Отражения

Глава 1

Смелость — это не всегда рев. Иногда смелость — это тихий голос в конце дня, который говорит: «Завтра я попробую снова».

Мэри Энн Радмахер

Рано или поздно человек привыкает ко всему: к любой боли, несправедливости и потерям. Смирение и усталость со временем сглаживают острые углы, и те перестают терзать сердце, врастая в него навсегда. Ланн — человек только наполовину, а его вторая половина прямо-таки создана для того, чтобы переносить самые отвратительные условия и прекрасно с ними справляться. Может, поэтому он так и не смирился. Нечеловеческое упорство протащило его через несколько планов и бесчисленное количество земель, где солнце сияло для других и никогда — для него. Больше не нужно думать о времени, давно розданы все долги, и Перекресток Миров готов принять его, когда бы он ни вернулся со своей единственной просьбой — «Отведи меня к ней».

Но однажды он вернулся на Голарион, а Перекрестка за спиной не оказалось. Странно ожидать постоянства от порождения души Дрезенской Обманщицы, и все же за столько лет Ланн привык к нему, а теперь… Ни рычания демонов, ни хихиканья фей, ни песен Элизиума — только тишина и поросшие травой камни на дне разлома, а за разломом — Дрезен.

Город оказался совсем не тем вертепом, каким Ланн его запомнил. Пьяницы не составляли большую часть населения. Игорный дом был ровно один и представлял собой крепкую таверну, а не вереницу ярко украшенных особняков. Люди на улицах в основном были людьми, а не планарными путешественниками. А жизнь была жизнью тихого северного форпоста, для которого война закончилась десять лет назад.

Все, что осталось здесь от Пятого Крестового Похода — это песни о героях, которые победили полчища демонов, закрыли Мировую Язву и растворились среди тысяч других голарионцев. Никто не вспоминал ни красивого аазимара, ни жуткого гнома, ни помешанную на исследованиях лисицу, ни монгрелов, будто они здесь и не жили никогда, и не проливали кровь за этот город. Так что увидев мужчину наполовину покрытого чешуей с одиноким козлиным рогом, люди были склонны считать его очень странным тифлингом, а не живой легендой времен Первого Крестового Похода.

Чуть лучше народная память обошлась со святой праведницей — ей все еще возносили молитвы, но имя ее уже затерялось в молве.

Только командор Сайдири сохранила свое имя. Говорили, что после закрытия Язвы она вознеслась и встала в ряды ангелов Иомедай. Говорили, что сгинула, пытаясь спасти всех. И, наконец, говорили, что она еще здесь, бродит среди руин павшего Саркориса, следя за тем, чтобы раны этой земли не открылись вновь.

Найти хоть кого-нибудь, кто одновременно придерживался бы последней версии и имел доказательства, оказалось невозможно. Многие встречали на дорогах путешественниц, охотниц, торговок, но ни один не помнил лица командора, чтобы с уверенностью сказать, что это была именно она.

Будь трижды проклят келешидский обычай заматываться в тряпки по самую макушку! Разговаривая с друзьями и ближайшими соратниками, Сайдири стягивала платок к подбородку, но на улице носила его всегда. Тогда это казалось умным ходом, особенно для мастера ножей, что должен оставаться неузнанным, но сейчас…

Вольжиф не раз упражнялся в остроумии насчет привычки келешидских воров носить намордники, но Сайдири только смеялась в ответ и предлагала ему обсудить недостатки этой детали гардероба во время следующей песчаной бури. Или нашествия вескаворов. Или в облаке ядовитого газа. Или… Ворча что-то об “этих чокнутых песочниках”, Вольжиф обычно не слушал.

— Брось ты это дело, парень, — допивая эль, усмехнулся солдат, которого Ланн угостил в надежде найти хоть какой-то след. Седеющий мужчина по имени Самаэль в видавшем виды снаряжении оказался одним из немногих, кто жил в городе десять лет назад и служил под началом командора. — Легенды должны оставаться легендами, — сделав паузу, он добавил с нажимом: — а мертвые должны лежать в земле.

— Я слышал, у командора всегда находилась пара слов для тех, кто пытался объяснить ей, что она должна делать, — тяжело поднявшись из-за стола, Ланн взялся за сумку. — Повторять их я не стану.

