Глава 7

Семейство Даверт.

– Рано. Отец, это слишком рано!

Эттан Даверт насмешливо взглянул на сына. С тех пор, как из постели Преотца была с позором изгнана тьерина Лиона, характер у мужчины портился день ото дня. Кому приятно осознавать, что неотразим не ты, а твои деньги, статус, положение в обществе и Храме?

Эттан, конечно, сильно не отделял себя от своего положения, но – коробит. Сильно коробит.

– Не много ли ты вли взял, щенок?

Луис сверкнул в ответ глазами.

– Да половина рыцарей наверняка сбежит! А у нас ничего не готово!

– Значить, с тебя и голову сниму! – рявкнул Эттан. – Я кому поручал свою охрану? Я тебе приказт отдал, а твое дело выполнять. Вообразил, что можешь меня учить?

Так я тебя быстро в разум приведу!

Сын и ухом не повел в ответ на гнев отца.

Эрико уже не было в Лаисе, капитан увез его в Атрей. Оттуда тьер и тьерина Эсталь прислали коротенькую записочку, что все в порядке. Скоро и сам Луис уедет, пара дней буквально оставалась. Надо же не просто исчезнуть, а так, чтобы тебя не нашли и не вернули.

И вот ведь!

Лус понимал, что сроки отец назначал заранее, но то, что сыну он сказал другую дату…

Плохо, очень плохо.

Тьер Синор поскрёбся в дверь, просунул свою блинно-крысиную мордочку. Луис меланхолично подумал, что так будет выглядеть крыса, если ее размазать в блин сапогом.

– Пресветлый, вы позволите?

Луис посмотрел на отца. Эттан Даверт махнул рукой, дозволяя войти и говорить.

– Что у нас в городах?

– В Тавальене было шестьдесят два рыцаря Ордена, включая магистра. Не ушел ни один.

– Магистр Шеллен тоже здесь? – встрепенулся Луис.

– Нет. Его заместитель.

– А Шеллен?

– Уехал в Гвинор. Надеюсь, там его перехватят.

Этттан сдвинул брови.

– Пошлите птиц в Гвинор. Я должен знать…

Луис стиснул зубы.

– Я могу идти, отец?

– Да.

Тьер Даверт вылетел за дверь, что есть силы стиснув зубы. И от души пожелал магистру Шеллену оставить всех ищеек Эттана в дураках.

Вдруг да поможет?

* * *

– О, тьерина Велена…

Лусия промокнула батистовым платочком лоб свекрови.

– Почитать вам еще книгу Ардена?

Тьерина медленно опустила веки, что было принято Лусией за согласие. И женщина раскрыла книгу на месте, на котором остановилась часа два назад.

В комнату больной вошел Донат Карст, наклонился, поцеловал в лоб Лусию, посмотрел на свою супругу, подумал с минуту – и поцеловал ей руку.

Неудивительно.

Лусия, будь ее воля, в жизни не прикоснулась бы к тому, во что превратилась тьерина Велена. Некогда красивая и крепкая женщина сейчас больше всего напоминала череп, обтянутый пожелтевшей, пергаментной кожей.

Провалились щеки, запали глаза, тонкая кожа туго обтянула выступившие скулы, волосы резко поседели и приклеились к черепу.

Вердикт лекарей был прост – болезнь. Неизвестная науке, да, так бывает.

Яд?

Что вы! Какой яд? Откуда яд? Кому бы это в голову прийти могло?

Нереально!

Правду знала одна Лусия, но она помалкивала. Яды матери, действительно, сбоев не давали. Тьерина Велена медленно и верно умирала. А всего-то и надо было пропитать ядом молитвенник, и добавить немного в ее любимые духи, которыми тьерина обильно поливала все, включая и нижнее белье. Яд медленно проникал в организм через поры кожи, и убивал женщину так же верно, как кинжал, только медленнее.

Тьерина болела, чахла, не могла принимать пищу из-за постоянной тошноты…

Лусия подозревала, что если она сейчас и прекратит подливать яд, Велену уже ничто не спасет.

Впрочем, разве это ее волнует?

Тьерина Велена не пожалела бы ее, Лусия не пожалела свекровь, все закономерно. А что она нанесла удар первой… это в книге Ардена сказаны всякие глупости. Вроде того, что человек не враг тебе, пока не поднял первым руку свою…

А если после этого ты уже не встанешь?

Запросто!

Лучше уж бить первым, а грех… отмолим! Лусия совершенно искренне собиралась во всем признаться отцу, получить от него полную индульгенцию, и спокойно жить дальше. Может, молиться почаще.

Сейчас она была на шестом месяце, и прекрасно себя чувствовала. Разве что щиколотки отекали, но всегда можно было посидеть подольше, отдохнуть, и все пройдет. Вот и сейчас, читая книгу тьерине, она поставила ступни на маленькую, обитую бархатом скамеечку. А что?

Она беременна, ей нужны удобства!

Тьерина Велена открыла глаза.

– Донат…

– Да, дорогая. Как ты себя чувствуешь?

– Плохо, – взгляд тьерины остановился на Лусии. – Выйди вон!

– Вели, – возмутился бесцеремонной команде Карст, но Лусия положила ему руку на локоть.

– Все в порядке, монтьер.

– Руку убери! – скрипнула тьерина. – И вон отсюда.

Лусия одарила ее нежной улыбкой.

– Только не переутомляйтесь, тьерина, вы еще слишком слабы…

Нежно промокнула обильно надушенным платочком пот со лба тьерины – и вышла вон.

Стоит ли ругаться или злиться на Велену Карст?

Нет! В этом нет никакого смысла! Умирающий может говорить, что ему захочется, все равно ничего сделать она уже не сможет! Так-то!

* * *

В комнате тьерина Велена посмотрела на мужа.

– Ничего нового?

– Нет.

По просьбе тьерины, Донат Карст озадачил всех лекарей. Но следов яда обнаружено не было, болезнь определить не могли а потом герцогине давали промывающие, ставили пиявок и два раза пускали кровь. Только от этих мероприятий, понятное дело, не было.

– Я уверена, это все она!

– Вели, – Донат Карст вздохнул, – как это должно выглядеть?

– Не знаю!

– Ты не берешь ничего у Лусии, кроме яблок, и те чистит при тебе служанка, служанок я тоже меняю, за Лусией следят, – тут тьер безбожно врал, за Лусией никто не следил, потому что Донат Карст полагал это просто придурью больной бабы, – а тебе все хуже и хуже. Как бы Лусия тебе вредила?

– Не знаю! Сука!

– Вели, она мать нашего внука.

– Нашего… внука!!! Донат, поклянись мне!

– В чем?

– На родовом камне поклянись, на крови! Я требую! Я умираю, поэтому ты должен дать мне слово!

– Какое?

– Что никогда не женишься на этой сучке!

– Вели, она жена нашего сына!

– Вот именно! Я умираю, Мирт тоже смертен! Сможешь ли ты его уберечь – не знаю, но я хочу, чтобы ты мне поклялся! Ты! Никогда! На ней! Не женишься!

Донат вздохнул.

– Хорошо. Если ты так хочешь, я тебе обещаю.

– Нет! На крови!

– Вели!

– Дон!

Два взгляда скрестились – и в этот раз тьерина Велена не отступила. Горящий безумным огнем взгляд превозмог волю мужа. Донат вздохнул, вытащил кинжал и кольнул палец.

– Я, Донат Лирей Карст, клянусь своей супруге, что никогда не женюсь на Лусии Даверт, ныне Карст. Даже если она останется последней женщиной на земле.

Тьерина Велена расслабилась и откинулась на подушки, словно дохлая рыбина. Только шея чуть подрагивала.

– Спасибо, – наконец шепнула она.

Донат вздохнул. Показательно, громко…

– Надеюсь, тебе будет стыдно, когда ты поправишься.

– Надеюсь, мне не будет стыдно, когда я умру. За тебя…

Донат Карст вышел из комнаты, хлопнув дверью – и тут же был вознагражден поцелуем от Лусии.

– Как она?

– Плохо. Бредит!

– А что с рукой?

– Дурь несусветная. Заставила меня поклясться, что я никогда на тебе не женюсь!

Если бы Донат Карст не гладил в это время Лусию по волосам, то заметил бы, какой злобой полыхнули карие глаза.

Впрочем, вслух женщина произнесла совсем иное.

– Я замужем. И жена вашего сына. Храм никогда бы не одобрил…

– Снизойдем к ее причудам. Тяжко тебе с ней?

Лусия вздохнула еще показательнее.

– Это мой долг…

– Ты благородная душа, Лу…

– Разве в роду Карстов могут быть иные? – удивилась Лусия.

Но внутренне она кипела от гнева.

А ведь все так хорошо продумано! Она могла бы стать герцогиней Карст! Просто устранить Мирта – и пожалуйста. Но если Донат дал клятву на крови…

Про это слышала даже Лусия. Клятвопреступники долго не живут.

Обычный-то человек может врать, сколько ему угодно, но вот кровь герцогов, кровь Королей…

Это очень плохо заканчивается для клятвопреступника. Всегда плохо. Смерть иногда кажется избавлением рядом с происходящим, уж настолько-то Лусия историю знала.

Что ж, супругой Доната ей не быть.

Но разве плохо сейчас?

Мирт что есть, что нет его… мешать не станет. Тьерины Велены тоже практически нет, остается воспитывать ребенка наслаждаться жизнью и строить планы на будущее. Жизнь – покажет.

Лусия еще раз поцеловала любовника и вернулась в спальню к свекрови. Проявлять сострадание и выказывать милосердие.

* * *

– Бей!!!

Толпа ревела.

Рыцарь Ордена Ларош крепче вжался в отбросы и на миг прикрыл глаза, позволяя себе перевести дыхание.

Как, как это могло получиться?

Еще вчера вечером все было нормально, а сегодня утром мир сошел с ума. Он помнил, как проснулся в своей комнате, в таверне, кажется, это было еще в той жизни, сотню лет назад…

Оделся, спустился вниз, заказал завтрак – и там его настигло нечто… безумное, чудовищное, чему не было названия.

В таверну, печатая шаг, вошли пятеро городских стражников.

– Рыцарь Ордена Ларош Дарю?

– Да.

– Вы арестованы. Сдайте оружие.

Кто-то другой мог бы повиноваться приказу. Кто-то… нет, не Ларош.

– За что?

– Вам все объяснят в магистрате.

Стражники отводили глаза, словно что-то знали, но что и как произошло? Кто-то другой швырнул бы им в головы скамью, начал бы орать, драться, сопротивляться, и оказался бы в магистрате увязанным, что та колбаса, да еще со сломанными ребрами и без пары зубов. Но Ларош был не таков. Осторожность, хитрость и скрытность были у него в крови, а потому рыцарь сделал единственное, что мог. Он махнул рукой.

– Но позавтракать-то можно? Господа, это ведь надолго!

Стражники смотрели хмуро.

– Я никуда отсюда не денусь, просто съем то, что уже оплатил, а вы… составьте мне компанию, господа, а потом все вместе отправимся в магистрат? Вам ведь, наверняка еще целый день по городу мотаться… скажете, что я спал, или был у любовницы, вот и задержались!

И видя, что стражники колеблются, удвоил напор.

– Эй, там! Вина на всю компанию и хороший завтрак для меня и господ стражников!

