Печальные звёзды, счастливые звёзды

Живу в Екатеринбурге. Преподаю в университете. К.э.н., доцент. Пишу недавно, поэтому работ пока немного. Надеюсь, будет больше. Кое-что здесь: https://ficwriter.info/polzovateli/userprofile/SBF.html

Разноцветный мир

Рождественских праздников с самым большим нетерпением ждали, конечно, эми́кшеры-первогранники. И не потому, что устали от занятий и предвкушали каникулярное безделье. К Рождеству, отдавая дань символизму, приурочивался первый «выход в свет» юных эмикшеров, прошедших первую из шести граней обучающего кубоида.

Взволнованные первогранники, похожие на маленькие почти прозрачные кирпичики, со всех сторон покрытые короткими волосками-антеннками, с двумя воздушными щелями по бокам, звуковой щелью впереди и двумя блестящими глазами над ней, покидали последний урок. Даже, скорее, не урок, а напутствие. Или финальный инструктаж.

Тай, самый маленький и непоседливый из них, первым выскочил из кубоида и, нетер-пеливо подпрыгивая, поджидал своего единственного друга Синса. Ну, по крайней мере, Таю было приятно думать, что Синс — его друг. Почти все остальные эмикшеры относилось к Таю, скажем прямо, прохладно. Он действительно отличался от большинства. На фоне сте-пенных и серьёзных, если не сказать угрюмых, эмикшеров Тай выглядел слишком импуль-сивным и, наверное, легкомысленным, постоянно улыбался и старался развеселить окружа-ющих — просто от радости бытия. «Добрый до наивности», вздыхала мама, глядя на Тая. Окружающие не понимали таких порывов и считали, что он несколько «не от мира сего».

Синс, наконец, неторопливо выполз из кубоида в окружении таких же обстоятельных одногранников. Тай ухмыльнулся и устремился вперёд — скорей домой, обрадовать близ-ких! Синс, прощаясь с товарищами, встопорщил на спине волоски, пока ещё больше похо-жие на пух, и двинулся вслед за Таем — они жили по соседству.

Попадавшиеся навстречу взрослые эмикшеры, которых в преддверии Рождества в по-сёлке было гораздо больше обычного — все хотели посетить праздник «первого выхода», неодобрительно косились на то и дело порывающегося взлететь Тая. Получалось у него пло-хо — как все эмикшеры, ещё не испытавшие опыта реального полёта, Тай мог лишь на не-сколько сантиметров взмывать над поверхностью. Но переполнявшая его нервная энергия требовала выхода, и после нескольких торопливых шагов он вновь напрягал все свои волос-ки, посылая тело в прыжок.

Многие ехидно усмехались, глядя на неуклюжее порхание Тая, но он не обижался, только с завистью вздыхал при виде их свободного, лёгкого, пусть и неторопливого, полёта. Ничего, скоро — буквально завтра! — он тоже выйдет за купол, и огромный человеческий мир подарит ему и радость полёта, и смысл существования, и осознание собственной необ-ходимости. И ещё ощущение голода — которого не знали те, кто ни разу не выходил за ку-пол посёлка — и возможность его удовлетворить. И, кстати, цвет. Взрослые эмикшеры, в отличие от маленьких, не были совсем прозрачными — взаимодействие с человеческим ми-ром оставляло на их просвечивающих кирпичеобразных телах лёгкий цветной след. И семьи эмикшеров сбивались, в основном, по цветовому признаку: бледно-зелёные, блёкло-индиговые, тускло-карминовые. Семья Тая отсвечивала фиолетовым. Интересно, каким цве-том нальётся он сам после первого выхода?

Тай возбуждённо вздохнул. Мир людей — прародитель эмикшеров — удивительный, влекущий, загадочный, ждал новых волонтёров. Ждал его.

— Скорей бы завтра! — Тай, сияя, повернулся к другу.

— А-а… да, — вяло согласился Синс.

— Ты чего? — Тай удивлённо уставился на него. — Ты что, не хочешь за купол?

— Хочу, конечно, — неубедительно отозвался Синс и, потупившись, добавил: — просто, знаешь, я так странно себя чувствую… даже не знаю, как объяснить. Вроде хочу, и даже очень, и в то же время — совсем не хочу. Как будто что-то внутри предупреждает: «не надо», — Синс кивнул на единственный тёмный сгусток в теле размером с горошину. Эмик-шеры называли его сердцем.

Похоже, Синс просто слегка трусит, подумал Тай. В общем-то, это понятно, всех пер-вогранников бьёт мандраж перед первым выходом, как бы ни успокаивал учитель. Хотя, по-жалуй, всё-таки не всех: вот сам он нисколько не боится. Наоборот, предвкушает, как попа-дёт в мир людей, увидит их жизнь, ощутит их эмоции и — Тай всхлипнул от избытка чувств — начнёт людей счастливыми! Ведь в этом и состоит предназначение эмикшеров.

— Всё будет хорошо, вот увидишь, — ободрил друга Тай. — И учитель с нами будет.

Синс лишь грустно посмотрел на него.

Они ступили в длинный и глухой, как будто обитый ватой, коридор — звуки в нём стихали до еле слышного шёпота, но у первогранников и не возникало желания галдеть. Притихшие и робеющие, они тесной группкой семенили за учителем. Плетущегося рядом с Таем Синса сотрясала крупная дрожь.

Коридор закончился небольшой круглой комнатой. Учитель остановился. Ученики сгрудились вокруг него.

— Все всё помнят?

Ученики вразнобой покивали.