— Охотник, да? — зацепившись взглядом за длинный лук, задумчиво протянул Самаэль и поднялся тоже. — Во владении Зимнего Солнца лучшие угодья в округе. Не пренебрегай гостеприимством Эрастила.

Ланн пожал плечами. Почему бы и нет? Так или иначе он не успокоится, пока не обойдет все земли, где когда-то цвела Язва. А затем весь Голарион, если потребуется.

Большая часть клана Зимнего Солнца покинула свои владения, когда Сайдири командовала крестовым походом. Осталось лишь несколько домов со стариками, которые отказались уходить, заявив, что родились здесь и здесь умрут. Тяжелые воспоминания их не пугали, у них давно не осталось ничего, кроме воспоминаний.

Как же Ланн их понимал.

Сначала попросить ее послушать, как он читает во время привала, казалось хорошей идеей, но Ланн проклял все на свете уже через десять минут. Впрочем, сидящая рядом, страшно сказать, рыцарь-командор Пятого Крестового Похода невозмутимо чистила свои ножи и только изредка поглядывала в книгу. В нескольких метрах от них возлежал на своем спальнике граф Арендей, у костра возился Вольжиф, рыцарь преисподней изображал мебель чуть дальше, где-то на фоне тут и там мелькал рыжий хвост кицунэ.

— Коволе… — чертово длинное слово никак не давалось. — Коло… — Ланн вздохнул и сдался. — Проклятье, может, поможешь?

— Я? — Сайдири в удивлении вскинула брови, а затем пожала плечами, отчего волнистые, черные как смоль волосы выбились из-под платка еще сильнее, — Ладно… Корове… Кове…

Ланн стиснул зубы и захлопнул книжонку, Сайдири отшатнулась. Вот с чем с чем, а с реакцией у нее все в порядке, в отличие от чувства такта.

— Спасибо большое, — проворчал он, складывая книгу в сумку. — Огромное просто. Просишь помощи — получаешь насмешки. Прямо как в школе… чудесные воспоминания детства… как же я по ним не скучал.

Он метнул в нее тяжелый взгляд и передумал отводить глаза, потому что на ее лице было написано полное недоумение.

— Да с чего ты взял, что я читаю на общем лучше тебя? — нахмурилась она и подняла кинжал. — Келешидская письменность выглядит вот так. С тех пор, как я ушла, мне чаще приходилось договариваться и монеты считать, чем…

— О, — сказал Ланн, который до сих пор как-то не задумывался о том, что надземных языков может быть больше одного, как и наборов букв… или что это за закорючки с точками на лезвии? — Неудобно, наверное… с бумагами работать.

— Ерунда, — отмахнулась она и бесцеремонно ткнула пальцем в графа. — За меня читать будет вот он.

Граф Арендей лишь чуть-чуть приподнял голову от спального мешка, но все равно каким-то магическим образом умудрился посмотреть на них свысока.

— Как высококвалифицированный советник по ненаправленным коммуникациям, я точно знаю, куда направить человека, который пытается свалить на меня свои обязанности, — он уронил голову на скрещенные руки снова и трагически вздохнул. — И, кстати, это было слово “королевство”, мои необразованные друзья. Подумать страшно, с кем приходится работать…

— Смотри-ка, отлично получается, — фыркнула Сайдири. — Возможно, мне стоит повысить тебя до придворного учителя чтения, о почтеннейший из мудрецов?

— Ты не посмеешь, — протянул граф, но все же подозрительно покосился в ее сторону. — К тому же, это вынудит меня к крайним мерам…

Сайдири горделиво скрестила руки на груди и вытянула ноги.

— Ну давай, удиви меня!

Граф с достоинством приподнялся, размял шею, поправил манжеты, повернул голову куда-то в сторону и крикнул:

— Нэнио! Ваши последователи хотят узнать побольше о письменности Голариона!

— Ах-хара!* — командор вскочила на ноги и быстро хлопнула Ланна по плечу. — Надеюсь, бегаешь ты быстрее, чем читаешь!

*Вот дерьмо! (прим. авт.)