Служанка засуетилась, рыцарь улыбался, и стражник чуть оттаяли. Присели за стол, потихоньку разговорились…

Ларош заказал кувшин вина. Потом мяса, потом еще вина… и постепенно узнал, что в магистрат пришло письмо от Преотца. Мол, открыть именно сегодня, и непременно выполнить. Градоправитель вызвал к себе капитана городской стражи, наорал, а потом велел ему арестовывать всех рыцарей Ордена моря. Всех, кого не встретит в городе.

Разум Лароша заработал мгновенно.

Такие вещи добром не кончаются, это уж точно. Лучше затаиться и подождать, пока что-либо не прояснится. Но как уйти от стражников?

Самым простым путем.

Заказать еще один кувшин вина, в который, совершенно случайно, просыпался порошок из перстня с пальца рыцаря. Не яд, нет. Но хорошее снотворное. На такую ораву маловато, конечно, но часок проспят, а больше и не надо.

А самому можно и не пить. Неприятно, когда вино стекает под одежду, ну да в пыточных хуже будет.

Ларош и сам не мог понять, почему так поступает, но внутреннее чутье словно за плечо вело и подталкивало.

Нет, не надо!

Не смей!

Последним уронил голову на стол старший среди стражников. Воил налитыми кровью глазами, сопел, но все же упал лицом на скатерть.

Ларош развел руками, демонстрируя свое горе трактирщику и слугам.

– Ладно, сейчас проспятся. А я пока вещи соберу. Сколько с меня за завтрак и комнату?

Он честно рассчитался, и поднялся в свою комнату.

Второй этаж?

Плевать!

Плащ на плечи, кошелек в карман, бумаги за шиворот, чтобы не выпали, оружие снять – приметное, с символикой рыцаря Ордена, осмотреть себя – нет, ничто не выдает в нем рыцаря – и за окно. Вниз по стене, в подворотню, и давай ноги до ворот.

Закрыты?

Что ж, выхода нет. Если никого не выпускают из города просто так, придется день выждать, а выйти из него ночью. И выжидать надо… Тропку контрабандистов и разбойников Ларош знал, но среди бела дня ей не воспользуешься, надо дождаться ночи.

Куча мусора у стены показалась Ларошу более, чем подходящей. Он покрепче завернулся в плащ, плюнув на грязь и запах, на дорогое сукно и отделку – жизнь дороже. И залег, молясь, чтобы его тут никто не заметил.

С того места, где он лежал, отлично были видны ворота. Мужчине не оставалось ничего другого, кроме как наблюдать за происходящим. Въезжающими в город, выезжающими…

Шум послышался ближе к полудню.

Ларош вжался поглубже в кучу мусора. В своем немолодом, за сорок лет уж, возрасте, он отлично понимал, что орущая толпа – не к добру. И попасть ей в руки, или даже на глаза…

Разумному человеку такого не надо. И даром не надо, и с доплатой не надо…

– Бей!!!

– Твари!!!

– Сволочи!!!

Крики сливались в единое марево, облаком глухой злобы и ярости повисали над городом, змеями вползали в уши, вертелись воронками смерчей над головой, заставляя плотнее вжиматься в мусор.

Страшно, ох, страшно…

А потом они приблизились, и Ларош увидел ЭТО.

Всех рыцарей он не знал, но этого…

Молодой Юльми был из его воспитанников. Ларош сам нашел его, сам воспитывал, сам посвятил в рыцари и теперь с ужасом видел…

Три рыцаря…

Нет, не рыцаря. Это три воющих искалеченных существа, для которых смерть будет милосерднее. Что-то в дегте, перьях и на кольях, по которым стекают капли крови вперемешку с каплями дегтя.

Искаженные мукой лица, раскрытые в криках рты…

Ларош вжался в кучу мусора, моля Ардена, чтобы его не заметили.

И видел, как колья воткнули в землю рядом с воротами. Видел, как умирали его друзья. И не мог отвести взгляд.

Страшно это. Безумно страшно…

Он ждал до темноты, не смея поднять головы, и только потом, скрипнув зубами, выполз из кучи мусора, и направился к лазу контрабандистов.

Ему надо было добраться до замка Шемон и разобраться в том, что происходит.

Поговорить с магистром, и отомстить тому, кто убил его товарищей.


Род Карнавон.


О том, что в городе начались беспорядки, Алаис даже не узнала. Просто часть слуг на работу не явилась, а когда Лизетта принялась расспрашивать, то услышала такое…

У Алаис волосы на голове зашевелились.

Приехала, м-мать!

Можно сказать – с приплыздом вас, дорогуша!

Город закрыт! Стража никого не выпускает, только тех, кого знает совершенно точно, потому что Преотец своим указом объявил орден Моря вне закона.

Оказывается, они втайне поклоняются Ириону, совершают человеческие жертвоприношения, а еще впали в гнусный грех и втайне в своих замках предаются содомии и зоофилии. А что?

Женщины туда не допускаются? Значит – точно оно!

Алаис это было безразлично, да и местные не то, чтобы сразу же наказывали за нетрадиционную ориентацию. Так… ногами попинать могли без всякой толерантности, детей замуж в такую семью не отдали бы, дела лишний раз вести не стали…

Как известно – Арден и Мелиона за продолжение рода человеческого. А какое тут продолжение? Никакого. Биология не допустит. Пра-авильно, а раз детей быть не может, значит блуд ради блуда что противоестественно. И точка.

Сейчас стража хватает рыцарей Храма, тех, которых успевают отбить от разъяренной толпы, но нескольких уже разодрали на части… люди опьянели от крови, и это страшно.

Алаис и Лизетта переглянулись.

Лизетта схватилась руками за щеки, глаза у нее остекленели.

– Ой, мамочки… что ж это будет?

– Шашлык из рыцарей будет, – буркнула Алаис, вспоминая о тамплиерах. Видимо, подлецам плевать на разницу в мирах, они везде одинаковы. Неизвестного Преотца она не знала, но подозревала, что сунь его в кучу навоза, так разницу никто и не заметит.

– Ой-ой-ой…

Алаис что есть сил, встряхнула женщину за плечи. Сил было мало, девятый месяц, но тут важно не количество, а качество.

– Лиз, соберись!

– Ой…

– Лиз!

Алаис вздохнула. По лицу она людей бить не училась, но затрещина вышла душевной. Лизетта помотала головой, глаза ее стали осмысленными.

– Пришла в себя? Извини за хамство…

– Нет, ничего страшного. Спасибо…

– То-то же…

Алаис порадовалась, что придется иметь дело с умной женщиной. И принялась раздавать указания.

– Лиз, надо собрать все ценное, что есть в доме. Спрятать там, где огонь не доберется, если что…

– Ты это всерьез?

Герцогиня Карнавон топнула ногой.

– Нет, мля! В шутку! Ты что – думаешь, отсидимся спокойно? А если нет?! Если не получится?! Знаю я, как в таких случаях голыми и босыми остаются. Спрячем – не беда, живы будем, так достанем, когда все уляжется. А случись что, все не на улице бедовать.

– Но Арон…

– О них пока никаких вестей. Так что готовься к худшему.

Лизетта мотала головой, словно лошадь.

– Алекс, ты думаешь…

– Да я просто уверена! Сначала – рыцари, потом те, кто с ними связан, и наверняка найдется пара подонков, которые пожелают под шумок свести счеты с врагами. Думаешь, у вас в городе все сплошь святые? Ну-ну…

– Ты думаешь, Арон…

– Да я молиться всем богам буду, чтобы выжили! Чтобы обошлось. А если – нет? Надеяться надо на лучшее, да, а готовиться к худшему! Так что слушай меня! Все ценное – сложить и укрыть, самим подготовить пару узлов, чтобы можно было быстро выскочить из дома. Одеться по-другому. Под юбку – штаны, или нечто вроде, чтобы и через забор, и по буеракам, и в седло, обувь нормальную… что еще?

– Ты беременна…

– Лучше рожать под забором, чем в тюрьме. И лучше рожать, чем трупом лежать, – привычно срифмовала Алаис. Посмотрела на Лизетту и чуть смягчилась. – Не дрейфь, может, все еще и обойдется. Но давай подготовимся от греха. Командуй, а я пошла свои вещи собирать. И надо в подолы платьев, или лучше – рубах, хоть по паре десятков монет зашить. Авось сразу не сорвут, а там вывернемся. Золото, они и на дне морском золото.

– Там-то оно зачем?

– Чтобы потом хоть труп выловили, – огрызнулась Алаис, и отправилась собирать вещи.

Ребенок последнее время как-то странно притих, повитуха сказала, скоро роды. Но если что – с таким пузом не побегаешь…

С-суки, вы подождать не могли, пока я отрожаюсь?! Чтоб вас так хоронили, как я донашиваю!

* * *

До темноты все было тихо и спокойно.

Проезжали отряды стражи, один Лизетта даже зазвала в дом под предлогом накормить – напоить, а заодно и расспросить. Вы же понимаете, две слабые хрупкие женщины, все на нервах, все в отчаянии…

Командир отряда понимал, тем более, что Лизетту в городе знали. И успокоил женщин.

Да, идет охота на храмовников, двоих уже поймали, одного не успели отбить у толпы, еще несколько скрылось, но куда?

Ищем…

Вы не бойтесь, мы позаботимся о мирном населении, вам ничто не угрожает. Градоправитель контролирует ситуацию, все будет в порядке…

Да, и к вашему брату мы заедем, и записочку передадим. А пишете что? Все в порядке, не волнуйся за меня?

Конечно-конечно, как же не порадеть милой даме, которая накормила-напоила, приняла, как родных, да и записка явно без двойного дна…

Лизетта выдохнула с облегчением.

Алаис, отлично зная цену таким обещаниям, нахмурилась, и пошла прятать монеты еще и в сапоги. Как на Рамтерейе – неясно, а вот в России это классика.

Пан-атаман Грициан Таврический как живой стоял перед глазами.

– …и все мои бойцы, как один, стоят за свободную личность…

- Значит, будут грабить.*

*- Свадьба в Малиновке. прим. Авт.

К вечеру опасения Алаис блестяще подтвердились, лишний раз показывая, что миры, как бы не назывались, и люди в них, чем бы они не прикрывались, бывают чрезвычайно похожи.

* * *

Сначала был шум на дороге, ведущей в город.

Лизетта прислушивалась с тревогой, Алаис, с мрачной уверенностью, пошла переодеваться. Удирать – всегда лучше в штанах. Ах, какая она умница, что сделала себе брюки на завязках, вроде тех комбинезонов, в которых ходят беременные в России! Их и сейчас натянуть можно, и хоть живот поддерживается и фиксируется. Да и ребенок не повлиял на фигуру, как были кожа-кости, так и остались.

Хоть лишний вес носить не придется, а десять килограмм спереди… Переживем.

Наши женщины и по сто килограмм на хребтине таскают… это, правда, аристократическая тушка Карнавонов, зато характер наш! И тело наше покорится духу!

Шум пока не приближался. Зато…

Алаис уже спустилась вниз, когда в окно постучали.

Лиз посмотрела на Алаис, на окно, на Алаис…

– Открывай, – махнула та рукой. – От толпы так не спасешься.

– И откуда ты все знаешь? – проворчала Лизетта, но окно открыла.

Алаис меланхолично подумала про фильм ужасов в реале. Окровавленная рука вцепилась в подоконник, мужчина явно держался из последних сил.

– Помогите, умоляю…

– Твою мать! – высказалась Алаис. – Лиз, помоги, живо!

Шум приближался, выбора у них попросту не было. Что тут можно сделать? Да только одно, затащить рыцаря, а кто это еще может быть, в дом и прятать поглубже. Потому что если его тут найдут…

Презумпция невиновности?

