Пари (СИ)

Глава 4

Неделю я мотался с документами, сдавал и пересдавал экзамены в другой ВУЗ, чтобы доказать свои отметки. Приходя в общежитие выжатый, как лимон, запирал дверь, чего никогда раньше не делал, и если ко мне ломились, я даже не интересовался, кто там, купив себе беруши, чтобы ничего не слышать и никого. Сейчас любой, кто пытался до меня достучаться, был врагом номер один.

Мне было слишком плохо. Я пытался с помощью книг, рисования вытащить себя из пучины хандры и тоски. По ночам было хуже всего. Часто снился искренне улыбающийся Арсений, он пытался мне что-то сказать, но я не мог различить ни слова. Может быть, закрылся в своей раковине настолько, что просто не хотел ничего слышать.

Через неделю, закончив с делами, я переселился в другое общежитие, теперь мне стало намного спокойнее, никто не докучал, не ломился. Еще с первых дней стал общаться с милой девушкой, Никой. Она оказалась щебетунья, с большими синими глазами, меняющими свой цвет в зависимости от настроения, длинными вьющимися волосами, немного пухленькая, отчего постоянно смущалась, пытаясь втянуть живот, но выходило слабо. Меня ее попытки веселили, она на это только злилась и пыхтела, как еж.

— Ник, при мне не стоит так втягиваться, а то ты похожа на пружину, которую сжали, а если ее разжать, будет кирдык. Расслабься, — несколько раз просил я ее.

— Ты не понимаешь! — восклицала импульсивная девушка. — Я всегда должна быть сконцентрирована, а стоит расслабиться — и я забуду о концентрации.

— И что? Неужели ты не понимаешь, что это ни к чему не приведет. Для всех важна искренность и естественность, а твоя надуманная концентрация никому не нужна, да и выглядит она, извини, нелепо, — пытался образумить ее я.

— Ты так думаешь? — надувшись и зыркая на меня из-под длинных ресниц, спросила девушка, я только согласно кивнул.

Больше мы к этой теме не возвращались, а Ника стала вести себя проще, во всяком случае со мной. Часто по вечерам мы подолгу сидели в моей комнате, беседуя обо всем и ни о чем. Она рассказала о себе. Удивило меня то, что дочь богатых родителей, у которых были рекламные агентства в нескольких странах мира, жила в общежитии, при этом попросив сохранить ее тайну, так как она все еще лелеет мечту найти принца, только не по состоянию, а по духу. А нахлебники на деньги отца ей и даром не нужны. Я пообещал сохранить ее секрет. Вот только о себе пока ничего не рассказывал.

— Слушай, Ян, а ты классно рисуешь, — в один из вечеров, склонившись надо мной, восхитилась Ника.

— Ага, много ума надо, котиков-собачек-белочек-слоников-медведей рисовать, — усмехнулся я в ответ, откладывая в скопившуюся стопку на столе.

Ника взяла все рисунки, пересмотрела их, каждый раз восторженно восклицая над каждым, рассматривая каждый штрих едва ли не под лупой. Детально исследовав мои шедевры, она вздохнула, а потом, прижав листы к груди, попросила:

— Ян, а можно я их себе возьму?

— Конечно, забирай, — махнул я рукой. — Мне-то они не нужны. Это так, отдушина, помогает успокоиться.

— Вот и замечательно, — обрадовалась Ника. — Ты рисуй-рисуй, красивые у тебя рисунки выходят. Учился где-то?

— Да так, пытался одно время, посещал и танцевальную школу, и художественную, правда, еще и в музыкальную целых две недели походил, — мечтательно улыбнулся я, вспоминая детские годы. — Только оттуда меня быстренько попросили, не задалось у меня с музыкой, точнее, не с самой музыкой, а с голосом, медведь на горло наступил, да и руки-крюки, не поддающиеся к игре на каких-либо инструментах, вот и пришлось к моей огромной радости, покинуть сие музыкальное заведение.

— Ну и фиг с ней, с музыкой, — махнула рукой девушка. — Зато ты шикарно рисуешь. Я бы еще хотела увидеть, как ты танцуешь, — закатив глаза, прошептала та.

— Сейчас, — усмехнулся в ответ, включая ноутбук. — Только обещай не смеяться. Ага? А то мне и самому не по себе, — попросил ее, находя тот самый танец, с которого все и началось.

