Отрыв

головой. – Ненавижу “Хабс”. Если Лейна туда обменяют, я буду смотреть его игры, но

никогда не стану болеть вслух ни за кого, кроме него. Может, даже это было бы

перебором. Может, я похлопала бы. Тихонько.

– Пожалуйста, усыновите меня, – на полном серьезе попросил Джаред. – У нас

очень маленькая разница в возрасте, что не очень–то удобно, но мне плевать. Мои

родители даже не в курсе, кто такой Патрик Руа.

Мишель погладила его по руке.

– Будь с ними повежливее, Джаред. Уж не знаю, по какой такой причине они не

хотели смотреть игры своего сына. Но что бы там ни было, готова поспорить, для них оно

логично и случилось только из любви к тебе.

Правда что. У мам шикарно выходило провоцировать чувство вины. Даже если

мама не твоя. Джаред ощутил смущение.

– Знаю. Я понимаю. Во время праздников точно такой же разговор состоится у

меня с отцом.

– Считается, что родители идеальны. Мы вроде как святые или что–то наподобие.

Но знаешь, подобно святому Патрику, все мы пропускаем парочку шайб. – Улыбка ее

была такой же необыкновенной, как и у Лейна. – Но не так много, как Патрик Руа. В жопу

“Хабс”. Не говори моему сыну, что я вульгарно выражалась. Пожалуйста.

– Даю слово, – пообещал Джаред. – Спасибо, что пришли на игру, Мишель.

Ее объятия его поразили.

– Спасибо, что терпишь моего сына. С ним будет не просто. Спроси отца Лейна,

потому что мы с Лейном абсолютно одинаковые.

– Я заметил, – сыронизировал Джаред. – Может, он даст мне несколько подсказок.

– Да. Только не позорные. Я ему не позволю. – Мишель кивнула. – А теперь

просвети меня, когда играет твоя команда, Джаред. Мне нужен график, чтоб я смогла

повесить его рядом с графиком Лейна. Раз уж ты мой второй сын, я и на твои матчи буду

ходить.

Джаред лишился дара речи, поэтому кивнул, что–то буркнул и убежал в спальню,

пока не натворил ничего глупого. В ожидании Лейна он уснул – поверх покрывала и

полностью одетый.

– Твоя мама хочет ходить на матчи моей команды, – сонно пробормотал Джаред,

поцеловал Лейна и в то же время зевнул. – Надо удостовериться, что мы победим.

– Папа хочет адрес твоей электронной почты, потому что мечтает рассказать тебе о

своих мыслях по поводу системы защиты, и спрашивает, не нуждаешься ли ты в советах

по коучингу. – Лейн улыбнулся Джареду в шею. – Я так счастлив, Джей.

Джаред улыбнулся.

– Я тоже. Но по большей части я сплю. Твоя мама рассказала, что за каждую

пропущенную Патриком Руа шайбу в его последнем матче в “Монреале” она получала

шот.

– Мама ненавидит “Хабс”, – устраиваясь рядом с ним, проговорил Лейн. – Если

меня туда обменяют, она придет, но ни за что не станет за меня болеть. Джаред?

– Да? Погоди, Лейн. Никакого секса. Ни за что. Я устал, плюс у нас в гостиной будто

работал специальный канал “Холлмарк”.

– Я и не собирался... Ладно, может, и собирался, но... спасибо.

– За что? За напоминание твоему либидо, что твоя мама спит на нашем диване?

– Нет, за... то, что я тебе нравлюсь, несмотря на всю тупость, которую несу.

Джаред в темноте улыбнулся.

– Не за что. Можешь отплатить мне местами в ложе на игры “Лифс”, кроватью

размера кинг–сайз и “тройничками” с супермоделями.

– Не скоро. Тебе придется довольствоваться волшебными подарками, – оповестил

Лейн, приникая к груди Джареда.

Джаред его обнял и свесил руку Лейну на грудь.

– Договорились, – сказал он и, ощущая ладонью ровное и сильное сердцебиение

Лейна, уснул.

Эпилог

Шесть месяцев спустя

– Не смей так делать. Нет. Даже не... Проклятье, Джаред... Хватит забивать. На хер

“Кэпиталз”. Неудивительно, что каждый год ко второму раунду плей–офф они уже

выдыхаются. – В припадке Лейн швырнул джойстик, хотя постарался целиться туда, где он

не ударится и сломается.

