Отравленные корни (СИ)

Глава 1

Пальцы порхают по клавиатуре, набивая сообщение для общей беседы. Больничный с постельным режимом пошел мне на пользу, позволив серьезно заняться освоением маг-технологий. При ближайшем знакомстве оказалось, что они довольно просты и понятны, если конечно рядом имеется тот, кто не жалеет времени и сил на объяснения.

— Вот видишь, ошибок уже нет. Еще неделька и станешь асом, — оптимистично замечает Деметрий, пытаясь меня подбодрить.

Асом. Как же. Пожалуй, глупее я чувствовала себя только на первых занятиях по искусству обольщения, когда нас учили специальным взглядам и жестам, казавшимся тогда донельзя глупыми. Кто бы мог подумать, что мне те уроки пригодятся больше, чем остальным…

Сообщение отправляется, и почти сразу приходит ответ. Нет, вот как у них получается печатать с такой скоростью? У меня на поиски нужной буквы уходит секунд по десять, в лучшем случае две-три, а тут минута не прошла, а собеседник (или как тут это называется?) уже прислал целое предложение. С губ срывается мученический вздох, маг тихонько хмыкает над ухом, но сдерживается.

— Ладно, давай я напишу, что тебе пора отдыхать в соответствии с твоим строгим режимом.

Он забирает у меня сверхсовременное средство общения и быстренько что-то печатает. Бук как и фон имеет связь с общим магическим полем, позволяя нормальным магам общаться с теми, у кого способности по различным причинам заблокированы. Для последних имеются отдельные группы и беседы, где все общаются с использованием устройств. Есть смешанные, куда порой вклиниваются и обычные маги. Для них, понятное дело, специальных разделов не требуется. Они легко связываются напрямую.

Я откидываюсь на подушку и смотрю в окно. Сегодня на улице холодно, ветрено и светит яркое солнце. На прогулку хочется значительно больше, нежели просиживать часы за освоением техники, но второе намного полезнее в моем состоянии. Как бы странно ни казалось со стороны…

Со времени выписки прошло уже десять дней. Для меня серых и пустых. Каждый похож на предыдущий и последующий. Утро. Диагностика состояния. Упражнения — щадящий комплекс для разминки и возвращения подвижности. Завтрак. Посиделки с буком или фоном, или еще чем-то столь же малопонятным, но невероятно полезным. Процедуры Марикетты, комплекс разминки. Обед. Спуск вниз — отдельное приключение, требующее массы сил и времени. «Прогулка» по саду. Меня хватает шага на два. До скамейки, а затем бессмысленное лежание и разглядывание неба под аккомпанемент молчаливого противостояния Марьки и Деметрия.

Волшебница, конечно же, узнала, что бывший однокурсник является моим наблюдателем, и они ожидаемо поссорились. Причина — недоверие. Целительница могла принять и понять намного больше, чем думал маг, и ее обида и гнев направлены именно на отсутствие объяснений и диалога. На ложь и недомолвки, а ему нечем ответить.

Вечером ужин, снова процедуры перед сном и какие-нибудь задушевные беседы или чтение книг — библиотека тут неплохая. А затем наступает мое самое ненавистное время — ночь.

Кошмары больше не снятся, Ивар оставил меня или же затаился, спрятался в тенях, но вместо него приходят другие видения. И я вовсе не уверена, что они лучше. Мне снится поле травы, на стеблях которой поблескивает кровь. Мне снятся траурные цветы, чьи бутоны скручены в тугие спирали. Мерещится одуряющий запах, от которого кружится голова, и я просыпаюсь будто с похмелья. А предрассветные часы наполнены тенями и воспоминаниями. Тоской, от которой некуда деться. Хочется выть, как волк на луну, бежать куда-то, но сил нет. И когда они появятся, неясно. Я живу? Возможно, но порой думается, что лучше бы умерла…

— Ну, вот и все… Чай будешь? — эта фраза привязалась к Деметрию от Марьки, стала чем-то вроде присказки, которую он произносит к месту и не к месту.

— Давай, — отвечаю, чтобы он чем-нибудь занялся, иначе начнет маяться от скуки. Маг убирает бук на тумбочку, окидывает меня пристальным взглядом, будто проверяя, никуда ли я не денусь, если он отлучится, а затем выходит из комнаты. Слышится топот его ног по ступеням.

Вздыхаю и прикрываю глаза. Его тяготит необходимость сидеть в поселке безвылазно, мучает обида Марикетты, которая не желает идти навстречу, и терзает досада на собственные ошибки, из-за которых он снова оказался ранен. Ему не помешала бы хорошая встряска, но пока по распоряжению Виттора бывший однокурсник не может оставить меня без присмотра, а мне в город не нужно, да и лучше вообще не соваться. Судя по сплетням, которые целительнице приносят соседки, настроения в столице не самые добродушные. Гусей лучше не дразнить…

Открываю глаза и смотрю на противоположную стену, где теперь висит снимок Анджея. Часть моих вещей алхимики все же вернули, не обнаружив в них ничего опасного. И первыми оказались детские альбомы и прочие мелочи, милые сердцу любой матери. Марикетта принесла коробку вчера, и полвечера мы разбирали ее содержимое. Точнее я в основном бездумно листала альбомы и рассматривала снимки, а подруга страдала рядом, не зная, что сказать, и понимая, что на вопросы я не отвечу.

Мне нечего ей сказать… Четыре года нельзя вычеркнуть за один день, как бы мне ни хотелось. И мертвый муж, пусть и не тревожит своими визитами, но все еще здесь. Рядом. Я помню его запах. Смесь ветивера и кофе. Его вкус. Горький и пряный. Его прикосновения. Его голос. Его глаза… Что я могу рассказать? Не знаю. Мне не нужна жалость, а подробности семейной жизни вызовут именно ее, поэтому молчу. И единственная радость — снимки Анджея. Эта радость горькая. Она похожа на радугу среди зимы. Едва различимый калейдоскоп красок посреди холода и белизны.

Пусть привязка являлась искусственной, я чувствую себя так, будто лишилась куска души. Насильно внедренное в ауру занимало в ней определенное место, которое теперь пустует. Апатия всего лишь следствие, а как бороться с причиной, никто не знает.

Деметрий приносит чай, бутерброды с вяленым мясом и утреннюю выпечку, аккуратно пристраивает поднос на кровать и сам садится на стул.

— Обед еще вроде не наступил… — задумчиво отмечаю я.

— Тебе поесть никогда не помешает, — он упрямо наполняет чашку и пододвигает ко мне кулинарные шедевры собственного приготовления.

Конечно, мне стоит набрать вес. Недельное лежание без сознания не прошло бесследно. До прежних своих размеров я не похудела только потому, что это физически невозможно. Раздавшиеся вширь бедра уже не сузишь. Вздыхаю и беру в руки бутерброд, попытка не пытка. Пока что мой организм стоически отвергал любые попытки подкормить его сверх нормы.

— Долго еще собираешься валять дурака? — интересуюсь, тщательно пережевывая первую порцию.

— Ты о чем? — он делает вид, что не понимает.

— О тебе и Марьке, — сверлю его выразительным взглядом.

За время моей болезни мы невольно сблизились, ожили кое-какие воспоминания о годах обучения. Прежнего доверия теперь уже не видать, но и отчуждение прошло.

— У нас все в порядке, — напряженно отвечает маг. — И неуставные отношения…

— Мы с тобой оба прекрасно знаем, как на самом деле у нас относятся к любым отношениям.

Сводничеством старые маги занимаются примерно с такой же периодичностью, как и накладывают запрет на отношения.

— Чего ты от меня хочешь? — сдается он, сверля меня столь же выразительным взглядом.

— Чтобы ты перестал играть в прятки с самим собой и поговорил с ней серьезно. Марикетта тебе дорога. Больше, чем ты хочешь ей показать. И ты давно научился прятать свое отношение, а она, к сожалению, не видит дальше своего носа, поэтому просто не понимает некоторых нюансов. Может быть, уже стоит открыть ей глаза?

Мой намек довольно прозрачен, хотя сомнения Деметрия читаются столь же легко. Он знал, что Марька влюблена в Олежа, как и вся наша женская половина. Тогда он был со мной, и у наших парней имелись шансы на других волшебниц. Только не в случае с целительницей. Она со своим непробиваемым максимализмом отвадила от себя всех. Потом он исчез, я ушла, Марикетта осталась одна, и все могло бы получиться, но Олеж неожиданно вернулся. Дипломат привык быть на вторых, а то и третьих, четвертых ролях, ушел в работу, занимался информацией, чтобы не видеть и не слышать ничего вокруг. Но и здесь не смог преуспеть… И вот теперь у него появился шанс. От которого он не смог отказаться… Да и кто бы смог? Пожалуй, они с Марькой похожи даже больше, чем думают. Оба стремились к недостижимому и получили лишь оболочку, иллюзию мечты. Ей хватило сил понять, что исполнение желания невозможно. А вот в его случае еще неизвестно…

В какой-то мере Деметрию можно только посочувствовать. Сложно конкурировать с идеальным, по меркам многих, образом. И за его внешним спокойствием скрывается буря. Ураган противоречивых эмоций, которые рвут его на части и не дают сидеть на месте. Пока он занят делом, на эмоции времени не остается. Если бы не печать, я могла бы разжечь в нем дух соперничества, озлобленности, раздражения, заставить высказать все, что накопилось. Выпить всю черноту. Но возможности нет, и приоритеты смещаются в иную сторону.

— Думаешь, ее это интересует?

— Ты можешь дать ей выбор, которого раньше у нее не было, последовать за тобой или остаться одной. Сначала она будет бушевать, разозлиться, потому что решит, будто ты ее использовал…

— Что?!

Вот теперь в нем всколыхнулось искреннее возмущение. Ну да, ну да, мужская логика…

— Ты получал то, чего хотел, и врал ей, что происходящее не имеет большого значения, — смотрю ему в глаза и невольно улыбаюсь. Надеюсь, на оскал не похоже. — Поверь, она разозлится. Потом поймет. А потом подумает…

Деметрий пьет чай и размышляет, а я тихонько ковыряю булочку с корицей. Больше мы не разговариваем, день следует своим чередом, но во время прогулки их все же прорывает на разговор. Сначала тихий, почти неслышный. Да я и не очень прислушиваюсь, примерно представляя его содержание. Затем уже на повышенных тонах, плавно переходящих в откровенный крик. Конечно, кричит Марикетта. Ее эмоциональность просто не позволяет обсуждать личные отношения спокойно. Точнее возмущение. За три минуты она успевает высказать мужчине все, что накипело, придумалось и переварилось в ее голове за прошедшие дни.

— Все сказала? — холодно интересуется бывший однокурсник, наверняка сверля ее взглядом. Мне с моего места не видно, да и не интересно. Конец подобных разбирательств вполне очевиден.

— А тебе мало?! — рычит Марька, и вот тут нервы у мага таки сдают. Наверное, в магическом поле это выглядит даже красиво. Вспышка искренних, светлых чувств, пусть даже и замешанных на злости, всегда создает крайне интересные и неповторимые колебания. Во всяком случае, парочка замолкает секунд на тридцать, а следующий звук сообщат о том, что маг вернулся в дом.

Целительница подходит к моей скамейке с каким-то потерянным видом и заметно припухшими губами. Садится, глядя в одну точку, и молчит. Я тоже не тороплюсь говорить, рассматривая небо над головой. Облака каждый день разные, серые, белые, золотистые или сизо-голубые.

— Что мне теперь делать? — проходит пять минут, прежде чем она решается спросить. И смотрит на меня, потерянно и испуганно. Разглядываю знакомое лицо, испытывая смутное чувство ностальгии. Все возвращается на круги своя…

— Жить. А там разберемся…

Мы возвращаемся в дом и пораньше расходимся по комнатам. Ночью мне снова снится поле травы с нераспустившимися цветами. Перед самым рассветом я просыпаюсь, стискивая одеяло в руках. Я все-таки вспоминаю, где видела его раньше, и что за цветы там растут. Кажется, Илей все же получит свой ингредиент…

Глава 2

Утром вместо разминки и еще до прихода Марикетты я самостоятельно одеваюсь и спускаюсь вниз. На самом деле все не так уж и плохо. С каждым днем спуск и передвижение в целом удается все лучше и лучше, а сегодня у меня даже есть определенный стимул. Поэтому, вцепившись в перила мертвой хваткой и в душе проклиная подгибающиеся ноги, я все же достигаю первого этажа и дохожу до кухни, откуда доносятся ароматы завтрака. На лбу уже выступила испарина, футболка прилипла к спине, да и прочие ощущения не самые приятные, но стоять могу ровно.

На меня смотрят два одинаковых ошарашенных взгляда. Мой наблюдатель всегда приходит рано утром и вчерашняя размолвка на распорядок дня не повлияла. Прежде чем мои няньки успевают что-то сказать или кинуться ко мне, говорю:

— Мне нужно встретиться с Илеем. Сегодня.

Марька с заметным усилием проглатывает десяток вопросов, Деметрий молча подходит и помогает мне доковылять до стула, усаживает. На барной стойке тут же сервируется завтрак, и только теперь подруга решается спросить:

— Что случилось? — тон у нее профессиональный. Прекрасно понимает, что я бы не стала требовать чего-то из прихоти.

Качаю головой, объяснять слишком долго, а встреча мне действительно необходима. Смотрю на мага.

— Отвезешь меня в город?

Он заметно напрягается и подбирается, как перед прыжком.

— Может, сначала узнаем, здесь ли он? — выразительный взгляд в сторону целительницы, которая только поджимает губы, но кивает.

— Придется говорить еще и с Виттором, поэтому ехать лучше сразу. Если Илея нет, он сможет с ним связаться.

Оба выразительно молчат, и я прямо слышу, как идет подсчет «за» и «против», но жду. Терпение уже стало моей самой яркой чертой, к тому же появляется время на завтрак. Кусок не лезет в горло, но я все равно пережевываю предложенную пищу. Медленно, тщательно, осторожно. Наконец, две статуи отмирают.

— Хорошо, — маг хмурится, но не спорит, — я подготовлю мобиль, а вы собирайтесь. Поедем все вместе.

Он хватает со стола пару бутербродов и уходит на улицу, Маря провожает его взглядом, а потом укоризненно смотрит на меня.

— Неужели нельзя подождать, пока ты не выздоровеешь?..

Упрямо качаю головой. В моем случае ждать нельзя, и думаю, Илей скажет то же самое. Если я все правильно помню и не ошиблась в расчетах, у нас в запасе целая неделя. Что не так уж и много, учитывая мое состояние…

…Через полчаса мы выезжаем из поселка. Расположение такое же. Парочка моих нянек впереди, я на заднем сидении, с комфортом вытянув ноги и подложив под спину подушку. При неспешном стиле вождения Деметрия, можно сказать, что почти как дома на диване. Я даже прикрываю глаза, погружаясь в легкую дрему, пока не ощущаю постороннее внимание. Не магия, скорее интуиция и чутье на выживание. Кошусь в заднее окно и едва сдерживаюсь, чтобы не выругаться. За нами едет еще один мобиль. Они что, издеваются?!

— Спокойно, — говорит спереди бывший однокурсник, — это наши. Нас сопровождают, во избежание повторения.

Выдыхаю. Пожалуй, я действительно самая охраняемая осужденная за последние сто лет так точно. Не слышала, чтобы кому-то выделяли дополнительный конвой. Впрочем, мне же лучше.

До города мы добираемся спокойно, и там нас также никто не трогает. Всю дорогу мои сопровождающие молчат и смотрят в разные стороны. Как дети… Работать им размолвка не мешает, но беспечная легкость растаяла без следа. Пусть… Когда-нибудь обоим надоест, и они придут к взаимовыгодному компромиссу. Или же разойдутся. И мне сменят наблюдателя… Нет, Деметрий устраивает меня значительно больше любого неизвестного лица, значит, снова придется вмешаться. Позже.

У больницы Марикетта проверяет наличие Илея, которого ожидаемо не оказывается в столице, и мы едем в штаб. Там меня извлекают из теплого нутра мобиля и аккуратно размещают вертикально в пространстве. Представляя себе две лестницы до второго этажа и коридор до кабинета Виттора, я сразу же теряю половину энтузиазма.

— Донести? — вежливо интересуется маг, сдерживая улыбку. Он явно представляет лица встречных коллег, когда будет тащить меня по коридорам. Почему-то мне сразу видится собственная филейная часть на его плече. Так удобнее и руки свободны, если что.

— Дойду, — отмахиваюсь от него и начинаю собственное восхождение. Надеюсь, Виттор на месте, иначе я просто не двинусь от его кабинета, пока он не вернется.

Мне везет, руководитель боевиков как раз заканчивает короткую планерку с начальниками различных подразделений, которые по очереди выходят из дверей и при виде меня испытывают самые различные эмоции. Кто-то хмурится, кто-то отворачивается, будто не знаком со мной, кто-то наоборот изучает с заметным любопытством, а Улисс украдкой подмигивает и проходит мимо. В результате в кабинет я практически вползаю, причем уже далеко не в столь доброжелательном расположении духа, как была утром.

— Мне казалось, тебе еще выздоравливать и выздоравливать, — старый маг рассматривает меня как редкое насекомое, попавшее в ловушку. Деметрий помогает устроиться на стуле и уходит, Марька делает несколько пассов и проводит короткую диагностику ног.

— Вечером будет плохо, — хмуро констатирует она, но тоже покидает кабинет. Мы остаемся вдвоем.

— Рассказывай, — коротко говорит Виттор и откидывается в кресле.

— Илей говорил тебе про лекарство для меня? — вытягиваю гудящие ноги. Вечером будет не плохо, а очень плохо, главное не перетрудить их окончательно. Пока что восстановление шло своим чередом только благодаря соблюдению режима, который сегодня полетел к Абсолюту.

— Ему нужен ингредиент, который составлял основу зелья, — кивает собеседник.

— Я знаю, где его достать…

Спустя два часа я выхожу из кабинета на подгибающихся ногах, в коридоре меня все еще ждут волшебница и маг. Оба при моем появлении заметно оживляются.

— Почему так долго? — Марикетта тут же подходит ближе и обнимает за талию, закидывая мою руку себе на спину.

— Пришлось много объяснять… Зато есть хороша новость: Илей скоро появится.

— Тогда мы подождем его в больнице, — Деметрий, изучив нашу скульптурную группу, оттесняет Марьку плечом и одним движением поднимает меня на руки.

— Какая романтика… — обнимаю его за шею. — А я-то думала, ты меня как мешок потащишь.

— Еще не поздно все изменить, — хмыкает он и бодрым шагом топает к выходу.

До больницы мы добираемся минут за десять, все с тем же дополнительным эскортом. Здесь для меня уже подготовили палату, ту самую, в которой я провалялась целую неделю. Прелесть… Всю жизнь мечтала, чтобы со мной так носились, прямо чувствую себя трехлетним ребенком. Очень важным трехлетним ребенком. Даже мать никогда не проявляла обо мне столько заботы, сколько Совет совместно с боевиками. Как только Деметрий пристраивает меня на койке, сознание начинает уплывать. Усталость берет свое, неподготовленный к нагрузкам организм растратил весь имеющийся в запасе ресурс и поспешил отключиться. Последнее, что замечаю, как Марька склоняется надо мной с встревоженным лицом…

Просыпаюсь резко, будто от громкого звука, в палате темно, кожей ощущаю тонкую простыню, которой меня укрыли. Значит, снова раздели. Надеюсь, в отключке я пробыла недолго, главное, чтобы не несколько дней. Иначе все окажется зря.

— Ты спала двенадцать часов, — бас Илея заполняет пространство, где-то в углу золотистым светом вспыхивает ночник. Прикрываю глаза и моргаю, привыкая к освещению, сосредотачиваю внимание на фигуре мага, застывшей у окна.

— Что изменилось за это время? — со сна голос немного хрипит, прочищаю горло и устраиваюсь удобнее, чтобы лучше его видеть.

— Многое, — целитель задумчив и не спешит говорить. — Ты уверена, что не ошиблась на счет цветов?

…Траурные бутоны, скрученные в тугие спирали. Тонкие длинные стебли, колышущиеся на ветру. Неестественная тишина и темная ночь. Новолуние. Они распускаются только в новолуние. Когда на небе нет даже крошечного лучика света. И цветут только одну ночь, а с рассветом увядают. И на земле остаются опавшие лепестки, похожие на пепел…

— Уверена. Я не помнила раньше, но их специально растили. Там… Много Тьмы. Живой. Настоящей. Не знаю, как они скрывали это место, но пока не подойдешь к краю поля, его невозможно почувствовать. Если что-то и было ингредиентом, то только цветы.

— Когда ты их первый раз увидела?

— Не помню…

Я не вру. Моя память, что осколки разбитой чашки, которую пытаются собрать заново. Какие-то части подходят друг к другу, а какие-то все еще рассыпаны по полу. Когда соберутся все, что будет?

Лекарь вздыхает и подходит ко мне, садится прямо на край кровати и обхватывает пальцами запястье. Считает пульс. Он молчит, но я ощущаю некое недовольство, тревогу. Есть что-то еще, о чем мне знать нельзя, и остается только ждать.

— С расчетами ты не ошиблась, — Илей кладет мою руку на место. — Новолуние в Гленже в том районе, что ты указала, через неделю. Виттор согласен отправить группу, чтобы проверить и взять образец.

— Территория принадлежит темным, им понадобится проводник.

Дело не в том, что группа боевых магов может заблудиться в лесу, а в том, что нужно знать вероятные пути проверяющих разъездов и определенные знаки, по которым можно выследить ловушки или определить наличие невдалеке ведьм или колдунов. Конечно, всему этому нас учат, и опытные, старые боевики легко справятся с поставленной задачей, но их слишком мало, и те позиции, что отданы под их ответственность, нельзя покинуть без последствий. Поэтому проводник нужен…

— Понадобится. И я понимаю твое рвение. Место может воскресить другие воспоминания, которые сейчас заблокированы, но твое состояние оставляет желать лучшего. Нормальное восстановление потребует времени…

— Которого нет, — жестко отрубаю я.

Где гарантии того, что к следующему новолунию темные сами не обнаружат столь интересные растения и не перенесут их в другое место? Их нет и сейчас, но шансов все же больше, чем будет через месяц.

— …которого нет, — повторяет целитель. — Я могу дать тебе стимуляторы. Они ускорят выздоровление, но последствия… Если ты ошиблась на счет ингредиента, по возвращении встанешь еще очень и очень не скоро.

Мягко сказано. Стимуляторы существенно увеличат резервы организма, заставят его работать на износ, и неделю я, пожалуй, буду чувствовать себя отлично, а вот потом… Здоровый организм при небольших дозах стимулирующих средств функционирует без перебоев до тех пор, пока не происходит отказ от них. А вот больной… Кратковременный всплеск адреналина, а затем тяжелый откат. Вполне возможно смертельный, без зелья я точно не выживу. Или превращусь в растение, что ничем не лучше.

— Мне ведь не привыкать умирать, Илей…

Он рассеянно кивает, продолжая думать о чем-то своем, затем взгляд становится более цепким.

— Я выдам тебе дозу укрепляющих и стимуляторов. Завтра проснешься уже в другом состоянии, приступишь к подготовке. Чтобы успеть, отправиться вам нужно будет вечером.

— Кто будет в группе? — вяло интересуюсь. Мне все равно с кем отправляться, главное, чтобы…

— Ты и Олеж, — отвечает целитель и встает, собираясь уходить за лекарствами.

У меня даже дыхание перехватывает от недоумения и возмущения. Почему нас только двое? И как вообще так…

— Считай, что тебе повезло, он как раз сегодня вернулся из-за грани. Задание у него было несложное, поэтому размялся, а теперь готов работать в полную силу.

— Я не…

— Брасиян уже дал согласие.

Дверь за ним закрывается тихо, а я остаюсь в одиночестве переваривать новую информацию. Отправка в параллельный мир с бывшим мертвым возлюбленным… Прямо исполнившаяся мечта. Особенно учитывая, что я еще хорошо помню, как он держал меня в зале, да и синяки-ушибы хоть и вылечили, но были весьма и весьма запоминающимися. Нет, ничего хорошего из нашей затеи не выйдет…

Глава 3

Марикетта громко возмущается и пытается воззвать к моей совести, разуму и всему тому светлому, что еще во мне осталось. Ей не нравится наша затея, мое легкомыслие, риск для здоровья и жизни, безрезультатность собственной работы и прочее. В какой-то мере я могу ее понять, но любые аргументы разбиваются о железный довод: какая есть альтернатива?

После вопроса волшебница умолкает и продолжает возмущаться молча, выразительно сверкая на меня глазами. А я одеваюсь. Костюм для перехода ждал меня с утра рядом с кроватью. Коричневые брюки из термостойкой ткани, льняная рубаха, сапоги на шнуровке, кожаный жилет с витиеватыми застежками, широкий пояс, сложенный длинный плащ с капюшоном и комплект псевдо белья в средневековом исполнении. Редкостная гадость.

Одежду шили не по моей мерке и, скорее всего, экстренно подбирали из того, что имелось под рукой. Брюки немного свободны, но так лучше, чем обтягивающий вариант, рискующий разойтись по шву от любого неосторожного движения. Белье и рубашка вполне подходят, а вот жилет тесноват в груди. Сапоги как раз, но вот отсутствие в том времени такой важной детали, как носки, ввергает меня в душевную тоску. Приходится мотать портянки, что я дико не люблю. Полная достоверность и соответствие времени, чтобы не приведи Абсолют, крестьяне с первого взгляда не приняли нас за колдунов и ведьм.

Раньше такая конспирация казалась мне уместной, но за время нахождения среди темных, я поняла, что самое главное не использовать в Гленже современные изобретения, и выглядеть сравнительно под стать времени. А что там у тебя в сапогах или под одеждой узнает далеко не каждый и того всегда можно убить. Или провести частичное вмешательство в сознание. Энергии оно забирает немного. Впрочем, мне сейчас доступен только первый способ.

Заканчиваю одеваться и встаю. Невообразимое счастье — передвигаться без чужой помощи и постоянных перерывов на отдых, после пары доз стимуляторов я чувствую себя прекрасно. В рамках той формы, что держалась у меня до ареста. Делаю пару приседаний, наклонов, махи руками и ногами, чтобы определить, хорошо ли все закреплено, прыгаю на месте и сажусь перешнуровывать левый сапог. Никогда не могу зашнуровать его нормально с первого раза. Жилет все же тесноват, но терпимо, да и кожа имеет свойство растягиваться и принимать форму тела со временем.

Снова прыгаю и удовлетворенно киваю, поворачиваюсь спиной к Марьке.

— Заплетешь косу?

С длинными волосами можно путешествовать в карете и платье, а вот планируя участие в драке лучше их обрезать или убрать. Делать стрижку на скорую руку я не хочу, слишком привыкла за прошедшие годы к аккуратной прическе, поэтому лучше довериться рукам подруги. Она ворчит что-то себе под нос, но быстро и аккуратно заплетает мне тугой «колосок», закрепляет кожаным ремешком и на секунду сжимает плечи.

— Будь осторожнее.

— Буду.

Я беру плащ — надевать его в городе глупо — и шагаю к двери. Волшебница идет следом, за дверью нас ждет Деметрий. Он к идее путешествия относится куда спокойнее, но без восторга. Прямо около больницы стоит служебный мобиль, в который мы дружно загружаемся и отправляемся в штаб. По дороге молчим. Все уже сказано и оговорено, ругаться я не хочу, слушать напутствия тоже. Мне и без того в ближайшее время предстоит встреча с Олежем, что уже не поднимает настроение.