Ника смотрела, широко раскрыв глаза, иногда вздыхая и приоткрывая рот. Когда ролик закончился, она глянула на меня, икнула, и только тогда прошептала:

— Слушай, ты классно двигаешься. У тебя наверняка отбоя нет от девушек? Хотела бы и я так же научиться танцевать, чтобы всех покорять с одного танца, — азартно заговорила Ника, потом, вцепившись в мой локоть, пристально глядя в глаза, попросила: — Научи меня, а?

— Ник, — начал было я, пытаясь найти нужные слова для отказа, так как даже не представлял, как я буду учить кого-то танцевать. Но увидев умоляющие глаза подруги, сжалился и решил попробовать. — Это сложно, нужны тренировки, растяжка, пластика, наконец. Если тебя не пугают трудности, то…

— Я-я-я-ян! Ты ж мое чудо! — с визгом и воплем радости Ника повисла на мне, едва не сбросив со стула. — Когда начнем?

— Давай завтра, ладно? — попросил я. — Сегодня совсем настроения нет. Да и хочу закончить рисунки.

— Конечно-конечно, заканчивай, тогда я испарилась, не буду мешать, — пританцовывая от радости, защебетала подруга, хватая со стола те рисунки, что я ей отдал, и выбегая из моей комнаты, оставляя меня в одиночестве.

Как только девушка ушла, на меня тут же навалилась тоска. Воспоминания нахлынули с новой силой. Перед глазами стоял презрительный взгляд Арсения, его голос, тогда резанувший по ушам. Я отбросил карандаш в сторону, схватился за голову и застонал. Мне было ужасно плохо. Но не от предательства друга и парня, а именно от того, что я оказался идиотом, сам сразу не сообразил, что со мной просто играют, завлекая в сети. И ведь я в них попался, как последний лох. А сейчас сижу и мучаюсь от этой гребанной влюбленности. Чувствовал же, что не может все быть так гладко, но все равно понадеялся, что мне повезет. Хоть раз в жизни фортуна повернется ко мне лицом. Ага, мечтатель. Сижу теперь тут, сопли распускаю.

— Взбодрись, тряпка, выкини уже этого гаденыша из головы, — приказал сам себе, мотнув головой, в надежде прогнать назойливые мысли.

Сказать-то легко, а вот как это сделать? Все оказалось намного сложнее, чем я думал. В груди словно тяжесть была, которая давила, мешала сосредоточиться, сдавливала, не давая дышать полной грудью. Хотелось просто завыть в голос, чтобы выплеснуть все из себя. Но я сдерживался, только вновь схватил карандаш, делая резкие, отрывистые штрихи на рисунке. Сжав губы, сцепив зубы, я ожесточенно рисовал, выплескивая всю злость и ярость на бумагу. Я все время пытался понять, зачем Тим так поступил, зачем толкнул меня в эту бездонную пропасть. Это сейчас, задним умом, я понимаю, что он специально затеял со мной то пари. Но для чего? Хотел обратить на себя внимание Арсения, выдав ему всю правду о споре? Глупо ведь. Таким способом уважения и внимания никогда ведь не добьешься. Только вот ему его любовь глаза застила, что очевидных вещей он так и не понял. Что же? Теперь у него появилась возможность сблизиться с объектом своей страсти. А я? Уж как-нибудь переживу, постараюсь забыть обо всем.

Только шло время, а ничего не забывалось. Ника как могла скрашивала мой досуг. За полгода мы сдружились с девушкой так, что являли собой почти одно целое. Нет, ни о какой влюбленности не могло идти и речи ни с ее стороны, ни, тем более, с моей. Я учил ее двигаться, танцевать. Получаться стало не сразу. Первое время Ника психовала, называла себя бездарностью, несколько раз порывалась бросить, но тут уже я уперся рогом, уговаривая ее продолжить. К тому же я видел в ней потенциал.

А потом произошло то, чего я и ожидать не мог. Рано утром Ника влетела ко мне в комнату. Была суббота. Я только рассчитывал отоспаться, но, как оказалось, не судьба. Этот ураган разве даст поспать?

— Ян, вставай, нас мои родители пригласили! — закричала она с порога, подбегая к кровати и начиная меня тормошить. — Они хотят лично поблагодарить тебя за все и рассчитаться!

— Ник, ты потише можешь? — пытаясь натянуть на голову подушку, попросил я. И тут до меня дошло. Подушка полетела в сторону, я подхватился и сел на кровати, во все глаза глядя на девушку. — Как рассчитаться? За что? Что я такого сделал?

