Кимберли Пирс, Энди Бьенен
Парни не плачут.
Оригинальный сценарий: Кимберли Пирс, Энди Бьенен.
Перевод и адаптация: Ярослав Соколов.
The lonesome Texas sun was settling low,
And in the rearview mirror I watched it go.
I can still see the wind in her golden hair,
I close my eyes for a moment, I’m still there…
The bluest eyes in Texas are haunting me tonight,
Like the stars that fill the midnight sky,
Her memory fills my mind.
Where did I go wrong, or can I make it right?
The bluest eyes in Texas are haunting me tonight.
Another town, another hotel room.
Another dream that ended way too soon.
Left me lonely wait before the dawn,
Searching for the strength to carry on…
The bluest eyes in Texas are haunting me tonight,
Like the stars that fill the midnight sky,
Her memory fills my mind.
Did I make it wrong, or can I make it right?
The bluest eyes in Texas are haunting me tonight.
For every heart you break you pay the price,
But I can’t forget the tears in her blue eyes…
***************
… Рваные на кусочки, наркотические, тягучие сны. Сложно открыть глаза, поднять налившиеся свинцом веки, приходится трудиться, чтобы узнать, что переживаешь наваждение. Оно сбывается регулярно, ближе к вечеру – приходит в сумерках цвета сливы, и забирает с собой. Туда, где можно быть с теми, кем хочешь, отдавать им всю любовь, что накопилась за вечность. Туда, где есть свобода, нет насилия, и «другой» не значит «убит». Туда, где помогут, если нет сил пройти выбранный путь. Труд оценят, усилия не пропадут. Нет преступления в том, чтобы быть желанным… есть символ надежды – дорожная разметка, бегущая вдаль… Её белый пульс всегда предвещает пробуждение. Трёшь глаза, во рту остаётся сухость. Как после ломки…
… Клок тёмных волос, похожий на наконечник беличьей кисти, упал на старое полотенце. Было интересно смотреть себе – зеркальному – в глаза.
– Короче… – как же руку-то достать, чтобы не извозиться?! – Короче сделай вот тут.
Сзади зашевелилось изображение ножниц, серебряной рыбкой шпигующее воздух. Сорванный голос доморощенного парикмахера возопил.
– Куда короче?! И так коротко, по самое не балуйся… – волосатая лапища Лонни, где больше всего поражали аккуратно обстриженные полированные ногти, сорвала с плеч повязку. Несмотря на то, что в комнатке стоял обогреватель, голове стало холодно. Возможно, виноват был сквозняк из открытого окна, чьи прикосновения к затылку были довольно-таки ощутимы.
– Ну что, суперзвезда?
Самодовольства в голосе… цирюльник чёртов… Помимо физиономии кузена на заднем плане, из зеркала внимательно, даже с некоторым подозрением, глядел хрупкого сложения мальчик в клетчатой рубашке. Скуластый, кареглазый, безжалостно остриженный несколько минут назад. Он тронул языком верхнюю губу, нервно шмыгнул носом и вытянул шею.
– Симпатичная рубашка! – не меняя позы, Лонни поправил его воротник. Вдох. Выдох. Сердце сбоило, как барахлящий движок. Всё должно получиться… не сразу же отращивать щетину, и закусывать полуметровой сигарой! Пока достаточно трёх минут флирта по телефону – и свидание уже назначено. Таких ребят мимо не пропускают… Спокойно, приятель, спокойно! Как говорят продавцы индийских статуэток: и быть тебе отныне… ну, скажем, Брэндоном… Дэнни или Чарли, девушкам всё равно ведь.
Узкая ладонь потянулась к маленькому столику, на котором толпились баночки, туалетные принадлежности, немытые стаканы – и взяла оттуда скрученный белый комок. Лонни тоскливым взглядом проводил две пары носков, водружённые за ремень и ширинку. Гульфик сразу стал внушительно оттопыриваться. Неизвестно, мерещились ли братцу ночные клубы и дешёвые порнофильмы, но он как встал, так и сел в продавленное кресло.
– Такой жути я в жизни ещё не видал!..
Такая жуть на тебя и не смотрела, мысленно отрезал новоиспечённый Брэндон, чувствуя себя упакованным куском бифштекса, но одну пару вынул. Внушительность сразу испарилась…
– Вот, другое дело!
Зато Лонни пришлось поверить. Ненароком окажется, что он видел настоящих ребят в гей-баре. И кто тогда будет с тузами на руках?..
– О’К. Будь ты парнем, я бы захотел тебя трахнуть.
Он продолжил его саркастический стон, весело ухмыляясь и приглаживая виски. Задирать старшего было неожиданно приятно.
– Будь ты парнем, то уж точно бы захотел…
«Цыплёнок!» – ясно читалось в обиженной тишине.
– Теперь ты мальчик. Дальше что?
Ах, что?.. Он вспыхнул.
– Пошли.
Такой вызов бросают только неразумные учителя и заботливые мамаши, покупающие платьица с кружевами, да мишек с дебильными улыбками. Воспитание подкачало. Сорванец – на всю катушку, он помнил выкрашенные в мальчуковый голубой цвет стены комнаты, эспандеры и бейсбольные биты в подарок… Сунув давно потухший окурок в зубы, Брэндон довершил мужественный образ, нахлобучив сверху любимую ковбойскую шляпу. Да, пафосно! Но никто не совершенен, а голова мёрзнет куда как меньше…
Отчётливо хлопнула дверца машины; в морозном воздухе звук разнёсся ружейным выстрелом. Его покрыли громкие такты музыки, доносящиеся из здания катка, щедро украшенного иллюминацией.
– Быть того не может, мать твою! – у Лонни отвисла челюсть, и он вжался грудью в руль, пытаясь за ним исчезнуть. Брэндон заглянул в окно.
– Да вылезай!
Тот повиновался, как учёная собака, чисто рефлекторно. Потом отступил и чуть не поскользнулся на гравиевой дорожке.
– Пойдём, чего ты трус такой?
Чем так страшен этот каток? Драками по субботам и чёртиками, которых ловят пьяные? Или тем, что здесь обычно тусуется пол-Линкольна, и каждая физиономия уже оскомину набила? Так в этом же залог успеха… может быть… Он переглотнул. Ведь договаривались идти вместе, Лонни и так уже влип по уши в эту затею, а отступать в последнюю минуту нечестно!
– Куда мы с тобой пойдём? – Лонни всё ещё не верил своим ушам.
– Внутрь, куда ж ещё? Я сегодня угощаю, – у Брэндона был вид ребёнка, у которого отнимают новую игрушку. Это и было хреново, по мнению кузена. Слишком несерьёзно и опасно! Ну и что с того, что постриг он эту куклу: челюсть мальчишечья, а губы девчачьи, любой дурак поймёт… Одно – медовым голосом совращать девчонок во время трёпа по телефону, лёжа кверху пузом на диване, а другое… Дрянь дело; наваляют по переборкам, как пить дать.
– Иди сюда, ну-ка… – вот, пожалуйста, хотел позвать, а швырнул на дверцу. – Я поговорить хочу!.. – до чего же она тщедушна!.. – Ты – как грёбаный идиот в этой шляпе! – игнорируя боксёрские хуки и откровенные подмигивания, Лонни сорвал с головы Брэндона шляпу и весьма резким жестом отправил её на заднее сиденье своего «тауруса». Крут на словах. Он боится, что верно, то верно. Геев в девятнадцатом веке на среднем Западе вешали. Но! – от родства не отвертишься, за это тебя и родители отчихвостят… То, что он может брюки намочить – ещё полбеды. А вот шляпу жалко!
– Брось ты! Пошли!
– Уже ходил, – с тем же отвращением Лонни наблюдал, как вытаскивают пьяных из бара. Надо же, он не хочет неприятностей… – Ты – психованная!.. Псих, O’K.
– Ладно. Пусти… – выбеленная стена катка высилась перед ним непоколебимой громадиной, залогом успеха. Ага. С каймой из красных сигнальных лампочек по краям… – Да не бойся ты, я вернусь…
О. У братца отлегло. А как там брюки? Внушительных размеров кулак удержал Брэндона от дальнейшей болтовни. Парню наконец удалось вырваться.
Эй! Как гудят колёса! Только и видно, что мелькающие ноги!.. Окошечко билетёрши тускло светилось. В стекле отражалась долговязая фигура продрогшего юноши. Пожилая дама, неторопливо сматывая клубок домашнего вязания, приподняла брови. Чёрт знает что продают эти старьёвщики… шерсть никуда не годится. А малыш, похоже, ничего. Стройный, не то, что Пэдди, оплывший донельзя и регулярно качающийся пивом. У них таких смазливых называли «патрончиками» – ох, и хорош же! Глаза – по четвертаку, карие и глубокие, ресницы – любая деваха позавидует… Нервничает, бедняга. Неужто свидание пропустит?
В той же формулировке Брэндон и услышал вопрос, протягивая аккуратно сложенный пятидолларовик.
– Один, пожалуйста.
Старушка, наверное, обиделась – что он не развил разговор про любовные приключения. Но – вдруг узнает по голосу? Она ведь работает и в школьной столовой… Чёрта с два теперь с неё допросишься «Будвайзера»… ладно, рубашка им и так пропахла. Лучше, чем у механика на автозаправке.
Дверь в зал открывалась жутко медленно. В нос ударил запах свежевыжатых апельсинов, пота и жжёной бумаги – впрочем, присутствующие ни на что не обращали внимания. Стоило бы – на блеск конфетти, зависших в воздухе, на серебряные оборванные нитки, на громкие аккорды знакомой приятной музыки, теперь бившей по ушам… хм, они замёрзли! Брэндон потёр их ладошкой. На свечение вращающегося стеклянного шара… на милые девичьи силуэты, дефилирующие мимо… И на парня, протискивающегося от входа – его причёска наконец-то соответствовала виду и содержанию. Впрочем, задержаться ему там не дали. Растерявшись, он оправил воротник. Кашлянул. Ещё раз. Что ж, уверенности ему и так не занимать… нету её, потому что. Приятный холодок пробегал по стеснённой груди. Да, конечно – одежда с чужого плеча – не лучший выход, но…
Брэндон передёрнул плечами. Ч-чёрт… Блондинка в накинутом на плечи свитере магнетизировала. Вот он её – нет. Переступать с ноги на ногу и слушать болтовню её подружек:
– Чистые волосы… и по возможности хорошо одет. Поверь мне, детка, это важно! Что бы ты сказала, если б этот… – было не очень удобно ещё и потому, что на него начали натыкаться, и парень, набравшись храбрости, спросил.
– Привет?.. – узкоглазая шатенка толкнула предел мечтаний локтём под рёбра. Как грубо, однако. Но та обернулась, уставившись на незнакомого. – Я… я Билли. – ну вот, назвался чужим именем. – Ты Николь, да?
Он показал пару роликов, висящих на плече, и застенчиво улыбнулся. Голубоглазая фея "отклеилась" от шкафчиков и, показав жемчужные зубки, взяла его за руку.
– Пойдём.
Завистливым взглядам публики не было конца – как ему показалось.
Огни метались по площадке. Скользя между балдеющими парочками, они говорили и говорили – обо всём на свете… кажется, кавалер стеснялся, но старательно поддерживал разговор. Тёплая ручка легла сначала на его талию, а потом ненавязчиво двинулась к бедру. Ого, здесь девочки… Брэндон передохнул, давая себе пару секунд для оценки бешеного восторга, вздувавшегося под диафрагмой, а потом галантно перехватил хрупкое запястье, объехал девушку на крутом вираже, и, едва не касаясь губами её затылка, заскользил сзади.
– Хм… – Николь тряхнула головой; мальчишка слегка обиженно засопел, пинок вышел незаметный, но жёсткий. Никаких телячьих нежностей! Вот ещё, подумает, что приставала… Музыка обволакивала их. – Так откуда ты? Ты, мне так кажется, не здешний?
Ох. Как бы научиться сохранять спокойствие – в полицию, что ли, податься? Волнение побежало вверх по венам, отдалось тёплым колотьём в пальцах.
– Как по-твоему? Откуда я могу быть?
Впервые за историю их недельного знакомства Николь задумалась.
– Не знаю… откуда-то из красивого места.
На-адо же! А сами вы какая красивая… Брэндон усмехнулся самому себе, пролетая мимо поручня.
Звуки поцелуев нескоро растворялись в тёплой, плотной ночной тишине, укутавшей город. Губы… вот здесь, и вот так… полные соком и жизненной силой вперемешку с алкоголем, узнанные совсем недавно, приоткрытые в ожидании, ночные … хорошо! Здорово… Далёкий рокот мотора напомнил о том, что время позднее, все разъезжаются по домам – а жаль. Брэндон слегка поморщился – девушка заметила это и крепче сжала руки на его шее, приникая в новом, жадном, торопливом поцелуе. Парень зажмурился, наслаждаясь моментом. Кайфовать он умел.
– Ладно… – голубые глаза в паре сантиметров от его глаз умоляли о продолжении ласк; дыхание обжигало. Пришлось глубоко вздохнуть самому, размыкая нежные руки. Такими же руками . – Я постою тут, пока ты дойдёшь до дома. Мне… спокойнее будет.
Мальчик смущённо топтался у дороги, отчаянно строя ей глазки. Встряхнув волнистой белокурой гривой, барышня призывно улыбнулась ему и исчезла за плохо покрашенной дверью. Хруст в кустах стал слышен отчётливее – Брэндон соразмерял оглушительный паровозный стук сердца – «сидя, выпивая, думая, как бы не потонуть»… руки тянулись поправлять выбившуюся рубашку, растрёпанные волосы и – аплодировать от радости. Огоньки интенсивно замигали вдалеке – где-то снова ехала машина. Господи! Ему всего-то нужно было убедиться в своей состоятельности. Игра идёт без правил. А он – не завсегдатай казино, кости бросает неловко… Зачем, собственно, это нужно тёмной лошадке? Задрав голову, Брэндон посмотрел в небо. Редкие звёзды подмигивали ему. Все они симпатичные… Он подкинул кожанку – и, перехватив, отправил на плечо. Брэндон… Тина был свободен топать, куда ему заблагорассудится.