Я все еще злюсь на него. Привязка привязкой, но простить мужчину, который встал между мной и моим ребенком, выше моих сил. Пять дней вместе я даже представить не могу. Главное удержаться от желания испробовать прочность его защиты…

В штабе в первую очередь посещаем оружейную, расположенную в подвале. Она состоит из двух помещений: огромного склада и комнаты выдачи. Встречает меня мастер-оружейник. Огромный под два метра маг с внушительным размахом плеч, выпирающими мышцами естественного происхождения и взглядом профессионального убийцы.

— Здравствуй, Эрт, — вежливо приветствую я, не рискуя подходить близко.

Оружейник стар, хоть и выглядит довольно молодо. Его возраст законсервировали истинные, чтобы по случайности не лишится талантливого мастера. Его мастерская расположена где-то на базе, и многоуровневый портал оттуда мгновенно переносит его из собственного логова в любой из филиалов. К ковке Эрт не подпускает никого из немногих учеников, они нужны ему только для учета оружия, носится на подхвате и выполнять самые элементарные поручения. Каждое новое поколение магов мастер считает тупее предыдущего, о чем заявляет прямо и безоговорочно.

— Здоровьечка, княгиня. Вкусы твои изменились? — разговаривает оружейник своеобразно и к его манере приходится долго привыкать. Сегодня он настроен добродушно или же просто иронизирует. С ним никогда точно не ясно.

— Незначительно. Что посоветуешь?

— Подарок тебе от доспешников, — на широкий деревянный стол перед ним легли перчатки и наручи — то, чего не хватало в комплекте одежды.

Забираю и то, и другое. Перчатки короткие с обрезанными пальцами достают только до запястья. Дальше до самого локтя руку должны закрывать наручи — кожаные со шнуровкой на внутренней стороне и стальными полосами на внешней. Надеваю их и протягиваю руки Деметрию. В принципе зашнуровать можно и самой, но лучше воспользоваться помощью. Бывший однокурсник быстро и профессионально затягивает шнуровку, я надеваю перчатки из более тонкой кожи. Сгибаю и разгибаю пальцы, проверяя удобство.

— Неплохо. За ночь делали?

— А то как же, — Эрт улыбается, что в его исполнении смотрится довольно страшно. Этакий предвкушающий хищный оскал. Мастер по коже у нас не в пример добрее и занимается изготовлением любых частей экипировки. Кольчуги и литые доспехи кует все тот же оружейник. — Выбирай.

Он делает широкий жест, предлагая мне заранее заготовленный и выложенный на стол арсенал. Одноручный меч, пять различных кинжалов, комплект метательных ножей, колчан с болтами для арбалета и собственно сам арбалет, при виде которого я морщусь.

— Мне предлагается убить напарника? — иронизирую и первым беру в руки именно стрелковое оружие. Меткостью во времена учебы я не могла похвастаться. Пистолеты еще куда ни шло, все же современное оружие значительно проще в обращении и позволяет не обращать внимание на десяток другой факторов внешней среды, а вот старинное… Хотя бы не лук, уже хорошо.

— Легче стандартной модели и меньше. Под женскую руку сделан, — Эрт внушительно скрещивает руки на груди и строго смотрит на меня.

— В качестве оружия я и не сомневаюсь, — спешу убедить мастера, пока он не решил, что осужденная совсем обнаглела.

Арбалет действительно хорош, хоть и тяжеловат. Идеально подогнанные запчасти, тугая тетива, мягкий спусковой крючок. Произведение искусства для профессионала. Та же Роза наверняка пришла бы в восторг, у нее по стрельбе были высокие балы, а я намного лучше в ближнем бою.

— Ладно, какие стрелы? — кладу арбалет обратно и приглядываюсь к колчану.

— Три вида, — Эрт достает три болта, наглядно демонстрируя разницу, — светлые для нежити, частички Абсолюта в них заряжены. Оборотня убьешь вряд ли, но остановишь. Они легкие. Темные с красным — разрывные, алхимики доработали. Самые тяжелые. Сталь с голубым — пробивные, наконечники с утяжелением, далеко не летят.

Беру в руки каждую стрелу, запоминая вес и баланс. В бою нужно будет быстро ориентироваться и далеко не всегда по цвету. Киваю и пододвигаю колчан к арбалету. Если уж оружейник решил, что мне придется стрелять, возьму. При возможной стычке с темными пара выигранных секунд может стать решающими.

Следующим мне рукоятью вперед протягивают меч, который я одним движением вытягиваю из ножен. Узкий клинок с голубоватым отливом, наверняка также чем-то заряжен, удобная рукоять, оплетенная кожаными ремешками, идеальный баланс. Одноручный. Удобно носить и на бедре, и за спиной, и даже к седлу приделать. Сравнительно легкий делали его тоже под женскую руку, я обычно носила тяжелее. Делаю пару пробных взмахов, разминаю запястье, киваю и забираю ножны. Прилаживаю их на пояс и вставляю меч на место.

— Что с кинжалами?

Пристально изучаю представленное мне богатство. На любой вкус. Тонкий стилет, легко пробивающий любую одежду. Им можно убить и закованного в кольчугу, и в латы. Щели есть везде, но маги редко носят полный доспех. Не пойдет. Баллок — нож с коротким лезвием и односторонней заточкой — отбрасываю по тому же принципу, укрепленное острие — это прекрасно, но он удобен именно для прокола, а мне может понадобиться наносить и рубящие удары. Следующий басселяр — удобная рукоять и вытянутое обоюдоострое треугольное лезвие, его хорошо использовать как дополнительное оружие. Универсален и по-своему неплох. Возможно, к нему я вернусь. Трехгранный рондел с дискообразной гардой, опять же больше для колющих ударов, и его неудобно носить в сапоге именно из-за гарды, нужно что-то более плоское. Последний — классический квилон — уменьшенная копия меча с крестообразной гардой и круглым навершием на рукояти. Обоюдоострый и также может использоваться в дополнение к мечу. Беру в руки басселяр и квилон, взвешиваю, делаю синхронные пробные взмахи, проверяю баланс и оставляю себе последний кинжал.

В сапогах предусмотрены карманы для ножей, и можно взять оба, но я предпочитаю оставлять левый сапог свободным. Мало ли, что придется туда положить. Выбранный кинжал занимает свое место, и Эрт, удовлетворенно улыбнувшись, пододвигает мне набор метательных ножей. Из восьми отбираю четыре и фиксирую их на поясе по два с каждой стороны. Перекидываю на спину колчан с болтами, взваливаю на плечо арбалет, свободной рукой забираю плащ и благодарно киваю оружейнику.

— Чтобы обратно все целым вернулось, — угрожающе рокочет он вслед.

Во время учебы у нас ходила шутка о том, что на задании можно сдохнуть, но оружие вернуть мастеру в целости и сохранности. К своим творениям Эрт относится как к детям, и за каждую лишнюю царапину заставляет отрабатывать в мастерской. Те, кто считал, что ничего сложного там нет, вылетел еще на первом курсе.

Теперь мы идем к алхимикам, местная лаборатория расположена также в подвале. Ее руководитель подчиняется Виттору, но отчеты раз в месяц отправляет в первую очередь Карлосу. Вот такая двойственная система управления. Первый Алхимик в дела боевиков напрямую не вмешивается, но может побеседовать с Брасияном, который в свою очередь окажет воздействие на кого-то из глав боевых магов. Насколько я знаю, только алхимики Илея не отчитываются ни передкем, кроме лекаря.

В лаборатории мне выдают четыре склянки с зельями.

— Волчий мор, — коротко поясняет Камилла, глава местного отделения алхимиков, и ампула с ярко-алой жидкостью занимает маленький кармашек в левом наруче. Зелье против оборотней. После многих визитов в Гленж общим мнением магов было решено, что эти твари являются самыми опасными из представителей нежити. — Две капли, и у них не останется обоняния, половина ампулы — полный паралич. Светлячок, — следующее зелье тускло светится белесым цветом. Здесь все понятно — заряжено Абсолютом, лучшее средство против темных. Тоже в левый наруч. — Жгучеяд, — ампула с кислотно-желтой жидкостью. Крайне неприятная вещь, при большой концентрации может уничтожить до семидесяти процентов кожных покровов, что несовместимо с жизнью. Это в правый. — Синька, — Камилла делает выразительную паузу. Я очень аккуратно вставляю ампулу в последний кармашек. Зелья в ней не больше половины. Редчайший состав, огромная токсичность, применяется только в самом крайнем случае, действует на местность, вызывает необратимые изменения. Болото посреди леса с непредсказуемой живностью, пустыню в центре поля и прочие милые вариации. Хорошо в случае ухода от погони, когда резерв уже пуст. — Противоядия.

Алхимик хлопает в ладоши и ее помощник тут же втыкает мне в основание шеи шприц с концентрированным универсальным антидотом. С трудом удерживаюсь, чтобы не огреть его арбалетом. Магическая защита мне сейчас недоступна, поэтому используются зелья, но волшебница помогает мне только по приказу Виттора, а отнюдь не по собственному желанию, что и демонстрирует. В руки мне суют сумку, которую можно носить на плече или пристегнуть к седлу.

— Здесь твоя часть провианта и пять доз антидота, обновлять каждый день утром.

Камилла сурово поджимает губы и прожигает меня неприязненным взглядом. Сама доброта и любезность. За годы моего отсутствия ничего не изменилось. Зато благодаря ее неприязни управились быстро. Широко улыбаюсь ей и ухожу, по дороге совершенно случайно задев стол с результатами опытов. Ничего не разбивается, но побелевшее лицо волшебницы становится лучшей наградой за потраченное на нее терпение. На мирный лад я сегодня не настроена категорически.

Со всем имеющимся добром мы направляемся к порталу на базу, а там по еще одному коридору до перехода в другие миры. Стационарная арка занимает полкомнаты и может одновременно перебрасывать до пятидесяти магов на случай экстренной эвакуации. Здесь нас уже ждут Илей и Олеж. Мне сразу же хочется испытать арбалет в деле. Пробивающие болты. Если возьмут защиту потенциального истинного, лучшей рекомендации им не потребуется. Целитель, поймав мой взгляд, делает шаг навстречу, прикрывая собой боевика. Выглядит довольно странно, но я послушно переключаю на него внимание.

— На каждый день, — к моим зельям добавляются два увесистых бутыля от лекаря. Стимуляторы. — И еще, — он показывает мне мутную ампулу с непонятной жидкостью, — в самом крайнем случае. Три капли на стакан воды. — Медленно киваю, показывая, что все поняла. Илей пристально смотрит мне в глаза и достает откуда-то кожаный ремешок с вплетенным в него кристалликом амбирцита. — Его настраивали на твою печать всю ночь. В конфликт они не вступят, но и возможности камня существенно снижены. Одно-два мощных проклятия, и он рассыплется. Не подставляйся без нужды.

Киваю и протягиваю левую руку, выгибая запястье так, чтобы оголился кусочек кожи между перчаткой и наручем. Целитель повязывает шнурок, крепко, но удобно, кручу рукой, и украшение скрывается из виду. Истинный уходит. Ждать нашей отправки он не собирается. Я поворачиваюсь к своим сопровождающим. Марька уже не выглядит надутым хомяком, зато в глазах ее поселяется смертная тоска. Кое-как обнимаю ее относительно свободной рукой, перекинув плащ через плечо.

— Будь осторожнее, — снова шепчет она мне на ухо. Киваю. Хотя и знаю, что обещать бесполезно. Никто не знает, что ждет нас за гранью.

Смотрю на Деметрия и неожиданно также обнимаю его, только теперь уже шепчу сама:

— Не теряй времени даром.

Он только чуть крепче обнимает меня в ответ и отстраняется. Дипломат прекрасно меня понял. Мы киваем друг другу, и я иду к порталу. Олеж ждет меня у самого перехода. Одет он почти также, только вместо жилета — кожаная куртка с металлическими нашивками и заклепками по всей фигуре. Из оружия — полуторный меч на бедре, басселяр за голенищем правого сапога, наверняка что-то еще спрятано за отворотами рукавов и под воротником-стойкой, прикрывающем шею. Плащ он держит в руках, а на плече такая же сумка с провиантом. Стрелкового оружия нет, магу оно и без надобности, тем более что стрелок в группе обычно один. Жаль, что сейчас его роль досталась мне.

— Готова? — спокойно интересуется он, не проявляя ни малейших эмоций по поводу моего появления. Пожалуй, мне тоже стоит их отбросить.

— Готова, — отвечаю жестко, но нам сейчас не до реверансов.

Некоторое время мы изучаем друг друга, а затем, не сговариваясь, поворачиваемся к порталу. Делаем синхронный шаг. Прощай привычный мир, здравствуй средневековый Гленж…

Глава 4

Портал переносит нас на базу, замаскированную под рыцарский замок. Мы поднимаемся из подвалов, здороваемся с охранниками, ловим любопытные взгляды людей. Да, здесь присутствуют местные жители — слуги, как и в любом другом замке. Целые семьи, века назад оказавшие поддержку первопроходцам в Гленже и с тех пор ставшие такой же частью базы, как и сами боевые маги.

В замке останавливаются и живут экспедиции алхимиков, изучающие местную флору и фауну, изобретатели, черпающие новые идеи, создающие и совершенствующие местные виды оружия. Любая крепость нуждается в достойной защите. Кое-кто из старых боевиков остается здесь доживать свой век. Чем-то их влечет романтика средневековья. Мне она никогда не нравилась, хотя здесь все значительно проще… Есть друг, есть враг, есть прекрасная соблазнительница или невинная дева, нуждающаяся в помощи, есть ленивый король на троне и его преданный соратник, служащий своей стране, есть интриги, довольно примитивные по нашим меркам. Возьня детей в песочнице, решающих кому принадлежит какой угол, и что ценного он содержит. Они еще слишком малы, чтобы понять, что возможности песочницы не безграничны, и проще объединить усилия, чем вечно воевать…

До катастрофы, навсегда изменивший наш мир, мы были такими же. О том времени сохранилось мало информации, но некоторые обрывки позволяют сделать вполне очевидные выводы. История везде одинакова. Рано или поздно жители сами ставят свой мир на грань уничтожения. Хороший пример — война светлых и темных, породившая Юту. Не будь ее, и память о тех кровавых днях исчезла бы столь же быстро, как в Гленже прижились пришлые маги.

Замковый двор встречает нас поздней осенью. Сильный, порывистый ветер, мелкий дождь, холод. В этом районе холоднее, чем в нашем мире, и погода давно настроилась на скорый приход зимы. Я передергиваю плечами и ищу глазами конюшню, хочется побыстрее оседлать лошадей, сгрузить сумки и надеть плащ. Он из термостойкой непромокаемой ткани, с внешней стороны напоминающей шелк, а с внутренней мягкую шерстку. Вот что всегда меня поражало, так это контраст подобных высокотехничных разработок и портянок на ногах. Не говоря уже о белье. И как бы меня не убеждали, я все равно считаю, что носки удобнее.

— Коней уже оседлали, пойдем, — Олеж направляется вперед через заполненный народом двор, и я иду следом, лавируя между встречными.

Здесь день в самом разгаре, рабочие ремонтируют стену донжона, с земли ими доступным и понятным языком руководит маг. Все можно залатать и магией, но в Гленже низкая плотность магического поля, и частое применение заклинаний может образовать в нем дыры. Со временем они затянутся, но в магической крепости подобных накладок быть не должно. Я пропускаю бегущего к загону со свиньями паренька с ведрами — корм для будущей еды. Он по привычке кланяется мне и со всех ног несется дальше. За несколько столетий местные крестьяне усвоили, что женщины в брюках и сапогах могут быть либо наемницами, либо того хуже — волшебницами, и что с теми, что с другими шутки плохи. Люди ко всему приспосабливаются, и они привыкли кланяться, держать язык за зубами и оказывать всяческую поддержку сеньорам из странного замка.

Мы подходим к конюшне, возле которой уже стоят два оседланных жеребца. Один повыше и пошире — темно-коричневый тяжеловес с мохнатыми ногами, не быстрый, но выносливый. Двужильный, как их называют. Способен тащить всадника с поклажей в половину собственного веса рысью по дороге полдня. Второй чуть ниже и тоньше мышастого цвета, не столь внушительный, но судя по общему виду имеющий скрытые резервы. Олеж подходит к высокому, скорее всего конь закреплен за ним. При получении первого задания всем боевикам дают выбрать себе скакуна. Я задание не получала, и вообще здесь на птичьих правах, поэтому довольствуюсь тем, что осталось. Сую руку в сумку с едой, на ощупь нахожу там яблоко, достаю и кусаю его, жую свою долю, а остальное протягиваю коню. Серый сначала отворачивается, кося на меня лиловым глазом, но затем принюхивается и начинает хрумкать угощением. Провожу по белой полосе меж его глаз, осторожно касаюсь ноздрей и бархатистых губ. Он фыркает и делает шаг вперед, тыкается мне в плечо.

— Хороший мальчик, хороший, — обнимаю его за шею и глажу, приучая к своему запаху, рукам и голосу. Магические лошади — специально выведенная порода с более высоким уровнем разумности, нежели у их собратьев. Они привязываются к хозяину, верны, легко обучаемы, имеют прекрасную память, их невозможно украсть, и они натасканы отбиваться от волков и даже оборотней, не говоря уже о других нападающих.

— Это Сивый, — к нам подходит парень из конюшни. — Малый, но быстрый.

На меня он смотрит с любопытством, но вопросов не задает. Меньше знаешь, легче под пытками. Так здесь говорят. И никто не хочет проверять справедливость высказывания.

Маг уже пристроил сумку с едой к седлу и проверил подпруги, я решаю последовать его примеру. С оружием и плащом в руках проверять неудобно, поэтому колчан и сумку пристраиваю к седлу, вешаю арбалет на переднюю луку, кутаюсь в плащ и только затем уделяю внимание креплениям. В принципе, раз до сих пор ничего не перекосилось и не упало, выдержит и дальше. Сивый стоит смирно, позволяя мне спокойно копаться в его амуниции. К седлам уже прикреплено еще по одной сумке — с одеялами, огнивом, заготовками для факелов и прочими мелочами для выживания. Фляга с водой крепится отдельно. Экипировали нас на совесть. Закончив с проверкой, влезаю в седло, сжимаю коленями бока коня. Он дергает ушами и трясет головой, переминается с ноги на ногу, принимая мой вес. Олеж уже готов к поездке и направляет своего жеребца к воротам, которые днем открыты. Киваю конюшему и следую за ним. Путешествие началось…

Мы почти не разговариваем и в первый день мчимся галопом, не глядя по сторонам. Нужно преодолеть земли, находящиеся под контролем светлых, чтобы выйти к границе, а оттуда уже пройти к нужной точке. Средневековая дорога — утоптанная грязь и пыль — ложится под копыта коней. Сивый то отстает, то выходит вперед, не в состоянии поддерживать размеренный ход большего собрата. И оказываясь бок о бок, мы с магом недоверчиво косимся друг на друга. Олеж ждет от меня подвоха, знает, что я ему не верю. А я в свою очередь изучаю его и также жду чего-то…

Злость на него проходит утром следующего дня, когда выясняется, что накануне я уснула, едва-едва расседлав коня и поужинав. И всю ночь крепко спала, даже не пошевелившись и не обращая внимания на его присутствие. Он вряд ли понимает, что произошло. А вот мой разум наполняется вопросами и мрачной задумчивостью.

С Иваром я никогда крепко не засыпала. Могла находиться без сознания, дремать, притворяться спящей — научилась контролировать изменения ауры при пробуждении, чтобы он не замечал. Элементарный инстинкт самосохранения. Даже оставаясь одна, я редко позволяла себе роскошь выспаться. Причиной глубокого сна могла стать болезнь или действие зелья, но сейчас на меня влияют стимуляторы. И получается, что магу я интуитивно доверяю даже больше, чем Марикетте. Вывод приводит в смятение. Инстинкт защиты, благодаря которому я столько выживала, дал сбой. Почему?

Весь день мы снова мчимся по дорогам, делая короткие остановки для естественных нужд. Едим на ходу — жуем травяные шарики с добавлением зерен. Питательная смесь, позволяющая продержаться определенное время. Пьем воду. Молчим. Олеж не спускает с меня глаз, он чувствует изменения, хотя и не понимает, что случилось, но постоянно следит за мной. А я за ним. Пытаюсь понять себя. Объяснить. Найти причины.

Получается, что подсознательно я не ощущаю угрозы от него. Несмотря на все, что произошло. Да, рационально можно объяснить, что боевик вовсе не желал мне зла тогда в зале, но эмоционально… Слишком сложно. И зачем он отправился на вылазку? После выполнения задания полагается отдых, наверняка были те, кто мог его заменить. Олеж должен был сам проявить инициативу. Для чего? В память о былых чувствах?

Прокручиваю в голове обрывки воспоминаний. Старых, почти стершихся и новых, недавних. Разница бросается в глаза, даже с моим теперь сильно поврежденным Тьмой восприятием, но есть и нечто общее. Странное, тонкое… Оно заставляет волноваться и нервничать больше. Потому что я уже не понимаю, чего ждать дальше. Пусть угрозы и нет, но доверять ему не могу.

Вторая ночь проходит так же, как первая. Мне ничего не снится, а утро начинается с приема зелий. Антидот, стимуляторы. На небольшом костерке греется вода в котелке, маг сидит рядом с огнем и ковыряется в сумке, что-то там разыскивая. Кони ходят в стороне расседланные и отыскивают что-нибудь съестное. Сивый меланхолично глодает нижние ветки ближайшего дерева, а более высокий Буран — его имя я узнала вчера — пристраивается к елке. Каким образом он не колет себе весь рот, а умудряется аккуратно отщипывать иголки и пережевывать их, остается загадкой.

Мы остановились в стороне от дороги, в смешанном перелеске с густым кустарником. Листвы уже нет, но растительность вполне спасает от нежелательного внимания. В десяти шагах к западу начинается овраг, на дне которого из земли бьет родник — чистая вода обеспечена. Из звуков только шум ветра в кронах и редкие крики птиц, небо затянуто серыми свинцовыми тучами, обещающими холодный, влажный день. Солнце встало где-то за ними еще часа два назад, но меня почему-то никто не поспешил разбудить. Разве мы не торопимся?

— Почему ты решил увеличить привал? — подхожу к костру и усаживаюсь напротив, чтобы пламя оказалось между нами.

Олеж отвлекается от содержимого сумки.

— Сегодня к вечеру мы перейдем границу. Спокойные территории кончатся, и дальше придется ехать без костра на чистом сухом пайке. Думаю, нормальный сон и немного горячего перед такой диетой нам не повредит.

Разумно, мне возразить нечего, кроме того, что даже не заметила пройденного расстояния. В общем-то, о территории светлых я имею весьма смутное представление. Времена учебных экскурсий остались далеко позади, а за годы моего отсутствия многое изменилось. Не без моего участия, конечно… Часть земель на западе, куда мы и едем, отошла темным. Моему покойному мужу лично, если быть точной.

Странно смотреть на тот же мир только с другой стороны. Гленж остался прежним. Леса, реки, королевства, деревни и люди, но вот мое отношение к ним должно измениться. Темные воспринимают местных жителей скорее как бесплатную рабочую силу. Неизбежных, но и нежеланных соседей, которых можно и нужно потеснить, чтобы ухватить кусок посочнее. Светлые считают исконных жителей мира потенциальными союзниками, теми, кто может открыть магам его тайны и помочь в освоении. А взамен они также окажут помощь. В политике имеется много нюансов, и не все так грубо и примитивно, но общее черты вполне ясны.

— Как твои навыки с мечом? — спрашивает боевик после того, как травяной суп, состоящий из тех же шариков и зерен, только размоченных в кипятке, съеден вприкуску с вяленым мясом.

— Против мастера меча продержусь минут десять, убить не смогу, — отвечаю, отпивая отвар из кружки. Во вторую порцию воды мы добавили местных трав и ягод, сделав нечто наподобие чая. — Двоих, троих воинов уложу, зависит от их уровня подготовки и уязвимых мест. Крестьян можно и весь десяток…

На последней фразе невольно прикусываю язык, но уже поздно. Не стоило говорить так. Светлые не конфликтуют с деревнями, а предпочитают торговать или отыскивать там слуг и информаторов.

— Хорошо, — нейтрально отвечает он, словно не заметив моей реплики. — Покажешь на мне.

Отвар попадает не в то горло, но приступ кашля быстро увязает в устремленном на меня спокойном, пристальном взгляде. Я вовсе не хочу повторения поединка. Мне и прошлого опыта вполне хватило. И маг прекрасно понимает мое настроение, но упрямо поясняет:

— Мне нужно на практике знать твой предел, чтобы спокойно поворачиваться спиной.

Спиной? Ко мне? Спокойно? Некоторое время я просто перевариваю три этих вопроса, пытаясь понять, не издеваются ли надо мной. Подобных речей и предположений можно ждать от Марьки. Деметрий смог окончательно расслабиться в моем обществе только во время болезни. Да что возьмешь с почти беспомощной лишенной силы женщины? Но делать подобные предположения серьезно и даже предлагать опробовать их на практике. В бою…

Он совершенно точно не думает, что я выстрелю ему в спину. Справедливо, подобную «случайность» мне не простят, поэтому рисковать не стану, да и вообще вредить ему мне не выгодно. Мы все же в одной команде. Но доверять… А сейчас Олеж говорит именно о доверии.

Качаю головой, но вслух отвечаю совсем иное:

— Давай попробуем.

Глава 5

Мы собираем вещи, седлаем лошадей, оставляем плащи около догорающего костра, обнажаем мечи и отходим в сторону. В памяти всплывают тренировки с мужем, где кроме ненависти и боли ничего больше не оставалось. Он дрессировал меня, как бойцовскую собаку, специально распаляя злость и заставляя бить все сильнее. Мечи Ивар любил больше, чем рукопашный бой. Длинные царапины от клинков болезненны, но не смертельны, и можно долго издеваться, прежде чем закончить поединок.

Ненависть вскипает внутри, и перед глазами возникает алая пелена. Гленж разбудил не те воспоминания. Совсем не те…Я нападаю первая. Молча. Олеж отражает выпад и странно смотрит на меня. Идея больше не кажется удачной? Поздно. Лавину уже не остановить. Звон стали сплетается в единый гул. Разум отключается, как всегда бывает в такие моменты, остаются голые инстинкты. Увернуться, подставить меч, позволить его клинку соскользнуть в сторону, ударить рукоятью в лицо. Он уклоняется, и голубоватая молния металла проходит прямо перед моим лицом. Выгибаюсь назад, слушая хруст позвоночника. Стоит снова заняться растяжкой по возвращении. Отмечаю мельком. И снова возвращаюсь к бою.

Мы кружим между деревьями, срубая ветки и оставляя борозды на стволах. Маг дразнит меня, позволяя приблизиться на расстояние удара и каждый раз отгоняя прочь. Зря. Ярость клокочет в горле, вырываясь с тихим рычанием, кровь набатом стучит в висках. Пока я еще понимаю, что передо мной не покойный муж, и частично контролирую себя, но надолго ли хватит выдержки? Не знаю.