— Ян, понимаешь… — потупилась подруга, едва ли не ковыряя пол носком туфельки. — Ну, я это… твои рисунки… — отрывочные слова ясности не внесли, я продолжал недоуменно смотреть на нее.

— Ник, ты можешь нормально объяснить? Какие рисунки? При чем тут они? — нахмурившись, ждал ответа. Подруга же стояла вся пунцовая, пытаясь подобрать слова. Потом, решившись, вдохнула побольше воздуха.

— В общем, твои рисунки я отвезла отцу, они ему очень понравились, он использовал их в своей работе. А так как за эти полгода я постоянно таскала ему то, что ты рисовал, то и зарплата твоя увеличивалась. И вот сегодня отец приглашает нас двоих, чтобы официально предложить тебе подработку, пока ты учишься, а заодно выдать то, что ты уже успел заработать за это время, — протараторила подруга, а потом ожидающе уставилась на меня. Только напоследок еще и поинтересовалась: — Ян, ты не сердишься на меня? Я ж хотела как лучше.

— Да ты… Да у меня… Просто нет слов, — с трудом выдавил из себя я. — Это действительно неожиданность. Приятная, надо сказать…

— Ох, как я рада, что ты на меня не злишься, — облегченно выдохнула подруга. — Значит, давай быстрее собирайся и поехали, папа прислал машину за нами.

Сборы много времени не заняли. Я быстро привел себя в порядок, подхватил подругу под локоть, направился с ней к выходу из общежития. В какой-то момент, заметив фигуру в конце коридора, которая сразу же скрылась из глаз, почувствовал, как меня будто током шандарахнуло. Но я дал себе мысленного подзатыльника, так как мой бывший друг точно не мог находиться в этом общежитии, а у меня уже просто глюки начались. Вот, казалось бы, прошло столько времени, — полгода, как-никак — а мне все еще и Тим, и Арсений временами мерещатся. Да и боль никак не желает проходить.

— Ян, что с тобой? — почувствовав заминку и мое враз напрягшееся тело, обеспокоенно спросила подруга, оглядываясь по сторонам. — Ты побледнел. Привидение увидел?

— Да, похоже на то, — согласился с ней я, отгоняя мрачные мысли. — Показалось, наверное, идем, не будем заставлять водителя ждать.

Ника больше ничего не стала спрашивать, только всю дорогу поглядывала на меня слегка подозрительно, проверяя, сошла ли бледность с моего лица. Только под конец пути она немного успокоилась. Видимо, мое состояние ее удовлетворило. Так как больше она так часто не бросала на меня хмурые взгляды.

Как только мы подъехали к дому, услышали музыку. Теперь пришла моя очередь подозрительно смотреть на подругу.

— Ника, ты ничего не забыла мне сказать? — поинтересовался я, останавливаясь. — У твоих родителей какое-то событие?

— Подумаешь, их двадцатипятилетняя годовщина, — пожала та плечами, стараясь казаться спокойной, но ее глаза метались в разные стороны.

— А меня ты об этом, конечно же, забыла предупредить? — слишком ласково спросил я. Девушка вскинула на меня испуганный взгляд. Слишком хорошо она знала, что обычно кроется за такой ласковостью.

— Я-я-я-н, ну не злись, ну вот же подарок от нас двоих, ну правда же, все хорошо, — заканючила та, притворяясь, что вот-вот заревет.

У меня было неясное чувство дежа вю. Мне вдруг показалось, что сегодня должно что-то произойти, причем совсем не приятное. Возникло желание бросить все и уйти, хоть пешком, обратно, не оставаясь здесь ни минуты. Я вроде и развернулся, словно сомнамбула, собираясь уйти, но Ника вцепилась в меня, как клещ, собираясь что-то сказать, но в этот момент открылась входная дверь, на улицу вышли трое: двое мужчин, один из них оказался мне прекрасно знаком, второй, как я понял, был отец Ники, слишком явное сходство с подругой, а третий, держа в руке сигарету, которую только собрался подкурить, оказался… Арсений.

Вот как чувствовал, что судьба готовит мне большую такую подлянку, не хотел здесь оставаться, надо было сразу бежать и без оглядки, как только появилось предчувствие, так нет же, повелся на уговоры подруги. И сейчас все полгода моего аутотренинга коту под хвост. Ведь стоило увидеть этого гада, сердце зашлось как бешеное, готово было просто выпрыгнуть из груди и устремиться навстречу Арсению. Вот только вряд ли бы он ему обрадовался. Его взгляд и так не предвещает ничего хорошего.

Что же сейчас будет?