— Я буду поддерживать свой купол радиусом в сто человеческих метров. Если по-чувствуете, что упёрлись в него, не пытайтесь преодолеть, просто поверните назад. По исте-чении отведённого времени я начну сворачивать купол. Когда ощутите, что он подталкивает вас, возвращайтесь ко мне, — учитель серьёзно оглядел нервничающих подопечных и вдруг тепло улыбнулся. — Всё будет хорошо. Пошли.

Он коснулся матовой стены, и она растаяла, открывая проход в человеческий мир.

Плоская крыша маленького круглого кафе давала прекрасный обзор на небольшую площадь под ними. Множество разноцветных огней освещало покрытую снегом улицу, вы-сокую мохнатую ель с игрушками и гирляндами, изогнутые скамейки, торговые павильончики и снующих между ними людей.

В первые мгновения Тай был оглушён ярким перемигиванием лампочек и громкой музыкой. И не он один — все восемь первогранников растерянно застыли на середине кры-ши, уставившись на мигающую, беспрестанно изменяющуюся панораму. Учитель с понима-ющей улыбкой тоже остановился, давая юным эмикшерам прийти в себя.

— А теперь закройте глаза.

Тай, переполненный новыми впечатлениями, и забыл об этой инструкции, хотя им втолковывали её всю последнюю неделю. Он поспешно зажмурился, стараясь сосредото-читься на своих ощущениях. И буквально через минуту почувствовал, как кожу начинает пощипывать сотнями маленьких острых иголок, от которых становилось щекотно и тепло — даже горячо. Иголки словно бы проходили сквозь кожу и кололись уже не только снаружи, но и изнутри. Тело наполнила изумительная лёгкость. Всё происходило именно так, как рас-сказывали учителя и братья. Тай радостно вздохнул — у него всё получается!

— Откройте глаза.

Тай распахнул веки. Беспокойство улетучилось, его переполняло смешанное с лико-ванием возбуждение. Он ощущал себя лёгким как облако, и даже, наверное, ещё легче. Страх не суметь взлететь показался сейчас смехотворным. Судя по взбудораженному гомону остальных, они тоже окунулись в атмосферу человеческого мира.

— Вперёд!

Тай скользнул к краю крыши и, охваченный единственным стремлением, спорхнул вниз — к людям, их голосам, смеху, мыслям, эмоциям. Чуть отстав от него, летел Синс. Кра-ем глаза Тай видел разлетевшиеся веером прозрачные пятнышки товарищей.

Разноцветные людские ауры светились — у кого ярко, у кого тускло, светлее или темнее в зависимости от настроения. Светлых было больше: приближался праздник.

Тая неудержимо влекло к их радости, теплу и свету. Он подлетел к молодой женщине, держащей за руку маленькую девочку, и завис над ними невидимым пятнышком. Аура девчушки переливалась особенно ярко и весело. Из-за большой городской ёлки, улыбаясь, выглянул мужчина.

— Папа! — завизжала девочка.

— Увидела, моя глазастая, — засмеялся мужчина, подбежал к девочке, поднял её на руки и закружил.

Дочка звонко захохотала.

— А маму?

— Что? Покружить?

— Да! Можешь?

— Я? Я всё могу!

Мужчина аккуратно спустил дочь, повернулся к жене и взял её за талию. Глаза у неё смеялись, но она воскликнула притворно-возмущённо:

— Серж, прекрати!

— Ни за что.

Он крепко обхватил её и, приподняв, закружил. Девочка счастливо захлопала в ладо-ши, аура её вспыхнула искрами, и Тай почувствовал, что его как магнитом тянет к этой дев-чушке. Не в силах сопротивляться, он подплыл к ней и тихонько коснулся искрящегося ним-ба. Тёплая волна ласкового света обняла его. Радость бурлящим потоком хлынула внутрь, и фонтан эйфории вознёс Тая на недосягаемую высоту. Таким счастливым он ещё никогда не был.

Девочка прекратила хлопать. Мужчина отпустил жену, и они вместе склонились над дочкой.

— Покружить тебя ещё?

— Нет, — без улыбки ответила девочка.

— Ты что? — в ласковом голосе матери проскользнула нотка тревоги. — Замёрзла?

— А… наверное.

— Ну, пойдём домой.

Родители взяли девочку за руки, и маленькая семья покинула площадь.

Тай с сожалением смотрел им вслед.

Однако очагов радости на площади было много. Девушка с лучисто-розовой аурой улыбалась юноше, который заботливо оборачивал её шею огромным разноцветным шарфом. Тай подлетел поближе, окунувшись в ауры обоих. Глубокая розовая нежность словно бы по-гладила его. Девушка отвела взгляд от своего избранника, и её улыбка стала напряжённой. Издалека за ними пристально наблюдал долговязый юнец. Его ауру простреливали серо-коричневые стрелы, а взгляд, направленный на соперника, сочился неприязненной горечью. Тай увидел, как к юнцу стремительно подлетел один из эмикшеров — кажется, Келс — и замер, напоминая присосавшегося комара. Парень фыркнул и с кривой усмешкой отвернулся от парочки. Эмикшер тяжело отвалился.

На краю площади Тай заметил небольшой каток и устремился к нему, на ходу подхватив кусочек голубого колкого веселья от компании хохочущих и толкающихся подростков и глоток шершавой сиреневой сентиментальности от тихого одинокого пьянчужки, бережно прижимающего к груди бутылку.