Чаво? Это ты меня материшь, чо ли? И сапогом поперек хребтины!

Эта ахинея даже в России не работала. А уж тут-то…

Рыцаря разорвут – пусть хоть на сувениры употребят, Алаис плевать было на весь орден вместе и каждого в отдельности. Разборки храма?

Да козе понятно, что они либо деньги делят, либо власть. Только идиот в это впишется, рискуя жизнью и здоровьем, а себя Алаис к идиотам не причисляла. Пусть одни твари других пере5режут, авось оставшиеся меньше с паствы будут стричь…

Но здесь и сейчас проблема иная! Если этого гада найдут у них дома, они же в жизни не докажут, что непричастны! Их допросами замучают. И что делать?

Предъявлять регалии и требовать депортации в Сенаорит?

Ну-ну…

Лично Алаис себе не поверила бы. Никто бы не поверил. Да и что ее ждет по прибытии на родину? Ласковый привет плеткой от любящего мужа?

Вот уж спасибо…

Но думать-то Алаис думала, и ругалась про себя, а мужчину уверенно тащила внутрь. Лиз помогала ей, как могла, хорошо хоть дом, за временем, чуток просел в землю, и окна оказались достаточно низко.

Спасаемый оказался мужчиной лет тридцати, с большими голубыми глазами и каштановыми волосами, на которых сейчас запеклась корка крови.

– Вы кто? – Алаис не собиралась расшаркиваться. – Отвечаем быстро и по делу, не то обратно выкину.

– Рыцарь Ордена. Стэн Иртал. Был в городе по делам, когда началось, смог сбежать…

– Алекс Тан. Лизетта Шедер. Так, Стэн, быстро и по делу. Тебя видели?

– Вроде оторвался…

– Значит, скоро придут, – между делом Алаис плеснула компота на свою шаль и стирала все следу крови. – Лиз, ты сейчас в сад, заровняешь как сможешь, его следы, и возвращайся. В мою комнату.

– А слуг…

– Насколько ты в них уверена?

Лизетта прикусила язык.

– Может, в тайную комнатку?

– Здесь такая есть?

– Отец промышлял контрабандой…

– Отлично. Тогда я в сад, а ты его веди. И кровь здесь сотри…

– Компотом?

– Плевать! Ты ранен? Сильно?

– Голова. Руку зацепили, кажется, пара ребер сломаны.

– Кровью не харкаешь?

– Вроде нет.

– Ладно. Если сдохнешь в потайной комнате, похороним честь по чести, – оптимистично пообещала Алаис.

– Вы так добры, тьерина…

Выразительный взгляд Алаис показывал все, что она думает о храмовниках, но ругаться не было времени. Вместо этого она подхватила со стола нож для фруктов, и вышла вон.

Лизетта посмотрела на рыцаря.

– Давайте я поддержу вас…

– Нет, не надо. Если на вашей одежде останутся следы крови… я сам. А вы посмотрите, чтобы я чего не испачкал.

Стэн поднялся на ноги и кое-как поковылял, иного слова тут и не скажешь, к двери.

– Скажите, а ваша сестра всегда такая… эээ…

Лизетта фыркнула. Что-что, но оскорблять Алаис она никому бы не позволила.

– Да, она всегда спасает всякую пакость. Недавно выходила хромую жабу. За дверью – налево.

* * *

Сад Алаис знала. И сейчас, в ночном полумраке, разгоняемом звездами, отмечала разрушения, которые причинил Стэн.

Сломанный куст, след от сапога на клумбе…

Одно кое-как поправить, второе разрыхлить ножом, третье просто отрезать и выкинуть…

Грядке под окном досталось больше всего, Алаис кое-как поправила ее прямо руками, и чертыхнувшись, отправилась домой. Ждать.

Лизетта уже была в гостиной, мирно вышивая какие-то розы на скатерти.

– Как он?

– Спрятан.

– В тайнике?

Лизетта спокойно встретила взгляд Алаис.

– Отец промышлял контрабандой. Я уже нет, но тайник остался.

И не пустует, когда в гости наезжает братец, – подумала Алаис. Вслух говорить ничего не стала, и так понятно. Лизетта бросила на Алаис косой взгляд, убедилась, что гостья не проявляет ненужного любопытства, и успокоилась, насколько получилось.

А шум снаружи все нарастал и нарастал.

Приближались голоса и крики, потянуло с улицы чем-то горелым, забеспокоились слуги, а потом забарабанили в дверь.

Лизетта кивнула дворецкому.

– Откройте.

Алаис вздохнула. Ребенок был подозрительно тихим. Хоть пнул бы, все отвлечься…

В дом ввалились не все сразу, на Алаис сначала показалось – толпа. Потом оказалось, что у страха глаза велики. Всего шестеро мужчин, но разве от этого легче?

Все пьяные и шалые от крови и погони, так даже хуже, чем от вина. Вино-то с ног свалит, а этот хмель… нет, он ведет только к крови.

И все же…

Лизетта молчала, только переводила круглые глаза с одного на другого, и Алаис поняла, что отдуваться ей.

Сами собой распрямились плечи, вскинулась голова, на губах заиграла насмешливая улыбка, поползла вверх левая бровь… Перед охамевшим быдлом стояла герцогиня Карнавон, и требовала ответа.

– Что привела вас в этот дом, господа?

И голос стал другим. Низким, властным, спокойным – в нем чувствовалась привычка к повиновению. На пару минут этого хватило – ошеломить, заставить отшатнуться, а там уже взяла себя в руки и Лизетта. Купеческая выучка чего-то да стоит. Вскинулась из кресла, уперла руки в бока.

– Да, что происходит, Джок Терри! А ну, смотри мне в глаза? Ты чего это вломился в приличный дом на ночь глядя? Мик? Сэм? Ровер?

Мужчины на глазах теряли кураж.

– М-… это…

– Это – что? Выпить не на что? – грудью наступала Лизетта. – Так я дам, только не надо полы пачкать! И ломиться всем стадом – тоже! Пришли бы, как люди! Вон, Алекс напугали, а ей рожать скоро…

Мужчины перевели глаза на Алекс.

Да, лица она припоминала. Имена – нет, вряд ли, слишком их было много, а лица помнила. Они приходили ее послушать, даже и с детьми…

Видимо, зрелище беременной женщины, которая обхватила свой живот, тоже снизило градус жестокости.

– Мы храмовника ищем, – промямлил, кажется, Джок. Лизетта помотала головой.

– У меня?!

Мужчины замялись.

– Вроде как в эту сторону побежал…

Алаис повела рукой.

– Лиз, я думаю, молодые люди должны быстренько осмотреть дом, убедиться, что храмовников здесь нет – и искать дальше. Мы не можем задерживать правосудие…

Мужчины приосанились.

– Это…. правильно понимаете, – выступил вперед Ровер. Или не Ровер? Алаис и под страхом тройных родов не разобрала бы их сейчас.

– Идите, молодые люди, – Лизетта махнула рукой. – Мало ли… вдруг он правда забрался, а мы и не знаем? Убьют так-то… Страшно…

– Мы вас защитим! – выпятил грудь тот же Джок.

Алаис мрачно подумала, что судя по количеству защитников, на нее тут скоро половина континента охотиться станет.

– Начните со второго этажа, пожалуйста, – про себя она молилась, чтобы они не оставили следов. Купцы строят надежно. Потаенку могут и не найти, но мало ли?

Кровь, обрывок одежды, грязь…

Мужчины уже собрались выходить из комнаты. Она попробовала опуститься в кресло…

Оххх…

Боли не было, нет. Просто внутри что-то лопнуло. Тихо и незаметно, как будто в глубине прокололи воздушный шарик. И по ногами побежал ручеек воды, усиливаясь с каждой секундой.

– Лиз…

Мужчины – и те обернулись.

– Я рожаю.

Лизетта схватилась за голову.

– Алекс! Ох! Как же… Джок! Пошли за повитухой, пожалуйста! Хоть весь дом обшарьте, только помогите!

– Она… а… это… – весьма глубокомысленно выдал Сэм.

Кто-то выругался.

– Пошлите за повитухой! – заорала Лизетта. – Бегите к Маготте!

И кто-то из мужчины вылетел за дверь.

Стоило ли говорить, что о храмовнике все благополучно забыли. Поиски проводились спустя рукава, по дому зайчиками носились слуги, то грея воду, то подавая простыни, которые Лизетта предназначила для пеленок, то устраивая родильную залу, сама Алаис держалась за живот и стонала так, что проняло бы даже крокодила… плакал бы он вдвое больше, это уж точно. Потом вцепилась в Джока и принялась умолять не уходить – мол, когда рядом такой сильный мужчина, с ней точно ничего плохого не случится…

Кажется, бедолага готов был выпрыгнуть в окно.

К моменту прибытия повитухи, мужчины мечтали только о том, чтобы покинуть слишком гостеприимный дом.

Повитуха мигом навела порядок, цыкнула для виду на Алаис – и принялась распоряжаться. Женщины перевели дух.

Пронесло?

Кажется, да.

А Алаис подумала, что еще не родившись, одной своевременностью, ребенок спас человеку жизнь. Хорошее начало.

* * *

Рожать – это больно?

Не-ет, это очешуительно больно.

Ощущение такое, что снизу из тебя пытаются вытащить глобус. А ты вот – сова.

Орала Алаис так, что люстры дрожали. И повитухины увещевания не помогали. Больно, мать, мать, мать!!!

Таламир, сука, чтоб в тебя так влезло, как из меня вылезло!!!

Единственное, на что хватало Алаис – это не выдавать себя, но материлась она так, что конюхи под окнами заслушивались. Сразу ясно – не деревенщина какая, образованный человек! Эк, выплетает!

И когда натяжение стало вовсе уж нечеловеческим, а потом из присевшей на корточки Алаис (она бы и на четвереньки встала, чтобы легче было), выскользнуло нечто мокрое, окровавленное и отчаянно орущее, она даже сразу не поняла, что почти все закончилось.

Еще усилие, уже минимальное по сравнению с предыдущим – и вот выскальзывает послед, а Алаис подхватывают и разрешают лечь, принимаются перевязывать пуповину…

– Послед покажите, – скомандовала Алаис.

– Не ребенка? – удивилась повитуха.

– Послед, – скрипнула зубами женщина.

Выглядело это весьма неаппетитно, но вроде бы все было цело, и это неплохо. Знала Алаис, как горячка начинается, их-за… остатков. Конечно, она не представляла, как должна выглядеть нормальная плацента, и тем более не представляла, что надо было сделать, чтобы извлечь остатки, но…

– Мальчик! – Объявила счастливая Лизетта.

Алаис прикусила губу, а потом протянула руки. И на них медленно опустилось нечто верещащее во всю мощь легких.

– К груди его поднеси, к груди, – подсказала повитуха.

Алаис повиновалась – и малыш, словно поняв, что от него требуется, повернулся к соску, впился покрепче и принялся сосать. На маленьком личике больше всего выделялся упрямый подбородок, глаза были закрыты, выражение упрямое и сосредоточенное…

– Какой-то он мелкий…

– В самый раз, – авторитетно заявила повитуха.

– И на клопа похож, – размышляла Алаис, – такой же… сосущий.

Женщины переглянулись и заулыбались.

Все нормально, все в порядке, бабы после родов и не такое несут…

– Как назовешь?

Алаис подумала пару минут. Родовые имена Карнавонов она знала, только вот… не много счастья они принесли герцогам. И Алаис было плохо в той семье. Назвать в честь отца из того мира, почти уже ставшего сказкой?