Мне надоедают глупые догонялки, и я прыгаю вверх, отталкиваюсь ногой от ствола ближайшего дерева, перехватываю меч клинком вниз и бью, целя в основание шеи. Кожа вряд ли защитит от стали. Олеж делает полшага в сторону и подставляет свой меч плашмя. Столкновение металла высекает искры. Маг покачивается, но твердо стоит на ногах, даже несмотря на мой вес и полученное ускорение. Кувыркаюсь через голову, смягчая падение, и тут же вскакиваю на ноги. Смотрю на него. На лице мужчины только сосредоточенность и непреклонность. Решил идти до конца?

По губам сама собой растекается улыбка. Хищный оскал. Тонкий голосок внутри шепчет, что стоит остановиться, прекратить прямо сейчас, но вместо этого я перехватываю меч и вновь занимаю позицию. Мир словно выцветает, теряя часть красок. Остаемся только он и я.

Теперь боевик тоже не сдерживает себя. Ни скорость, ни ловкость, ни силу. И поединок наконец-то принимает знакомые мотивы. Тяжелые удары, от которых ноют запястья, мгновенная реакция, вынуждающая полагаться только на чутье. Разуму здесь больше нет места. Остаются только приобретенные рефлексы и жажда крови. На языке появляется солоноватый привкус с металлическими нотками. Хочу ли я его крови? Да. Здесь. Сейчас.

Однако все оказывается совсем по-другому…

Маг теснит меня, блокируя любую возможность вырваться. Под ногами оказывается склон оврага, сапоги скользят по сырой земле. Клинки скрещиваются, разделяя наши лица, и я чувствую, как медленно теряю равновесие и начинаю падать. Смотрю в ореховые глаза, но вижу другие. Совсем другие. С рыком отталкиваю его, меч снова высекает искры и сверкающей дугой улетает в сторону, а я падаю вниз…

Успеваю сгруппироваться и кувырком лечу по земляному склону, кое-как уклоняясь от деревьев. Со всех сторон в тело впиваются ветки и камни, синяков наверняка будет куча, не говоря уже о ссадинах и царапинах. Боль немного отрезвляет, заставляет вспомнить, зачем мы здесь. Но кровь все еще бурлит, мне сложно успокоиться. Поэтому, как только я застываю на дне оврага, пальцы правой руки тут же смыкаются на рукояти кинжала. Со стороны мой маневр не заметен. Я лежу на правом боку спиной к краю, поджав колени к животу и упираясь левой рукой в землю перед собой. Жду. Среди звуков осеннего леса отчетливо слышны торопливые шаги мага, он тоже оскальзывается, но не падает. Спускается вниз, ко мне. Медленно тяну квилон из ножен и считаю удары успокаивающегося сердца. Главное не выдать свое относительно живое состояние раньше времени. Как только он приблизится, я ударю.

Олеж спускается чуть в стороне, там, где я не могу его разглядеть, только услышать, и уже оттуда идет ко мне. Стискиваю зубы и прикрываю глаза, глядя вокруг из-под ресниц. Кинжал вынут из ножен до середины лезвия. Одно движение, точный удар — все, что мне нужно. Маг обходит меня и останавливается в двух шагах… Делаю вдох. Он приседает на корточки…Сжимаю рукоять. У меня перед носом появляется протянутая рука…

— Встать сможешь? — миролюбиво спрашивает боевик, и только теперь я понимаю, что меч у него уже в ножнах, и никакого другого оружия не видно.

Распахиваю глаза скорее от неожиданности и несколько секунд изучаю протянутую руку. С запозданием вспоминаю, что у него в отличие от меня имеется магическая защита от физических атак, и удар кинжалом все равно ничего бы не дал. Возвращаю его в ножны. На лице мужчины не отражаются эмоции, он ждет ответа. А я все смотрю на раскрытую ладонь и не могу понять, что происходит. Уловка? Трюк? Обман?

Ивар никогда не заканчивал бой так просто. Любил растягивать удовольствие. Своеобразное. Вспоминается свист плети, рассекающей воздух, хлесткий удар, звук разрываемой ткани. Я плыву на волнах воспоминаний и все еще смотрю на протянутую руку Олежа. Он — не мой муж. Он не сталкивал меня в овраг. Он не станет меня добивать. Он здесь, чтобы помочь. Простые истины, осознание которых порой кажется таким сложным.

Я вижу каждую линию на его ладони, каждую черточку. И что-то внутри меняется в этот момент. Ярость уходит. Остается боль в теле и муторная усталость. Пробудившаяся память, которая затягивает как водоворот. Протягиваю руку и сжимаю его пальцы, что есть силы. Я больше не хочу тонуть во Тьме.

Потом мы поднимаемся наверх, находим мой меч. Я оттираю грязь с перчаток и наручей, протираю лицо. Мы молчим, но настороженности больше нет. Словно стена, разделявшая нас, стала тоньше. Возможно, маг был прав, когда затеял этот бой. Возможно. Но я не стану ему говорить.

До обеда едем без остановок, снова подгоняя коней и наверстывая потраченное время. Перекусываем на ходу, как-то легко обмениваясь мнениями о том, где лучше пересечь границу. Выходим к маленькой деревушке, где Олеж расспрашивает местных о новостях, а я остаюсь с лошадьми, накинув на голову капюшон. Люди часто меняют места обитания, и нам вовсе ненужно, чтобы в спутнице боевого светлого мага узнали вчерашнюю княгиню Тьмы. Пусть в Гленже меня знают под другим именем, оно не менее страшно, чем метка княгини проклятых в нашем мире.

Он возвращается через полчаса.

— Возьмем севернее, проедем еще километров десять и остановимся на привал. Надо обработать твои раны, а там, в сумерках пойдем лесом. Говорят, на дорогах стало небезопасно в последние недели. Призраки потешаются, мракобесы пляшут…

Олеж выразительно смотрит на меня и запрыгивает в седло. Киваю, отпуская поводья его коня.

— Князья начали разборки за территорию. Нам только на руку. Пока они занимаются друг другом, у нас есть шанс проскользнуть.

— Кто соседи Шеруда? — спрашивает он, когда мы покидаем деревню.

Движемся на север, изображая стандартный объезд границы. Порой его действительно совершают, с разной периодичностью, поэтому лишних вопросов у крестьян не возникнет.

— На севере — Изабель, на юге — Морлаон, на западе — Ферда и Чума.

А к восточной границе земель Ивара мы сейчас как раз приближаемся. У темных все просто, кто завоевал территорию, тот и становится ее хозяином. У светлых земли общие, по их логике так проще охранять.

— Кому из них выгоднее захватить новый кусок?

— Всем, — я даже не задумываюсь. — Они никогда не упустят шанс поиграть друг с другом. Тем более такой повод…

— Хочешь сказать, мы можем столкнуться там с приспешниками всех князей? — впервые в его голосе проскальзывают эмоции. Недоверие и удивление.

— Возможно, но накал уже должен был схлынуть. Все же князь погиб месяц назад…

Олеж резко осаживает жеребца и застывает, я следом за ним одергиваю Сивого. Взгляд мага становится пустым, осматриваюсь по сторонам и прислушиваюсь, но ничего не могу уловить.

— Впереди темные. Трое. — Боевик поворачивается ко мне. — Найди позицию для стрельбы, отвлеки их и постарайся мне не мешать.

Прикусываю губу, но киваю. Я понимаю, о чем он говорит. Мы не сработанная команда, не знаем особенностей друг друга. То, что является обычной уловкой, я могу воспринять как слабость и повод вмешаться. Обычно пары тренируются вместе, чтобы разработать совместную тактику, а у нас за плечами только опыт одиночной работы и не самые приятные поединки. Поэтому я безропотно подхлестываю коня и поворачиваю его в сторону ближайших деревьев, спеша убраться из поля зрения. Здесь дорога довольно широкая и окружена кустарником, к тому же делает поворот, разглядеть, что происходит впереди сложно, но если Олеж их почувствовал, значит, скоро маги будут здесь.

Листва уже облетела, поэтому самым подходящим местом для позиции оказывается разлапистая сосна. Оставляю плащ в седле, хлопаю коня по крупу, отправляя прочь, перевешиваю арбалет на ремень и лезу наверх. Оружие весит немало, перчатки липнут к смоле, но я справляюсь и устраиваюсь в развилке ствола. Перехватываю арбалет и смотрю на дорогу. События там уже разворачиваются полным ходом. Боевики не стали тратить время на приветствие и напали молча. Видимо кто-то решил расширить территорию Шеруда и присоединить еще одну деревню. Или же просто ее уничтожить. Двое магов уже спешились и наседают на Олежа, но он справится, а вот третий помчался в обратную сторону.

Странно. Подкрепление для драки с одним магом не требуется, меня темные вряд ли заметили, в магическом поле мое присутствие скрывает амбирцит, а прощупывать пустоты здесь неудобно. И что же могло заставить его бежать? Так или иначе, его стоит остановить, пока он не скрылся из виду.

Выхватываю из колчана разрывную стрелу и заряжаю арбалет. Прицеливаюсь. Стрелять по движущейся мишени с моей учебной меткостью — задача почти провальная, а вот по земле… Мощность поражения разрывного болта составляет примерно четверть мощности диска, которым пытались вскрыть мобиль с системой защиты. То есть довольно много по меркам данного времени.

Нажимаю на спусковой крючок. Металлическая стрела чиркает по пушистой ветке, разрезает воздух и попадает в землю прямо под передними ногами коня. Взрыв. Животное успевает встать на дыбы и тут же заваливается на спину, удачно погребая под собой всадника. Вряд ли оба серьезно пострадали. Все же защита на боевиках обычно хорошая.

Перезаряжаю арбалет пробивной стрелой. Первый выстрел оказался сравнительно удачным и помог учесть поправку на ветер. Давно я не стреляла. Целюсь вторично. Эта стрела другая и арбалет приходится уводить чуть выше. Жду, пока маг выберется из-под коня и встанет, оглядываясь по сторонам и отыскивая место, откуда стреляли. Снова нажимаю на крючок. Тонкая молния мчится к цели и намертво увязает в защите, не долетев всего сантиметров десять-пятнадцать. Что ж… Теперь я хотя бы знаю прочность его защиты. И пора отсюда уходить.

Не раздумывая, хватаю арбалет в охапку и прыгаю вниз. Обдираюсь об иголки и ветки, приземляюсь и сразу же перекатом ухожу в сторону от дерева, потому что дальше будет… Всполох темного пламени, и сосна вспыхивает как спичка. Да, примерно такого я и ожидала. Выхватываю из колчана еще одну пробивающую стрелу и сую ее в левый сапог, отбрасываю остальные болты вместе с арбалетом в сторону, еще дальше от дерева. Оборачиваюсь. Темный уже идет ко мне, обнажив меч, а левой рукой разматывая хлыст. Поднимаюсь на ноги и достаю клинок из ножен, отступаю за стену пламени, чтобы сбить ему прицел. Светлым оружием он воспользоваться не сможет, а вот у меня только два шанса пережить прямой удар проклятия.

Краем глаза вижу, как Олеж пронзает мечом одного противника. Если продержусь хотя бы четверть часа, ко мне, возможно, подоспеет помощь. Снова сосредотачиваюсь на приближающемся темном. Пользоваться магией он не спешит. Логично, запасы тут пополнять негде. Пару минут мы крутимся вокруг дерева, не давая друг другу приблизиться и отгораживаясь магическим пламенем. Оно хорошо тем, что не гаснет очень долго, даже когда остается лишь пепел, и не перекидывается на другие участки в отличие от обычного огня, если только изначально не рассчитывалось на поражение площади.

В конце концов, темному наши кружения надоедают. Взмах руки, и длинный конец хлыста летит ко мне, рывком ухожу в сторону и выскакиваю с другой стороны. Бросаю в него метательный нож и подбираюсь ближе. Замах, и два меча сталкиваются с противным лязгом. Зачарованное оружие, подчиненное разным Абсолютам, не переносит друг друга. Мы оказываемся близко настолько, что я вижу на смуглом лице с точеными чертами пронзительно-синие глаза, которые внезапно узнаю…

— Ты! — выдыхаем мы одновременно. Он удивлен, но в черных зрачках я вижу проблеск страха. А вот во мне играет совсем иное. Изумление и ненависть. Злорадное удовлетворение от такого подарка судьбы. Вот и встретились… Внутри пробуждается то, что следовало бы забыть и никогда не вспоминать. Чернота поднимается из самых глубин. Я почти вижу ее, ощущаю кончиками вибрирующих пальцев. Сегодняшний день станет очень памятным.

Глава 6

Филипп. Темный боевой маг. Бывший соратник моего мужа. А я и не знала, что он сменил покровителя…

У темных нет выделенной центральной власти, как у светлых. Закончившие обучение боевики распределяются между истинными, как телохранители и подручные. В условиях раздельных территорий в Гленже удобно иметь под рукой свою маленькую армию. Часть выпускников остается Эскалару для поддержания порядка в столице и других городах, для защиты побережья от монстров из глубин. Иногда происходит перераспределение, по взаимному согласию обеих сторон, но чаще боевики просто погибают, а на их место приходят другие.

Скрежет стали, и мы расходимся, отступая друг от друга, но не отводим взглядов. Теперь все становится проще. Я помню строение его защиты, если только маг не изменил ее после нашей последней встречи. А вот ему придется помучиться, раздумывая, насколько хватит амбирцита.

— Значит, княгиня Тьмы помогает светлым? — шипит он, поигрывая хлыстом.

Следовало узнать его раньше. По фигуре, походке, даже по звуку хлыста. По тому, как он разматывал свою любимую игрушку.

— Все сложнее, Фил. Куда ты так торопился?

— Не твое дело…

Он делает шаг вперед и взмахивает хлыстом, пригибаюсь вниз, пропуская удар над головой. Память послушно раскрывается навстречу щелчкам кнута.

…Изнуряющая жара и солнце над головой. Душный лес, наполненный запахами и звуками. Земля перед глазами. Звук рассекающего воздух хлыста. Полосующая боль в спине. Голос. Знакомый и вызывающий глухую ненависть. «Вставай, сука, мы еще не закончили!»…

Ивар не использовал кнут. Он казался князю чем-то вульгарным, унижающим его самого до какого-то охотника. Вот сражение с заведомо более слабым противником в рукопашную или на мечах с применением магии — совсем другое дело. Филипп показывал ему основы боевой магии, некоторые приемы, которые князь затем отрабатывал на мне. А если у него не выходило, учитель делал все наглядно. И я не знаю, кто из них был хуже…

Звон мечей чередуется с взмахами хлыста. Темный сосредоточен на защите, а я на том, чтобы ее расколоть. Выхватываю квилон из сапога при первой возможности. Удар. Он увязает в защите. Еще удар. Мечом. Я не вижу, но знаю, что щит трещит. Нас не зря учат обращаться с оружием. В Гленже именно оно играет решающую роль. Опыт с парными клинками у меня небольшой — левая рука слабее правой — но сейчас приходится весьма кстати.

Я наконец-то могу не сдерживаться. Не думать о том, что меня раскроют по приемам или знаниям. Не сходить с ума от необходимости изображать бессилие и покорность, когда хочется только одного — убить. Свобода пьянит. Но контроль сильнее. Сначала нужно избавиться от врага, и только затем праздновать победу.

Мы кружим около дерева. Темный пытается теснить меня к пламени, но он не Олеж. И я ускользаю, выворачиваюсь из смертельного капкана. Прыжок. Кувырок в воздухе. Приземление. Запускаю нож в мага. Он отбивает и хлещет кнутом. Подставляю меч, позволяя длинному концу обвиться вокруг лезвия. Левой рукой выдергиваю стрелу из сапога. Самое время для нее. Филипп тянет хлыст на себя, готовя удар мечом. Держу клинок, но поддаюсь инерции и вместе с ним бегу на боевика.

По телу проходит волна жара, которая сосредотачивается в левом запястье. Амбирцит гасит одно из проклятий. Фил решил пойти ва-банк и использовать все свое преимущество. Я тоже. Сталь сталкивается с громким лязгом. Его удар я блокирую, и бью стрелой на уровне груди. Пробивной наконечник замирает в паре сантиметров от цели.

Мы застываем в неудобной позе, скрестив клинки и буравя друг друга тяжелыми взглядами. Я продолжаю давить на стрелу, а он держит защиту и пытается освободить меч, который захлестнул его же хлыст.

— Ты закончила обучение… Они тебя специально прислали… — хрипит Филипп.

— Какой догадливый…

Рука горит огнем от боли в запястье. Вряд ли камень выдержит наше противостояние. Мы сцепляемся взглядами. Поединок воли столь же важен, как магический или любой другой. После убийства князя меня мало чем можно смутить. А вот магу видимо есть что терять. Он не выдерживает первый. И за секунду до того, как защита с громким звоном рассыпается, с его губ срывается сип:

— Чтоб ты сдохла…

Поздно. Стрела входит четко в солнечное сплетение. Проталкиваю ее глубже под хриплый стон мага. Некоторое время мы стоим, почти обнимая друг друга. Я слушаю его тяжелое дыхание, судорожное сглатывание, скрип зубов, а перед глазами все еще стоит прошлое.

…«Слишком мало, продолжим». Он пинает меня в живот, заставляя встать. И я поднимаюсь, сдерживая себя из последних сил, чтобы не броситься на него и не продемонстрировать все, что умею на самом деле. Я ненавижу его столь же сильно, как и Ивара. Вот только темных нельзя ненавидеть. Направленная на них Тьма делает их только сильнее…

Отталкиваю тело, позволяя ему осесть на землю. Вырываю из ослабевших пальцев хлыст и распутываю меч. Медленно. Не торопясь. Каждый виток снимает очередной слой воспоминаний, от которых меня уже тошнит, а холодная ярость достигает своего апогея. Перед глазами только черная пелена. Звуки исчезли. Весь окружающий мир больше не существует. Только я и он.

Отшвыриваю кнут в догорающее пламя, меч падает в траву. Смотрю в синие глаза Филиппа, который еще пытается выжить. Кашляет кровью, стекающей по подбородку и щекам. Наверняка колдует. Арбалетный болт распадается на глазах, но чтобы вылечиться темному придется выпить чью-то энергию. А рядом никого нет. Только лошади. И их сил может хватить, если правильно принести в жертву. Вот только… Он один. Как и я когда-то…

Перешагиваю через тело и сажусь ему на живот. Стискиваю коленями бока. Когда-то он хотел испытать подобное. Я знаю. Мужчинам всегда труднее скрыть свое желание. Наклоняюсь вперед, упираясь руками в землю по обе стороны от его головы. Смотрю в глаза.

— Знаешь, Ивару повезло. У меня не было времени, чтобы убивать его медленно. Сейчас тоже нет. Но все же чуть больше, чем я подарила ему.

— Ты хуже, чем он… — в его глазах ненависть. Как и в моих когда-то…

— Возможно. Но на то я и ведьма…

Выпрямляюсь и достаю из правого наруча ампулу с жгучеядом. Зубами выдергиваю пробку и сплевываю ее в сторону. Снова наклоняюсь над магом. Он уже понимает, что ему грозит, и извивается, пытаясь скинуть меня. Не выйдет. К этому убийству я не готовилась, все вышло случайно, но такой подарок судьбы упускать нельзя.

— Помнишь, как ты оставил меня с мечом, пропитанным огненным проклятием, в животе? Бросил где-то здесь. Недалеко. Тебе было интересно, выберусь ли я сама или позову Ивара.

Филиппа сотрясает дрожь. Не страх. Скорее напряжение и растянувшееся ожидание, которое выматывает больше всего. Он тяжело дышит и смотрит на ампулу в моих руках. Зрачки сузились до двух крохотных точек, потерявшихся в синеве.

— Знаешь, как оно жжет? Как будто все твои внутренности сгорают снова и снова. Оно не снимается с первого раза. Мне пришлось трижды пережить пожар, прежде чем я смогла от него избавиться. Тебе повезло больше.

Хватаю его за подбородок, вынуждая открыть рот. Мужчина мотает головой и все еще пытается вырваться. А я уже лью содержимое ампулы, куда попадет. На меня действует антидот, а вот у него защиты больше нет…

Когда последняя капля оставляет след на его коже, я встаю и отхожу в сторону. Он воет, катаясь по земле и пытаясь избавиться от боли. Лицо разъедает, кожа сползает лохмотьями. А я смотрю. Слушаю его крики и наблюдаю за извивающимся телом. Я хочу, чтобы он страдал. Жестоко? Да. И пусть сейчас я похожа на Ивара, но одним монстром станет меньше. Справедливо? Не знаю. Мне плевать на справедливость. Это месть. Беспощадная. Страшная. Темная. Наверное, я уже никогда не стану собой… Но сейчас мне все равно.

Его крик обрывается внезапно, вместе с арбалетным болтом, который пробивает горло. Вздрагиваю и поднимаю глаза. Прямо передо мной стоит Олеж. Я не могу прочитать выражение его глаз. Не понимаю. Он молчит. Опускает арбалет и смотрит. И мне хочется спрятаться от этого взгляда. Я отворачиваюсь и, шатаясь, иду в сторону, через десять шагов падаю на колени. Меня сотрясает дрожь. Столь сильная, что клацают зубы, и приходится обхватить плечи. Наклоняюсь вперед и утыкаюсь лбом в землю. Мне не холодно. Но, наверное, лучше, если бы я замерзла…

Не знаю, сколько проходит времени, но я чувствую на плечах тяжелую ткань плаща, а потом сильные руки заставляют меня сесть. Перед глазами плывет, но лицо Олежа я различаю, и его выражение все также неясно. Он застегивает на мне плащ, надевает капюшон, заправляет выбившиеся из косы пряди за ухо, придерживая одной рукой за плечо. Нет сил, чтобы сопротивляться.

— Нужно ехать, — говорит тихо, и что-то в его лице смягчается. — Здесь рядом есть место, где мы сможем передохнуть?

Если бы он стал упрекать или обвинять, я бы солгала. Почувствовать правду маг сейчас не может. Но он лишь смотрит. Все так же непонятно, и я отвечаю правду:

— Есть охотничий домик… Там безопасно.

Маг кивает и встает, легко поднимая меня на ноги. Придерживает, не давая упасть, так как ноги отказываются мне подчиняться.

— Что с телами? — следы нужно замести, хотя бы частично.

— Я бросил их в пламя. Оно все сожрет. Лошади сбежали. Нам надо торопиться.

Когда кто-то из служителей князей заметит бесхозных зверушек, сюда налетят еще стражи. Он прав, нам надо торопиться, если хотим попасть на земли Шеруда.

Подходим к нашим коням. К седлу Сивого уже прикреплен арбалет и колчан. Мой меч лежит на земле, вместе с квилоном и метательным ножом. Сколько же времени я пролежала? Наклоняюсь за оружием, с третьего раза вставляю клинок в ножны, руки трясутся, и еще одну стычку сегодня я точно не выдержу. Закончив с амуницией, взбираюсь в седло. Все это время боевик стоит рядом и смотрит, но его внимание против обыкновения меня не злит. Каким-то чутьем я понимаю, что он поможет. Просто поможет. Несмотря ни на что…

Мы сворачиваем с дороги и едем по лесу напрямик. Кони идут шагом, настороженно шевеля ушами. Окружающая тишина их пугает. Схватка магов распугала всю окрестную живность. Птицы разлетелись, звери поспешили забиться в норы. Смеркается, осенью ночь наступает быстро и следует поспешить, чтобы не плутать в темноте. Я подгоняю Сивого, заставляя его выехать вперед. Теперь мы на землях Шеруда…

Минут через сорок начинает накрапывать мелкий дождик, но мы продолжаем ехать. Отвязываю от левого запястья измочаленный браслет с амбирцитом и протягиваю магу.

— Возьми.

Он хмурится, что я различаю даже в сумерках.

— Зачем?

— Вокруг дома запутывающие следы чары с отводом глаз. И сторож.

Не хочу объяснять подробнее, проще один раз увидеть, чем сотрясать воздух. Будь моя воля, и убежище так и осталось бы тайной, но сейчас выбора нет.

— Ты не сможешь показать дорогу без магии, — Олеж констатирует факт, и в его голосе чувствуется напряженность.

— Я не смогу почувствовать заклинание, но оно почувствует меня. — Такое объяснить еще труднее, и дело даже не в принадлежности магии Абсолюту, а в разнице женского и мужского восприятия. — Надень. Лучше, если тебя оно не заметит.

Маг медлит. Он вовсе не обязан мне верить. Но ведь всего пару часов назад повернулся спиной. Я не тороплю, пристально вглядываясь в окружающие деревья. Главное, не пропустить ориентир. Спустя минуту замечаю, как боевик зубами затягивает узел на запястье. Внутри растекается странное облегчение. Доверие — взаимный процесс, если я иду на уступки, он тоже должен сделать шаг навстречу.

Ориентир нахожу, когда вокруг становится совсем темно, и останавливаю коня. Делаю магу знак спешиться, прыгаю на землю, отдаю ему поводья.

— Бери лошадей. Тропа будет узкой, с нее нельзя сходить, иначе будешь долго блуждать по округе. А найти я тебя не смогу. И что бы ты ни увидел и ни услышал, ничего не делай. И не пытайся использовать магию. Я знаю, что амбирцит тебя не удержит.

Он напряженно кивает, наматывает поводья на левую руку, а правую протягивает мне. Без проводника сквозь путающие чары пройти нельзя. Сжимаю его запястье, ощущая под пальцами полоску браслета, и тяну за собой. Шагаю прямо сквозь густые кусты орешника, за ними начинается узкая охотничья тропа, вокруг которой стелется туман. Два шага, и он сгущается за нашими спинами, заставляя идти сквозь белое марево. Звуков нет, только из глубины тумана доносится волчий вой…

Сторож не дремлет и вышел встречать гостей.

Глава 7

Мы идем медленно. Туман колышется вдоль тропы, скрывая очертания деревьев. Иногда над дорожкой выступают ветки, и приходится пригибаться, чтобы не задеть их. Торопиться нельзя. Чары, запутывающие следы, относятся к классу искажающих. Они перемалывают кусок пространства, меняя местами отдельные фрагменты. Разобранные кусочки мозаики, разбросанные вдоль нескольких путей, ведущих сквозь чары к «островку безопасности». Собрать участки заново в правильном порядке может только тот, кто наложил чары. Более сильный маг просто разобьет их.

Сторож появляется на тропе внезапно. Вырастает из тумана прямо перед нами. Серо-седой оборотень, с бельмами вместо глаз и мордой, покрытой пеной. Кони настороженно всхрапывают и перетаптываются, пытаясь отступить назад. Мы останавливаемся. Я стискиваю запястье Олежа, напоминая не вмешиваться. Сторож идет навстречу. Принюхивается, водя лобастой головой из стороны в сторону. Оборотни больше обычных волков. Его морда на уровне моей груди, и горячее зловонное дыхание обжигает кожу на лице. Он шумно нюхает шею и волосы. Прикрываю глаза, позволяя ему облизать лицо шершавым языком. Вот и все, теперь нас не тронут.

— Можем идти.

— Он живой? — осторожно интересуется маг, наблюдая, как сторож исчезает в тумане.

— В какой-то мере…

Мне вовсе не хочется объяснять тонкости собственных заклинаний. До Олежа кроме меня по этой тропе проходил еще только Виттор. Именно в охотничьем домике мы встречались, чтобы обсудить подробности убийства Ивара и моей последующей сдачи боевикам.

— У него бешенство?

Пожимаю плечами. Когда я видела сторожа последний раз, никакого бешенства у него не наблюдалось. Значит, кто-то попался в пелену чар и ожидаемо наткнулся на оборотня. Судя по тому, что он цел, не повезло его противнику. Некоторые заклинания при столкновении вполне могут дать подобный побочный эффект. Жаль, что сейчас я не могу все исправить… Хотя, теперь безопасность земель Шеруда больше не на моей совести.