… Ливень такой, что в самый раз звать со двора сторожевых псов, закрывать ставни и начинать топить камин. Дровами, которые в поленнице за сараем отсырели сразу, при первых каплях, туго шлёпнувшихся в пыльную тропку. Туча, закладывая громовые раскаты, как артиллерист – залпы, уходила на север, порванным краем пряча звёзды. Под ней всё напоминало хляби небесные. Чахлая трава, и без того едва видная из окоченевшей земли, намокла и по виду напоминала болотную рясу… Линкольн давно не видел такого дождя – говорили рабочие в пивнушке, и ближе прижимались к стойке, думая предупредить жён о том, что их воскресный горячий ужин пропал… Они прятались за вяло звякающими стёклами, шлёпали по задницам хорошеньких официанток, а снаружи струи воды с остервенением хлестали серый асфальт. Тем более странной казалась тонкая, чёрная, будто вырезанная из картона фигурка, возвращающаяся домой с непокрытой головой – и душой нараспашку. Ливень её, видимо, не волновал… по одной простой причине. Надо было улепётывать со всех ног, как зайцу – по направлению к трейлерному посёлку, плутая и задыхаясь. А то, что мокро… и за шиворот полный банный ковш вылили… что позади осталась покрышка, о которую едва не сломал ногу… что соседские шавки охрипли от лая, гремя цепями – так что из этого? Преследователи уже сопели в спину.
– Никуда ты не пойдёшь!!! Эй, скотина? Вернись немедленно!!
Скорее, ну? Из груди вырвался не то, что стон, а нетерпеливый всхлип. Вот наконец живая изгородь, через которую секундой позже продрался, только руки исцарапал… больно… чуть не упал! Ступеньки, и пусть Лонни будет дома! Ой, пожалуйста!!
– Вернись!! Сука, лесбиянка проклятая!.. – на этой гневной ноте Брэндон влетел в трейлер, пошатнувшийся от его усилий, и налёг боком на хлипкую дверь. Перепуганный Лонни в одних трусах и футболке, с мыльной пеной в ухе, бросился ему помогать. Чувствовалось, что он спасал не шкуру проштрафившегося друга, а свою.
– Открывай, гнида!! Ты ж поимела мою сестру! – хорошенькие новости! Лонни свирепо покосился на Брэндона. Господи, опять эти амурные похождения, скоро весь город на них облаву устроит!.. И он-то мог позволить! Да кто же думал, что эта щеня… ни кожи, ни рожи, будет за девками бегать? Или они за ней? Хотя вот так, когда она с мокрым личиком ушибленного херувима, стоит и потирает руки – очень даже ничего смотрится.
– Мы и до гомика твоего доберёмся!
– Ой, чёрт! – Брэндон закусил губу, чтобы не расхохотаться. Надо бы Лонни стать адвокатом – уж так властно защищает своё имущество… Вот, опять в шкаф его впечатал, считает, что сейчас самое время почитать нотации. Ребята на улице, порастеряв пыл, ломились в дверь молча. Нашли, кого догонять… «Скотина, скотина!» А чего он сделал-то?.. – Алисия…
– Какая, к дьяволу, Алисия?! – воскликнул братец, бешено сверкая глазами. Чего так кипятиться? Всё шло и идёт пока прекрасно. Не станут же эти головорезы поджигать хибару, чтобы получить страховку. – Кто это?
Эх-х, кто это! Потрясающая девочка, фигурка по высшему разряду… а как за цветы благодарила, с ума сойти! Брэндон зажмурился, понимая, что для блаженной улыбки сейчас не место и не время. Здорово дарить подарки… из-за ухаживаний своих он уже был бит, и не раз… А на тех идиотов, что на частное имущество покушались, можно и в суд подать.
– Что за хрень творится, что с тобой вообще такое? – Лонни напряжённо прислушивался; грохот у ступеней и шаги на заднем дворе утихли. Решатся они фургон опрокинуть – да для этого и двух грузчиков достаточно… Что до мокрой дурочки, развозящей сопли восторга по дверной притолке! Звание мужское позорит! Он опять схватил Брэндона за шкирку. Восторжённое шмыгание носом сменилось обиженным сопением. – Что с тобой происходит?
Почему обязательно со мной?! Почему я должен ломиться во все двери, почему за мной надо бегать?.. Что я сделал?
– Чего ты разошёлся! – вспылил Брэндон, стряхивая его руки. – Так всё было классно! Я познакомился с обалденной девушкой… И не понимаю, что им не понравилось!
– Ты же не парень!!! – Лонни закатил глаза. Очевидно, благодетельствовать ему поднадоело. Ох, как не вовремя! Почему теперь? Мало у него неприятностей? Брэндон отряхнулся. Ведь во всём этом бреду есть одна радость, когда можно спокойно зависнуть у кого-нибудь на пару-тройку дней. – Ну сколько тебе раз повторять?
– А, спасибо, я забыл.
– Ты хочешь, чтоб тебя опять все лесбиянкой дразнили? Или чтобы мама посадила тебя под замок?
Воспоминание о матери в момент стёрло и рыжеволосую Алисию, и синий «бьюик», где он учил её целоваться, и красную кофту, и чудесное впечатление от сегодняшнего вечера. Надо же, азарт погони и угрозы этого не смогли сделать, а мать… Она со своими бесконечными телефонными звонками, уговорами, психиатрами, дармовыми таблетками… желанием разобраться … Он помнил, что значит быть больным ребёнком, но в новую жизнь эту грязь тащить не хотел. Да пошли они все! Почему не могут оставить его в покое, дать жить по-человечески, быть, кем он хочет… Брэндон нахмурился, отходя от Лонни, который едва не пританцовывал от чувства оскорблённой справедливости. Тот сам не понимал, что шутка стала реальностью…
– Нет. – он старался, чтобы голос не сорвался на фальцет. – Я был бы идиотом, если б хотел…
– Чего?! Так признайся, чёрт тебя дери, что в остальном мозги у тебя не варят! – Лонни показал рукой на дверь. Жеста полководца перед войском не получилось, он сильно ударился кистью о лодочное весло, прислонённое к стене. – Только придурки так делают! Ни меры, ни чувства самосохранения, ни-че-го! Скажи лучше прямо: ты лесбиянка?
Вот тебе раз, гениальный вывод! Нет, это не по нему: быть с женщинами, красивыми девушками, лучше которых нет на свете – так? Не иметь возможности их защищать, как парень? Не появляться в общественных местах? Отирать плевки и ловить презрительные взгляды? По крайней мере, так живут лесбиянки здесь. В соседнем штате их даже на работу не принимают! Отвратительно… Он не хотел, он… пробовал сделать, как лучше. Но как объяснить, как помочь себе, если даже брат не желает врубиться в ситуацию? О, Лонни везунчик с рождения. Он не знает, какая это радость – быть мужчиной. Хотя – вон, поджал заячий хвост, боится за репутацию. Легче вытурить негодного родственника!
– Господи, хренотень какая! – кто-то наверху с ним согласился, потому что в следующую секунду оба уже лежали на полу, прикрывая головы руками. Окно разбил здоровенный булыжник размером с куриное яйцо, а перекошенные жалюзи обдали их градом мелких осколков.
– Мать вашу!..
– Вы… сволочи… все запомните… – крики удалились. Жестом бывшего морского пехотинца, чистившего картошку на гауптвахте, Лонни пригнул Брэндона к полу и, закрутив руки, вытянул бумажник.
– Оборзел совсем?.. – конечно, боевым искусствам не обучался, но как отбрыкаться ногами, он знал. Уличное детство даром не проходит… Реплика была своевременной. Магические зелёные бумажки и пара кредитных карт с затёртыми именами владельцев уже исчезли в лапищах брата. Тьфу! – он же ещё пару кафе собирался посетить… Брэндон чуял за собой вину, и знал, что надо делиться – а потрошить бумажник-то зачем? Вот, всё… потайной карман открыт, и на дощатый пол веером легли фотографии. Брэндона передёрнуло. Это они: его красотки, его малышки…
– Раз так, гони деньги! Ты мне должна! – Лонни силой отцепил его руки, и бросил кошелёк от себя, как мокрую лягушку. Никелевые монеты со звоном покатились в разные стороны. Жалости и щедрости в искалеченном трейлере тоже больше не было места.
– Ты что?..
– Мало тебе ещё. Посидела бы пару месяцев за чужое добро… я для тебя старался, а ты? – чертыхаясь на доносящиеся из переулка воинственные вопли, он поднялся; Брэндон, протирая коленки, собирал фото.
– Как так можно? С ними надо осторожнее… что натворил… – ну эти кафе к чёрту, жгучая ярость за зря потраченное время… и, как это называется… выброшенные на ветер чувства поднимались к горлу колючим комком.
– Надо было быть осторожнее с теми дебилами. Надо было думать, что делаешь. – Лонни пробормотал это уже скорее по инерции, разыскивая подушку, которой хотел заткнуть зияющую дыру в окне. Она, как щербатый рот, открывала панораму на очередные задворки – тусклый свет фонаря и надоевший дождь… Везёт дурочке, думалось Лонни – как может любить, не размениваясь по мелочам, каждый роман – трагедия… Только сегодня она переборщила. Занавес, приятели…
– Вот, что я тебе скажу, Тина. – раздался над пареньком грозный голос. Брэндон сжался. – Слышишь, эй? Тина! Ты здесь больше зависать не будешь, я тебя не пущу. Иди давай. – он поднял его на ноги и пинком отправил к вещевому мешку. – Заявляться даже не смей. Иди…
… Ох, чёрт . Пластинку в музыкальном автомате регулярно заедало, и хриплый прокуренный голос мистера-как-его-там густел на самой пронзительной ноте. «Детка, приди ко мне… опусти голову… на-а-а моё плечо-о…»Проклятье! Дрянная штука – эта жизнь… Вопли, беготня по округе – и в результате, шайка грузных потных пьянчуг выходит победителями. Им всё можно – хлестать литрами пиво, тупо смотреть телевизор, ругаться и орать бессмысленные песни в лицо не понравившемуся соседу в баре… Но чем они лучше? Тем, что сто лет пахали у одного станка, или тем, что умеют… как это… за себя постоять? С ними надо считаться, везде и всегда, желательно – приличной суммой. Но неужели всегда так будет? Сидеть тихо, не высовываться, не распространять о себе слухов? Не делать добра – чтобы пальцем у виска не покрутили? Не рубить сук, на котором сидишь? Не поднимать голос на тех, кто зудит, как комар возле уха? Быть таким, как все, и принимать правила? Ох, чёрт… Брэндон почесал нос; густой табачный дым заволакивал крохотную комнату бильярдной – плотной сизой завесой. Машинально сдавив коробок спичек, где соблазнительно хрустнула одна-единственная – промокшая, он оглянулся в поисках бармена. Как они все надоели… башка трещит. Пускай после двух стаканов виски, но всё равно! Он честно пытался вписаться в систему, созданную специально для таких белоглазых быков. Он вырос среди них. И шкурой чувствовал, что надо мимикрировать. С армейским корпусом вышла незадача. Он страшно расстроился, когда провалил письменные экзамены – но не в математике же было дело! Ох, глупец… сдалась начальникам тощая девчонка, марширующая на потеху сержантам? Пушечного мяса и без неё хватало… Чем он думал? На что надеялся? Легально быть "парнем мечты" не получилось…
Брэндон был занят, как подметили уже некоторые «леди и джентльмены», прошедшие через узкое пространство между крутящимися табуретами и столиками. Субботний вечер только начинался, и потому посетителей в пабе «У Большого Майка» было много. Возгласы и стук шаров сливались в однообразный гул. Провинциальный городок принимал в себя любого, кто желал отдохнуть после трудовой недели, предлагая выверенный годами список услуг – вино, более крепкие напитки, карты… цыканье сквозь зубы в сторону плевательниц… кантри… одинокие доверчивые девицы… Небольшое заведение. Никто большего и не ждал. За исключением, пожалуй, маленькой блондиночки, то и дело бросающей взгляды на парня около барной стойки. Он сидел молча, не обращая внимания на наглые свистки подвыпившей компании слева. Она редко видела таких симпатичных ребят, и готова была стать его подружкой – что на этот вечер, что на всю жизнь… Принцы на белых конях не часто бороздили просторы штата Небраска, важно было ловить момент, пока и этот не просочился вон – миновав скрипящую дверь… Потому, помявшись минуты две, забавная девчонка в джинсовом костюме, робко сжимая сумочку, двинулась на абордаж.
– Что, плохой вечер?..
Он меланхолично давил окурком искры. Нет, на свежем воздухе всегда курится лучше… отдыхал он однажды у озера на границе штата, с редкостной красоткой – никто им не мешал, громко вопили птицы, и булькал камешек в воде… Брэндон очнулся от грёз, рассеянно мигая. Перед ним елозил попкой по жёсткому кожаному табурету захолустный вариант Мэрилин Монро. Всё, пора решать. Ты – либо трудный подросток в этом глухом болоте, либо… Тут вариантов было – по тридцать центов пучок. Он вздохнул.
– Худший.
Девушка озадаченно отодвинулась, придвигая к себе свою порцию пива. Оно пенилось и просилось в глотку… Чёрт, зачем так сразу пугать девицу? Вот уж не хотелось… И Брэндон улыбнулся по возможности ласково, жестом прося бармена принести ему нормальную зажигалку.
– И как же тебя зовут?
Господи, какая реакция! Мэрилин вспыхнула, потупила старательно накрашенные глазки, и захихикала так, как могут только скромницы. Они были либо учительницами, либо студентками в бесплатных колледжах… и все западали на такого приятного собеседника, как Брэндон. Он почувствовал нестерпимое желание одёрнуть воротничок.
– Кэндис… – Конфетка! Эй, а тебе подходит, – Ненавижу это имя! Когда-нибудь я его поменяю.
– Иногда это помогает… – он пожал плечами. Разве это ложь? – Я – Брэндон. – и ладошка легла на его тонкие пальцы, замёрзшие после половины ночи, проведённой на улице. Впрочем, кровь согревалась под действием несолидной дозы алкоголя и милого личика собеседницы. Девушка водрузила сумочку на полированную сотнями локтей стойку, и начала в ней рыться. Смущённо оглядываясь на парня, она попросила.