Жили здесь и люди помоложе: они пришли, чтобы промышлять охотой уже после войны. О командоре они слышали только сказки, но любили делиться байками о том, будто несколько лет назад в лесу еще водились чудовища, огромные, как соседский сарай.

В том, что некоторые демоны остались на поверхности после закрытия Язвы, Ланн не сомневался. Земля кишела ими, они просто не могли успеть вернуться в Бездну все до единого. Но вот в том, что демоны живут около этого поселения и не доставляют никаких проблем…

— И вы не боитесь с тех пор ходить на охоту?

— Так кого бояться? — соскребая жир со шкуры кабана, усмехнулась крепкая светловолосая женщина. — Передохли они давно. С голоду, видать. Наши слишком быстро бегают, чтобы их поймать, да и зверье в лесу ушлое. Хочешь, сам сходи в Темный Распадок, посмотри.

Темным Распадком здесь называли оставшийся от Язвы разлом, за последние десять лет порядком осыпавшийся и заросший. Травы покрывали низину, питаясь скапливающийся в ней водой. Деревья в человеческий рост и немного выше разрастались быстро, поднимаясь одно за одним из когда-то безжизненной земли.

Кости демонов, высушенные ветрами и выбеленные солнцем найти оказалось несложно: огромный корпус ребер нальфешни и шипы вавакии ни с чем не спутаешь. И судя по положению трупов и расстоянию между ними, дрались они явно не между собой. Разумеется, их мог прикончить патруль, но все же…

Ланн опустился на колени рядом со скелетом и с раздражением смахнул с головы ненужный сейчас капюшон. Он бы его и не надевал, но за последнюю неделю порядком устал отвечать на вопросы о странном подвиде однорогих тифлингов. Плоть демонов давно истаяла в землю, но на костях могли остаться повреждения от оружия…

Ничего. Белые как снег. Гладкие как лед.

Выругавшись, он поднялся. Еще один тупик. Подумаешь! Разве мало их было? Разве мало будет? Не раскисай, Ланн! Твоя жизнь теперь такая чертовски долгая штука, отчаяться еще десятки раз успеешь!

Пнув с досады торчащие из земли ребра и выворотив вместе с ними здоровенный кусок черной земли, он замер. Что-то блеснуло лишь на миг и с практически неразличимым шорохом снова упало в траву. Осторожно склонившись, Ланн поднял узкий кусочек металла с мизинец толщиной. Точки и изгибы келешидской вязи чернели на осколке лезвия. За столько лет его даже не тронула ржавчина.

Пятый Крестовый Поход привлекал людей со всего света, и сотни последователей Саренрэй из падишах-империи Келеш шли в первых рядах. Это все еще мог быть патруль и совпадение… и Ланн бы так и подумал, если бы его не ткнули в Зимнее Солнце носом несколько недель назад.

— Так значит, лучшие угодья в округе, Сэм? — проворачивая осколок в пальцах, выдохнул Ланн и улыбнулся впервые за очень, очень долгое время.

Несколько лет назад во владении Зимнего Солнца появилась другая Солнечная Госпожа.

Ланн задержался в поселении: он познакомился со стариками, подружился с охотниками, ходил с ними в лес, расспрашивал о странностях по второму и третьему кругу и все ждал, ждал, ждал… Не того, конечно, что Сайдири как-нибудь с утра просто распахнет дверь пустого дома, который он занял, а… любого знака, малейшей зацепки. Но недели утекали как песок сквозь пальцы, весна согревала землю и рассыпала по лугам цветы, но не происходило ровным счетом ничего интересного.

Здесь не промышляли разбойники, не шалили феи, мертвецы не вставали из могил и даже волчьи стаи вели себя благопристойно, охотясь на почтительном расстоянии от селения.

Местные уверены, что это благословение Эрастила.

Ну да, конечно.

Притащить сюда десяток головорезов, чтобы проверить предположение об источнике покоя и благоденствия Зимнего Солнца было бы как минимум негуманно. Особенно по отношению к головорезам, которые, если догадка верна, расстанутся с жизнями еще до того, как обнажат клинки.

Но что-то нужно сделать, потому что к исходу весны стало ясно, что Сайдири не зайдет просто так на огонек, чтобы купить провиант и снаряжение. Она не живет среди этих людей и не появляется в качестве гостя. Так где же она?