Можно, только вот не приняты здесь такие имена.

В честь папы, Антом?

Ну уж – нет!

– Эдмон.

– Эдмон?

– Так звали капитана, который привез сюда нас с Даланом, – пояснила Алаис.

– Эдмон Тан. Красиво…

А еще Эдмона Дантеса. И…

– Полностью будет Эдмон Дантес Тан, – подвела итог Алаис.

– Вот и чудненько, завтра и жреца вызовем, чтобы обряд провел по всем правилам, – согласилась Лизетта.

Алаис кивнула, подумав, что надо будет отнести ребенка к морю.

По обычаям древних родов, мать три раза окунала ребенка в морскую воду, на заре, в заводи для обрядов. Но Алаис подозревала, что сойдет любое море. И кстати – неглупо. Морская вода, если пляж галечный, а вода чистая, отлично дезинфицирует пупочную ранку. Слова она помнила, конечно, произносить их должен был отец, но Карнавон-то – она?

Ей и ребенка в род вводить.

И надо будет сделать все по правилам.

Наевшись, свеженареченный Эдмон Дантес лежал смирно, и кажется, собирался поспать. Сверток забрали у Алаис, уложили в колыбельную, и Лизетта лично поправила ей растрепавшуюся косу.

– Поспи…

– А… это?

– Следующей ночью. Я тебя разбужу, если захочешь.

Алаис кивнула и отключилась.

Спать хотелось зверски. И горло саднило… Между прочим, не так просто она орала. Любые преследователи рыцарей Ордена проходили мимо дома, слушали истошные вопли, уточняли, кого бьют, получали ответ, что тут роды, и быстро-быстро улетучивались, справедливо полагая, что роженица никого прятать не будет.

Ошибались, конечно, но Алаис с Лизеттой никого просвещать не рвались, им и так забот хватало. Хорошо хоть, отбились,

* * *

Пока Алаис спала, Лизетта прошла на первый этаж. Зашла в кладовку, подошла к неподъемному, казалось, шкафу, который стоял тут с начала времен, хмыкнула, выдвинула верхнюю полку и как-то по-хитрому потянула ее вверх и от себя.

Шкаф даже не скрипнул, открываясь.

Лизетта не врала, она контрабандой не занималась, а вот Арон иногда грешил, бывало, да… Так что и петли были смазаны, и комнатка не заброшена.

Рыцарь Ордена Моря, Стэн Иртал, сидел с мрачным видом. Ждал то ли убийц, то ли еще чего похуже, но на Лизетту смотрел без особого восторга.

– Кушать хотите? – светски поинтересовалась женщина.

– Перед казнью?

– Да чего уж сразу так – казнью, – обиделась Лизетта. – все ушли. Искали вас, не нашли, решили, что прозевали, или вы не туда свернули… бывает.

Стэн ощутимо перевел дух.

– А… крики?

– Алекс рожала. Мальчика. Эдмоном назвали. Я сейчас вам принесу покушать, ведро принесу для нужных дел, насчет одежды подумаю. Деньги у вас есть?

– Да.

– Еще нужно?

– Не надо, – покачал головой мужчина. – Спасибо вам. Вы и так…

Лизетта топнула ногой. Правда, тихо. Конечно, стены тут обшиты дубом, кричи, не кричи, не услышат, но мало ли?

– Стэн, я сейчас спрашиваю не о вашем дурацком кодексе. Здесь и сейчас вы – беглец. Вы не сможете направиться в первый же храм и получить помощь, вам придется прятаться и скрываться. У вас хватит на это денег?

Стэн вздохнул, очевидно, переламывая себя, и покачал головой.

– Боюсь, что нет.

– Тогда напишете мне расписку. Я деньги не дарю, я вам их дам в долг, понятно?

– Понятно. Спасибо вам…

– Сутки-двое придется просидеть здесь, потом я вас выведу.

Стэн медленно поднялся, подошел к женщине… он был выше ее на голову, даже больше – на голову и ладонь…

– Лизетта, спасибо вам. Видит Море, я отплачу добром за добро. Но почему вы мне помогли?

– Алекс говорит – делай добро, бросай его в воду. Оно не пропадет, добром к тебе вернется.*

* ух ты говорящая рыба! М/ф, прим. авт.

Стэна фраза не убедила.

– Так просто?

Лиз пожала плечами.

– Что вы будете делать, господин Иртал?

– Попробую добраться до Магистра. Я не понимаю, что происходит, нет, не понимаю…

Лиз покачала головой.

– Алекс сказала странную вещь, но сейчас мне кажется, что она права. – Алаис сказала это еще до прихода рыцаря, но Лизетте вдруг показалось жизненно важным, чтобы Стэн узнал об этом. – Она сказала примерно так, что жадность – чувство, которое толкает на самые страшные преступления. И лучший способ отомстить преступнику – не дать ему поживиться за твой счет.

Стэн покачал головой.

– Не понимаю. Нет, не понимаю… жадность?

Лиз только руками развела.

– Не знаю. Но мне кажется, что она говорила не просто так. Отдыхайте, я все принесу.

Вскоре Стэн опять остался один, но с теплым одеялом, большими кусками окорока, сыра и хлеба, кувшином с вином и даже небольшой свечкой, все казалось не таким уж безнадежным.

Мужчина поел, помолился, и попробовал уснуть, но безрезультатно.

В голову лезли страшные картины расправы над его братьями.

Как их хватали, тащили на казнь, буквально рвали в клочья… за что?!

Что они такого сделали?!

И он не мог, никак не мог найти ответа…

* * *

Поспать спокойно Алаис не дали – из города приехало все семейство Арона Шедера.

Он сам, супруга, дети…

Им тут же сообщили о новорожденном и даже решили продемонстрировать. Не учли только, что от такого слоновьего топота кто хочешь проснется, не то, что ребенок. Эдмон открыл глазенки неясного серо-синего цвета, посмотрел на окружающих – и разревелся, намекая маме, что неплохо бы и покушать. И побольше, побольше…

Алаис протянула руки, достала тугой сверток из колыбели, и принялась кормить, заставив Далана запунцоветь и отвернуться.

– Ты сама кормишь? – удивилась Элайна. – Грудь же форму потеряет!

– Моя? – искренне удивилась Алаис. Когда это прыщи форму теряли?

Элайна подумала пару минут.

– И молока тебе хватать не будет! Я найму кормилицу! Да-да, завтра же найду кого поприличнее…

Лизетта уперла руки в бока, готовясь к сражению. Алаис вздохнула.

– Госпожа Шедер, я понимаю, что вы обо мне заботитесь, но в том, что касается моего сына, окончательное решение буду принимать только я. Пока я кормлю его своим молоком, не будет хватать – поговорим о кормилице. Еще раз спасибо за заботу.

Элайна надулась и отвернулась, бормоча что-то о том, как лучше, и как лучше не надо…

Далан набрался решимости поглядеть на малыша.

– А можно его потрогать?

– Вполне.

Алаис была довольна уже в том, что ребенок родился нормальным.

Все пальчики на руках-ногах, рефлексы в норме и не альбинос. И вроде как не даун, это бы она увидела. А вот остальное…

Будем надеяться на лучшее.

Далан коснулся маленькой ручки, вылезшей из простых полотняных пеленок. Ребенок тут же продемонстрировал и второй свой рефлекс, и схватил палец, что есть сил. Далан захлопал глазами, Алаис фыркнула.

– Макак цепкохвостый.

– Это кто?

– Это обезьяна. Потом расскажу, – пообещала Алаис.

Элайна дула губы, но видя, что никто не обращает внимания на ее обиды, быстро передумала, и поднесла пальцы к вискам.

– Ах, как хорошо, что вас не было в городе. Это было так ужасно, так ужасно…

– Что именно? – равнодушно уточнила Алаис. – То, как били рыцарей, искали их пособников, или пытались их назначить?

Арон откровенно хмыкнул.

– Для нас – последнее. К счастью, Шедеры – богаты.

Алаис покачала головой.

– Вы хотите сказать, что…?

Арон медленно опустил ресницы. Здесь и сейчас мужчина и женщина друг друга поняли.

– Вас уже ограбили под предлогом взятки? Сказали, что поступил донос?

– Да, именно так…

– Плохо, очень плохо.

Пару минут Алаис размышляла, а потом поглядела на Арона, и уже вслух, для всех.

– Вам надо уезжать отсюда. Продавать имущество и перебираться в другой город. Здесь вас в покое не оставят.

– Алекс! – Элайна ахнула, прижимая руки к щекам. – Уехать?! Но как?! Мы же… здесь же…

– Родовое гнездо? – Лизетта соображала быстрее, но ей не хватало чужого опыта. Того, который накапливается у любого жителя двадцать первого столетия, хоть что-то читающего по истории.

Не нужно попадать в революцию самому, чтобы знать – добра она не принесет никому. Разве что нескольким фабрикантам, или олигархам, или…

Названия меняются, деньги остаются.

Не надо жить во времена 'охоты на ведьм', чтобы понимать, кого могут назначить крайним.

– Скажите, эти обвинения… имеют под собой хоть какую-то почву?

Алекс смотрела четко на Арона Шедера, и тот опустил глаза, подумал пару минут…

– Как и у любого купца.

– Или чуть больше?

– Чуть больше. Не намного, но…

– Тогда точно надо уезжать, – Алаис покачала головой, отдала насосавшегося ребенка служанке, чтобы та его перепеленала и подмыла. Одно из преимуществ наличия слуг – не надо самой дерьмо вытряхивать. – Поверьте, в такие времена лучше быть подальше от шантажистов. Иначе деньгами не отделаетесь.

– Да что может быть такого? – удивилась Элайна. – Вроде бы все уже….

– Не все, – просто объяснила Лизетта. – Не все.

– Кто-то сбежал, – продолжила Алаис. – И этого кого-то начнут искать. Обязательно.

– У нас? – подумал вслух Арон.

– У любых людей, находящихся под подозрением. У вас ли, у них ли… вы сможете доказать, что вы – не пособник Ордена?

Арон молча покачал головой.

– Нельзя доказать то, чего нет. Вас будут шантажировать. Женой, детьми, делом, домом… сейчас, пока еще всех ищут, самое лучшее время все продать и перебраться подальше. Или просто перевести деньги, сдать дом в аренду…. Хотя последнее чревато конфискацией. Может быть, продать его доверенным людям, с тем, чтобы они хранили его для Шедеров… или написать расписку на продажу и закладную… не знаю, как лучше.

Арон кивнул.

– Я обдумаю этот вопрос.

Алаис кивнула.

– Думайте. Но я предупреждаю, если не уедете вы – уеду я.

– Алекс? – Лизетта была в шоке.

– Я уязвима, Лиз. Стоит пригрозить мне сделать что-то с ребенком… даже не так. Далан, к примеру, взрослый, он может кое-как за себя постоять. А вот этот говорящий сверток, – Алаис усмехнулась своим мыслям, – он полностью зависит от меня. Не могу сказать, что во мне так уж бурлят материнские чувства, но хотелось бы обойтись без… жестких проверок. Подумай об этом. Много ли выдержишь ты, если твоему племяннику у тебя на глазах начнут ломать кости?

Лизетта побледнела и замотала головой, словно призрак палача в красном колпаке уже встал перед ее глазами.

– Я – не выдержу, Лиз. Я рисковать не буду.

– Мы подумаем над этим, – Арон уверенно развернул супругу к дверям. – Я очень серьезно подумаю.