— Есть один плюс. Если сторож и чары на месте, значит, ни одной истинной ведьмы здесь не было.

— Князей ты в расчет не берешь?

Невольно усмехаюсь.

— Выйдем к домику — снимешь браслет. Поймешь.

Тропа обрывается такими же кустами орешника, но выходим мы на поляну. Вокруг темный лес, собранный из разрозненных осколков. Березы соседствуют с соснами, кусты наползают на дубы, пруд обрывается оврагом. А в центре «островка» небольшой деревянный дом, рядом с ним колодец, около входа перевязь и навес для лошадей. Он как раз, кстати, потому что мелкий дождик превратился в уже ощутимую непогоду.

Мы спешим под крышу, оставляем лошадей, отстегиваем большую часть багажа и заходим в дом. Внутри все как прежде. Справа от входа стол, широкая лавка у стены, дальше открытый очаг, обложенный камнем, в углу рядом с ним на стене развешана утварь, а на полу стоит ведро для воды, напротив двери деревянная кровать, застеленная шкурами, и слева внушительных размеров сундук. Чары законсервировали жилище сразу после моего ухода. Ни пыли, ни грязи, ни даже затхлого запаха.

Сгружаем вещи и оружие на лавку.

— Надо принести воды и разжечь очаг, — говорю тихо, стараясь подавить раздражение. Мне не нравится присутствие мага. Хочется отгородиться от него, снова выстроить стену, за которой спокойно и можно спрятаться. Но сделанного не воротишь. Он видел слишком много, чтобы теперь поворачивать назад.

— Дым с внешней стороны не увидят? — уточняет боевик. Он развязывает браслет и кладет на стол, прикрывает глаза, впитывая ощущения дома. Прощупывает чары, изучает магическое поле. Все его манипуляции мне знакомы, они привычны любому магу с детства, но сейчас особенно раздражают.

— Нет, — отвечаю резче, чем следует.

Собственное бессилие сейчас бесит еще больше. День был слишком длинным, и выдержки мне не хватает.

— Ты права, — неожиданно говорит он. — Я действительно не чувствую чары. Только бытовые. На доме…

Выдыхаю. Напряжение, которое сковывало с момента выхода на поляну, проходит. Кое-что все же останется при мне.

— Займусь лошадьми…

На улицу мы выходим вместе, снимаем седла. Руки у меня трясутся. И Олеж забирает седло Сивого. Уносит их в дом, а я остаюсь чистить коней. Краем глаза наблюдаю, как он таскает воду под дождем. Из трубы на крыше вскоре поднимается дымок. С очагом боевик разобрался. Захожу внутрь — здесь потеплело — и лезу в сундук за кормом. Маг возникает рядом как-то незаметно. И это снова заставляет насторожиться. Слишком быстро я привыкаю к тому, что он так близко. Он забирает овес и уходит кормить жеребцов, подхожу к столу и распакую из сумок еду. Над огнем уже весит котелок с водой, добавляю туда сушеных трав и ягод из запасов. Не зря я все же создавала это убежище… Пусть и причины изначально были совсем иными.

Молча садимся есть. Странно, но с ним тишина не напрягает. Хотя я и чувствую некоторую недосказанность. То, свидетелем чего маг стал сегодня, не добавит мне уважения или стабильного положения в глазах светлых. Я не жалею об убийстве Филиппа, но не стоило делать его таким…

— Я не стану докладывать об убийстве, — он будто слышит мои мысли.

Смотрю ему в глаза, пытаясь прочитать их выражение. Снова безрезультатно…

— Спасибо.

Олеж кивает и возвращается к еде. Когда приступаем к чаю, я все же решаю ответить на невысказанный вопрос:

— Филипп учил Ивара боевой магии темных. Полтора года назад он демонстрировал ему применение проклятий, наложенных на оружие. Самое распространенное — темное пламя. Мы дрались, он ранил меня… в живот. Оставил здесь без помощи. Сказал, что ему интересно узнать мой предел. Ивар все видел. Он пообещал, если я выберусь, тренировки закончатся. А я сказала Филиппу, что убью его. — Мужчина отставляет кружку и сжимает кулаки. На его лице не меняется ничего. Выдержки действительно стало больше. Но что-то в его глазах говорит мне, что маг на грани собственного контроля. — Я выбралась. Вернулась. И больше Фила не видела. Я думала, Ивар услал его куда-то, и он погиб вместе с другими принявшими метку князя. А оказалось, что сменил покровителя…

Олеж долго выдыхает и сглатывает. Облизывает губы, прежде чем заговорить:

— Нужно обработать твои раны. Я принес воды, можно помыться. Сейчас еще схожу.

Он берет плащ, пустое ведро и выходит под разошедшийся дождь. Убираю со стола и споласкиваю посуду из ковша, выливаю грязную воду в окно. Набрать ведро в колодце можно довольно быстро, но что-то мне подсказывает, что светлого не будет долго. Помыться — хорошая мысль, тем более что следующая возможность представится нескоро. Грею воду в котелке. Перекладываю вещи в сундук на освободившееся место, достаю из него одну из настоек собственного изготовления, застилаю скамью шкурами с кровати. Ложе слишком узкое, чтобы мы могли спокойно спать вдвоем, кому-то придется лечь на лавке. Мехов здесь достаточно для тепла и комфорта, к тому же у нас есть плащи, в которых можно спать голым на снегу.

Снимаю жилет и рубашку. Сейчас, когда не нужно думать о еде и опасности, накатывает усталость и боль. Осматриваю руки. На коже проступили синяки, ссадины воспалились и некоторые еще кровоточат, левое запястье заметно распухло. Растяжение. Сначала надо все промыть, а потом обработать мазью — ее алхимики выдают объемами по пол литра на мага. Серьезные раны лекарство не исцелит, а мелкие вылечивает на раз. Завтра к утру все пройдет.

Бросаю одну шкуру на пол, поближе к очагу. Снимаю сапоги и остальную одежду вместе с бельем. Добавляю в теплую воду травянистой настойки с мыльным корнем. Окунаю туда небольшой кусок ткани и быстро, но тщательно обтираюсь. В походных условиях на более качественное мытье рассчитывать не приходится, особенно осенью. По комнате плывет аромат трав и горящих поленьев. От очага пышет жаром, но кожа все равно покрывается мурашками. Мне зябко. Растираюсь сухой тканью, разгоняя кровь по телу. Надеваю чистый комплект белья. Камиза на широких бретелях длиной до бедер и брэ — короткие штанишки, которые носят в основном мужчины. И женщины в брюках. Использованную воду все также выливаю в окно.

Олежу пора бы уже вернуться. Не то, чтобы я волнуюсь, но… Хлопает входная дверь. С плаща мага течет, он ставит ведро чистой воды рядом с порогом и снимает верхнюю одежду. Голова у него мокрая. Шея тоже. Молчу. Забираю свои вещи и ухожу на кровать обрабатывать раны. Сажусь спиной к нему. Дело не в скромности, просто сейчас ему нужно пространство. И я сама хочу того же.

Сзади раздается шорох ткани и плеск воды. Кажется, он даже не кипятил котелок. Его выбор. Обрабатываю раны, тщательно втирая мазь. Она пахнет хвоей и смолой. На ощупь дотягиваюсь до ссадин на спине. Чувствую на себе пристальный взгляд, но маг не подходит. Закрываю банку и ставлю рядом с кроватью. Достаю из сумки гребень и разбираю волосы по прядке. Расчесываю. Чувствую себя почти хорошо.

— Что ты будешь делать дальше?

Вздрагиваю от резкости его вопроса.

— Планировала лечь спать, — отвечаю по возможности невозмутимо, убираю гребень обратно в сумку. Надо бы заплести косу, но у меня с этим вечные проблемы.

— Я не о том. Если мы найдем поле, возьмем образец, Илей сделает зелье… Что ты будешь делать дальше?

Оборачиваюсь. Он вытирает грудь куском ткани, одет только в нательные штаны до колен. И взгляд уже спокойный. Без напряженности, что погнала его в ночь за водой из колодца. Не зря я, наверное, ее тоже зачаровывала. Простенькое плетение — избавление от дурных мыслей и чувств. Не свойственное темным проявление магии, но довольно полезное, если знать, как правильно применить.

Олеж пристально смотрит на меня и ждет ответа. Можно надеть браслет и солгать. Он не почувствует, но поймет… Нас учили отличать ложь. Сказать правду? Дать ему еще немного информации, чтобы приручить меня? Ведь именно это маг и делает. Он подбирается ближе постепенно. Дал мне немного времени привыкнуть к себе, показал, что не причинит вреда, пообещал не выдать. Боевик втирается ко мне в доверие. Довольно успешно, надо сказать.

— Не знаю… Я не строю планы так далеко. Сначала я ждала суда, потом решения Совета на счет Анджея… — Умолкаю. Вспоминается, как он держал меня в зале суда. Делаю над собой усилие. Если мы и так далеко зашли, стоит продолжить двигаться в том же направлении. — Я не злюсь на тебя.

Правда. Слепящая ярость действительно прошла. Совместное путешествие сделало нас ближе и сгладило углы. А впереди еще два дня похода по землям темных. Опаснее, чем раньше. Чем сегодня. И стоит говорить правду.

— Но и о выстреле не жалею.

Он кивает, глядя мне в глаза. Понимает. Отходит к лавке, шлепая босыми ногами по полу. Садится. Машинально потирает шрам на груди. А я все еще настороженно слежу за ним. Жду чего-то…

— Если все же предположить, что все получится… Чего бы ты хотела?

Светлый лезет мне в душу, хотя и знает, что мне не нравится подобное. Торопится. Стремится к чему-то… И я слишком сильно ему потакаю. Но ведь если не рискнуть, то так и не узнаю, что же он хочет получить. К тому же в моих желаниях нет ничего особенного.

— Увидеть сына. Забрать его себе. Я понимаю, что в Гленже ему лучше, что нужно время… Но я хочу сама убедиться, что с ним все в порядке. Что его никто не обижает. Что он здоров, — с губ срывается тяжелый вздох. — Я мало что могу ему дать. Но мне будет намного спокойнее, если он будет рядом. Со мной.

— Ты его любишь, уже немало, — тихо возражает Олеж.

Качаю головой. Я разучилась верить в любовь еще года два или три назад, когда окончательно поняла, что помощи ждать неоткуда. Что именно глупое чувство привело меня в ловушку.

— Порой любви недостаточно.

— А порой только она и спасает.

Мы говорим каждый о своем опыте и смотрим друг на друга. От его взгляда внутри что-то переворачивается. Он красноречивее всяких слов говорит, что когда-то маг вернулся только из-за меня. Потому что думал, что там его ждут. Он считает, что его спасла именно любовь. И ведь тогда я его любила… Ждала… Взгляд Олежа выворачивает душу наизнанку. Эмоций становится слишком много. Я встаю с кровати только чтобы ускользнуть из плена его глаз. Уйти…

А в следующий миг он вдруг оказывается рядом, и губы обжигает поцелуем…

Глава 8

Я замираю, ошеломленная. Жар его тела обволакивает. Он повсюду и не дает сбежать. Шероховатые ладони скользят по плечам. Такие знакомые, что по телу пробегает дрожь узнавания. И я со стоном сама впиваюсь в его губы. Обхватываю за голову, прижимаю к себе. Ближе. Еще ближе…

Я забыла, что может быть так. Без животной похоти, которая единственная заставляет забыть обо всем. Без ненависти, когда мечтаешь убить и сдерживаешься из последних сил. Без унижения и отвращения к себе, с которым смиряешься, потому что по-другому нельзя. Без боли, которую порой любил Ивар…

Прикосновения Олежа другие. В них смешиваются страсть, тоска, боль… Невысказанные, скопившиеся за прошедшие годы. И страх, что я оттолкну. Вот только я сама боюсь, что он сейчас исчезнет, и вместе с ним уйдет уже забытое ощущение единения.

Чистое желание без примеси Тьмы вспыхивает внизу живота в ответ на его жажду и распространяется по телу. Я вцепляюсь в его плечи, наверняка оставляя следы от ногтей. Прижимаюсь ближе, насколько это возможно. Стискиваю, как и он меня. Мы дрожим. Торопимся. Горим словно в лихорадке. Это безумие… Но такое сладкое, что останавливаться не хочется. Камиза отлетает в сторону. Он опускает меня на кровать, стаскивает брэ, а я тянусь к завязкам его штанов и сама развожу ноги. Нам не до прелюдий. Не до нежности. И каждая секунда промедления подстегивает и пугает одновременно. Я не хочу, чтобы кто-то из нас опомнился. Не сейчас… Только не сейчас…

Задыхаюсь на вдохе, когда Олеж заполняет меня. Он хрипло стонет и замирает, уткнувшись лицом в мех над моим плечом. Обхватываю его ногами за пояс, руками за шею. Не отпущу. Маг поднимает голову и, глядя мне в глаза, медленно выходит, а затем делает первый толчок. В его взгляде ураган эмоций, уносящий и меня тоже…

— Тэль… Тэль… — хриплый шепот будоражит кровь и память. Он снова целует меня, не прекращая движений, сжимает в объятиях.

— Олеж… — я хватаю ртом воздух, цепляюсь за мужчину, выгибаюсь навстречу каждому толчку, сжимаю зубы у него на плече, потому что с губ рвется крик.

— Да… — выдыхает он. — Да…

Движения становятся резче и сильнее. Мгновение. Еще одно… Меня накрывает волной чистого наслаждения. Сквозь шум крови в ушах слышу сдавленный стон мага, чувствую, как он содрогается во мне. И на секунду, на короткий миг ощущаю себя счастливой. Полноценной. Живой.

А потом меня накрывает боль…

Она зарождается внутри яркой вспышкой, вырастая из отголосков отпустившего наслаждения. Мгновенно нарастает, прокатывается ледяным потоком по телу. Мышцы дервенеют. Открываю рот, чтобы закричать, но горло перехватывает. Я не могу пошевелиться, парализованная всепоглощающей болью. Только дышать. С губ срывается какой-то неразборчивый звук…

Олеж поднимает голову, и я успеваю заметить выражение того же безоблачного счастья на его лице, которое тут же сменяется тревогой, а затем ужасом. Пытаюсь говорить, но только бесполезно открываю и закрываю рот. А боль нарастает. Он резко отстраняется, разводит мои ноги, чтобы встать. Его взгляд невольно устремляется вниз, и лицо застывает. Превращается в каменную маску. Не знаю, что он видит, но могу представить… На бедрах ощущается влага, и ее слишком много для того, чем мы занимались…

— Зель-е… — с трудом проталкиваю звуки сквозь горло. Вспоминается Илей и переданный им флакон на самый крайний случай. Крайнее уже кажется некуда.

Маг соскальзывает на пол, поднимает мою сумку и просто вытряхивает все содержимое. Я поворачиваю голову на бок, чтобы указать нужную склянку, но он сам находит ее. Четкие, отмеренные движения выдают высшую степень сосредоточенности. Пытаюсь выдавить из себя еще слова, пересказать инструкцию целителя, а боевик уже бросается к котелку с водой.

Стискиваю зубы, превозмогая боль, и глубоко дышу. Первая волна уже схлынула, холод сменился жаром, от которого не легче, но тело начинает меня слушаться. Кое-как переворачиваюсь на бок, сжимаюсь в комок, прижимая руки к животу. На бедрах кровь… Кусаю шкуру, забивая рот мехом, чтобы не завыть. Сейчас я мечтаю снова убить Ивара. И убивать долго, мучительно… Растягивая смерть на часы и дни. Ненавижу. Как же я его ненавижу. В уголках глаз собираются бессильные, злые слезы.

Олеж возвращается и протягивает мне кружку с водой, от которой резко пахнет непередаваемым коктейлем трав и минералов.

— Тебе нужно выпить, — одну ладонь он просовывает мне под голову, заставляя отпустить мех, а другой держит посуду. — Пей.

Пью. На вкус даже малая концентрация зелья напоминает спирт. Давлюсь, но глотаю, зная, что только оно мне и поможет. Если вообще что-то поможет… Как только кружка пустеет, маг ставит ее на пол и тут же снова отходит. Опускаю голову на шкуры и закрываю глаза. Облегчение наступит не сразу. И что-то мне подсказывает, что зелье придется не только пить… Надо собраться с силами, пережить приступ и проделать некоторые гигиенические процедуры.

Ощущаю, как шершавые ладони касаются бедер и осторожно раздвигают их. Тут же напрягаюсь и открываю глаза. Встречаюсь взглядом с мужчиной. На его лице спокойное, непреклонное выражение. Рядом на полу стоит ковш, от которого пахнет также как из кружки, а в руках чистый кусок ткани. Особой фантазии, чтобы его понять, не нужно…

— Я… са-ма… — говорить еще тяжело. Мое возражение не имеет ничего общего с нравственностью. Тьма научила меня, что никто не должен видеть тебя уязвимой и слабой, любой поспешит добить или же использовать болевую точку для личной выгоды. Да, за сегодняшний день мы далеко продвинулись по пути доверия, но не до такой степени… Должны оставаться границы, которые не дадут мне совершить ошибку.

На мгновение Олеж прикрывает глаза и выдыхает. Потом очень тихо говорит:

— Мы не будем сейчас спорить.

За его словами стоит намного больше, чем он хочет показать. Я чувствую напряжение, контроль, который трещит по швам. Сдержанный гнев за ним. Горечь. Теперь понимать его стало проще. Но… Мы смотрим друг другу в глаза в молчаливом противостоянии. Боевик не давит на меня, но и не отступает, и он не уйдет. Вздыхаю, подозревая, что еще не раз пожалею о своем выборе. Расслабляюсь, прикрываю глаза и позволяю ему делать все, что считает нужным.

По бедрам скользит влажная ткань. Стирает следы нашей близости и кровь. Касается нежной кожи между ног. Я невольно сжимаюсь, но снова заставляю себя расслабиться. Так надо. Маг осторожен. Его прикосновения не причиняют лишних неудобств и настолько аккуратны, насколько вообще возможно. Боль отступает медленно. Нехотя. Она уходит, и дышать становится легче. А мысли перескакивают совсем на другое…

Наше счастье всегда было с привкусом горечи. Мы с самого начала знали, что долго оно не продлится. Рано или поздно Олеж прошел бы посвящение и дальше пошел бы своей дорогой. Один. Путем великих. И даже если бы мы смогли как-то сохранить свои чувства, мой срок жизни в любом случае короче его. Истинные не стареют, а я никогда не считала себя настолько сильной, чтобы преодолеть барьер смерти. Стать как Виттор. Мы ценили то, что имели. Жадно собирали каждое подаренное мгновение и не хотели делить его ни с кем. Влюбленные всегда эгоистичны…

Сейчас у того времени появляются краски. Черно-белая картинка воспоминаний становится ярче и более живой. Я помню наши совместные тренировки. Мне не давались некоторые приемы, и Олеж показывал, разбирал их со мной. Он никогда не жалел времени на меня… Объяснял бесконечно, повторяя одно и то же. Не злился. Не раздражался.

Я вспоминаю его по-другому… Не как мертвого возлюбленного, из-за которого оказалась среди темных, а как того, кто всегда был рядом.

— Олеж…

Он поднимает на меня взгляд, но я тихонько качаю головой. Все в порядке. Просто слишком сложно для одного дня. Маг берет чистый кусок ткани, рвет его на части, пропитывает в настое и сворачивает в тампон, осторожно вставляет его внутрь. Непосредственный контакт зелья с раной должен подействовать лучше. Хотя результат мы узнаем только завтра.

— Спасибо, — шепчу, когда он ополаскивает руки.

— Не за что… — отвечает и встает. Приносит плащ, накрывает меня и начинает собирать вещи, разбросанные по полу. Выражение лица у него не меняется. Все такое же жесткое.

Боль стихает и становится уже почти незаметной. Главное не делать резких движений. На место жара снова приходит холод, и меня знобит. Подворачиваю плащ, стараясь не упускать крохи тепла. Как же мне надоело чувствовать себя больной.

Боевик замечает мое движение и сразу же оказывается рядом. В его глазах снова поселяется тревога, а гнев видимо стих.

— Что не так?

— Хо-лод-дно… — Стоит начать говорить, и зубы сразу же клацают. Когда же все кончится?

— Сейчас.

Он приносит еще один плащ и оставшиеся шкуры. Кладет меха к стене, осторожно передвигает меня туда в мягкий кокон. Сам ложится на край, устраивается, откидывает край плаща, и я тянусь ближе к нему. Олеж накрывается моим плащом, а сверху набрасывает свой. Обнимает меня, совсем как недавно. Кладу голову на согнутую в локте руку, прижимаю ладони к теплой груди. Зубы перестают клацать. Я расслабляюсь и жадно впитываю тепло…

Он гладит мои волосы, убирает их от лица.

— Тэль, — шепчет едва различимо. Разлепляю ресницы, встречая его взгляд. — Прости. — Мне хочется ответить, что я ни в чем его не обвиняю и уж точно ни о чем не жалею, но он прижимает палец к моим губам. — Я бы очень многое отдал, чтобы не причинять тебе боли.

Одна фраза, и все меняется. Нас давно отучили бросаться громкими словами. Обещать нечто невыполнимое. Вечную любовь, возвращение с задания, дружбу, несмотря ни на что… Его простые слова на самом деле значат гораздо больше. Отдать что-то, чтобы не причинить боли… Мне… Это много. Очень много для осужденной преступницы. Смотрю в ореховые глаза и отвечаю столь же спокойно и уверенно:

— Я рада, что это был ты.

Рано или поздно в моей постели оказался бы какой-то мужчина. И скорее всего, сегодняшний сценарий повторился бы и с ним. Мой муж видимо постарался, чтобы я оставалась верна ему и понесла наказание в случае неповиновения. Илей говорил, что проще всего прятать привязки в самых обыденных стремлениях. И не ошибся…

— Я ему не изменяла…

— Почему? — в глазах боевика отражается недоумение и непонимание. Действительно, к чему хранить верность мужу, которого мечтаешь убить, и который имеет любовниц прямо в супружеской спальне? Ответ прост…

— Не хотелось… — меня передергивает вовсе не от холода. После прикосновений Ивара все остальные мужчины вызывали у меня отвращение. Хорошо, что мой опыт в постели не ограничивался им одним, иначе фригидность стала бы частью меня. Она и так почти стала…

Олеж сжимает губы, на щеках проступают желваки. Он все понимает, но сдерживается. Лицо разглаживается и принимает уже спокойное выражение.

— Постарайся поспать. Тебе нужно отдохнуть.

— Тебе тоже…

Боевик усмехается как-то грустно. Целует меня в лоб и шепчет:

— Спи…

Мне кажется, что я не смогу уснуть. Физическое напряжение порой играет странные шутки с организмом. Но стоит закрыть глаза, и сознание уплывает, убаюканное теплом и иррациональным чувством безопасности. Я знаю, что он сможет меня защитить. Глупость, наверное, неискоренима…

Глава 9

— Моя неверная жена… — мурлыкающий голос Ивара мягкими раскатами раздается в темноте. Давно мы не виделись…

— Тебе снова стало скучно?

В моем сне царит Тьма. Беззвездная ночь, пустота… и бестелесный дух моего мужа где-то рядом. Оглядываюсь, но не вижу его.

— Ты не даешь мне скучать…

— Филипп уже передал привет?

Никто не знает, что ждет нас по другую сторону жизни. И чем отличается посмертие истинных магов от всех остальных. Теперь у меня появился призрачный шанс узнать.

— Ты, как всегда, безрассудна… К чему было убивать его? Живой он мог пригодиться намного больше.

— Сомневаюсь.

Филу хватило бы опыта и сил, чтобы противостоять допросам и пыткам. Вряд ли он рассказал бы что-то новое.

— Тебе даже не интересно, кому он служил?

— Может быть, хоть раз побудешь полезным и расскажешь сам?

— Зачем? Намного интереснее наблюдать за твоими попытками выбраться из сетей Тьмы. Ты каждый раз увязаешь в них все глубже и глубже.

— Смерть научила тебя философии…

Сегодня беседа с ним не вызывает у меня эмоций. Просто обмен фразами. Даже раздражение куда-то ушло. Возможно, так повлияла слетевшая привязка или время, которое прошло с нашего последнего разговора, но его присутствие мне безразлично… И даже призрак понимает мое настроение.

— Вижу, ты забыла, что нас связывает… — Он вырастает прямо из Тьмы. Белая ладонь хватает за волосы и тянет назад, вынуждая выгнуться, около уха оказываются его губы. — Напомнить?

Князь отталкивает меня от себя, и я по инерции делаю несколько шагов вперед. Декорации меняются. Вокруг уже не Тьма, а зеленый луг. Слепящее солнце над головой и синее небо. Лето. Жаркое, дурманящее лето. На мне один из тренировочных костюмов — короткий топ на шнуровке и юбка до колен с разрезами по бокам, чтобы не стеснять движений. Ноги босы, волосы заплетены в косу. Я помню тот день… и знаю, что сейчас произойдет. Вот только…

Когда рука снова хватает меня за волосы, сознание словно расслаивается. Я-настоящая делаю несколько шагов вперед и оборачиваюсь, глядя, как я-образ изгибаюсь в руках мужчины. Еще один из фокусов сна — возможность наблюдать со стороны. Раньше я слишком ярко отождествляла происходящее с воспоминаниями, а теперь… Происходящее — окончание приступа моего безумия, а их я никогда не помнила полностью.

Ивар сильнее меня. Истинных подпитывает Абсолют, и сражаться с ними даже в простом физическом поединке весьма и весьма сложно. Я смотрю, как он бросает мое тело на землю. Колени обдираются о мелкие камешки и веточки, ладони сгребают траву в кулаки. Князь опускается сзади и задирает юбку, одной рукой удерживает косу, а другой расстегивает штаны. Ничего нового, наши тренировки часто заканчивались чем-то подобным. Отворачиваюсь, не желая наблюдать дальше.

Я помню, как было больно в тот раз… Мой муж решил попробовать нечто новое. А ведь я могла бы вывернуться. Наверное, могла бы. Но вместо этого смотрела на землю перед лицом, на сжатые кулаки с ободранными костяшками пальцев. Чувствовала, как голову печет солнце, по лбу течет пот, спину щекочет тяжелое дыхание Ивара, как он безжалостно рвется внутрь, получая удовольствие от моей покорности…

Тот день запомнился мне вовсе не этим. Я отчетливо помню то, что произойдет чуть позже, когда я очнусь уже в нашей квартире, в супружеской постели. Сон, легко подстраиваясь под мои желания, сворачивается, изменяется и показывает совсем иное…

Я лежу на кровати, на животе, головой в изножье, а ногами на подушке. Почему так? Не помню. Просто прихожу в себя в таком положении. Голова развернута к зеркалу. Тому самому, старинному в красивой раме. Я смотрю на себя. В свои глаза. И вижу в них пустоту. Там нет ничего. Ни принципов, ни убеждений, ни цели, ни любви… До того дня я еще боролась, сопротивлялась Тьме, отказывалась принимать ее, и страдала от того, что не могла контролировать себя. Но тогда, в момент, когда мои глаза нашли свое отражение, во мне что-то сломалось. Я поняла, что больше уже не являюсь собой, и приняла Тьму…

Тогда я впервые сделала шаг к примирению с мужем. Он как раз вышел из душа, когда я заканчивала осмотр перед зеркалом. Конечно, никаких повреждений не осталось. Они всегда исцелялись к моему пробуждению — еще один плюс отсутствия контроля над способностями.

