Перед смертью не надышишься

Глава 4

Наступил день. Ее первая свадьба. Шелби едва держалась на ногах, капризничала и нервничала так, как нервничала бы любая на ее месте. В то утро она сидела за столом на кухне перед чашкой кофе, глядя на поднимающийся над ней пар.

Всю ночь она не сомкнула глаз. Ворочалась в постели, листала журналы. Потом просто лежала, глядя в потолок и пытаясь разложить по полочкам спутанные мысли. Когда ей, наконец, удалось уснуть, она снова видела во сне его. И снова проснулась с больной головой и повышенной чувствительностью в самых неожиданных местах.

В последнее время Шелби почти не знала отдыха. В течение дня у нее покалывало в позвоночнике, и она чувствовала, что что-то не так. Ей казалось, что за ней следят, и Шелби начала подозревать, что Фрэнк опять ее преследует. Хотя вполне вероятно, у нее начала развиваться паранойя.

Она снова просмотрела свои записи по свадебной церемонии. В сотый раз проверила список. Пятьдесят четыре овальных букета в серебряных вазочках в качестве основного акцента декора. Две высокие серебряные вазы в форме конуса для буфета. Три хрустальные цилиндрические вазы для стола жениха и невесты. Семьдесят дюжин белых роз. Четыреста восемьдесят эустом[11]. Девятьсот пятьдесят гвоздик. Все учтено и подготовлено. Цветы охладили заранее.

Макс еще никогда ее не подводил. Этот парень был пунктуальнее будильника. Шелби знала, что, придя в магазин, найдет его там в полной готовности загрузить грузовик, отвезти заказ по адресу и, как это бывало тысячи раз, спасти день, если будет нужно. Да, все было прекрасно. У нее были Макс, Олли и… куча нервов.

Ну, допустим, беспокойство было объяснимо: пятьсот человек будут оценивать результаты ее трудов. Пятьсот человек будут смотреть на букеты, зная, что все сделано в «Цветочной поляне». Пятьсот человек сегодня вечером будут решать, иметь в будущем дело с ее магазином или нет.

В животе у Шелби как будто копошились черви. Даже кофе не помогал, поэтому она добавила еще одну ложку, чтобы сделать его крепче. Ей никогда даже в голову не приходило, что она может так нервничать. А теперь она очень сомневалась, что эти нервные завихрения в животе когда-нибудь прекратятся.

По крайней мере, она уже начала пить витамины. Шелби больше не чувствовала слабости с той самой ночи, которой, как она пыталась себя убедить, никогда не было. Она пребывала на пике активности и была готова сделать все, что угодно, лишь бы эта свадьба прошла на ура.

Приняв ванну, Шелби влезла в джинсы, натянула старую мягкую белую футболку и обула видавшие виды кроссовки. Волосы она собрала в хвост на затылке, прихватила свою раздутую, как воздушный шарик, сумку, в которой, одному Богу известно как, вмешались тысячи вещей, и вышла на улицу.

Больше часа спустя Шелби ехала рядом с Максом в загруженном до предела цветами грузовичке. Прислонившись лбом к окну, она закрыла глаза, чтобы подумать. О нем.

В последнее время она частенько о нем думала. Мысли как будто сами обращались к нему, наполняя тело приятными воспоминаниями. О том, каким он был. О том, что он заставлял ее чувствовать. О том, как она хотела, чтобы он был настоящим, а не плодом ее воображения.

Вчера ночью он опять приснился ей. На этот раз он был у нее в спальне и одной огромной горячей ладонью трогал ее грудь. Его глаза горели, словно тлеющие угли, а на красивом лице — без сомнений, слишком красивом, чтобы быть настоящим, — застыло напряженное выражение. Тогда Шелби открыла рот, чтобы спросить, почему на ней до сих пор имеется одежда. И это из всего множества вопросов, которые она могла ему задать. Глупый сон. Глупая мечта. Глупая дурочка Шелби.

— Что с тобой, Шел? — неожиданно спросил Макс, обеими руками держась за руль. — Ты сегодня какая-то тихая.

Шелби улыбнулась ему и призналась:

— Кажется, я перенервничала. Кстати, как твой ребятенок?

Макс усмехнулся:

— Толстеет.

— Вот и славненько.

Пятизвездочный отель возвышался на сорок пять этажей. Его ошеломительную красоту дополняли высокие изогнутые пальмы, разбросанные вокруг здания. В целом создавалось впечатление, что отель стоит посреди пустыни. Проехав по великолепной широкой подъездной дорожке, грузовик остановился, и Шелби выскочила на улицу, чтобы придержать двери черного входа.

Она принялась считать, деловито отмечая в списке каждую выгруженную Максом партию цветов. Когда он исчез внутри с кипой целлофановых рулонов на плече, Шелби воспользовалась моментом, чтобы произвести кое-какие расчеты.

