Пара инопланетного дикаря

Калиста Скай

Пара инопланетного дикаря

Серия: Инопланетные пещерные дикари (книга 2)

Автор: Калиста Скай

Название на русском: Пара инопланетного дикаря

Серия: Инопланетные пещерные дикари_2

Перевод: Лена Вильмс

Редактор: Марина Ушакова

Обложка: Таня Медведева

Оформление:

Eva_Ber

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!

Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.

Спасибо.

Глава 1

Эмилия

— Cabron! (прим. исп. Скотина!) Я не могу поверить в это дерьмо!

Я бросаю горсть глины в стену пещеры, и она на мгновение прилипает к скале. Затем отвратительная масса бесполезной коричневой грязи падает на землю с тошнотворным и влажным шлепком. Я закрываю лицо руками и делаю несколько длинных дрожащих вдохов, пытаясь взять себя в руки. Есть негласное правило в нашем маленьком племени — никто не плачет на людях. Наша судьба на этой планете Юрского периода итак достаточно неопределенна и плоха. Так что если мы будем постоянно рыдать и подводить друг друга, то лучше точно не станет. София подходит и нежно кладет руку мне на плечо.

— Что случилось, Эмилия? Не лучший сорт глины, да? Все в порядке, мы найдем что-нибудь получше.

Она делает все возможное. Но я слышу неуверенность в ее голосе и знаю, что Софии не нравится видеть меня такой. И я знаю почему. Обычно я довольно тихая, и это моя первая вспышка с тех пор, как мы попали на эту планету. Все смотрят на меня.

— Черт возьми, — говорит Хайди, проходя мимо с окровавленной кожей животного в руках, — этот комок грязи выглядит лучше, чем большинство керамических изделий, которые я делала в художественном классе. Помню, однажды, я пыталась сделать свинку-копилку. В итоге, она больше была похожа на жабу, на которую кто-то наступил. Монетку, заброшенную туда, нельзя было вернуть обратно, так как эту горе-копилку просто не возможно было сломать. Тот пенни до сих пор находится внутри. Учитель решил, что это современное искусство, и копилка символизирует фискальную политику или что-то в этом роде (прим. один из основных методов вмешательства государства в экономику с целью уменьшения колебаний бизнес-циклов и обеспечения стабильной экономической системы в краткосрочной перспективе). Я его полностью поддержала. Кажется, мне тогда было девять лет.

Я глубоко вздыхаю, успокоившись от прикосновения Софии, и не вижу смысла продолжать это представление.

— Не волнуйтесь, я в порядке. Просто… эта чертова планета иногда заставляет меня нервничать.

— Пусть лучше так, чем держать все в себе, — говорит Аврора с противоположной части пещеры, где пытается сделать лук и стрелы. — Можешь выражаться в любое время, Эм. «Figlio di puttana» (прим. с итал. Сукин сын) обычно очень мне помогает. Ну и время от времени «vaffanculo».(прим. с итал. К черту! Да пошло все в жопу!)

— Или можно сказать: «Черт возьми, это гребаное дерьмо», — предлагает София. — Но cabron тоже звучит неплохо. Я возьму это слово на заметку.

— Я рекомендую «scheisse» (прим. с нем. говно), — говорит Хайди, садясь у костра. — Потому что «дерьмо», знаешь ли, слишком короткое слово. Надо говорить с чувством, чтобы лучше звучало. Медленно и с настоящим рыком в конце. Scheeeiiiisse! Ну как?

София одобрительно кивает.

— Мило.

Кэролайн отрывает взгляд от своего шитья.

— Давайте еще попробуем «helvete» (прим. со швед. Черт). Растяните первый слог, например «hæææl-vette». На самом деле, это значит «Черт», но звучит намного внушительнее.

Я выпрямляюсь из согнутого положения, в котором находилась, сидя над маленьким гончарным кругом, и разминаю спину. Высказывания девочек поднимают мне настроение.

— Это интересно, — соглашаюсь я. — Я начинаю ценить возможности ругательств, предлагаемые норвежским языком. Или, может быть, у тебя врожденные способности, Кэролайн.

Она пожимает плечами и продолжает шить.

— Может быть.

Большинство из нас говорит на двух языках, и мне кажется, у нас развивается какой-то очень сложный синдром Туретта (прим. нервно-психическое расстройство, манифестирующее в детском возрасте и характеризующееся неконтролируемыми двигательными, вокальными тиками (неоднократное неконторолируемое повторение ребенком бранных слов) и нарушениями поведения), потому что мы спокойно обсуждаем ругательства, как будто это марки шампуня.

Так бывает, когда группу ученых-лингвистов похищает летающая тарелка и сбрасывает на чужую планету, полную динозавров и пещерных людей. Планету, где смерть скрывается за каждым деревом и кустом, а ближайший чизкейк находится на расстоянии нескольких световых лет. Поэтому мы так много ругаемся.

Мы ненавидим все здесь. Мы живем в большой пещере — шесть девушек и Джекзен, местный пещерный человек, ставший теперь мужем Софии. Мы стараемся изо всех сил что-то изготовить и просто выжить, что достаточно сложно на планете, где все пытается убить тебя. Но мы проделали большую работу, и все вроде налаживается.

Медленно.

Хорошо, очень медленно. Конечно, без Джекзена мы все были бы мертвы еще неделю назад. Этот парень спокойно занимается своими делами, совершенно уверенный, что мы в безопасности. И мы все согласны, что он замечательный, великолепный и классный.

Но мы понимаем, что для выживания нам не достаточно одного Джекзена. Конечно, пещера и воин с огромным мечом смогут защитить нас от динозавров. Но если нас обнаружит кто-то из других племен, то наши судьбы будут решены. Даже родное племя Джекзена, изгнавшее его, придет и убьет нас, если узнает наше месторасположение.

Это только вопрос времени и мы все это знаем. Ни одна из нас не обучена убивать. И если считать Джекзена среднестатистическим пещерным человеком, то они размером вдвое больше любой из нас, и любая битва закончится катастрофой. Изнасилование и убийство. И это, если нам повезет.

Я откидываюсь назад к каменной стене и бездельничаю, вращая сделанный мной грубый маленький гончарный круг. Все девушки чем-то заняты. Кэролайн шьет какую-то одежду из кожи животных, а Хайди соскабливает жир с только что принесенной кожи. София готовит тушеное мясо динозавров с листьями, Аврора затачивает маленькие ветки, которые, по ее словам, подойдут для лука. Делия изучает чрезвычайно красочные и таинственные настенные росписи в этой пещере, что, возможно, важнее всех других занятий. Все делают что-то полезное.

А я?

Шаааайссе.

— Еще светло, — говорю я. — Пойду посмотрю, есть ли еще менее зернистая глина у ручья. Все, что я находила до этого, больше похоже на песок.

Я выбрасываю маленький шарик грязи из пещеры.

— Ты не хочешь взять копье? — тихо спрашивает София. Это скорее напоминание, чем предложение. Мы все должны быть вооружены чем-то каждый раз, когда покидаем пещеру. Пистолет, который у нас был в начале, пуст и теперь собирает пыль на полке.

Я хватаю длинное копье у входа в пещеру и стою минуту, подозрительно оглядываясь и убеждаясь, что у входа нет хищника. Затем выскальзываю наружу.

Солнце садится. Очень инопланетное солнце, разница между восходом и закатом у которого составляет примерно двадцать часов. Оно дает свет, который значительно отличается от земного Солнца, постоянно напоминая о том, что мы очень далеко от дома.

Конечно, первое, что я вижу, это гора, которую пещерные люди называют Буной. Но это вовсе не гора, а огромный космический корабль. Должно быть, он пробыл здесь сотни или тысячи лет, потому что полностью зарос и действительно стал похож на гору. Некоторое время это давало нам надежду на то, что его можно заставить полететь и вернуться домой на Землю. Но после более близкого изучения стало очевидно, что он слишком непонятный, старый и лишен всякой пользы. Итак, теперь это просто еще одно напоминание о том, насколько все безнадежно.

Я игнорирую деревья возле нашей пещеры, чтобы показать, как я в них разочарована. Когда мы впервые пришли сюда, на них весело много фруктов. Но, разумеется, все оказалось не так радужно — плоды были жесткими как камни. Также нам пришлось признать, что на самом деле здесь не так много фруктов, которые не были бы кислятиной на вкус.

Я пробираюсь к ручью, где мы берем нашу питьевую воду. Я всегда оглядываюсь, всегда готова бежать при малейшем признаке чего-либо живого. Так много женщин умерло здесь в первый день, схваченные летающими динозаврами, которых мы теперь называем не-птеродактилями, потому что они очень похожи на них, но не в точности. Во-первых, хотя бы потому, что у местных особей четыре крыла.

Ручей журчит, как и любой поток воды на Земле, и когда я встаю на колени и делаю глоток, то закрываю глаза и представляю, что я дома и что это ручей рядом с хижиной моего дяди в лесу в Дуранго. Вода во рту прохладная и чистая, и несколько мгновений я наслаждаюсь иллюзией. Нежный ветер качает верхушки деревьев и сдувает пряди волос мне в лицо, как тем летом, когда я была ребенком. Затем я слышу далекий крик какого-то инопланетного хищника или монстра и снова возвращаюсь на эту Юрскую планету.

— Хал-вети, — говорю я. Норвежское произношение достаточно сложное, но я думаю, что это было достаточно близко.

Я стою на коленях и выкапываю холодную грязь руками возле ручья. По большей части это просто песок и его нельзя использовать для изготовления керамики.

Чтобы найти лучшую глину, мне нужно пройти дальше вверх или вниз по течению. Но я этого не делаю. Так из пещеры меня не будет видно.

Я осторожно кладу копье рядом с собой. На нем очень острый наконечник из зуба не-птеродактиля. Тем не менее я сомневаюсь, что это произведет большое впечатление на решительного хищника. Но Делия говорит, что это лучше, чем ничего.

Я бросаю взгляд на вход в пещеру и вижу лицо Софии, которая выглядывает, проверяя меня. Я машу ей, и она машет в ответ. Черт, моя вспышка, должно быть, действительно ее расстроила.

София не ненавидит здесь все так же, как мы, другие девушки. На самом деле, я почти уверена, что ей здесь нравится. Я не виню ее. Она замужем за эффектным пещерным человеком, который любит ее с таким пылом, какого раньше я никогда не видела. И она прошла по этим джунглям гораздо больше, чем кто-либо из нас. Планета больше не пугает ее. В какой-то момент она справилась с этим и сделала ее своей. По крайней мере, частично. А на что еще каждый из нас может надеяться на любой планете, включая Землю?

Полагаю, мы все завидуем ей. У нее есть Джекзен, и они любят друг друга так страстно, что лично я такое видела только в фильмах и книгах. Они очень осторожны во время секса, но мы живем в тесном помещении, и некоторые звуки просачиваются через меха, которые мы используем, чтобы разделить пещеру на отдельные пространства. Иногда они вместе уходят в джунгли по какому-то неопределенному поручению, а потом мы слышим счастливые крики Софии и другие несдержанные звуки, которые доносит ветер. Когда они возвращаются, мы отпускаем в их сторону озорные и едва завуалированные комментарии, а София застенчиво улыбается и мечтательными глазами смотрит на Джекзена всю оставшуюся часть дня, глубоко вздыхая время от времени. Она, очевидно, очень удовлетворена физически.

И она беременна. Я знаю, что она беспокоится об этом, но думаю, все будет хорошо. В конце концов, люди жили так тысячи лет, прежде чем возникла цивилизация. И некоторые из девушек действительно умны. Мы справимся с этим. Да, у Софии здесь намного лучшая жизнь, чем у всех нас.

Я беру еще одну горсть влажной грязи. Нет, слишком много гальки.

— Vaffanculo!

Хм. Итальянский все-таки легче произносится.

Разумеется, конфликты тоже имеют место. Мы семь человек, которые живут слишком близко друг к другу, и у нас бывают небольшие разногласия. Тем не менее, хорошо, что у каждой из нас есть свое место в пещере, и мы обязательно обнимаемся и как можно скорее собираемся все вместе после любой небольшой перепалки.

Я видела Джекзена рассерженным всего одни раз, когда ссорились Хайди и Кэролайн. Сейчас я даже не могу вспомнить причину их конфликта. Он встал между девочками, схватив обеих за руки, и просто посмотрел сперва на одну, затем на другую своими решительными огненными глазами. Казалось, что в пещеру вошла грозовая туча, и стало так тихо, что мы слышали, как насекомые гудят снаружи. Затем он очень медленно сказал что-то о том, что они ведут себя как дети. После этого мы в течение нескольких дней ходили на цыпочках. Никто больше не хотел злить этого парня. Обычно Джекзен улыбчив, добродушен и поддерживает нас, но в то же время я не видела никого опаснее, чем он.

Сейчас все мы говорим на его языке, хотя прошла всего пара недель. Эй, мы изучали лингвистику, а язык Джекзена довольно прост — без сумасшедших звуков и слишком странной грамматики.

Это помогает Джекзену не выглядеть глупо — он говорит с нами как привык разговаривать с членами своего племени.

Переводчик, над которым мы работали на Земле, лежит рядом с бесполезным пистолетом на деревянной полке у внутренней стены, покрываясь пылью. Аккумулятор должно быть уже почти разряжен, и мы решили сохранить его на некоторое время, на случай, если он действительно понадобится. Например, если кто-нибудь прилетит и спасет нас.

Единственное, что помогает нам держаться, — это надежда, что мы скоро вернемся на Землю. От космического корабля, который сейчас превратился в гору Буна, для нас нет никакой пользы. И единственная наша надежда, что похитители вернутся и заберут нас. Хотя, есть вероятность, что этот вариант может стать для нас наихудшим. Пришельцы относились к нам очень жестоко и даже убили одну девушку, прежде чем просто сбросили нас практически в гнездо не-птеродактилей. Вряд ли они станут нам помогать.

Тем не менее, мы мало говорим о возвращении домой. Это слишком деморализует, и такие разговоры обычно заканчиваются коллективным всхлипыванием. Но я думаю о моей семье все время. Я хочу домой. Действительно хочу.

Мы все ненавидим эту планету.

Но я ненавижу ее больше, чем другие девушки.