Оборачиваюсь к нему, даже не пытаясь запахнуть халат, наброшенный на плечи. Ивар в домашних брюках, которые держатся на бедрах на завязках. Делаю шаг к нему, подхожу ближе. Еще ближе. Встаю почти вплотную и заглядываю в глаза. Он что-то говорит, но я только упираюсь руками ему в грудь и толкаю к постели. Усаживаю на край, а сама устраиваюсь между раздвинутых ног. Пальцы легко развязывают шнурок и тянут ткань вниз, обнажая мужскую плоть. Рука мужа ложится мне на затылок, но я и так знаю, что надо делать…

После того дня безумие ушло. Провалы в памяти прекратились. А я поняла, что дороги назад для меня больше нет…

Просыпаюсь и некоторое время просто лежу, впитывая ощущения. Тепло, даже жарко. Тихо. Рядом никого нет. Олеж, наверное, вышел за водой или же еще за чем-нибудь. Боль прошла, и никаких неприятных ощущений в теле не ощущается. Уже хорошо.

Сажусь, отбрасывая в сторону один плащ и часть мехов. Беглый осмотр показывает, что синяки и ссадины почти зажили, в мышцах ощущается легкость, как после хорошего отдыха, а голова странно свежая. Ночной визит Ивара не ухудшил мое состояние, что тоже неплохо.

Откидываю все импровизированные одеяла в сторону и свешиваю ноги с кровати. На спинке аккуратно развешено мое белье и остальная одежда, а рядом на полу стоит сумка. Забота мага вызывает мимолетную улыбку. Я не собираюсь жалеть о прошлой ночи. После всего пережитого те пару коротких мгновений счастья, что он мне подарил, бесценны. Вытаскиваю тампон и одеваюсь, шнурую сапоги, прислушиваясь к происходящему снаружи. Судя по звукам, боевик тренируется. Проспала я явно больше, чем требовалось, но путь по землям Шеруда уже значительно меньше, нежели по территории светлых, и можно позволить себе небольшую передышку. Тем более что дальше никаких привалов нас уже не ждет.

Встаю и проверяю шнуровку. Впервые все нормально. Беру сумку и лезу за зельями, чтобы завершить утренние процедуры. И вот тут начинаются неприятности… Стимуляторов и антидота нет. Внимательно осматриваю домик, уже испытывая крайне нехорошее предчувствие. Ничего похожего на глаза не попадается, кроме зелья Илея, склянка с которым стоит на столе. И как это понимать?

Медленно вдыхаю и выдыхаю, чтобы сдержать себя. Вывод напрашивается только один, и мне очень не хочется, чтобы он оказался правильным. Встаю и иду к выходу, пинком ноги распахиваю дверь. Олеж действительно тренируется, размахивая мечом недалеко от коновязи. При моем появлении он завершает прием и останавливается, глядя мне в глаза.

Демонстративно поднимаю сумку повыше.

— Где зелья? — злость клокочет в горле, но пока еще довольно сдержанно. Я не хочу ругаться. Пока.

Он подходит ближе, убирает оружие в ножны, которые висят на крюке, и только после отвечает:

— Дальше ты не поедешь.

— Что? — у меня даже голос садится от такой вопиющей наглости. Из горла вырывается какое-то сдавленное шипение. — Кто тебе дал право решать?! Или ты думаешь, что одна ночь что-то изменила?!

Перед глазами темнеет, я с трудом сдерживаюсь, чтобы не взорваться окончательно, так меня разозлило его заявление. Точнее даже не столько оно, сколько непреклонная уверенность, которая прозвучала в его голосе.

— Тебе нельзя туда ехать, — холодно отвечает мужчина. — Покажешь мне на карте дорогу и вернешься назад. Илей заберет тебя от границы.

— И ты решил, что вот так просто можешь мне запретить?! — шипение переходит в рык. С благими намерениями обойтись без скандала, можно попрощаться. — Ты такой же, как и он! Считаешь, что можешь решать все за меня!

Выражение его лица меняется и становится каким-то страшным, но голос звучит спокойно:

— А он тоже говорил, что делает это для твоего же блага?

Возвращаюсь в дом и зашвыриваю сумку в дальний угол, упираюсь кулаками в стол. Антидот — не самое страшное, но без стимуляторов я не могу продолжить путешествие. Свалюсь через пару часов, а зелье Илея вряд ли даст такой же эффект. Скорее всего, им вообще нельзя злоупотреблять, иначе целитель бы не стал предупреждать отдельно. И что мне делать? Остаться здесь? Вернуться с полдороги? Бью по столу. Олеж просто отрезал мне иные пути. Сейчас можно устроить скандал, накричать на него, отказаться показывать дорогу, но факт не изменится. Послезавтра новолуние, и опоздать к нему, когда больше половины пути позади…

Закрываю глаза и пытаюсь взять себя в руки. Надо успокоиться и что-нибудь придумать. Все получится. За спиной слышны шаги мага, спустя пару минут мне на плечи опускаются знакомые руки, которые я пытаюсь сбросить, но он только сжимает крепче.

— Послушай меня, — Олеж наклоняется к моему уху и говорит тихо и уверенно, — вчера слетела очередная привязка Ивара. Ты не знаешь, что связано с тем полем. Что, если ты что-то вспомнишь там? Что-то, что тебе не понравится? От чего тебе станет плохо? Я не хочу, чтобы вчерашнее повторилось… И я сейчас отнюдь не о постели. Тебе лучше вернуться. А я продолжу дорогу и возьму образец.

Его слова не лишены логики, но ведь можно было и просто мне все объяснить. И мы оба с ним знаем, что я поступила бы по-своему. Я не верю боевику в той мере, чтобы позволить добыть для меня лекарство. И он действительно решил все за меня, зная, что иначе я не уйду.

— Звучит так, будто ты уверен, что мне там станет хуже… — огрызаюсь скорее по привычке, потому что по-другому уже не могу.

Его руки стискивают крепче, он вдруг прижимает меня к себе, спиной к груди, обнимает, смыкая руки под грудью.

— Я же сказал… Я бы очень многое отдал, чтобы не причинять тебе боли. Ее и так было достаточно.

Я все еще сопротивляюсь ему. Внутренне. Возражаю. Ищу доводы. Но уже знаю, что все равно покажу дорогу. Он хорошо все просчитал.

— Ты с самого начала все планировал?

Олеж тяжело вздыхает, его дыхание щекочет шею.

— Когда-нибудь ты мне все-таки поверишь…

Он отпускает меня и отходит. Я знаю, что происходящее вовсе не план. Лишь неудачное стечение обстоятельств, или же наоборот слишком удачное. Кто знает… Но верить ему. Прошлой ночью мне казалось, что я в безопасности, а утро снова напомнило о том, что мы все же находимся по разные стороны, пусть и вынуждены быть вместе. Довериться ему еще больше? Выбора мне все равно не оставили.

— Давай карту…

Мы расстилаем ее на столе. Я провожу пальцем по едва заметной границе земель между светлыми и Шеруда, веду напрямик по лесу и замираю где-то в центре большого зеленого пятна.

— Мы сейчас здесь.

Олеж хмурится.

— По расстоянию мы прошли намного меньше.

— Чары искажают пространство. Съедают его. Если выбрать правильный выход, то ты окажешься в часе езды от границы леса, вот здесь, — показываю на самый край пятна. — Отсюда есть несколько путей. Можно выйти на тракт, — достаточно широкая коричневая полоса, — но его наверняка постоянно курируют темные. Или же пройти полями напрямик. Коня в галоп не пустишь, но и вряд ли на кого-то наткнешься.

— Чары? — он в упор смотрит на меня. — Есть еще места, где можно отдохнуть?

— Я редко колдовала, — качаю головой. — Это место, скорее исключение, чем правило. Ты бы очень удивился, если бы увидел мой основной схрон.

Тот самый, где остались доспехи, оружие, запас зелий — моих личных разработок, и мелкие безделушки. Охотничий домик по сравнению с ним — обитель феи.

— Тебе укрытия не понадобятся, до поля осталось всего ничего. Если поедешь лугами, на ночь нужно сделать привал где-то тут, — указываю на довольно светлое пятно рядом с рекой. — На берег не выходи. Там много русалок, если их еще не истребили, лучше спустись в овраг, на дне есть старое логово оборотня. Звери его обходят стороной, а маги вряд ли отыскали, там можно спокойно провести ночь. Дальше уже напрямик, — провожу пальцем до едва заметной точки. — Там раньше была деревня. Маленькая…

Приграничная. Именно здесь проходила граница между землями светлых и темных. А потом деревни не стало. И граница отодвинулась на восток. Триста двадцать девять убитых… Когда Виттор показал мне цифры, я удивилась только одному — почему так мало? В одной той деревушке, названия которой я не помню, проживало около ста человек. Достаточно по меркам Средневековья. И все они погибли. Я их убила? Скорее всего. Но я не помню. Возможно, Олеж прав… Мне действительно не стоит туда возвращаться.

— Почему оборотень? — вдруг спрашивает маг.

Поднимаю на него взгляд. Злость уходит окончательно. Остается только забытое уже чувство неуверенности. Слабости. Беззащитности. Сейчас я чувствую себя хуже, чем вчера. Слабее… Потому что сама рассказала ему слишком многое. Раскрыла часть тайн и собираюсь позволить взглянуть на другие. Те, о которых не знаю сама…

— Он был старым и больным, — объясняю, даже не понимая, зачем. — Ослеп и скоро бы умер. Я дала ему подобие жизни. Звери чувствуют тоньше, чем маги или люди. Их сложнее обмануть. Они ориентируются не на внешний вид, не на магическое поле, а только на запах, который очень трудно скопировать, потому что наше обоняние ограничено. Лучше стража придумать сложно.

Он задумчиво кивает, отмечая для себя что-то, сворачивает карту. Дальше мы собираемся в тишине. Складываю в его сумку свою долю провианта. Пригодится. Забираю котелок. Разжигать огонь на чужой территории опасно, и теперь магу придется довольствоваться только холодной пищей. Протягиваю ампулы с зельями. Боевик колеблется, но все же забирает. У меня остается арбалет и болты к нему, чтобы вернуться обратно, а ему еще путешествовать полтора дня. Мало ли, что может произойти…

На дорогу выходим ближе к обеду. Олеж снова надевает браслет и следует за мной до самой границы тумана. Здесь мы выходим у склонившейся над тропинкой березки. Он возвращает мне амбирцит и удерживает руку, когда я его забираю.

— Ты уверена, что до границы доберешься сама?

— Я же ведьма… — пожимаю плечами. — И это все-таки мои земли.

Маг долго смотрит мне в глаза, потом кивает и забирается в седло. Трогает поводья, направляя коня к кромке леса. Еще несколько минут смотрю ему в спину, борясь с желанием последовать следом. Если бы не проклятая слабость, которая уже ощущается в мышцах, я бы пошла, а так лишь поворачиваю коня назад и возвращаюсь в туман…

Теперь моя жизнь в его руках. И мне страшно, потому что впервые за четыре года от меня больше ничего не зависит…

Глава 1

Лес вокруг настороженно молчал, словно ожидая, когда незваный гость совершит ошибку. Олеж замер за широким стволом дуба, прислушиваясь к магическому полю. Где-то рядом бродил оборотень. В прятки и догонялки они играли уже часа три, и оба порядком устали. Злобная тварь повадилась по осени наведываться в деревню и убивать по два-три человека, одного забирая с собой для закуски. Наверняка в чаще у него припрятано логово с выводком, который надо извести, иначе через год взвоют уже все окрестные деревни.

Боевик перенес вес с ноги на ногу и плавно перетек в сторону, занимая более удобную позицию. Справа зашелестели кусты. Нет, зверь не станет так подставляться. Маг не шевельнулся, продолжая ждать. Оборотни плохи тем, что чувствуют магию. Их не напугаешь огнем, болью, засадой из десяти человек. Они легко кинутся на вооруженного воина, если почуют его страх, и стороной обойдут мага при первой же возможности. Поэтому охотиться на них — то еще удовольствие…

Рядом возникло движение, словно кто-то тронул ветку дерева. При всем желании оборотень вряд ли достигал такого роста. Нижние ветки местных деревьев находились выше головы мужчины. В магическом поле никаких изменений не последовало, хотя… Олеж резко обернулся, одновременно бросая перед собой метательный нож и спуская с пальцев слабую вспышку Света. В бело-голубых отблесках огромный черный волк оказался виден даже сквозь кусты, но стоял вовсе не там, куда целился боевик.

Сухощавая рука перехватила нож за рукоять.

— Я, конечно, польщен, что ты считаешь меня опаснее оборотня… — задумчиво произнес Тихомир и тут же метнул оружие в нужную сторону.

Олеж кинулся туда же, на ходу вытаскивая ампулу с зельем. Волк уже понял, что врагов у него стало больше, и оскалил клыки, встречая обоих магов громким рычанием. Прыжок, кувырок в воздухе. Зверь метнулся в сторону, уходя от столкновения, но там его уже ждал другой боевик. Удар копья, и оборотень шарахнулся назад, Олеж прыгнул ему на спину, стиснул шею руками. Зверь рухнул на бок, стремясь перекатиться на спину и раздавить наездника. Тихомир уже оказался рядом, еще один выпад копья, и по лесу разнеслось жалобное скуление. Олеж дотянулся до морды и, рискуя оцарапать руку об острые клыки, сунул в пасть волка всю ампулу с волчьим мором. По звериному телу прошла дрожь, раздался хрип, оборотня выгнуло в предсмертной судороге, и все затихло.

Маг с трудом выбрался из-под тяжелой туши и взглянул на незваного напарника.

— Какого… ты здесь делаешь? — сдержаться и не выругаться стоило больших трудов. Тихомир должен был вернуться на базу и получить длительный отпуск, а никак не торчать посреди леса.

— Извини, что вмешался, — в интонациях собеседника не звучало ни капли раскаяния. — Виттор требует твоего срочного возвращения.

— Почему? — внутри все похолодело. По какому поводу его могли срочно потребовать вернуть? Что-то случилось с Афией? Почему Илей не связался с ним через метку? Вопросов возникло множество.

— Мне не докладывали, но видимо что-то серьезное, раз они решили воспользоваться этим, — боевик кинул ему цепочку с плоской круглой пластинкой без узоров. В руке она сразу же нагрелась. Индивидуальный переход между мирами, настроенный лично на него… Произошло действительно что-то важное.

— Нужно закончить с оборотнями, — что бы его ни ждало, сначала надо довести дело до конца. — У них логово дальше в чаще.

— Я знаю, — кивнул Тихомир, — давно к нему подбирался, только не мог с ним справиться.

Он пнул ногой труп волка.

— Закончим с ними, и я вернусь… — Олеж сунул цепочку в карман, усилием воли усмиряя тревогу. Произойди катастрофа, и Илей явился бы за ним сам, а пока немного времени у него еще есть.

— Уверен? — боевик спрашивал скорее для проформы, в этом районе Гленжа он провел последние полгода, и теперь, когда отдых откладывался на неопределенный срок, явно не горел желанием улаживать дела в одиночку.

— Да, пойдем.

В ответ на его слова где-то в лесу раздался грозный и тоскливый вой…

Портал перенес прямо в кабинет Виттора. Виски сразу же заломило от боли, рот наполнился вязкой слюной, перед глазами все поплыло. Маг ухватился за стул, чтобы не упасть на пол от накатившей слабости. Нестационарные порталы плохи тем, что вытягивают из использующего амулет все силы для преодоления границы миров. Какое-то время любые способности будут недоступны.

— Штормит? — сыронизировал руководитель боевиков, поддерживая его под локоть и помогая сесть.

— Ненавижу индивидуальные переносы… — пробормотал Олеж, сглатывая и запрокидывая голову. Из носа закапала кровь. Старый маг зажал ему переносицу и применил простенькое бытовое заклинание. Недомогание тут же исчезло, а дурнота стала постепенно отступать. Магическое поле родного мира стремилось восстановить резерв, подпитывая энергией. — Что случилось?

— Сегодня днем меня навестила Афистелия… — многообещающе начал Виттор.

Боевик сел ровнее. На столе лежала подробная карта Гленжа. Пара уверенных росчерков выделила на ней отдельный квадрат.

— Что это?

— Место, где располагается некий странный феномен — поле с цветами, которые могли стать основой для зелья темных. Помнишь суд?

Он помнил. Прекрасно помнил. И невольно выпрямился, подался вперед, потянулся пальцами к отмеченному фрагменту, внимательнее вглядываясь в карту. Земли Шеруда. Выделенный квадрат охватывал довольно значительную область, но…

— Подробнее она не указала?

— Княгиня хочет ехать сама, — кивнул Виттор. — Я в целом согласен с ее условием, но нужен сопровождающий. Как ты понимаешь, выбор не велик.

— Я поеду.

Олеж все еще смотрел на квадрат, хотя и не видел его. Не мог отвести взгляда и вспоминал…

…Зеленые стебли высокой травы. Кровь. Небо над головой. Ветер касается лица. Запах смерти…

— Я и не сомневался. Групп будет две. В первой ты и Афия, во второй — братья Вирг. Они вас прикроют, если что-то пойдет не так. Связь, — на стол лег еще один амулет на цепочке, по форме похожий на телепорт, но уже с изображением человеческого профиля на пластинке. Короткая двусторонняя связь. В Гленже без амулетов общаться на расстоянии слишком трудно.

Он механически сгреб со стола инвентарь и посмотрел на руководителя.

— Илей у себя?

— В лаборатории, — на лице Виттора отражалось легкое, тщательно отмеренное сочувствие. — Ты бы отдохнул перед отправкой. Уже ночь, а вам утром собираться и в кратчайшие сроки нужно быть там. Цветы распускаются в новолуние, а до него осталась неделя. Вам надо взять образец.

— Дополнительные распоряжения? — он уже давно научился читать между строк.

— Брасиян хочет, чтобы поле осталось нетронутым. Братья Вирг имеют указание остаться там и дождаться появления «садовника». А тебе с Афией нужно вернуться назад.

Интересно, что скажет Илей на счет планов Брасияна? Чем дальше, тем больше ему не нравилась ситуация. Олеж погладил гравировку на амулете и ненавязчиво поинтересовался:

— Мне стоит что-то знать?

— Братья Вирг довольно… прямолинейны в своих суждениях. Они могут проявить излишнее… рвение и усердие в исполнении задания. И если что-то… или кто-то встанет у них на пути, он пострадает. Ты же знаешь, что в полевых условиях может случиться всякое…

Он знал. Представлял, что может случиться в Гленже, и как легко светлый может обойти данную клятву. Братьям хватит намека на проявление агрессивности, и тогда…

— Сколько у нас форы?

— Вирги уже в замке. Они отправятся позже, и сами будут определять дистанцию. Ты не главный на этом задании.

Неудивительно, учитывая, что старшему из пары уже за сто пятьдесят, и у него за плечами колоссальный боевой опыт. Вот только сейчас подготовка сопровождения совсем не радовала.

— Хорошо. Спасибо за информацию.

Маг встал, чтобы уйти, когда Виттор заговорил снова:

— Когда Афия вышла на связь полгода назад, мы с ней встречались, чтобы обсудить планы. В домике. В лесу. Интересное место… Лоскутное. Амулеты не действуют. Поисковые импульсы рассеиваются. Она довольно талантливая ведьма. Только вряд ли захочет показать схрон. После истории с мальчишкой княгиня тебе совсем не доверяет…

— Учту, — бросил он через плечо, пряча улыбку. Старый наставник всегда находил крохотную лазейку в любой ситуации.

Илей нашелся в лаборатории. Его алхимики усердно трудились над каким-то важным поручением, столпившись в углу кабинета и о чем-то негромко совещаясь. Олеж не стал прислушиваться. Он знал только базовые основы алхимии, которые давали всем боевикам. Тему их исследований вряд ли сможет понять, да и к чему?

Целитель встретил пристальным взглядом с весьма странным оттенком эмоций. Легкое недоумение и настороженность.

— Виттор запретил тебе переодеться между заданиями?

— Очень остроумно…

Маг с удовольствием сел на свободный стул задом наперед, обхватив руками спинку. Не мешало бы помыться, да и поменять одежду тоже, но сейчас имелись дела поважнее.

— Знаешь о цветах?

— Знаю.

— И что скажешь?

— Что Брасиян зря получил Виргам сторожить «садовника». Тот, кто стоит за экспериментом, там не появится.

— Почему?

— Не будь столь прямолинейным, подумай, — лекарь взглянул прямо ему в глаза и подошел почти вплотную. Взял за подбородок, вынуждая запрокинуть голову. — Смотри на свет.

Истинный покрутил его голову, отошел к рабочему столу и начал смешивать какой-то напиток.

— Это ведь то самое поле… — Олеж наблюдал за действиями учителя, стараясь сосредоточиться на них, а не на своих воспоминаниях. Глухо заныл шрам на груди.

— Сомневаюсь, что на землях Шеруда найдется еще одно такое же, — крайне сдержанно откликнулся светлый. — И именно поэтому оно больше не нужно темному. Его ценность уже утрачена…

— Потому что я жив…

— …Потому, что она знает, что ты жив. Эмоции — то, что темные ценят превыше всего, то, ради чего они придумывают любые обряды, ради чего учатся убивать и мучить. Боль и ненависть — вот основа их зелья. И гипотеза, которую тебе следует проверить…

— Что мне делать? — вопрос касался не конкретных указаний, а являлся частью чего-то более глобального. Он чувствовал себя так, будто снова оказался там. Посреди некогда зеленого поля…

— А что ты хочешь?

Илей протянул склянку с чем-то зеленовато-синим и сел напротив.

— Я бы не пускал ее туда… — Олеж покрутил посуду, принюхался и выпил залпом. Скривился от кислого вкуса, но почувствовал себя значительно лучше. Тупая боль в висках, оставшаяся после перехода, начала отступать. Исчезла усталость в мышцах и жжение в ладони, которой он запихивал ампулу с мором в пасть оборотню.

— Так не пускай, — как само собой разумеющееся ответил учитель.

— Она не указала точное местоположение…

— А ты не сможешь отыскать его? Или в Гленже много мест, где ты умирал?

Справедливое замечание… То поле действительно единственное. Одно в целом мире. В двух мирах. Рука метнулась к груди, потирая место шрама.

…Зеленые стебли высокой травы. Кровь. Небо над головой. Ветер касается лица. Запах смерти…

Он хотел бы никогда не оказаться там. Не видеть. Не вспоминать. Не умирать.

— Другие не знают…

Да, то происшествие они сохранили в тайне. Не саму смерть. Но место, где все произошло. И теперь оказалось, что темные все просчитали с самого начала. Или же использовали удачное стечение обстоятельств?

— Виттор рассказал о схроне?

— Да.

Заслужить ее доверие будет непросто, но пока ведьмин тайник — единственный вариант оторваться от сопровождения. Он справится. Другого пути просто не существует.

— Хорошо… Я сделал стимуляторы для княгинии еще кое-что. На случай, если сорвется какая-нибудь привязка, — светлый жестом призвал к себе одну из склянок и показал. — Три капли на стакан воды. Внутрь или для обработки ран.

— Очередное горькое лекарство? — с сарказмом поинтересовался Олеж, наблюдая, как ампула возвращается в держатель.

— Ты так и не понял… — без улыбки покачал головой целитель. — Единственное ее лекарство- ты. Сладкое или горькое… Тебе решать. Но только ты можешь ей помочь.

От его слов стало жарко. Тяжело дышать. Будто его оставили на солнце в самое пекло без возможности уйти.

— Почему? — в горле пересохло, а сердце забилось чаще.

— Потому, что ты — единственный, кому она небезразлична. Отправляйся в Гленж и поступай так, как посчитаешь нужным. Не думай о приказах или чужих интересах. Это путешествие, в первую очередь, для нее. И для тебя. Сделай так, чтобы оно не прошло напрасно.

— Спасибо, — выдохнул Олеж.

С выбором учителя он все-таки не ошибся…

Глава 2

Начало путешествия оказалось ожидаемым. При первой встрече княгиня едва не выстрелила в него из арбалета. Конечно, никаких лишних движений она не делала, самоконтроль у нее натренирован намного лучше, чем у любого другого мага, но намерение прослеживалось слишком явно. И на протяжении всего первого дня Олеж ощущал затылком ее взгляд. Будто у него на спине нарисовали мишень, и теперь напарница раздумывала, не опробовать ли ее в деле. Чувствовать себя на прицеле — не самое приятное впечатление.

Маг не жаловался. Было бы странно, если бы Афистелия спустила ему происшествие в суде или поединок. Оставалось только ждать, когда она успокоится, или подвернется возможность доказать ей собственное расположение. Ни того, ни другого не произошло. Неприятностей, впрочем, тоже. Обычный осенний день с пронизывающим ветром, противной сыростью и тряской в седле. После его последнего посещения Гленжа ничего не изменилось. Время здесь и в родном мире текло одинаково. Еще одна загвоздка при поисках нового предполагаемого жилья — сложно отыскать миры, в которых временные потоки движутся с одной скоростью. При постоянном проживании в одном из миров это незаметно, но вот при смене границы…

Вечером женщина буквально рухнула на плащ рядом и отключилась. Перегрузка организма. Стимуляторы стимуляторами, но подобная нагрузка и резкий переход от болезни к полному выздоровлению никогда не будет полезен. Она спала, завернувшись в плащ, а он смотрел на костер и теребил в руках амулет связи. По протоколу полагалось, чтобы первый сеанс активировал один из Виргов. Ему же приходилось только ждать, что раздражало. Злило многое. Намерения Брасияна, неясное назначения прикрытия, намеки Виттора и Илея… В какой-то мере он даже позавидовал легко уснувшей Афии. Ей хотя бы удастся на время забыть о реальности.

Зов пришел ближе к полуночи, когда Олежу уже надоело пребывать в полусонном состоянии, вздрагивая от каждого треска ветки или шороха. Светлые заботились о своих территориях и давно очистили их от опасных тварей, проредили поголовье хищников и держали все под контролем. Но расслабляться до конца нельзя. Тем более на задании…

«Олеж…»

«Слушаю».

Отклик вышел вялым и полностью не соответствовал официальной форме ответа.

«Доложи обстановку», — тут же вернул его в реальность прохладный тон собеседника. Кто же из них все-таки ведет экспедицию? Из головы совершенно вылетели имена обоих братьев. У старшего из Виргов есть тяжелая рана, полученная где-то в Гленже, из-за нее он порой отказывается от полномочий, передавая их младшему.

«Все спокойно. Княгиня спит. Мы в районе Малинок».

Одна из местных деревень находилась чуть дальше по дороге, но там решено было не останавливаться. Им вообще полагалось по возможности избегать любых контактов с местным населением, чтобы приостановить слухи. Избежать их все равно не удастся, а вот обогнать еще возможно.

«Мы следуем за вами на расстоянии пяти километров. Пока все тихо. Завтра вечерний сеанс связи в это же время. Уточним, где переходить границу. Понял меня?»

«Понял».

Связь прервалась, диск перестал холодить пальцы. Маг стиснул его в кулаке, борясь с желанием выкинуть куда подальше. Рано. Нужно дождаться границы, а до тех пор каким-то образом найти общий язык с женщиной, которая мечтает его убить. Или покалечить. Как минимум.