Ночью Лиз выпустила Стэна из дома, и рыцарь Ордена растворился в темноте, снабженный новой, неприметной одеждой без знаков Ордена, новым оружием, так же без опознавательных знаков и даже кошельком с деньгами. Если уж делать добро, так до конца.

А еще через два дня Арон объявил что они уезжают. В Рентар. Это большой портовый город, там есть компаньоны. Которые помогут устроиться, да и затеряться там намного легче.

Поедет ли с ними Алекс?

Разумеется, Алаис была согласна.


Семейство Даверт.

Луис смотрел в окно на Тавальен.

– Может, все же проедешь по городу? – Массимо все понимал. Только вот легче от этого не было.

Этот день тьер Даверт запомнит навсегда.

Утром, на богослужении, в главном храме Тавальена, Эттан Даверт произнес проповедь, и призвал всех верующих людей покарать святотатцев, которые поклоняются Ириону, приносят человеческие жертвоприношения и отправляют мерзостные ритуалы.

Конкретно – рыцарей Ордена моря.

Много ли надо толпе?

О, поверьте мне, очень немного, особенно когда ее гнев раздувает опытный и харизматичный лидер с правильно подвешенным языком. Эттан был именно таким.

Слово, другое, призыв, воззвание… и толпа, воодушевленная безнаказанностью и богоугодностью этого дела, бросилась громить дома орденцев и буквально рвать их в клочья.

Луис отлично знал, что нечто подобное происходит по всем трем материкам…

Кое-кого Луису удалось отбить. А остальных…

Страшно это.

Когда люди пьянеют от крови, превращаясь в животных, когда в порыве безумия рвут себе подобных, когда смотрят белыми от ярости глазами, и ты понимаешь, что только клинок в руке удерживает это… это существо от нападения…

Луис почти не думал в этот день. А если и думал, то об отце.

Почему-то ему казалось, что такого не простят ни люди, ни боги.

Сам он уехать просто не успел.

Эттан, словно что-то подозревая, вцепился в сына, как клещ, и Луис не мог отлучиться даже на пару дней. Но хоть Эрико не искали.

Приказание Эттан отдал, но оно затерялось на столе секретаря, спасибо, Массимо, как раз проходил мимо. Видимо, случайно, бумага упала к нему в карман.

Несколько раз подряд.

По поискам брата отчитывался Луис, а Преотцу и в голову не приходило, что родной сын способен так нагло ему врать.

Как оказалось – способен.

Луис бросил еще один взгляд в окно.

– Почему, ну почему они не послушались?! Какие же глупцы! Нет, даже не идиоты! Беспримесные безмозглые устрицы! Кретины! Тупицы! Крабы!

Таких (и еще более впечатляющих) эпитетов удостоился магистр Шеллен со соратники.

Луис честно написал анонимку в адрес Ордена, и даже не одну.

Судя по результату, рыцари решили, что бумага пропадать не должна и использовали ее по назначению. То есть – отскоблили и снова записали что-то важное.

Принять во внимание? Как-то попробовать предотвратить ситуацию?

Вот еще!

Ясно же, что все это глупости! Этого не может быть, просто потому, что не может быть никогда.

Вообще никогда!

Это же ОРДЕН!

Как Преотец может на него покуситься?

Бред!

Бред сие, опасный и зловредный!

Ну, пусть расхлебывают последствия своего бреда.

Луис махнул рукой, решив, что спасение утопающих – дело не его рук. Он подставляться больше не станет, тем более, что пришло письмо из Ростали.

Эрико был на месте, в Рентаре, Эдмон Арьен ждал второго пассажира. Маританцев храмовная грызня вообще не занимала. У них на острове ни одного храма отродясь не водилось.

– Не будем ждать, пока сюда доставят магистра?

– К чему? – искренне удивился Луис. – Если Шеллена схватили, теперь точно не выпустят. А если попробуют освободить… Нет, в это я точно не полезу.

Массимо понятливо кивнул.

И верно, что могли они сделали, а подставлять свою голову за каждого орденца – много их, а Луис и Массимо – два человека. И кто тут быстрее кончится?

– Может, сейчас Преотцец нас отпустит?

– Отпустит, – ухмыльнулся Луис. – Никуда не денется…

– Почему? Что такого произошло?

– Гонец от Лусии.

– Что-то серьезное?

– Нельзя сказать, что горестное для сестренки, – Луис лично сегодня забирал письмо у молодого человека в цветах Карста и с траурной повязкой на рукаве. – Так… Умерла ее свекровь.

– Тьерина Велена? От чего?

Массимо отлично помнил не слишком красивую, но умную и властную женщину, хозяйку Карста…

– Не знаю… Лу пишет, от болезни.

– Она же была совершенно здорова? Или у них какая-то зараза бродит?

Луис медленно покачал головой.

– Об этом сестренка не писала….

Массимо только вздохнул.

Ну да, все так просто… умерла тьерина Велена.

А что там?

Как там?

Не грозит ли опасность самой Лусии?

Луис кивнул, думая примерно о том же.

– Связному она не писала. Но… я поеду.

– А Преотец нас точно отпустит?

– Я все равно поеду.

Луис не задавал глупых вопросов вроде: 'ты со мной?', или 'не побоишься?'. Отлично знал ответы. И благодарил и Ардена, и Мелиону за то, что именно Массимо нашел тогда его мать. Небеса забрали у него одного близкого человека, но взамен послали второго.

* * *

Лусия плакала.

Осторожно, аккуратно, чтобы не покраснел нос, и не опухло лицо. Слезинки катились по мраморным щечкам, не испорченным гнусными коричневыми пятнами.

Вместе со всем семейством Карст она стояла на коленях у гроба и являла собой воплощенную скорбь. Заодно и по сторонам поглядывала из-под длинных мокрых ресниц.

Донат Карст скорбит. Не сильно, но явственно. Что ж, герцогу и не положено проявлять свои чувства на людях.

Ее супруг, Мирт Карстский…

Лусия со злостью разглядывала супруга, признавая, что внешне он намного привлекательнее отца. Был бы еще нормальным! А то красивое, но полностью отстраненное от реальности лицо, производило тягостное впечатление. Как живой труп…

Интересно, он хоть что-то соображает? Что это его мать?

Дочери Карста рыдали в голос, не стесняясь. Ну, этих Лусия сильно в расчет не брала. Обе сговорены, обе помолвлены, обе уже проводят больше времени в имениях женихов, чем дома. Траур не помешает сыграть две свадьбы, просто поскромнее. Лусия позаботится…

Ребенок толкнулся под сердцем.

Лусия чуть пошатнулась, напоказ погладила живот…

Мало ли кто там умер! Жизнь продолжается!

Герцог обратил внимание на этот жест, непроизвольно поддержал женщину под локоток.

– Ты хорошо себя чувствуешь?

– Да. Просто маленький…

– Хочешь, я напишу Луису, чтобы тот приехал?

И мысль эта неожиданно показалась Лусии весьма привлекательной. Ее брат будет рядом. Спокойный, надежный, сильный…

– Да! О, да! я тоже написала брату, но вдруг отец его не отпустит?

– Разумеется, отпустит! Я тоже напишу, чтобы Луис приехал погостить у нас до родов.

– Благодарю!

Взгляд юной жеенщины был исполнен такой горячей благодарности, что Донату стало неуютно в слишком тесных брюках. Не годится такое-то, да рядом с телом жены.

Лучше ему пойти, прямо сейчас написать письмо Преотцу. Так спокойнее…

* * *

Полученное от Лусии письмо тьер Даверт и показал отцу.

Сначала Эттан Даверт покачал головой.

– Стоит ли ехать? Мало ли что там…

– Разумеется, стоит! Хорошие отношения с Карстом нам нужны, а сейчас – в особенности. К тому же, можно будет проверить, кто из орденцев скрывается в Карсте, и добиться их выдачи.

Аргумент был весомым. Но почему-то Эттану не хотелось отпускать сына.

– Все же ты мне нужен здесь…

– Зачем? – искренне удивился Луис. – Охрана твоя налажена, допрашивать я не умею…

– Не спорь со мной, мальчишка!

Эттан хлопнул ладонью по столу, показывая, что спор прекращен, но Луис останавливаться не собирался.

– Лусия – моя сестра. И мать хотела бы, чтобы я поехал.

– Она тебе лично об этом сказала?

– Перед смертью она взяла с меня обещание позаботиться о сестре. И я намерен его сдержать, – отчеканил Луис.

Золотистый и карий взгляды скрестились над столом, словно клинки зазвенели. Некоторое время Эттан молчал, а потом вдруг махнул рукой.

– Поезжай. Но большого сопровождения я тебе дать не могу. Человек десять…

– Я возьму с собой одного Массимо. Быстрее обернемся, – отмахнулся Луис, размышляя, что действительно, стоит съездить в Карст. Он навестит сестру, а потом попросту взойдет на корабль. Что стоит написать Эдмону Арьену, чтобы из Ростали он прибыл, например, в Турс? Чем плох этот порт? Он небольшой, удобный… край – Луис оплатит капитану вынужденные перемещения. Да и…

Луис действительно боялся за сестру.

Строчки из старых манускриптов, словно живые, стояли у него перед глазами.

В браках между герцогами рождались уроды, чудовища… нет, рисковать не стоило, никак не стоило.

– А если на вас нападут?

– Я поеду не как тьер Даверт, а как тьер Тессани, – пожал плечами Луис. – К примеру.

Эттан недовольно пожевал губами, и смирился, махнул рукой.

– Ладно. Поезжай.

И в самом деле, чем ему сейчас может помочь сын?

Да ничем!

Эттан не был глуп. Он отлично видел, что Луису не нравится его затея, что сын его осуждает, что мальчишку коробит от мысли о пытках и допросах орденцев… ладно! Пусть едет, развеется. Вернется – поумнее будет.

* * *

На следующее утро, Луис и Массимо выехали из ворот Тавальена.

На повороте дороги Луис обернулся, долгим взглядом посмотрел на светлый город на берегу моря. Мертвого моря.

– Вернусь ли я сюда?

Массимо пожал плечами.

– Даже если и нет – это важно?

– Я прожил здесь всю свою жизнь…

– Значит, настало время приглядеться к другим местам. И вообще, дом – это не стены, а люди.

Вот с этим Луис был согласен.

Но и стены, и люди…

Как-то зыбко у него все в жизни. Очень зыбко…


Род Карнавон

Эти сборы…

Один переезд равен трем пожарам?

Не-ет, когда у вас маленький ребенок, один переезд равен пяти извержениям вулкана, не меньше! Хорошо, когда деньги есть. Когда есть слуги, когда есть отдельная карета, когда о тебе заботятся. Малыша Алаис подвесила в чем-то вроде люльки, и теперь вся забота состояла в кормлении и смене пеленок. А в остальном…

Жизнь молодой мамы – грустна и одновременно очень насыщенна. Каждые три часа – подъем. Ребенок нагадил – подъем! Захотел кушать пить, гулять – подъем…

Так что все время Алаис делилось между ребенком и сном. И второго решительно не хватало.

Какое там укачивание в карете? Что вы!

Алаис отключалась, как перегоревшая лампочка. И кроме писка ребенка ее ничто не могло вырвать из забытья.

Лизетта и Элайна тискали маленького Эдмона, уверяли, что он очарователен, что копия мамы, что вырастет красавцем мужчиной…

Алаис смотрела – и не видела пока ничего.

Врут, что ли, авторы книг?

Вроде как она должна ненавидеть этого ребенка, потому что он от Таламира. Есть такое?

Нет такого.