– Не купишь мне сигарет? "Мальборо"… Сейчас, я найду пару баксов…
– Оставь, это не солидно, – готов спорить на миллион – с ней никто ещё не заводил знакомства так лихо… ого, какой румянец! Впрочем, здесь чертовски жарко. Хорошо бы охладиться – ну, хоть подставив голову под струю воды в туалете. Комок в желудке исчез, настроение резко подскочило вверх, как на термометре. Раз дама хочет…
Длинноволосый, крепко сбитый парень, до этого бесцельно гонявший жёлтые шары по рассохшемуся столу, насторожился и стал оглядывать публику. На выходные он часто выезжал отдыхать с приятелями в районный центр – главное было, никого не растерять. Суровая физиономия преобразилась. Он потёр небритый подбородок, и, хмыкнув, толкнул локтём приятеля, до того неловко мелившего кий.
– Ты погляди-ка… что за дела…
Кэндис, несомненно, в большом городе не считалась бы таким уж лакомым кусочком. Да и усилий с дешёвой косметикой было приложено мало, но завсегдатаям, опрокинувшим бочонок пива на троих, этого было достаточно. Оплывшая фигура дальнобойщика, возвышавшаяся на месте молодого и обаятельного охотника за девичьими душами, вовсе не вдохновляла Кэндис. Девушка состроила брезгливую гримаску.
– Тут мой приятель сидит…
Водитель, сознавая своё превосходство, на возражения не реагировал. Он был настроен неплохо провести время.
– Ну и что?
– А то, что проваливай быстрее! – прошипела Кэндис, сводя брови к переносице. Сзади раздался спокойный голос её «приятеля», успевшего смотаться до Африки и обратно за сигаретами.
– Извините. Вы бы даму оставили в покое… – для Брэндона она в одно мгновение стала прекрасной дамой, у порога которой лежит громоздкий дракон. Его бы не мешало согнать, нашеячив мечом плашмя… Только не это! Сколько раз Брэндона лупили из-за женщин… и каждый раз заваруха начиналась вот так. Сволочь, сукин сын! Тебя здесь ждали? Ярость поднималась из затихшего было закутка возле желудка. Всё это достаточно читалось на лице маленького, худого парня, оставившего бутылки возле своей девчонки… идиотки, для которой проблема – дать!.. и вытирающего ладони о джинсы. Дальнобойщик фыркнул. В его-то баре, в его городе – да не оставить в покое! Наступить на хвост! Наш-шёл кому…
– Я чего-то не расслышал? Ты издеваешься, вроде того?! Тебя… – он ткнул пацана в грудь. – Не спрашивают, чего ты тут хочешь, пидор!.. – и, примерившись, ударил. Неловко кувыркнувшись, Брэндон упал. Сшиб пустой столик. Пепельница зазвенела, откатившись в угол. Стул перевернулся и задел кого-то из ужинающих. Пьяные выкрики сменило настороженное молчание. Троица, до этого ловко метавшая карты, немедленно поднялась на защиту своего товарища – как же, устал с дороги, а тут какой-то охламон задирается! Кэндис залезла на табурет с ногами, боязливо оглядываясь. Её сопровождающие, раньше всех угадавшие крепкую ссору, стали пробираться к эпицентру событий.
Брэндон тряхнул головой, как жеребёнок, забежавший не в своё стойло. Драться было глупо – противник был, по меньшей мере, фунтов на сто пятьдесят тяжелее, сильно пьянее и разъярённее – но разве это его когда-нибудь останавливало? Злость удушливой волной поднялась к горлу. И он молча вскочил на ноги, стискивая кулаки. Есть землю его никто ещё не заставлял… Вокруг загомонили: народ начал хлопать в ладоши и разделился на два лагеря – болели, по традиции, за кого-либо из дерущихся. Второй удар, сокрушительнее первого, выбил паренька «за пределы ринга». Вставая (уже не с такой поспешностью) и бросаясь в бой, как теннисный мячик, отлетевший от стенки, Брэндон закричал. Пинок в живот врага получился воодушевляющий.
– Урод!.. – сзади послышались голоса. Волк небрасских степей, выплёвывая окурок, попытался дотянуться до его мелькающих в воздухе рук. – Скотина, вот ты кто! – Брэндон припомнил все сегодняшние обиды, пытаясь достать дальнобойщика. – Гад! Я тебе надаю… – он захлебнулся словами, получив лишний удар под колено. Двое парней, от которых несло табачищем, поставили его на ноги. Краем уха он услышал.
– Тихо, ковбой… – неужто ворчливое одобрение?! – Тише… а то не видишь, с кем связался? – говоривший ухмыльнулся от уха до уха, и выбил искру из глаз нападавшего.
– Надаю по белой, рыхлой заднице! Я тебя размажу!..
Бармен, прижимаясь спиной к ряду бутылок, старался пробиться к телефонной будке.
– Ладно, жеребец, ты сам это затеял! – две пары рук подхватили его подмышки и швырнули в сторону выхода. Толпа, собравшаяся вокруг, зарокотала. У всех чесались кулаки – хотелось присоединиться к драке; и чёрт с ним, на чьей стороне быть!.. Стараясь унять сбитое дыхание, Брэндон впервые подумал – молодцы, ребята… Не разобравшись, кто он, чей и откуда, пришли помочь… Это было по нему – чувство локтя, выпивка, девочки, за которых надо заступаться…
Собственно, всё это с ним и осталось. Сумасшедший вечер! Бои в забегаловках были для Линкольна не в новинку, и мальчики-пожар всегда были не прочь с левой руки заехать в ухо тому, кто пролил их пиво и не извинился. Никто не смотрел косо, если монтёр или слесарь приходили утром на работу с разукрашенной физиономией. Никто не поднимал крик, если другу, брату или приятелю приходилось после очередного отгула поваляться дома со сломанной ногой. Люди жили честно… жалоб не было, жили хорошо! Потому что делали, как положено, и думали, что положено. Символические реплики на воскресной службе в церкви – о том, что преступность в городе низкая, а калечат граждане друг друга чаще всего в пылу ссоры – никого не воспитывали. Единственного, чего не терпело общество Линкольна, заключённое в магическое кольцо одних и тех же проблем – это порчи государственного имущества, инакомыслия и коммивояжеров в запылённых костюмах. Последние привозили дурные вести и плохие товары… Америка, наилучшее место обитания, страна на благо Господа и меня , даровала право каждому штату на свои законы. Полицейские, восемь месяцев из двенадцати гоняющие собак на задворках, покупающие презервативы раз в неделю и наводящие неописуемый ужас на бомжей, не любили, когда дело касалось выпивох. А потому они сразу откликнулись на призыв из паба «У Большого Майка», заранее зная, что пара-тройка горожан переночует в вытрезвителе, а шайка чужаков, обязательно виновная в драке, получит тридцать дней в кутузке… Будет, кому тротуары мести.
Худой патлатый парень, ещё недавно ловивший тычки вместе с ним, тащил Брэндона вперёд – до порога, а потом понадеялся на ум смазливого пришельца, и просто скомандовал рвать когти… Линкольнские-то задворки ему не знать! Ноги ещё ныли после прошлой гонки, однако усталости не чувствовалось – он нёсся вместе со всеми, как отпущенная из лука стрела, потому что не хотелось терять привкус крутизны, мешающийся с солёным вкусом крови на губах. Он был первым… его негласно приняли в команду… и кому какое дело, сколько шишек он набил в этой сточной канаве? Вот он, азарт, снова погоня… А непутёвый братец, не видевший его в действии, ещё имел наглость доказывать ему, что жить в тёплом углу спокойнее и приятнее! Тёмные закоулки на время скрыли беглецов; пришлось протискиваться гуськом, и холодный кирпич царапал спины, но было некогда миндальничать – свистки фараонов раздавались уже близко к пабу, взвизгнули колёса на резком повороте. Послышались первые негодующие вопли, громкие непечатные ругательства… Тряхнув чёрными кудрями, вожак обернулся к едва успевающей за бегущими парнями девушке, и сверкнул белозубым оскалом.
– Беги давай, беги!.. – он схватил её за рукав и, замедляя ход, притянул к себе. Кэндис затормозила в него. – Умничка!
– Какого лешего? – виски дало о себе знать. Брэндон поклялся бы, что новая заваруха ему приснилась – но еле отчищенные джинсы опять были уделаны, а сбитые костяшки правой руки болели. Он выталкивал из себя слова скорее по инерции, потому что подбадривать никого не надо было – все удалились на безопасное расстояние от паба и бильярдной. Осмотревшись, Брэндон сумел понять, что его новые приятели бегут не сломя голову, а знают, куда идти. Они ныряли в лазейки среди нагромождения ящиков, старых досок и помойных контейнеров – выбирать не приходилось…
– Чуть не вляпались… – мамочка по голове бы не погладила за такой лексикон, но как тут ещё скажешь?.. – Черти… А? Полиция! Они совсем озверели… – Брэндон сглотнул, успокаивая рвущееся из груди сердце. – Чёрт возьми… Ты, приятель, конечно, потрясающе врубился с кавалерией… и те кретины будут знать, как связываться…
Он бросил извиняющийся взгляд на Кэндис. И в самом деле, ему-то уже было по барабану, чем вся эта история закончится… а девчушка – Бог знает, отдохнуть, может, хотела. И парень этот партию на бильярде составлял, так что по справедливости мог бы и надавать ему кием… Пробравшись близко к попутчице, Брэндон галантно улыбнулся. Личико Кэндис омрачилось тревогой, и она протянула руки к его щеке.
– О Господи! Джон, ты только погляди… кровь!
Брэндон не любил, когда его начинали жалеть, но тут стерпел. Более того, усмехнулся с видом раненого французского легионера. События развивались неплохо: никто не ведёт его за руку признаваться во всех грехах – вон, «вожак» ухмыляется поощрительно, разглядывая его саднящую скулу…
– Да, влопался ты, малец. К утру фингал будет…
– Ох, ни фига!.. – свежая царапина отозвалась болью.
Брюнет полез в карман: расплющенное курево годилось только на самокрутки, но он умудрился собрать крошки табака, и, вернув сигарете первоначальную форму, невозмутимо спросил.
– Огонь есть?
– А? Да, конечно… на, держи. – он замялся, выискивая зажигалку в куртке. Слабый огонёк затрепетал на ветру, да и парень дышал, как рысак, пришедший в гонке первым. Как он выручил его и Кэндис… Блеск! Пытаясь оказать услугу, Брэндон сложил руки лодочкой и заслонил сверху чужие ладони, чтобы удобнее было прикуривать. От нового знакомого шёл тёрпкий запах пота и мужского превосходства, как от вратаря на футбольном поле. Парнишка поёжился. Джон посмотрел на него сквозь полусомкнутые ресницы и, глубоко затянувшись, выпустил облачко дыма.
– Малёк ты малёк, а гонор лезет… Какие у тебя руки маленькие!
– Да ни хрена подобного! – на себя, доходяга, посмотри! Я, конечно, благодарен тебе и прочая гадость, но портить наше знакомство в самом начале – нашёл ты, о чём заговорить!.. С радостью принял меня в свою компанию, посвятил в обычаи – так терпи, зачем расшаркиваться? – Большие они! У Джо Льюиса были маленькие.
– Ладно тебе загибаться!.. – он подмигнул, стискивая дымящую сигарету. – Льюис был крепкий боксёр, не бил, не защитившись. Если ты хочешь драться за девчонку вроде Кэндис, держи удар!
Попутчица зарделась. Ей нравилось, что парни её обсуждают – пусть даже открыто; а если учитывать, что за одного она переживала – не только из-за синяка, но и из-за нежной кожи и ласковой улыбки…
– Ладушки… – Джон пожал плечами, не понимая, почему вдруг нахмурился странный мальчишка. Ему было не до того; надо было найти партнёра по бильярду, убежавшего чуть ли не в другую сторону… Впрочем, найти его было – раз плюнуть, ведь в Линкольне и иголка в стоге сена была достопримечательностью… Так и есть – приятель мёрз возле кирпичной стены, тряся баллончиком с краской и боязливо оглядываясь – не видит ли кто его, охваченного приступом художественного вандализма. Вот почему на приветственный вопль:
– Привет, киса! Как поживаешь! – он зло огрызнулся.
– Пошёл на хрен!
– А, я его напугал… какие мы несчастные разлюли… посмотрите на него… – Джон тоже не прочь был позадирать того, кто попался под руку. Светлоголовый «киса» с едва намечающимися пушистыми усиками закашлялся, и Брэндон едва не вздохнул с облегчением – оказывается, бывают ребята с ещё более детскими лицами, чем у него… Червячок сомнения, весь этот вечер точивший его, понемногу успокаивался. Кэндис наконец выпустила его ладонь, которую крепко сжимала, и поспешила к друзьям – знакомить с тем «сокровищем», что открыла совершенно неожиданно для себя.
– Том, это Брэндон!
Шаг вперёд, кивок. В восемнадцатом веке, про который пишут в книжках, и где с девчонками обращались куда как вежливее, ещё бы и присесть заставили… Тёзка мультяшного кота был порядком нахлеставшись, это было видно по недоверчивому прищуру… Нужен ему ещё один доходяга в компанию?
Главарь хлопнул в ладоши.
– Ну а я – Джон, ты уже сообразил. O’K, хватит дурью маяться. – он выхватил у Тома из рук баллончик и запустил им в темноту, откуда неимоверно тоскливым воем отозвались собаки. – Мы тебя домой подбросим, хочешь?..
Брэндон нашёл трещину в асфальте, и машинально начал ковырять её носком ботинка, как выдранный за уши школьник. Что сказать в ответ? Случаются в жизни огорчения, приятель, и я сегодня в очередной раз сел в лужу. С моими тонкими пальцами и клёвой зажигалкой фирмы Zippo. А всё потому, что я хочу быть похожим на вас… Чтобы уметь так размахиваться, чтобы драть ночью глотку – как король мира, надо долго потеть, и не возвращаться туда, откуда тебя с позором выперли. Вот так-то, волк…
Том выругался и посмотрел на блестящую полосу шоссе – где-то на обочине была припаркована машина… Кэндис хихикнула.
– Ребята, стойте! Давайте отметим знакомство… Поедем с нами?