Олеж посмотрел на спящую по другую сторону костра Афию, которая даже не шевелилась во сне. В отсветах пламени ее лицо казалось еще более уставшим и заострившимся, чем при свете дня. Плохо. Им следовало бы ехать вообще без отдыха. Магические кони способны и не на такие подвиги, если давать им отдышаться, но княгиня просто не выдержит. Даже ему подобный темп будет затруднителен. Если бы еще можно было поторопить новолуние…

— Что же мне с тобой делать?

Первый день явно вылетел в трубу, не дав ему совершенно никаких шансов…

На следующее утро что-то изменилось. Незаметно, почти неощутимо, но затем все более явно. Ее взгляд стал другим. Уже не убийственным, а задумчивым. Изучающим. Будто в искреннее желание разрушения щедро плеснули сомнениями. Что произошло?

Он весь день приглядывался к спутнице, стараясь держать ее в поле зрения. Хмурился. Не понимал. Неизвестность причин перемен в ее поведении пугала больше всего. Если что-то сделано верно, ход в нужном направлении стоит повторить. А ему оставалось только гадать.

Олеж чувствовал ее нервозность. Недоверие. Сомнения. Вопросы, которые княгиня задавала сама себе и не находила ответов. Злилась, но молчала. Они, как два дикобраза, напряженно всматривались друг в друга, ожидая чего-то. Перемен? Ответной реакции? Шага навстречу?..

Вечером она снова улеглась спать, но прежде чем закрыть глаза, пристально взглянула на него. Будто хотела что-то сказать или же наоборот предостеречь, напомнить о том, что категорически не доверяет. И уснула, не сказав ни слова… Если бы не специально настроенный алхимиками Илея браслет, в ее ауре можно было бы отыскать подсказки, но сейчас приходилось полагаться только на интуицию. А она разыгралась не на шутку…

Княгиня напоминала ему волка. Дикого голодного зверя, которого привели в дом и посадили на цепь, велев сторожить. И он, понимая, что поводок не порвешь, смирился, но все равно смотрит в лес и ждет только шанса, чтобы сбежать. Волк собакой не станет. Он не приспособлен к тишине и покою. И сколько бы его ни кормили, всегда будет смотреть на руку, протягивающую еду, лишь как на ту, что его пленила. Отобрала свободу.

Она не хочет доверять. Но можно попытаться выстроить партнерские отношения. Хотя бы… Завтра пересекать границу с землями темных, и нельзя, чтобы между ними оставалась подобная враждебность, чтобы княгиня продолжала видеть в нем врага. Нужно дать ей шанс выпустить злость. Успокоиться. И самое главное снова не совершить ошибки, не оттолкнуть ее собственной силой.

Олеж прикрыл глаза. Бой он выиграет. Неважно, какое оружие использовать, победа достанется ему. И дело не в самоуверенности или гордыне. Просто ее потенциал все еще оставался для него пройденным этапом. Она стал сильнее и лучше в бою, но и он не стоял на месте. Конечно, всегда остается крошечный шанс на оплошность или роковую случайность. Но на то это и бой…

«Олеж», — зов пришел внезапно. Хотя следовало бы ощутить колебания магического поля. Рябь, сопровождающую каждый такой клич, пусть даже в Гленже общий уровень магии значительно ниже. Вирг умел следить за последствиями своих действий. Мастерство, которое приходит лишь с опытом.

«Слушаю».

Он решил не менять общую канву разговора. К чему, если впечатление друг о друге у них уже сложилось? И вряд ли изменится в лучшую сторону…

«Доложи обстановку».

Видимо, собеседник пришел к тому же выводу.

«Без происшествий. В населенных пунктах не останавливались. Завтра к обеду будем в районе Белочек».

Деревенька находилась прямо у самой границы, легко можно разыграть стандартный обход земель и узнать свежие новости, если потратить всего минут десять-пятнадцать на разговор со старостой. Вирг молчал, раздумывая над такой перспективой. По положению на данном задании, Олежу полагалось бы больше молчать и проявлять меньше инициативы, но речь шла о будущем Афии. К нему одному никто конвой никогда не приставлял. Что еще раз только подтверждает подозрения на счет Брасияна и приказа, отданного Виргам.

«Принято. Не задерживайтесь там. Мы пойдем следом, чтобы не потерять вас после границы. Связь в это же время. Понял?»

«Понял».

Боевик вернул амулет на место и позволил себе расслабиться и уснуть. От наблюдателей стоило отделаться как можно скорее…

Предложению размяться Афия не обрадовалась. Даже показалось, что сейчас она покрутит пальцем у виска и пойдет собираться, но выдержка все же победила. Вещи они собрали вместе, а затем встретились с обнаженными мечами в центре поляны. И завертелось…

Она действительно злилась. И постепенно в горячке боя подавляемый гнев выходил наружу. Удар, удар, еще удар. То, что нужно. Главное сдерживать ее, не дать добраться до себя. Они кружили между деревьев, отыскивая бреши в обороне друг друга. Со стороны, наверное, красиво, но не когда прямо перед носом мелькает сталь. Главное сдержаться. Не дать себе увлечься и не повредить ей. За собственную сохранность маг переживал гораздо меньше. А вот возможность, что братья Вирг окажутся рядом и увидят их… От прикрытия действительно надо избавиться.

Олеж ощутил момент, когда холодной контроль княгини остался позади. Волк почувствовал свободу и оскалил клыки. Позволил себе зарычать, забыв о поводке. Пусть… Только так можно дать ей понять, что цепь в данном случае вовсе не зло. Они остановились на краю оврага, застыли, глядя в глаза друг друга. Темные омуты, в которых можно утонуть. Глубокие, завораживающие, наполненные Тьмой. Некрасивых ведьм действительно не бывает. Даже если они не сами выбирают свою судьбу.

Афистелия его не видела. Смотрела, широко распахнув глаза, и не видела, пребывая во власти одной ей ведомых видений. Пора заканчивать бой, и она решила также, резко взмахнув клинком и отталкивая его, а сама полетела вниз…

Сердце оборвалось и зашлось бешеным стуком от мгновенно вспыхнувшего страха. Овраг вовсе не безопасное место в этом мире. И простенькое бытовое заклинание отправилось следом за ней. Амбирцит блокировал магию, направленную на саму женщину, но вокруг нее можно колдовать. Расчистка земли. Садовое заклинание для уборки мусора с участка. По крайней мере, она не напорется на острую ветку, и часть камней с ее пути просто сметет…

Маг тяжело выдохнул, успокаивая себя, и вернул меч в ножны. Спуск оказался не самым приятным и простым. А значит, предосторожность оказалась весьма кстати, вряд ли только пострадавшая ее оценит. Скорее даже не заметит. Но он и не ждал от нее благодарности.

Она лежала на боку, спиной к склону. Замершая фигурка, кажущаяся неживой. Если бы он так хорошо не знал ее, мог бы поверить в серьезность травм. Но, даже не имея возможности увидеть ауру, Олеж знал, что княгиня сейчас отнюдь не жертва, а оружие, ожидающее своего часа. Он подбирался к ней со стороны головы, лишая преимущества увидеть себя. Шел, не скрываясь, не таясь, зная, что она готовится. Ждет. Буквально кожей ощущал ее напряжение и слепящую злость. Ничего. Он знал, что делать…

Остановился, опустился рядом с ней на корточки, протянул руку раскрытой ладонью вверх. Олеж готов был в любой момент увернуться от удара и блокировать ее нападение, но доверие не возникает на пустом месте. Зверь никогда не поверит вооруженному охотнику.

— Встать сможешь?

Она резко распахнула глаза от неожиданности. Взглянула на него диким взглядом хищника, которого загнали в угол, но вместо того чтобы добить, отпустили. В ее глазах мешалось непонимание, недоверие, еще не утихшая злость. И робкая, едва заметная на донышке глаз, надежда. Хотелось ее успокоить. Обнять. Подбодрить, как раньше. В другой, прошлой жизни, когда она еще была его. Сердце защемило от боли воспоминаний…

…Ясные, янтарные глаза. Открытая улыбка. Лицо в обрамлении коротких русых локонов. Вздернутый нос, который она морщит, если ей что-то не нравится. Щербинка между передними зубами, которая так и притягивает взгляд. Не красавица. Нет. Но как же он ее любил…

…Нельзя. Рано. Если время когда-нибудь вообще настанет. Ее нельзя торопить. Не поверит. Не поймет. И все станет еще запутаннее. Надо просто ждать. Как он ждал все эти годы. Терпение — не его добродетель. Но сейчас он больше не имел права на ошибку. Ведь каждый маленький шажок ей навстречу — победа над Иваром Шеруда. Над тем, что он с ней сделал. Над Тьмой, что поселилась в ее душе. Эту битву он не мог проиграть.

И когда ее пальцы скользнули по ладони и стиснули ее, сжали, будто Афистелия боялась потеряться, Олеж понял, что не ошибся. И судорожно вздохнул, ощущая, как по спине катится пот. Первый шаг на хрупкой дорожке их доверия сделан.

Глава 3

Стало проще. И сложнее… Теперь они ехали бок о бок, молчали, но говорить и не требовалось. Тишина вдруг перестала быть напряженной и тяжелой. Гнев княгини вышел, как гной из раны, появилась возможность для следующего шага. Граница приближалась, и проблему с сопровождением нужно решить как можно скорее…

…До Белочек добрались без происшествий, а там знакомый по некоторым визитам староста, не скупясь, поведал все последние сплетни.

— …А ищщо бают, шо по ту сторону ведьма пропала, — он махнул рукой в сторону леса, где проходила граница с землями Шеруда. — Шо она мужа сначала того… А потом и ее кто-то… Померли значить… А никак не успокоются, все добрым людям житья не дают… Так и носются, так и носются туда-сюда, туда-сюда… Волки у нас тута воют по ночам. Микула вона из соседней деревни возвращался в потьмах, так чуть не съели. Говорит, вышел на дорогу волчище, сам черный весь, глаза красные, с зубов пена капает, а на шее у него венок ведьминский…

— Это какой же такой ведьминский? — поддержал местные байки Олеж.

— Известно какой, — староста огладил бороду, — подорожник с крапивой сплетенный…

— И на оборотня одетый?

— Так то ж верная метка, служит он ей, — убежденно ответил деревенский.

Маг вздохнул. До чего порой доходят людские суеверия…Подорожник, сплетенный с крапивой, действительно мог удержать оборотня, но только при одном условии — когда тот сам его надел или позволил кому-то. Значение имеет не столько трава — подорожник и крапива легкодоступны — сколько вид плетения и замкнутый контур. Так разум зверя остается свободен от дурмана, и он может осознавать собственные действия. Вот только поздней осенью найти нормальные живые травы — невероятное везение или же колдовство.

— Плетение, значит… — пробормотал боевик себе под нос. Мало ему было братьев Вирг на хвосте…

Настроение не улучшилось, но старика он искренне поблагодарил и вернулся к ожидавшей его «пропавшей ведьме». Что бы сказал староста, если бы узнал, что его ночной кошмар находится посреди его же деревни?

— Возьмем севернее, проедем еще километров десять и остановимся на привал. Надо обработать твои раны, а там, в сумерках пойдем лесом. Говорят, на дорогах стало небезопасно в последние недели. Призраки потешаются, мракобесы пляшут…

Намек она поняла верно и задумчиво кивнула.

— Князья начали разборки за территорию. Нам только на руку. Пока они занимаются друг другом, у нас есть шанс проскользнуть.

Логичный вывод, но его больше волновало, кто из князей особенно заинтересован в новых землях. Возможно, он и является несостоявшимся убийцей.

— Кто соседи Шеруда?

Деревня осталась за спиной, а впереди простирался лес, даже со стороны он выглядел чересчур темным и совсем недружелюбным, хотя Олеж и знал, что в Гленже мало приятных мест. Чего только стоит тот лес, в котором он совсем недавно ловил оборотня…

— На севере — Изабель, на юге — Морлаон, на западе — Ферда и Чума.

Три ведьмы и колдун… Слишком большой выбор, любая из них могла сплести паутинку и оставить ее посреди города. Но к их меткам стоит приглядеться внимательнее, возможно, в памяти что-то и всплывет.

— Кому из них выгоднее захватить новый кусок?

— Всем, — она даже не задумалась. — Они никогда не упустят шанс поиграть друг с другом. Тем более такой повод…

Еще одна особенность темных — постоянная грызня между собой. Единственное, что не давало им устраивать полномасштабные баталии — наличие светлых. Противостояние Абсолютов, заставляющее тратить все силы на исконных врагов.

— Хочешь сказать, мы можем столкнуться там с приспешниками всех князей? — вот уж чего бы точно не хотелось. Почему бы Ивару Шеруда не завести себе какого-нибудь персонального недруга?

— Возможно, но накал уже должен был схлынуть. Все же князь погиб месяц назад…

Боевик уже не слушал. В магическом поле, к которому он инстинктивно начал прислушиваться сразу же после выезда из деревни, ощущалось присутствие темного. Не истинного, его появление вызвало бы такие колебания, отголоски которых докатились бы и до замка. Местное нестабильное поле слишком бурно реагировало на носителей Абсолютов. Где один темный — ищи других, и маг начал прощупывать пространство вокруг основного очага. Благодаря тренировкам и природному дару, его способности значительно превосходили возможности незваных гостей, и обнаружения можно было не опасаться. Сопровождающих он нашел почти сразу же. Двое. Нейтралы с небольшой склонностью к Тьме. Неудивительно.

— Впереди темные. Трое. — Он взглянул на Афию. — Найди позицию для стрельбы, отвлеки их и постарайся мне не мешать.

Она колебалась всего пару секунд, развернула своего низкорослого серого жеребца прочь от дороги и подстегнула. Хорошо. Главное, чтобы ее успехи в стрельбе улучшились по сравнению с тем, что он помнил. В остальном за княгиню он не волновался, боевого опыта ей не занимать…

Олеж спешился, оставил плащ в седле, взмахом руки отослал Бурана к деревьям. Если понадобится, коня всегда можно позвать обратно, а пока лучше убрать подальше в безопасное место. Тускло сверкнула сталь, покидая ножны. Он сделал пару пробных взмахов и очертил на земле малый круг — обычный контур, на который легко привязать заклинание. Как правило, защитное, однако опыт подсказывал, что лучше использовать кое-что более коварное. Трое боевых магов, пусть даже двое из них, судя по ауре, весьма молоды и неопытны, отнюдь не шутки. Справиться с ними столь же легко, как он раскидал хулиганов в парке — не выйдет. А жаль…

До начала боя следовало сделать еще кое-что. Он сжал в руке амулет связи.

«Вирг».

Тот откликнулся без промедлений.

«Что у тебя?»

«Трое темных, прямое столкновение».

«Помощь нужна?»

«Справимся».

Братья наверняка в курсе их экипировки и не удивятся такому ответу.

«Хорошо, постараемся ускориться. Будем рядом».

Связь прервалась. Из намечающейся драки нужно выжать как можно больше, другого шанса, чтобы поработать в паре может не оказаться. Не говоря уже о том, что дорога к схрону должна начинаться где-то здесь…

…Гости не заставили себя долго ждать. Выехали из-за поворота и направились к нему, укрытому легкими маскировочными чарами. Боевик застыл, ткнув кончик лезвия в землю и считая удары сердца. Насколько хватит его экспромта?

Два… Едущий сзади темный встрепенулся и огляделся, ощутив что-то…

Четыре… У одного из пары магов впереди споткнулся конь, всадник едва не полетел на землю. Темный сзади привстал в стременах и рухнул обратно, заставив лошадь взвиться на дыбы. Взмах рукой, иллюзия растаяла.

— Убейте его!

Приказ прозвучал со странной интонацией, заставившей насторожиться. Не просто приказ, а подкрепленный магией, на которую откликнулись ауры пары. Странно… Маги рванули к нему, времени на размышления не осталось. Их главарь развернул скакуна и направился прочь, вокруг заискрило от заклинаний.

На защиту он не скупился. Первая атака полностью увязла: «спица» не дотянулась до него буквально пару сантиметров, темное пламя расползлось по верхнему слою, уничтожив его, один меч он блокировал своим, а второй напоролся на кусок стальной защиты. Сегментальный щит — сложный, громоздкий, но невероятно полезный и прочный. Где-то впереди по дороге прогремел взрыв, раздалось обиженное ржание коня. Афия не подвела с арбалетом. Маг мимолетно усмехнулся и ударил «воздушным веером». Привязка заклинаний к стихиям осуществлялась редко, обычно намного проще использовать нечто универсальное. Но именно стихийные заклинания получались особенно мощными.

Веер раскрылся с тихим шелестящим звуком и прошел по касательной из правого верхнего угла в левый нижний, рассекая все, до чего дотянулся. Один противник отпрыгнул в сторону, второй попытался блокировать, закрываясь земляным смерчем, но не успел сформировать. Его защита зазвенела, теряя пару слоев…Олеж молча перешел в нападение, проводя серию ударов и покидая собственный круг. За ним тут же ринулся второй темный, его нога пересекла начертанную границу, и та тут же полыхнула. А вместе с ней и одно из деревьев у дороги. Боевик невольно обернулся. Княгиня была уже на безопасном расстоянии от угрозы. Успела. Хорошо.

За рассеянность тут же пришлось заплатить, противник ударил ножом под ребро, лезвие увязло в защите, а вот меч он едва успел блокировать. Хмыкнул, второй противник пока занимался кругом, пытаясь распутать чары. Противные привязчивые чары, не позволяющие выйти за границу. Никакого вреда они не наносили и действовали по принципу тех же бытовых заклинаний, а от того были еще противнее.

Взмах мечом, и они расходятся, но ненадолго. Красивые бои хороши только на показательных выступлениях. В жизни все немного проще и грязнее. Обманный выпад, освобожденная рука, тонкая игла, не магическая, а вполне материальная, удар мечом, уход в сторону. Игла впивается в бедро противника. Почти незаметно, как жало комара или осы. В горячке боя легко пропустить. Он и сам раньше не замечал, позаимствовав этот трюк у темных. Точечное повреждение защиты, нанесенное в определенное место, может порушить всю систему. И следующий удар заставляет темного удивиться, когда меч беспрепятственно пронзает его грудь. Остался еще один маг…

…И он не дал забыть о себе, напав со спины. Гибель напарника разозлила его, и ярость придала сил. Он старше, явно опытнее, и непонятно, почему сдерживался раньше. Бой приходится принимать почти на равных.

Они кружили, сминая кусты и огибая деревья, обмениваясь тщательно продуманными ударами и выискивая слабые места друг друга. Странно. Очень странно. Опытный боевик не попадется в элементарную ловушку с кругом, а неопытный не сможет так долго сдерживаться и кружить вокруг. Время утекало сквозь пальцы, Афия, не смотря на ее подготовку, вряд ли долго выдержит против опытного темного, ей понадобится помощь, а он застрял…

Олеж до последнего не хотел применять собственное преимущество — появление потенциального светлого на границе сразу вызовет ненужный интерес, но выбора не осталось. Короткая вспышка Света, использованная ампула с зельем и еще одно тело падает на сырую землю. Наконец-то.

Он обернулся к горящему дереву, отыскивая взглядом напарницу, и замер… На фоне темного пламени происходящее смотрелось особенно выразительно. Женщина с растрепанными волосами сидела верхом на распростертом мужчине и медленно выливала ему на лицо зелье. Треск пламени смешивался с его сдержанными криками, клекотом, вырывающимся из горла. Темный изгибался, пытаясь увернуться и вырваться, но она держала крепко. Действительно ведьма. И помощь ей совсем не нужна.

Пострадавшего было не жаль. Совершенно. У подобной жестокости должны быть свои причины, как и у смерти Ивара Шеруда, превратившегося в камень. Вот только маг хорошо представлял, что происходило с ее аурой. Боль и ненависть — главные эмоции, питающие Тьму. А она пила их. Наверняка. Даже несмотря на амбирцит и печать, впитывала как губка. И если подпитка продлится дольше, произошедшее в зале суда повторится. Он помнил тонкую ало-черную спираль, раскручивающуюся вверх. Бутон, жаждущий раскрыться… так похожий на Юту.

Нет. Не в этот раз. На глаза попался арбалет, план действий созрел сам собой. Когда она встала и отошла в сторону, Олеж уже успел поднять оружие. Благо колчан валялся рядом, а со стрельбой у него получалось неплохо. Зарядить, прицелиться, выстрелить. Крик оборвался на тонкой ноте, оставив вокруг звенящую тишину. Афия дернулась и взглянула на него.

Дикие глаза. Темные. Пустые. По спине пробежал холодок. Вместо зрачков ему показалась Тьма. Голодная и живая. Она смотрит на него всего минуту, а затем княгиня отвернулась. Отошла в сторону, шатаясь на каждом шагу и, в конце концов, упала на землю, обхватив себя за плечи. Затихла.

Захотелось подойти и обнять ее, задать десяток вопросов и вытрясти правду, но так не получится. Не с ней. И вместо того, чтобы поддаться порыву, Олеж отвернулся и направился к дороге. Нужно прибраться до подхода прикрытия, которому подобные следы боя вовсе не понравятся…

Глава 4

Изуродованное тело темного он бросил в пламя первым, туда же отправил его меч. Мертвец был ему незнаком, также как и те двое, что лежали на дороге. Стоило выяснить, кому они служат, но искать метку на изуродованном зельем трупе бесполезно. Лошади ускакали, а значит, вскоре могут наведаться гости. Как только союзники убитых увидят вернувшихся скакунов, сразу же рванут на границу. Любой истинный чувствует гибель своих подопечных, но, судя по тому, что к ним до сих пор не заявился разъяренный темный, ему либо плевать, либо он слишком занят…

Олеж направился к оставшимся телам и начал, не особенно церемонясь, стаскивать одежду с первого трупа. Предпочтения у каждого принявшего Абсолют свои, поэтому убитых стоит внимательно осмотреть. Руки дрожали. Перед глазами все еще стояла увиденная картина и глаза Афии. Что мог ей сделать темный? Чем разозлил настолько, что она пошла на жестокое и хладнокровное убийство? Или же теперь она и есть такая? Равнодушная убийца, предпочитающая пить ненависть и боль?

Нельзя поддаваться таким мыслям. Еще немного, и сомнения возьмут верх, а тогда… Нельзя. Он резко дернул головой, отгоняя навязчивые образы, и заметил метку. Тонкий росчерк под правой рукой, завивающийся в спираль, перечеркнутую молнией. Ферда. Безумная Ферда, как ее называли. Во время учебы отдельным курсом шло ознакомление с базовыми знаниями обо всех живущих истинных. Их специализации, партнеры по охране Юты, районы, находящиеся под контролем, светлые, разделяющие с ними власть.

Парой Ферды по Юте являлся Гипнос, специализация — разум, а земли она делила с Оливией. Вот только эти знания вовсе не помогут ему установить ее причастность к покушению. А вероятность пока все увеличивалась. По крайней мере, ее паучью метку он будет изучать тщательнее. В отчете также нужно отметить странное поведение боевиков. Приказ, реакцию ауры и заметно возросшие навыки одного после гибели напарника. Пусть аналитики делают выводы.

Оба тела вместе с их вещами также отправились в огонь. Олеж свистом подозвал коней, надел плащ, собрал разбросанное оружие княгини, повертел в руках амулет связи и все же послал короткое сообщение, что все в порядке. Пусть братья замедлят ход. Если повезет, обозленные темные наткнуться на Виргов и задержат их, если нет — придется уходить от погони и прикрытия одновременно. И только после он решился подойти к ней…

Сломанная фигурка даже ни разу не пошевелилась за время его отсутствия. Все также лежала на земле, постепенно замерзая и приходя в себя. В груди шевельнулась забытая уже боль. Жалость, которую она не примет. Время для чувств еще не наступило, но он не мог позволить себе и дальше находится в стороне. Просто наблюдать и делать мелкие шаги навстречу.

Маг склонился над ней, набрасывая на плечи плащ, осторожно поднял, заглянул в лицо. Взгляд у нее был мутный, уставший, как после долгого тяжелого сна, от которого мучительно просыпаться, но еще мучительнее продолжать спать. Он хорошо знал такое состояние. Ей нужен отдых и покой, а не безумная скачка и постоянные битвы. Боевик застегнул плащ, надел на нее капюшон, убрал от лица выбившиеся из косы пряди. Будь Афия в порядке, никогда не приняла бы подобной заботы, а сейчас даже не пыталась сопротивляться.

— Нужно ехать. Здесь рядом есть место, где мы сможем передохнуть?

Дело вовсе не в том, что нужно оторваться от Виргов и переждать. Просто им обоим необходима передышка. Немного мира посреди войны. Она могла не ответить, могла солгать, но видимо ощутила что-то подобное или же слишком устала.

— Есть охотничий домик… — с трудом выдавила Афистелия. — Там безопасно.

Он кивнул и встал, утягивая ее за собой, поддержал, чтобы не упала. Сейчас быть ближе оказалось легко, привычно, почти как раньше, и в тоже время по-новому. И странный трепет в глубине души где-то рядом с застарелой болью — страх спугнуть ее и сломать только-только зарождающееся доверие.

— Что с телами?

— Я бросил их в пламя. Оно все сожрет. Лошади сбежали. Нам надо торопиться.

Больше вопросов она не задавала, трясущимися руками собрала оставшееся на земле оружие, залезла в седло. Олеж отвел взгляд, давя внутри бессильный гнев на убитого темного. Он все равно выяснит, кто это был…

Лес встретил их настороженной тишиной и постепенно сгущающейся темнотой. Наступали ранние осенние сумерки, небо хмурилось, обещая скорый дождь. Кони шли ровно, но явно осторожно, словно опасались сделать следующий шаг. Магическое поле оставалось стабильным без всплесков или странных пустот. Стабильная тишина. Княгиня выехала вперед, показывая дорогу. Он не стал спорить. Она лучше знает, как пройти к ее схрону, и ему даже было интересно, как Афия сможет отыскать собственные чары.

А она протянула браслет с амбирцитом.

— Возьми.

— Зачем? — предложение вызвало скорее недоумение. И тревогу. Его след камень скроет, но ее ауры станет заметна. Что, если темные смогут ее отыскать?

— Вокруг дома запутывающие следы чары с отводом глаз. И сторож.

— Ты не сможешь показать дорогу без магии.

— Я не смогу почувствовать заклинание, но оно почувствует меня. — Уверенно ответила Афистелия, глядя ему в глаза. — Надень. Лучше, если тебя оно не заметит.

Заклинание, способное учуять… Она знала, о чем говорила. Понимала его недоверие, хмурилась, но все равно не стремилась объяснить подробнее. Ему предлагали поверить. Слепо пойти следом в надежде, что в спину не ударят. Наверное, утром, когда боевик протянул ей руку, она чувствовала себя также. Беззащитной и уязвимой. Но ведь протянула руку в ответ и помогла в бою…

Браслет пришлось завязывать зубами прямо на ходу. Вокруг сгустился мрак, а с неба уже давно сыпал дождь. Пока еще мелкий и противный, как любой осенний ливень, но обещающий к вечеру перейти во что-то более серьезное. Дорога заняла много времени, но, в конце концов, княгиня остановилась возле кустов орешника. Пристально вгляделась в них и резко кивнула, показывая, что можно спешиться.

— Бери лошадей. Тропа будет узкой, с нее нельзя сходить, иначе будешь долго блуждать по округе. А найти я тебя не смогу. И что бы ты ни увидел и ни услышал, ничего не делай. И не пытайся использовать магию. Я знаю, что амбирцит тебя не удержит.