Она должна обожать этого ребенка, безумно любить, визжать от счастья, когда он требует пожрать и менять в экстазе пеленки. Это же ЕЕ РЕБЕНОК!!!

Ничего подобного она в себе тоже не ощущала.

Она готова была защищать своего ребенка, заботиться о нем, устраивать его жизнь и свою – в соответствии с его интересами, но без щенячьего восторга.

В той, далекой, жизни, у нее была подруга, которая пафосно заявляла: 'Я вижу себя в детях!'. Лично Алаис себя пока не видела. Только маленького пищащего червячка с большими потребностями и хорошим аппетитом. А себя, в детях…

Лично Алаис не затем рожала, чтобы себя увековечить. И вообще, чем пафоснее заявления, тем паскуднее их подоплека.

Возможно, не будь она такой измотанной и уставшей, она бы заметила то, что бросалось в глаза.

Красные глаза Элайны Шедер. Ее поведение. Взгляды Арона на супругу…

Алаис не обращала внимания ни на что. Но избежать столкновения с действительностью ей не удалось.

* * *

– Говорят, магистра этих… ирионовцев в Гиварте схватили…

– Магистра Шеллена?! – Элайна говорила таким тоном, что Алаис даже не раздумывала. Она просто что есть силы наступила госпоже Шедер на ногу.

Кажется, с другой стороны то же самое сделала Лизетта, потому что Элайна ахнула и заткнулась.

– Что, самого магистра? – подхватил Арон. – Надо же! А мы-то думали – сбежит! Эти… главнюки, они всегда сбегают!

Трактирщик ухмыльнулся с такой гордостью, словно лично магистра ловил.

– А то ж! Преотец – он такой! Никого не упустит!

– Да, повезло нам с Преотцом, – согласился Арон. – Может, присядешь с нами, пропустим по кружечке пивка, да и расскажешь, что к чему?

Трактирщик бросил взгляд на женщин.

– А мы бы пока искупались? – Алаис посмотрела умоляющими глазами. После беременности они не торопились возвращаться к вызывающе красному цвету, и это радовало. Серо-синий устраивал девушку намного больше, даже лиловый отлив был лучше радикально алого цвета.

– Да, может, дама пока горячей воды погреют? А они наверху побудут с ребенком?

На стол лег десяток серебрушек, и это решило дело.

Трактирщик пригреб их, махнул рукой служанке, и грузно опустился за стол. Разлил по кубкам дешевенький эль.

– Дело было так…

Алаис волокла в комнату ребенка, Лизетта – сноху. Обе молчали, ругался только маленький Эдмон, которому пора было поменять пеленки.

В тавернах и трактирах они останавливались каждый день.

Арону нужны были новости, а женщинам хотя бы раз в день горячая еда и ванна. Дорога же… Да и дети уставали, а потому Арон махнул рукой на скорость и каждый вечер находил что-то подходящее. Это не составляло труда, тракт к Рентару был наезженным, да и разбойников тут почти не водилось. Хотя Арон утверждал, что они просто понастроили трактирчиков и теперь грабят легально.

В комнате Лизетта почти швырнула сноху на кровать.

– Молчи, кретинка! Всех погубишь!

– Шеллен… – Элайна расклеивалась прямо на глазах.

Лизетта скрипнула зубами, и залепила Элайне оплеуху.

Не помогло. Алаис перехватила руку подруги, которая намеревалась продолжить лечение.

– Лиз, прекрати! Так ты ей не поможешь!

– Зато хоть душу отведу!

– Ты с ума сошла, что ли?

– Алекс, не лезь в это! Ты просто не понимаешь…

– Чего?

Женщины переглянулись.

Лиз вздохнула, потом махнула рукой.

– Ладно. Ты и так уже много чего знаешь…

– Проще убить, чем что-либо скрыть? – поддела ее Алаис.

– Убивать тебя – расточительство, хороший купец никогда так не поступил, – парировала Лиз. – В общем…. Далан Арону не родной.

* * *

Если Лиз ожидала широко открытых глаз, удивленного вопля: 'КАК?!' или крайний случай – глубокого обморока, то ее ждало разочарование. Алаис и бровью не повела.

Подумаешь там – чужой ребенок?

Да у вас тут законные герцогини бегают неучтенными, и ничего! Никто пока не жаловался. А потому Алаис просто поинтересовалась:

– А кто счастливый папа?

– Не догадываешься? – огрызнулась Лиз.

– Судя по реакции – магистр Шеллен? – предположила Алаис. И видя расширившиеся глаза женщин уже понимала, что угадала.

Бывало у нее такое.

Скажешь иногда – вроде бы и полная глупость, но попадаешь ровно в яблочко. Бывает…

– К-как… т-ты… – прозаикалась Лиз.

– Просто угадала. А то с чего бы такая реакция? – честно призналась Алаис. – Но подробности я рассчитываю услышать.

Элайна сверкнула глазами, но потом вдруг опустилась на кровать, уткнулась лицом в сложенные ладони.

– подробности… а его, может быть, уже нет. Подробности!

И разразилась слезами.

Алаис вопросительно поглядела на Лиз – и та не подкачала.

Ничего нового в истории не было. Был наследник старинного рода Атрей, который резко разругался с родными, ушел из дома, и стал в итоге магистром Ордена. Но тогда до этого было далеко. И юный Шеллен только-только искал свою дорогу в холодном и жестоком мире. А отец Элайны, тоже купец не из последних, торговал с Атреем.

На его корабль и нанялся юнга Шеллен.

А поскольку был он умен и образован, неглуп и воспитан, то быстро выбился в люди, стал бывать в гостях у хозяина… и юная Элайна влюбилась со всем пылом четырнадцати лет.

До безумия.

К чести Шеллена, он долго не обращал внимания на девушку.

Не обращал внимания, когда она ходила кругами, не видел призывных взглядов, не услышал тоскливых вздохов, не замечал расстегнутых пуговичек и вырезов на платье – Элайна была для него лишь младшей сестренкой.

А потом Шеллен познакомился с одним из орденцев – и пропал. Стал храмовником, вступил в орден, ушел от отца Элайны…

Прошел год, второй, Элайне исполнилось восемнадцать, все забылось, все ушло… ей так казалось! Она начала улыбаться парням, ведь жизнь не стоит на месте, и надо выходить замуж. Она начала приглядывать мужа. И когда отец предложил ей Шедера, согласилась.

Арон был молод, красив, неглуп – что еще надо?

А что он – не Шеллен… Так ведь и никто – не ОН. Сердечко болело и ныло, но девушка стискивала зубы и шла вперед. Нет ничего глупее соплюшки, которая страдает по мужчине, при том, что она ему даже и не нужна. И рядом не нужна, и даром не нужна, и знать-то он о ее чувствах не знает, а и узнал бы… Только слез бы прибавилось. А значит – надо жить. Что – сердце? Переболит и успокоится.

С Ароном все уже было сговорено, заключена помолвка, подписаны все договора, скоро должна была грянуть свадьба. И грянула.

Девственность Элайны досталась Арону.

А примерно через месяц молодой муж уехал по делам торгового дома, и жена не пожелала ехать с ним. Потому что к отцу приехал ее любимый. И чувства при взгляде на Шеллена вспыхнули с новой силой. Словно и не было ни свадьбы, ни умных рассуждений – ничего не было. Детская любовь вернулась, и не хотела отпускать молодую женщину.

Первый шаг сделала Элайна. К чести Шеллена, он сопротивлялся, что есть сил. Пытался отказаться, уговорить… разве что не кричал: 'помогите, насилуют'! Но это уж было и вовсе глупо…

К нему среди ночи красивая женщина в одной рубашке явилась, а мужчина в окно с воплем ужаса прыгает?

Ну-ну…

Шеллен не устоял. И не один раз.

Влюбленные встречались больше двух месяцев, когда Элайна поняла, что беременна. Это не мог быть ребенок Арона, тот был в отъезде. И что же оставалось делать?

Выходов было много.

Можно было вытравить плод, но этого не позволил сам Шеллен. Запретил строго-настрого. Пообещал взять на себя всю ответственность, и не обманул. Когда спустя еще два месяца вернулся Арон, Шеллен лично говорил с ним.

О чем?

Лиз не знала, примерно догадывалась. Но дело Арона с тех пор пошло в гору, Элайну он простил, и они даже прижили еще двоих мальчиков, только вот любви в семье не было.

Ни Элайна не смогла полюбить мужа – долг выполнила, но и только.

Ни Арон не смог до конца простить жену, или полюбить пасынка.

Ни Лиз не простила. Впрочем, на последнее Элайне было наплевать.

Шеллену пришлось уехать, но о своем сыне он никогда не забывал. Писал письма, интересовался, иногда приезжал к Элайне, к самой Элайне… и той хватало. Хоть так-то. Хоть иногда!

А сейчас его…

Алаис только головой покачала.

Вот что тут скажешь? Нет в этой истории ни одного правого, чего уж там. Подводя итоги, Арон женился на девушке, которую выбрали родители… кстати…

– А у Арона есть дети на стороне?

Судя по тому, как метнулись глаза Лиз…

– Любовница есть. Детей у нее нет. Не повезло…

Тогда понятно.

– Она, часом, не в Рентаре живет?

И опять ошеломленный взгляд Лиз.

– Откуда ты…

– Догадалась.

А с чего бы Арону туда постоянно ездить? На прогулку? Явно ведь для него место знакомое, насиженное, тропка натоптанная…

Так тоже бывает в договорных браках. Свой долг оба супруга выполнили, и живут своей жизнью. У нее любовь, у него любовь, а кушать-то три раза в день хочется. Чувства отдельно, семья отдельно.

– Так… а в Рентаре нас могут начать травить из-за магистра?

– Н-нет. Там точно никто не знает, – хлюпнула носом Элайна. – Мы с Даланом никуда не выезжали, он, вот, в Тавальен поехал… первый раз…

– А он знает магистра? О магистре?

Элайна кивнула. Потом покачала головой. Агаясненько.

– С магистром они знакомы. А о том, что это его отец – нет, не знает.

– Шеллен всегда за сыном присматривал. Учителя к нему приставил…

– Тисама? Того дядьку, который погиб?

– Да…

Алаис в раздумьях прикусила ноготь на большом пальце.

– Атрей? Что такого случилось, что старший сын герцога подался в орденцы?

Элайна подозрительно посмотрела на Алаис. Но потом решила, что и так уже открыла многое, и махнула рукой.

– Шеллен старший сын, но его отец женился второй раз. Наплодил детей от мачехи, ну и…

Алаис сплюнула на пол огрызок ногтя.

– Но от рода его никто ведь не отрешал, верно?

– Герцогом сейчас – его брат. Младший. Отец уже умер…

Алаис махнула рукой.

– Это как раз неважно. Понимаешь, первенцем можно только родиться. И… Шеллена показывали Морю?

– А откуда ты…?

– Да уж знаю. И о ритуале знаю, и… с Даланом он проводился?

Элайна отвела глаза в сторону.

– Что за ритуал? – подскочила Лиз. – Лайни, что мы еще не знаем? Что вы такого натворили?

– Ничего особенно страшного, – отмахнулась Алаис, принимаясь за второй ноготь. Замечательно! Мало нам Карнавона, у нас еще и Атрей нарисовался, и похоже, вполне законный! – Просто отец, или мать – кто там по крови герцог, приносят ребенка на рассвете к морю. Показывают солнцу, окунают в волны, и произносят родовую клятву. Как бы вводят ребенка в род, понимаешь?