— Это древние саркорианские захоронения, — кивнул охотник по имени Тайбер на скопление поросших мхом камней. — Ничего там не трогай.

Ланн рассеянно кивнул и прошел дальше. Он прекрасно помнил это место. В углублении алтаря располагался тайник, а в нем — полуистлевшая зачарованная уздечка. Во времена, когда для армии важна была каждая лишняя монета, Сайдири пыталась наложить руки на это сомнительное сокровище, но из-под земли выросли призраки древних саркорианских воинов и подняли такой ор, что она очень быстро положила уздечку на место, и вид у нее при этом был…

Ланн позволил себе бледную полуулыбку. Командор выглядела такой уморительно-растерянной и совершенно искренне смущенной под грозным напором разъяренных мертвецов, как будто никогда в жизни до этого ничего не крала. Или не попадалась.

Замедлив шаг он повернул голову к алтарю и улыбнулся шире. Годы жизни рядом с Великой Шутницей даром не прошли.

Интересно, сколько ночей призраки должны орать, чтобы она пришла заткнуть их? Местные забеспокоятся уже через день или два, поскольку охотники ходят этой дорогой на промысел. Но как скоро о взбесившихся призраках узнает новая Солнечная Госпожа?

Подготовку пришлось отложить еще на пару недель по крайней мере для того, чтобы охотники не сложили два и два и не выперли его из поселения за вредительство, как только с пустошей понесется древний саркорианский мат. Кто бы мог подумать, что тяга к дурацким розыгрышам — это заразно? Может быть, Сайдири даже оценит и они посмеются вместе?

Если, конечно, он это все не выдумал…

Неважно. Никто не пострадает. Если он ошибся, то достаточно вернуть сокровище на место — и в этих местах снова воцарится покой.

Два дня обернулись вечностью, а непрекращающаяся саркорианская ругань превратила ее в маленький ад. Лунный свет струился по скалам, окутывая их почти мистическим сиянием, воздух был так прозрачен, что, казалось, его можно пить, и только звуки нарушали эту идиллию.

Ланн не знал, как скоро ожидать визита Солнечной Госпожи, и не мог уйти далеко от алтаря. Призраки его не видели, но орали все равно. Хуже он себя чувствовал только в той гнилой таверне в Алушнирре, когда они с отрядом так устали, что были не в состоянии вернуться в Нексус и решили остаться на ночь там.

— Господа, это была ужасная стратегическая ошибка, — вытирая свои кинжалы от крови воров, решивших поживиться имуществом голарионцев среди ночи, серьезно проговорила Сайдири. — В следующий раз переночуем в борделе.

Регилл, Ланн, Арушалай и, внезапно, Дейран в поразительном приступе единодушия отрицательно покачали головами, поскольку пояснить свою позицию по этому вопросу сил не осталось ни у кого из них.

— Да что вы скучные такие?! — искренне возмутилась она. — Грейбор, скажи им, что бордель не хуже других мест в Алушнирре!

— Хррр, — отозвался дварф прямо с пола. Как только метательный топор вернулся ему в руку и перестало биться сердце последнего вора, он снова уснул. Грейбор жил в Бездне как рыба в воде.

Ланн улыбнулся и потер усталые глаза. Иногда, очень редко, ему хотелось быть таким, как Грейбор. Не тяготиться своим одиночеством, не нуждаться ни в ком…

Звенящая тишина опустилась в низину так резко, что буквально оглушила его. Ланн вскочил на ноги. Внизу, под утесом на котором он расположился, темная фигура в плаще с капюшоном складывала что-то в тайник в алтаре. Очевидно, она решила не тратить время на поиски украденного и просто принесла что-то подходящее с собой. Выпрямившись, она характерным жестом отряхнула руки. Ланн видел этот жест сотни раз.

— Саи… — выдохнул он, но не услышал даже сам себя, так громко в ушах стучало сердце. Сделав еще один отчаянный глоток воздуха, он закричал: — Командор!

Вздрогнув, фигура развернулась с быстротой, на которую едва ли способен хоть кто-то из смертных. Мелькнули над маской широко распахнутые черные глаза…

Сколько проклятых лет, сколько пройденных дорог, сколько одиноких ночей…

Все это закончится.

Сейчас.