Джаред, сидя по соседству на диване, хохотал как умалишенный. Надо было

запульнуть джойстиком в него.

– Завязывай вести себя, как избалованный ребенок, Кортэлл. Еще целый период

впереди. Сможешь наверстать.

– Не целый период, а всего–то пять минут, – рявкнул Лейн, но отвлекся на то, как

сексуально выглядел Джаред в рубашке и брюках, правда, без галстука и пиджака. –

Может, мы просто трахнемся? Это круче, и мне не придется орать на Овечкина за то, что

он опять не забил за сезон пятьдесят шайб.

– Хорошо. Потому что если бы ты выкрикнул это в процессе, я бы... Хотя нет, Лейн.

Знаешь что? Меня не смутило бы. Вот же черт. Какого хрена это означает?

Лейн забрался к нему на колени и поцеловал.

– Магия испарилась?

– Прекращай меня отвлекать, чтоб суметь выиграть. Я ставлю на паузу.

Лейн улыбнулся.

– Тебе стоит снять костюм и кричать на меня.

– Какой же ты чудик. – Джаред подался вперед и тяпнул его за губу. – Хотя и

привлекательный. И, наверно, я реально научил тебя всему, что ты умеешь в сексе.

– Хе–хе. – Лейн усмехнулся. – Правда. Идем, тренер. Давай я покажу тебе, чему

научился.

Джаред делал вид, будто ему не нравилось, когда Лейн в постели звал его

“тренер”. А Лейн делал вид, будто так поступал, просто чтоб его разозлить, а не из–за

того, что ему было известно, что Джареда это распаляло.

– В спальню? А что не так с диваном? С полом? Ты слишком хорош, что тебя

трахали на полу, Кортэлл?

– Нет. Просто–напросто забочусь о твоей спине, старичок. – Лейн забавлялся с

ремнем Джареда, дразнил и елозил по его коленям.

– Неужели? А я–то подумывал тебя уложить на спину. – Джаред шлепнул Лейна по

руке и сам расстегнул ремень.

– Но мне хотелось оседлать твой член, – сказал Лейн, опустив руки на плечи

Джареда. – Так что именно тебе придется лечь на спину. Или ты хочешь поскакать на

моем? Клево, если так.

Лейн его поцеловал, и вдруг зазвонил телефон. В другое время звонок не отвлек

бы его от рук Джареда, но трубка лежала на столе рядом с диваном и из–за вибрации

грохнулась на пол.

– Как думаешь, может, стоит принять вызов? – Голос Джареда звучал низко и

грубо, глаза потемнели, отчего во рту у Лейна пересохло.

– Наверно, отец, – пробормотал Лейн, не задумываясь над тем, что говорил. –

Понятия не имею, зачем он звонит мне, когда хочет пообщаться с тобой.

– Помнишь правило: мы не обсуждаем родителей в то время как...?

– Точно. – Лейн глянул на прекративший петь телефон. И он тут же запел вновь. –

Ха. Интересно, зачем кто–то без конца названивает?

– Х–м–м. Наверно, это один из способов поговорить с человеком. Может, кое–кто

даже изобрел специальный девайс. – Джаред его оттолкнул. – Прими вызов, чтоб мы

смогли вернуться к обсуждению, как ты будешь скакать на моем члене.

– Разве мы решили именно так?

– Лейн.

– Что? Всего–то хочется прояснить сценарий проводимой игры, тренер. – Лейн

ухмыльнулся и встал на мостик, чтоб дотянуться до мобильника.

– Раз ты в состоянии так сделать, значит, сможешь и оседлать мой член. – Джаред

говорил впечатленно. – Мое решение окончательное.

– Алло? – Лейн рассчитывал, что, кто бы ни звонил, у него не отнимут слишком

много времени. И не вынудят говорить.

– Лейн, это тренер Баркер.

– Здравствуйте, тренер. – Лейн почувствовал непроизвольную реакцию Джареда,

когда тот резко подался бедрами вверх. Он прикрыл телефон рукой. – Нет. Я про моего

настоящего тренера. А не про моего бойфренда и секс–инструктора.