Ох, какие глазки. Не будь он в такой славной компании, давно бы смеялись они ему истомой… Джон фыркнул, угадав его стремление.
– Очнись, девушка! Твой дом в семидесяти милях отсюда…
Брэндон тряхнул головой; затылку больше не было холодно.
– Да чего там… Мне паршиво, вечер только начинается, – он затянулся так, что чуть не проглотил сигарету. Шоу должно продолжаться!
Дикий радостный крик прорезал ночную тишину. Джон подпрыгнул в надежде достать перекладину пожарной лестницы… Брэндон был не прочь отдохнуть – так, чтобы Млечный Путь сорвался с катушек… Где-то забренчали на электрогитаре. Увидев корявые зелёные буквы, которые изображал Том до их появления, "настоящий ковбой" рассмеялся.
– Класс. Это правильно…
Он сам не так давно свинчивал лампочки и ломал замки на автостоянках. Ему здесь всё осточертело. Собственно, в кои-то веки можно послушаться Лонни – не он ли говорил: "Ты крутой, но подставлять родных плохо"? Пора делать ноги. Хватит решать, где висит дамоклов меч, а где нет. Избавиться от груза забот, как можно скорее, вроде змеи, сбрасывающей кожу… Бежать навстречу неизвестности… «Выкуси, Линкольн!».
… Душа жаждала любви и дальних странствий. Подумаешь – что колёса под задницей чужие… Уверенная рука на рычаге переключения скоростей, фонарные столбы, мелькающие по бокам… К дьяволу на кулички – но лишь бы подальше от пустоты и скуки… Хайвей открыт для них, и белая полоса исчезает под машиной, завораживая мерным ритмом… Она – как ниточка жизни. В неё можно вцепиться и уже не отпускать. Может быть, тогда хоть повезёт… Компания – первый класс! Сначала Брэндон ещё смеялся вместе со всеми, не отказываясь от пустеющей бутылки «Джека Дэниелса» с красиво просвечивающей медно-коричневой жидкостью, а потом… "Собака не злая, но нервы ни к чёрту". Он умел строить из себя умника, пока был трезвым. Брэндона сморило, и он уже не наблюдал за проплывающими мимо указателями, редкими пятнами окон и мёртвыми глыбами домов… Ткнувшись лбом в тёплое плечо подружки, он уютно устроился на заднем сиденье. Только ноющая скула изредка напоминала о себе. Всё O’K, всё O’K, Брэндон… неважно, кто поёт колыбельную – но Тина, как призрак, отошла от него… и не мешала сладко похрапывать.
Том толкнул Джона.
– Ты гляди-ка…
«Вожак» вполоборота покосился на сидящих сзади. Пацан, до этого смешно крутивший кулаками в воздухе и затягивающийся «Мальборо» так, что щёки западали, облапил Кэндис и вырубился. Не зря они её с собой взяли, хорошо проехались… А парень – что надо. Свой. С него станется ещё дел натворить в тихом Фоллзе… Зря, конечно, шум такой подняли – поедем да поедем… Но что, устроить его негде будет? Че-пу-ха…
Кэндис поморщилась. Ей не нравились взгляды, которые приятели бросали на нового знакомца. Дураки, не понимают ничего… В сумерках мальчишка казался воплощением её тайных грёз. Она улыбнулась, впервые за весь вечер дав себе волю подумать – эдакого она ещё не видела… Никто ещё за ней не ухаживал так – тонко, умно… Кайф-то какой!
Брэндон с трудом разлепил веки. Девушка рядом с ним закашлялась. Конечно, он не успел придумать ничего лучше, как промямлить.
– Мы приехали уже?
Машина притормозила. Под громкое бульканье утекающей из бутылки жидкости Джон выдал.
– Ещё нет. Предлагаешь остановиться и кому-нибудь ещё начистить физиономию?
Куда там! Кэндис завозилась, разминая затёкшие ноги. Брэндон зевнул, огляделся по сторонам и окончательно провалился в сон…
… Ему грезилось, ему очень приятно грезилось… Он шёл куда-то, и чётко стучали каблуки – сначала в такт с ровным покачиванием (машины?), а потом в дремотной тишине. Скрип колодезного журавля… Кажется, вот-вот приподнимется ситцевая занавеска, и, кем бы он ни был, на пороге его встретят, напоят горячим кофе, и от знакомых рук будет пахнуть мятой, и напротив будут пусть не те, ожиданные, любимые, но родные глаза… Как мечту, как песню без припева и конца, он с самого раннего возраста ждал – место, где ему будут рады. А потом – ну, потом, разумеется, одёрнув ковбойку, сняв ботинки и ощутив ногами шероховатость деревянного пола, пахнущего соком яблока и олифой, можно будет выйти наружу… И почти наверняка никто в трейлерных прицепах, занятый своими делами, не обратит внимания – но подсознательно будет слушать одинокую мелодию, которую он будет выводить на губной гармошке. Тряхнёт головой и заиграет – песенку о свободном мотыльке, слишком близко подлетевшем к огню… Тягучие звуки, увязывающиеся друг за другом, полетят вверх, к бело-серым точкам звёзд, и поздно будет их ловить… Всё будет правильно. Что ему до странного вида друзей? Возможностей не так много, и хвататься надо за любую… лишь бы приняли, отогрели. Чтобы не было больно… Чтобы ничего не надо было бояться.
Громко каркала ворона, расправляя крылья, переступая по шаткой ветке. Неужели её ночные бдения были ещё более беспорядочными, чем его вчерашний день? Пчёлки делают "кусь", пернатые бывают аистами… ох уж эти разговоры о сексуальном воспитании! Брэндон провёл рукой по лицу. Пальцы занемели. Во рту было премерзко, и корочка крови сшелушивалась с потрескавшихся губ. Он чертыхнулся про себя – на большее сил не находилось. По вискам стучали раскалённые молотки. Если бы кто-нибудь взялся распостраняться о вреде похмельного синдрома при нём, Брэндон просто убил бы его на месте. Болело всё, включая першащее горло. Но лежать было неожиданно мягко; прикрываясь ладонью от света, он бросил вокруг несмелый взгляд. Та-ак… Куда его только не заносила нелёгкая, но это просто феномен. Узкая девичья постелька, на которой он перекрутился… прорванный плед, сбитое одеяло… ну – это сам виноват, метался во сне! А снилось что-то хорошее… Грубо побелённые стены. Пара фотографий. Скромно… Что же было вчера? До того, как он отрубился? Опустив ноги на пол, Брэндон попробовал подняться. Надрывно заскрипела половица, и он понимающе хмыкнул – сейчас, сам потянется и заскрипит не хуже…
Чёрт знает что…
В трубке раздавался треск, какой бывает, если раскалывать полено топором: щепки разлетаются, пот ручьём льётся… матюгаются исключительно все. Брэндон недовольно прищурился, подцепив шнур допотопного телефона.
– Я не знаю, где меня черти носят!..
Покосившиеся балки – между ними натянута бельевая верёвка. Обшарпанный сарайчик с наново покрытой крышей… В паре миль от старой фермы заканчивалось шоссе, и мимо него шла раздолбанная просёлочная дорога.
Положение спасла карта, найденная на пластмассовом столе возле шезлонга. Жирным маркером был отмечен Линкольн… и россыпью точек – бары. Можно умереть со смеху.
– Это… как его? Фоллз-сити! – Брэндон шумно вдохнул. Если Линкольн он вчера ругал последними словами… глубокая дыра, глаза бы не видели – то это что же? Край американской вселенной. Шоссе – в десятке километров отсюда. Фабрика – единственная на район, и ряды картонных домиков с звёздно-полосатыми флагами… настоящие задворки. Дикость какая-то.
Лонни едва не рухнул на пол – потом подобрался, скрестил ноги.
– Ты какого это рожна там делаешь? Такого места на карте нет… чёрт знает, о чём ты думаешь! – и думала, придержал он язык. Брэндон пожал плечами с выражением бедного родственника. Именинная неделя продолжается!
– О чём я думаю – сказать тебе, брат? Лонни, у меня в жизни такого дурацкого вечера не было! Бесы меня носят или нет – это десятый вопрос! Блин!.. Не разберёшься, где что… – он вцепился в вихор на макушке, не улёгшийся даже после того, как по нему прошлись смоченной в воде расчёской. – Мне на следующей неделе в суде надо быть, это жутко важно! Понимаешь? А мне пожить негде!.. – при желании интонацию можно было принять за просительную. – Можно я… того… у тебя впишусь?
– Тебе ко врачу надо, дурья башка! – не стерпел Лонни, почёсывая пятку и бросая недовольный взгляд на часы. Он не знал, что делать: то ли бояться за друга, то ли беситься.
– Да я уже был там, это безумие! Нужен контроль психиатра, колоться гормонами. Это стоит кучу денег – я же состарюсь на фиг, пока их накоплю!
Лонни вцепился в трубку так, будто душил кого-то.
– Ни клепа ты не слышишь! Думай сама – нельзя всё время убегать от реальности, прятаться… это же не игра! Или ты считаешь, напялила ковбойскую шляпу, сунула тряпку в трусы – член вырастет и документы исправятся? Добегаешься – упрячут тебя в тюрьму. Насовсем!
– Моя жизнь – это глупый кошмар! – голос его опустился до шёпота; Брэндон постарался, чтобы не дрожали коленки. То, что говорил братец с расстояния в семьдесят миль – это было его… первой жизнью. И она дышала в затылок, что бы он себе не надумал во вчерашнем угаре… отворачиваться от неприятностей было не в его стиле… надо было что-то делать! Правда, глупости всё это, что он бежит. При стихийных бедствиях уезжают люди из дома – и никто ни слова не говорит… как распорядилась матушка-природа – никому нет дела. Лонни бы только покомандовать.
– Слушай мою команду. Ты сейчас находишь ближайшую автостраду… дам тебе медаль, раз уже нашла. Едешь прямо ко мне домой. Ни в какие бары не заходишь, вообще нигде не останавливаешься… Я тебя знаю! Разве что отлить. Тина, ясно тебе?
– Думаешь, у меня получится?
– Ты же мужик!.. Да, не вздумай ничего стянуть. И никаких больше девочек! – рявкнул Лонни. Раздались гудки. Брэндон раздосадованно буркнул – зная, что брат его уже не услышит.
– На тебе… никаких больше девочек.
Рядом остановилась хозяйка дома, и стала его разглядывать, склонив голову на плечо. Шла она вроде бы снимать бельё – так что и глазки построить можно было…
– Привет! Нормально поспал?
М-да, и носик у девушки премило вздёрнут… Он потёр руки, выискивая на высоковольтных проводах очередных представителей семейства вороньих.
– Да, всё отлично.
Неправильно истолковав его угрюмость, она представилась.
– Кэндис. – от неловкого движения белобрысый мальчонка у неё на руках захныкал – и потянул руки к "чужому дяде". Детское гуканье насмешило Брэндона. Он всегда любил возиться с карапузами – они ведь забавные… у них нет таких проблем, как у взрослых, им не нужно глупо смеяться, изворачиваться, лгать…
– Я помню.
Какая прелесть! Другой бы с перепоя отшил, послал бы куда подальше бедную провинциалку… Видно, ему плохо было дома, и как здорово было – потрясная идея! – привезти сюда, развеяться. Кэндис покачивала ребёнка на руках; тот цеплялся за тёплый воротник и пускал пузыри.
– А это Коди.
– Ага. Прелесть. – он протянул палец, и ребёнок радостно забрал его в кулачок… хватка почище, чем у мамочки… Нужно быть милым для собственной выгоды! Ужас!.. Кэндис застенчиво отвела пальцы сына.
– Ну что? Всё ругаешься с невестой?
– Извини?.. – он развернулся из гордой позы вполоборота и покраснел. Малыш захныкал; теперь уже Брэндон обрадовался возможности отвлечься на него. Ну-ка… А щекотки боишься? А улыбкой тебя не наградить по самое не балуйся? Меня ещё глупым зовут. Уфф… Нет у меня невесты… была, да вот разладилось. Татуировку сводил – с именем. И вообще, передай спасибо мамочке за то, что она меня ещё не выгоняет отсюда, посылая проклятия вдогонку… – Ну, это на самом деле длинная неприятная история.
Леди учили молчать, когда джентльмен разговаривает. Особенно такой, как этот. И не подвергать глупым дамским сомнениям то, что он говорит… Коди, Коди, не шуметь! Мистер Лунная Улыбка Года играет с тобой… ребёнка надо поскорей кормить, он обычно капризничает с утра… а сегодня – нет! Сынок, дядя к нам пришёл обалденный.
– Ну и ладно, ну и хорошо. – Кэндис не хотелось так уж обозначать свой статус матери-одиночки, ждущей помощи. Что было, то быльём поросло – отец Коди ушёл в армию… не написал ни разу, скорее всего, осел где-нибудь на вольных хлебах. Сделал дитя – привет с трапа самолёта… Но не все же они такие. Девушка простодушно тосковала по плечу, на которое можно без страха опереться… Ребёнку надо стирать, готовить, убирать за ним постоянно – за хорошим мужиком, в принципе, тоже, но от маленького когда ещё любви дождёшься… А такой и поможет, и обогреет, и подумает, где денег взять, чтобы зиму продержаться… – Ой, погляди! Ты и правда умеешь обращаться с детьми!
