Озорная леди

Глава 14

Пробило десять часов, и Мэри пошла по длинному коридору, мимо семейных портретов на стенах, в кабинет мужа. Ей хотелось постоять у каждого портрета и изучить лица, выискивая сходство с мужем, но она знала, что тогда упустит момент, и не успеет поговорить со Стивеном наедине.

Ее начали обуревать какие-то странные предчувствия, порожденные проницательным шотландским умом и интуицией. Что-то должно было случиться.

Приблизившись к полуоткрытой двери, она услышала громкие спорящие голоса. Она остановилась, но затем все же вошла, объятая тревогой. Переступив порог, она увидела Стивена, стоявшего за своим столом лицом к Кристоферу. Оба раскраснелись от волнения и смотрели в глаза друг другу с одинаковой решимостью.

— Но это же сумасшествие! — горячился Кристофер, протестующе подняв кулак. — Переезжать со всеми вещами завтра…

— Всего несколько ящиков. Белье и продукты там есть, — сказал Стивен. — Ты сделаешь, как я тебе говорю! Я уже говорил тебе об этом раньше; ты мог бы подготовить свою жену к этому! Если я что-то сказал, значит, так оно и будет!

— Но ты всего лишь неделю назад предложил нам жить там! — закричал Кристофер, в ярости колотя кулаком по столу. — Ты сказал, что когда-нибудь мы, возможно, захотим переехать туда и использовать этот дом как резиденцию! Ты предложил мне титул виконта вместе с этим домом! Но нам и здесь неплохо! Георгиана еще не может управлять домом, ей нужно…

— С вами будет леди Хелен. Она поможет твоей жене по хозяйству, пока Георгиана не будет готова принять на себя все обязанности. — В голосе Стивена послышались холодные, непреклонные нотки. Он резко повернул голову, когда вошла Мэри, но взгляд его не смягчился. Он смотрел на нее так же холодно, как и на своего сводного брата. — А, Мэри, входи. Я вот прошу Кристофера быть завтра готовым к переезду.

Она в недоумении уставилась на него, затем на Кристофера.

— Завтра? — вопросительным тоном спросила она. — Но, право же, Стивен, это уж слишком…

И она почувствовала такое же замешательство, как и Кристофер. Молодой человек стремительно выбежал из комнаты, вероятно, чтобы посоветоваться с женой и матерью. Она медленно подошла к столу и посмотрела на Стивена. Стараясь не смотреть ей в глаза, он медленно и тяжело опустился на стул.

— Тот дом в плачевном состоянии, — довольно мрачно сказал он, пристально, глядя на бумаги перед собой. — Осматривая его на прошлой неделе, я был поражен. Усадьба пришла в полнейшее запустение. Я хочу, чтобы Кристофер немедленно переехал в Пенхерст и взял на себя заботы о нем.

Ей хотелось возразить, но она прикусила губу. Это было бесполезно в его теперешнем настроении. Она была совершенно сбита с толку. До Пенхерста — целый день езды верхом. В экипаже это займет у Кристофера, его матери и жены почти два дня. И все упаковать и выехать завтра… Она медленно села напротив Стивена и в ожидании сложила руки.

Он наконец поднял глаза, но смотрел куда-то вдаль, а не на нее.

— Если ты поможешь им с переездом, я буду благодарен тебе, Мэри, — сказал он властно и спокойно. Он выглядел так же, как, по ее мнению, выглядел бы, отдавая приказ готовить корабль к бою.

— Конечно, Стивен, — сказала она. — Я попрошу, чтобы миссис Рэмзи тоже помогла. Наверное, они возьмут с собой только одежду и личные вещи?

Ее понимание, казалось, принесло ему некоторое облегчение.

— Да, конечно. Нет необходимости везти с собой предметы домашнего обихода. В Пенхерсте все есть. Дом хорошо обставлен, — добавил он и, взяв со стола какие-то бумаги, протянул ей. Она успела подумать, что сначала он сказал, что усадьба в плачевном состоянии, а теперь говорит, что там все в порядке! Он противоречил сам себе, и уже одно это свидетельствовало о том, в каком он смятении, обычно такой логичный и последовательный.