Они все приспособились к этой дикой жизни больше, чем я. Конечно, девочки могут жаловаться на отсутствие кофе, Facebook, Instagram или Target. Вспоминать любимую еду, мыльные оперы и музыку. И, конечно, с грустью мечтать о приличном белье. Но любая из них пойдет в джунгли с копьем, а затем вернется с каким-то убитым животным и приступит к его очистке и разделыванию, разбавляя все шутками и даже, возможно, напевая. И ругаясь, как матрос, конечно. Девочки пойдут и соберут корни и съедобные листья, легко болтая и делая действительно полезные вещи.

Я никогда не делала ничего подобного. Я пыталась изготовить глиняную посуду, но глины здесь недостаточно. Корзинки, которые я пыталась сделать из лозы, разваливались. Я не могу пойти в лес — мне становится страшно до такой степени, что я замираю, и кому-то приходится вести меня обратно в пещеру. Я никого не могу убить и ненавижу вид крови. Я ненавижу запах жира динозавра. Я ненавижу внешний вид костей, когтей и зубов динозавров, которые мы используем в качестве наконечников на копьях. Я ненавижу местные деревья. Я ненавижу вкус еды. Я ненавижу запахи джунглей и грязи.

Я не могу заставить себя убить животное. Я не ела мясо в течение многих лет, а в детстве у меня было слишком много домашних животных. В моей комнате всегда было полно клеток и ящиков для помета, а также маленьких животных — пушистых или не очень, потерявшихся или пострадавших. Моя мама даже объявила такое количество питомцев опасным для здоровья, когда маленькая ящерица, сбежавшая из под моей кровати, упала прямо на нее и напугала до крика. Но меня это не остановило — я просто стала лучше прятать своих любимцев.

Я всегда нахожусь рядом с пещерой. Мне настолько страшно, что все мои силы уходят на то, чтобы не плакать горькими слезами при мысли об опасностях, которые могут скрываться среди деревьев. А перед глазами все время стоит образ пикирующих не-птеродактилей, которые хватают других женщин, разрывая их пополам своими длинными зубами и унося тела.

Местные джунгли полностью парализуют меня, и я постоянно вздрагиваю.

И все это знают.

Я не просила, чтобы меня сюда привозили, ведь правда. Но другие девушки всегда делают что-то для общего блага: занимаются делами, отправляются в джунгли и возвращаются с новыми открытиями или новыми травами, приносят больше пищи. А храбрый пещерный человек помогает нам оставаться в безопасности. Они делают это, несмотря на опасности. А охота и убийство нравятся остальным не больше, чем мне. Но они растут, становятся более храбрыми и жесткими, потому что планета вынуждает их.

Меня же эта планета заставляет бояться. В огромных количествах.

Я не сделала ничего полезного для других. И эта идея с занятием керамикой, похоже, тоже не сработает. Кэролайн первая начала заниматься изготовлением горшков, но потом потеряла интерес и стала шить одежду. Поэтому я взяла это дело на себя. Я сделала пару пригодных для использования горшков, но это было несколько недель назад. Если здесь не найдется хорошей глины, то это конец.

Мы должны быть племенем. А в племени каждый должен быть полезным.

Никто не сказал мне ни слова обвинения или даже не послал расстроенного взгляда. Но я чувствую каждую секунду каждого дня, что не вношу свой вклад.

Я трусиха и халявщица.

Да, я ненавижу эту планету.

Но самое худшее состоит в том, что она заставляет меня ненавидеть себя.

Я беру новую горсть влажной почвы. Поначалу кажется, что структура достаточно мелкая и может сойти за глину, но потом весь ком разваливается и остается просто хрупкая порода. Я швыряю почву на камни и вытираю безнадежную слезу с лица.

— ¡Hijo de puta! (с испан. Сукин сын!)

Иногда единственные слова, которые срабатывают, это те, что ты знаешь всегда.

Глава 2

Арокс

— Ты в этом уверен?

Я оглядываюсь назад. Хенэкс стоит на том же месте, наклонившись вперед, и смотрит вниз в ущелье. Это классическая ошибка, потому что теперь он знает, что умрет, если упадет туда.

— Просто прыгай, — немного нетерпеливо говорю я. — Тут такая же ширина, как у ручья в деревне. Ты без проблем сможешь перепрыгнуть. Я верю в тебя.

Все еще глядя вниз, Хенэкс делает медленный и неуверенный шаг назад.

— Да, да. Конечно, я могу это сделать. Без труда. Я просто подумал, что скоро станет темно. И, скорее всего, твоя находка не имеет ничего общего с предками. Я размышлял об этом, пока мы шли, и теперь убежден, что она не так уж и важна. Вернемся в деревню.

Я понимаю, что Хенэкс просто боится прыгать через ущелье. Ему следовало не смотреть вниз, а просто идти следом за мной и прыгать не раздумывая. На самом деле расстояние здесь небольшое, но в глазах Хенэкса оно мгновенно возросло после того, как он увидел глубину ущелья.

— Все в порядке, — говорю я. — Нет смысла возвращаться. Мы шли весь день, и до места назначения осталось всего пару брет (прим. видимо единица измерения).

Я не стал напоминать своему спутнику, что он сам настоял на походе к странному объекту, найденному мной на последней охоте. Хенэкс — шаман нашего племени, и когда я прошлой ночью описал этот объект нашим людям, он заинтересовался больше всех.

— Несомненно, это артефакт предка, — сказал он. — Это будет большая честь для нашего племени, если я изучу и растолкую его. Возможно, это будет благословением.

Ну, предки — это дело шамана. Предполагается, что все, чего мы не можем объяснить, — исходит от наших давно умерших предшественников и отцов. Мне кажется, что Хенэкс должен увидеть этот объект. Для меня он все еще остается загадкой.

Глаза шамана бегают, и ему явно хочется развернуться и уйти домой.

— Да. Нет. Наверняка, должен быть другой путь.

Мы шли весь день, и меня раздражает необходимость замедляться до его скорости. Он того же возраста, что и я, но редко рискует выходить в лес, не привык носить меч и передвигаться по холмистой местности.

— Его нет. Разбегись. Я буду стоять с этой стороны и смогу поймать тебя.

Неловко разговаривать с другим мужчиной, как с маленьким мальчиком, но теперь, когда мы почти достигли таинственной находки, я не хочу, чтобы он повернул назад, не увидев ничего.

Хенэкс не слишком храбрый, но он умный. Если эта находка на самом деле от предков, то я хочу, чтобы наше племя получило с ее помощью какое-нибудь благословение или преимущество. Я хочу, чтобы наша деревня была сильной.

Хенэкс отступает далеко назад, затем оборачивается и бежит так быстро, как только может, от чего меч на его поясе дико раскачивается и путается под ногами. Он делает странный, неуклюжий прыжок, который переносит его через ущелье в мои руки.

— Ууф, — говорит Хенэкс при столкновении, и я осторожно отталкиваю его. От него не очень хорошо пахнет.

— Отлично, — говорю я. — Прыжок посоперничал бы с прыжком самого Бораакса.

Он выпрямляется и оглядывается на ущелье, очень довольный собой.

— Да, это было неплохо, не так ли? Знаешь, я всегда хотел больше бывать в лесу. Но мои обязанности в деревне оставляют мало свободного времени. Меня часто огорчают жертвы, на которые я должен идти. Не говоря уже о той страшной травме, которую я получил, когда был молод.

О, да. Известная травма Хенэкса, которую никто никогда не видел. Из-за нее он всегда внимательно следит за своими одеждами, чтобы «не расстраивать благородных воинов ужасным видом». Это одна из причин, по которой он стал шаманом. Получение ран в раннем возрасте считается признаком того, что кому-то суждено быть ближе к предкам, чем всем остальным.

Я разворачиваюсь и продолжаю двигаться к месту, где нашел объект. Чем скорее мы сможем вернуться домой, тем лучше. Он прав. Совсем скоро станет темно.

Да, Хенэкс умный. Только шаман племени освобождается от охоты. Он может оставаться в безопасности в деревне, не сталкиваясь ни с кем из огромного количества Маленьких и Больших (прим. название маленьких и больших динозавров). Он может просто расслабиться и наслаждаться результатами охоты других воинов. Это должно быть очень здорово.

Но, конечно, шаман очень важен для племени. Он нам нужен. Он молится и призывает благословения и добрую волю от предков, следя за тем, чтобы наши охоты оказывались успешными.

Ну, иногда его молитвы работают, хотя сейчас реже, чем раньше. Многие это заметили, и я согласен с ними.

Я пробираюсь сквозь растительность, не выпуская из пальцев рукоять меча и максимально сфокусировав все свои чувства. И Маленькие, и Большие могут напасть внезапно (прим. Большими и Маленькими в книге называют динозавров, Маленькими — с человеческий рост и чуть выше, Большими — гигантов). Только очень крупные не могут подкрасться к вам — земля дрожит, когда они пробираются через джунгли. На этой прогулке мне пришлось расправиться с двадцатью опасными существами различного рода. Если бы они могли думать, то держались бы подальше от такого воина, как я, но у большинства из них нет разума.

Я добираюсь до места и жду Хенэкса. Он явно устал и подходит ко мне на неустойчивых ногах. Я не догадался взять в дорогу припасы для него, потому что могу легко пройти весь день без дополнительной пищи. Но я должен был помнить, что он в гораздо худшей форме, чем я.

— Это здесь? — говорит Хенэкс, опираясь на ствол дерева и тяжело дыша.

— За этим кустом, — указываю я на растущий рядом куст.

— Надеюсь, мне не нужно забираться туда?

— Нет.

Я беру свой меч, окрашенный кровью множества существ, и срезаю под корень куст, открывая объект, который нашел.

Несколько ударов сердца Хенэкс просто молча смотрит.

— Ну? Где это находится?

Я подхожу к нему и указываю кончиком своего меча.

— Здесь.

Он хмурится.

— Этот черный камень? Конечно, он блестящий, но это едва ли признак святости. Многие камни, найденные в лесу, отполированы также. Это не значит, что он священный. Ты привел меня сюда без причины, Арокс? Кажется, я ясно дал понять, что у меня много важных обязанностей в деревне…

Я наклоняюсь и провожу рукой по плоской, черной скале, от чего Хенэкс прерывает свою тираду.

— Да, оно блестит, — говорю я с некоторым удовлетворением, — но оно еще и делает вот так.

Странный камень наполовину похоронен в почве. Часть, которая торчит, плоская, очень гладкая и шириной с мою руку. Она имеет четкие и ровные края, как будто изготовлена в кузнице самого опытного огранщика. И когда я провожу рукой вдоль выступающей части, она загорается красивыми цветами, которые движутся, мерцают и вспыхивают. Я никогда не видел такого прежде. Это привлекает внимание, и я не могу отвести глаз. Вчера, когда я впервые обнаружил этот камень, то сел на землю и просто смотрел, не дыша, не в силах оторвать взгляд от этого красивого свечения.

— Демонический! — восклицает Хенэкс и делает секретный знак руками, чтобы отвратить злых духов.

Я хмурюсь.

— Демонический? Не от Предков? Ты уверен?

Побледневший Хенэкс смотрит на находку с широко раскрытыми глазами.

— Тьма сделала это! Предки не имеют дело с демонической сферой света и… и… это! Там заключена угроза, ужасное бедствие, содержащееся в плену и готовое вырваться! Это зло!

Я вздыхаю. Не на это я рассчитывал. Мне казалось, что эта находка заставит остальных понять, что в этом мире есть нечто большее, чем просто скучная жизнь в племени. Мне кажется, эта чудесная вещь однозначно от предков. Но даже если не от них, то, конечно, она заслуживает того, чтобы узнать ее происхождение.

— Угроза?

Я беру странный предмет и осторожно вытаскиваю его из-под земли. Он примерно в два раза больше моей руки и почти ничего не весит, но на ощупь твердый и жесткий. Предмет медленно переливается разными цветами, которые для меня выглядят больше дружелюбно, чем демонически.

— Никогда не видел, чтобы угроза выглядела так.

Хенэкс отступает, делая еще больше секретных знаков руками, которые, как я подозреваю, он наносит на это место.

— Оставь это! Сломай это! Разбей его! Это зло, Арокс! Оно от демонов! Оно может вселить демонов в нас, если мы не остановим его!

Я держу предмет в своих руках. Он гладкий на ощупь, и грязь, в которой он лежал все это время, не прилипает к нему.

— Это не кажется демоническим.

— Как ты, простой охотник, можешь судить об этом? — насмехается Хенэкс. — Я ежедневно сражаюсь с демонами в молитве, удерживая наше племя от сил, которые хотели бы нас уничтожить! Это еще один трюк. Я приказываю тебе уничтожить его!

Шаман очень взволнован.

Но я просто в восторге от находки. Вещь идеально вписывается в мои руки, как будто предназначена для них. Я не понимаю, что значат меняющиеся цвета и странные рисунки, но чувствую, что это что-то важное. Что-то не демоническое. Что-то ценное.

В течение всей моей жизни я чувствовал, что наше племя является неполным. Нет, что вся наша жизнь неполная. Пустая, даже. Все, что мы делаем, это охота, еда, выживание и забота о Дающих жизнь. И для чего? Для предков, которые никогда не поощряют нас признаками своего существования? Ну, не считая видений Хенэкса, о которых он регулярно рассказывает нам. Конечно, жизнь со смыслом будет отличаться от нашего нынешнего существования. Менее пустая. Более ценная. Как эта таинственная вещь.

Цвета на маленьком объекте меняются, танцуют, вспыхивают и зажигают что-то внутри меня. Это артефакт за пределами понимания племени. В нем нет ощущения слабости, которым пропитано все в нашей деревне. Это что-то свежее, новое, другое.

Это именно то, чего нам не хватает. Предмет не похож на работу другого племени. Возможно, он из другого места, о котором я знаю. Может быть…

— Как ты думаешь, это с Буны?

Хенэкс смотрит на меня, а потом на объект.

— С мифической горы, которую никто никогда не видел? Нет, Арокс. Я не думаю, что это оттуда. Потому что Буна не существует. Теперь разбей это, или я сделаю это сам.