– Ну, это один из моих скрытых талантов. Я бы своего карапуза хотел завести. – Брэндон засунул большие пальцы за ремень и подмигнул, стараясь не обращать внимания на царящую вокруг серость. – Я надеюсь, что ты никому не скажешь… Честно, по рукам? – и он улыбнулся так лукаво, как никогда ещё не улыбался, скрывая свои не мужские качества в этом краю сильных ребят и нежных девчонок…
… Кажется, он похож на чьего-то младшего брата – уже по меньшей мере десяток приветственных возгласов раздались в его адрес. Походка вразвалку, твёрдый взгляд – и уже никто не выставит его за дверь. «Юноша, подходи, выпьем!» Благодарен покорно – и так голова гудит… после двух разжёванных таблеток аспирина и нелёгкого решения остаться в этом захолустье на вечер. Лонни, конечно, сживёт его со свету за опоздание – ничего, он ему наплетёт что-нибудь про рейсовый автобус. Пусть со стекольщиком пококетничает вдоволь… А что до суда в Линкольне… Раньше молчали эти бюрократы, безразлично шурша бумагами: увод автомобиля, покупка спиртного. Трудный возраст, подростки все такие, к чертям послать отбившуюся от рук молодёжь… Зашевелились они после того, как он покинул кризисный центр. Мелочь, а приятно, когда родное государство цедит сквозь зубы – люди вас не поймут… Подумаешь, большое открытие. Сейчас неплохо путешествовать автостопом; из соседних штатов идут фуры с компьютерным оборудованием… Ветер в ушах, зимний пожухший лист путается под ногами… Он поедет, конечно, и всё-таки… Что же заставило его ослушаться приказа? Да пожалуй, грустный взгляд Кэндис, исподтишка, когда она клала спать сынишку… расплывчатые воспоминания о вчерашней поездке. Нехорошо отказываться от тоста, когда всучили бутылку с ликёром… Здесь такие законы. Брэндон Тина очень хотел всем понравиться. Может быть, он просто следовал своему сну… Он не хотел сразу ошарашивать всех подробностями своей беспутной жизни. Ты пожал мне руку? Ладно, рядовой… O’K, будем надеяться, что ты не прогадал… И что я вывернусь, как всегда.
– Брэндон!.. – простая клетчатая кофточка с отложным воротником, синяя юбка и фирменный фартучек. Кэндис работает официанткой? Девочки из здешних мест, похоже, ещё больше дорожат своим положением, чем крутые работяги. Хотя у них меньше шансов на выживание, уж он-то понимает… Трудиться до конца дней своих, мусолить истрёпанные романы вместо лекций по математике, потом подцепить мужа, нянчить детишек. Кроме этого им достаётся ноль на палочке. Они не жалуются – так всё и должно быть: жёны, матери, симпатичные любовницы. Мужчины указали им место, и они поверили… но если неожиданно перейти им дорогу, разбить сердце – вовек не простят… Их используют для того, чтобы было, о чём болтать. Кто, с кем, где… вязание носочков вместо бильярда. Сами по себе… правила иногда бывают очень несправедливыми. Он почувствовал, как по спине побежали мурашки.
– Привет…
– Здорово! – она обошла вокруг него, неся в руках поднос. – Мило выглядишь…
Кокетливый взгляд… Брэндон выпрямился.
– Я тут нашла, с кем тебе поехать домой. Вон, видишь, человек сидит?
Белая ковбойская шляпа закрывала всё, включая большие уши и намечающуюся плешь. Племя угрюмцев росло и ширилось: такие без страха и упрёка высаживали ночью, посреди шоссе, и требовали большую плату за поездку до следующей автобусной остановки… Мальчик ухмыльнулся и тронул языком верхнюю губу. Где наша не пропадала? Наша пропадала везде…
Прокуренный воздух, засиженные мухами картины и дипломы всех: начиная от первого тракториста и кончая сельским доктором. Большая вывеска: за всё платит Винни. Ехидный ломающийся голос из магнитофона вещал, что приближается буран… Погодка, что надо. Зима в этом году суровая… Другая обстановка, другая жизнь, где он мог ходить в старых джинсах и с обкорнанными волосами. Это ему больше по душе, чем обиталище «белых воротничков», строгое здание суда со слепой Фемидой. Пока корабль не тонет – можно направляться вперёд… Чёрт возьми, чёрт возьми, неспешная музыка – лучшее в мире лекарство от депрессии!
– Эй, чемпион!..
– Привет, Джон. – рука заныла от его крепкого пожатия. Брэндон стерпел и плюхнулся на свободный стул с вытертой спинкой. Можно было предположить, что это чужое место, но… народ в главном баре города не бродил просто так: все друг друга знали, на выпивку тратилась последняя зарплата, и всё было просчитано для мелочей. Хлопнули по плечу, обозвали дураком и предложили присоединяться в битком набитом зале – следовательно, дело на мази… и ждали его. Официанточек здесь за стол не сажают. Приятно, когда кто-то заботится… Кэндис могла, конечно, похлопотать за него – сказать, что гуляет с ним, хотя повода он не давал – но завоевать ребят труднее. Он серьёзно хотел понять толк в мужской дружбе – не такой, в которой надо стучать мячиком с дворовыми беспризорниками и искать пристанища у Лонни… Обстоятельно сесть, покурить, присмотреться к нравам… получить высший бал за соответствие их среде.
– Держись за стул крепче. Большая гулянка грядёт, как бы тебя не вытряхнули на мороз! – Том фыркнул в кулак. – Серьёзно, держи паспорт поближе, а то решат, что совсем малец…
– Кончай. – отрезал Джон. Брэндон позволил себе расслабиться и вытянуть ноги под столиком.
– Чего я?
– Ничего. Все же свои!
Он давно не отжимался, заняться спортом было положительно некогда; мышцы затекли, и Брэндон сменил положение. Никто не торопился к нему с «проверкой», удостоверение приятно грело карман джинсов. Долго делал, да зато теперь всякая законная и незаконная власть не пристанет… Джон откинулся назад и громко захохотал. Опорожнённые бутылки звякнули.
– Прикол не в этом. Тут надо быть знатоком! Вот послушай, – он толкнул Брэндона. – Ты новый человек в городе, зацени формулу. Том гуляет с такими девчонками: бывают высокие, худые, с круглой задницей, и чтобы ложбинка на спину выходила. Всё бы хорошо, но похожи на койотов – страсть, какие уродины!
– Койотов? – не поверил мальчишка.
– Ага. Люблю доступных. – Том выдохнул. Подошедшая Кэндис ловким движением заменила пепельницу. Парень на автомате поблагодарил её. – Спасибо, детка.
Она повела плечами, всем своим видом показывая, что не вмешивается в сугубо мужские разговоры. Кто девушку поддел, тот её и развлекает дальше…
– Тайсон, да ты, похоже, с Тэдом Банди сегодня на паях… – друзья тоже не пылали восторгом в адрес попутчика Брэндона.
Кэндис вспыхнула и, кажется, обиделась. Она так старалась, а они потенциального благодетеля обзывают техасским маньяком…
– Ну что ты мелешь, Джонни? Он сегодня нормально выглядит!
– Точно, точно. Едва из запоя… Купи ему стопку – и доедешь домой с ветерком, под шаманский бубен и враньё про войну в Корее… О, кстати, про нормальный вид.
Рядом остановилась длинноволосая шатенка, сделав строгое лицо.
– Куда тебя унесло? – уважения к Джону она не питала, как и особой симпатии. Другое дело, что держала себя с достоинством великосветской дамы. – Я тебя просила не отходить от… ну, ты понимаешь.
– Чего я должен понимать? – огрызнулся «вожак». – Я вам нянька, что ли?
Брэндон повернулся, стараясь проследить за незнакомкой; приветствовать его она не имела ни малейшего желания. Ох, какие мы гордые! Ну и пожалуйста. Ты не в моём вкусе.
– Ой, ой… – Том закашлялся. – Потом ещё надуется, не поцелует на прощанье, а, Большой Брат?
Джон помахал пальцем и резко встал.
– Детский сад! Я так чувствую, девчонки надерутся… и начнут петь караоке. Это у них вроде заработка, только не деньгами, а выпивкой. Бармен потом угощает… – в его голосе слышались нотки превосходства и едва уловимой нежности. Брэндон поднял брови – вот уж никогда бы не смог его подозревать в сентиментальных чувствах к провинциалкам. Шатенка вынырнула у стойки, куда минутой позже подошёл и Джон. Девушка обняла за плечи сгорбленную фигурку, которая опрокидывала стопку водки, с трудом глотая жгучую жидкость. Боже мой, болеет душой совсем, как я… кажется, как давно это было… нет, только вчера вечером. Что она заливает алкоголем? Минутное отчаяние или привычную тьму, в которую погружаешься год за годом от безысходности…
– Лана, солнышко, хватит уже…
Джон положил заскорузлую ладонь на узкую, обтянутую чёрной футболкой спину.
– Лана!
Плечи недовольно дёрнулись. Послышалось бормотание.
– Оставь меня в покое! Уйди!..
– Пойдём уже. Ты меня сюда притащила… – суровое выражение на лице шатенки разошлось, как тучи после грозы, и ясно отразилось понимание. – Не знаю уже, что с тобой делать. Пойдём петь…
Девушка нехотя поднялась, опираясь на руку подруги.
– Ай, брось, Кейт!
Караоке… Так вот для чего сцена! Закурить бы. Рука нашарила сигарету. Где твой дом, малышка, где твой дом? Кто сегодня, милая, ночует в нём? Ты уже ничего не ожидаешь, похоже… Шагающая мимо девушка обдала его запахом незнакомых духов и цепким взглядом.
– Ты ещё кто?..
Ответить на вопрос он не успел… да и, честно признаться, и не стремился. Первый раз в жизни храбрый воин, завоёвывающий женские сердца и не останавливающийся ни на ком, очнулся с громко бьющимся сердцем… Рвущимся на волю из грудной клетки. Брэндон тяжело вздохнул, признавая за собой вину. Он любил девушек так, как им хотелось… он старался быть идеальным, но до сих пор не знал, с кем. Первой настоящей любви не было. Но теперь… когда под ложечкой нестерпимо засосало… Он не знал, что делать. Он был в полной растерянности.
Лана – так её зовут? Потрясающее имя… хочется делить на слога… отдала Кэндис банкноту, и та поспешила к стойке. Бармен одобрительно закашлял.
Кейт горько усмехнулась, распутывая провода микрофонов. Её подруга – как блаженная, в самом деле… Стоило деньги на ветер бросать, когда этот старый толстяк с удовольствием всё, что горит, отдаст им… и матери в кредит отпустит, стоит в уик-энд развлечь посетителей аккордом-другим. Что-то неладное в последнее время с ней творится. Как черти несут на гоночном автомобиле – из этого маленького городишки, будь он трижды проклят… провалиться ему на месте! Кто из них не мечтал, не терзал по ночам подушку? Теперь-то зачем настроение портить? Получил своё – и уходи, или оставайся вместе со всеми – это закон. Напьётся в дудку, и на работу ещё не придёт – хандрить будет…
Улюлюканье и свистки служили первым признаком того, что завсегдатаи готовы посмотреть бесплатное представление. Том и Джон весело переглядывались, видимо, зная, что дальше последует.
– Эй, кроха! Ставь нашу… любимую!
Любимую, Брэндон вздрогнул. Пульс отдавался в ушах. Он почувствовал себя мышонком, выбирающимся из угла посмотреть, как наряжают рождественскую ёлку: шарики, конфетти, мишура… Здесь этого нет; только отражение зеркал. Хрип микрофона, усиленный динамиками – и пронзительный грустный взгляд.
– Ух ты! Давай!..
– Ставь!..
– Кэнди, давай скорее! Залезай на сцену!
Робко перебирая край фартука, Кэндис услышала доброжелательный окрик и встала рядом с подругами, не очень-то радуясь затее. Ведь её ждёт работа, и всё такое… может, патрон ругаться будет… А ну, как пресечёт единственное развлечение?
Вступление начала одинокая гитара; магнитофонная запись была старой, и поэтому звуки струн казались приглушёнными. Что за песня?.. Страшно знакомая… «Самые голубые глаза в Техасе»! Брэндон вспомнил, как один его приятель, Аллен, просил с больничной койки – он сильно разбился в автокатастрофе… поначалу только тёмные глаза блестели из-под бинтов… В палате стоял сильный запах лекарств и клюквенного морса… Худые руки лежали поверх одеяла, но в голосе страдания не было. Аллен относился к жизни лихо, и думал, что умирать будет не долго. «Это легко, приятель, как укол! Раз, и… Только дышать трудно становится… и это неприятно, дружок. Ты потерпи, у тебя ещё готовится гигантская вечеринка. Ты – хороший парень. Всех умеешь зажечь… Люди поэтому к тебе и тянутся. Живи… Не забудь только. Притащи мне кассетку кантри… "Самые голубые глаза в Техасе" – помнишь? Не забудь…»
Девушки пропустили первые такты, и, запинаясь, начали петь. Первое слово, второе, третье… они капали в бесконечность, оставаясь в стенах старого бара. Брэндон был готов полюбить это место… где кончается вселенная. Где гуляет ветер, и замёрзла даже земля… Звон битого стекла и хохот прозвучали крайне неуместно. Джон, сложивший руки на груди и приготовившийся слушать, сердито крикнул в сторону.
– Закройте хлебальники!
Неожиданное послушание показало, что с его агрессивным тоном здесь знакомы не понаслышке. Куинси, Куинси гонит стадо…
С полной уверенностью красавицей её назвать было нельзя; но дождь золотых волос, длинные ресницы и голубые глаза, сияющие из-под них, компенсировали впечатление… Лана. Лана. Лана. Где ты была? Я так тебя ждал! Долго… долго… всегда, может быть. Ты знаешь, жизнь меня не очень-то любит. Я стараюсь не отвечать взаимностью… Что же в тебе такого? Меня тянет, как магнитом… Я готов остаться, я буду ещё ждать, только посмотри на меня. Только скажи себе, что этот парень по центру столика тебе подходит, как половинка паззла… Я так хочу. О Господи, я так хочу… Малыш! Скорее всего, в Фоллз-сити никого лучше не было, потому что тишина была полной, чуть наэлектризованной. Первая леди в захолустье? Боже мой, какой же тяжёлый крест должен быть!.. Очень женственная, очень ранимая и чуткая. За слоем повседневных забот и однообразного проведения досуга – кому до этого дело? Оплатить счёт, да пригласить утоптать ногами танцевальный пятачок – считается кодексом вежливости здесь. А понять девушку… Что ж. Растерянно, чуточку испуганно и уже влюблённо Брэндон смотрел на изящную блондинку, прижимавшую микрофон и время от времени сбивавшуюся с ритма.