Для того, кто ищет радостных эмоций, на катке царило раздолье. Тай удивился, что надо льдом не вьются его однокашники — крики и громкий смех должны были привлечь сюда всех. Тай крутанулся вокруг своей оси, собираясь взмыть над толпой. Что-то привлекло его внимание. Он помедлил, всматриваясь.

На одной из скамеек, под рассеянным светом фонаря сидел старичок. Слабая розова-то-сиреневая аура ровно светилась. Едва заметная, чуть грустная улыбка выражала безгра-ничное терпение. Ждёт свою подругу, моментально понял Тай, даже не удивившись этому. Такую же пожилую, очень давнюю и близкую.

А возле изогнутой скамеечной ножки парил эмикшер. Нет, не парил, а как будто мед-ленно падал, изо всех сил стараясь удержаться в воздухе. Свет эмикшера, не видимый, что естественно, старичку, почти не был виден и Таю — настолько он был тусклым. Эмикшер явно обессилел. Но этого не должно было случиться! Такого просто не могло произойти — их привели сюда как раз для того, чтобы напитаться энергией. Тай встревоженно подался к эмикшеру и тут, наконец, опознал его: Синс!

Ни секунды не раздумывая, Тай сорвался с места. Если бы люди могли видеть эмик-шеров, они заметили бы в воздухе яркий след, оставленный бешено мчащейся золотой ис-крой. Тай резко затормозил и поднырнул под почти уже упавшего Синса. В отсутствие рук Тай не смог бы поднять Синса, опустись тот на землю. Всё, что ему оставалось — попытать-ся удержать Синса на весу. Хотя нет, надо же ещё каким-то образом доставить его обратно на крышу.

Синс вовсе не был тяжеловесным великаном, но Тай измучился, продвигая обмякшее тело друга в нужном направлении. Синс ничем не помогал ему. Больше всего это напомина-ло толкотню двух воздушных шариков — когда твоё движение с равной силой отбрасывает и тебя самого.

Тай в отчаянии всхлипнул, чувствуя, как стремительно убывают силы. И вдруг что-то упругое подхватило его вместе с его ношей и мягко потащило вверх. Учитель, понял Тай. Учитель заметил, что творится что-то неладное, и стал сворачивать купол, не дожидаясь по-ложенного времени. Невидимая сеть стянула к кафе всех эмикшеров с площади. Несмотря на усталость, Тай поразился удивительно невыразительной расцветке вернувшихся одногранников. Себя он ощущал наполненным интенсивным золотым светом, но все остальные светились тёмными тонами, хотя и различных оттенков, отражавших разные эмоции: тёмно-синий гнев, тёмно-зелёная досада, коричневая обида, чёрная злоба. Где они этого набрались — на праздничной площади, полной света и радости? На их фоне Синс выглядел почти бесцветным и явно больным.

Учитель, бросив беглый взгляд на всех подопечных, склонился над лежащим без движения Синсом. Взбудораженные первым опытом ученики, ожидавшие поздравлений и радостно-заинтересованных обсуждений, а вместо этого увидевшие еле живого товарища, переглядывались с недоумением и страхом. Обеспокоенный Тай протиснулся между ними. Однокашники почему-то шарахались и от него.

Учитель осторожно ощупывал Синса своими волосками и беспрестанно хмурился. Наконец он отодвинулся от по-прежнему бездвижного Синса и поднял глаза на остальных учеников. Взгляд его задержался на Тае и отчего-то стал тревожным.

— Туф, Риго, помогите мне, — бросил учитель.

Двое наиболее наполненных энергией учеников торопливо приблизились.

— Я приподниму Синса, — сказал учитель, — а вы поддерживайте его снизу и направляйте к проходу. Его надо поскорее доставить домой. Поняли?

Туф и Риго кивнули, слегка дрожа. Учитель вплотную подошёл к Синсу и как-то странно, с явным напряжением, заколыхался. Словно поток ветра родился на крыше и, уме-ло направляемый, начал медленно поднимать маленького эмикшера. Когда щель между те-лом и полом достаточно расширилась, учитель кивнул Туфу и Риго, и они поднырнули под Синса. Две тёмно-фиолетовые спины коснулись тела Синса, и он вдруг забился, издав пол-ный боли стон. Туф дёрнулся от неожиданности, и тело Синса накренилось на одну сторону, рискуя снова упасть. Тай бросился к нему. Сползающее тело друга как-то слишком тяжело придавило его сверху, и Тай вдруг почувствовал, что волоски Синса как будто обшаривают его, сцепляются с его собственными. Рядом взвизгнул Риго и отпрыгнул с явным страхом. Тай удивился: ощущение было странным, но не болезненным, с чего Риго так перепугался? Волоски завибрировали, словно по ним потёк слабый ток. Стало щекотно.

— Двигайся к проходу! — раздался голос учителя.

И Тай поплыл к дальнему краю, удерживая на спине Синса. Сейчас это было гораздо легче, чем когда он пытался поднять его на крышу — вероятно, помогал стягивающийся ку-пол учителя, который плавно толкал Тая в спину, подвигая в нужном направлении.

Как только эмикшеры прошли через вновь открытый учителем проход, Синс зашеве-лился. Тай осторожно опустил друга на мягкий пол, и тот заёрзал, испуганно тараща непо-нимающие глаза.

— Я пока не знаю, что произошло, — произнес учитель, предупреждая вопросы. — Мы всё выясним, когда вернемся в посёлок, потерпи. Как ты себя чувствуешь?

— Но… нормально, — пролепетал Синс.

Действительно было видно, что в привычном мире эмикшеру стало лучше.