Через несколько минут Макс появился в крутящихся дверях и обеспокоенно заявил:

— Тебя Олли зовет. Говорит, это срочно.

Шелби уставилась в теплые шоколадно-карие глаза Макса, переваривая новость. На языке Олли «срочно» могло означать как пустяк, вроде сломанного ногтя, так и катастрофу масштабов цунами.

Последнее, что нужно было Шелби в этот очень важный для нее день, — это что-то «срочное». Сунув список в сумку, она шепотом выругалась и понеслась по холлу отеля к залу, где должна была состояться церемония.

Она так спешила поскорее добраться до двойных дверей, ведущих в зал, что неожиданно налетела на выросшую перед ней прямо из ниоткуда стену. Стену из мускулов. Шелби застыла, как статуя, ее взгляд двинулся вверх, к широкой шее с кожаным шнурком на ней, и остановился на жестком загорелом лице. Его лицо. Лицо из ее снов.

— Ты, — выдохнула она.

Он улыбнулся, и Шелби услышала голос, который прокатился по телу волной нежнейшей ласки:

— Я.

Сердце мое, ну что ж ты так колотишься? Но пустившееся вскачь сердце только ускоряло и ускоряло и без того бешеный темп.

— Ты, — повторила Шелби и осторожно шагнула назад. — Из той, другой ночи.

Он сделал шаг вперед.

— Я. Из той, другой ночи.

О боже, значит, это был не сон. Желание ущипнуть себя или потрогать его, чтобы убедиться, что она не спит, стало почти нестерпимым.

— Ты же… — начала Шелби, но не договорила, проглотив слова «поцеловал меня».

Она замолчала, вспомнив о том, что ей снилось прошлой ночью, и зная, что это невозможно. Но ведь он сказал, что это был он. Из той, другой ночи.

Все это было очень-очень странно. Неужели у нее амнезия или что похуже? В понедельник первым делом она пойдет к врачу. Эти внезапные головокружения, ощущение, что она не может сделать вдох, и противное чувство беспомощности начинали ее беспокоить.

Двойные двери открылись, чтобы впустить рабочих, и им обоим пришлось посторониться и дать пройти нескольким мужчинам.

— Ну что ж, — произнесла Шелби, наклонив голову, и, поскольку говорить о таинственных ночах и незабываемом поцелуе она не собиралась, то сцепила руки в замок и, поддельно улыбнувшись, продолжила: — Ты здесь из-за приготовлений к свадьбе?

Этим его губам вообще стоило бы запретить улыбаться.

— Я здесь из-за тебя, — мягко ответил он.

Шелби этого не слышала.

Нет-нет, не слышала. Она точно знала — это игра воображения. А то, что у нее тряслись колени, — наверняка просто побочный эффект от витаминов.

— Не уверена, что понимаю, о чем ты, — осторожно сказала она.

— Шел! Вот ты где!

Да благословит Бог лучших подруг, которые не дают тебе выставить себя полной дурой.

И, словно прочитав ее мысли, Олли схватила Шелби за локоть и быстренько потащила ее прямо через двери. Шелби опомнилась только тогда, когда они пробежали уже ползала.

Этим утром Олли выглядела потрепанной. Шелби была уверена, что на подруге пижама — фланелевые штаны с принтом, изображающим мороженое, и рубашка на пуговицах говорили сами за себя, причем весьма красноречиво. Олли всегда ревностно относилась к субботам. Она ненавидела рано вставать, потому что ее пятничные вечера всегда превращались в грандиозные вечеринки, в отличие от вечеров Шелби, которые она проводила дома.

Давняя подруга и партнер по совместительству остановилась перед круглым столом, заваленным розами. Ее бровь беспокойно поползла вверх.

— Розы еще не полностью расцвели. Что, черт побери, нам теперь делать?

— Они же не в холодильниках, — рассеянно отозвалась Шелби, — так что расцветут в мгновение ока.

Так и не взглянув на бутоны, она бросила взгляд через плечо и замерла, заметив, что он все еще там. И смотрит на нее.

Само воплощение мужественности — и смотрит прямо на нее. Его тело просто кричало «Я — мужик!». Громко и бесцеремонно. А то, как ее собственное тело реагировало на него, можно было смело назвать вульгарным. Без обиняков. Шелби была уверена, что весь зал видит, как затвердели ее соски под старой белой хлопчатобумажной тканью сто раз постиранной футболки. Но она ничегошеньки не могла с этим поделать, пока он там торчит. И выглядит так, как он и выглядит.

Потертые джинсы почти любовно обтягивали каждый дюйм мускулистых длинных ног. Плечи даже шире, чем она помнила. Узкая талия. Крепкие бедра, которые (о, она знала наверняка) просто обалденно смотрятся сзади.