Что со мной? Что за чёрт? Других слов нет, что ли?.. Голова кружится, пора слезать… но мальчишки ждут, пока мы закончим петь… сдалось им всё… Что такое с этим дурацким сердцем? Лана сердито мигнула и отвела взгляд от зала. Она тоже заметила незнакомца, тихо сидящего рядом с Джоном и Томом. Он выгодно отличался от них тем, что почти не пил и не посылал скабрезные шуточки в зал… Казалось, он просто не отрывался от сцены, зачарованный, притягивающий бесхитростным сексуальным обаянием… и казался странно благородным – словно они заговорщики, понимающие друг друга с полуслова, одни… договорились встретиться здесь, а на всех остальных – плевать. Он молчал ради неё, сидел здесь ради неё, и улыбался… Господи, чудесная улыбка! Лана помотала головой. Нет уж, лучше решить, что всё это ей снится… иначе потом будет очень обидно – с похмелья осознавать нереальность происходящего. Она долго воевала с собой, и мечты о свободе имела привычку загонять глубоко, чтобы они не мешали ей жить, как заноза… Но душа, скептически вздыхая, опровергала все доводы… и бросалась к любой соломинке, которая могла вытащить её и хозяйку из Фоллз-сити. Юноша с глазами цвета каштана… Кто ты? Я волнуюсь – скажи мне, кто?
… У обклеенной афишами стены было холодно. Том с сожалением вздохнул, оттягивая верёвку с ключом, висящую на шее, и вынул из кармана клок бумаги. Старая газета вспыхнула не сразу; она была порядком измятой, и огонь долго лизал её. Наконец языки пламени оказались достаточно большими; парень зажал зубами окурок и раскурил его от импровизированного факела. Мурлыча незатейливый мотивчик, он обжигал пальцы. На странную его молчаливость никто не обращал внимания: таким уж Том уродился… мог часами стоять, притоптывать, сохраняя спокойствие и видимое дружелюбие, которое – уж близкие приятели знали – на самом деле могло быть обычным пофигизмом… Лана запрокинула голову. Ветер прогонял комки травы и мусор по шершавому асфальту стоянки стоянки. Холодно, бр-р…
– Ну что за херня? В пять минут же обещали вернуться?.. Что они там о себе думают?
– Чудачки… – лаконично согласился Джон. – Только не забудь: мы с тобой вчера дерьмовый бензин заливали… утром, на колонке чёрт его знает где. А у Кэндис машина капризная… Так что жди и надейся на прекрасное будущее… иначе вообще пешком домой пойдёшь, дурочка, – и он снисходительно ухмыльнулся. Лана огорчилась. Перспектива торчать на стоянке и замёрзнуть окончательно могла радовать только городских слепых, ночующих у церкви… Сколько она ни знает Джона – он берётся её поддержать, играет с ней, словно с младшей сестрёнкой – это бывший парень-то… Как-то раз Том сболтнул, что он обещал сделать для неё всё. Будет она рядом или нет. Всю жизнь в одном котле вариться… те же рожицы, та же мода, те же песни…
– Стучи каблучками, детка. Поехали, садись в машину. – очень предсказуемо произнёс «вожак», махнув ей рукой. Серый «форд», утробно урча, остановился в нескольких метрах: раскрасневшиеся Кейт и Кэндис махали ей руками. Том засмеялся и побрёл к ним. Лана обогнала его, чувствуя, что холод забирается даже под куртку и покрывает руки гусиной кожицей… Первое, что она услышала, едва усевшись на продавленном сиденье, было громкое.
– Эй, Брэндон!
Ах ты Боже мой, значит, он ей не приснился? Кэндис, высовываясь из окна, подтверждала эту версию жестикуляцией и ослепительными улыбками.
– Поехали с нами!
Парень засунул бумажник в карман и глянул на шумную компанию. Удивление мешалось в нём с сомнениями; то ли уже успел поцапаться с «Банди» из-за цены, то ли стеснялся оставаться у Кэндис больше, чем того требовали приличия . Он был милым, в этой своей замшевой куртке и рубашке «вестерн» – типичный ковбой, и никак не Казанова. Большие карие глаза сияли навстречу… вот только кому?
– У меня зависнешь!
– Давай-давай, махнём пивка на дорожку! – махнул ему рукой Джон. – Ну, старик?..
Встав на подножку фуры, угрюмец в белой шляпе, неизменно надвинутой на брови, кинул огромный термос в глубину кабины. Трястись всю ночь рядом с ним, подпрыгивая и клацая зубами при виде копов?.. Двух оборванных жителей Небраски за милую душу засунут в машину с мигалками, а дышащий весельем салон, полный молодёжи, гарантировал кое-какую безопасность… Кроме того, там была она … Долго раздумывать не приходилось; он сам не хотел прослыть трусом… со вчерашнего дня, а поэтому принял приглашения, втискиваясь между Томом и недоверчиво фыркнувшей Кейт.
– Э-э-эй!!
– Ура!
Это было похоже на американские горки, с поп-корном в руке и шипучкой на коленях… Плевать, что будет завтра… если голова кружится от счастья и потихоньку забываются проблемы – с кем ещё нужно считаться? Сигарету за ухо – и… Грёбаный мир скучает по тебе, чувак.
… Дьявольский холод, положительно! Или этот чудной тюремный хиппи с соломенными волосами опять возился с обогревателем?.. Томми, извини… Мотор закашлял. Брэндон вспомнил пологую равнину Небраски, по которой дядя Мюррей возил подержанные авто, и подумал, что здешним пацанам, не помнившим, что значит слово «работа», достаточно повезло. Выбора у него не было – последние медяки уже начинали пугливо вжиматься в подкладку кармана при приближении руки, чумовая рок-музыка ещё не выветрилась из ушей, пиво не кончилось… Белобрысый Том затолкал целый ящик назад! И ещё… ему очень хотелось оглянуться на Лану, но он держал себя в руках. Пусть её и не разглядеть было среди хохочущих подружек… Лана. Ла-на… Имя перекатывалось по языку, как сливовая конфета. Ой. Кажется, он напился, несмотря на зарок капли в рот не брать… Ветер взъерошил волосы, а потом будто хлопнул по затылку. Или нет. Это Джон! Шут бы его побрал. Синяк на скуле всё ещё болел.
– Значит, подбегаю я к дому, а там – сестра подвывает… Голая.
– Что, и ты испугался сестры? Или камеру тут же схватил?
– Ты мне рожи-то не строй, приятель… тоже хотел бы всех спасать, только не вовремя успеваешь. Вот-вот, другое дело! Дом пылает, девица в плач – и бежать, а я ведро с песком схватил… – блондин важно жестикулировал.
– Том у нас большой герой. Так, нюня?
– Ты всех спас? – Брэндон сбросил капюшон.
– Ещё спрашиваешь! Легавые притащили меня в участок и говорят: самый большой был пожар за пятьдесят лет! Я говорю – да ну! А они мне – ну да… во всех газетах Линкольна пропечатали. Может, ты даже видал…
– Смотрите все! – Джон прислушался к рёву. Кэндис тоже получила свой шлепок, только уже чуть пониже спины… Размазанные фигуры начали проступать в темноте, как чертёж на кальке. – Это хорошая развлекуха, чувак!
Том предусмотрительно отскочил от него, путаясь в двух ногах. После удачного падения на кресло в остове старой машины, Джон продолжил разглагольствования.
– Слушайте! Тут проходят практику крутые пожарники… Они могли бы Фоллз-сити отгрохать заново, столько бабок загребают за один вызов!.. Подумайте: сосунков учат не пахать носом грязь, а выживать в зверских условиях! Ха-ха, то есть никто не сможет отнять у тебя прибыльной работы, везде пригодишься! – в его чёрных зрачках плясали бесенята; может быть, это были сполохи от луча прожектора, которым баловались самые надравшиеся водители.
– Переворачивать бургеры – работа для зануд!
– Мне по душе крутая работа! – восторжённо присоединился Брэндон. – Не то, чтобы вкалывать, но… Пожарники путешествуют, а я не прочь побывать Мемфисе, в Теннеси, или к Грейсленду поближе.
– Болван, ты что-то перепутал, Теннеси – это штат, Мемфис – его столица, родина Элвиса, значит, Грейсленд там же! – Том хохотнул.
– Я знаю.
– Тебе работать не надо, ты можешь развлекаться круглые сутки!
Лана бросила бутылку на землю – похоже, ей эти рассказы давно надоели. Если ей… то… то, кажется, и ему. Божественный голос. Божественное лицо. И глаза! Нет, эта девушка не для маленького городка, где бездомные пацаны гоняют по пустырю гремящий грузовик, где не приемлют ничего, что не было бы «нормальным» – секс, хард-рок, и грязные деньги…
Очередной акробат не удержался на доске, приколоченной к днищу прицепа, и комок из штанов и воплей благополучно очутился в луже, поцеловавшись с матушкой-землёй. Чего им нужно?! Однако все его спутники восхищённо захлопали, то ли радуясь неудаче, то ли просто имея повод для весёлого времяпровождения.
– Хотите настоящей опасности, тащите народ сюда, на вышку…
– Вот козлы, больше никто и не хочет… – грузовик затих у натасканной Бог знает откуда кучи брёвен; драчуны предпочли удалиться к костру, откуда пахло сгоревшими сосисками. Водители тоскливо поглядели по сторонам, перекидываясь репликами и срывая звенья сетки, отгораживающей два передних сиденья непосредственно от прицепа. – Мотор посадили, что ли?
– Я тебя прошу, эта кляча семь лет работала, ещё нас с тобой переживёт. Машина – как хорошая баба, сносу ей нет, и работает верно. – Джон попытался было внедриться в тесную девичью компанию, но её обитательницы тут же показали коготки. У-у-у… Ветер забрался под ковбойку; Брэндон запрокинул голову, чтобы ткань коснулась затылка. Взгляд ослепительно голубых глаз направился вслед за лохматым ёжиком его волос. Что ???
– Пошли-пошли, дурилка картонная… – Том уж если про что прознавал, то не отвязывался. Идея с грузовиком пришлась ему по вкусу.
– Нет, я пью! – Джон перехватил горлышко бутылки, словно готовясь к удару, и пригладил бороду. – А ты уделываешь штаны, едва этот агрегат завидишь. Брэндон!..
– Что? – испуганно вздрогнув, юный Тайсон размером с Дюймовочку оторвал глаза от силуэта блондинки, чьи длинные волосы развевались по ночному ветру. Вожак усмехнулся.
– Давай, жеребец. Твоя очередь покататься на лыжах. Пошли!.. – загораясь новой мыслью, он вскочил на ноги, разминая их и пытаясь чеканить шаг. Ох, чёрт, и сильные же руки – воротник куртки жалобно треснул, а Лана, кажется, продолжала смотреть… – Раз-два!
Проклятый бар. Проклятая жизнь . Пора собирать чемоданы и убираться, а то дыра затянет её, как старое потухшее болото… Ремень джинсов больно впился в кожу; Лана поморщилась. Как всё приелось, это только после трёх порций водки настроение приходит, а Кэндис нарочно ещё разбавляла… Дурацкие лыжники . Полуразвалившийся остов вышки устремлялся в небо, как маяк, со специальной мигающей лампочкой – для летящих вниз звёзд… Принёс бы ей звезду худой симпатичный ангел, из тех, что имеют свободное представление о жизни. Надоела скука, то, что все себя не видят и корят других за желание пожить с удовольствием… Существовать на этом свете, пить пиво в разлив, мешая его с джином, клеить обои с маргаритками и писать на них изречения из книг… ходить голой по комнате, зная, что никто не подумает о том, что джинсы ей на себе не нравятся! Что там. Чудес не бывает. Прочертила небо косым хвостом искра… из леса наступал туман… Лана опустила глаза. И тут же его нашла – кареглазого смущённого ангела в замшевой нелепой куртке, с стиснутыми от испуга губами.
Джон толкнул его вперёд, по жиже цвета отравленного молока. Брэндон поёжился. Водители загоготали.
– Говорю для всех, это Брэндон! Пожарник экстра-класс, задиристый, такой, что пальца в рот не положи! Бешеный! Давай, чувак, не подведи. – последние слова сопровождались ободряющим хлопком по спине. А он не против его покалечить – ради зрелищ, кажется.
Вот парень и дал… Легко говорить, стоя ногами на твёрдой земле… Упираясь же в трясущуюся доску, которая вела себя не по-братски на любой заметной кочке, этого сказать было никак нельзя. Тонкие руки вцепились в канат… грязи-то сколько, неухоженную арену совсем развезло… Выступление состоится! Ругаться и целоваться – небольшая наука… сложнее делать вид, что ты ничего не боишься. Брэндон поднял ладонь в приветственном жесте – это он сделал бы, даже если бы пришлось умереть пару раз. Прижавшись друг к другу, члены его компании с интересом следили за священнодействием. Только одна не глумилась, а смотрела, вникала в происходящее без похмельного энтузиазма – Лана, лучик света чуть в стороне, на отшибе… ОЙ !!! Одобрительное улюлюканье, истошные вопли – всё перемешалось в его голове. Парень кувыркнулся кверх ногами и отшиб задницу. Понятно, почему девушки не катаются… и многие мужчины – тоже.
Удар, гол! Грузовик, как хорошая лошадь, поехал дальше, маленький же пришелец, прокатившись до бугра, на котором его сбросило. Джон в нём не ошибся! Лана дёрнула вожака за рукав.
– Ну перестань… он опять хочет!.. Хватит, я тебя прошу!
– Раз ему нравится – ничего не могу сделать…
Гротескная на фоне прожектора, мальчишечья фигурка поднялась с колен, и, прихрамывая, поспешила за замедляющим ход, скрипящим автомобилем, ожидающим ездока…
– Просишь, да, детка?.. – Джон полной грудью вдохнул, и рванулся к Тайсону, которого сам же так окрестил. Чёрт, он его забавляет! Так похож на него… встаёт, когда уже всыпали по первое число, и ни за что не хочет сдаваться… настоящий мужик. – Иди сюда!
– Да я в порядке! – Брэндон замахал руками, слегка морщась.
– Разумеется, ваше величество! Шевелись! – он крепко схватил его за плечо и повёл за собой. Обычно непокорный, новенький слушался…
– Чего там! Всё супер! Ещё бы кружочек… – он ожесточённо стряхивал грязь со штанов.
– Совсем ты ненормальный. И настырный, к тому же. Что мне с тобой делать? – гордо усмехнулся Джон. Будь бы это по-мужски, он бы стиснул дурака в объятиях и угостил лишней кружкой джина… для проформы. В пьяном добродушии его это устраивало. Эх, где сейчас найти хорошего друга? Только если сам откопаешь… И он будет следовать за тобой, и помогать. – Говорю вам, поехали отсюда… Заводите!