— Тогда пойдём.

И они тронулись вдоль мягкого коридора. Синс двигался сам.

Напряжение понемногу спадало, первогранники оживились, загомонили, некоторые заулыбались. В конце коридора учитель остановил торопящихся домой учеников.

— Я поздравляю вас с первым выходом. Очень скоро вас ожидает торжественная встреча и приветствия всего посёлка, но прежде, — учитель указал на боковой проход, — чистилище. Мы не несём накопленные эмоции в дом. В нейтрализаторе вы сбросите их, но понимание и умение останутся с вами навсегда. И не волнуйтесь, — добавил он, — по ощу-щениям это что-то вроде горячего воздушного душа.

Он подтолкнул ближайшего к нему Туфа, и вся толпа гуськом двинулась в нейтрали-затор. Тай пристроился было следом за однокашниками, но учитель остановил его.

— Тай, Синс, подойдите ко мне, — негромко сказал он.

Сердце Тая ёкнуло в нехорошем предчувствии. Ну, ладно — учитель отделил Синса, с ним действительно случилось что-то неладное. Но почему остановили Тая?

Учитель смотрел на обоих эмикшеров очень серьёзно.

— На моей памяти это первый случай, — тихо произнёс он, — когда в одном выходе выявилось сразу две аномалии. Да ещё такие… своеобразные.

Синс подавленно молчал, опустив голову. Тай решился спросить:

— Что случилось, учитель? И что… с нами будет?

— Это мы и должны выяснить. И решить.

Он направил двух учеников к выходу, возле которого сейчас было пусто. Почти весь посёлок собрался у дверей чистилища. Краем глаза Тай увидел, как вдалеке из распахнув-шейся створки нейтрализатора выпархивают его однокашники — Риго, Туф и все остальные. Они уже выглядели как обычно — как серовато-прозрачные комочки. Цвет вместе с подо-бранными у людей эмоциями вымылся. Только сияющие глаза выдавали возбуждение про-шедших первое посвящение эмикшеров. Учитель быстро провёл Тая с Синсом к стоящему невдалеке медблоку, и захлопнувшаяся дверь отрезала приветственные выкрики толпы у чи-стилища.

Не успел Тай толком оглядеться, как в домик влетело несколько старших эмикшеров — из самых уважаемых и влиятельных. Учитель немедленно удалился с ними к окну, по-дальше от учеников, и тихо и взволнованно стал что-то объяснять. Эмикшеры внимательно слушали, то и дело бросая на Тая с Синсом испытующие взгляды.

Сердце Тая колотилось как бешеное. Да что же такое происходит? В чём он прови-нился? Первогранники должны были всего лишь увидеть, почувствовать новый мир и впер-вые напитаться эмоциями его обитателей. А это происходит само собой, просто по природе эмикшеров! Что же он сделал не так?

С самого детства, с тех пор, как он начал себя осознавать, Тай мечтал о том, как понесёт людям радость, как будет дарить им свет и счастье. Слушая бесчисленные рассказы взрослых, он думал, что если даже они, обычно хмурые и неприветливые, умудряются улуч-шать человеческий мир — а в этом сомнений не было, — то уж он, добрый и весёлый, при-несёт людям столько радости, что сделает лучше жизнь очень многих.

И действительно, там, в мире людей, ему было так хорошо, как может быть только в месте, которое предназначено именно для тебя. И это окончательно убедило Тая в том, что он угадал своё предназначение. Он был так счастлив! А тут…

Взрослые закончили совещаться.

— Подожди тут, — бросил Таю учитель, и старшие эмикшеры, подхватив Синса, уда-лились в соседнюю комнату. Минуту спустя в медблок ворвался встревоженный медик и скрылся там же.

Что же произошло? Что не так с Синсом? И, если уж на то пошло, что не так с ним самим? А вдруг ему запретят появляться в человеческом мире? Или вообще изолируют? Или…

Дрожь била Тая уже не переставая. Скрип двери показался оглушительным грохотом. Тай с выпрыгивающим сердцем уставился на возвращающихся эмикшеров. Старшие, за ис-ключением медика, неспешно вплыли в комнату и окружили ученика. От их пристальных взглядов Таю стало совсем неуютно. Они разглядывали его, словно заморское чудо, хмури-лись, переглядывались и странно-сочувственно морщились. Молчание затягивалось.

— Что с Синсом? — наконец решился спросить Тай, не в силах больше ждать. Голос прозвучал жалобно.

После быстрого обмена взглядами эмикшеры молчаливо поручили говорить учителю. Тот прокашлялся и ответил:

— Точно не известно. Случай Синса — первый за всю историю. Конечно, и раньше встречались эмикшеры, которые плохо реагировали на несовместимые с собственным строем эмоции, но так остро… и на все, — учитель прикрыл глаза. — Синса будут тщательно обследовать. Возможно, станут понятны причины непереносимости им человеческого пространства. Тогда можно будет попытаться их скорректировать.

— А если нет? — похолодев, спросил Тай.

— Ох-хо, — вздохнул учитель. — Да, я понимаю, он твой друг, ты, конечно, беспоко-ишься. Скажем так, если мы не сможем найти возможности устранить непереносимость, то для Синса будет подыскана другая функция, не связанная с пребыванием в мире людей. Например, диспетчерская, — заметив непонимающий взгляд Тая, учитель ещё раз вздохнул и пояснил: — Вообще-то, это всё проходится на второй грани обучения. Ну ладно, вкратце. Диспетчеры координируют поток эмикшеров, направляемых в разные районы. Например, если где-то повышается уровень агрессии, туда выдвигаются эмикшеры, лучше всего при-способленные для впитывания воинственных настроений. А если в каком-то месте группа людей подвергается гонениям, там появляются эмикшеры, способные впитывать обиду. Ты же видел цвета своих одноклассников?