Она просмотрела бумаги, только чтобы чем-нибудь занять руки и глаза. Это была опись дома, инвентаря и участка в Пенхерсте, выглядела она очень внушительно и отнюдь не свидетельствовала о запустении усадьбы, из-за которого Стивен решил ускорить переезд.

— А… Кристофер… и остальные… надолго туда едут? — спросила она с напускной незаинтересованностью, переворачивая страницу со списком кухонной утвари.

— Это зависит, от того, насколько быстро будет наведен порядок. Но в любом случае, если они скоро вернутся сюда, я буду считать это лишь коротким визитом. Теперь они будут жить там постоянно, я давно так запланировал. Принцип, по которому я действую, — и тут нотка юмора появилась в его голосе, — заключается в том, что ни в одном, даже самом большом доме, недостаточно места больше чем для одной хозяйки. А здесь хозяйка ты, а не леди Хелен.

Мэри быстро подняла голову, встряхнув рыжими кудрями, и увидела, что он слегка улыбается той знакомой улыбкой, которая разглаживала складки у его рта и делала его менее суровым. Его карие глаза как бы предлагали ей тоже улыбнуться этой шутке вместе с ним и давали понять, что он знает, как трудно ей иногда приходится с леди Хелен.

— Спасибо, Стивен, — довольно робко сказала она. — Но я… я не понимаю этой спешки… право же, можно подождать несколько дней или неделю, даже месяц. У них должно быть время, чтобы собраться…

— И я как раз об этом, — раздался резкий, сердитый голос леди Хелен, торопливо вошедшей в кабинет. За ней, чуть отстав, шли Кристофер и Георгиана. — К чему такая спешка, Стивен? Похоже, ты озабочен тем, как бы избавиться от нас! Не могу понять…

Тут последовал ожесточенный спор, и Стивен, забыв об учтивости, употребил несколько грубых слов, которых было бы лучше не произносить, подумала Мэри. Леди Хелен, внешне невозмутимая, была глубоко оскорблена и обижена. Мэри поймала взгляд ее голубых глаз, брошенный на пасынка, — взгляд, полный печали и недоумения. Он всегда обращался с ней в высшей степени вежливо и почтительно. Что на него нашло? Леди Хелен резко и сердито задала ему вопрос, прежде чем выйти из кабинета.

Вызвали экономку, и она, горничные и слуги начали собирать вещи. Те трое, для кого все это делалось, метались вокруг, слишком расстроенные, чтобы помогать, и лишь мешали. За ужином в тот вечер царила такая напряженность, что Мэри была очень рада, когда он закончился. Никто и не вспомнил о кофе. Стивен торопливо вернулся в свой кабинет и заперся там. Остальные разошлись по своим комнатам, чтобы наблюдать за упаковкой вещей.

На следующее утро они уехали. Эван Бэссет пришел проводить их. У него с леди Хелен был долгий конфиденциальный разговор, прежде чем она села в экипаж. Стивен был мрачен, держался поодаль. Леди Хелен выглядела так, как будто сейчас расплачется, как, впрочем, и Георгиана, а Кристофер был в явном смятении.

Когда экипажи отъехали, громыхая по длинной аллее, Мэри пошла в зеленую гостиную, чтобы обо всем поразмыслить. Она выпила еще чаю, но толстая паутина, которая, казалось, обволакивала ее мозг, не исчезла.

Что случилось со Стивеном? Почему он так сделал? Он ведь любил Кристофера, потакал ему во всем и ужасно избаловал. Ему нравилась Георгиана, он, как ребенка, гладил ее по голове. Он считался с мнением леди Хелен, казалось, был привязан к ней, редко упрекал или критиковал ее, даже когда она выговаривала его собственной жене.

Почему он выгнал их? По-другому это и не назовешь, подумала она.

Она почувствовала, что мурашки пробежали по ее телу, и поняла, что это от страха. Она боялась Стивена. Он так странно себя вел… И она не могла избавиться от воспоминания о том, как он шел ночью по тропинке на утесе, возвращаясь оттуда, где были корабли контрабандистов. Может быть, кто-то обнаружил, что он занимается контрабандой?