И снова пришлось согласиться и пойти за ней. Шаг в шаг, след в след. На туманной дороге легко потеряться, и ему вовсе не хотелось бродить здесь в одиночестве…

…Когда на тропе перед ними прямо из тумана появился оборотень, Олеж даже не удивился. Иногда люди, сами того не замечая, действительно угадывают правду. Старый седой волк с бельмами вместо глаз на самом деле служил ведьме, а значит и тот, кого встретил в лесу селянин, мог оказаться одним из прирученных. Вот только кем? Афия сдавила ему руку, напоминая, что нельзя дергаться. Он и не собирался. Только придержал испуганно отступивших коней и прищурился, вглядываясь в зверя. Он не выглядел агрессивным, несмотря даже на явное бешенство. Приблизился, обнюхал женщину, заставив его рефлекторно напрячься, готовясь отразить удар при необходимости, облизал ее и ушел…

— Можем идти.

Выучка обязывала задать несколько вопросов. Не только из чистого любопытства, но и с точки зрения безопасности. Она отвечала, но за ее словами слышалось скрытое раздражение и нежелание объяснять, и боевик замолчал. Не все границы можно пересечь сразу…

…Место действительно оказалось лоскутным. Островок безопасности, затерявшийся в море тумана. Магия, кроме бытовой, здесь не ощущалась. Совсем. Странно и в то же время спокойно. Только княгиня злилась. Он чувствовал ее гнев, прорывающийся в скованных движениях и резких коротких ответах. Ее раздражало его присутствие и необходимость делиться своим убежищем. Доверие не выстраивается за один день, и чтобы отвлечь ее и себя, Олеж занялся бытовыми делами.

Стоило бы сразу догадаться, что она не станет сидеть в стороне, хотя ей сейчас как раз и требовалось отдохнуть. Афия всегда была упряма…Почему-то это качество, оставшееся от нее прежней, вызвало мимолетную улыбку и немного притупило собственную злость на темных. Он мимоходом коснулся амулета связи. Отклик не последовал. Они действительно оказались отрезаны от внешнего мира, и, если повезет, Вирги не смогут выйти на след. Вряд ли они найдут тропу, а если и найдут, и даже убьют сторожа, то не смогут выйти к островку сразу. Дорогу нужно знать, либо уничтожить плетение. И вряд ли братьям удастся его повредить.

Ведьма, создавшее это убежище, не являлась обычной и знала принципы работы боевиков. Она наверняка учла многое, а силы ей было не занимать. Сейчас, когда браслет остался на столе в домике, он мог снова видеть ее ауру. И находил подтверждение своим выводам. Печать Брасияна, поставленная во время лечения, снова стала расползаться. Подтаивать, и маг готов был поспорить, что изменения начались именно сегодня во время пытки темного.

— Что же мне с тобой делать?

Ее нельзя пускать на поле. Нельзя. Память того места лучше не тревожить. На душе было муторно, и снова хотелось курить, но тяжелые мысли он решил отложить на потом. Вся ночь еще впереди…

…А за едой она рассказала, почему убила темного. И, наверное, лучше бы промолчала. Есть тайны, которые не нужно знать. Он сбежал под нелепым предлогом. Схватил ведро, вышел на улицу и замер у колодца, стянув с головы капюшон и запрокинув голову. Вода текла по лицу. Волосы намокли сразу же, а за ними шея. Холод отрезвлял. Не давал сорваться. И позволял дышать. Медленно и ровно, чтобы удержать гнев внутри. Он убил бы темного сам. И Ивара тоже. С удовольствием, которое для светлых непозволительно. Нельзя. Однажды он уже сорвался. Разочаровался в ценностях и целях Света. И та память всплыла сама по себе…

…Было лето. Жара, которая давит на виски. Когда рубашка прилипает к спине и пропитывается от пота за минуту. Хочется уйти в тень, но она не приносит прохладу. И выполнять задания в таких условиях совершенно не хочется. После «воскрешения» и потери дара его допустили до полевой работы, но не давали ничего трудного. Проверить, отчитаться, осмотреть границу. Он начал работать один, без прикрытия, и ему пошли навстречу. Виттор предупредил, что бывает в таких случаях, но настаивать не стал. Кому нужен несостоявшийся светлый, обозленный на всех вокруг?

Была деревня. Пограничная. Маленькая деревушка домов на двадцать. Было пламя, горящее без дыма и пожирающее все вокруг. Темное. Черное. Злое. Были люди, которые пытались спастись, и бежали в лес, но там их ждали оборотни. Они редко сбиваются в стаи, но тогда вышли на опушку единой линией с ошейниками из переплетных трав. Они сели на землю и просто ждали. Было поле, старое, с высохшей землей, которое уже давно никто не использовал, и оно заросло обычной травой. Высокой. До пояса взрослому мужчине. И люди побежали туда. Они не понимали, что их просто загоняют.

Картину он увидел уже целиком. Когда заметил пламя и начал пробираться кружным путем, чтобы собрать больше информации. Увидел волков, сидящих на страже. Попытался отправить сигнал в замок. Не вышло. Но он остался, чтобы узнать все до конца. Узнал.

Зеленое поле травы. Помятой, притоптанной ногами паникующих людей. Тела, валяющиеся то тут, то там. Кровь. Свежая, алая. Она пропитала сухую землю, дала ей напиться. Разбудила от долгого сна. Солнце пекло с неба. Жарило. И земля парила, распространяя запах. Трава и смерть. Зеленоватый сок и кровь.

— Кто к нам пожаловал? — ласковый голос Ивара Шеруда, оказавшегося за спиной. — А мы уже заждались, светлый…

Бой вышел коротким. Невозможно сражаться с принявшим Абсолют. Точнее драться можно, но победить нельзя. Встреча вышла случайной, и драки вообще не должно было быть, но потом почему-то сказали, что он пытался убить князя. Дурь несусветная. Выходить на бой ради самоубийства — он еще не доходил до такого отчаяния.

Темный загнал его в центр поля. Постепенно. Не торопясь. Играя, как с мальчишкой. Блокируя удары и даже не особенно стараясь нападать. А там он ударил. Нож вошел под нижнее левое ребро. Пробил легкое. Ивар выдернул оружие и толкнул противника, позволяя упасть в траву.

— Так-то лучше… — произнес он, а рядом что-то зашевелилось.

Олеж задохнулся, захлебываясь собственной кровью. Повернул голову на движение и увидел ее. Совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Она сидела на коленях, и высокая трава полностью скрывала фигуру, а при падении он смял часть ее укрытия. Женщина. Темная, свободная одежда какого-то непонятного цвета. Растрепанные длинные волосы ниже плеч. Вместо глаз черные провалы без радужки и белка. На лице — пятна крови. Но он все равно узнал ее. И закричал, затрясся, пытаясь встать. Из горла вырвался только хрип, а тело не желало слушаться. Кровавые пузыри вздулись на губах, и боль вдруг стала невыносимой. А она смотрела, будто не видела, пустыми глазами, в которых плескалась живая Тьма.

— Пойдем, дорогая, — князь наклонился и схватил женщину за плечо, потянув вверх. Она послушно встала, и только теперь Олеж заметил, что княгиня что-то держала. Грязные тряпки упали на землю. Ребенок. Мертвый младенец с распахнутыми глазами. Руки у нее были в крови по локоть, а на земле у самых ног валялся меч, покрытый застывающей алой пленкой. — Нам здесь больше нечего делать.

Ивар наклонился за оружием и приблизил свое лицо к его.

— Долгих тебе мучений, светлый.

Он выпрямился и обхватил жену рукой, а потом исчез, переместившись за грань мира…

Глава 5

Муторно. И шрам на груди снова разнылся, напоминая… А дождь все лил сверху, только память оставалась неизменной. Олеж набрал воды в ведро и вернулся в дом. Афия уже помылась и ушла на кровать обрабатывать раны. Он бросил на нее короткий взгляд и молча начал стаскивать одежду. Вряд ли представиться еще одна возможность, чтобы почувствовать себя чистым. Воду маг греть не стал, ограничившись заменителем мыла и таким необходимым холодом.

Взгляд, так или иначе, возвращался к ней, снова и снова. Три с небольшим года его мучил вопрос о том дне. Узнала она его? Нет? Подумала, что увиденное лишь иллюзия? Или ей было плевать? А оказалось, что все намного проще… «Нельзя раскаяться в том, чего не помнишь». Ее слова в суде стали откровением, принесшим странное облегчение. Он не хотел, чтобы Афия вспоминала тот кошмар, то поле, наполненное кровью и болью. Смертью, от которой тяжело дышать. Не нужны ей эти воспоминания. Хватит того, что боевик увидел и услышал сегодня. Та память только подтолкнет ее к Тьме, сделает хуже, а она только-только начала оживать.

— Что ты будешь делать дальше?

Вопрос сорвался с губ сам и получился излишне резким, княгиня вздрогнула, но не обернулась и ответила вовсе не о том, что он действительно хотел бы узнать. Не поняла его, да он и сам себя не понимал. Всплывшее воспоминание разбередило память, вызывая боль. Глухую, старую, так и не прошедшую со временем. Не забывшуюся. Хотя он пытался. Свет появился снова, потому что он смог пережить прошлое, но не отпустить до конца…

— Я не о том. Если мы найдем поле, возьмем образец, Илей сделает зелье… Что ты будешь делать дальше?

Получилось спокойнее, чувства метались где-то в глубине, но теперь Олеж держал их в узде. К прошлому нет возврата, но у них есть будущее, и у него еще целый год впереди, чтобы… хотя бы помочь ей вернуться.

Она обернулась и смотрела пристально. Внимательно и настороженно. Еще не верила, но уже не пыталась напасть. Ее доверие похоже на весенний лед. Никогда не знаешь, станет ли следующий шаг последним. И он рисковал, пытаясь дойти до другого берега, но иначе Ивар Шеруда так навсегда и останется победителем.

— Не знаю… Я не строю планы так далеко. Сначала я ждала суда, потом решения Совета на счет Анджея… Я не злюсь на тебя. — Афистелия сделала паузу, но все-таки закончила: — Но и о выстреле не жалею.

Маг кивнул. Она говорила правду, и уже это ценно. Он отошел к лавке и сел, прислонившись к стене. Шрам все еще ныл, и рука привычно метнулась к нему, растирая. Тупая боль вторила той, что засела внутри заледеневшим осколком прошлого. Рано или поздно его придется растопить, но не сегодня. Этот вечер не хотелось портить больше, чем он уже был испорчен.

— Если все же предположить, что все получится… Чего бы ты хотела?

Она следила за ним, как дикий зверь, изучающий привычки нового хозяина. Приглядывалась, принюхивалась, определяя, стоит ли подойти ближе, или все же укусить или зарычать. Ответила… Снова правду, которая добавила ему немного боли. Конечно, княгиня хотела увидеть сына. Наверное, глупо думать, что мать может желать чего-то еще. И будь ребенок чьим-то другим, он бы понял ее. Но сын князя Тьмы…

Олеж отметил для себя узнать, как мальчишка, а вслух сказал совсем иное:

— Ты его любишь, уже немало.

Афия только покачала головой.

— Порой любви недостаточно.

— А порой только она и спасает.

Она перестала верить в чувства. Наверное, тогда, когда в ее глазах поселилась пустота. Когда в ней что-то умерло… Та юная волшебница, что всегда встречала его с улыбкой. Горько и больно. Но, какой бы она ни стала, Афистелия все еще оставалась собой, и все также притягивала его. Даже после того поля, после смерти и возрождения, после стольких лет вдали друг от друга. Илей сказал, что это путешествие для них. И глупо тратить время на сожаления, второго шанса уже не будет.

Она попыталась ускользнуть, убежать, спрятаться, но он не позволил. Одно движение, какое-то слишком короткое, или магия дома действует так? Маг и сам не понял, как вдруг оказался рядом с ней, стиснул в объятиях и поцеловал.

Мир за окном перестал существовать. Прошлое, будущее… Неважно. Только настоящее. Только то, что она здесь, в его руках, и не пытается больше сбежать. Доверяет или нет? Неважно. Когда-нибудь потом время еще будет, чтобы узнать. Главное не упустить ни одного мгновения этой ночи. Не дать ей опомнится, а памяти вернуться. Не сегодня, не сейчас…

Наверное, он торопился, но и она отвечала тем же. Стремилась навстречу, будто тоже боялась очнуться. Было как раньше, давно… И совсем по-другому… По-новому… Его женщина, его ведьма… И имя само срывалось с губ…

— Тэль… Тэль…

Только он называл ее так. Раньше и теперь…

— Олеж…

Едва слышный шепот в ответ, и ее зубы сомкнулись на плече.

— Да… Да…

Она задрожала, переживая пик наслаждения, и утянула его за собой. Стало легко, как будто за спиной появились крылья, или он действительно родился заново… Олеж поднял голову, чтобы увидеть ее глаза, разделить подаренное счастье на двоих…

На ее лице отразилась боль. Не та, что терзала его внутри, совсем не та, от которой ныл шрам. Нет. БОЛЬ. Когда невозможно кричать и дышать, потому что мышцы парализует от напряжения, а связки перехватывает. Однажды он испытал такое. И на секунду, на короткое мгновение подумал, что чем-то навредил ей, сделал что-то не так, а потом увидел…

Не цветок, только тонкий лепесток, что тянется с третьего слоя ее ауры и расползается чернильным пятном по самому верху. Растворяется, заставляя пробудиться тонкие нити, идущие следом. Черные. Противные.

Маг отстранился, разводя ее ноги, чтобы встать. Взгляд невольно устремился вниз… На ее бедрах остались кровавые разводы и не только на них. От ярости порой тоже перехватывает дыхание и становится трудно дышать. А когда она смешивается со страхом — невозможно. Ужас и гнев сплелись воедино, выжигая все остальные чувства. Сейчас он убил бы темного голыми руками. За все. Или хотя бы за то, что он с ней сделал. Равновесие, чужие смерти, справедливость давно потеряли смысл. И так и не вернули его. Его Свет имел совсем другую основу нежели им трактовали когда-то…

— Зель-е…

Ее хрип заставил удержаться на краю, контролировать себя, пусть это и было тяжело. Сейчас разрушением никому не поможешь. А ей нужно лекарство. Срочно.

Остальное слилось в единый поток действий. Четких, отмеренных, последовательных. Найти зелье, смешать его в нужной пропорции. Три капли на стакан воды. Напоить ее. Кажется, он что-то говорил. Она выпила кружку и откинулась на шкуру. Целитель предупреждал, что лекарство можно не только пить. Нужно. Снова смешать пропорции. Обтереть собственные бедра подвернувшейся тряпкой. Вернуться. Она попыталась возразить…

Олеж прикрыл глаза и медленно выдохнул, сдерживая себя. Срываться нельзя.

— Мы не будем сейчас спорить.

Каждое слово пришлось буквально отмерять по капле. Руки не дрожали, но он чувствовал, что еще немного и просто не удержит силу. Плохо будет всем, хотя проблему с Виргами он решит точно. Она все же согласилась, хотя и неясно почему. Потом. Он все узнает потом.

Неторопливые движения успокаивали, а еще осознание, что ей становится легче. С лица исчезла та жуткая гримаса боли, из мышц ушло напряжение, и она перестала вздрагивать от каждого прикосновения. Хорошо. Все будет хорошо. Гнев стихал. Он не уходил совсем, просто погас накал, и позже эмоции необходимо выплеснуть. Иначе он может перегореть. Выжечь себя изнутри, как тогда, после первого возращения.

— Олеж…

Она позвала тихо, но боевик тут же поднял голову, вглядываясь в ее лицо. Спокойное, даже какое-то умиротворенное. Афия покачала головой, не желая объяснять, но стало легче. Почему?

Еще пара движений, и он закончил. Теперь оставалось только навести порядок и все убрать. Еще немного времени, чтобы успокоиться окончательно.

— Спасибо.

— Не за что…

Его забота действительно не стоит благодарности. Нужно было всего лишь вовремя вернуться тогда, и сейчас не пришлось бы исправлять последствия своих ошибок.

Уборка помогала отвлечься, но ее скованное движение тут же вызвало тревогу.

— Что не так?

— Хо-лод-дно…

Она дрожала, и зубы клацали так, что того и гляди откусят язык, а в глазах появился лихорадочный огонек. Озноб — защитная реакция организма на потрясения.

— Сейчас.

Укутать ее в шкуры и лечь рядом, тепло тела согревает лучше, чем мех, а плащи не дадут им замерзнуть за ночь. В доме тепло, бытовая магия хорошо сдерживает холод и не дает очагу погаснуть, но от окна все равно тянет сквозняком, а ей нельзя сейчас простужаться.

Она сама прижалась ближе и положила голову на сгиб его локтя, сжалась, впитывая тепло. Холодная, уставшая, но неуловимо родная… Маг провел ладонью по волосам. Теперь они стали длиннее и цеплялись за пальцы, словно не хотели отпускать его руку. Пожалуй, так ей все-таки лучше, хоть они и мешают в дороге и бою. Черты лица выровняли мастера красоты, но где-то за ними все равно пряталась она настоящая. Ей причинили слишком много боли, чтобы она смогла остаться прежней… Но что-то все равно есть. Разрез глаз и упрямый подбородок, высокий лоб и мягкость губ, вкус тоже остался прежним. Сладковатым и свежим, как глоток родниковой воды…

— Тэль. — Княгиня открыла глаза и посмотрела на него. — Прости. — Она хотела возразить, но он не позволил. — Я бы очень многое отдал, чтобы не причинять тебе боли.

Она поняла его. Олеж видел, как в темных глазах промелькнули искорки и превратились в слова:

— Я рада, что это был ты.

Странно. Все совсем не так, как можно было бы пожелать, но в то же время появляется ощущение правильности происходящего. Понимание — это то, чего им не хватало так долго.

— Я ему не изменяла…

Разговор такой же лоскутный, как и место вокруг.

— Почему?

— Не хотелось…

Она вздрогнула, но вовсе не от озноба, и утихший было гнев, полыхнул вновь, напоминая, что путешествие еще вовсе не окончено.

— Постарайся поспать. Тебе нужно отдохнуть.

— Тебе тоже…

Если бы еще он мог расслабиться и не думать, не вспоминать и не планировать дальнейшее. Боевик поцеловал ее в лоб и прошептал:

— Спи…

Ему за начавшуюся ночь требовалось решить еще пару проблем. Одна из которых — Вирги.

Глава 6

Пачка сигарет нашлась на дне сумки. Конечно, всеми правилами запрещается таскать в менее развитые миры современные вещи и изобретения, но иногда бывают исключения. Например, вряд ли кто-то из крестьян доберется до заброшенного домика посреди леса, защищенного ведьминскими чарами. Олеж устроился на крыльце и закурил. Дождь кончился, и противная сырость забиралась под куртку, дыша в лицо холодом и пугая возможными заморозками. Маг затянулся и выпустил струйку дыма, разглядывая шелестящий осколок леса напротив. Холодно, но плащ он оставил в доме. Княгиня отогрелась и теперь спала крепким сном, который не хотелось тревожить.

Рядом лежал амулет связи и флаконы с зельями из сумки Афии. Отговорить ее ехать дальше, не выйдет. Он слишком хорошо знал, что все аргументы разобьются о железную стену недоверия, которую невозможно разрушить за один день. Единственный выход заставить ее повернуть назад — отрезать все возможности для продолжения путешествия. Боевик покосился на склянки.

Она придет в бешенство. И будет права. Нельзя принимать за другого столь важные решения, ломать чужую судьбу. Но… При мысли, что она окажется там, внутри все переворачивалось и восставало против. Илей сказал, что он и есть единственное лекарство княгини, а значит… значит, совести придется замолчать. А еще ему нужно подготовиться к тому, что указывать дорогу она не станет. И может пригрозить оставить его здесь, посреди лоскутного леса, если он не вернет стимуляторы и антидот. Конечно, ему хватит сил уничтожить плетение, если постараться. Но подобный всплеск Света на территории темных привлечет массу внимания, не говоря уже о Виргах, которые только обрадуются их появлению. Братья наверняка не рады, что ежедневный сеанс связи не состоялся. При встрече его ожидает хорошая выволочка…

Олеж достал вторую сигарету и продолжил курить. Афистелии нельзя оставлять возможность выбора. Пусть даже она его возненавидит снова, и все, что произошло сегодня, полетит к Абсолюту… Пусть. Главное, что она останется жива и вернется назад. Еще одна загвоздка — возвращение. Обратный путь займет три дня, без зелий она столько не продержится. Оставить ее здесь… Домик безопасен, но попасть сюда снова без ее помощи он не сможет, а путь до поля и обратно опять же займет как минимум три дня.

Он вздохнул и сжал переносицу. Снова покосился на склянки и амулет, потер шею. Идея пришла в голову внезапно и показалась весьма удачной. В конце концов, должно же ему хоть в чем-то повезти?

Маг прикрыл глаза и настроился, метка отозвалась легкой пульсацией и жжением, а затем он ощутил на себе пристальный взгляд.

«Слушаю тебя», — Илей отозвался легко, будто стоял за плечом. Связь сквозь границу миров была возможна лишь между учителем и учеником, но даже в этом случае порой давала сбои, сегодня же получилось идеально. Не иначе удача ему все-таки улыбнулась.

«Мне нужно, чтобы ты завтра забрал Афию от границы земель темных».

Последовала пауза, затянувшаяся на несколько минут.

«Что произошло?»

«Привязка на князя слетела».

«Зелье помогло?»

«Да».

Он постарался не вспоминать, как именно проявилась привязка в этот раз.

«Хорошо».

В голосе учителя промелькнула странная интонация, едва уловимая, как и любая при таком диалоге, но что-то показалось боевику странным.

«Ты именно на это рассчитывал?»

«Предполагал, извини, но ты слишком предсказуем во всем, что касается ее».

Раскаянием в его словах даже не пахло.

«Тогда ты знаешь, почему я тебя попросил…»

«Знаю. Я заберу ее. Постараюсь быть на границе в районе полудня. Не задерживайся».

«Спасибо».

«Это все?»

«Почти. Я правильно помню из курса алхимии, что наложение артефактных чар и зелий дает необратимый искажающий эффект вплоть до потери свойств обоих объектов?»

«Да, но такое бывает отнюдь не всегда…»

«Если гипотетически взять стимулятор и амулет связи?»

«Гипотетически, стандартный стимулятор создаст такой фейерверк, что он озарит половину леса, но если мы говорим о стимуляторах для княгини…»

«Гипотетически».

«Разумеется. Эффект тебя порадует, но придется придумать крайне правдоподобную историю, как получилось так, что ваши вещи оказались рядом».

«Разберусь».

«Не сомневаюсь…»

Ощущение взгляда исчезло. Боевик взял в руки ближайший флакон. Стекло, как известно, небьющееся, предназначенное, чтобы пережить любое столкновение. Историю действительно придется придумать крайне правдоподобную, но когда его пугали трудности? Он открыл емкость и осторожно наклонил над амулетом, наблюдая, как первая капля тягучей жидкости упала на пластинку…

Афия вышла на крыльцо, когда маг заканчивал утреннюю разминку. Выглядела нормально, если не считать буквально витавшего вокруг нее напряжения и сдерживаемого гнева.

— Где зелья? — она демонстративно подняла сумку на уровень головы.

Несмотря на подготовку, чувствовать ее злость было неприятно… Она шарпала по защите, как ногти по стеклу, заставляя внутренне морщиться. В ауре при этом почти ничего не отражалось, только легкая рябь на самой поверхности и сероватый туман. Княгиня умела себя контролировать.

Он подошел к коновязи и убрал оружие в ножны, привыкая к ощущениям и готовясь к предстоящему взрыву.

— Дальше ты не поедешь.

— Что? — она зашипела, как кобра, готовящаяся к прыжку. — Кто тебе дал право решать?! Или ты думаешь, что одна ночь что-то изменила?!

Если бы он так думал, предпочел бы поговорить, а не ставить ультиматум. Аура лишь на мгновение полыхнула алым и потемнела, цвета начали сливаться. Олеж продолжал наблюдать за изменениями. Ему нужно знать предел ее контроля, когда он даст сбой. Пусть методы и неприглядные, но любая информация может оказаться полезной.

— Тебе нельзя туда ехать. Покажешь мне на карте дорогу и вернешься назад. Илей заберет тебя от границы.

— И ты решил, что вот так просто можешь мне запретить?! — Краснота все же разлилась по верхнему слою, затопив собой все. — Ты такой же, как и он! Считаешь, что можешь решать все за меня!

Удар оказался более болезненным, чем он ожидал. Ведьмы безошибочно находят болевые точки окружающих. И сравнение с Иваром Шеруда оказалось таковым. Но сдержаться маг все же сумел.

— А он тоже говорил, что делает это для твоего же блага?

Афистелия развернулась и ушла, из домика послышался звук удара. Он прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Все закономерно. Он предал ее доверие и получил в ответ удар, отнюдь не грубый и прямолинейный кувалдой в лоб, а тонкой иголкой в самое сердце. Болезненно и жестоко, как и принято у темных. Теперь нужно дать ей время подумать и смириться. Она поймет. Из дома донесся еще один звук удара…

Олеж вошел внутрь. Княгиня стояла, опираясь кулаками на стол и склонив голову так, что волосы окружили ее мягкой завесой. От нее веяло злостью, смятением и… болью. Горькой, тягучей. Она не отражалась в ауре, а уходила куда-то вглубь, наверняка на тот же третий слой, где и оставалась, преумножая Тьму. Так нельзя, чувствам нужно давать выход, иначе внутри образуется гнойная рана…

Он подошел ближе и положил руки ей на плечи, Афия сразу же попыталась их скинуть.

— Послушай меня, — главное говорить спокойно и уверенно, — вчера слетела очередная привязка Ивара. Ты не знаешь, что связано с тем полем. Что, если ты что-то вспомнишь там? Что-то, что тебе не понравится? От чего тебе станет плохо? Я не хочу, чтобы вчерашнее повторилось… И я сейчас отнюдь не о постели. Тебе лучше вернуться. А я продолжу дорогу и возьму образец.

— Звучит так, будто ты уверен, что мне там станет хуже… — она все еще пыталась бить, и довольно метко. Да, он действительно уверен, что там ей станет хуже.

— Я же сказал… Я бы очень многое отдал, чтобы не причинять тебе боли. Ее и так было достаточно.

Княгиня замерла настороженным зверем, прислушиваясь к его словам и анализируя то, что стоит за ними, а затем выдохнула:

— Ты с самого начала все планировал?

С губ сорвался тяжелый вздох. Доверие придется завоевывать заново. Ничего нового, но и приятного мало.

— Когда-нибудь ты мне все-таки поверишь…

Возможно. А может быть, нет. Но, так или иначе, пытаться он не перестанет.

— Давай карту… — сухо обронила она.

Афия подробно объяснила дорогу, ориентиры, ответила на вопросы, помогла собраться и забрала лишние вещи. Она все еще злилась, но где-то глубоко внутри. И это ведь тоже ненормально. Олеж пристальнее вгляделся в узор ее ауры, пытаясь разобраться, где кончается личное, и начинается наведенное. Сложно. Но почему-то ему казалось, что сдерживание негативных эмоций тоже одна из привязок. Та, что копит в ней Тьму, питает ее и вызывает подобное тому, что происходило в суде или на границе при столкновении с темными. Нужно будет сообщить Илею, тот найдет способ разобраться…

Княгиня проводила его до выхода с тропы. Время приближалось к полудню, но маг надеялся, что учитель подождет. Она сумеет сократить путь и найдет дорогу, главное, чтобы не наткнулась на кого-то…

— Ты уверена, что до границы доберешься сама?

