– Я готова, – довольно улыбается.

Это первая женщина, которая выглядит потрясающе даже после рабочего дня. Всем, кого я знал, нужно было сутки провести в салонах.

– Прошу, – предлагаю руку.

– Не знаю, как ты, а я голодна, как сто индейцев, – говорит, принимая мою руку.

Глава 7

Дмитрий

Такого со мной ещё не было. Чтобы меня так переклинило на одной женщине?

Это и бесит, и восхищает одновременно!

Что же ты творишь, София? Или специально добиваешься, когда мне напрочь снесёт крышу? У тебя это прекрасно получается, зараза ты такая!

Я ведь видел интерес в её глазах, чувствовал, как откликается её тело, когда моя рука невольно соскальзывала, или когда сильнее притягивал к себе, не переходя границ, конечно. Но и этого было достаточно, чтобы почувствовать её.

Тяжёлый вздох вырывается из груди. Холодный душ скоро станет моим самым страшным кошмаром.

Ох, София, ты даже не представляешь, что тебя ждёт, когда я доберусь до тебя! Тебе, милая, придётся ответить за все мои мучения!

Стиснув зубы, покидаю здание местного аэропорта. Совсем не таким представлял я окончание сегодняшнего вечера. Вызываю такси и, пока жду машину, набираю номер сестры.

– Дима? – слышу изумлённый родной голос.

– Привет, как дела?

– Дим, что случилось? – голос Сабины взволнован.

– Я что не могу поинтересоваться, как твои дела? – удивляюсь. – Что такого я спросил?

– Дима, ты никогда не звонишь сам – это раз. Всегда звоню я, но ты вечно отмахиваешься парой фраз, что вечно занят. И ты никогда не интересовался, как у нас дела – это два. Так что говори, что случилось.

– Неправда, – хмурюсь. Неужели я, действительно, такой засранец? – Саб, я звонил!

– Это было один раз, когда ты спрашивал про Николь.

Николь. Моя первая жена.

Если бы мне сказали, что я когда-нибудь женюсь, ни за что бы не поверил. Это был фиктивный брак, который был нужен мужу Саб. Я был против. Мне претило само понимание брака, но пришлось согласиться. Как коршун следил, чтобы в брачном контракте был оговорён срок. Лишнее ярмо на свою свободу вешать я не хотел.

Сам не понял, когда проявил интерес к своей жене. Ведь пока она жила в моём доме, даже внимания не обращал. Но стоило ей вернуться в Россию, как полетел следом.

Николь – первая женщина, от которой я услышал «нет». Бесился, злился, но быстро забылся в других объятиях.

Сейчас же я этого сделать не мог. Я хотел именно Софию.

– Дима? – голос Саб возвращает меня из воспоминаний.

– Мне плохо, Саб.

– Ты заболел? Простудился? Или, может, отравился? Дима! Объясни! – Сабина стреляет вопросами, вызывая улыбку. Пищевое отравление – это такие мелочи, по сравнению с тем, что я сейчас чувствую.

– Нет, Саб. Со здоровьем у меня всё отлично. Но мне так паршиво, что хочется кричать.

– Дима, ты влюбился?

– Саб, не смеши! Тебе, как никому другому известно, что это чувство я похоронил уже давно. Оно уже успело истлеть.

– Дима, Дима, это чувство не может истлеть, – мягко произносит Саб. – Кто она? Она рядом?

– Она улетела.

– Ясно, а другая не смогла заменить? – в голосе сестры слышу смех. И она тоже.

– Мне не нужна другая.

Сажусь в подъехавшую машину.

– Дима, ты такой романтик. – Смех сестры сейчас совсем некстати.

– Какой на хрен, романтик, Саб?! – восклицаю, не обращая внимания на водителя.

– Ох, Дима, Дима. Может, уже пора остепениться? Тебе тридцать шесть. Для мужчины это самый подходящий возраст, чтобы создать семью.

– Какую семью, Саб?

– Обыкновенную. Тем более, если девушка тебе нравится.

– Саб, ты ненормальная. Кто же создаёт семью только потому, что тебе нравится человек?

– Не только потому, что нравится, – поясняет Сабина, – а потому – что не нужен другой.

– И что бы ты сделала на моём месте? – спрашиваю зачем-то.

Мы с ней разные, у нас совершенно разные взгляды на многие вопросы, но она понимает меня, как никто другой.

– Это решать только тебе, – произносит со вздохом, а я почему-то уверен, что она хотела сказать совсем другое.

Отключаю вызов и смотрю в окно, осмысливая слова Сабины.

– Зацепила? – спрашивает водитель.

– Не то слово, – приходится признаться совершенно постороннему человеку.

– Это они могут.

Вот нисколько не легче от такого сочувствия.

София

– Эдик, ну, пожалуйста! – умоляю в трубку своего брата. – Неужели так сложно скинуть мне на почту пару документов?

– Соня, мне не сложно, – дразнит брат. – Ты говорила, что вечером будешь дома.

– Говорила. У меня срочный вылет, – приходится скрестить два пальца, как в детстве, когда говоришь неправду.

– Соня, так нельзя! Ты совсем не отдыхаешь!

– Дик, – называю его детским прозвищем, которое ему когда-то очень нравилось. – Я знаю. Но так было нужно. Заседание уже завтра…

– Завтра – ключевое слово, – ворчит брат.

– У тебя были планы, да? – спрашиваю осторожно.

Обычно Эд спокойно реагировал на мои вечные передвижения, точнее, никак не реагировал. Значит, должно что-то быть, из-за чего он так расстроился.

– Теперь это уже не имеет значения, – слышу его вздох.

И почему я чувствую себя такой виноватой?

– Эд, пожалуйста, – сама не понимаю, что прошу.

– У тебя есть на кого перекинуть половину дел, которые ты на себя взвалила, – продолжает Эд.

И в этом он прав.

– Я знаю. Но я не могу.

Как объяснить брату, что меня нельзя оставлять без работы? Работа для меня – всё. Без неё я начну заниматься самокопанием, и ни к чему хорошему это не приведёт. А так: нет времени – и всё идеально!

Делаю себе пометку: обязательно выпытать у брата, что он хотел. Ловлю на электронной почте письмо. Документ не особо важен. Я почти даже уверена, что он не пригодится. Но никогда не знаешь, какая мелочь окажется нужной. А в моей работе мелочей не бывает. Ещё раз проверяю, наверное, уже на сотый раз и выключаю ноутбук.

Поднимаюсь в ресторан и заказываю ужин, останавливая свой выбор на морепродуктах. С восхищением смотрю на вид из панорамного окна. Он завораживает. А вот еда не приносит обычного удовольствия. Чтобы у меня и не было аппетита? Такое, пожалуй, со мной впервые. Хотя нет, после похорон родителей я долго не могла ничего есть. Помню, Эдик принёс мне бутерброды, которые сделал сам, и очень долго упрашивал съесть хотя бы один.