– Ерунда!
– Ты что это, старших перебивать вздумал?
– И куда ты ехать собрался?
… Он нравился многим; Брэндон это кожей чувствовал. Вливаясь в новую среду, как вино в меха, он предпочитал надеяться на лучшее. Жажда жизни бралась откуда-то извне, и он привлекал людей… потому что так хотелось… Он одержал не первую – но сладкую победу, будучи мужчиной. Лёжа на узкой кровати, Брэндон зарылся носом в колючую шерсть пледа и улыбнулся про себя – Кэндис осторожно вошла в комнату, положила на тумбочку чистое полотенце. Ступая на цыпочках, чтобы не разбудить его, она приоткрыла окно. Холодный воздух хлынул в комнату. Девушка подошла к "спящему". Брэндон зажмурился, чтобы… отдать дань гостеприимству: я сплю на твоей кровати, ты меня приютила и мне очень здесь неплохо… Тёплая ладонь легла на его волосы, жалостливо погладила их. Ах ты, чёрт возьми… Казанова иногда выигрывает, ставя фишки на любого скакуна… не так ли, браток? Он готов был обхватить руками весь мир и сообщить, что отдыхает он потрясно. На краю земли, в Фоллз-сити… даже не в нём самом, а в «пригороде», Гумбольдте, в маленьком домике посреди поля… Дверь скрипнула, оставив широкую полоску жёлтого, как лимон, света. Брэндон сомкнул ресницы, ожидая, что вечер кончится сам по себе, и мечты снова потекут, как им положено… Но через несколько минут он недоумённо выпрямился; организм запротестовал. Страдальческая улыбка прокралась на его лицо. Это было не вовремя. И это было женскими неприятностями…
Чёрт, чёрт, чёрт! И послал же его Бог на грешную Землю паровозик искать! Чёрт возьми!.. Шум воды уже не успокаивал; переступая голыми ступнями по белому кафелю, Брэндон отчаянно тёр джинсы куском щёлочного мыла. Стиральный порошок он, как ни старался, найти не смог. Надо же было… пятна крови на штанах – ну очень приятный подарок… На пальце наметился волдырь. Брэндон чертыхнулся и бросил джинсы на пол. Не получилось… и постирать не попросишь, и в корзину для белья тайком не сунешь… вот дрянь! Некоторые особенности женского организма – месячные, к примеру – приводили его в отчаяние. Настоящему парню… этого было, конечно, не понять. Хорошо, что в мешке есть смена белья и ещё одни брюки… Собачья жизнь! Он нагнулся к маленькому кожаному саквояжу, который захватил с собой из комнаты, но нужной вещи не нашёл. Вот… а думал, всё предусмотрел… Эх ты, орёл! Он чуть было не начал смеяться сам над собой, и остановился. Нервный хохот в доме, где спит ещё двое человек, показался бы странным… ещё более, чем он, стоящий в трусах и рубашке посреди ванной…
Бензоколонка, к счастью, была снабжена универсальным магазином. Неоновая надпись: «У нас есть всё» останавливала дальнобойщиков и странников, и очень многих жителей Фоллз-сити, мучающихся с похмелья. Брэндон проверил карманы: медяки остались медяками… да и зелёных бумажек могло хватить только на оплату жвачки и пары порций виски. Элементарные гигиенические средства были просто необходимы… Тонул бы он посреди моря – и то бы не забыл… а здесь… с бухты-барахты кинувшись в бездну!.. В освещённом зале толкались двое пьянчуг, набирая еды. Он прижался лбом к стеклу, чувствуя себя глубоко несчастным; двусмысленность положения давала о себе знать… Войдёт он сейчас в зал, потребует пива на всех и билет до Марса… Чёрт! Вылезти и сделать покупку, как свободный человек в Свободной Стране, он не может… Да хрен с ним, со всем! Что он, в мышеловке? Глупость какая…
Осторожно прикрыв дверцу чужой машины (благодарности к Кэндис не было предела: поистине, она предоставила ему все средства к существованию, не требуя ничего, кроме робкого обожания – автомобиль, телефон…), Брэндон подождал, пока ночные посетители скроются за углом, и только тогда появился в небольшом зале супермаркета. Худосочный блондин за кассой поднял на него измученные глаза. Либо грыжа, либо нерадивая девушка, либо я тебя разочарую – я не вор. Брэндон хмыкнул.
– Э-э… привет.
– Добрый вечер.
– Где у вас «Раффлз»? – чипсами закусить парень зашёл, отвернуться можно!
– А вон там. – кассир сразу потерял к нему интерес и указал на угол, где было нагромождение пакетов с чипсами. Брэндон поблагодарил его, делая вид, что следует совету. Скрывшись за алюминиевыми стойками, он тут же изменил направление и подошёл к запылённой витрине в самом конце зала. Там, совсем как на подзеркальнике у Лонни, ютились баночки с кремами, туалетная вода, зубные пасты… ага, «гигиенические прокладки». Протянув руку к упаковке с тампонами, он надорвал край, вынимая несколько штук. Осторожность была излишней – тут же дверь грохнула так, что звука рвущейся бумаги не расслышал бы даже сыщик. А раздавшийся голос едва не заставил Брэндона выронить трофеи.
– Хороший вечер!.. – Лана улыбнулась кассиру; он не разделял её восторга, потому что видел, что девушка под хмельком. Брэндон судорожным движением отправил руку в карман.
– Что у нас насчёт «Спрайта»?
– В конце зала. Только не мечтай, Лана, пиво несовершеннолетним мы не продаём.
– Да сдалось оно мне… сто лет не видела. Я знаю, где в этом паршивом заведении что.
Спасибо тебе, друг. Ты направляешь судьбу прямо ко мне в руки… Квик Стоп – идеальное место для свиданий. Похоже, сюда часто заходят молодые и одинокие…
Парень вырос перед ней неожиданно. Лана едва не ударилась плечом о холодильник, где стояли вожделенные банки с пивом.
– О, прости, пожалуйста. Я хотел поздороваться…
– Привет. Космический ковбой!.. – брови её совершили стремительный полёт вверх, а чувственные губы сжались. – Господи, я видела, как ты там кувыркался.
– Я заметил.
Она привалилась к гудящему рефриджиратору, и Брэндон подавил желание её удержать.
– Признаться тебе, я ещё не отошла после всего… н-не знаю…
Они теснились в узком пространстве – вот почему при следующей попытке облокотиться на что-нибудь он поймал девушку, ласково захватывая предплечье.
– Мне нужно пиво! Понимаешь, необходимо…
Гениальное слово!..
– Тише, тише. Иди сюда. Успокойся. – он был таким надёжным… Лана едва не ткнулась головой в его грудь. Парень усмехнулся, вынимая из холодильника целую упаковку красно-синих банок. – Вот оно, смотри!..
Как они прошли мимо стоек, набитых товарами и страшно равнодушных, девушка не помнила. Она видела, как подружки смотрели на этого стремительного героя – широко распахнув глаза, восхищённо вздыхая… она давно не считала себя доверчивой, и не хотела знакомиться с кем попало. Потом не отвертишься ещё! Правда, мальчишка нравился абсолютно всем. Он появился в городке и позволил им всем мечтать… Она внезапно ощутила пустоту, когда узкая ладонь парня покинула её руку и нырнула в карман при суровых словах продавца.
– Покажите документы, пожалуйста.
Смазливое личико на фотографии, грустная улыбка. Ангел?.. Боже мой, глупости какие. Никто из знакомых ей ребят так не улыбался… Печать непонятная. Имя крохотными буквами…
Брэндон волновался. Стоило прыщавому юнцу в отглаженной форме куда-нибудь звякнуть по поводу этих документов… и всё, конец. С крышкой. В самом начале знакомства!.. (Брэндон Рэй Тина, дата рождения – 12/12/72. Отпечатано в типографии города Линкольна, на углу 70й Стрит и Дэд Мэн Ран. Ха-ха-ха…) Но продавец был так недоволен своей неурочной сменой, что едва скользнул взглядом по кожаной книжечке водительских прав, и начал пробивать упаковку пива. Чек, шурша, полез вверх из кассы…
– Спасибо, шеф.
– О! Какая классная вещица… – Лана подошла к стенду с дешёвыми украшениями; продавец глянул вслед. Её пальцы скользнули по изогнутому колечку. – Прелесть, а?..
Подошедший к ней сзади мужчина оголил зубы в улыбке.
– Выпьем вместе?..
Хорошенькое предложение для молодой алкоголички… Если мне не повезёт, ты начнёшь распускатьлапы, и космический ковбой бросится меня защищать, как Ромео Джульетту… Милая пьеса! А если повезёт, вы оба испаритесь отсюда… О-ой…
Лана резко скинула его руки. Брэндон улыбнулся про себя – такая девушка сумеет защититься… это не инфантильные малышки, позволяющие вертеть собой… но всё равно она такая нежная, такая… неуместная на фоне пустых равнин и одноэтажных домиков…
– Пошёл к дьяволу! – она фыркнула и вышла из магазина.
– Ты чего шипишь, как змея? – рассердился непрошенный кавалер. Он вышел из магазина, ворча. Протягивая деньги, Брэндон невинно взглянул на продавца. Сосчитав наличность, блондин отвернулся к подставке с трезвонящим телефоном, и снял трубку.
– Квик Стоп! Слушаю вас…
Слушал бы ты поменьше, разрешил бы девушке пива купить… Не умеете вы ухаживать, болваны! Вот я… Брэндон не стал долго раздумывать. Кольцо, до этого поблескивавшее двумя соединёнными металлическими полосками на стенде, отправилось в нагрудный карман ковбойки… Он схватил пиво и выскочил наружу, на этот раз не поблагодарив.
Где-то далеко сверкнули фары машины. Раздался одинокий свист.
– Лана! Эй, Лана!.. Постой! – она прошла достаточно далеко, и он сильно запыхался, пока успел её догнать. Плохо зашнурованный ботинок мешал прибавить шагу. – Я тебя отвезу, хочешь?..
Девушка смерила его поистине королевской холодности взглядом. Брэндон вытер верхнюю губу и улыбнулся.
– У меня машина Кэндис.
– С ума сойти… долго её уговаривал?
– На, держи, – он отцепил банку вместе с куском целлофана; Лана перехватила её с гораздо большим энтузиазмом. – Я… я не понимаю, чего ты здесь зависла. Не поехала домой. Надо бы тебя отвезти, пока не поздно.
– Ходить я пока могу, слава Богу. – она пожала плечами, делая глоток.
– Осторожнее!.. – Брэндон снова поддержал её, радуясь любой возможности прикоснуться.
– Я бы не споткнулась! – он был не похож на обычного нахала, но остудить пыл было полезно… как говорила мамуля.
– Да я ничего… – парень убрал руки мгновенно, едва она взглянула в его сторону. Необычно… – Только не надо ворчать, О’К?
– Будешь ворчать, коли зависнешь в такой дыре, как Фоллз. Это тебе не твои байки про Мемфис, штат Теннеси… Скажи лучше, какой чёрт тебя дёрнул вместе с Джоном поехать к вышке? Большая радость в грязи валяться, как собаке?
Она выделила его из общей массы не только… хм-м, за новизну? И за рассказы о Мемфисе. Вот уж новость…
– Нет. Просто это местное развлечение, и я согласился… с вашими правилами. – он сглотнул, пряча скрытый смысл в словах.
Лана прикрыла глаза. Господи, да он ей сначала девчонкой показался – такой милый, обходительный… И ни слова поперёк «вожаку» – впрочем, Джону чёрта с два кто может противиться… Но теперь всё, что он говорил – звучало, как слова парня. Парня откуда-то издалёка… не из захолустья – из мечты… Брэндон задержал дыхание.
– Серьёзно, я удивился, когда увидел тебя. А потом… знаешь, как это бывает – хотел найти.
– Почему это? – окончательно заинтригованная его словами, спросила Лана.
– Не знаю. Просто захотелось вдруг увидеть, отыскать…
– Минутку. Как тебя зовут? – она помотала головой, едва ли не ошеломлённая. Он же просто разговаривает с ней, почему ей так хорошо от низкого голоса?.. Вот напасть!
– Брэндон.
– Сколько тебе лет?
– Двадцать. Так что насчёт продолжения знакомства?
– Даже не знаю.
– Это ничего. Я сам сначала растерялся… – он потупился. – Я смотрел на тебя, когда вы с Кэндис и Кейт пели караоке… в «Оазисе». У тебя получалось лучше всех.
– Правда? Я никогда тебя там раньше не видела… – наступило расслабление. Лана улыбнулась, думая, чего ей это будет стоить.
– Зато я тебя видел. – его глаза опять преследовали её. Что делается? Что с ней происходит? В детских снах она мечтала о том, как её завоюет темноволосый незнакомец, но… что за чёрт? Не похоже это всё на исполнение грёз… Мечты не сбываются. – Послушай, ты такая красивая… Такая малышка. Я уверен, что парни бегают по округе с криками и каждый день говорят тебе это.
– Глупости. Ничего они не говорят…
– Почему? Ты самая потрясающая девушка во всём городе. Серьёзно!..
Все окна были погашены, и жалюзи смотрели на пустынную дорогу рядами звенящих полосок; вряд ли жители этого квартала обрадовались бы, если бы Брэндон решил – как он это не раз делал на своих прошлых свиданиях – взять девушку под ручку и пошататься с ней по главной улице города часов эдак до четырёх утра… Маленькая белая одноэтажка, где, по словам Ланы, в случае вечеринки все три комнаты были забиты до предела, ничем не выделялась среди других домов. Стоило ли нарушать патриархальную тишину. Три шанса из пяти, что перчатку в новой драке бросит не он… Парень задумчиво улыбнулся.
– Почему тебе так не по нраву пришлась затея с грузовиком? Это же излюбленное развлечение местной молодёжи…
– А у вас в Линкольне… или где там, в Мемфисе – лучше? – обиделась она. – Гоняете воздушного змея по тротуарам? Тут с ребятами спятить можно… Кроме того, я боялась, что Джон наделает глупостей. Во всём виноват его характер… Он как-то вышиб семерых красавчиков из Квик Стопа, когда они начали смеяться над Томом. И я… – Лана встряхнула головой, подбирая ключ и умолкая. Умей Брэндон лучше видеть в темноте, он с гордостью отметил бы, что смущает её гораздо больше, чем она хочет показать.