Тай кивнул.

— До своего первого выхода ни один эмикшер не знает, какие эмоции ему созвучны — то есть какие он сможет наиболее успешно воспринимать. В первом выходе эмикшера тянет к тем людям, аура которых ему внутренне близка. Именно эти эмоции людей он сможет впоследствии вбирать наиболее успешно. Хотя, конечно, взрослые эмикшеры могут работать с гораздо бо́льшим спектром. Вот ты, например, — учитель устремил пристальный взгляд в самые зрачки Тая. — Что привлекло тебя там, на площади?

Тай заметил, что остальные старшие насторожились и как будто даже подались впе-рёд.

— На площади… там было много света. Люди радовались. И они светились. Вернее, не люди, а их ауры, — сбивчиво ответил Тай и замолк в смущении.

— И эта радость тебя притягивала, да? — пришёл на помощь учитель.

— Да. Как будто… как будто магнитом.

— Только радость? Вспомни хорошенько.

Учитель, не отрываясь, смотрел в глаза Таю, во взгляде была доброта и понимание, и это немного приободрило Тая, помогло отвлечься от остальных. Глядя только на учителя, Тай попытался вспомнить свои ощущения.

— Радость. И веселье, — медленно проговорил он. — И забота. И ожидание. И ещё другое… Они все притягивали, только по-разному. Вот веселье — оно голубое, а забота — жёлтая и такая… шершавая. А веселье было гладким, почти скользким.

Эмикшеры внимательно слушали, и Тай смутился, сообразив, что несёт какой-то дет-ский лепет.

— Но все эти эмоции были светлыми? — не давая Таю замкнуться, спросил учитель.

— Да.

— А ты видел там тёмные эмоции?

Тай сосредоточенно кивнул, припомнив долговязого парня, который с неприязнью наблюдал за девушкой и укутывавшим её шарфом избранником.

— И тебе не хотелось подлететь к ним? Собрать их?

— Нет! — Тая передёрнуло.

Старшие эмикшеры вокруг снова переглянулись.

— М-да, — неопределённо хмыкнул самый пожилой из них.

Тая вдруг поразила страшная догадка.

— Учитель, — пролепетал он. — Когда Келс подлетел к тому коричневому парню, он… он забрал его обиду?

Учитель промолчал, и это стало для Тая исчерпывающим ответом. Расширившимися от ужаса глазами он обвёл присутствующих и сдавленно прошептал:

— А я, получается, забираю у людей радость?

Домой его не отпустили, да он и сам не стремился. Отводя глаза, учитель сказал, что некоторое время Таю придётся пожить в этом домике, в отдельной, вполне благоустроенной комнате. Таю было всё равно. Оглушающая правда тяжёлым грузом придавила его, а от того, что окружающие тоже её знают, становилось только хуже.

Он — паразит в мире людей! Хмурые, угрюмые эмикшеры — вот кто настоящие бла-годетели человечества. А он паразитирует на доброте и радости людей, можно сказать, по-жирает их счастье.

В первые дни отчаяние переполняло его, и Тай, как заведённый, кружил по комнате, слепо тыкаясь в стены и не замечая этого. Горькие мысли, набирая остроту, мчались по кру-гу: он — вампир, он — изгой.

А Синс? Беспокойство за друга снедало не меньше, чем тревога за себя. Синс не мог тоже оказаться вампиром — он вообще не пил людских эмоций, Тай видел это собствен-ными глазами. Тем не менее, его тоже изолировали. К тому же, Синс очень плохо себя чувствовал. Где он сейчас?

В хоровод мысленных кошмаров вплетались и страхи по поводу того, что будет дальше. Какое будущее может быть у того, кто потерял смысл существования? Кто был уве-рен, что рождён дарить счастье, а на самом деле несёт горечь и ужас? Эта мысль вырывала из горла скулящий горестный вой. Былое необъятное разноцветье мира скукожилось до гнетущей серо-чёрной полосы, которая душила его, словно резиновая удавка.

Гремучая смесь безнадёжности, крушения надежд и жгучей безадресной обиды, не находя выхода и перекипев в котле страстей, выродилась в глухую апатию. Тай часами ва-лялся на лежанке, глядя невидящими глазами в пространство и не понимая, как ему жить дальше. Впрочем, это за него, похоже, будут решать другие.

Эти другие появились в его комнате вдвоём — Тай не знал, на какие сутки затворни-чества. Он безразлично мазнул по ним взглядом и устремил его обратно в потолок. Двое мо-лодых, но уже вполне взрослых эмикшеров восприняли его поведение совершенно спокойно. Невозмутимо установили ящик, который толкали перед собой, у стены и с самым деловым видом приблизились к лежанке.

Сердце Тая против воли замерло, а потом припустило вскачь. Они пришли к нему или… за ним?

— Не проголодался? — нейтральным тоном осведомился один из пришедших. Тело его отливало синим.

Тай моргнул. Вопрос его удивил. За время, проведённое в медблоке, у него ни разу не возникла мысль о еде. Между прочим, подумал он апатично, а как же голод, о котором рас-сказывали все выходившие за купол? Он же должен был появиться после первого опыта насыщения?