Ужаснувшись тому, какой оборот приняли ее мысли, Шелби резко отвернулась, но Олли успела проследить за ее взглядом и теперь открыто рассматривала его, очевидно пребывая в полушаге от того, чтобы начать пускать слюни. Ее рука инстинктивно сжала локоть Шелби.

— О Боже. Кто это?

Разыгрывать из себя идиотку было поздно — Шелби прекрасно знала, кого имеет в виду Олли, и вдруг почувствовала дискомфорт от того, что все еще находится с ним под одной крышей, в одном штате и в одной стране.

— Просто парень, которого я случайно встретила на днях, — сказала она так, словно это ничего не значило, словно она не целовала именно того парня, на которого сейчас обратила внимание Олли.

— Он смотрит на тебя, — проговорила подруга с таким видом, как будто только что сделала монументальное открытие.

Шумно втянув носом воздух, Шелби схватилась за край стола, чтобы не грохнуться прямо на месте. Между ее бровями залегла складка.

— Господи, я знаю, — проговорила она. — Клянусь, я чувствую его взгляд.

— Он придет сегодня на свадьбу?

— Нет, — нахмурилась Шелби. — С чего вдруг?

— Не знаю. Просто решила, что это ты его позвала. Я же позвала Пола, помнишь?

Шелби так быстро покачала головой, что почувствовала головокружение:

— Ну, нет, я бы не смогла.

Олли по-прежнему глазела на него, но теперь сузив глаза, как детектив на допросе.

— А он все еще на тебя пялится.

— Тсс, тихо. Прекрати это говорить! Из-за тебя я нервничаю.

Подруга раздраженно фыркнула, как будто они уже миллион раз проходили через это.

— Ну ладно. Почему бы тебе не пойти и не поговорить с ним?

— Я как раз этим и занималась, пока не нарисовалась ты и не утащила меня сюда!

— Так возвращайся. Я понятия не имела, что вы… Ну, ты поняла, — сказала Олли, выдернула из рулона гвоздику и принялась рассматривать ее в ожидании вердикта.

Шелби мрачно вздохнула. Этого дня она ждала всю свою жизнь и не станет тратить его на флирт. Она должна довести эту свадьбу до конца, чего бы то ни стоило. И Олли тоже. Поэтому Шелби снова обратила внимание на стол:

— Давай сосредоточимся на цветах, договорились?

Но Олли, похоже, даже не расслышала ее — она наклонилась и практически просвистела ей на ухо:

— Он выглядит так, будто готов съесть тебя с потрохами, подружка.

И, судя по своим внутренним ощущениям, Шелби была уверена, что ей это понравится. Она закрыла глаза, борясь с собой и с бушующим внутри нее желанием. И это именно сегодня! Из всех дней в году.

— О, Господи! — в отчаянии прошептала она.

— Ну же, Шел! Или и пофлиртуй с этим парнем.

Шелби сделала глубокий вдох, из последних сил хватаясь за остатки здравого смысла.

— Олли, ну ей-богу, я его даже не знаю.

— Вот тебе и повод для свидания — познакомиться с ним поближе.

Ну конечно, Олли в этих дела была настоящим экспертом. Она предпочитала проводить ночи со случайными незнакомцами, а не впускать кого-то в свою жизнь надолго и всерьез, в то время как Шелби находила больше удовольствия в том, чтобы узнать кого-то по-настоящему. Впрочем…

Он не был незнакомцем. По крайней мере, уже не был.

Она могла не знать его имени, не знать, кто он и откуда, но (ради всего святого!) она знала его поцелуй. Знала, как хочет получить еще один. И еще дюжину его поцелуев.

— Олли, прямо сейчас я не могу ни о чем думать. Дай мне просто… — И вдруг, приняв решение, Шелби вытянула руки над цветами и, прищурившись, заявила: — Займись этим.

— Ладно. Пойду и займусь другим столом. — Но прежде, чем отойти, Олли наклонилась к самому уху Шелби и прошептала: — Кстати, о парне. Он глаз не сводит с твоей задницы.

Шелби резко выпрямилась — эти слова вызвали в ней волну возмущения, раздражения и… похоти.

Стряхнув наваждение, она сдвинула брови и попыталась сосредоточиться на цветах, но безуспешно.

Да, да и еще раз да. Она спиной чувствовала горячий пристальный взгляд. Ну и тем, что пониже спины, тоже. Ноги и руки дрожали.

По залу туда-сюда ходили мужчины — двигали столы, расставляли золотистые кованые стулья в «стиле тиффани[12]», а все мысли Шелби занимал только один. Только Он.