– Ты не там прикрываешь микрофон, чувак. – Джаред прыснул, а Лейна окрасили

шесть оттенков красного.

– Кортэлл, я не... Слушай, давай притворимся, что я ничего не слышал, и начнем

заново.

– Ладно, – согласился Лейн. – Что стряслось?

– Ты, – сказал тренер Баркер, и поскольку его мозг был сфокусирован

исключительно на сексе, Лейн в замешательстве опустил взор на свои колени. – Тебя

вызвали, – пояснил Баркер. Что было логично, и Лейн уже не размышлял, не обладал ли

его тренер шпионскими способностями.

И тут он осознал, что именно услышал. Он сел, стараясь дышать, а тренер выдавал

ему информацию. Лейн без остановки тряс головой и один раз пискнул, но больше ничего

сделать не смог.

– Звони родителям, Кортэлл, – веселым голосом произнес тренер Баркер. –

Обзванивай всех знакомых и говори, чтоб смотрели в субботу “Вечер хоккея в Канаде”. Ты

усвоил всю информацию? Не веди себя, как пришелец с другой планеты. Я не стану

перезванивать и еще раз все повторять.

– Да. Я все понял. – Лейн силился что–нибудь сказать – что угодно – но тренер уже

сбросил звонок, а Лейн так и не заставил губы шевелиться. Он положил трубку и

посмотрел на Джареда. И до сих пор не мог выдавить из себя ни слова.

Да и не нужно было. Джареду было достаточно на него взглянуть, и до него тут же

дошло.

– Звони родителям. А я выясню, сможет ли приехать Зоуи. Когда матч?

В ответ Лейн часто заморгал и издавал короткие невнятные звуки.

– Я так понимаю в субботу вечером?

Лейн моргнул один раз. Способ оказывался полезен, когда он не мог говорить,

потому что либо у него было что–то во рту, либо потому что ему сообщали, что

вынашиваемая с детства мечта наконец–то станет явью.

– Вот же черт, Лейн, – вытаращив глаза, проговорил Джаред. – Офигеть.

Лейн рьяно закивал.

– Значит, ты все–таки мог бы оседлать мой член. – Он планировал сказать совсем

не то. Что не означало, что это не было истиной.

Джаред сунул ему в руки трубку, а потом поцеловал.

– Звони родителям, а я подумаю.

***

Сидя на скамье, Лейн старался не нервничать, но нога безостановочно дергалась, и

ничто не выручало – ни брошенный на нее взгляд, ни самовнушения, что он смотрелся

новичком, ни сильно прижатая к бедру ладонь.

Парни над ним по этому поводу подтрунивали, но они могли бы бросить ему в

волосы жвачку и затыкать клюшками, и он был бы непротив. Они все когда–то были на

месте Лейна и знали, каково это. Подколки были добродушными, основанными на опыте.

Возможно, он был бы в норме, если б не полученные за три минуты до начала

матча новости. Тренер пришел его проведать, узнать, как прошла тренировка... У него

была тренировка? Лейн ничего не помнил. Раскаткой он остался доволен – здесь их

смотрело больше людей, чем в Джексонвилле приходило на матч. И его вывернуло

наизнанку – дважды.

Ладно, трижды. Из–за того, что тренер похлопал его по плечу и выдал:

– У нас тут есть традиция, Кортэлл. Когда у парня проходит первая игра в высшей

лиге. Особенно она касается парня, который здесь родился, и ему хватило мозгов не

болеть за “Рэд Уингз”. Что не так с жителями Чатема?

– Билеты на “Уингз” дешевле? – предположил Лейн, и, наверно, стоило бы

промолчать, но, к счастью, тренер захохотал.

Его замутило, когда тренер сказал:

– Короче говоря, Кортэлл, традиция такова: ты начинаешь сегодня. – Лейн

засмеялся и задумался: он сможет себя ущипнуть через экипировку? Тем более одетыми

крагами. Тогда–то он и очухался.

По меньшей мере, он смекнул не просить тренера “Торонто Мейпл Лифс”:

“Эй. Не могли бы вы мне по–быстрому врезать? Наверно, я уснул, пока смотрел

игру Джареда, и пока он бормотал о прикрытии нейтральной зоны”.

Тренер улыбнулся и проговорил:

– Наслаждайся, Кортэлл. Такое случается лишь однажды. И я был бы признателен,

если б ты не пасовал шайбу назад, а позволил бы забить с вбрасывания. Ладно? Не погань

все парням, которые следуют за тобой.

Он умудрился промямлить “спасибо” и упорно внушал себе: “Никаких пасов назад,

ни одного”, пока по–тихому двигал в раздевалку проблеваться. В последний раз из него

вышла лишь одна вода. Но все–таки.

Когда команда выкатилась на лед, Лейн слышал лишь свое дыхание и барабанную

дробь сердца, которое переместилось в горло. Хотя подобное было невозможно. Он

поднял глаза на трибуны, где стояли Джаред, его родители, Зоуи – накануне вечером она

прилетела в Детройт – и родители Джареда, которые подобрали Зоуи в аэропорту и

довезти до Торонто.

Она вопила и обнимала Лейна до тех пор, пока он не перестал дышать, трещала со

скоростью миллион слов в секунду, и на миг Лейн задумался о молочных коктейлях и

прогулках по пляжу под теплым флоридским солнцем, о влюбленности и о том, что все

кусочки пазла наконец–то собраны вместе.

– Здесь очень холодно, – воскликнула она, а потом с гордостью

продемонстрировала ему монетку туни. – Смотри. Теперь она у меня есть. Но мне

придется ее вернуть. Райан передает “привет”. У него игра, но твой матч записывается на

“ТиВо”. Лейн, ты здесь. Ты реально здесь!

Родители были счастливы вновь с ней встретиться, а мать ее обняла и

проговорила:

– Ты знакома с парнем Лейна, Джаредом?

– Ага, я сняла ту фотку, где он останавливает бросок Лейна. – Она нахмурилась и

ударила Джареда по руке. – До сих пор злюсь, Патрик Руа.

Она так мило назвала имя. И никто даже не удосужился ей указать, что она

произнесла фамилию Руа с окончанием “ва”.

Одета она была в стормовский свитер Лейна и купила такие же для его родителей.

– На них была скидка пятьдесят процентов. Я купила еще один, чтоб потом

продать, когда Лейн возьмет кубок.

Родителей Джареда Зоуи слегка ошеломила. Чуть позже она рассказала Лейну, что

они вели себя очень и очень тихо и не совсем понимали, с какой стати подбирали

татуированную южанку в Детройте и везли на хоккейный матч в Торонто.

– Они удостоверились, что я поела, и заваливали вопросами о температуре в

машине. Житель Среднего Запада, южанка и канадец... Мы будто бы совершенно

одинаковые.

– Мы одинаковые, – все еще стоя в ее объятиях, ответил Лейн. – Есть только одна

разновидность людей. У тебя по сих пор проколоты сиськи? Я решил использовать это

слово, пока какая–нибудь девушка не попросит меня перестать.

– Рада, что слава совсем тебя не изменила, Лейн. – Зоуи стиснула его руками сразу

же после того, как ударила за этот комментарий.

Отец Джареда пожал Лейну руку и пожелал удачи в соревновании. Он был похож

на Джареда, те же волосы и волевой подбородок. Лейну пока не было ясно, стал ли

Джаред близок с родителями, но их отношения заметно наладились. Все вместе они

провели Рождество, все прошло странно и формально, и никто не смотрел спорт по

телевизору.

Родители Джареда купили Лейну рождественский подарок – очень толковый

чемодан.

– Джаред говорит, ты будешь путешествовать.

Он был кожаным, с инициалами, и его наверняка нельзя было просто зашвырнуть

в автобус. Еще он познакомился с сестрой Джареда, которая была очень серьезным

юристом, и братом, который минут десять рассказывал Лейну о поддержании водного

баланса и приеме кальция, и предостерегал о всевозможных поджидавших хоккеистов

травмах.

Он посмотрел фотографии маленького Джареда, что было весело, и домашнее

видео, где Джаред пытался кататься в коньках сестры. Джаред часто падал, и Лейн

наблюдал, каким сосредоточенным было его лицо, когда он поднимался, отряхивал снег

со штанов и пробовал еще раз. Точно такое же выражение лица было у Джареда во время

последнего матча финала конференции, когда они выиграли вбрасывание перед не

сложившимся победным броском Лейна.

Самым лучшим моментом стали племянники Джареда, считавшие Лейна крутым и

задававшие кучу вопросов о хоккее. Они заявили родителям, что хотят учиться играть,

потому что дядя Джаред и дядя Лейн заверили, что играть в хоккей можно даже в Техасе.

Визит прошел неплохо, но, выехав домой, Лейн расслабился. А Джаред спросил,

могут ли они провести следующее Рождество с родителями Лейна.

Мать Лейна молниеносно прицепилась к матери Джареда в очевидной попытке

объяснить хоккей и его историю в Канаде, и его значение для страны в целом. Казалось,

тема захватила Элизабет Шор. Или она просто хотела быть вежливой.

Отец Лейна, как обычно, давал советы Джареду для “Ваксерс”. По–видимому, отец

всегда мечтал стать хоккейным тренером. Слышать, как он говорил:

– Теперь у меня есть сын, выступающий в НХЛ, и сын, который занимается

коучингом, – одно из самых лучших мгновений в жизни Лейна.

Он велел Джареду сделать из Лейна честного человека, что было забавно. Классно

было лицерзеть, как Джаред зарделся.

– Ты уверен, что Джаред их ребенок? – прошлым вечером во время обеда

шепотом поинтересовалась Зоуи. – Может, его подкинули на порог?

– Кто? – заинтригованно зашептал Лейн в ответ. – Люди так поступают? Не знаю, но

могу спросить. Элизабет? Нам с Зоуи любопытно... ай...

– У Джареда реально шрам от конька, или он поссорился с кухонным секатором?

– Кто держит секатор на кухне? Он для овец, – выдал ей Лейн, а она вздохнула. –

Ты по мне скучаешь. Не обманывай.

Лейн оглядел людей за столом, праздновавших новую веху его карьеры, и его

потрясло, что так много людей беспокоились о нем, приехали и прилетели издалека,

просто чтоб посмотреть игру, в которой он выйдет не дольше, чем минут на шесть. Он

припомнил, как сидел в номере в Джексонвилле и поедал пончики... и чувствовал себя

совершенно одиноким.

Казалось невероятным, что все происходило лишь год назад. И с тех пор он не ел

пончиков.

Еще казалось невероятным, выезжая на лед исполнить гимн, слышать “Вечер

хоккея в Канаде”. Ее же проигрывали только по телевизору. Век живи – век учись. Вроде

такая поговорка?

Он подпевал “О, Канада” и пытался все запомнить – освещение на льду, значок

синего листа в центре, очень–очень огромных парней, стоявших напротив в черно–

золотых свитерах “Брюинз”, когда они выстроились на розыгрыш шайбы, чтоб начать

игру. Торонто против Бостона – Лейн наконец–то играл в Оригинальной шестерке.

Лейн ждал, пока центровой “Брюинз” опустит клюшку, и только потом опустил

свою. Парень спросил, не заблудился ли он по пути на матч дивизиона малолеток. Лейн

обрадовался, что его первый оппонент в НХЛ что–то ему балаболил, просиял и ляпнул:

– Нет!

Игрок “Брюинз” хохотнул, но не подло. Когда–то он сам был в коньках Лейна.

Образно говоря. Потому что Лейн не сомневался: парень носил коньки большего размера.

Чем кормили этих людей? Нужно заставить Джареда готовить что–нибудь еще, помимо

сырных тостов.

Ледовое покрытие было похоже на стекло, и Лейн вновь вспомнил себя ребенком

на пруду, готовым мчаться к пустым воротам, и пришел к выводу, что находился сейчас в

правильном месте. Он знал, что этот момент был, возможно, самым важным в его

карьере. И не потому что был шансом показать команде, что он мог играть в этой лиге. А

потому что он разделял его со своей семьей и друзьями, и любовью всей жизни.

Было бы вполне недурно, если б он сумел забить гол или что–то наподобие.

Но вспомнив всех, кто прошлым вечером окружал его за столом, как они сидели

все вместе, ему стало ясно: что бы ни случилось в матче, он уже победил.

КОНЕЦ