Второй эмикшер, зелёного оттенка, хмыкнул:

— С чего бы ему проголодаться? Он же не сбросил накопленное в запасник.

— В какой запасник? — вяло удивился Тай, ему было почти всё равно. Голос с не-привычки прозвучал хрипло.

— Нейтрализатор, в просторечии чистилище, не просто смывает подобранные у лю-дей эмоции, но и аккумулирует их в специальном устройстве, называемом запасником, — прежним нейтральным тоном пояснил синий. — Механику этого процесса вы будете изу-чать на четвёртой грани. Точнее, твои бывшие однокашники будут изучать.

Сердце Тая упало. Значит, он изучать не будет. Всё ясно. Этого он и ожидал.

— Энергии, полученной эмикшером в выходе, хватает обычно на несколько дней, — как ни в чём не бывало произнёс синий.

— А затем приходит голод, — зловещим тоном подхватил зелёный.

Синий бросил на товарища досадливый взгляд и продолжил:

— Тот, кто не собирается за купол, может получить подпитку в запаснике: тот посто-янно пополняется… Только вот твои эмоции нейтрализатор складировать не в состоянии. Не тот спектр. Поэтому учитель и не пустил тебя в чистилище.

Тай почти не слушал. В голове крутилось только одно: «ты этого изучать уже не бу-дешь».

— Но даже если не сливать эмоции, энергия всё равно постепенно рассеивается. Тебе её хватит примерно на месяц. Может, чуть дольше.

Безразличие чуть-чуть отступило.

— А… что потом?

— А потом голод схватит тебя за горло костлявой рукой, — округлив глаза, страш-ным голосом провозгласил зелёный. — И тебе захочется есть, просто ужасно захочется. И с каждым днём голод будет всё сильнее.

— Прекрати! — оборвал его синий. — Что ты его пугаешь? Ему и без того плохо.

Зелёный усмехнулся, но замолчал.

— Проблема в том, — голос синего зазвучал спокойно, но твёрдо, — что ты не мо-жешь питаться из запасника. Твой организм просто не примет тех эмоций, что копятся в хранилище. Ты же видел подбираемые твоими товарищами цвета?

Тай кивнул.

— А свой видел?

Тай промолчал.

— Ярко-золотой, почти слепящий. На тебя и сейчас больно смотреть.

Таю стало тошно. Зачем синий это говорит? Он и сам знает, что собрал лучшие, са-мые яркие и добрые чувства людей. И, если он правильно понял, к чему клонят посетители, для того чтобы продолжать жить, ему нужно и дальше отбирать счастье у людей… Ну, нет! Этому не бывать.

Решение пришло мгновенно. Тай выпрямился.

— Нет!

— Что «нет»? — удивился зелёный.

— Я не выйду больше в мир людей. Я не хочу отбирать у них радость. И не буду, — твёрдо заявил Тай. Широкая улыбка озарила его лицо. Тошнота отступала.

Зелёный уважительно присвистнул. А Тай вдруг представил, как в оставшийся ему месяц будет медленно умирать от голода, слабея день ото дня. Он сделал глубокий вдох и добавил, торопясь сказать прежде, чем утеряет решимость:

— И этот месяц… я тоже не хочу, — как он ни старался, голос всё равно поплыл, и закончил Тай уже почти шёпотом, — я за месяц сойду с ума. Можно?..

— Э, нет, — весело возразил зелёный. — Ты кое о чём не подумал. Или, точнее, кое о ком.

Тай дёрнулся. И правда! Занятый мыслями о своём несчастье, он совершенно забыл о родителях. О маме, папе, о братьях. О Синсе. Стыд горячей волной окатил его.

— Я смогу попрощаться? — тихо спросил он, опустив глаза.

— И опять же нет, — снова весело ответил зелёный.

Поражённый Тай уставился на него. С чего он веселится? Издевается? Он перевёл взгляд на синего и с удивлением обнаружил, что тот тоже улыбается. Правда, его улыбка была, скорее, сочувственно-понимающей.

Резко распахнулась дверь. Тай подпрыгнул и обернулся. К нему на всех парусах нёсся сияющий Синс, на вид совершенно здоровый! Тай радостно вскрикнул и бросился ему навстречу.

— Как ты?

— Ты как? — их возгласы почти слились.

Раздался негромкий смешок — в дверном проёме стоял учитель. Тай смутился, но учитель лишь улыбнулся, вплывая в комнату.

— Вы уже ввели Тая в курс дела? — обратился он к молодым эмикшерам.

— Как раз приступили, — бодро отрапортовал зелёный.

Синс легонько потёрся о бок Тая и застенчиво улыбнулся. Сейчас он совсем не напо-минал того больного, полуобморочного первогранника, с которым Тай расстался несколько дней назад. Тай колыхнул антеннками, приветствуя друга. Учитель жестом предложил Таю с Синсом присесть на лежанку и расположился напротив. Двое молодых эмикшеров отодвинулись к стене.

— Извини, что оставили тебя в неведении так надолго, — сказал учитель. — Но в первую очередь мы должны были решить наиболее срочную проблему, — учитель указал на Синса.

— Если бы ты меня не вытащил, я бы, наверное, умер, — шепнул Синс.

— Да, — подтвердил учитель. — Ты выручил Синса в критической ситуации и, тем самым, дал нам возможность разобраться в том, что произошло.

— Разобраться? — растерянно повторил Тай.

— Да! Пришлось привлечь лучшие умы, — беглый, чуть ироничный взгляд учителя в сторону зелёного и синего дал понять, кого он имеет в виду. — Технически изощрённые, если можно так выразиться.