Я глажу одной рукой по гладкой поверхности объекта, и узоры на ней меняются. Это самая замечательная вещь, которую я когда-либо видел, и ее уничтожение кажется… просто неправильным.

— Что ж, — я уступаю и беру плоский камень с земли. — Тебе лучше знать. Но разве демоны внутри не выйдут, если я сломаю его камнем? Я думаю, мы должны избавиться от него по-другому. Я брошу его в ущелье, и когда он сломается о дно, мы, по крайней мере, будем на безопасном расстоянии, чтобы демоны не могли поселиться в нас.

Хенэкс секунду раздумывает, а затем расслабляется.

— Наконец-то в тебе заговорил здравый смысл. Да, брось его в ущелье.

— Думаю, что вспомнил другой путь в деревню, — говорю я небрежно, когда я прохожу мимо шамана. — Тебе больше не придется перепрыгивать через пропасть. С твоей травмой это было бы опасно. Как насчет этого спуска? Он не слишком крутой?

Пока Хенэкс смотрит в указанном мной направлении, я тайком бросаю таинственный предмет в мешок, который держу на спине.

— Он не выглядит слишком крутым. Полагаю, мы можем попробовать. После этой долгой прогулки моя травма действительно дает о себе знать. Я пытался скрыть это от тебя, но теперь должен признаться, что сегодня чувствую себя действительно плохо.

Я подхожу к ущелью и бросаю в него обычный камень. Он тихо падает секунду или две, а затем раздается очень приятный звук, когда он ударяется о скалу внизу.

— Вот так. Хорошее избавление от демонов. Я рад, что ты пришел сюда со мной, Хенэкс. Только предки знают, что я мог бы сделать с этой вещью без надлежащего руководства.

Шаман смягчается от моих слов и с облегчением выдыхает, потому что ему не нужно снова прыгать через небольшое ущелье. А затем «радует» меня улыбкой.

— Было бы очень грустно, если бы ты стал одержим каким-то демоном. Я должен был бы выгнать тебя из племени, и мы потеряли бы твои навыки охоты. Пойдем, пойдем. Деревья темнеют.

Мы быстро возвращаемся в деревню, и я не вижу никаких признаков травмы в торопливой и беспокойной походке Хенэкса. Мы долгое время идем в темноте, прежде чем видим нашу деревню. Шаман тяжело дышит, пытаясь пробежать оставшееся расстояние до ворот. Это неправильно, потому что последний участок — это та часть пути, где ты ослабляешь бдительность. И каждое существо здесь знает об этом и может использовать. Я остаюсь на страже, пока не добираюсь до высокой деревянной стены, которая защищает наше племя от леса.

Я киваю двум воинам, охраняющим ворота.

— Никто не следовал за мной.

Мы держим нашу деревню в тайне от других племен, и последние несколько бретов я несколько раз делал внезапные остановки, слушая шаги и другие звуки, которые указывали бы, что за мной шпионили. Я всегда это делаю.

Охранники приветствуют меня молча и серьезно, глядя мимо меня в темный лес, прежде чем закрывают ворота на ночь. Когда я слышу звук тяжелых ворот, закрывающихся позади меня, то расслабляюсь в первый раз за сегодня.

Сейчас я в деревне, в безопасности. Племя — это безопасность. Я готов мириться с напыщенными манерами Хенэкса и многим другим для этой безопасности, которая сейчас кажется роскошью.

Изгнание, — сказал он. Этот термин никто не использует случайно. Вечер теплый, но все же я дрожу от этой мысли. Шаман имеет право сделать это, и это самая страшная судьба, которую я могу себе представить. Если ты живешь сам по себе, как изгой, то джунгли убьют тебя. Даже самый доблестный воин не выдержит. Может быть, не в первый день, но в течение одного полного цикла Луны он будет мертв. Все здесь хочет убить тебя. Большие, Маленькие и тайнасы. И без приютов и продовольственных лавок, а также возможности спать и отдыхать спокойно, никто не сможет долго продержаться.

Вождь Гурэкс подходит ко мне.

— Есть успехи? Хенэкс без единого слова направился в свою пещеру, но он выглядел бледным, и я слышал, как он бормотал что-то все время. Случилось что-то плохое?

Несмотря на его легкость, я внезапно ощущаю вес запрещенного черного предмета в сумке.

— Хенэкс сказал, что предмет демонический. Но сейчас он сломан.

Гурэкс кивает, похлопывает меня по плечу и отворачивается. Он уже старый, такой старый, что он просто счастлив, что дело улажено, и ему не нужно ничего решать.

Я улыбаюсь ему в спину, когда он уходит, делая все возможное, чтобы держать прямо свою согнутую спину. Он тот человек, который отдал часть себя Дающим жизнь, чтобы дать мне жизнь, а потом заботился обо мне в течение моих ранних лет до полосания. Когда он умрет, то станет моим прямым предком. Это дает Гурэксу особое место в моем сердце.

Я захожу в свою пещеру и ложусь на шкуры с самодельной кружкой воды в руке. Да, деревня важна. Но все же, иногда я задумываюсь о большем. Мы живем, да. Но с какой целью?

Чего-то не хватает. Я чувствую это очень глубоко внутри, и так было всегда. Произошедшее сегодня только сделало это чувство намного острее. Эта находка всколыхнула мой разум, как напоминание о чем-то большем. Что-то значимое отсутствует в моей жизни. Что-то важное. Что-то абсолютно жизненно важное.

Интересно, что это может быть?

Глава 3

Эмилия

— Давайте посмотрим, сработает ли это. Попробуй.

Я измельчила горсть сухих листьев в мелкий порошок и добавила щепотку в рагу. Это новый рецепт, но ингредиенты, как правило, одни и те же: различные листья, вареное мясо свино-индейки, немного корнеплодов и больше огня, чтобы сделать еду достаточно мягкой для пережевывания. Никто из нас не любит это блюдо, поэтому мы стараемся приправить его новыми травами и добавками, которые, надеюсь, не слишком токсичны.

Эти листья с куста, который я нашла неподалеку от пещеры, и они пахнут достаточно неплохо.

Кэролайн опускает деревянную ложку в глиняный горшок, который я сделала одним из первых, и пробует.

— Мхм. Ага. Хорошо. Эмм… как ты думаешь, Эмилия?

Я опускаю в горшок ложку, переданную мне Кэролайн, и подношу к губам. Это похоже на овощной суп, только более кислый и менее насыщенный.

— Да, так немного лучше. Новый вид специй перекрывает металлические нотки.

Кэролайн улыбается.

— Здорово, правда? Сейчас это меньше похоже на облизывание никеля. Вкус стал более… непонятным?

Я киваю и делаю еще один глоток.

— Еще более непонятным, — соглашаюсь я. — И, кажется, ощущается привкус керосина.

Кэролайн снова пробует и хмурится.

— О, да. Как реактивное топливо, которым пахнет в аэропорту. Значит, наше блюдо теперь содержит больше энергии, как думаешь?

— Вполне возможно!

Я стараюсь быть оптимистичной. Еда, которую мы готовим на этой планете, называемой Джекзеном Ксрен, не самая лучшая. Но она сытная, особенно мясо животного, которое мы называем свино-индейка, потому что оно похоже на обоих и внешне, и на вкус.

Я знаю, что мясо питательное, но не ем его. Мне оно совсем не нравится. Куски разбухают у меня во рту и вызывают рвоту, поэтому я осторожно вылавливаю только овощи на свою тарелку. В результате другие девушки остаются довольно округлыми из-за мяса свино-индейки, которое они едят, в то время как я теряю вес быстрее, чем когда-либо считала возможным. Это не было моей целью, и я начинаю беспокоиться. У нас нет больших резервных запасов пищи, и если по какой-то причине количество продовольствия резко сократится, то лучше иметь немного больше веса на бедрах. И мне нравится, как я выгляжу с сиськами и с округлыми бедрами.

Кэролайн причмокивает губами.

— Знаешь, я не уверена, что это однозначно лучше. Вкус другой, не такой привычный, но, безусловно, улучшение есть.

— Разнообразие пойдет нам на пользу, — говорю я. — Возможно, эту приправу можно будет положить в суп, или она подойдет для какой-нибудь настойки.

— Возможно, — сомневается Кэролайн. — Позже еще поэкспериментируем. Как мы ее назовем?

Нам нравится давать названия для новых вещей из нашей повседневной жизни. У Джекзена для всего есть названия, и иногда мы их используем. Но мы пещерные лингвисты, поэтому, конечно, мы предпочитаем сами придумывать слова.

— Листья немного голубые, — замечаю я. — По крайней мере, когда они сухие. Как насчет Джет Блу?

Кэролайн чешет голову.

— Разве это не авиакомпания?

— О, верно. Которая бюджетная? Тогда это название не подойдет. Нам нужно что-то более классное. Как насчет Эйр Франц? Эмирэйтс? Кэсэй Пасифик?

— Эй, это мне нравится. Может, Кэсэй Блю?

— Да! Классно, тем более что на вкус она напоминает топливо для самолетов.

— Решено!

Мы даем друг другу пять. Каждый маленький триумф должен быть запечатлен. У нас их не слишком много.

Аврора входит внутрь и бросает кучу дров в ящик. С нее капает пот, и я вижу на ее руке небольшой порез.

— Празднуем, да? Я рада, что хоть у кого-то есть время для этого.

Она бросает на меня быстрый взгляд.

Я чувствую, как мои щеки краснеют.

— Эй, тоже я собиралась сходить в лес позже.

— Подойди и попробуй это, Аврора, — говорит Кэролайн, пытаясь сгладить ситуацию. — Это приправлено Кэсэй Блю. Супер классно.

Аврора останавливается и демонстративно изучает свою руку, убеждаясь, что мы можем видеть ее рану.

— Ага. Еще одно небольшое улучшение, которое не имеет реальной ценности в питании, но дает повод не идти в лес?

— Не все должны это делать, — мягко говорит Кэролайн. — Мы все вносим свой вклад. Новые специи и приправы тоже важны.

Аврора опирается на стену пещеры и скрещивает руки на груди.

— Это очень удобно, ведь всегда можно оставаться в пещере. Хотя некоторые из нас рискуют жизнью каждый день, отправляясь в проклятые Юрские джунгли, чтобы другие смогли выжить. Я не имею в виду тебя, Кэролайн. Ты охотилась вчера и очистила две свино-индейки. Я просто хочу сказать, что ты вносишь больше вклада, чем нужно. Как и мы все.

В пещере вдруг становится очень тихо, и я рада, что все остальные находятся где-то снаружи. Слова Авроры задели меня за живое.

Я поднимаюсь на ноги, чувствуя, как горят щеки.

— Я знаю, что ты имеешь в виду. Вначале мы решили, что каждый будет помогать так, как может, но теперь я вижу, что все изменилось. Я надеялась, что приготовление горшков будет достойным вкладом, но местная глина не подходит. Я полагаю, что корзины и горшки, которые я сделала раньше, не соответствуют твоим высоким стандартам, Аврора.

Я говорю более резко, чем хотела, и Кэролайн немного озадачена.

— Ты делаешь хорошие горшки, Эмилия, ты это знаешь. Гораздо лучше, чем у меня. Они все треснули.

Я собираю свои вещи и беру копье, наконечник которого сделан из зуба ирокса, и которое я никогда не использовала.

— Да, отлично. Мы все имеем право на мнение. Аврора права. Я должна вносить больший вклад и начну прямо сейчас.

Я иду к выходу пещеры, и Аврора отступает, давая мне пройти.

— Не заходи слишком далеко. Сегодня я слышала ужасные крики из долины.

Я сердито смотрю на нее.

— Для начала звучит неплохо.

На этот раз я не стою у выхода из пещеры, высматривая хищников. Я быстро иду к краю леса, сжимая копье. Запах джунглей обычно пугает меня, но сегодня я игнорирую его.

Делия подходит ко мне, неся корни, которые она выкопала неподалеку.

— Ты идешь одна? Держись подальше от долины. Кажется, некоторые из динозавров сегодня сражаются. Там может быть опасно.

Я отвожу взгляд, не желая, чтобы она увидела слезы на моем лице.

— Ну, может быть, это именно то, что нужно. Меньше бремени для всех остальных.

Я сама не уверена в том, что сказала, и чувствую тревожный взгляд Делии на своей спине, пока иду прямо в джунгли.

Я иду около двадцати минут, не останавливаясь и не заботясь о том, сколько произвожу шума. Гнев и боль делают меня храброй, и я тешу себя детскими фантазиями о том, как трагически умираю, и все скучают по мне и жалеют, в особенности Аврора.

Затем я успокаиваюсь. Она просто сказала вслух то, о чем я сама постоянно думала. Поэтому ее слова так задели меня. Я должна радоваться, что она высказала это в тот момент, когда в пещере никого не было. Я почти уверена, что Аврора не единственная, кто думал об этом.

Она сделала мне одолжение, дала мне шанс исправиться, прежде чем мое смущение станет слишком публичным.

И я знаю, что она права.

Хорошо. Сегодня я попытаюсь что-то убить. В идеале свино-индейку. Они довольно большие и двигаются медленно. Они явно готовы быть съеденными.

Я останавливаюсь и оглядываюсь. Я никогда не была так далеко от пещеры, за исключением одного раза, когда мы все отправились на Буну, чтобы проверить старый космический корабль. Но тогда я была не одна.

Джунгли на этой планете довольно густые, но в этом месте земля довольно ровная и не так много кустов, которые могут скрывать за собой опасность. Не знаю, кого я боюсь больше — динозавров, которых Джекзен называет Большими, хищников меньших размеров, называемых Маленькими, или насекомых, которых он называет тинис. Они все плохи по-своему, и почти все смертоносны. Иногда кажется, что единственная добыча для них на этой планете, — это университетские девчонки.

Делия думает, что все хищники охотятся друг на друга, что объясняет местную гнетущую атмосферу. Каждый хочет убить всех остальных, и никто не в безопасности.

Меня удивляет, что здесь так мало фруктовых деревьев. Нет ничего лучше для меня, чем прийти домой с кучей кокосов, апельсинов или чем-то подобным. Но я редко видела такие деревья на этой планете.