— Я же ведьма… — Она пожала плечами. — И это все-таки мои земли.

Действительно ее. Но отпускать ведьму совсем не хочется. Наоборот. Приковать к себе покрепче и никогда уже не позволять уйти. Когда-нибудь, возможно, у них еще что-то получится. Он отвернулся и тронул поводья, подгоняя коня. Их прикрытие не только хорошие маги, но и отменные следопыты, которые наверняка уже поняли, в чем дело и теперь только ждут, когда он появится. Не стоит их разочаровывать…

Ощущение взгляда в спину вскоре пропало, и боевик остановился. Достал из седельной сумки флакон с антидотом, выпил нужную дозу, а затем изъял со дна шкатулку. В специальных углублениях темнели браслеты из амбирцита. Ему совсем не хотелось становиться беспомощным, но так лучше, чем светить аурой в магическом поле. Вирги все равно его выследят, но хотя бы помучаются с беготней. По возвращении его ожидает не просто выволочка, а серьезный выговор, и разговора с Брасияном уже не избежать. Но и он давно не мальчик, чтобы бояться наказаний.

Браслеты защелкнулись на запястьях с сухим щелчком. Гонка начиналась…

Глава 7

Поле почти не изменилось… Длинные стебли пожелтевшей травы стелились по земле. Ни цветов, ни даже намека на зелень. На первый взгляд место казалось обычным. Заброшенным. От деревни за прошедшие годы остались лишь полуразвалившиеся дома. Лес лениво разрастался, наступая на человеческое жилье, но стороной обходя помертвевшее поле. Вокруг все поросло кустарником, пройти стало почти невозможно.

Олеж остановился на краю, наблюдая за догорающим закатом и бесстрастно осматривая место своей смерти. Единственной настоящей смерти. Он присел на корточки и провел ладонью над землей, пытаясь уловить хоть что-то… В магическом поле не возникало никаких изменений и искажений, будто ничего и не было, и их гипотеза только ошибка. Скоро все станет ясно.

Браслеты из амбирцита вернулись в шкатулку еще полчаса назад. Прятаться уже бессмысленно. Через пару часов о его присутствии узнают не только Вирги, но и все темные в округе. Ничего, как-нибудь выберется. Выживал же раньше…

Последние два дня маг играл в прятки. Дорога, показанная княгиней, оказалась более чем полезной. У реки он отпустил Бурана. Магический конь сумеет найти дорогу обратно в крепость и запутает следы. На какое-то время братьев это отвлечет. В овраг боевик спускался по деревьям, напоминая себе обезьяну. На сырой земле следы сапог сразу же бросятся в глаза, а так оставался шанс, что его уловка сработает. Маги привыкли полагаться на свои преимущества, даже если Вирги разделились и решили проверить берег, вряд ли сразу поймут, в чем дело. А расположение поля они не знают. Ночь прошла в логове оборотня. А уже оттуда он пешком добрался до мертвой деревни.

Боевик помнил, как умирал здесь… Темные умеют проклинать. Пусть даже несколькими словами. Количество не важно, главное — смысл. И прощальное пожелание Ивара Шеруда сбылось…

…Он ползет. Трава цепляется за руки, опутывая и не давая двинуться с места. Тело не слушается. С губ капает кровь. Заклинания не действуют. Связаться ни с кем не удается. Сознание уплывает и возвращается. Он приходит в себя среди разлагающихся на жаре тел, которые быстро облепляют мухи. Они жужжат и ползают по лицу. Отогнать уже не хватает сил. Солнце палит, будто специально выбрав этот день, чтобы оторваться за все лето. Легкий ветерок кажется спасением, но приносит запах смерти и крови, от которого мутит. Хочется сдохнуть. Умереть, чтобы все прекратилось. Чтобы не вспоминать лица Афистелии с пустыми черными глазами. Не знать, где она и с кем…

…Да, он хотел умереть. И его кровь и агония напитали землю эмоциями, которые так нужны для любого ритуала. Тогда страшно не было, только больно и тяжело. Плохо. Муторно. И физические муки казались ничем по сравнению с болью в душе. Маг не мог принять, что она стала такой. Слышать и знать — одно, увидеть самому — другое. И разум еще цеплялся за какую-то хрупкую надежду, что всех людей вокруг убил князь. Но в глубине души он знал, что кровь проливала она. И осознание поднимало бурю внутри.

Закат догорел. Над полем раскинулась ночь. Безлунная. Темная, как и тогда. Из леса донеслось карканье ворон, облюбовавших ближайшие деревья. Олеж бросил на них короткий взгляд и снова взглянул на поле. Оставалось только ждать и вспоминать…

…Пальцы Илея забираются под кожу, причиняя боль. Хочется кричать, но кровь заполняет горло, выплескиваясь изо рта, стоит только попытаться вдохнуть. А грубые руки целителя почти разрывают грудную клетку, стремясь добраться до сердца, которое трепыхается в агонии.

— Дыши! Дыши, сучий выродок!

Лекарь ругается, что ему совершенно не свойственно. Половина слов не доходит до сознания. Над лысой головой мага видно почерневшее небо и тучи, в которых собирается гроза. Летние грозы недолгие, но сильные, и ветер вокруг шумит травой и сгибает деревья в лесу. Жесткие пальцы нащупывают сердце и сжимают его, заставляя выгнуться и буквально задохнуться от пронзительной боли.

— Дыши! Сдохнешь — оставлю воронам! На требуху пущу и оставлю воронам!..

Он дышит, захлебывается собственной кровью и болью, но дышит, выгибаясь под руками истинного светлого. Теряет сознание, приходит в себя. Кричит, когда кости встают на место и срастаются. Воет, снова мечтая сдохнуть. Но все-таки живет…

…Илей восстановил основные потоки и забрал его с собой, сразу перенеся в больницу. Там операция продолжилась. Жизнь ему вернули. Целитель действительно умел воскрешать, но без желания, без стремления к жизни, продолжать тянуть серое существование невозможно.

Над полем промчался ветерок. Необычный. В лесу вдруг стихли вороны и словно замерли звери. Олеж чуть прикрыл глаза, чтобы воспринимать только магические изменения, и увидел…

Тьма шла из глубины земли. Тонкими нитями тянулась вверх, словно выползая из колодца. Они пробивались наверх, прорастали и окрашивались алым. Пронзительно-алым. Как кровь, что проливали здесь три года назад. Запахло смертью. Гнилой плотью и свернувшейся кровью. Как тогда. Ему даже показалось, что он слышит жужжание мух. Заныл шрам на груди. Он остался не от удара князя, а после лечения светлого. И теперь пульсировал, будто откликаясь на пробуждение Тьмы.

Маг открыл глаза. Тонкие стебли приподнимали траву, прямо на глазах поднимались из чернозема. На них набухали атласные бутоны, влажно поблескивающие даже в темноте. А потом с тихим шелестом они раскрылись. Узкие спирали с широкой горловиной, черные снаружи и алые внутри. Они мерно колыхались, хотя ветер стих, и пульсировали, будто перекачивая кровь. В унисон с ними билось его сердце.

По спине пробежал холодок осознания. Его вовсе не хотели убить тогда. Тот, кто стоял за экспериментом, нуждался в постоянном источнике силы. Эмоциях. А что может быть лучше гнева? Боли? Бессильной ярости? Не кратковременных, а тех, что длятся и длятся. Годами. Его ранили и бросили здесь, но не умирать, а мучиться. Чтобы привязка закрепилась. Чтобы пришедший на помощь целитель невольно запечатал ее своей силой. То самое треклятое наложение при смешении чар. Вот почему поле не могли обнаружить, и почему его шрам порой наливался болью…

Ивар не мог сам догадаться до такого. Не хватило бы опыта. За ним действительно стоял кто-то куда более старый и дальнозоркий. Тот, кто сумел просчитать появление Илея именно в тот момент, когда целителю будет уже все равно, лишь бы вытащить пострадавшего отсюда. И колдовать он станет прямо на поле. Темном ритуальном поле, пропитанном кровью. Столько лет здесь каждый месяц расцветали цветы, которые шли в основу зелья для княгини. Ее поили его болью. Его гневом и ненавистью. Яростью и отторжением.

Олеж протянул руку и сорвал ближайший цветок. Из стебля упало несколько капель непонятного цвета. Скорее всего, алого. Бутон пульсировал и сам тянулся к нему, распространяя душный, приторный аромат. Живая Тьма, питаемая им самим. Цветок упал на землю, и боевик наступил на него, поднимаясь в полный рост.

Илей был прав. Он — единственное лекарство Афистелии. И ингредиент для противоядия тоже. Цветы ей не нужны. По крайней мере, не эти…

Маг развел руки в стороны, будто пытаясь обнять проклятое место, и запрокинул голову, потянувшись силой к небесам. Тучи бродили вокруг. Тяжелые, грузные, наполненные влагой… То, что нужно. Он позвал их. Поманил небольшим разрядом. Подтолкнул друг к другу, высекая первую искру, которой вторил гром. Осенние грозы не похожи на летние. Они тяжелее и дольше. Ленивы и не хотят собираться. Им проще пролиться затяжным мелким дождем, чем греметь и распугивать всех вокруг. Но он продолжал звать, вплетая в зов скопившийся внутри гнев. Он бывает светлыми. Яростным, безжалостным, но без ненависти и отвращения. Чистое возмездие. Без лишних мыслей и чувств.

Гроза собиралась. В лицо ударил ветер. Холодный, даже ледяной, он сорвал капюшон плаща и запутался в волосах, принеся запах леса. Тучи гремели над головой. И первые молнии, нехотя мелькали то тут, то там. Олеж добавил им Света. Яркая вспышка, на миг озарившая все вокруг — маяк для темных, что немедленно нужно нагрянуть. Только под молнии они не полезут. То, что он собирал здесь, слишком опасно для тех, в ком мало Тьмы. Он надеялся, что истинных поблизости нет.

Гроза отозвалась яркими всполохами и громом, от которого дрогнула земля. И с неба ударила первая молния. Пронзительная. Белая. Чистая. Она попала в противоположный конец поля, и даже сквозь веки боевик увидел, как запузырилась земля, и с шипением опали цветы, превращаясь в пепел. Следующую он поймал сам и направил уже в центр. А потом еще одну и еще… Цветы умирали. Они пытались спрятаться и пригнуться к земле, шелестели между собой, шептали, звали и обращались пеплом. Шрам ныл от боли, но с каждым ударом, ее становилось меньше. Она уходила вместе с гневом, который он щедро отдавал в память мертвого князя.

Олеж опустил ноющие руки. С неба лил дождь, в поле одна за другой били молнии, вычищая оставшуюся заразу. В воздухе пахло озоном. Дышать стало легче, свободнее. Будто с плеч свалился тяжелый груз. Все было бы хорошо, если бы с юга не приближались маги. Темные боевики не торопились, ожидая завершения представления. Самое время, чтобы достать браслеты и попытаться проскочить. Если повезет, он сможет уйти лесом и заставить противников разделиться. А там перебить по одному. Где-то еще должны быть Вирги, которые наверняка будут не против немного развлечься…

На плечо легла узкая ладошка, которую он едва не вывернул, с трудом подавив рефлекс.

— Вечно вы, мужчины, все усложняете… — пропел тонкий голосок, а в следующий миг мир перевернулся.

Он просыпался медленно. Разбудила боль в теле. Ныла каждая клеточка, немедленно требуя размять и снять напряжение. Еще хотелось есть и согреться. Спать почему-то оказалось холодно. Видимо сказывалось магическое истощение, гроза забрала много сил. А раз они до сих пор не восстановились, вокруг все еще Гленж.

Олеж открыл глаза. Он лежал прямо на земле, укутанный в собственный плащ. Над головой серело предрассветно небо, по которому ленивой кучкой ползли облака. Где-то рядом шумели деревья. Маг чуть повернул голову, почувствовав чье-то присутствие, и увидел рядом Оливию. Волшебница сидела под облетевшей яблоней и перекатывала в ладонях большое желтое яблоко. Как всегда молодая, прекрасная и безмятежная.

Вспомнилось, как она выхаживала его после воскрешения. Когда кризис миновал, Илей отправил его к светлой, сказав, что там восстанавливаться будет проще. И снова не ошибся. Волшебница дала ему куда больше, чем все остальные…

…Ее место обитания — сад, расположенный в южных широтах. Там собрались самые редкие виды деревьев и цветов. Непонятно, как они уживаются, но буйство красок и урожаи поражают воображение. Однако его злят и яркие цвета, и дурманящие ароматы. Хочется уничтожить все вокруг, чтобы хоть на миг унять тянущую боль внутри.

Оливия приходит на третий день:

— Илей рассказал о княгине…

— Я не хочу говорить о ней, — он пытается уйти. Любое напоминание о том поле причиняет боль, а шрам наливается кровью, готовый вот-вот разойтись.

— А что ты хочешь? — волшебница оказывается перед ним, не дав сбежать. — Убить ее? Наказать? Она темная, убивала людей. Женщин, детей, стариков. Скольких? Как ты думаешь?

— Я не знаю! — он отворачивается, чтобы снова столкнуться с ней нос к носу.

— Ты ее ненавидишь? Скажи — ненавидишь? Хочешь причинить боль? Ту, что ты испытал, оставшись там?

— Оставь меня…

— Нет.

Она донимает его весь день, то делая передышки, то снова нападая, и все-таки вынуждает признать правду:

— Я не знаю! Не знаю, что чувствую… Я не могу ее ненавидеть… Она ушла туда из-за меня! Потому я не смог выполнить проклятое задание! И теперь превратилась в… — грудь пронзила боль. Физическая и вовсе не эфемерная. Она заставила задохнуться и замолчать.

— Ведьму, — заканчивает волшебница.

— Да! — слово вырывается сквозь стиснутые зубы. — И я не хочу, чтобы она была такой…

— Какой?

— Темной.

— Дело только в сути? — Оливия оказывается рядом и кладет руку на грудь, усмиряя боль. — Ты знаешь, каково ей? Думаешь, легко? Убивать, каждый день предавая то, чему ее учили. Делить постель с тем, кого она ненавидит.

— Ненавидит? — он помнит объятие князя и то, что его жена вовсе не сопротивлялась.

— Темные не умеют любить, — отрезает светлая. — Им ведома похоть, желание, страсть, безумная жажда, но не любовь. И теперь представь, каково ей там. Одной. Среди тех, кто к ней в лучшем случае равнодушен. Каждый день она борется…

— А если нет?! — он озвучивает свой самый большой страх. — Если Тьма уже ее поглотила?

— Ты веришь, что это возможно? Веришь, что она стала темной окончательно?

Он молчит долго, вглядываясь в теплые глаза, а потом качает головой.

— Нет. Тэль никогда бы не сдалась… Она нашла бы выход. Но…

Оливия накрывает его рот рукой.

— Не смей. Тьму можно или принять, или истребить. Если не можешь уничтожить — смирись с тем, что она есть. Прими ее. Тогда она перестанет убивать тебя. Выбери свой путь. Ты либо убьешь княгиню, и Тьму в ней, либо должен поверить в нее. В то, что она еще может вернуться… Пусть даже такой, какой стала.

— Как? — выдыхает он, когда она убирает ладонь с губ.

— Не знаю, — волшебница пожимает покатыми плечами. — Тебе решать, как и что выбирать. Сделаешь выбор — выживешь, затянешь — даже Илей тебя не спасет…

…Олеж тяжело встал и добрел до яблони, рухнул на землю, прислонившись спиной к стволу. Выдохнул. Тогда он выбрал. Не сразу. И решение далось совсем нелегко. Но с тех пор он ни разу о нем не жалел.

— Спасибо, — шепот едва различим, но она услышала и кивнула.

— Брасиян будет в бешенстве, — Оливия протянула яблоко ему.

— Тогда стоит позлить его еще немного.

Он с удовольствием занялся плодом, под завязку накаченным магией. Силы восстанавливались буквально за секунды.

— Что ты задумал?

— Мне нужно увидеть сына княгини. Ты же знаешь, где его держат.

Взгляд она не отвела, только покачала головой и вздохнула.

— Он будет в бешенстве…

Узкая ладошка легла ему на запястье, и мир снова перевернулся…

Глава 8

Холодный ветер гнул деревья и гнал облака по небу. Сыро, холодно, противно, как и должно быть поздней осенью. Почему-то в Гленже времена года всегда ощущались ярче, контрастнее. Их смену не смягчало магическое поле, оно же не вызывало здесь непредсказуемых бурь и перепадов температур.

Олеж смотрел на ферму с пригорка. Обычная каменная мельница, дом рядом с ней, поле со скошенной пшеницей, раскисшая дорога и деревня вдалеке. Местный мельник предпочитал уединение. И никого из трех ближайших деревень его привычки не смущали.

— Жалеешь? — Оливия осталась с ним, договорилась с няней, чья фигура в темной накидке уже виднелась на полпути от мельницы. Рядом с ней двигалась еще одна. Маленькая и тоже в темных одеждах.

— О чем?

— Что мы пришли сюда.

— Пока нет…

Волшебница протянула плетеное колечко из лоскутков кожи и травинок.

— Ты просил…

— Спасибо.

Тоненькое колечко, которое ему подошло бы на большой палец, скользнуло в ладонь.

— Перестраховщик… — мягко укорила светлая, но в голосе ее вовсе не звучало неодобрение.

— Лучше так.

Колечко было теплым, мягким, каким-то даже бархатистым. Ребенку должно быть в пору.

— Ты не причинишь ему вреда.

— Не уверен…

Он встал и направился навстречу, женщина — специально обученная волшебница — отстала и осталась в стороне, зорко наблюдая за ним. А мальчишка подошел ближе и остановился только в паре метров. Поднял взгляд. Темно-карие глаза. Черные волосы. Светлая кожа. Высокий рост для его лет. Худоба. И странное едва уловимое сходство с отцом — князем.

Маг присел на корточки, чтобы разница в росте не так мешала. На него смотрел мальчик. Обычный ребенок, каких можно встретить где угодно. Его аура отличалась от человеческой. Более темная, тяжелая, но не агрессивная. Потенциальный темный. Истинный. Еще один за столь короткий срок.

Как правило, потенциальные истинные рождаются раз в столетие. Примерно. Один темный и один светлый. И никогда еще двое возможных носителей одного Абсолюта не появлялись почти одновременно. Зачем кому-то мог понадобиться еще один темный, если уже наличие его отца расшатывало равновесие? Ивару Шеруда было сорок четыре, когда он погиб. Его сыну еще не исполнилось трех. Разница чересчур мала. Такая концентрация Тьмы, если еще учесть немалую склонность Афии, могла окончательно склонить весы в сторону одного Абсолюта. Юту не сдержали бы, и тогда… Зачем?

Олеж вглядывался в ребенка и пытался понять, что чувствует. Злость? Разве что на себя. Ведь мальчишка мог быть и его сыном. Возможно. У магов сложности с заведением потомства. Для появления ребенка нужно, чтобы в одном месте встретились не только его родители, но и подходящее время, энергетические потоки и обоюдное желание. Редко бывает так, чтобы будущий маг оказался нежеланен. А здесь получилось… Как?

Мальчишка рассматривал его с недетским выражением на лице. Серьезно, молча, сосредоточенно. Будто читал ауру и ее узоры. Его силу сковали, и магическое поле Гленжа не позволяло шалить, но все же что-то в нем было неправильно. Настороженность дикого зверька, так хорошо знакомая после общения с княгиней. Наследник князя попал в незнакомую среду к совершенно чужим магам и вовсе не торопился доверять им. Он интуитивно чувствовал свою чуждость окружающим и выстраивал защиту, отгораживаясь от внешнего мира. Дети не должны быть такими…

Боевик медленно протянул вперед руку, раскрыл ладонь, на которой лежал браслет, сплетенный Оливией. Он не собирался воевать с ребенком. Пусть даже с сыном князя. Того, кто оставил его мучиться и почти убил. Того, кто годами изводил Афистелию. Того, кто последовательно выполнял чужие указания, выстраивая уникальный эксперимент. Нет, мальчик не виноват в преступлениях отца. Ненавидеть его нельзя. Да и не выйдет. Принять? На такой шаг Олеж тоже был не способен. Но мог хотя бы не навредить.

Анджей смотрел на колечко со сдержанным интересом, не пытался схватить или протянуть руку. Просто смотрел. И ждал.

— Это тебе, чтобы твоя мама была спокойна.

Темные глаза распахнулись чуть шире и посмотрели на него внимательнее.

— Где мама?

Голос у него оказался глухой, совсем не похожий на пронзительный крик в зале суда. И вовсе не детский. С ним тоже экспериментировали. Или он и являлся целью всего эксперимента. Не понять. Но нужно выяснить.

— Она далеко. Но очень тебя любит. И хочет быть здесь.

— Она придет?

— Придет. Обязательно придет, — в этом он не сомневался. За сыном Афия придет даже на другой конец света. Приползет, если потребуется. И дело вовсе не в привязках. Она действительно любит его.

Внутри что-то болезненно сжалось. Острое сожаление от того, что этот ребенок не их. Все было бы проще. Или сложнее… Может быть не так больно и горько. Олеж шевельнул ладонью, привлекая внимание мальчика к браслету. Тот снова пристально взглянул на подарок, но все же потянулся к нему. Коснулся тонкими пальчиками. Пара мгновений, и плетение надежно закрепилось у него на запястье. Маг выдохнул. Дело сделано…

Няня уводила наследника князя к мельнице, маг вернулся к волшебнице и сел на землю рядом с ней. Оливия задумчиво играла со стеблями травы, которые послушно тянулись к ее рукам, на глазах зеленея и наливаясь жизнью.

— Засохший цветок можно пересадить в плодородную почву, поливать и долго ухаживать за ним. Со временем он отойдет, привыкнет к новым условиям и даже зацветет, — она говорила тихо и смотрела только на траву под своими руками. — Но если у цветка отравлены корни… Весь он отравлен и пропитан ядом… Он никогда уже не станет прежним.

— Хочешь, чтобы я пожалел о своем выборе? — Олеж сорвал позеленевшую травинку и сунул в рот, чтобы не курить. Светлая не любила табачный дым.

Она выпрямилась и взглянула на мельницу.

— Я лишь предупреждаю. Ты тоже отравлен Тьмой, и последствия не исчезнут так просто.

Он провел рукой по груди. Рубец исчез, рассосался, и боль ушла. Только узкая полоска более светлой кожи напоминала о том, что он когда-то был. И седина над виском…

— Поле появилось три года назад… А зельем Афию поили с самого начала. Если мои мучения стали основой только тогда… Чем ее травили раньше? Чьей ненавистью?..

— …Или болью. — Оливия продолжала смотреть вдаль. — Мое слабое место — сад. Туда трудно добраться, но именно там можно меня убить. Представь, что будет, если провести там темный ритуал.

Боевик представлял. Точнее даже боялся представить. Слишком большой размах. Огромное количество силы, которое выльется в магическое поле. Вторая Юта, которая может родиться прямо там. Светлое превращается в темное… Катастрофа.

— Думаешь, кто-то вытянул эмоции из истинного?

Она грустно и как-то вымучено улыбнулась.

— История, которую вам рассказывают в интернатах и даже на базе, сильно отретуширована. Из нее вычеркнуты многие детали. Личные. Те, которые могут хоть как-то указать на наши слабости. Или слабости темных. Вы думаете, что мы — лишь ледяные айсберги Света, дрейфующие в океане. Но это не так…

Глядя на Брасияна, Гипноса, Хайгеля и Стефанию он бы так не сказал. Карлос еще казался живым, Илей с его суровой добротой, Пьетр… Вспомнились его трясущиеся руки и потрепанный вид. Семнадцатилетний мальчишка, потерявшийся в вечности.

— Пьетр…

— Пьетр, — откликнулась истинная. — Все мы делаем выбор. Тот, который сделал и ты. Выбираем уничтожать Тьму или же принять ее как часть нашего бытия. Прелюдия к посвящению. Выбор определяет, готов ты или нет…

— Он выбрал уничтожение.

— Да, и убил ведьму, которую любил… — Ее взгляд впервые показался холодным, соответствующим прожитым годам. — Вы думаете, что до вас ничего не было и каждая история уникальна, но в мире все циклично… Его обратили в очень сложное время, темных тогда было больше, Пьетр был необходим. Его пару — Анну — не собирались готовить к посвящению. Тогда мы еще пытались решать подобные вопросы диалогом. Девочка оказалась чересчур самостоятельной, честолюбивой. Они встретились до того, как стало ясно, что обоим предстоит принять Абсолют. Влюбились… Так бывает. Потом Пьетра забрали и начали готовить, им занимался Карлос. Мальчик прошел посвящение, а Анна оказалась никому не нужна. Ей объяснили ситуацию, дали понять, что принятие Абсолюта возможно позже. Случаются всякие накладки. Она не захотела ждать… Отправилась в Гленж и… наворотила здесь дел. Ты, наверное, слышал истории о Кровавой Дьяволице? О ней. Она многое успела совершить, князья ее не останавливали. У темных свои методы воспитания. Пьетр узнал о происходящем и отправился следом. Он застал ее после очередной кровавой бани… И не выдержал.

Олеж проглотил ком в горле. Выдохнул. Рассказанная история чересчур напоминала его собственную. Только он оказался старше. И успел остыть, прежде чем принять решение.

— Он поэтому стал таким? Замкнулся на своих изобретениях?

— Он до сих пор не может простить себя. Жалеет, пытается оправдаться, но ничего не выходит… Чувство вины — его слабость.

Не будь все настолько грустно, он мог бы порадоваться оказанному доверию. За один день ему рассказали слабости двух истинных — секреты, известные лишь узкому кругу.

— Слабость… Пьетра обратили двести семьдесят пять лет назад. Следующие после него потенциальные истинные погибли до посвящения. Оба. Думаешь, убийство ведьмы и эксперимент над Афией связаны?

— Анне кто-то покровительствовал, — со вздохом ответила волшебница. — Ведьма, которая пестовала в ней тщеславие и делилась секретами. Не знаю, кто именно… Девочка не смогла бы придумать все сама.

— И если в прошлый раз ничего не вышло, теперь кто-то решил продолжить… Довести эксперимент до конца.

— Или же ему нужна была именно заготовка. Боль потери, которой можно довести до края. Столкнуть во Тьму.

Афия тогда страдала из-за его официальной смерти. Коктейль чужих эмоций, в котором наверняка смешались боль, отчаяние и гнев на себя, вполне мог добить ее. И значит, в тот первый раз его тоже не собирались убивать. Вывести из игры. Временно. Получить ее, как материал для эксперимента, накачать чужой болью, а затем добить его собственной ненавистью и страданиями.

— Тьма и Свет…

Травинку маг выплюнул и откинулся на спину, глядя в далекое небо, по которому стремительно бежали облака. Если он прав, его попытаются убить снова. «Произошедшее дважды существенно увеличивает вероятность троекратного и последующего повторения событий». Возможность ошибки есть всегда. Но почему-то казалось, что все верно, и тогда… Кому он бросает вызов? С кем придется сражаться? И как, если они не равны?

— Пора возвращаться, — маг встал, отряхивая пыль. — Не стоит доводить Брасияна до точки.

Оливия кивнула и встала рядом, взяла его за руку. Мир рухнул и собрался заново, уже из других кусочков…