Она еще раз украдкой взглянула на него. Он стоял, прислонившись к стене, согнув одну ногу в колене и сложив на груди руки, и следил взглядом за Шелби. Сердце и легкие изо всех сил боролись за внимание хозяйки, стараясь выполнять привычные функции, но, надо признать, справлялись они плохо.

Хотя Шелби изо всех сил притворялась, что по уши в работе, она ежеминутно оглядывалась на него, чтобы во второй, третий, десятый раз убедиться, что… да, он все еще был там. И ей все труднее и труднее было думать о чем-то еще, кроме того, чтобы снова и снова проверять, на месте ли он. И да, да и еще раз да. Он стоял у стены, глядя на нее так, будто в зале не сновали туда-сюда десятки людей и не на чем было больше остановить взгляд. Он смотрел на нее и только на нее. Постоянно. Всякий раз, когда она бросала на него взгляд.

Спустя два часа Шелби поняла, что больше не может выносить напряжения, вызванного его присутствием. Мало того, что ее трясло все утро, так она еще и чувствовала себя ужасно неуверенно, постоянно поправляла прическу и жалела, что надела старые и застиранные шмотки. Может, знай она заранее, что он будет здесь, надела бы свое симпатичное… Вы только послушайте ее!!!

Шелби выбросила эустому, которую собиралась воткнуть в букет для центра стола, и сказала себе:

— Все. Больше не могу. НЕ. МОГУ. ТАК. БОЛЬШЕ.

Сделав глубокий вдох, она развернулась на пятках и решительно направилась к нему. Добравшись до него за несколько шагов, Шелби открыла рот, чтобы начать говорить, и тут же закрыла его.

— Ты следишь за мной, — вдруг выпалила она и снова закрыла рот, чтобы не взболтнуть еще какую-нибудь глупость.

Он весело улыбнулся:

— Это могло быть совпадением.

— Серьезно? Каждый раз, когда я оглядываюсь, ты… — ее щеки залились румянцем, а голос стал чуть тише, — смотришь на меня.

Его пронизывающий взгляд опустился к ее ногам.

— Так и есть. Я смотрю на тебя.

Тихие слова, произнесенные им, возымели действие на все тело Шелби. Его странное влияние чувствовалось везде. Но в больше степени где-то в области сосков. Не говоря уже о том, что творилось у нее между ног, где, ясное дело, подобно лаве, разливалось тепло.

Я здесь из-за тебя.

Я. Здесь. Из-за. Тебя.

Оооох, он когда-нибудь прекратит это говорить? Или, точнее, она когда-нибудь перестанет повторять эти слова в мыслях? Шелби перебросила волосы за плечо, испытывая какое-то тревожное чувство.

— Так, ладно, имя у тебя есть?

— Сикс.

— Сикс? — переспросила она, приподняв бровь.

— Да.

— Просто Сикс? — Он кивнул, и она улыбнулась, подумав, что в жизни не слышала более странного имени. — Ну, тогда, Сикс, меня зовут…

— Я знаю, как тебя зовут, Шелби. — Его низкий хриплый голос перевернул все внутри нее.

— О.

Она понятия не имела, как с ним разговаривать, когда он вот так на нее смотрит. От сканирующего взгляда его темных глаз Шелби превращалась в желе. В жидкую массу, в неопытную девчонку и — чего греха таить — в похотливую девку. И все это одновременно. Нет-нет, она не собиралась умирать на месте. Наоборот, чувствовала себя живой, как никогда, а кипящая кровь просто бурлила в венах.

Даже губы помнили его — их покалывало от воспоминаний о его поцелуе.

— Итак, чем занимаешься по жизни? — спросила Шелби исключительно для того, чтобы поддержать разговор, потому что повисшая между ними тишина становилась все более оглушительной.

Надо признать, он был действительно странным. Может, даже безработным. И Шелби еще предстояло узнать, почему он преследует ее. Он был таинственным, необычным и, похоже, весьма скрытным. Но перед ним невозможно было устоять. Он играл на самых сокровенных ее струнах, словно гениальный музыкант на своем инструменте. А под гипнотической силой его глаз Шелби вообще готова была забыть обо всем на свете. Кстати, как там его зовут? Где он живет? Где родился? Что у него с прошлым? Что значат все эти маленькие кусочки жизни, которые составляют человека, когда он сам здесь и на него можно просто смотреть?

И опять Шелби испытала странное чувство, что она знает его, знала его раньше и каким-то образом догадывалась, что он придет к ней.

Он смотрел на нее из-под густых колючих ресниц, и создавалось впечатление, что его взгляд не пропускает ни одной мельчайшей детали.

— Ты любишь цветы, — вдруг проговорил он.

Она бросила взгляд на зал, но на самом деле не заметила ни одного человека.

— Да, я флорист. Люблю цветы. Мне нравится создавать из них… Тебе нравится то, что ты здесь видишь?