Я чешу голень другой ногой и смотрю на навес темно-зеленых листьев, настолько плотный, что через него почти не видно неба. Итак, я здесь, в центре джунглей, которые пугают меня. Из травы доносятся подозрительные звуки и шорохи. Несмотря на то, что я сказала Авроре, лучше мне держаться на безопасном расстоянии от долины. Я не настолько обижена.

Но сейчас утихающий гнев уступает место страху, который так хорошо мне знаком. Тишина кажется угрожающей. Я вижу движение повсюду, и даже понимание того, что большинство из увиденного просто игра воображения, мне не помогает. Все здесь хочет, чтобы я умерла.

Я стою глубоко в джунглях и чувствую себя глупой, неуместной, и от этого у меня перехватывает дыхание. Пухлая маленькая студентка-лингвист Эмилия Лопес стоит посреди джунглей на чужой планете, одетая в уродливое платье из кожи динозавров и без нижнего белья, держа маленькое копье и думая, что оно поможет в охоте. Я бы рассмеялась, если бы все не было так печально.

Маленькая зеленая бабочка вылетает из-за деревьев и задает неустойчивый ход в моем направлении.

Я визжу и приседаю, направляя на нее копье. Она, похоже, не замечает меня, поэтому я начинаю дико махать копьем.

— Убирайся подальше от меня!

Мой противник порхает из стороны в сторону, а затем садится на голубой цветок на небольшом расстоянии от меня.

Я выпрямляюсь и слышу в ушах собственное сердцебиение. Глубоко вздыхаю. Черт, я почти на грани.

Но теперь, кажется, мой страх немного уменьшился? Я успешно сразилась с первым монстром. Конечно, он был не особенно опасным, но должна же я с чего-то начинать. Теперь джунгли кажутся мне менее смертоносными. На самом деле здесь довольно тихо и спокойно. В конце концов, все остальные много раз ходили в лес и до сих пор живы. Может, опасность была только в моей голове?

Я выпрямляю спину, убираю руки с бедер и смотрю на джунгли широко отрытыми глазами. Я могу справиться с этим.

Земля ощущается странно скользкой под моими сандалиями из кожи динозавров. Я сжимаю челюсть. С моей удачей я, вероятно, наступила на что-то ужасное. Я оглядываюсь. Грунт сероватый и слегка мягкий. Наверное, это просто отвратительный помет какого-то динозавра-монстра. Затем я хмурюсь и наклоняюсь, чтобы провести по земле пальцами. Это очень похоже на глину!

Я зачерпываю рукой грунт и перетираю его между пальцами. Он намного лучше песка и не рассыпается в руках. Грунт немного влажный, склеивается и растягивается, напоминая мне Плей-Дох (прим. Play-Doh — название набора пластилина).

Я подношу его к носу. Если это помет динозавра, тогда мне просто нужно забыть, что я когда-либо его находила… Но нет, грунт не имеет никаких посторонних запахов.

И его здесь много. Широкая серая полоса пробегает среди деревьев. Это именно то, что мне нужно!

Благодаря этой высококачественной глине я смогу изготовить горшки, тарелки, кружки и всевозможные вещи для пещеры. Я буду делать что-то полезное для нас!

Посмотрим. Все, что мне нужно сейчас сделать, это снова найти пещеру. Затем принести туда глину и сделать печь для обжига. Затем сделать горшки. Затем выяснить, насколько они получатся термоустойчивыми, и как долго я смогу в них готовить. Затем…

Затем что-то врезается в мою задницу и сбивает меня с ног. Я оборачиваюсь и хватаю копье, и от страха крик замирает у меня в горле.

Это динозавр. Не один из Больших, которые размером с многоквартирный дом, но и не один из Маленьких, которые размером с автобус. Он покрыт чешуей и стоит на двух коротких толстых ногах. Длинный хвост уравновешивает шею и голову. И эта голова очень близко ко мне. Чудовище пахнет гниющей растительностью и имеет пять глаз — четыре маленьких окружают очень большой пятый, который смотрит на меня с близкого расстояния. Этот глаз выглядит как черный объектив без каких-либо других цветов.

Мое сердцебиение отдается громом в ушах. Я позволяю своему взгляду опуститься к его рту. Это длинная черная морда, которая открывается с боку и показывает бесконечные ряды одинаково черных зубов, напоминающих бензопилы.

Мы просто смотрим друг на друга — я, с паникой, которая вот-вот вырвется на поверхность, а динозавр с праздным любопытством, наблюдая за мной. По крайней мере, я на это надеюсь. Ноздри динозавра очень большие и имеют необычную и пугающую форму, которая напоминает полумесяц. Они дергаются, поскольку существо, вероятно, оценивает мой запах. Моя собственная оценка его запаха уже завершена: он отвратительный.

Проходит несколько секунд, и я чувствую, что мое сердце стучит, как барабан.

Ну, вот мы здесь, просто стоим и смотрим. Часть меня достаточно крута, чтобы подвести итоги. Эта штука может прямо здесь разом проглотить меня или растерзать. Но раз этого еще не произошло, то я считаю это хорошим знаком. Если существо действительно хотело съесть меня, оно могло бы сделать это, пока я была повернута к нему спиной.

Но мы стоим здесь, лицом к морде. Теперь я начинаю думать о том, как мне уйти. Если я нарушу зрительный контакт, то монстр перекусит меня пополам? Что если я опущу взгляд вниз? Он примет это как знак покорности или как приглашение перекусить мной? Я не осмеливаюсь отвести взгляд.

Мы продолжаем смотреть друг на друга, и я слегка поднимаю брови. Каковы его намерения? Он примерно в тысячу раз больше меня и явно одержит верх. Мне нужен какой-то намек. Но существо не дает мне его.

Секунды тикают. Что-то действительно должно произойти.

— Итак, — говорю я дрожащим голосом, который звучит намного тоньше, чем обычно, — вы живете где-то здесь…

Динозавр откидывает голову назад и выпускает ужасный визг, как будто трубит тысяча слонов с несколькими сиренами. Я бросаюсь на землю и зажимаю руками уши.

— Cabron! (прим. исп. скотина!)

Я не должна была ничего говорить! Почему я всегда такая чертовски болтливая?

Визг затихает, и динозавр опускает голову на землю и несколько раз щелкает своими челюстями. Но он больше не смотрит на меня.

Я поворачиваю голову, и моя кровь застывает в венах.

— Твою ж…

Это скорпион размером с фургон. Кроме этого у него четыре ужасных хвоста с жалом на каждом из них, и так много когтей, что я даже не могу их сосчитать. Его рот наполнен зубами, и когда он ощетинивается со всеми этими рогами и шипами, то мое собственное маленькое копье начинает выглядеть слегка смешным. Его сложные глаза расположены на длинных стержнях, и я чувствую, что он смотрит прямо на меня. Тело существа напоминает мне сороконожку, скрещенную со змеей. Короче говоря, это коллекция кошмаров, смешанных друг с другом и приправленных щепоткой полного ужаса.

Существо так ужасно, что я даже не могу смотреть на него. Я переключаю свое внимание на динозавра, который занимает атакующую позицию, как бык, готовый напасть на тореадора.

У меня больше нет страха. Мои чувства поменялись раз десять за эти несколько секунд, и теперь единственная альтернатива — свернуться калачиком в положение эмбриона и просто всхлипывать, пока один из монстров не съест меня. Не очень привлекательная перспектива.

Я заставляю себя медленно ползти, двигаясь назад судорожными движениями, все еще прижимаясь как можно ближе к земле и следя за двумя монстрами.

Они смотрят друг на друга пару секунд, а затем атакуют. Скорпион прыгает вперед, чтобы встретить атаку динозавра. Слышится металлический лязг, когда морда динозавра встречается с когтями скорпиона, а затем просто размытые пятна из зубов, жал и хвостов. Звуки битвы потусторонние, с криками и глухими стуками, рвущейся плотью и металлическими звоном.

Это ужасное зрелище останется в моей памяти на всю оставшуюся жизнь. Я взвизгиваю и быстрее отползаю назад.

Я не знаю, кто из них выигрывает, да и мне сейчас все равно. Затем я решаю, что между мной и ними достаточно расстояния, чтобы встать и бежать. Так я и делаю.

Я бегала раньше, но мне это не нравилось. Кажется, что мои ноги не касаются земли, и все же мне хочется кричать от того, как медленно я двигаюсь. Стволы деревьев проносятся, как размытое пятно, но все равно не достаточно быстро. Я хочу, чтобы вся планета была между мной и этими двумя монстрами. Я бегу, пока мое горло не сдавливает от ужаса, а ноги не ступают на камни, песок, гравий и все виды грязи и мусора. Я просто продолжаю бежать и бежать, пока не начинаю задыхаться, будто на планете закончился воздух.

— Глупая безвоздушная планета, — хриплю я и продолжаю идти, вся мокрая и сгибаясь пополам от усталости.

Сейчас не лучшее время, чтобы встретить динозавра, которого однажды встретила София. Она просто называет его вид не-рапторами, потому что они похожи на велоцирапторов. Джекзен называет их Рехами. Они маленькие для динозавров, но быстрые, и им нравится кормить студентами-лингвистами своих птенцов.

Поэтому, конечно, именно сейчас один из них преследует меня, двигаясь быстрее, чем я могу бежать. Динозавр совершенно бесшумен, и его рептильные глаза полностью сосредоточены на мне, когда он бежит, пригнувшись к земле. Кажется, я вижу на его морде злобную ухмылку, и это придает мне сил. Я сворачиваю влево и ускоряюсь, чувствуя, что мои мускулы протестуют, а колени почти подгибаются. Я понимаю, что не смогу обогнать этого монстра — мне нужно подняться на дерево. Раптор не похож на природного альпиниста.

Я вижу подходящее дерево и стремлюсь к нему, пытаясь подавить мысль о том, что из меня альпинист тоже так себе.

Чувство безысходности начинает накрывать меня, угрожая перейти в настоящую панику, и я просто сдамся.

Я бегу к дереву, пытаясь найти ветку, которая висит достаточно низко для меня.

И тут Раптор хватает меня.

— Ооо!

Воздух выходит из моих легких, когда хищник хватает меня за талию, поднимает и несет с огромной скоростью. Я слышу его дыхание и чувствую его быстрые передвижения всем своим телом. К счастью, не похоже, что монстр использует свои зубы, чтобы держать меня, но я все равно не могу вздохнуть достаточно глубоко, чтобы закричать.

Земля проносится мимо меня, и я начинаю удивляться этому хищнику. Его ноги выглядят удивительно человеческими, с пальцами и всем остальным. И пахнет он удивительно приятно. И это тепло. И… это чья-то задница?

Я хмурюсь и пытаюсь повернуться, но меня очень крепко держат.

— Не дергайся, мальчик, — рычит глубокий голос на пещерном языке Джекзена. — Он еще не сдался.

Я почти теряю сознание.

Меня схватил не хищник.

Это пещерный человек, спасающий меня от хищника.

И теперь он несет меня через плечо в стиле, который, как мне кажется, хорошо знает. В конце концов, этот стиль был назван в его честь.

Глава 4

Арокс

Я услышал, как сражаются два Больших и решил пойти посмотреть. Иногда после таких поединков остаются мертвые твари. С них можно собрать шкуры, когти, клыки и кости, которым найдется множество применений. Например, шкуру Репета можно использовать для изготовления брони, но эти существа редко проигрывают бои. Их яд и большое количество когтей делают их грозными противниками. Опиок — тоже хороший боец, но его единственное имеющееся оружие — это зубы и хвост. Поэтому, несмотря на гораздо больший размер, его, вероятно, превзойдут.

Затем я увидел мальчика, который пытался убежать с поля боя. Он был маленького роста с длинными волосами, и я предположил, что такая длина традиционна для его племени. Выглядел мальчик очень упитанным, поэтому мне в голову пришла мысль, что его племя очень богато.

Любого человека из другого племени я бы попытался убить, но мальчики, которые еще не прошли через полосатость, не считаются равными противниками и должны быть защищены. Мальчик бежал как-то странно, как будто его бедра были слишком широкими, чтобы развить хорошую скорость. Видимо, это из-за подросткового возраста или, вероятно, у него была какая-то травма. Когда я увидел, что он привлек внимание Реха, то понял, что должен помочь ему.

Рех все еще преследует нас. Я надеялся, что он сдастся и найдет другую добычу, но он не отстает.

Мне придется сразиться с ним. Но сначала я должен унести мальчика в безопасное место.

Я вижу подходящее дерево и останавливаюсь под ним, отпустив мальчика и держа его за талию. Его тело удивительно мягкое, но у меня нет времени удивляться.

— Я подниму тебя. Ухватись за эту ветку и поднимись на нее, а затем продолжай взбираться!

Я легко поднимаю мальчика, но его странная одежда запутывается вокруг моей головы. Я смотрю вверх и получаю самый сильный шок за всю мою жизнь.

Что во имя всех предков… это что, щель?

Это совсем не мальчик! Это… а…

Звук приближающегося Реха нарастает, заставляет меня забыть свое удивление. Я оборачиваюсь, обнажая меч, и смотрю на Реха.

Это неравный бой. В высоту зверь превышает четыре человеческих роста, и столь же широк, как ворота в нашу деревню. У него длинные острые зубы, а у маленьких рук длинные изогнутые когти.

Но сегодня Рех столкнулся с опытным воином, который несколько мгновений назад увидел то, что перевернуло весь его мир, и у чудовища нет никаких шансов. После двух взмахов мечом его голова лежит на земле, а остальная часть Реха, как это иногда бывает, убегает без головы в лес. Он будет бежать до тех пор, пока организм не поймет, что у него нет головы, и тогда упадет навсегда.

Теперь я снова могу обратить внимание на другого человека, который смотрит на меня такими большими и темными глазами, что мое сердце пропускает удар.

Как я мог не заметить, что это не мальчик? Его тело имеет совершенно иные формы и приятную округлость, которую скрывает глупая одежда, надетая на нем.

И у него есть щель. Определенно.

О таких людях известно только из мифов и легенд. «Женщина», так их называли. Они были компаньонами и партнерами. Они жили с нами и воспитывали наших детей. Некоторые говорят, что они даже рожали, прежде чем появились Дающие жизнь, но это кажется мне фантастической идеей. Они были красивыми и изящными, добрыми, мягкими и невыразимо любимыми мужчинами. Пока Плуд не забрал их.