Дверь им пришлось закрыть осторожно, пока не щёлкнула собачка в английском замке. В гостиной (ведь это же гостиная? Солнышко, пророни хоть слово… ) на полную громкость работал телевизор, и чуялся устоявшийся запах пролитого коньяка. Девушка скривила рот, поворачиваясь к своему провожатому.
– А теперь иди домой…
Всё – как в старых фильмах про строгих родственников, пансионы, чепцы и платьица. Брэндон скосил глаза на коврик, едва различимый в полутьме. Жёлтая улыбающаяся физиономия призывала выносить общий мусор.
– Как я ненавижу свою жизнь!
Он чуть не хлопнул себя по коленке. Ты права, малышка! Ты чертовски права…
Герои сериала под музыку, от которой волосы становились дыбом, перебрасывались сухими репликами: "Летающие тарелки приземлились здесь!".
– Я твою жизнь тоже ненавижу.
Возглас прекратил их аккуратный разговор.
– Лана! Лана, это ты?
– Не смотри на мой дурацкий дом!.. – голубые глаза очутились рядом с его лицом – в пяти сантиметрах, и…
– Я не на твой дурацкий дом смотрю, – в тон ей ответил он, подражая интонациям. – А вовсе даже на тебя.
– Господи, о чём я думаю…
Да уж, интересно бы узнать… Он готов был построить лестницу на Луну и катать туда туристов всю свою взрослую жизнь – за пару вот таких мгновений… Рассчитывая на свою привлекательность, он совсем не хотел кому-то делать больно. Однажды на уроке религии я поспорил с учителем, святым отцом Берроузом – на тему того, кто куёт свою судьбу. Вот так, берёт за хвост и подковывает. С треском меня выгоняли с урока… но разве неправильно то, что человек может стремиться к тому, что загадал? Поступать так, как ему хочется…
Он знал, что выставляться нехорошо , но предпочёл не послушаться – не покинул чужое жилище по первому требованию. В гостиной взгляды к себе приковывал диванчик, на котором лицом вниз лежала женщина, укрывшись лёгкой простынёй. Открытая банка зелёного горошка и тающее в вазочке мороженое свидетельствовали, что «просмотр кино» тянулся не час и не два. Брэндон скептически потоптался у порога, оценивая ситуацию. Вряд ли Лану так уж ждали… Да что там! Забота родственников о нём самом ограничивалась двумя вещами: оплатой проездного билета в автобусе и рассказом о контрацептивах…
– Мама?.. – Лана нагнулась к лежащей, опуская руку женщине на плечо. – Мама, это я.
– Кейт?
– Да нет же, я. Вставай.
Женщина неохотно поднялась, шаря ногами в поисках тапочек. Ночной наряд её составляла длинная красная футболка… Брэндон деликатно отвернулся.
– Встаю… дай-ка мне руку, дочка…
– Уйди. – Лана отмахнулась от непрошенного помощника, подставляя матери плечо. Продвигаясь с трудом, они обе скрылись в тёмном дверном проёме. «Ловец снов», висящий на гвозде, вбитом в косяк, закачался…
Лана упала на кровать, раскинув руки и тяжело вздыхая. Мелочь из карманов рассыпалась на покрывало, а никелевый четвертак даже звякнул по полу… Стоило закрыть глаза, её начинало мутить, как моряка в шторм. Под веками проплывали синие пятна с коричневым ободком, и кантри уже не успокаивало… Магнитофон поперхнулся, и где-то там… по её расчётам, там была ванна… потоком хлынула вода. Сейчас бы стаканчик… холодной минералки, от которой сводит зубы и пощипывает в носу. Чтобы во все стороны разлетались свежие капли. Завтра утром надо будет вставать, мерзко чувствуя, как ускользают вниз половицы… голова будет на разлом, опухнет лицо. Ещё будильник надо заводить, проклятое чудовище! И марш-марш на работу, с такими проблемами выцарапанную… много ли их, бывших одноклассников, желающих иметь деньги, шатается по Фоллзу… Разнорабочая на фабрике! Чёрт! Исчезнет волшебство этой ночи, как подарки, как щётка с отломленными зубчиками. Растает, будто бы его и не было… Хм-м, с другой стороны… Парнишка, так и не нашедший выход из дома, (она подозревала, что из вредности) наклонился к ней, согревая несчастную смертную лучезарнейшей из улыбок. Ой… а это что… стакан с шипучкой? Он Бог, и… кажется, больше!
– Выпей. Тебе полегче будет.
– Что это? – она сжалась, как от холода. Брэндон сожалеюще цокнул языком.
– Аспирин. Такое правило – принял лишку, потом ешь таблетки, чтобы с утра голова чугунной не была…
Лана страдальчески посмотрела на него, принимая стакан. Он почувствовал щекочущую радость, наблюдая, как она пьёт: запрокинутая голова, рассыпавшиеся в беспорядке волосы, гладкая шея…
– Ну? Полезная штука, я же говорил.
Она сжала губами стеклянный край. Брэндон отвернулся, думая, что если даст заметит ей краску, обжёгшую щёки, то тут ему и придёт конец. На тумбочке, где стояла простая лампа с жёлтым абажуром, источающая мягкий свет, оказалось большое собрание плюшевого коровьего стада. Он прищурился.
– Коров люблю, знаешь ли…
– Священное животное? Тогда тебе нужно ехать в Техас. А там уже и дело найдётся – можно хоть стадо пасти, хоть пластинками торговать, хоть замуж выйти… Кстати, в Египте для коров сочиняют весёлые псалмы.
В родном Линкольне, где не привечали ребят, проводящих время за книгами, ему сказали бы: не ёрничай. Ты не паяц на ярмарке, чтобы кроить из себя идиота… Грубоватые приятели, Том и Джон, скорее всего ничего бы не поняли и зазвали бы парня на кружечку горячительного. Только эта хрупкая девочка с печальными глазами, сейчас отравленными бессонной ночью пополам с хмелём, была ему благодарна за ненавязчивые шутки… Которыми её знакомые отличиться не могли. Он затаил дыхание. Хотелось вскочить и отбивать чечётку от восторга, попробовать её обнять… Но надо было взять себя в руки. Не время, браток, не время…
– Шутишь? Пение не может быть весёлым.
– Ну-у… почему? А ребятам в баре понравилось!
– Я бы не смогла нормально спеть, даже если бы от этого зависела моя жизнь… – слабо пробормотала Лана, утыкаясь лицом в подушку.
– Перестань, пожалуйста. Ты замечательно поёшь.
– Не люблю я это дело.
– Солнышко моё, так не всегда приходится делать, что хочется. Учись искать в этом приятное! Вот ты поёшь, а это людям в радость… – смешно наморщив нос, местный философ продолжал. – Здорово, когда тебя все любят. Будь я жителем прославленного Фоллз-сити, обязательно нанял бы себе гарем обожательниц и укатил бы с ними далеко… деньги зарабатывать.
Лана приподняла голову, недовольно окидывая его взглядом. Начавшие было стираться впечатления умело обновлялись этим худеньким юношей, всё никак не желавшим сесть на её кровать… Невероятно: он не похож ни на кого, с кем она раньше общалась… Когда её в последний раз называли «солнышком»?!
– Ну всё равно, у меня и так не выйдет…
Она лгала. Петь девушка умела и любила. Однако с третьего класса средней школы к ней летели надоедливые, как мухи, приглашения на церковные праздники, день города, дискотеки, открытие кинотеатра… Всё ради голоса. Не для неё самой, а для пары слов, которые она могла связать под музыку…
– O’K. Разве я спорил с тобой?..
Лана повернулась на бок, вздыхая и подсознательно отгораживаясь от его понятных, но чем-то волнующих слов. Ей бешено хотелось спать, и, будь это кто другой, а не… Брэндон! Она бы давно посоветовала ему прогуляться… неважно, какие слухи о её грубости будут после этого ходить… с чего это надо отдавать всем почести, если её не хотят разглядеть? Спать… спать… и фея принесёт лишнюю звёздочку на подоконник…
Брэндон повертел в руках тряпичную коровку. Я хочу помочь тебе выбраться отсюда, защитить… я не хочу, чтобы тебя ломали так, как меня в своё время. Я выбрал дорогу, вдоль которой бежит разметка, а на обочинах проходит мимо жизнь… У меня тоже кружится голова – но от счастья. Нужно быть смелым, чтобы взять тебя за руку и мимо обомлевших зрителей вывести из этого мира колдобин и неоконченных писем… Ты красивая, девочка моя, ты сама не видишь этого. Я помогу тебе. Не думай, я не такой слабый… То, через что я прошёл, изменит мою жизнь навсегда. Я попробую зависнуть в «дыре», спеша к тебе навстречу. Но я не буду делать это в одиночку… Кольцо охотно скользнуло в его раскрытую ладонь. Рассеянно наблюдая за своими движениями, Брэндон одел его на рог и поставил игрушку на место. Улыбка блуждала по его лицу, как одинокий странник, бредущий вслед за огоньком. Нежно, едва слышно нагнувшись, мальчик погасил лампу и, тихо ступая, пошёл к двери. Было самое время для того, чтобы исчезнуть… а потом вернуться.
– Ты знаешь какие-нибудь песни про коров? – сонный голос прервал его мысли. Держась за дверную ручку, он лукаво склонил голову на плечо.
– Конечно знаю. – да, малыш… Луну и туристов в придачу. Ура!..
– Врёшь!
– Нет, папа научил.
… «Девять часов утра! Ребятки, продирайте глаза и давайте вместе приниматься за работу! Вы не похожи на ленивцев, которые висят по деревьям? Это правильно! Закусите и вдохновитесь бодростью! В нашей сегодняшней программе прозвучат…» Кэндис отвлеклась от прибауток, которые сыпались из маленького чёрного приёмника. Рог изобилия! Ди-джей был в ударе… Лопаточкой перевернув блин, она опрокинула его в шипящее масло и выпрямилась. Пузырёк детского «Калпола» нарушал гармонию на чистом кухонном столе; молодая хозяйка, смахнув крошки с клеёнки, убрала его в аптечку. Сзади послышались шаги. Кэндис обернулась, поправляя рукавицу-прихватку.
– Брэндон!..
Герой-любовник был слегка бледен, с растрёпанными волосами… она еле сдержала желание снова посмотреть на него этой ночью, такой он был славный и тёплый, когда спал!.. в мятой белой футболке, которая невинно свисала над джинсами… рубашка и приветливый взгляд.
– Привет. У вас всегда так здорово по утрам? – он имел в виду редкие лучи солнца сквозь пелену облаков, и почти полное отсутствие ветра, что действительно было редкостью.
– А, я не обращаю внимания. – Кэндис отвернулась к плите. Брэндон сел на пододвинутую к столу табуретку и внимательно, чуть нахмурившись, осмотрел два прибора.
– Потому, что ты здесь живёшь. Правильно?.. Как там Коди?
– Неплохо… кашляет чуть больше, чем надо бы, – она заговорила с ним, как с матерью, которой можно было рассказать все секреты, и внезапно спохватилась – на что они ему… Тарелка, исходящая паром, была торжественно водружена на клеёнку, прямо перед носом гостя. – Я приготовила тебе завтрак…
Блинчики с мёдом и кленовым сиропом!.. Пятипалый лист на гербе Канады и этикетке. Домашние запахи, и желание ему угодить. Он смутился, почёсывая затылок.
– Ух ты… – молоко из высокой бутылки хлынуло в кружку. Интересно, кто его здесь доставляет? – Спасибо большое.
Кэндис села напротив него, подперев щёку кулачком. Господи, и что я за кретин? Выбрать себе угол, где приютят всегда, осесть там, жениться на домохозяйке. Да как бы не выросла клуша!.. опять я о том же. Какая разница? Любит, заботится, и никаких межзвёздных королев, зовущих в путешествие. Вечно меня к райским птицам прибивает. Надеюсь, у всех пацанов в этом городе такое же потрясное утро – я не жадный.
… Маленькая девчушка лет пяти начала слезать со стула, уцепившись за продавленное сиденье. Её проводил равнодушный взгляд и автоматическое.
– Не шуми. – Линда, мать Ланы, взяла заколку и соорудила на голове слабое подобие «хвоста». Несколько прядей остались на свободе, обрамляя худое, измождённое лицо. Пребывая в достаточно благостном настроении, женщина была занята одной мыслью – как выкроить хотя бы сорок долларов из той мизерной суммы, что посылал её бывший муж в качестве алиментов, на покупку зимнего пальто.
– Да ладно, она не шумит. Она хорошо ведёт себя. – сказал Джон, опираясь локтями на стол и следя за белокурой девчушкой, чьи короткие ножки уже задорно топали по полу. – Эй, надо слушать старших!
– Энни и Иджи ещё спя-а-ат… – тянула она на манер песенки, не обращая внимания ни на грозный окрик, ни на убогую обстановку, ни на потрёпанность собственной кофточки. – Они маленькие. А тётя Лана – она большая, и почему тоже спит?
– Тётя Лана – умница, но жуткая лентяйка. – Линда перемешала пепел в старой чашке концом окурка. Джон осмотрелся в поисках чистой тарелки. – Ну, мистер, как дела на работе?
– Я пару дней не работаю. – кратко произнёс он, отворачиваясь. Похмелье накатывало этапами, и вожак уже предвкушал вечер в окружении батареи пива и идиотской передачи, которую крутят по понедельникам на NBC… Его собеседница не обиделась; она давно привыкла к пренебрежению и шуточкам в свой адрес. Но простые людские радости и бывшая «первая красавица города» упускать не собиралась; услышав модную мелодию, Линда радостно захлопала в ладоши и вскочила с той поспешностью движений, которая наблюдается у нервных и много пьющих людей.
– О! Моя любимая… обожаю эту песню.
ТЕЛЕГРАМБот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
ВКОНТАКТЕБольшая библиотека с любыми жанрами и авторами
Большая Библиотека
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2 книги