Отвергнутая. Игрушка для Альф

Глава 40. Мне не нравятся твои игры

Падаю на ковер мягкого мха у небольшого каменного склона. Лапки от беготни ноют. Отплевываюсь от шерсти, которую успела повырывать из своих жертв, которые валятся и тяжело дышат.

Набегалась, по грязюке попрыгала и теперь вслушиваюсь в свое и чужое дыхание. Людей не слышу, только Зверя. В каждом из нас и в лесных тенях. И с лесом мы сейчас одно целое. Мы его крохотная часть.

Фыркаю когда, Эрвин лижет меня в нос, и переворачиваюсь на спину. Небо такое высокое. Хорошо. И волчью душу не терзает страх перед будущим, стыд или смущение. Сладкая Ягодка — сыта и довольна.

Это и есть блаженство.

— А ну-ка, — Анрей пихает меня лбом в бок, а в глаза заглядывает Эрвин, — очень хочется одичать?

— Отстаньте, — зеваю и сажусь, отряхиваясь от прилипших травинок и листочков. — я же не знаю, как обратно. Да и не буду я тут обращаться. Не пристало приличной девушке по лесу голой шастать.

— В наготе нет ничего предосудительного, — Отвечает Вестар в игривом рыке. — Мы же оборотни.

А после встает на задние лапы, сбрасывает шерсть и вытягивается в голого мужчину. Разминает плечи, шею, поигрывает мышцами и внимательно вглядывается в мои глаза.

Как волчице, мне все равно на его наготу, четкий рельеф напряженных мышц и мужское достоинство.

Но тень зверя истончается под искрой человеческого стыда. Сейчас волчья натура, сытая играми и мясом, готова уступить место.

— Кстати, парни, — он приваливается плечом к сосне и чешет щеку, не стесняясь своей наготы, — я же с вами хотел обсудить вопрос о торжественном вечере в честь… не знаю, как правильно сформулировать… слухи всякие поползли, что вы померли. Надо рожами своими посвятить. Ну, хоть листочками, что ли, прикрылся…

Анрей и Эрвин тоже встают на ноги, сбросив шерсть и передернув плечами.

— Видишь, ничего сложного, — Вестар кивает на братьев. — Просто подумай о своих прелестных ножках, ручках, попке… Круглой такой попке, которую приятно шлепать.

— Я не стану бегать по лесу голой, — принюхиваюсь к воздуху и озираюсь по сторонам, пытаясь угадать, где замок. — Это очень неприлично.

— Да чтоб тебя…

Анрей вскидывает лицо и воет, требовательно призывая слуг, которые непонятно, как доберутся сюда с моими тряпками. Одно дело бегать тут волчицей, а другое тащиться по зарослям на двух ногах.

— Лес приведет слуг по короткому пути, — снисходительно отвечает Эрвин.

Его перебивает воем Вестар, который просит прихватить несколько бутылочек вина, закусок, легкий шатер, покрывал подушек и другое очень важное барахло.

— Я просто хочу платье, — рычу я.

— А я хочу теперь культурно отдохнуть после волчьей беготни, — разворачивается и шагает среди кустов вглубь леса. — Так я и нахожу баланс в этой непростой жизни. Тут недалеко красивое озеро. Предлагаю присоединиться, но совершенно не настаиваю. Мне компанию может составить одна из хорошеньких служанок, которая с удовольствием побегает по лесу от меня голой. Без капризов и со словами, что я у нее один такой особенный и как она хочет за меня замуж.

Раздумываю над тем, укусит ли Вестара за его крепкий зад, чтобы остановить поток его сердитых глупостей, и отворачиваюсь, решив, что я просто проигнорирую Советника. Его провокации мне неинтересны.

Я жду платье, чтобы прожить в кустиках первую метаморфозу и быстренько скрыть наготу от любопытных глаз Анрей и Эрвина.

— Будто мы будем не в состоянии сорвать с тебя платье, Ягодка, — хмыкает Эрвин.

— Какие дикари! — из лесной темноты доносится недовольный голос Вестара. — Настоящие мужчины любят все эти подвязочки, шнурочки, юбочки! Это ведь такая прелюдия! Свет свечей, шорох одежды, шепот… В этом ведь и смысл.

— Да много ты со своей служанки стянешь из одежды! — рявкает Эрвин.

— Если вы не в курсе, то все служанки в замке теперь носят подвязки, чулки и шелковые кружевные панталончики с хитрыми шнурочками.

Мой рык в волчьей груди нарастает. Мне не нравятся разговоры о служанках и об их хитрых панталончиках. Вестар устроил в замке какой-то бордель.

— Знаешь, что, Вестар? — Эрвин скрещивает руки на груди, глядя в кусты, в которых Вестар деловито скрылся. — Мы всю прислугу сменим. И никаких тебе милых простушек, которых ты зажимаешь по всем углам. Ты прав. Сломанные ребра тебя не проймут.

— Ты мне не угрожай.

— А ты прекрати все эти игры.

Анрей одобрительно хмыкает словам Эрвина и переводит ехидно-надменный взгляд на меня.

Где-то в темной глубине моей девичьей души проскальзывает мысль, что я — не единственная крошка для Вестара.

— Ангел мой, мне прекращать все эти игры? — шепчет ветер в кустах. — Они ведь тебе нравятся, не так ли?

Анрей и Эрвин одновременно и в ожидании вскидывают брови.

— Как и сказал Жрец, я буду для души. Томные вечера, тихие беседы, а после я целую твою ножку от колена до твоего сладкого цветка. Я успеваю спрятаться за ствол толстой и старой сосны до того метаморфозы в пристыженную и пунцовую девицу. Я прижимаю к лицу ладони и верещу:

— Мне не нравятся твои игры!

— Слышал, Вестар? — Эрвин смеется. — Тебя отвергли!

— Ну что же… Одной служанкой я не буду сегодня сыт. Пусть будет две.