Или… она конвульсивно дернулась и протянула руки к камину… Он заметил ее на утесе? Может быть, в этом все дело? Возможно, он решил, что, хоть ему и нравится ее тело, он должен избавиться от возможной угрозы своим делам? Он…

О, Боже всевышний, подумала Мэри. Стивен сумасшедший? Он убьет ее? Он выгнал их… убрал с дороги… чтобы не было свидетелей?

Он тихо и расчетливо собирается убить ее?

Она сидела, охваченная ужасом, пристально глядя на огонь. Наконец, мучаясь сомнениями, заставила себя встать. К кому она может обратиться? К сквайру? Поверит ли он ей? Практичный, упрямый человек, который верит только тому, что у него перед носом? Нет.

Приходской священник? Смиренный и кроткий, боящийся собственной тени? Нет.

Ни один человек в деревне не осмелится подняться против лорда, как бы независимо он себя ни чувствовал в собственном владении. Даже хозяин гостиницы.

Эван Бэссет. Вспомнив о нем, она вдруг испытала такое облегчение. Он такой спокойный, такой компетентный. И он знает эту семью много лет.

Она накинула на плечи шарф и почти побежала по длинным коридорам и залам, через огромный главный зал, в другое крыло, где были апартаменты Эвана Бэссета. Она настойчиво постучала в большие деревянные двери.

Бэссет сам открыл ей, взял ее холодную руку и ввел в комнату. Его лицо было мрачным.

— Моя леди Мэри, — спокойно сказал он, — входите. Вот здесь, у камина, теплее.

Она подошла и протянула руки к теплым языкам пламени. Ей было холодно, несмотря на толстую шаль.

— Мистер Бэссет, — с тревогой сказала она, — я вас долго не задержу…

— Вы хотите поговорить о вашем муже и о том, что он делает, — спокойно сказал он и кивнул седеющей головой: — Да, я вижу, что происходит.

Мэри пристально и вопрошающе посмотрела на него, чуть приоткрыв рот.

— Он… он… сумасшедший? — выдавила наконец она этот ужасный вопрос.

Он не ответил. Его губы лишь плотнее сжались, а брови хмуро сдвинулись.

— Вам лучше всего покинуть замок, — наконец сказал он после долгой паузы. Его голос звучал устало.

— Покинуть? Мне… покинуть? А… почему он прогнал их?

— Не знаю, леди Мэри. Но вы красивы и молоды. Молоды, как… Анжела, — сказал он, и схожесть их мыслей заставила Мэри замереть от страха. Анжела… окровавленная, мертвая… — Вы должны уехать. Вам небезопасно оставаться здесь. Уезжайте. Уезжайте сегодня вечером. Уезжайте сейчас!

— Что? Как я могу… Но ответьте же на мои вопросы! Он сумасшедший? Почему он прогнал Кристофера? Он ведь любит брата! Он всегда так баловал его…

— То же самое делал его отец, — сказал Эван Бэссет. Он подошел к столу и, выдвинув ящик, достал оттуда бархатный мешочек.

Он подошел к ней и вложил маленький тяжелый мешочек в ее руку.

— Вот деньги, здесь более чем достаточно на ближайшее время. Поезжайте в Лондон; возьмите с собой вашу горничную. Поселитесь в каком-нибудь приличном месте. А я буду посылать вам деньги — столько, сколько потребуется. Уезжайте от него.

— Уехать… от Стивена? — Деньги жгли ей руку, но она не могла бросить их. Она пристально смотрела на Бэссета, не в состоянии понять выражение его лица. Его веки тяжело нависли над усталыми глазами.

— Уезжайте от него. Добейтесь развода. Это можно сделать в Лондоне. Но вы должны действовать как можно быстрее… Уезжайте сегодня. Велите горничной упаковать самое необходимое и уезжайте! Я прикажу, чтобы подали лошадей, и тут есть еще один удобный экипаж. Вы можете взять его. Все будет готово через два часа, я обещаю вам!