И вот теперь одна из них здесь.

Кажется, я целую вечность смотрю на нее, все еще держа в руке меч и не возвращая его в ножны. Затем она говорит.

— Благородный воин, безопасно спуститься?

Я понимаю слова, но ее речь звучит необычно. Произношение немного напоминает мне другие племена, но в целом она звучит просто… странно.

Сам я все еще не могу произнести ни слова, поэтому просто подхожу к дереву и помогаю ей спуститься. Мне очень хочется снова увидеть щель, но на этот раз женщина закрывает ее одеждой, и мне не видно ничего, кроме мягких бедер и изящных икр.

Но даже этого достаточно. Моя мужественность набирает твердость так быстро, как в те времена, когда я был подростком. Это один из эффектов воздействия женщин. Бывший шаман рассказывал об этом, когда я был намного моложе. Он использовал деревянное чучело, чтобы показать отличия женского тела, и память об этом чучеле долго была источником приятных фантазий. Фигуру держат под охраной, чтобы никто не украл ее и не оставил в своих пещерах в нездоровых целях.

Я продолжаю молча смотреть на стоящую передо мной женщину. У нее поразительно полные груди и широкие бедра, что делает мою мужественность еще более твердой.

И ее лицо…

Ну, оно не так красиво, как нам рассказывали. Пропорции немного неправильны, и нет клыков. Но именно из-за этих отличий моя промежность дергается и болит. Я жажду сорвать с женщины одежду и насладиться ее красотой.

Но я этого не сделаю. Не сейчас. Во-первых, это запрещено — женщине следует поклоняться, чтобы она снова согласилась остаться с нами. Во-вторых, глубоко внутри я понимаю, что делать что-то подобное без согласия — это как-то… неправильно. Не знаю, почему я так уверен в этом, ведь мой разум и части моего тела протестуют против этого решения. Она должно быть уже поняла, о чем я думаю, потому что выпуклость очень заметна.

Женщина продолжает стоять и смотреть на меня.

— Спасибо тебе, спасающий.

Голос женщины полностью соответствует ее внешности — яркий, полный и мелодичный. И, несомненно, красивый.

— Тебя преследовали, — наконец говорю я. Мне хочется себя ударить. Это самая глупая вещь, которую можно сказать впервые увиденной женщине!

— Преследовали, — любезно подтверждает она. — Воин спасать. Хороший воин, благородный. Как имя?

Ее речь меня озадачивает. Выходит, что она из другого племени? У других племен есть женщины? Нет только у нашего?

— Арокс, — говорю я. — Племя Тревинов.

— О, — говорит она и дарит мне небольшую улыбку, которая почти останавливает мое сердце. — Я — Эмилия. Ты пришел издалека? Ты один здесь?

Я переполнен смятением, удивлением и даже радостью. Мне хочется рассказать ей о таинственном объекте, который заставил меня задуматься о планете и нашей жизни здесь. Рассказать, как эти мысли подтолкнули меня к долгому путешествию в поисках мифической горы Буны, чтобы найти еще больше подобных объектов, а может быть даже что-то получше. Рассказать, что я много дней находился вдали от деревни, и так и не нашел Буну, но, кажется, все-таки видел гору издалека, и что я чувствую, что чего-то не хватает в моей жизни. Тут я внезапно понимаю, что мне не хватало именно женщины, а первая женщина, которую я когда-либо видел, находится здесь. Теперь я хочу, чтобы она была со мной, хочу, чтобы моя жизнь была более полной, хочу исследовать ее тело и выяснить, правда ли, что она может рожать детей без использования Дающих жизнь. Возможно, мы сможем попробовать сделать это вместе, если выясним как.

— Да, — говорю я.

— Изгнан из племени?

Эмилия. На вкус ее имя, как сладкая ягода.

— Нет.

Изгой? Какая немыслимая идея. Хотя в последнее время я сделал несколько запретных вещей. Например, оставил себе таинственный объект, а не уничтожил его. И мое длительное отсутствие в племени потребует хороших объяснений. Не говоря уже о встрече с женщиной. И думаю то, что это я, а не Хенэкс, встретил ее первым, может быть воспринято не очень хорошо.

Она смотрит на отрезанную голову Реха и отступает от нее.

— Ты охотник?

— Да.

— Я тоже! Видишь копье?

Она показывает мне маленькую палочку.

Ее вопрос, наконец, приводит меня в чувство. Мы издаем всевозможные звуки в месте, где я только что убил Реха. Его сородичи, безусловно, придут мстить, и если мы в тот момент все еще будем здесь, то одного воина будет недостаточно. Даже пятеро не смогут защититься от их своры. Очень важно покинуть это место.

— Мы должны идти, — заявляю я и рефлекторно беру женщину за тонкое запястье. Ее кожа прохладная и гладкая, а кости ощущаются настолько хрупкими и нежными, что мир вокруг меня начинает вращаться.

— Окей, — говорит она на неизвестном языке, который уже начинает мне нравиться. Он звучит для меня как яркое утро весной.

Я осторожно, но быстро веду ее в направлении реки, которую переходил не так давно. Рехи не смогут следовать за нами туда, даже если поймают наш запах на ветру.

Особенно аромат Эмилии. Он странный и необычный, но в то же время милый и правильный. Я нежно поглаживаю ее маленькую и тонкую руку. Она мягкая и роскошная, но не слабая. Во мне возникает желание защитить Эмилию во что бы то ни стало.

Я знаю, что она не может бежать быстро, поэтому мы идем медленнее, чем нужно. Но предки благословили нас, и никто из Рехов не появился позади. Вероятно, их больше интересует борьба между двумя Большими, и они ждут, чтобы съесть проигравшего. Но мы все равно в опасности.

Река далеко, а Эмилия истощена и продолжает спотыкаться на ровном месте. Я останавливаюсь, и она смотрит на меня темными глазами. Мне приходится сосредоточиться, чтобы не потеряться в них.

— Мы должны передвигаться быстрее, — говорю я. — Я буду нести тебя.

Не знаю, поняла ли меня Эмилия, но она не протестовала, когда я положил ее на плечо. На этот раз мне удалось более удобно устроить ее на своем плече.

А потом я побежал.

Глава 5

Эмилия

Не знаю, как возможно столь долгое время так тихо и быстро бежать по этой местности. Арокс держит меня крепко, но очень нежно, и мне довольно удобно.

Он огромный, такой же большой, как Джекзен. Его тело состоит из мышц, и у него оранжевые полоски. Он одет в набедренную повязку, сделанную из какого-то толстого меха и напоминающую мне килт. Его лицо, возможно, не непривлекательно, с восьмью клыками и необычными пропорциями тела, но я чувствую скрытую силу, когда он смотрит мне прямо в глаза. Еще одной общей чертой Арокса и Джекзена являются огненные глаза. Только у Арокса они более оранжевого оттенка, поэтому взгляд выглядит более интенсивным.

Он отрубил голову не-раптора, как будто это было обычным делом. Мне не нравится видеть, как живые существа погибают, но выбор был не велик — либо мы его, либо он нас.

Если бы Арокс был первым пещерным человеком, которого я увидела, то, наверное, испугалась бы. Но я уже давно живу в той же пещере, что и Джекзен, так что этот новый парень не сильно меня удивляет.

Я зеваю. Его тело теплое, а хватка крепкая, но не слишком сильная. И этот парень хорошо пахнет. Это не духи, просто солнце, кожа и мужчина.

Прошло много времени с тех пор, как я была близка с мужчиной, и я начинаю чувствовать волнение внизу. Арокс самый горячий и привлекательный мужчина, какого я когда-либо видела, и уверена, что он позаботится о любом животном или динозавре, который будет угрожать нам.

У меня также нет ощущения, что он убьет меня при первой же возможности, и это лучшее, что можно ожидать от жителя этой планеты. Во всяком случае, у меня нет выбора. Если эта огромная гора мышц хочет меня нести, то я не буду все усложнять и просто соглашусь.

И на самом деле, я понятия не имела, что ощущение, когда тебя несет пещерный человек через Юрские джунгли, может быть таким приятным. Уверена, мы будем двигаться еще довольно долго.

При нашей скорости меня обдувает легкий ветерок, а солнце приятно пригревает, не обжигая…

***

Я просыпаюсь в легком смущении. Это не пещера! Где другие девушки, запах металлического тушеного мяса и страх, зарождающийся внизу живота, как только открываются глаза?

Ну, я все еще на чужой планете, и я лежу. Но безнадежный вздох, с которого я обычно начинаю день, вспомнив, где я, не приходит. Потому что кто-то стоит на коленях рядом со мной и мягко гладит мои волосы. Да, такого еще не было.

Я привстаю на локтях. Мы находимся на милой поляне рядом с ручьем, который спокойно течет всего в нескольких футах от нас.

— Мы в безопасности?

Это первое, что происходит мне на ум.

Лицо пещерного человека очень серьезное с легким удивлением, но он не убирает руку с моих волос.

— На данный момент.

Я делаю быструю проверку. Мое платье все еще на мне и не поднялось до шеи — я прилично прикрыта. Не могу поверить в то, что случилось. Меня преследовали динозавры, потом я была спасена горячим пещерным человеком, и моя реакция на это — заснуть?

— Окей, круто.

Я говорю по-английски, потому что не знаю, как произнести это на пещерном языке. Большинство людей на Земле знают, что значит «окей». Это выражение широко распространено даже в не англоязычных странах. Возможно, следует перенести этот тренд и на Ксрен.

Я сажусь, и Арокс убирает руки. Я сразу начинаю скучать по его прикосновениям.

Зевнув, я подвожу итоги. У меня болят ноги. Я немного слаба и очень голодна. Вот и все, и я понимаю, что очень легко отделалась для того, кто действовал так небрежно, как я сегодня.

Я сосредотачиваюсь на Aроксе. Он здесь главный, и я хочу быть с ним на одной стороне. То, что я слышала о разных племенах Ксрен, в основном довольно страшно.

— Еще раз спасибо. Ты спас от Большого.

— Рехам нравится мстить. Вся его стая была бы там очень скоро.

Он говорит на своем языке во многом так же, как Джекзен, медленно, но не приглушая его, хотя он должен слышать, что я не носитель языка. Арокс говорит на другом диалекте, но он очень похож на язык Джекзена, и я думаю, что правильно его понимаю. Это все упрощает. У меня будут проблемы с использованием правильной грамматики, но уверена, что он поймет большую часть сказанного мной. Даже если моя речь будет больше походить на пещерную.

— Я рада, что ты спасать. Сохранять жизнь.

Он выдвигает свой подбородок так же, как Джекзен и София. Это означает «да», и это местный способ кивать.

Арокс смотрит на меня, позволяя своему взгляду блуждать по моему телу, останавливаясь на груди и промежности. Это агрессивный и в то же время невинный взгляд, и я нахожу его довольно привлекательным.

— Так. Каков твой план?

Он фокусирует на мне свои глаза, в которых горит оранжевый огонь. Его густые, волнистые волосы имеют золотой оттенок и немного светятся. Арокс коротко подстрижен, по-видимому, маньяком с ножницами для изгороди. Он также не брился в течение нескольких дней, поэтому у него очень привлекательная темная щетина на мускулистых щеках. Черт возьми, у этого парня повсюду есть мышцы.

Он хмурится.

— У меня был план, — говорит он своим глубоким голосом. — Теперь не знаю.

Могу себе представить. На этой планете нет женщин, поэтому внезапная встреча с одной из них в лесу принесла в его жизнь достаточно хаоса. Но я уверена, что мы сможем решить эту проблему. Но прямо сейчас меня волнует кое-что другое.

— У тебя есть еда?

Он открывает кожаный мешок и достает что-то, завернутое в листья. Я не питаю особой надежды, что это вкусно, но сейчас я готова есть что угодно. Не знаю, сколько часов назад я покинула пещеру. Было утро, когда я ушла, а сейчас инопланетное солнце садится, заставляя тени расти.

Арокс протягивает мне еще один кожаный мешочек, и по весу понятно, что он содержит жидкость. Я смотрю на мужчину. Я не знаю, как сказать на пещерном языке «алкоголь», поэтому решаю использовать английское слово.

— Ahr ded teh алкоголь?

— Нет. Вода.

Хм. Не ожидала, что он поймет, о чем я говорю. Но Арокс, вероятно, предположил. Я делаю глоток. Вода не совсем свежая и очень прохладная, но я не против. Я обезвожена.

Затем он дает мне сверток из зеленых листьев. И, конечно же, внутри — суховатая лепешка из орехов, ягод и мяса. Я откусываю маленький кусочек и вытираю лицо рукой в ожидании странного вкуса.

Но когда вкус лепешки наполняет мой рот, мои глаза расширяются. Это не так уж ужасно! У лепешки привкус орехов и однородный состав. Она очень соленая и немного тягучая, но все равно значительно лучше, чем все, что я когда-либо ела в пещере.

Я делаю большой укус и тщательно пережевываю. Внезапно Арокс начинает нравиться мне намного сильнее, чем раньше. Говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок, но теперь я думаю, эта теория подходит и для голодающих и похищенных НЛО.

— Hahr dooh, — говорю я с полным ртом, вынужденная снова закончить фразу на английском языке, — рецепт?

Он вопросительно поднимает брови. Не стоило ожидать, что он это поймет.

Я улыбаюсь.

— Неважно. Забудь вопрос. Еда очень вкусная.

Он выдвигает подбородок и начинает есть свою порцию, периодически оглядываясь, как будто чего-то ждет.

— Мы здесь в безопасности? — спрашиваю я еще раз.

— Лес никогда не бывает безопасен. Но никаких Больших поблизости нет. Скоро будет темно.

— Хорошо или плохо?

Он обдумывает это.

— Это хорошо и плохо. По-разному. Некоторые Маленькие охотятся только ночью. Нехорошо перемещаться в темноте. Пребывание в одном месте лучше, если у тебя есть огонь.

— У нас нет огня, — проницательно замечаю я.

— У нас должен быть огонь для Эмилии, — говорит он очень серьезно. — Эмилия должна быть в безопасности.

Я энергично киваю. Это точно соответствует моим собственным взглядам. Круто, мы уже соглашаемся в таких важных вещах.

Арокс доедает свою порцию, скручивает листья и выбрасывает их. А затем он внезапно вытаскивает свой меч. Я задыхаюсь и рефлекторно отползаю на пару футов назад и в сторону от него при виде блестящего лезвия.

Он слабо улыбается.

— Нет причин для страха. Aрокс будет держать тебя в безопасности. Эмилия остается здесь, а Арокс собирать дрова.

Ах. Видимо, он не собирался обезглавливать меня. С этими пещерными людьми нельзя быть ни в чем уверенной до конца. Я слышала так много плохих вещей о других местных племенах, что ожидаю подвоха. Одно из здешних племен почти принесло Софию в жертву на каменном алтаре, и я предпочла избежать этой судьбы.

Арокс небрежно прогуливается, и у меня появляется шанс получше рассмотреть его. Он высокий, с сильной и мускулистой спиной, которая никогда не видела офисного кресла. Его движения плавны и размеренны, и я чувствую, что он может ходить так много месяцев, не уставая. Кожа, которую он носит вокруг своей талии, не может полностью скрыть форму круглой, восхитительно задницы. Тигровые полосы на его теле заставляют его выглядеть первобытно, дико и чрезвычайно опасно. Именно такого парня вы захотите иметь на своей стороне здесь, на Ксрен.

Он ведь на моей стороне? Ну, он очень хочет защитить меня, так что, думаю, да. Пока, во всяком случае.

Арокс уходит немного дальше, изредка наклоняясь, чтобы поднять ветку, и у меня появляется сильное желание быть сейчас рядом с ним в безопасности. Он выглядит настолько уверенно, что это оказывает на меня магнетическое воздействие. Я хочу быть рядом с ним. Очень близко.

Но я должна контролировать себя. Если он думает, что я здесь в безопасности, то я должна остаться.

Закончив со своей едой, я запиваю ее большим количеством воды, затем поднимаюсь на ноги и иду пару метров к реке. Дно — белый песок, и вода выглядит совершенно прозрачно. Я заметила, что большинство ручьев здесь, в джунглях, очень чистые, и я пила из некоторых без каких-либо плохих последствий.

Я приседаю и делаю глоток. Да, эта вода более свежая и прохладная, чем та, что была в мешке Арокса. Как обычно, я проверяю берег и нижнюю часть ручья на наличие приличной глины, но здесь только мелкий песок и круглые камни.

На самом деле, берег и ручей выглядят так привлекательно, что у меня возникает желание немного искупаться. Я вытягиваю шею. Aрокс занят сбором дров, поэтому я тяну свое платье через голову и осторожно делаю шаг в реку. По ощущениям, течение достаточно сильное, но не слишком. Я приседаю возле берега и мою себя, как могу.

Вкусная еда подняла мне настроение. Это первая еда, от которой я получила наслаждение на этой планете, и теперь я чувствую себя почти довольной. Удивительно, что может сделать немного сахара в крови. И эта ситуация не намного хуже, чем возвращение в пещеру. Здесь у меня есть мой собственный пещерный человек, который, кажется, будет до смерти защищать меня. Это должно что-то значить.

Я снова надеваю свое ужасную одежду. Большинство девушек используют нижнее белье только в определенное время. Трусики и бюстгальтер, которые были на нас при похищении, долго не продержались в этих джунглях, а кожаные приспособления, которые мы иногда должны использовать, не особенно удобны.

Я разглаживаю волосы, насколько это возможно. Мы с девочками иногда используем масло из определенного вида мелких фруктов, чтобы сделать наши длинные волосы более или менее управляемыми, и наш внешний вид теперь намного отличается от того, который был на Земле. Проще всего было бы коротко подстричься, но мне нравятся мои темно-коричневые волосы, и я не хочу их потерять. Думаю, это мой способ показать неповиновение этой планете.

Aрокс бросает много дров около места, где мы сидели, и я подхожу к нему, чувствуя себя в безопасности из-за его возвращения.

Я улыбаюсь, потому что купание взбодрило меня, и потому что мне просто хочется улыбнуться.

— Ты нашел дрова. Теперь огонь?

— Теперь мы разведем огонь, — подтверждает он и ударяет куском камня по задней части своего меча, создавая дождь искр. Он направляет их на маленькую связку сухой соломы и дует на нее, пока пламя почти не лижет его пальцы.

Я не могу сдержать вздох.

— Осторожно!

Но этот парень точно знает, что делает, и осторожно кладет горящие соломки в пирамиду из дров, которую построил. Вскоре раздается треск, и я сажусь рядом с Ароксом. Меня не волнует, думает ли он, что я липну к нему — сейчас я хочу чувствовать себя в безопасности.

Солнце зашло за горизонт, и воздух сразу охладился. Я сохраняю небольшое пространство между нами, но все равно чувствую жар, исходящий от большого инопланетного пещерного человека. Или, может быть, это от огня.

— Откуда Эмилия?

Его голос глубокий и может легко заполнить большую комнату, но он остается довольно мягким, возможно, чтобы не привлекать хищников.

Наверное, это естественный вопрос. Но я не знаю, как ответить на него. Поймет ли он, если я начну говорить о Земле, НЛО и так далее? И я точно не хочу рассказывать, что есть еще девушки, которые живут почти без защиты, меньше чем в дне ходьбы отсюда. Мы все согласились сделать место нашего проживания как можно более секретным, на всякий случай.

— Далеко, — говорю я и указываю на небо, где уже видны звезды, не смотря на яркий свет закатного солнца, исходящий из-за горизонта. — Далекая звезда.

Он поднимает глаза.

— Которая из?

Это сложно. Во-первых, потому что я понятия не имею. Во-вторых, потому что мне грустно думать о том, что я безумно далеко от своей семьи.

Я качаю головой.

— Не знаю.

— Эмилия пришла от Плуда?

Я знаю, что Джекзен называет так грязных маленьких пришельцев, которые похитили нас. Здесь они тоже не популярны. Поэтому мне лучше быть осторожной с тем, что я говорю.

— Взята Плудом. Принесена на Ксрен.

Он выдвигает свой подбородок, как будто всегда это знал.

— И теперь Эмилия вернулась на Ксрен и может присоединиться к племени.

— Гм. Может быть.

Не думаю, что Арокс правильно меня понял, но мой пещерный язык недостаточно хорош для объяснения. Они просто смутили бы его еще больше. И меня, наверное, тоже.

Уверена, что ему, должно быть, очень интересно, откуда я родом. Если Джекзен не ошибается, и на этой планете нет женщин, то я первая представительница прекрасного пола, которую Арокс увидел. Когда мы встретились, его набедренная повязка была больше похожа на большую раскачивающуюся палатку, и трудно было не заметить, как хорошо он оснащен. Я мельком смотрю вниз, но Арокс сидит так, что невозможно понять, что там происходит.

Я вдруг осознаю, что совершенно не против, чтобы между нами что-то произошло.

Потому что случилось что-то странное: прямо сейчас я не боюсь!

Мы с девочками живем на Ксрен уже в течение нескольких недель, и каждую секунду этого времени я была безумно напугана. Даже мои сны полны опасности, стресса и беспокойства. Днем ​​я всегда смотрю через плечо, опасаясь атаки не-птеродактилей, огромных сороконожек или другого племени. Я вздрагиваю от листьев, падающих с дерева, и приседаю, когда слышу, как в кустах в двадцати футах от меня проносится маленький грызун.

Но сейчас я расслаблена. Я не боюсь. Мое тело больше не заполнено до краев гормонами стресса и рефлексами борьбы. Наверное, поэтому я и заснула, когда Арокс нес меня — впервые за несколько месяцев мне не было страшно.

Это он. Это Арокс заставляет меня чувствовать себя в безопасности. Он знает эту планету, знает, как бороться с опасностями, когда бежать и когда сражаться. Он совершенно спокоен и хочет, чтобы я была в безопасности. Это его планета, и он здесь преуспевает. Арокс не допустит, чтобы со мной случилось что-то плохое.

Осознав это, я также поняла, что страх уступил место чему-то еще. Я сижу очень близко к потрясающе горячему пещерному мужчине, который уже дважды спас мне жизнь и дал приличную пищу. И я чувствую себя в безопасности впервые за все время пребывания на этой планете. Присутствие Арокса дает мне возможность ощутить множество других эмоций, а не только полной ужас, который раньше всегда выходил на первый план. И сейчас внутри меня преобладает совсем другое чувство: я возбуждена.

У меня не было никакой близости в течение длительного времени. На этой планете секс был слишком далек от меня, за исключением случаев, когда мне доводилось слышать, как София и ее муж занимаются им. И, судя по всему, пещерные люди могут быть довольно отменными любовниками.

Я смотрю на необычное лицо Арокса. Действительно ли плохо думать об этом? На Земле меня не ждет парень, и ни одна из девушек не осудит меня. И, честно говоря, у меня был секс с гораздо худшими парнями, чем этот. Намного, намного хуже.

Арокс смотрит на меня и слегка улыбается. У него очень сексуальный рот с полными губами и ровными белыми зубами между кошачьих клыков. Я бы хотела поцеловать его.

Я легко кладу руку на его предплечье, похожее наощупь на связку стальных тросов.

— Я первая женщина, которую ты видишь?

Он выдвигает свой подбородок.

— Toх. Все женщины были увезены давным-давно. Теперь они только в наших легендах.

Если раньше он не видел женщин, значит, он, наверное, девственник. Поэтому мне, возможно, придется обрисовать картину.

— Ты знаешь, чем женщина и мужчина различаются?

Глава 6

Эмилия

Арокс сглатывает, и под его набедренной повязкой определенно наблюдается движение.

— Toх.

Я не знаю, как деликатно объяснить это на его родном языке. Тем более то, чем я собираюсь здесь заняться, полностью исключает деликатность. Поэтому я провожу рукой по его бедру. На ощупь оно похоже на связку стальных тросов, примерно такой же толщины, которая нужна, чтобы держать мост «Золотые ворота» (прим. висячий мост через пролив Золотые Ворота. Он соединяет город Сан-Франциско и южную часть округа Марин).

— Эмилия хочет сделать тил бет? — говорит Арокс, и его голос определенно становится немного более хриплым.

Я не знаю, что означает «тил бет», но, судя по довольно большой выпуклости под набедренной повязкой, это должно иметь какое-то отношение к сексу.

Звучит неплохо. Я далеко от дома, одна в джунглях с самым горячим мужчиной, которого когда-либо видела, и у меня слишком долго не было никакой близости. Поэтому, вероятно, в первый раз в моей жизни я собираюсь пойти на поводу у своих основных инстинктов.

Я выставляю свой подбородок в инопланетном жесте.

— Toх.

Он садится и кладет свою большую руку на мой подбородок, а другую на плечо, затем наклоняется и целует меня прямо в губы.

Ах. Думаю, Арокс не может быть девственником, потому что тогда он был бы неуклюжим, а не дарил бы мне сейчас самый страстный поцелуй, который у меня когда-либо был. Его губы мягкие и настолько отличные от других, что внезапно внутри меня растекается чистая лава.

Он разрывает поцелуй и смотрит на меня с оранжевым огнем в его неземных глазах.

Мне нужно перевести дыхание.

— Да. Хорошо. Это работает.

Остановившись проверить, что все в порядке, Арокс снова целует меня. Впитывая его запах и жар, я кладу руку на его массивное плечо и чувствую перекатывающиеся мышцы. Это вызывает покалывание в моих девчачьих местечках, и я становлюсь влажной от предвкушения.

Взяв одну из его рук, я придвигаю ее к своей груди, и Арокс мягко сжимает ее.

— Женщина, — шепчет он себе.

— Женщина, — подтверждаю я. Даже толстая кожа моего бесформенного платья не мешает получать наслаждение от его прикосновений, но я хочу большего. Поэтому я показываю Ароксу, что он должен помочь снять его.

Так как у меня нет нижнего белья, я оказываюсь сидящей голой задницей на земле. Мне не холодно, но немного неудобно. Я складываю руки на груди и немного двигаю бедрами, хмурясь из-за ощущения жесткого песка под собой.

Арокс осторожно кладет мое платье позади нас и засовывает руку в свою сумку, доставая оттуда что-то белое и очень плотно упакованное. Он встряхивает это в воздухе, и оно разворачивается в шкуру, которую мужчина стелет на землю. Я перемещаюсь на шкуру, которая ощущается очень мягкой и эластичной, будто я сижу на толстом, мягком ковре.

Арокс встает, оглядывается вокруг и подкладывает больше дров в огонь. Рада, что он помнит, что я рассчитываю на его защиту в любых обстоятельствах. Мы между рекой и огнем, так что, думаю, это поможет.

Потом он становится передо мной на колени и смотрит на меня сверху вниз, останавливаясь на моей груди и промежности, хотя я сижу на коленях, и ему ничего не видно. Выпуклость под набедренной повязкой дергается сама по себе, и мне хочется запустить под нее руку.

— Арокс теперь тил бет, — заявляет он и двигается ко мне. По какой-то причине он не снимает килтоподобную набедренную повязку. Но когда я собираюсь указать на это, Арокс берет мои колени, мягко раздвигает их и опускает голову прямо к сердцевине.

— Да, это тоже может сработать, — говорю я, чувствуя его теплое дыхание на своих самых чувствительных местах. Я рада, что у меня была возможность немного помыть себя в реке после насыщенного событиями дня.

Мужчина долго смотрит на мою киску с близкого расстояния, и это выглядит довольно странно. Может, стоит поторопить его или позволить ему насладиться его первым видом на то, что большинство парней, кажется, считают чрезвычайно интересным?

Но когда я уже решаю что-то сказать, он целует чувствительную кожу там и посылает поток искр через мою киску, заставляя все мое тело содрогаться.

Арокс продолжает целовать меня вокруг киски, и это чувствуется потрясающе. Нет, он не может быть девственником. Он точно должен был это делать раньше. Или, возможно, у него просто природный талант?

Я откидываюсь назад и почти закрываю глаза, в то время как он продолжает дразнить мои девичьи места, приближаясь, но все еще не касаясь самых чувствительных частей. Это тоже работает. Все мое внимание сосредоточено на его действиях, в ожидании первого реального прикосновения.

Затем я чувствую жар и движение прямо у входа. Я дергаюсь и задыхаюсь, когда Арокс пробегает языком между внешними губами, останавливаясь чуть ниже клитора. Он дразнит меня, это точно.

Затем мои глаза расширяются. Не может быть, что это просто обычный язык. Видимо у него какая-то особая текстура и маневренность, потому что кажется, будто Арокс проводит бенгальским огоньком вверх и вниз по моей щели, посылая тысячи восхитительных покалываний от моей киски до позвоночника. А ведь он даже еще не коснулся моего клитора.

Я шире раздвигаю ноги и поднимаю бедра в непроизвольном движении, чтобы он ускорился.

Арокс здесь главный и как ни странно, это абсолютно меня устраивает. Он заставляет меня хотеть большего, заставляет меня признать, что управляет мной. Сейчас эта штука с доминированием мне очень нравится.

Я чувствую жар от его дыхания и знаю, что теку как сумасшедшая. Я больше не могу различать его движения, поэтому просто закрываю глаза и наслаждаюсь жаром. Я в надежных руках.

Полагаю, что Арокс ждал этого, потому что когда я решаю просто расслабиться и насладиться происходящим, он вознаграждает меня горячей искрой, которая стреляет от моего клитора и разжигает сильное пламя. И не больше, чем через пару секунд, его язык и губы, интенсивно работающие на моем клиторе, толкают меня за край. Меня сотрясает оргазм, и я слышу собственные всхлипы и стоны.

И затем я смотрю вниз и вижу его белые клыки, которые сейчас располагаются очень близко от моей киски. Это посылает через меня еще одну волну удовольствия, потому что он явно безумно опасен, но также способен доставлять такое удовольствие. Только для меня. Во мне столько разнообразных ощущений, что я, вероятно, создаю слишком много шума, но мне все равно. Я просто сдаюсь.

Я покачиваюсь на волнах оргазма, который почему-то длиннее и лучше, чем когда-либо прежде. Арокс продолжает лизать меня, как будто точно знает, что нужно делать.

— Сейчас немного деликатней, — наконец произношу я, задыхаясь, и осторожно отталкиваю его. Он отрывается и встает на колени с самоуверенной улыбкой на лице. И я полностью поддерживаю его. У него есть все основания чувствовать это.

Арокс оглядывается вокруг, ища опасность, затем ложится на спину, устраивая кожаный мешок в качестве подушки. Я сворачиваюсь рядом с ним и кладу голову ему на грудь. Его кожа теплая, сухая и мягкая, и я слышу его медленное сильное сердцебиение под ухом, пока его грудь поднимается и опускается.

Я снова сонная, и хотя есть много вещей, о которых хотелось бы поговорить с ним сейчас, я решаю сделать это завтра. И мне нужно найти какой-то способ вернуть ему должок. Этот выпуклость под его килтом все так же огромна. Ну, я что-нибудь придумаю.

— Спасибо, — говорю я, а потом проваливаюсь в сон.

Глава 7

Арокс

Я лежу и смотрю на небо, усеянное разноцветными звездами. Это сон? Или я действительно поклонялся женщине?

Сегодня все произошло так быстро. Кажется, только что я был в пути в поисках Буны, а в следующий момент уже делился своим терот с мифическим существом.

Мифическое существо, которое говорит на моем языке и пахнет цветами, с длинными волосами, теплой кожей и быстрым сердцебиением детеныша варба даже во сне.

Я поворачиваюсь и нежно глажу ее по мягкой спине. Да, она реальна. Определенно. Реальна настолько, насколько только можно себе представить. И те звуки, которые она издавала, пока я использовал свой рот так, как нас учили, когда я был намного моложе… Я понятия не имел, что она это сделает, но это только заставило мою душу воспарить. Несомненно, это была самая необычная вещь, которая когда-либо случалась на Ксрен.

Она сказала, что пришла со звезд. Полагаю, это имеет смысл. Плуд забрал наших женщин в свои металлические сосуды. Возможно, они все вернутся, и это всего лишь одна из них? Я помню, как старый шаман рассказывал нам о женщине-посланнике много лет назад. Это может быть она.

Под моей спиной небольшой камешек, но я не хочу двигаться, чтобы не нарушить ее сон. Она гораздо важнее моего комфорта.

Все женщины такие? Такие мягкие, милые и просто роскошные? Настолько легкие и маленькие, нежные и живые? Так приятно пахнут и такие гладкие на ощупь? И все ли они окажут такое влияние на мое достоинство, заставляя его гордо стоять к небу часами? Если это так, мы потеряли даже больше, чем старый шаман смог донести до нас.

Я все еще лежу и просто прислушиваюсь. Огонь сгорел, и теперь там только тлеющие угли. Я могу слышать, как недалеко едят Маленькие, но это все.

Мне хочется встать и оглядеться вокруг в поисках опасности и угроз, но это будет означать нарушение сна Эмилии. Она заставляет меня желать защитить ее от всего, что может хоть в малейшей степени причинить боль.

Я никогда не чувствовал ничего подобного раньше. Конечно, мы чувствуем что-то похожее в отношении новорожденных младенцев, которые приходят прямо из Дающих жизнь. Мы заботимся о них много лет, пока они не достигают совершеннолетия, но это чувство имеет другой цвет. И оно менее интенсивно, чем это, менее богато. Это новое чувство горит в моих мыслях, в моей душе и во всем остальном.

Что старый шаман рассказывал нам о женщинах? Большинство вещей, о которых он говорил, были о предках, Тьме и Плуде, поэтому рассказы о женщинах остались без внимания. У молодых мальчиков на уме более интересные вещи, чем изучение древних мифов, которые, похоже, не имеют никакого отношения к реальной жизни. Тем более что я никогда не был самым внимательным учеником. Для меня самым интересным в этом уроке было, конечно, деревянное чучело женщины. Оно привлекало внимание каждого мальчика, которому приходилось терпеть уроки. Но что нам тогда рассказывал шаман? Я не уверен, что могу вспомнить все его слова. Или хотя бы большинство из них.

Но сейчас я действительно должен попробовать.

Женщины были забраны Плудом. Это достаточно легко запомнить. Но предки обещали вернуть их нам. В какой-то момент. Было что-то еще, я уверен. Возможно, пророчество?

Эмилия немного меняет свое положение во сне, и я убираю руку, позволяя ей улечься поудобнее. Когда она успокаивается, я беру свободный край одеяла и оборачиваю его вокруг нее. С наступлением ночи воздух становится прохладнее. Одеяло сделано из меха джерка и будет защищать от влаги невероятно гладкую кожу женщины, которую я нашел.

Женщина! Эта мысль снова наполняет мой разум и не дает четко мыслить. Кажется, я что-то припоминаю о пророчестве и даре. Да, именно так — мы должны дать женщинам подарок, чтобы они согласились вернуться. Когда мы их найдем. В свою очередь, они дадут нам дар большой ценности.

Или должно быть наоборот? У меня нет ничего ценного. Ничего, что женщина найдет ценным, конечно.

Из высокой травы за гаснущим огнем раздается шум, и я напрягаюсь. Если хищник нападет на нас сейчас, глубокой ночью, пока мы лежим, а на мне женщина сверху, нуждающаяся в защите…

Я осторожно снимаю Эмилию с груди и быстро оборачиваю ее в одеяло. Она тихо хнычет, но я не думаю, что просыпается.

Я встаю и осматриваюсь вокруг в поиске существ, которые могут готовить атаку. И, конечно же, вижу несколько пар светящихся глаз. Это меня не слишком беспокоит — лагерь с огнем всегда будет привлекать любопытных существ. Скрытые опасности, которых я не вижу, беспокоят меня больше всего.

Я стою с мечом в руке и делаю длинные глубокие вдохи, но все кажется спокойным. Река безвредно журчит позади меня. Звезды стали размытыми за слоем облаков, и…

Только одна женщина должна прибыть. Она является посланником. Она будет тщательно выбирать соплеменника, чтобы он нашел ее. Он будет поклоняться ей, как я только что сделал с Эмилией. Затем он даст ей подарок большой ценности, а взамен она даст племени свой собственный подарок. Что, несомненно, означает, что все остальные женщины тоже приедут. Я уверен, там было еще что-то. Но самое основное — это подарок.

Да. Мне это не очень нравится. Я, конечно же, дам Эмилии любой подарок, который она захочет. Но у меня ничего нет! Мой меч старый и изношенный, а моя пещера довольно пустая. Я всего лишь простой охотник, которому нечего предложить.

Я смотрю на Эмилию. Даже когда спит, она взывает ко мне. Она выглядит такой невинной и уязвимой, ее глаза закрыты, а губы слегка приоткрылись. Я сделал бы все, чтобы сохранить ее в безопасности.

Что произойдет, когда Эмилия обнаружит, что у меня нет подарка? Она снова уйдет и скажет другим женщинам не возвращаться? Разве я обреку наше племя на вечность без женщин, потому что у меня нет подарка?

Я сажусь рядом с ней, волнуясь еще больше, чем раньше. Может, я не подходящий мужчина?

Глава 8

Эмилия

Не думаю, что когда-либо высыпалась лучше. Впервые на этой убогой планете мне было приятно проснуться. Первое, что я вижу, открыв глаза, это большой воин с полосками по всему телу и с широкой, как обеденный стол, спиной. Первое, о чем я вспоминаю, это его язык, который доставил мне самое сильное удовольствие в жизни. Первое, что я слышу, — это вода, спокойно текущая вокруг круглых камней; первое, что ощущаю, — это мягкий мех, укрывающий меня. И первый аромат, который я чувствую, это… кофе?

Я окончательно просыпаюсь и протираю глаза.

— Доброе утро.

Арокс оборачивается и выглядит веселым.

— Утро пришло и ушло. Солнце уже прошло по самой высокой точке.

Я смотрю на облачное небо. Я не вижу солнца за облаками, но я поверю ему на слово.

— Иногда мне нравится спать. Это расслабляет.

Он поворачивается обратно, чтобы склониться к чему-то на огне, который снова горит.

— Охотники не могут спать слишком долго, но женщины могут. Это естественно.

— Окей.

Я выкарабкаюсь из мягкого одеяла и понимаю, что голая. Я сажусь, быстро нахожу свое платье и натягиваю его через голову. В будущем мне нужно расширить свой гардероб, хотя до сих пор это не было приоритетом.

Я оглядываюсь. Это самое приятное место, которое я когда-либо видела на Ксрен. Это мирный луг с цветами, кустарниками и спокойной рекой.

Я снова принюхиваюсь. По-видимому, кофе.

Я встаю и потягиваюсь, ненадолго прогуляюсь за удобный куст, а затем подхожу к Ароксу, чтобы проверить, что он делает над огнем. У него есть несколько маленьких горшков, и в них что-то кипит. Одна жидкость очень темная и действительно похожа на кофе.

— Что в горшке? — спрашиваю я.

— Ниб, — говорит Арокс и указывает на другой горшок. — Это суп, который легко готовится и дает энергию на весь день. А это один из терот, который необходимо кипятить, а затем сформировать в виде лепешек. У тебя вчера было немного.

Я почесываю голову. Видимо темная жидкость — это терот, а не кофе. Он выглядит довольно густым.

— Ниб — это суп? Не только для питья?

— Это суп, да. Он содержит много вещей, которые подходят для еды. Поддержит Эмилию весь день. Вкусно.

Арокс берет лист, похожий на ложку, и окунает его в ниб, а затем протягивает мне.

Я беру его и нюхаю. Ах. Он пахнет как кофе и зеленоватого цвета.

Но на вкус ниб совсем не как кофе. Больше похоже на кипящий компост, содержащий толстые и жесткие волокна.

Я пытаюсь скрыть свое разочарование.

— Замечательно, — говорю я и возвращаю лист.

— Вкус хорошего здоровья. Очень хорошего здоровья, — улыбается Арокс. — Важно, чтобы Эмилия была в добром здравии.

— Toх. И Арокс тоже.

Он продолжает перемешивать два горшка, которые кажутся выдолбленными камнями. Может быть, у его племени нет керамики? Тогда мы можем произвести на них впечатление.

Я осматриваю горизонт вокруг. Со всех сторон нас окружают джунгли, и я понятия не имею, в каком направлении находится пещера с девочками. Я могу показать, из какой части леса мы вышли, но до этого мы не всегда двигались по прямой линии. И часть пути я проспала. Даже большую часть. Так что никто не догадается, куда я могу пойти, чтобы найти путь домой.

Но если, вернувшись, я приведу с собой пещерного война для нашей крошечной колонии, то тогда никто не сможет сказать, что я не вношу свой вклад. Aрокс был бы очень полезным, конечно, если бы согласился присоединиться к нам. Но если я приведу его туда, и он не согласится, то нет никакой гарантии, что он не вернется в свое племя и не расскажет, где мы находимся. Это может стать довольно неприятным событием. Нет, я должна быть очень осторожна в том, что ему рассказываю. Я могу все испортить, если скажу слишком много.

Что мне теперь делать? Одна в лесу я не пройду и мили, чтобы меня не попытался съесть какой-нибудь скорпион, динозавр или любой другой хищник. С Aроксом будет более безопасно, но я полностью буду зависеть от него во всем.

Для меня это не очень привлекательная идея. С другой стороны, вероятно, это вопрос жизни и смерти. И уйти от Арокса сейчас, тем самым оставшись без того ощущения безопасности, которое он излучает, просто нет никакого желания. Вообще. Теперь, когда я, наконец, не чувствую себя полностью пораженной страхом каждую секунду дня, мне не хочется отказываться от этого.

Но мне также ненавистно бросать пещеру и девочек.

Aрокс зачерпывает густую темную пасту из одного из горшков, кладет ее на большой лист и тщательно формирует в пирожки того же самого вида, которыми поделился со мной вчера.

Он спокоен и уверен. Это его мир, и это проявляется в каждом движении его огромных рук. Мне не хочется оставлять его, а потом сожалеть всю оставшуюся жизнь. Жизнь, которая, вероятно, не продлится слишком долго без его защиты.

Он слабо улыбается. Я улыбаюсь и вздыхаю. Он понятия не имеет, насколько он потрясающий, и это делает его только еще более потрясающим.

Ладно, допустим, что я как-то найду дорогу в пещеру и приведу с собой Арокса. Как я могу гарантировать, что он останется и не сдаст нас своему племени, чтобы они могли напасть и убить нас? Мне нужно что-то придумать.

Я сажусь рядом с ним и слабо улыбаюсь.

— Aрокс готовит еду.

— Еда необходима охотникам. Для женщин тоже?

Даже в дневное время его глаза сияют собственным светом, как угольки оранжевого огня. Это очень привлекательное гипнотическое качество, которое мне очень нравится.

— Да. Женщины также нуждаются в еде.

Я хмурюсь. Это не совсем правильно, но его язык имеет сложную грамматику.

Он украдкой осматривает меня, особенно мои сиськи. Ну, это, наверное, моя лучшая часть, и я не против. Прожив так долго без мужского внимания, я поняла, что соскучилась по этому.

— Конечно, — говорит он. — У нас много еды в племени. Я отведу тебя туда.

Я отвожу взгляд. Вот что он планирует. Наверное, для него это довольно очевидно. Но я не совсем уверена, что хочу встретиться с племенем пещерных людей. София уже делала подобное, и это обернулось не очень хорошо для нее.

Я делаю очень серьезное выражение лица.

— Эмилия не уверена, что хочет отправиться к племени.

Он хмурится.

— Ты не хочешь пойти к племени? Это довольно богатое племя, много… еды. И другие вещи.

— Что будет делать племя с Эмилией?

Он вытаскивает два чашеобразных листа, которые мы с девочками тоже использовали в пещере, и складывает в них дымящийся ниб.

— Племя даст подарок. Тогда Эмилия решит, хороший ли это подарок.

Я не уверена, что мне нравится, как это звучит. Насколько я знаю, этот «подарок» может быть привилегией быть изнасилованной всем его племенем. Или что-то еще более неприятное. Эти парни никогда не видели женщин раньше, и кто знает, что они думают о наших желаниях.

— Что такое подарок?

Он вручает мне чашу и ложку.

— Очень приятный подарок, — говорит он легкомысленно. — Эмилии понравится.

— Это секрет?

Арокс берет чашу и немного отпивает. Похоже, он много раздумывает, а затем снова выдвигает подбородок.

— Это секрет.

Я дую на свою ложку и отправляю содержимое в рот. Это как есть картофельную кожуру и старые листья моркови в дождливый день. Но это не хуже помоев, которые мы готовим в пещере.

— Арокс, какой Эмилия хочет подарок?

— Женщины хотят подарков, — твердо заявляет он. — Очень приятный подарок для Эмилии.

Я не собираюсь сдаваться.

— А что за подарок?

— Очень приятный подарок. Ценный.

— И что это?

— Секрет.

Я убираю лист и сижу неподвижно, пока не ловлю его взгляд.

— Эмилия спросила: что такое подарок. Теперь Арокс отвечает, — говорю я настолько твердо, насколько могу.

Он смотрит вдаль.

— Арокс не совсем уверен, что такое подарок. Что Эмилия хочет в подарок?

Мы, наконец, добились определенного прогресса. Я беру еще одну ложку вареной картофельной кожуры и дую на нее.

— Эмилия не просила подарков. Она только просила Aрокса сохранить ее в безопасности и вернуть домой.

Наверное, сейчас мы говорим о себе в третьем лице, но это нормально. Насколько я понимаю, на каменном языке это означает дистанцию и формальность.

Он смотрит на меня и чешет свой подбородок.

— Эмилия не хочет подарка?

Я пожимаю плечами.

— Я не просила. Только вернуть домой.

Арокс выглядит действительно озадаченным, продолжая есть суп, который, как я теперь поняла, вообще не имеет никакого вкуса кофе. Наверное, я так скучала по латте, что просто вообразила его.

Некоторое время мы молчим, вероятно, обдумывая сказанное. Но я чувствую, как былая тревога возвращается, и действительно хочу знать, чего ожидать от моего будущего. Нужно убедиться, что он знает, чего я хочу.

— Арокс вернет домой Эмилию?

— Да. Приведет к племени. Очень богатая деревня с большим количеством еды.

Проклятый язык и его запутанная грамматика! Я ставлю миску, чтобы проиллюстрировать свои слова языком жестов.

— Нет. Эмилия говорит, что Арокс отведет Эмилию в дом Эмилии.

Я указываю в том направлении, откуда мы пришли.

Мужчина сильно хмурится и медленно показывает прямо.

— Но Эмилия пришла с далекой звезды.

— Нет. Ну да. Сначала пришла со звезды. Потом сделать дом. Теперь Эмилия возвращается домой. Aрокс помогает и держит в безопасности. Эмилия счастлива, если это так. Арокс очень благородный воин, убивает много Больших и спасает жизнь Эмилии.

Я изображаю лучшие глаза Бэмби, которые могу сделать, и слегка хлопаю ресницами. Если он никогда раньше не видел девушку, то это должно сработать, особенно в сочетании с такой вопиющей лестью.

Но Арокс просто смотрит на меня без какого-либо выражения на лице, и я не чувствую, что убедила его.

Что понятно. Я почти прошу его бросить все, чтобы отвести меня в какой-то неизвестный дом, который может оказаться вражеским племенем на другой стороне планеты. На самом деле, обдумав все, я прихожу к выводу, что его племя и племя Джекзена, вероятно, являются врагами. И если они встретятся, может произойти что-то неприятное.

Ну, пещера — единственный дом, который у меня есть, и думаю, мне стоит рискнуть.

Если я собираюсь убедить Aрокса отвести меня туда, мне, возможно, придется использовать некоторые довольно конкретные аргументы. И, честно говоря, я не против.

Закончив есть, я встаю, чтобы потянуться. Это такая простая вещь, но она ощущается так здорово. Не помню, чтобы делала это с тех пор, как инопланетные похитители бросили нас на этой планете. Все это время я была похожа на комок еле сдерживаемого страха, пока не встретила Арокса. И теперь я хочу наверстать упущенное. Во всех отношениях.

Я стягиваю свое платье через голову и притворяюсь, что невинно осматриваюсь вокруг, чтобы он хорошо смог разглядеть мое обнаженное тело.

— Эмилия принимать ванну, — говорю я. — Арокс тоже, если хочет.

Я плавно двигаюсь к реке и проверяю, есть ли поблизости водные монстры. На самом деле никто из нас никогда не видел в воде никого, кроме довольно симпатичной мелкой рыбешки, которую мы так и не смогли поймать.

Река выглядит мирной и прозрачной, и она довольно мелкая, поэтому я просто окунаюсь в прохладную воду и наслаждаюсь тем, что плещусь, пока не становится холодно.

Это еще одна роскошь, которой нет у нас в пещере. Близлежащий ручей слишком мал, чтобы купаться, и последний раз я плавала на Земле.

Я ныряю с головой под воду и чувствую себя абсолютно прекрасно. Чистая вода, прохлада, теплый воздух, отсутствие голода, первый оргазм в течение нескольких месяцев, и то, что ошеломляющий страх больше не доминирует над всеми моими мыслями — все это создает во мне счастье и эйфорию. Думаю, любая маленькая радость может сделать это, когда вы слишком долго выживаете на чужой планете.

И теперь я хочу компанию.

— Aрокс! Присоединяйся!

Он стоит на берегу, держа одну руку на рукоятке меча и наблюдая, но все же слегка улыбаясь моему бесстыдному поведению. Я не могу не заметить, что выпуклость на его килте вернулась. Даже очень. Конечно, этот вид меня снова возбуждает.

Я ныряю под воду, убедившись, что Арокс хорошо рассмотрит мою задницу. Я хочу, чтобы он получше изучил меня сейчас.

Потом я ощущаю сильный всплеск, и на берегу больше никого нет. Есть волны, но нет пещерного человека.

Я оглядываюсь. Почти уверена, что он просто нырнул, но умеет ли он плавать? Может, он подумал, что я в опасности и ему нужно спасти меня?

Затем что-то хватает меня и подбрасывает в воздух, полностью выталкивая из воды. Я визжу, прежде чем падаю в самой неэлегантной позе. Крепкие руки сразу же ловят меня и поднимают из воды, пока я кашляю и отплевываюсь.

Aрокс держит меня, как будто я вешу не больше, чем тряпичная кукла, и в первый раз он полноценно улыбается мне, сверкая глазами и сияя клыками.

— Ты идиот, — говорю я по-английски и плещу в него, обрадованная, что у столь серьезного пещерного человека тоже есть игривая сторона.

Он нежно опускает меня на ноги, и я тяну его промокшую набедренную повязку.

— Сними это, и я покажу тебе кое-что потрясное, пещерный человек.

Сейчас мне хочется говорить с ним только по-английски. Это освобождает мой разум для удовольствия.

Арокс снимает свою одежду и бросает ее на скалу у берега.

Затем я теряю дар речи, и моя челюсть падает. Я никогда раньше не видела полностью голого пещерного человека и не думала, что они так отличаются от наших мужчин. Но это… да, это другое. Возможно, мне придется самой придумать, что с этим делать.

Но я не вижу причин быть скромной. Мы оба хотим этого, и у нас может не быть много времени. Я хватаю его огромный член одной рукой, а другую кладу на его мускулистую грудь.

Он смотрит на меня с бездыханным ожиданием.

Я ухмыляюсь его огненным глазам, которые теперь стали нежными и стеклянными.

— Давайте посмотрим, делал ли ты это раньше.

Я опускаюсь на колени на мелкое песчаное дно, и теперь вода доходит до моей груди. Его жилистый член стоит прямо вверх и очень похож на игрушку для взрослых. Я уверена, что видела что-то подобное в Интернете, со всеми этими хребтами и выпуклостями и непонятно чем еще. Он сильно отличается, и мне нужно быть осторожной.

Я хватаю его обеими руками и смотрю на Арокса. Он все еще смотрит на меня с очень возбужденным ожиданием.

Я наклоняюсь вперед и целую кончик его огромной мужественности. Член дергается, и Арокс затаивает дыхание.

Не думаю, что причинила ему боль, поэтому я снова его целую, чувствуя гладкую, горячую кожу под губами. Он опять дергается, но теперь я крепко держу его, задаваясь вопросом о странной и сильно возбуждающей форме его члена. С одной стороны, я не могу дождаться, когда почувствую его внутри себя, а с другой стороны, мне, вероятно, придется немного подождать, потому что я думаю, что это может разорвать меня пополам.

Я открываю рот и беру его головку. Это замечательно — я чувствую, как он пульсирует между моими губами, и кажется, что каждая пульсация посылает новое покалывание к моему клитору.

Я смотрю на Арокса с членом во рту, потому что знаю, что парням нравится такой вид. Это заставляет девушку выглядеть очень покорной, но это меня совсем не беспокоит. Арокс заслуживает этого, полностью.

Я никогда не брала никого такого большого размера, поэтому стараюсь держать зубы подальше от члена и заглатываю как можно глубже. Затем, я ласкаю его своим языком, одновременно сжимая губами.

Арокс снова втягивает воздух в долгом, лихорадочном хрипе и смотрит на меня изумленными глазами. Нет, на самом деле, это шок.

Мне хочется засмеяться. Определенно никто не делал этого с ним раньше.

И я счастлива сделать это для него.

Особенности его члена просто делают это немного сложнее, и я должна быть особенно осторожной, чтобы не задеть его зубами. Но ощущая языком и руками твердые, гладкие кольца и маленькие выпуклости вдоль его ствола, я уверена, что хочу, чтобы это как можно скорее было во мне. Уверена, если бы я изобрела такую ​​же игрушку для взрослых на Земле, то стала бы миллионером в тот же день.

Особенно, если добавить то, что я замечаю только сейчас, и, видимо, это является признаком приближения к финишу — у Арокса есть второй член над первым, и теперь он тоже становится твердым.

Я догадываюсь, что он предназначен для стимуляции клитора женщины в нужное время, чтобы оба могли кончить вместе. Это замечательно, и теперь я определенно не могу дождаться, когда почувствую его внутри себя.

Но я думаю, это произойдет в следующий раз. Через несколько минут дыхание Арокса меняется, и я чувствую, как его член у меня во рту становится еще больше.

Я осторожно вынимаю кончик и облизываю его, все еще глядя на него и продолжая двигать руками.

Он кряхтит, его член дергается в моей руке, а затем длинные струйки белого вещества вырываются из него и падают в воду в нескольких футах от нас, в то время как все тело Арокса дергается в неудержимо супергорячем мужском оргазме.

Затем он издает длинный вздох, который можно интерпретировать как удивление и радость в одном.

Вставая, я все еще держу его член одной рукой.

— Долго ждал этого, да?

Он просто смотрит на меня с полуоткрытым ртом.

— Замечательная женщина, — наконец выдает он.

— Замечательный воин тоже, — отвечаю я на его языке и поглаживаю его грудь.

Он наклоняется, обнимает меня и целует. Я не думаю, что он знает, как целоваться по-французски, но я научу его когда-нибудь.

Затем Арокс хватает меня на руки, поднимая с легкостью, как будто я вешу не больше ребенка, и садит на травянистый берег реки. Затем он встает на колени на дно реки и опускает голову почти на уровень моей киски.

Я кладу руки на траву позади меня и откидываюсь на них, пока он целует внутреннюю часть моих бедер, одну за другой, медленно двигаясь внутрь к сердцевине.

Я чувствую, что могу кончить прямо сейчас, но понимаю, что оргазм будет намного лучше, если позволю Ароксу сделать свое дело. Странно — как он может так хорошо ласкать меня и в то же время не пытаться достичь собственного освобождения?

Он нежно целует мою киску, и все другие мысли испаряются из моего сознания. Я больше не могу удерживаться на руках, поэтому откидываюсь на спину, раздвинув ноги, насколько это удобно, и закрываю глаза.

Я перестаю следить за тем, что он делает. Кажется, будто Арокс трогает каждую чувствительную часть меня, просто лижет и целует, и когда я думаю, что не могу чувствовать себя лучше, он делает что-то новое. Я неудержимо стону и хныкаю, потому что он своим замечательным языком просто зажег огонь в моей киске, и я полностью в его милости. Он может подтолкнуть меня к краю в любое время, когда захочет. Тот факт, что Арокс так беззастенчиво пользуется этой силой, говорит о многом.