Тай недоверчиво хмыкнул, но Синс глядел на молодых эмикшеров с восторгом.

— Они мне очень помогли.

Зелёный подмигнул Синсу и объяснил:

— Как выяснилось, главная проблема Синса не в том, что он не может синхронизиро-ваться с отдельными эмоциями людей. Собственно, даже не с отдельными, а со всеми…

— То есть не может напитаться ими, — вставил синий.

— А в том, что Синс оказался донором, — торжественно заключил зелёный.

На лице Тая отразилось недоумение.

— Все эмикшеры — реципиенты. По определению, по своей натуре. Мы только бе-рём. А Синс, наоборот, отдаёт.

— То есть, — в голове Тая забрезжило понимание, — там, на площади, люди, э-э, вы-сасывали из Синса силы, да?

— Ну, примерно, — кивнул синий.

— А он не мог пополнить их и поэтому едва не погиб?

— Верно.

— Значит, — Тай пристально уставился на друга, — Синс просто умрёт от голода? Но ведь…

Синс вовсе не выглядел особо истощённым.

— Ты же и подсказал нам, как сохранить жизнь Синсу.

— Я?!

— Когда ты тащил друга к проходу в посёлок, что ты чувствовал?

— Усталость, — буркнул Тай.

Зелёный хихикнул.

— А вот Синс, умница, когда пришёл в себя, лучше описал свои ощущения от твоего прикосновения. Тебе не было больно, или щекотно, или неприятно в тот момент?

— Пожалуй, щекотно, — согласился Тай, подумав.

— Но не больно?

— Нет.

— А вот Риго испытал боль, когда антенны Синса соединились — заметим, абсолют-но инстинктивно — с его волосками. Организм Синса подсознательно искал источник энер-гии. Но тёмные эмоции, которыми напитался Риго, плохо подошли Синсу. А процесс пере-качки, в который невольно оказался втянут Риго, стал болезненным и для него.

— А когда меня подхватил ты, — Синс сияющими глазами посмотрел на Тая, — мне сразу стало легче. И нисколько не больно.

Учитель подплыл к Синсу и ласково коснулся его.

— Погодите, — Тай зажмурился, пытаясь понять. — Получается, Синс может питать-ся только светлыми эмоциями, как и я? Но… не от людей? А… от меня?

— Мы провели серию экспериментов, — сказал синий. — Разбавленные запасы из чистилища Синсу тоже подходят. Только они для него, как бы это сказать, невкусные.

Синс смущённо кивнул.

— Но силы поддержать могут, — вставил зелёный.

— А я, выходит, могу поделиться с ним добрыми эмоциями? — ликуя, воскликнул Тай.

Апатию как рукой сняло. Значит, он всё же не бесполезный паразит! В комнату как будто проник луч света. Мир снова начал наполняться красками.

— Твой спектр для Синса настоящий деликатес, — подтвердил учитель. — Впрочем, надо это ещё проверить.

— Мы и так уверены, — начал зелёный напористо, но замолк под взглядом учителя. — Собственно, это очень просто, — он вынул из принесённого ящика небольшой прибор с экраном, зачем-то дунул на него и установил рядом с лежанкой.

¬— Придвинься как можно ближе к Синсу.

Тай прижался к боку друга и почти сразу ощутил, как его волоски словно бы наэлек-тризовались, соединяясь с антеннками Синса; микроскопическими иголочками побежало слабое тепло. Стало щекотно. Синс прикрыл глаза и тихо, радостно всхлипнул. Тай прижал-ся ещё теснее.

— Достаточно, — распорядился учитель.

Синс открыл глаза, легко вздохнул и отодвинулся. Выглядел он почти счастливым, хотя никаких изменений в цвете друга Тай не уловил. Но ведь они должны были про-явиться?

Зелёный опять дунул на прибор и, уставившись в экран, торжественно констатиро-вал:

— Есть переток! Правда скорость… очень низкая. Такими темпами Синсу непрерыв-но надо питаться, чтобы поддерживать хотя бы минимальную жизнедеятельность.

Тай не до конца понял, что хотел этим сказать зелёный, но в данный момент его вол-новало другое.

— Значит, я тоже донор, раз могу поделиться?

— Э-э, боюсь, что нет, — протянул синий.

— Видишь ли, в чём дело, Тай, — пояснил учитель. — Эмикшеры могут передавать друг другу часть собственной энергии. Если спектры их восприятия близки. Говоря же о до-норстве, мы подразумеваем способность передавать эмоции людям. Ты в этом смысле — стопроцентный реципиент. А вот Синс как раз донор. Если бы он сейчас оказался в челове-ческом мире, то мог бы отдать людям полученные от тебя эмоции.

— Фактически, — радостно заключил зелёный, — это вторая ипостась предназначе-ния эмикшеров. Никогда прежде не проявлявшаяся. Не только забирать у людей негатив, но и дарить позитив!

— Эмикшеры — очень молодая раса, — задумчиво проговорил учитель. — Возмож-но, это первый звоночек, первый шаг к расширению наших возможностей.

Однако что-то смущало Тая. Он в волнении закружил по комнате, пытаясь уловить неясную мысль.

— Значит, — медленно выговорил он, — Синс может передавать людям добро и ра-дость, так?

— Так, — подтвердил учитель.

— Но эти светлые эмоции могу перенаправить ему только я?

— Пока что да, — учитель вновь кивнул.

— Но, учитель! — воскликнул Тай, остановившись. Голос его зазвенел. — Ведь я эту радость отбираю у людей же! Получается замкнутый круг — чтобы передать одним, надо отобрать у других! В чём же смысл?

— А он не дурак, — заметил зелёный.

— Да, Тай, ты задаёшь очень правильные вопросы, — вздохнул учитель.

Тай поник. Значит, всё бессмысленно. Мир опять посерел.

— Но! — триумфальные нотки в голосе учителя заставили Тая поднять голову. — За эти несколько дней была проделана огромная работа. Разведчики проверили множество мест, а аналитики спорили до хрипоты, пытаясь наметить перспективы вашей будущей деятельности. Вашей с Синсом. Они нашли выход. Смотри.

Учитель кивнул синему, и тот очень бережно вынул из ящика еще один аппарат.

— Позаимствовали у диспетчеров. Специально чтоб тебе продемонстрировать.

Тай с любопытством уставился на плоскую поверхность, рядом возбуждённо дышал Синс. Синий провёл по верхней грани, и матовый экран засветился. Тай несколько минут вглядывался в изображение, недоумевая всё больше. Какие-то пятна ползали по экрану, то расходясь, то сталкиваясь, почти сливаясь. Смысл их передвижений от Тая ускользал.

— Это площадь? Сейчас? — вдруг спросил Синс, слегка задыхаясь. Тай удивлённо посмотрел на него.

— Та самая, на которую вы выходили, — удовлетворённо кивнул синий.

До Тая начало доходить.

— Это что… ауры людей?

— Точно.

Тай впился глазами в экран. Разноцветные пятна — красные, жёлтые, голубые, сереб-ристые, золотые. И серые, мутно-болотные, тёмно-бордовые. Да, конечно, как же он сразу не догадался!

— Сейчас немного переместимся, — сказал зеленый, сосредоточенно водя антеннка-ми по краю экрана.

Масштаб резко уменьшился, площадь отодвинулась, и изображение круто уехало вправо. На экране возникло множество точек, скучившихся на некоем овальном простран-стве. Они были разных цветов, но преобладал красный — цвет возбуждения, хотя встреча-лись и радостно-жёлтые и угрюмо-коричневые. Внезапно всё скопление синхронно мигнуло, озарив экран на миг яркой вспышкой, после чего точки быстро и хаотично замерцали. При этом около половины окрасилось в светлые тона, остальные — в тёмные.

— Предрождественский матч по хоккею, — прокомментировал синий. — Только что кто-то забил гол.

— Ага, — выдохнул Синс. — Здорово!

Тай тоже не мог оторвать глаз от сверкающего многоцветия, постепенно успокаива-ющегося, но по-прежнему яркого и чрезмерно возбуждённого.

— Тай, — голос учителя вернул его к действительности. — Вспомни, пожалуйста, как ты реагировал на возбуждение людей на площади. Ты ведь встречал красные ауры? Мог ли ты впитать такую эмоцию?

Тай вызвал в памяти картину своего единственного похода.

— Я не пробовал, — виновато ответил он. — Мне гораздо больше нравились другие цвета, светлее. Но, кажется, мне не было… противно, когда я пролетал рядом с красными, — не очень уверенно добавил он.

Учитель покивал.

— Ты ведь понимаешь, почему я тебя об этом спрашиваю? — Он пристально посмот-рел на ученика.

Синс опередил друга:

— Потому что эта эмоция из разряда радостных. А когда её слишком много — это тоже плохо, правильно?

— Я же говорю, умница, — удовлетворённо крякнул зелёный.

— Да, и излишнее возбуждение, даже радостное, надо снимать. Особенно когда оно так сконцентрировано, — учитель тоже был доволен. — Но, конечно, пока что вы оба ещё не готовы к работе ни с таким количеством народа, ни с расширенным спектром. И процесс передачи тоже требуется усовершенствовать.

Синий энергично кивнул, давая понять, что они с товарищем готовы этим заняться немедленно.

— Помимо спортивных матчей, есть множество ситуаций, где можно, и даже нужно, снимать накал страстей. Да и не только страстей.

— В городе живёт мальчик, — несколько угрюмо вставил зелёный. — Хороший, доб-рый мальчик, но время от времени у него случаются приступы истерического веселья. Во время припадков он иногда совершает невообразимые и даже опасные поступки. А после приступа ему физически плохо… И он такой не один.

— А уж куда перекинуть снятую радость, всегда найдётся.

Синс усиленно закивал. Тай поднял голову. Жизнь снова обрела смысл.

— Вам надо многому научиться, — сказал учитель.

— Физиология, социология, психология, география, техническое оснащение, — с не-сколько садистским удовольствием начал перечислять зелёный.

Учитель остановил его.

— За оставшийся месяц вы должны овладеть хотя бы основами. Поэтому кубоид — это не ваш путь. Вас будут учить старшие эмикшеры, обладающие нужными знаниями и умениями. Кое-что в вашем случае абсолютно уникально, поэтому вас параллельно тоже будут изучать, будьте к этому готовы. Ну, а ваши первые учителя — перед вами.

Синий с зелёным широко улыбались. Улыбка синего была торжествующей, а зелёного — несколько зловещей. Но Тай больше не боялся. Теперь он твёрдо знал: мир всё-таки разноцветный.

Поэтому в ответ на распоряжение новых учителей: «Начинаем прямо сейчас!» Тай с Синсом только радостно рассмеялись.

Старый учитель спрятал лёгкую грусть за светлой прощальной улыбкой:

— С Рождеством!