Слишком много всего неожиданного свалилось на нее. Она покачала головой.

— Нет, нет, вы не можете… не может быть, чтобы вы действительно считали, что мне следует уехать от Стивена, развестись с ним! Как же так… ведь никто не разводится!

— Если ситуация отчаянная, это возможно, — холодно и многозначительно сказал он. — А если вы останетесь… вы можете погибнуть, леди Мэри! Уезжайте, уезжайте, пока вы еще живы, пока на вашем юном, свежем лице еще играют чувства, пока ваши глаза могут смотреть на мир…

Он положил руку на плечо Мэри и повернул ее к двери.

— Уезжайте, — настойчиво повторил он. — Уезжайте! Я подготовлю экипаж через два часа! Уезжайте!

Она ушла от него еще более ошеломленная и еще в большем замешательстве, чем когда пришла. Она надеялась, что он лишь посмеется над ее страхами и спокойно, логично объяснит поведение Стивена, возможно, даже прочтет ей нудную лекцию о плохом состоянии усадьбы Пенхерст. Вместо этого… требование уехать, развестись со Стивеном. Взять деньги и отправляться через два часа! Это просто невозможно!

В ней начало подниматься раздражение. Она поняла это и скинула шаль. Ей стало жарко от раздражения и гнева. Что происходит? Она выяснит это! Выяснит, хотя ей грозит опасность. Обязательно выяснит!

Она пошла в кабинет Стивена и остановилась перед закрытой дверью. Распахнув ее, неожиданно оказалась лицом к лицу с ним, стоявшим в другом конце комнаты. Ее глаза расширились, когда она увидела, что на куче бумаг на столе лежит большой пистолет. Черный и блестящий! Более тусклый цвет рукоятки свидетельствовал о том, что его использовали. Это был его еще армейский пистолет. Рука Стивена, до этого тянувшаяся к оружию, легла на кипу бумаг.

— В чем дело. Мэри? — отрывисто спросил он, не двигаясь. Она изучающе глядела в его холодные карие глаза.

— Сэр, я бы хотела получить разумное, правдивое и удовлетворительное объяснение вашим действиям! Я ходила к Эвану Бэссету, а он, вместо того чтобы объяснить мне что-либо, посоветовал уехать в Лондон! Он дал мне вот это, — она показала мешочек с деньгами, — сказал, чтобы я развелась с вами! Сэр, я желаю знать…

Он медленно встал и, обойдя вокруг стола, подошел к ней. Она непроизвольно отшатнулась, но когда он взял у нее мешочек, замерла. Лорд открыл его, потрогал деньги пальцем и опять закрыл.

— На первое время достаточно, — сказал он, — Хотя можешь взять и еще. Пусть Бонни поедет с тобой, она хорошая, разумная девушка, — И он вложил деньги в ее бессильно повисшую руку.

Она продолжала пристально смотреть на него.

— Сэр, я спрашиваю вас, в своем ли вы уме? — отчетливо произнесла она оскорбленным и яростным тоном. Ее глаза метали молнии, — Вы сумасшедший? Что за всем этим кроется? Почему вы прогнали Кристофера? Не было никакой необходимости отправлять его так срочно…

— А может быть, я ревную тебя к нему, — сказал Стивен, но улыбки на его лице не было. Его карие глаза сверкали, — Сейчас не нужны никакие объяснения, Мэри. Ты сделаешь то, что я тебе говорю! Поезжай в Лондон и жди меня там. Я приеду, когда смогу. Или же, если не приеду, сделай, как… как сказал Эван Бэссет. Получи развод. Забудь меня. Юристы обо всем позаботятся. Я написал их адреса. Вот. — И он сунул ей в руку листок бумаги.

Она смотрела на него еще более озадаченно. Он хочет, чтобы она уехала? Хочет, чтобы она развелась с ним? Может быть, он действительно сошел с ума или она ему в конце концов надоела?

— Но… но, Стивен, — сказала она, и пламя, бушевавшее в ней, вдруг погасло. Она почувствовала себя одинокой, покинутой. Ей было так тепло и уютно с ним, она чувствовала, что ее любят и обожают. Теперь же… вдруг… Сознание того, что она потеряла его, было так мучительно, что она не могла думать ни о чем другом. Она прошептала: — Я тебе… уже… надоела?

— Можешь так считать, — резко сказал он и вернулся к своим бумагам. — Бэссет говорил что-нибудь об экипаже для тебя?

Ничего не видя вокруг, она повернулась к двери и стремительно выбежала из кабинета. Он не окликнул ее. Она, шатаясь и спотыкаясь, шла по тому же самому коридору, по которому только что шла в другую сторону, высоко подняв свою гордую голову. Ей хотелось плакать, но слез не было. Она была слишком ошеломлена.

Она поднялась в свои апартаменты и стояла, оглядывая комнаты, где познала счастье, которого не испытывала никогда раньше в своей жизни, полной тяжелого труда. Ночи вместе с ним… Дни, проведенные в мечтах о нем… Добродушное подтрунивание друг над другом, цветы, подарки, влюбленные взгляды… Вот и настал всему конец. Она стояла, закрыв глаза, с ощущением, что ее сердце разрывается на части. Медленно прижала руку к груди, но тяжесть не уходила.

Стивен, думала она. Стивен. Она не могла произнести его имя вслух. Она любила его, но он уже пресытился ею. Он так сказал. Она ему… надоела! Вот и все. Кончено. Настал конец мечте — той хрупкой, робкой мечте, которая едва успела появиться в ней, подобно маленькой частичке мерцающей радуги в летнем воздухе. Нет ее больше.

Она вспомнила длинный неровный шрам на его левой щеке и пожалела о том, что лишний раз не поцеловала его в ту последнюю ночь, которую они провели вместе. Она подумала о том, каков он в постели, но вспоминать об этом для нее мучительно! Даже тогда он знал, что она ему надоела, даже обнимая ее, целуя, шепча ей страстные слова. Она потрогала кольца на левой руке и обнаружила, что они сидят слишком плотно, чтобы их можно было снять. Сможет ли она вытерпеть душевную боль, с которой будет снимать кольца, надетые им? Нет, не сможет до тех пор, пока не сбросит те цепи, которыми он опутал ее тело, ее душу, ее разум.

Он владел ею безраздельно… Но она ему была больше не нужна. Она любила его всем сердцем, обожала… Но ему уже не нужна ее любовь.

— Миледи, — раздался шепот Бонни. Мэри медленно, как будто движения причиняли ей боль, повернулась. Она чувствовала, что все ее суставы одеревенели, как в ту ночь, когда она лежала на утесе и наблюдала за контрабандистами. Ей было холодно, все тело ныло, но сильнее всего болела сердечная рана.

Смертельная рана. Какой смысл уезжать? Ну и что, если он убьет ее? Он уже смертельно ранил ее, подумала она.

— Я должна собрать ваши вещи, миледи, — сказала Бонни, и у нее задрожали губы, — и ехать с вами… в Лондон, — Ее слова прозвучали как приговор к тюремному заключению.

— Да, Бонни. Возьми лишь самое необходимое, — сказала Мэри и была поражена спокойствием своего голоса. — Упакуй также и свои вещи в отдельный чемодан. Экипаж скоро будет готов. Пусть слуги принесут сюда три чемодана.

Бонни молча укладывала вещи. Мэри внутренне благодарила ее за проявленный здравый смысл, и сама уложила кроме всего прочего несколько ювелирных изделий. Брошь своей матери, несколько подарков, преподнесенных Стивеном лично ей. Фамильных драгоценностей она не тронула. Она взяла лишь то, что могло принадлежать ей одной. Хотя какое это имело значение? Зачем трупу украшения? Мертвец с изумрудным ожерельем выглядит ненамного лучше, чем без него.

Дикие мысли мелькали у нее, даже когда она спокойно давала распоряжения слугам, Бонни и миссис Рэмзи. Экономка была явно взволнованна и расстроена всем происходящим и суетилась вокруг, совершенно непохожая на себя — обычно ловкую и спокойную.

Стивен даже не пришел, чтобы попрощаться с ними. Он лишь прислал с дворецким еще один пакет с деньгами и просил сказать ей, чтобы она встретилась с юристами, как только приедет в Лондон! Мэри в недоумении уставилась на дворецкого, передавшего ей этот совет, такой неуместный в данной ситуации, встряхнула головой и села в экипаж. Она неотрывно смотрела назад, но Стивен так и не появился в окне, насколько она могла видеть.

Бонни ничего не говорила, лишь вытирала глаза белым платком и тихо всхлипывала, горюя о себе и о своей хозяйке. Кучер тоже молчал, даже не покрикивал на лошадей, а пожилой слуга, посланный с ними, был нем как могила. Мэри невольно удивилась их готовности уехать куда-то так неожиданно.

Не заезжая в деревню, они повернули на огибавшую ее дорогу. Мэри смотрела на пейзаж, становившийся все менее знакомым, и ей как никогда было больно. Она покидала Стивена, экипаж быстро увозил ее от него. Не может быть… Это невозможно…

Невозможно.

Наконец после нескольких часов бездействия ее рассудок заработал. Она встряхнула головой. Руки ее безвольно лежали на коленях; она сняла перчатки и медленно покрутила кольца. Думай, думай, Мэри, приказывала она себе. Ты устала, тебе плохо, но думай. Что же случилось? Каких деталей не хватает в общей картине?

Почему Стивен действовал так, а не иначе? Почему Эван Бэссет так настойчиво советовал ей уехать? Почему, почему, почему? В чем кроется причина?

«И почему, — упрекнула она себя, — ты едешь в Лондон, в то время как твое сердце осталось там, с ним? Почему ты сбежала при первом же резком слове, сказанном им тебе? Или ты не привыкла к трудностям?»

Кто же решает проблему, убегая от нее?

Эти же самые слова говорил ей отец: «Как ты можешь разрешить проблему, моя Мэри, убегая от нее? Нет, встречай ее смело. Думай, Мэри, думай и решай ее!»

Они ехали уже почти два часа. Почему, почему она так покорно едет в Лондон? Она снова и снова задавала себе этот вопрос, но не могла найти ответа.

Бонни опять всхлипнула, приложила платок ко рту и пробормотала извинение. Мэри рассеянно кивнула и посмотрела на девушку. Бонни была смышленой и тоже не видела смысла в их отъезде.

Почему она так послушно делает то, что ей велели? Почему она не шевелит своими данными Богом мозгами и не ищет ответ сама? Она сжала губы. Душевная боль постепенно утихала. Странность всего произошедшего все больше и больше поражала ее.

Нет, Стивен был сам на себя не похож. Да, он всегда был непреклонен, отдавал распоряжения и требовал, чтобы их выполняли. Но все же… он был добр к своей мачехе, обожал брата, был нежен с Мэри. И вдруг… такая неожиданная перемена! В один день! Сразу после убийства камердинера!

Мэри нахмурилась, Не в том направлении она едет, чтобы раскрывать какие-либо тайны. Она протянула руку и громко постучала по крыше экипажа.

Лошади остановились. Слуга слез и подошел к окну.

— Слушаю вас, миледи? Вам что-нибудь нужно? — озабоченно спросил он.

— Да, Гроувз, Скажи Фостеру, чтобы он повернул назад. Мы возвращаемся, — спокойно ответила она.

Слуга в недоумении смотрел на нее. Она услышала, как Бонни затаила дыхание.

— Мы… возвращаемся… миледи? — медленно спросил он. — Но хозяин сказал, что мы должны отвезти вас в Лондон. И как можно быстрее.

— Я сказала, мы возвращаемся. Воз-вра-щаемся, — отчеканила она и с иронией в голосе добавила: — На полной скорости. — Она откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.

Слуга передал приказ кучеру. Тот развернул лошадей, и экипаж двинулся назад, по направлению к замку Сент-Джон. Мэри почувствовала огромное облегчение. Они возвращаются. Возможно, ей придется опять уехать, но она не уедет без достаточных на то оснований, твердо сказала она себе.

Стивену придется поговорить с ней. Он должен будет убедить ее в своей правоте. Ей надо знать наверняка, что она ему больше не нужна… Прежде чем она окончательно уедет.

В конце концов, она была гувернанткой, подумала Мэри с шотландским юмором. Она бы не позволила уволить себя без достаточных оснований! И она также не допустит, чтобы ее отстраняли от обязанностей жены лорда без веской причины!

Она сидела спокойно, стараясь скрывать свою все растущую тревогу и нетерпение, прислушиваясь к стуку копыт лошадей, рысью бежавших в конюшни замка. Они тоже понимают, что возвращаются домой, подумала она.

Домой. Домой. Его дом — это и ее дом, и никогда не будет по-другому.

Два часа показались ей бесконечными, но наконец, выглянув из окна, она увидела башни замка Сент-Джон, и никогда еще они не выглядели для нее такими привлекательными. Лошади перешли почти на галоп, взбираясь на холм. Наконец экипаж остановился у подножия длинной лестницы, ведущей в замок.

С помощью слуги Мэри спрыгнула на землю. Подобрав юбки, она почти взлетела вверх по длинной лестнице, не дождавшись Бонни. Дверь была открыта, и она вошла. Стоя посреди огромной прихожей, она огляделась. Где Уэнрик? Где дежурный слуга! Ни того, ни другого не было.

Она с растущим недоумением осматривалась вокруг. Никого не было видно. Будто какой-то злой дух взмахнул волшебной палочкой — и все исчезли! Она не могла найти Стивена ни в его кабинете, ни в гостиных. Его бумаги лежали аккуратной стопкой на столе, и непохоже было, чтобы к ним кто-то притрагивался. Исчезла и миссис Рэмзи; ни один слуга не откликнулся на ее нетерпеливый зов.

Мэри вернулась к двери и увидела, что ни экипажа, ни Бонни, ни обоих слуг не было. На нее накатила тревожная волна страха. Как могло случиться, что все так быстро исчезли? Очень странно…

Паника охватила ее. Подобрав юбки, она побежала по огромному, отдававшему эхом старому замку, по длинным коридорам в то крыло, где жил Эван Бэссет. У нее мелькнула смутная мысль, что, если бедствие обрушилось на остальную часть замка, его оно могло не затронуть.

Подбежав к огромным деревянным дверям, она изо всех сил заколотила по ним. После долгой, показавшейся ей бесконечной паузы двери медленно открылись. К ее облегчению, Эван Бэссет был дома. Он улыбался и выглядел так естественно, что она не могла удержаться от ответной улыбки и порывисто выпалила:

— Как я рада, что вы здесь! Я так испугалась! Нигде никого нет…

— Я слышал, как вы вернулись, леди Мэри, — совершенно спокойно сказал он. — Входите, входите. Устраивайтесь поудобнее, а я прикажу, чтобы подали чаю. Вы долго ехали на холодном ветру… И все впустую.

— Благодарю вас, — сказала она, слегка озадаченная его радушием. Он открыл еще какую-то дверь и, когда она подошла поближе, вдруг резко втолкнул ее внутрь и запер.

Она повернулась и закричала, но услышала, как он смеется за дверью.

— Эван! — позвала она. — Мистер Бэссет… В чем дело, сэр! Что вы де…

Тут она увидела его.

Своего мужа. Стивена, лежащего на полу с окровавленными лицом и головой. Он лежал распростершись и, казалось, был мертв. Как камердинер. Только глаза его были закрыты. Она пронзительно вскрикнула и упала на колени возле него.

— Стивен, Стивен, — стонала она и, подобно слепому, ощупывала его лицо и голову. Она чувствовала тепло, не холод. Он умер недавно?

— О, Боже, Боже, помоги мне, помоги мне, Боже… — Она робко, с надеждой прикоснулась к его шее. Да, пульс был… отчетливый, ровный пульс.

Жив. Но… его голова вся в крови… Она застонала, слегка приподняла его и облокотила на себя. Ее охватила радость. Он жив. Жив. Но почему их заперли здесь? Что произошло? Она подумала, что сойдет с ума, если не получит объяснения всему этому.