– И это…

– Наследства ему это не даст. А вот право, – Алаис специально выделила голосом это слово. – у Далана есть право первородства. Если Шеллена не исторгли из рода… Элайна?

– Нет. Н-не исторгли. Его отец хотел, но потом что-то случилось… я не знаю. Я до сих пор не знаю! Шеллен не рассказал, но был мрачным…

– Он тебе для Далана ничего не оставлял? Медальон? Перстень?

– Откуда…?

Второй ноготь полетел на пол.

Алаис вздохнула. Признаваться не хотелось, но, похоже, другого выхода не было.

– Я сама из герцогского рода. Только другого. И разбираюсь в этом достаточно неплохо.

Ответом ей были выпученные глаза. Но купеческое сословие – оно крепкое, и женщин из него такими мелочами надолго не свалишь.

– Бастард? – поинтересовалась Лиз, переварив впечатления.

– Почти, почти…

– И из какого рода?

– Давай это оставим на потом? – поморщилась Алаис. – Обещаю рассказать, но позднее, когда с этой историей разберемся. Элайна, тебе не кажется, что Далан имеет право знать?

– Что его отец может умереть в любой момент? А он даже не знает своего отца?

Вот на этой ноте в комнату и вошел Арон.

Одного взгляда купцу хватило.

– Замечательно. И что…

Алаис подняла руки успокаивающим жестом.

– Господин Шедер, все в порядке. Я ничего не слышала… хотя какое, в море, в порядке?! У нас у всех серьезная проблема! Очень серьезная! И чем скорее мы ее решим, тем будет лучше для всех.

– Вот даже как?

– Боюсь, что да. Нам надо серьезно подумать, что делать, потому что в покое вас не оставят. Никак не оставят. Вы же понимаете, что в вашей семье растет герцог Атрея? И рано или поздно с этим надо будет что-то делать.

Судя по взгляду, что хотел сделать Арон, так это прибить непрошенную советчицу. Но…

– Элайна, отданное магистром хранится у вас?

– У меня, – процедил Арон.

Алаис еще раз вздохнула, а потом вытащила цепочку с кольцом.

– Вот такое?

Алый камень, черная касатка. Карнавон.

– Н-нет…

– Коричневый камень и золотой кит? Я угадала?

– Д-да…

На пол полетел уже третий ноготь.

– Трактир не лучшее место для откровений. Давайте доберемся до Рентара, и там уже решим, что делать, как делать и когда.

– А Шеллен, – Элайна всхлипнула.

– Здесь и сейчас ты можешь помочь ему только одним. Сохранить его сына.

Элайна закрыла лицо руками, и разразилась рыданиями. Лиз махнула рукой, упала рядом со снохой на кровать и принялась утешать ее, а Алаис посмотрела на Арона.

– Мне кажется, нам стоит поговорить?

* * *

Арон Шедер пребывал в недоумении.

Алекс Тан знала много больше, чем говорила, это понятно. И потому была опасна. Или нет?

Или да?

Когда не знаешь, чего ждать, по определению ждешь самого худшего. И Алекс это понимала. Смотрела, хмурилась, но заговорила, только когда они оказались в номере, и она проверила, что под дверью никого нет. Уселась на кровать, похлопала рядом с собой ладонью, приглашая посекретничать. И заговорила, когда Арон уселся, тихим-тихим шепотом.

– Арон, я могу дать любые клятвы, что сохраню вашу тайну, но вы понимаете, что в вашей семье растет герцог Атрея?

Вот этого Арон не ожидал.

Что в его семье растет бастард Атрея – он понимал. Но это – дело житейское, кто не грешен? Ни он, ни Элайна друг друга никогда не любили, даже и вид делать не пытались. Просто семьи объединяли дела, ну и скрепили деловые отношения – брачными. А так…

У Элайны был Шеллен, всегда Шеллен, а у него – Лотти. К сожалению, из бедной, почти нищей семьи. Отец не то, что не допустил бы – проклял и выгнал! И в свое время Шеллен честно рассказал все Элайне, когда делал предложение. Так и так, не люблю, никогда не полюблю, без Лотти жизнь не мила, а на тебе женюсь по требованию. Ожидал слез, криков, угроз, а вместо этого встретил понимающий взгляд. И те же самые слова с ее стороны.

Но слово свое Элайна сдержала. Арон стал ее первым мужчиной, получил от нее двоих детей, а Далан…

С мальчиком они планировали поговорить позднее, когда ему будет хотя бы пятнадцать. Да и Шеллен, с которым как-то раз виделся Арон, обещал не оставлять сына. Но – такое?

– Герцог? – для верности переспросил он. – Не бастард?

– Нет! Герцог!

– Но…

– Шеллен – старший сын, так ведь?

– Да. А почему, кстати, Шеллен?

– Так это его полное имя. Итан Шеллен Атрей.

Алаис кивнула.

– Так вот. Если его не вывели из рода, если он не отрекался… нет?

– Нет. Он не говорил…

– Я не знаю, что у них там произошло, но должно быть две реликвии рода. Кольцо и медальон.

– Кольцо. Медальон у него…

– Значит, Далану надо будет как-то его доставать. Это родовая ценность, такое нельзя терять.

– Да если кто узнает, он голову потеряет! И мы все тоже…

– Тогда есть только один выход. Вытаскивать магистра. Или убить его, что ли, чтобы точно про сына не проболтался, – подвела итог Алаис. И, глядя в ошалелые глаза Арона, печально покачала головой. – Мне жаль, что так получилось, но я готова принести любые клятвы, что никому ничего не скажу. И… я готова помочь Далану.

Алаис отчетливо понимала, что это глупо.

Что ввязываться в авантюры, будучи в послеродовом периоде кормящей матери – идиотизм. Но…

Вот у нее-то и есть шансы на успешное завершение предприятия. Потому что за ней опыт столетий и тысячелетий. Потому что она знает многое из того, что неведомо в этом мире, потому что…

Потому что она – Карнавон. А Шеллен, как выяснилось – Атрей.

– Кстати, а брат магистра…

Арон посмотрел так, что Алаис сразу поняла – вопрос идиотский. Брат явно счастлив, что все так обернулось, он еще и веревочку подарит для старшенького, если что.

– Ладно. Будем рассчитывать только на себя. А с Даланом поговорить придется. Вы учтите, что лучший вариант сейчас, если он уедет. И, скорее всего – я.

Судя по выражению лица Арона – он был уже согласен. Катись, дорогая, и слишком опасного пасынка с собой прихвати. А если где сгинете, так и еще лучше будет!

Ну, помирать Алаис не собиралась, а вот взять за шкирку Элайну и серьезно поговорить с Даланом – вполне. Дайте только до Рентара добраться.

* * *

– Можно ли ей доверять?

Этот вопрос Алаис предусмотрела. А вот ответ Элайны – нет.

– Безоговорочно.

Супруги лежали голова к голове. Не для интима, нет, просто так шептаться удобнее, никто ничего не услышит, хоть ты в замочную скважину заползи.

Арон так удивился что даже приподнялся, поглядел на супругу.

– Лайни, ты всерьез?

– Арон, а ты еще не понял? Она… она такая же, как и Шеллен.

Вот этого мужчина точно не ожидал. И рухнул обратно, едва не прищемив супруге нос.

– Атрей?

– Нет, я бы знала. Но кто-то из других родов.

– С чего ты решила?

– Это сложно объяснить, – Элайна покрутила запястьем в воздухе, рисуя что-то непонятное. – Как она двигается, как разговаривает, как держит голову, совершенно неосознанные жесты… Шеллен тоже так же… когда они себя не контролируют, это прорывается через любые маски.

– Интересно, кто?

– Кто угодно. Карст, Лаис, может быть, Тимар. Не Атрей – это точно, я бы знала. И не Карнавон, там герцогиню ищут до сих пор.

– А это не может быть она? – вдруг озаботился Арон. О пропаже герцогини Карнавон знали все заинтересованные – и все незаинтересованные тоже. И о награде за ее голову – тоже. Большой награде, вкусной…

– Да ты что! Та – урод! Белые волосы, красные глаза, а Алекс вполне симпатичная. И старше, чем Карнавон, это же видно!

– Да, красноглазость ничем не скроешь, – согласился Арон. – И что теперь?

– Придется все рассказать Далану. Он имеет право знать.

– И надо знать, на что еще он имеет право. Алекс знала, о чем говорит, это видно.

Элайна затрясла головой.

– Право? Арон, какое право!? Право быть убитым? Если узнает Атрей, Далану не жить!

Аргумент был вполне весомым. Мужчина подумал пару минут, но потом покачал головой.

– Я не говорю, что Далан должен заявлять свои права, но знать он обязан. Лайни, мы сами заварили эту кашу, теперь надо сделать все, чтобы никто не пострадал.

Элайна всхлипнула, но смирилась. А что ей еще оставалось?


Семейство Даверт.

Эттан Даверт торжествовал.

Сидящий перед ним человек… хотя нет. Даже избитый, измученный, в цепях и каком-то рубище, магистр Шеллен оставался – Магистром. С большой буквы, так-то. Столько в нем было спокойного достоинства, столько уверенности в себе…

Этого и пыткой не сразу сломаешь. Да и вообще, есть ли у него какие-нибудь слабости?

Вот про себя Эттан знал точно, его слабость – это власть.

Если бы на его глазах резали его детей, он бы и ухом не повел. Подумаешь, дети! Их Вальера хотела, не он! Он только придумал, как их лучше использовать. А что у Шеллена?

Люди все разные.

Кого-то можно сломать деньгами, кого-то семьей, кого-то болью, а чем можно сломать магистра?

Чем?

Шеллен не собирался облегчать работу своему оппоненту. Смотрел с насмешкой. В серых глазах играли золотистые искры, губы насмешливо улыбались. Светло-русые волосы раньше были завязаны лентой в хвост, но сейчас ленту забрали, и они падали на широкие плечи грязными патлами. Кое-где в них проблескивала седина.

И все же магистр молчал.

Не ругался, ничего не требовал, не…

Эттан чуть поморщился, подумав, что надо сделать внушение тюремщикам и палачам = плохо выполняют свою работу. Магистр должен был ползать перед ним на коленях, просить о милости, а он… они…

Ладно.

Губы Эттана изогнулись в улыбке.

– Теперь вы не так заносчивы, Шеллен?

Молчание. Только насмешливый взгляд серых глаз в ответ.

– Ордена больше нет. Если кто и остался, скоро их найдут и разорвут в клочья… Думаю, что и вы мне больше не нужны.

И вновь молчание.

– Так что можете изображать из себя кого хотите, Шеллен. Выиграл все же я. Вы умираете, я остаюсь…

По устам магистра поползла змеиная ухмылка.

– Ты, Даверт, еще позавидуешь мертвым, – разомкнул он губы для проклятия.

И замолчал.

Что бы ни говорил, все больше распаляясь, Эттан Даверт, что бы ни делал, ответом ему было насмешливое молчание – и только. Наконец, Преотец приказал страже вернуть мерзавца Шеллена обратно в тюрьму, а сам упал в кресло, глядя в стену.

Что-то было не так!

Решительно не так!

Но что?

* * *

Если бы Эттан увидел магистра Шеллена в камере, он бы мигом взял обратно все свои слова и подозрения. Поразился бы он, скорее, выдержке своего противника.

Магистр вошел в камеру, как король, медленно опустился на охапку соломы в углу, вытянулся, замер… это то, что видели тюремщики.

А то, чего они не видели…

Лицо магистра было повернуто к глухой стене и надежно скрыто полумраком. И по щекам его ползли слезы.

