Пари с герцогом

Глава 3

На лице Риса играла улыбка, когда он стоял в конюшне, протирая Алабастера после верховой прогулки. Прежде всего он купит новый фаэтон, потом, возможно, парочку одинаковых серых, чтобы запрягать в него. Новый гардероб тоже не помешает. И еще надо бы сделать кое-что в своем поместье в Кенте.

Да, право же, деньги, которые принесет Рису это пари, будут очень кстати, но гораздо приятнее сам факт выигрыша. Это он любил больше всего. Разумеется, он поведет себя великодушно: похвалит друзей за хорошо сыгранные роли, прежде чем потребовать с них все до последнего фартинга, – а потом отправится к Холлистеру, чтобы немного поразвлечься со своим выигрышем. Нельзя же разочаровывать сплетников.

Алабастер ударил копытом и заржал, и Рис, потрепав его по голове, негромко сказал ему на ухо несколько успокаивающих слов. Когда Клейтон сообщил Рису, что конюхи не ездят верхом на его лошадях, если только не возникает крайняя необходимость, он расстроился, но все же согласился. Но как можно, оказавшись рядом с одним из превосходных арабских жеребцов Клейтона, не проехаться на нем верхом? Если виконт не узнает, то и не станет переживать, верно же? На этот счет Рис уже достиг взаимопонимания со старшим конюхом.

Помогло еще и то, что он не стал скрывать от других конюхов, мальчишек-подручных и кучеров, кто он на самом деле. По условиям пари это допускается. Главное, чтобы не знали гости, особенно мамаши юных леди, а для этого достаточно не показываться им на глаза. Слава богу, они не жалуют конюшни. Он провел тут весь день, но не увидел ни единой барышни, хотя они прибывали в имение все утро.

Собственно, это совершенно безопасно. Дом хоть и полон жеманничающих дебютанток, но очень мало шансов на то, чтобы изнеженная, бдительно опекаемая юная леди случайно забрела в конюшню, да еще в одиночестве. Он поморщился. За всю свою жизнь он знавал всего одну дамочку, которая могла бы так поступить, но в высшей степени маловероятно, что эта самая леди окажется здесь. В конце концов, она обручена и скоро выйдет замуж за маркиза Мердока. Ей больше не нужно тратить время на поиски мужа.

Рис стиснул зубы, как всегда, стоило о ней подумать. Надо признать, она неплохо о себе позаботилась. Раз уж не смогла стать герцогиней, то не растерялась и ухватилась за маркиза, как сообщала «Таймс». Губы Риса презрительно изогнулись, в животе все сжалось, как всегда при одной лишь мысли, что едва не сделал предложение красивой, но коварной интриганке леди Джулиане Монтгомери.

Рис до сих пор испытывал отвращение к самому себе за то, что оказался полным идиотом и вообразил, будто влюблен в эту девицу.

Всю жизнь ему втолковывали, что никакой любви не существует, и в первую очередь отец. И все же, пока ухаживал за Джулианой все те месяцы, он испытывал чувства, о каких раньше даже понятия не имел.

Хорошо, что ему как раз тогда, когда собирался делать ей предложение, пришлось уехать по неотложному делу. А после того случая, когда было уже совсем поздно, камердинер прочитал ему ту роковую статейку в «Таймс» про восхитительную леди Джулиану Монтгомери, которой пришлось благосклонно отнестись к ухаживаниям Мердока, раз уж герцог Уортингтон ускользнул из ее рук.

В тот день Рис настолько утратил самообладание, что его едва не вывернуло в таз для умывания. Потребовалось несколько минут, чтобы взять себя в руки. Леди Джулиана всего лишь блестящая актриса, и ничего больше, а его собственное желание проявить благородство и хотя бы раз в жизни поступить правильно – желание, которое, как это ни парадоксально, пробудила в нем она, – не позволила ему сделать ей предложение той весной прямо перед отъездом.

А потом о предложении уже не могло быть и речи. Точнее, не могло до недавнего времени, но она оказала ему услугу: взяла и обручилась с другим. Что ж, пусть эту актрису получит Мердок, а он с удовольствием продолжит жизнь холостяка.

– Да, миледи, – послышался от входа голос мистера Херефорда. – Один из арабских жеребцов сейчас как раз здесь. Я уверен: наш новый конюх, мистер Уорти, с радостью вам его покажет.

Рис в последний раз провел щеткой по крупу коня и улыбнулся. Мистер Херефорд наверняка специально повысил голос, чтобы Рис услышал: в конюшню заглянула одна из юных леди, прибывших на загородный прием, – и пришло время для его первого представления. Он только надеялся, что ее дуэнья, кем бы она ни была, не узнает его. Впрочем, в любом случае он умеет притворяться не хуже Кендалла и Белла.

Рис откашлялся, расправил плечи, изобразил одну из самых своих обаятельных и лукавых улыбок, от которой барышня наверняка придет в восторг, обошел коня, собираясь выйти из денника ей навстречу, но едва увидел кому, обаяние и лукавство будто стерли с его лица. В изумрудно-зеленой амазонке и темно-коричневых кожаных сапожках она неторопливо шла в его сторону, похлопывая по голенищу хлыстом. Какого дьявола здесь делает леди Джулиана Монтгомери? Она же не дебютантка!