Одна за одной, сливаясь в теплые соленые дорожки.

Сколько же лет он не плакал?

Пожалуй что, с похорон матери.

Тогда ему было десять лет, но Шеллен уже был настоящим Атреем. Мудрым, серьезным, любящим книги… и очень мягким. Он не мог постоять за себя, он не мог ругаться, спорить, драться, отстаивать свое мнение, плести интриги – это все пришло потом, когда в их дом пришла Жинетта Слэйн. Дочь небогатого барона отличалась удивительной красотой и таким же гадючьим характером.

Выжить пасынка из дома?

О, сразу она бы с этим не справилась, все же отец любил своего сына, но постепенно, слово за словом, капля за каплей, немного яда тут, немного злобы там… и Шеллену стало казаться, что даже камни родового гнезда дышат ненавистью и местью.

А отец не мог защитить его.

Атрей.

Кит, и этим все сказано.

Шеллен сбежал из дома, когда ему исполнилось пятнадцать. И что там творилось, он и по сей день не знал. Он забрал то, что принадлежало ему по праву – родовые реликвии, кольцо и медальон, чтобы отец не смог передать их отпрыску Жинетты, (некоторая мстительность свойственна и китам) взял немного денег – и отправился познавать мир и искать в нем свое место.

Ему пришлось постранствовать, он многое приобрел, многое потерял, но потом нашел себя среди рыцарей Ордена Моря, и неожиданно даже для себя, стал выбиваться наверх. Не специально, просто так получилось.

Власть – вредная и своенравная штука, чаще всего она идет в те руки, которым не нужна. Даже будучи главой Ордена, Шеллен не изменил себе.

Ему интересно было собирать знания, накапливать их, изучать нечто новое, преумножать богатство Ордена…

Ему и в голову не могло прийти, что однажды… что подлость Эттана Даверта достигнет таких чудовищных размеров.

И как в такую страшную ложь поверили люди?

Хотя чему тут удивляться? Чаще всего верят именно в такое. Чем неправдоподобней выдумка, тем быстрее воспримут ее люди.

И все же…

Именно он, Шеллен, не справился.

Не предусмотрел, не уберег, не…

По его вине погибли рыцари. Его братья…

Погибнет и он. Это знание он вынес сегодня из кабинета Преотца, глядя в злющие глаза. А раз так…

Есть ли смысл скрываться, прятаться, отказываться от своего имени и… сына?

Да, сына.

Арден милосердный, Мелиона Милостивая, хоть бы с Даланом все было в порядке. Или… как учили в детстве?

К силам моря взываю, молю о милости матери к детям своим…

Шеллен голов был на все, лишь бы уберечь ту веточку, которая пошла от родословного древа. Для герцогов, кстати, не такое уж большое значение имела родословная, встречались там и бастарды, но – их крови. И Далан, его сын, после смерти имеет все права на герцогский титул. Если Элайна расскажет ему.

Ах, Лайни…

На что же я разменял свою жизнь?

Прятался от нее в Ордене, вместо того, чтобы забрать тебя с сыном, увезти далеко-далеко, нарожать еще детей, хотя бы и на Маритани… я боялся.

И ценой моего страха стали жизни людей.

Будь оно все проклято!

Будь проклята моя глупость, моя нерешительность, моя слепота…

Неужели настолько меня напугали в детстве, что я стал бояться жизни?

Шеллен вспоминал маленького мальчика, прячущегося в коридорах родового замка, вспоминал змеиную улыбку мачехи, вспоминал… до боли в полуослепших от слез и темноты глазах, до ярости – и все сильнее кипело в крови нечто такое…

Бешеное, безумное, яростное… не в силах вылежать на месте, он вскочил, заходил по камере… О, что бы он не отдал сейчас за окошко наружу! Ну хоть маленькое!

Кровь кипела все сильнее, неслась по венам так, что ему стало жарко, казалось, что внутри него стучит не сердце, а прибой, что волны моря бушуют в его крови, закручиваются в водоворот, что он сам сейчас – стихия…

Тюремщик не видел, как расхаживающий по камере человек, словно и не чувствуя веса цепей, воздел руки к небу, а потом упал, где стоял, словно в один миг лишился всех сил – и душевных, и физических. А если бы и видел…

Не было никаких внешних эффектов. Ни грома, ни молний…

И некому было сказать Шеллену, что в эту ночь на побережье Атрея разыгралась страшная буря.

Море ходило ходуном, закручивалось в воронки, по нему метались смерчи, похожие на громадные хоботы, соединяющие воду и небо, и горе тому кораблю, который окажется на их пути…

Но целью их были не корабли.

Их целью был замок Атрей.

И когда они соединились, и рванулись вперед – не уцелело никто и ничто. Слуги, хозяева, животные… перемолото в мелкую щебенку было все – до основания замка, который так долго терпел в своих стенах самозванца.

Вода может рушить камни, вызывая обвал. Впрочем, это вполне могли быть и шутки природы. Подвижки тектонических плит, морские течения, атмосферные явления… бывает же и такое, верно?

Бывает.

И при этом часто страдают люди, ибо стихия не разбирает, кого косить.

В этот раз скосило Жинетту Атрей, ее двоих сыновей, дочь и зятя, которые на правах гостей уже не один год жили в старинном замке, ни на миг не вспоминая о его законном владельце.

Впрочем, если бы магистр Шеллен узнал об этом, он жалел бы только слуг… и то, став полновластной хозяйкой, Жинетта подобрала прислугу по себе. Порядочные люди там недолго задерживались, а остальные…

Стихия – безжалостна и жертв не считает.

* * *

– Лу!

– Братик!

Лусия, со стоном радости, упала в объятия Луиса. Ну, как упала, скорее, осторожно прижалась. Мешал здоровущий живот.

– Братик, я так боялась, что ты не приедешь!

– Приехал же! Я тебя не брошу, малыш!

Луис обнял сестру, погладил по черным волосам, отмечая, что девочка выглядит уставшей и потускневшей. Раньше Лу просто сияла и светилась, а сейчас словно на лампу кто-то кисею накинул. Плотную такую, почти непрозрачную. Видно, что свет есть, но проку от него…

– Лу, все в порядке?

– Да…

А глаза прячет, словно что-то не так. Ничего, Луис пообещал себе с этим обязательно разобраться. Вежливо склонил голову перед Донатом Карстом.

– Ваша светлость…

– Луис, друг мой, рад вас видеть.

Мужчины обменялись вежливыми поклонами, и Донат потянул Луиса в библиотеку. Мол, я нашел замечательную книгу, времен королей, если быть точным – Рориха Шестого, как тут не поделиться радостью? Как ту не полистать страницы вместе с человеком, способным оценить приобретение?

Луис с удовольствием поддержал разговор.

После Тавальена ему казалось, что он выбрался из гнилого болота, если уж и не в чистый лес, то в более сухую местность. Но к Лусии все же пробрался. Ночью…

* * *

Сестра ждала.

Не спала, сидела в кровати, а увидев на окне Луиса, бросилась к нему так, что не успей он слезть с подоконника внутрь – полетел бы обратно.

– Братик! Ох, братик…!!!

И разревелась, что есть сил.

Около часа ушло, только чтобы успокоить, утешить и заверить, что братик никуда не собирается. Он обязательно останется до родов. И даже дольше, если сестренка пожелает! А что случилось-то?

Вытянуть из Лусии правду оказалось делом долгим, сложным и неприятным. Луис только зубами поскрипывал.

Ох, недаром мама просила приглядывать за соплюшкой! Не успел ее оставить, как она уже… проявила себя! Свекровь отравила!

Не то, чтобы тьерину Велену было жалко, с точки зрения Луиса, ничего лучшего эта тварь не заслужила, да и вообще, как девчонку под своего мужа подкладывать, так она первая, а как яда за это отведать, так ее тут не бывало? Так не пойдет! Отравила – и пес бы с ней.

Но забеспокоился Донат Карст.

Осознал, гад, что все люди смертны, а герцоги тоже люди! И яд на них действует.

Кто помешает Лусии подсыпать ему в бокал бесцветный порошочек без запаха и вкуса, а потом стать полноправной герцогиней? Мирт ей слова поперек не скажет, потому как не от мира сего, ребенок мал…

Нужна ли ему такая гадюка в доме?

Луис только головой покачал.

И верно, тут выхода нет.

Либо он увозит Лусию, либо убивает Доната Карста. Если уж герцог начал опасаться, то дальше лучше не будет. Только хуже. А хоронить сестру Луису не хотелось, брата было более, чем достаточно. Оставалось придумать, что легче выполнить.

Яд?

Это Луис мог сделать в любой момент. И Лусия тоже – хоть завтра. Отравить герцога будет чуть сложнее, но они отлично справятся. Сложности возникнут потом.

Донат Карст – это все-таки сила. А вот Мирт Карстский… сможет ли он защитить свои земли, свою жену, своего… гхм… сына?

Вряд ли. Получается, что либо Луису оставаться и жить в Карсте, либо найти кого-то на замену, но кого? Да и оставит ли отец их в покое?

Ой, вряд ли.

Второй вариант проще.

Увозить сестренку вместе с малышом.

Денег у Луиса хватит, Опять же, они будут все вместе, он, Эрико с супругой, Лусия с ребенком… и почему бы нет?

Эрико умеет зарабатывать деньги, Луис обеспечит безопасность, Лусия будет жить спокойно, потом замуж выйдет, за кого сама пожелает. Это Луис и изложил сестре.

И увидел надежду, которая вспыхнула в карих глазах.

– Правда?!

– Почему бы – нет?

– О, Луис! Я бы так этого хотела! Мне страшно здесь, страшно, страшно!!!

И слезы потоком. Непритворные, не напоказ, не для публики. Девочка боится.

Правда, Луис совершенно не общался ранее с беременными женщинами, иначе знал бы, что они все нервные, мнительные, готовы преувеличить что угодно – хоть ненароком брошенный взгляд и увидеть угрозу для себя и ребенка даже в летящем клочке бумаги. А, даже если и знал бы, все равно сестру не бросил бы.

– Как лучше – ты родишь, и мы тебя увозим, или сразу же?

– Сразу! – Лусия не раздумывала. А вот Луис…

– Малышка, а ты понимаешь, чем это чревато? Здесь хоть повитухи есть! А если мы тебя увезем, может получиться так, что рожать ты будешь под кустом. Или на корабле. Или… да где угодно! Если вообще выкидыша не будет.

– Я молодая и здоровая. И срок у меня через месяц. Ничего с нами не будет! – Лусия постепенно приходила в себя. Горели боевыми огоньками карие глаза, улыбались губы. – Увези меня, если сможешь! Пожалуйста!

Луис пожал плечами.

Что значит – если сможешь? Карст находится неподалеку от морского берега, голубя Арьену он отправил, осталось дождаться корабля – и погрузиться на него. Это он и сказал сестре, получив в награду поцелуй и горячие объятия.

Лусия готова была ехать куда угодно.

А вот Луис волновался. Все же ребенок двух герцогских родов… есть опасность либо мертвого младенца, либо урода. И осложнений при родах. Луис не знал, каких именно, но вдруг?

А еще первый ребенок может появиться на свет раньше срока.

Оххх…

Повитуху, что ли, поискать? Чтобы согласилась поехать с ними?

Идея казалась неглупой. Что ж, у него было еще несколько дней, до тех пор, пока корабль Эдмона Арьена не бросит якорь в ближайшем городке.

ТЕЛЕГРАМ

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Большая библиотека с любыми жанрами и авторами

Большая Библиотека

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги