Первые уроки (СИ)

Глава 9

То ли я такая тормозная, то ли гормональные бури, донимавшие меня полдня, улеглись, наконец, но только особого волнения после случившегося не чувствую и в истерику не срываюсь. Нет, а что толку рыдать-то? Никто не пострадал. Бастиан и кольцо проверку на профпригодность прошли: сработали-то они практически разом! Одно плохо: теперь или усилят охрану, или вообще попросят нас не высовываться из резиденции, пока не отыщут злоумышленника. Наконец-то хроническая паранойя некромантов оправдалась!

Ну, ничего. Осталось продержаться неделю, до бабушкиных именин; ах, да, ещё и до именин Мирабель. Таки вежливость обязывает… Займёмся хлопотами по подготовке праздников. Насколько я знаю, разноглазая Белль с превеликим удовольствием берёт на себя сугубо декоративную часть: всяческую мишуру вроде оформления залов, столовых и сада. Прозой же вроде продумывания меню, закупки продуктов и временного расширения штата кухонной и домовой прислуги, обустройства комнат для гостей — а часть из них приедет издалека, и кормить эту ораву придётся постоянно — традиционно занимается донна Софья. Значит, и для нас дело найдётся, не оставим же мы её на произвол судьбы. Ей, конечно, не впервой, но… Нет, возраст тут совершенно ни при чём. И здоровье тоже. Здоровья в нашем матриархе столько! Не зря же я ей такой своеобразный подарочек везу, и более чем уверена, что она с ним справится! Всё дело в том, что в последнее время мы с Элизабет изнываем от скуки. За что ни возьмёшься, чем ни поинтересуешься, только и слышишь в ответ: «Что вы, донна, у нас есть, кому этим заняться. Вам нельзя себя утруждать…»

Порой кажется, что все вокруг поголовно знают, что должна делать беременная женщина и чего ни в коем случае не должна. Послушать, так будущая мать — самое бесправное, неуклюжее и беспомощное существо во Вселенной. Сперва подобное отношение кажется смешным и трогательным, а потом начинает выбешивать. Благо, я женщина неконфликтная, да, к тому же, знаю, что, сколь верёвочка не вейся, а… вот он портал в мой любимый дом, два шага — и я в Тардисбурге. Другое дело, что неохота обидчивую девочку из себя изображать.

О чём это я? Да, о группе поддержки бабушки Софии. Она ещё не подозревает о наших планах, но скоро мы её обрадуем. А то уже утомляет этот затянувшийся отдых.

Вовремя мы сделали вылазку на ярмарку! Ближайшую неделю будет не до поездок.

— …«Не так посмотрел» — это сглазил, что ли? — вспомнив о последних словах Элизабет, уточняю спокойно.

Она тоже без особого волнения пожимает плечами.

— Нечто вроде того. Смотря кому ты не понравилась. Или сглаз, тот даже от обычного человека может прилететь, знаешь, есть такие люди с так называемым «чёрным глазом»… Или чья-то зависть. А может и проклятие, от мага или ведьмы, например. Откровенно говоря, я пока их не особо различаю внешне; да оно мне и не интересно. Просто на себе испытала все прелести.

Поправляет на запястье браслет, украшенный россыпями сапфировых васильков.

— Ник несколько раз выводил меня в свет; представил партнёрам и друзьям, как водится. Мы даже успели посетить несколько… как их? тусовок в клубах. Он никуда меня не выпускал без охранного браслета, а позже даже без двух. Ох, какой иногда вокруг меня фейерверк затевался, видела бы ты! Ник ведь долго был одним из самых завидных женихов, и самых недоступных, к тому же; едва его воздыхательницы поняли, что он для них потерян, то как с цепи сорвались. Кто умнее, те смирились, деваться-то некуда. А другим взбрело в голову, будто стоит меня устранить — и мой супруг именно к ним воспылает горячей любовью. Вот и кидались сглазами.

— Дурочки, — фыркаю. — Из тех, кто просто не получил желанную игрушку.

— Наверное.

Какое-то время едем молча. Умиротворённо-молча, я бы сказала. Ну, случилось маленькое происшествие, с кем не бывает. От птички, нагадившей с небес, куда больше огорчений.

— А я вот думаю, — вдруг оживляется Элли. — Не может ли и здесь повториться то же? Вдруг и ты перешла кому-то дорогу? Мы ведь в Эль Торресе живём, в сущности, как на острове, изолировано от большого мира; местных сплетен не знаем, в обществе не появляемся. Ах, какая досада, что я все приглашения отклоняла! А ведь даже на чаепитиях можно много чего узнать!

— Да ну, Элли, — тяну я. — Кому я могла помешать? За Магой после двух неудачных женитьб тянулась слава «чёрного вдовца»; говорят, многие девицы от него до сих пор шарахаются! Да и характер у него долгое время был хуже некуда. Это он сейчас стал прежним, каким со мной встретился, а себя-вдовца сам в открытую психопатом называет. Кто бы на него запал?

Ответом мне служит снисходительный взгляд.

— Разве мало девиц, что сами бросаются на шею подобным типам? Это для нормальных людей угрюмый и вспыльчивый некромант действительно психопат; а для романтических девочек — загадочный и мрачный… как там? Ага, Властелин! Тёмный!

— Не смешно, — огрызаюсь. И завожусь не сколько от мысли о глупеньких девчонках, сколько припомнив, как в своё время некий зарвавшийся демиург собирался выпестовать из Маги своего собственного Тёмного Властелина. Элли понимает меня по-своему.

— И мне не смешно. Причём, самое скверное — что каждая такая девочка искренне верит, что уж с ней-то этот псих станет другим. Добрым и пушистым, как прикроватный коврик. И ноги на себя разрешит ставить. Хорошо, если она вовремя поймёт свою ошибку… К тому же, мы тут говорим о девицах на выданье, но не забывай, что сговор о женитьбе порой ведётся между родителями, а дети о нём узнают в последнюю очередь, даже если эти дети великовозрастные. Как ты думаешь, если бы, ещё ничего не зная о тебе и твоих девочках, дон Теймур приказал бы… Нет, не прямо приказал, а рекомендовал, попросил бы, в конце концов, сына жениться ещё раз? Ведь время идёт, старший сын пропал без вести, младший отбился от рук, внуков-наследников нет… Подумай непредвзято: отказался бы Мага?

…За окнами кареты мелькают сады и скромные коттеджи пригорода. Внезапно дробный перестук копыт шествующего за нами сопровождения становится тише: брусчатка сменяется грунтовой дорогой. Скоро горы… Я долго смотрю окно, не в силах оторваться от зрелища приближающейся каменной громады.

— Сначала, конечно, отказался бы, — отвечаю наконец. — А потом… Всё-таки долг перед семьёй, перед кланом для него очень много значит. Но ведь это только версия, да? Не могло же такое быть на самом деле!

Но тут же понимаю: а почему бы и нет? В унисон моим мыслям Элли качает головой:

— Могло. Ты сама указала причину: долг перед семьёй и кланом. А выбора у Маги тогда не было. Ему неслыханно повезло, что случайно он затащил в наш мир тебя.

Она неожиданно улыбается.

— И мне повезло. И всем. Ну что ты, Ива? Не надумывай себе лишнего. Сама же сказала, это всего лишь версия!

Смущённо встряхиваюсь. Сержусь-то я на себя: по давнишней привычке придумала страшилку, сама в неё поверила, сама сейчас огорчусь. Так дело не пойдёт.

— Думаю, дона Теймура расспрашивать о причинах бесполезно: он всё равно ничего не скажет, — гадаю вслух. — Разве что: «Не забивайте голову подобными пустяками, донна!» От Мирабели толку никакого… О чёрт, впору и впрямь заводить знакомства среди местных кумушек!

— Бабушка Софи, — выдаёт Элли, торжествующе блеснув глазами. — Правда, я гений?

Точно! Кому не знать всю подноготную замка и его обитателей, как не нашему матриарху? Вот с ней-то мы и посекретничаем. И уж тут одно из двух: либо я успокоюсь, узнав, что никто не имел виды на моего мужа (как же я сейчас понимаю Любаву!), либо, по крайней мере, буду знать, с чьей стороны ожидать неприятностей.

***

Лишь единожды мне довелось увидеть Ящера — одну из ипостасей дона Теймура. Скажу откровенно: невзирая на драматичные обстоятельства нашей встречи зрелище впечатлило настолько, что, несмотря на привычную в последнее время маску доброго дядюшки, надеваемую драгоценным доном в Эль Торресе, я до сих пор не обольщаюсь насчёт его истинного характера. Ящер — он и в Африке Ящер. Вторая ипостась в этом мире если и даруется природой, то не передаётся по наследству, а формируется сообразно душевным, так сказать, качествам и наклонностям носителя. Вот и делайте выводы.

Когда в карете внезапно становится темнее, я в недоумении выглядываю в окно — что за ерунда, ведь ещё недавно ни одного облачка не было! — бросаю взгляд на небо… и замираю на миг. Затем восторженно подзываю:

— Элли, сюда! Скорее, ты должна это увидеть!

Сахарные горные вершины пересекает угольно-чёрный силуэт. Размах крыльев, наверное, не меньше, чем у «Боинга»; сияет, переливаясь на солнце, миллиард чешуек, гребень вдоль спины подобен горному хребту… Разумеется, я преувеличиваю. Но не особо. Сперва отыщите в небе парящего дракона, полюбуйтесь на него, а потом уже возражайте.

— О-о! — шепчет Элизабет. — Какое восхитительное создание! Не думала, что когда-нибудь увижу нечто подобное. Какая грозная красота!

— Не забудь как-нибудь восхититься в присутствии дона Теймура, — ехидничаю я. — Он обожает нравиться доннам именно в таком облике.

На какое-то время моя подруга застывает на вдохе, с широко открытыми глазами, и я всерьёз начинаю опасаться, как бы он не задохнулась. Но вот она закашливается, переводит дух и лепечет:

— Это что… он? Ты меня не разыгрываешь?

— Делать мне нечего! Да ты взгляни на нашу охрану; они уже замерли, как на параде! Как-никак, их Главный Босс пролетает, да ещё в боевой ипостаси. Кстати, куда это он в таком виде? Или просто решил размять крылышки?

Ответ вместе с Ящером догоняет нас буквально через минуту.

Карета останавливается, и к нам бодро запрыгивает дон Теймур, несколько разгорячённый — очевидно, полётом — как всегда, с любезной улыбкой на устах. Но вот глаза его в этот раз не улыбаются. Холодные, настороженные глаза.

В отличие от наших телохранителей я не собираюсь вытягиваться по стойке «смирно». Мало ли, какой там у него огонь в глазах! Пусть и недружелюбный, но я точно не помню ни за собой лично, ни за Элли никакой вины, а нашего дона можно упрекнуть в чём угодно, но только не в несправедливости. Стало быть, опасаться нечего. Поэтому в ответ на его любезное приветствие я отвечаю сдержанной улыбкой и протягиваю руку. Приучили меня эти некроманты — тянуть руку для поцелуя, ничуть не смущаясь при этом…

— Драгоценные донны, рад видеть вас в добром здравии. Настолько рад, что ничуть не жалею, что поддался мимолётному капризу встретить вас лично. Такой сердечный порыв мне, как правило, не свойственен, а потому я решил им не пренебрегать, исключительно ради приобретения нового опыта.

Он говорит, задержав мою ладонь в своей, улыбается уголками губ… в то время, как взгляд слегка расфокусирован. И смотрит он вроде бы мне в глаза, но при этом… чёрт, как он это делает?.. сканирует каким-то образом ауру с моего обручального кольца.

Вот зар-раза.

С недавних пор абсолютно не боюсь мысленно выражаться при нём более чем энергично. Бесценный дар Мораны работает на меня: однажды она просто-напросто закрыла мою личную ауру от восприятия дона Теймура, и с той поры он не в силах ни считать мои мысли, ни воздействовать на подсознание. И очень хорошо. Какие-то давние несогласия между ним и богиней смерти в кои-то веки пошли на пользу хоть кому-то. Мне, например.

На несколько мгновений он умолкает и будто к чему-то прислушивается. Кивает удовлетворённо. Губы, похоже, непроизвольно выдают жёсткую усмешку. Тем не менее, голос его как-то особенно мягок, если не сказать — вкрадчив.

— Надеюсь, донны, вы меня простили за столь бесцеремонное вторжение?

— Мы всегда рады вас видеть, — серьёзно и вполне искренне отвечаю я. Потому что, и в самом деле, мне каждый раз интересно находиться рядом с этим авантюристом. Чего-чего, а скучать окружающим он не даёт.

— О да, — многозначительно добавляет Элли, сверкнув глазами. — Я давно поняла, от кого Ник получил своё неотразимое обаяние…

Мне кажется, что вот-вот — и он погрозит нам пальцем, как расшалившимся девчонкам. Однако Глава Тёмных ограничивается насмешливым полупоклоном.

— Я вас оставлю, милые донны, но буду рядом.

И выскальзывает из кареты.

Естественно, мы с Элли тотчас прилипаем к окошку и превращаемся в слух.

— Бастиан, мне нужен летун, — сообщает дон в пространство, не глядя по сторонам. — И конь, разумеется. Остаток пути я намерен проехать, но не в карете.

В ответ на его слова один из Тёмных рыцарей спешивается и подводит к нему своего скакуна. Меняться этот некромант начинает уже на ходу: за спиной распахиваются крылья, преобразуются конечности, не деформируется, но становится иным, хищно-красивым лицо… Дон Теймур оглядывает его с головы до ног и по всей вероятности остаётся довольным.

— К шести часам вечера я хочу видеть в Эль Торресе дона Хуана Гарсиа Иглесиаса, со всеми членами семейства, сколько бы их не находилось в тот момент в доме, включая возможных родственников, друзей семьи и знакомых, заглянувших с визитом на момент получения этого приказа. Поясню особо: это не приглашение. Согласие и ответ не требуются.

Чётко, по-военному, отсалютовав, огромная антропоморфная летучая мышь срывается в полёт и исчезает в небе. На том месте, где она только что стояла, кружатся несколько пылевых вихрей.

Ещё раз кивнув с удовлетворением, дон Теймур легко возносит себя в седло и занимает место во главе колонны сопровождения. Бастиан тотчас пристраивается по левую от него руку. Был бы Глава левшой — Тёмный оказался бы справа, дабы не попасться случайно под заклинание, срывающееся с рабочей руки Архимага.

Мы с Элизабет переглядываемся.

— Ты запомнила?

Немного нервничаю: у меня слабая память на здешние имена. Элли кивает:

— Хуан Гарсиа Иглесиас. Кажется, он родственник нынешнего бургомистра.

***

Человек предполагает, а Бог, в соответствии с известным изречением, располагает. Нашим с Элли планам не суждено сбыться; во всяком случае, немедленно. Но по причине, досадовать на которую я никак не могу.

В окне кареты появляются беломраморные ступени парадного крыльца Эль Торреса. Экипаж замирает. Особо звонко, музыкально бьют правыми передними копытцами все четыре лошади, запряжённые цугом: их здесь специально обучают этому красивому фокусу, знаменующему конец пути и прибытие домой. Мы-то в карете лишь слышим это синхронное цоканье, но представляем, какое это восхитительное зрелище, дополненное ещё и грациозными поклонами лошадок, и колыханием пышных плюмажей из страусовых перьев.

По традиции Тёмный рыцарь, возглавляющий группу телохранителей, открывает дверцу и помогает дамам выйти из кареты; но такой уж сегодня день, что традиции порядком смяты. Раз уж охраной наших прекрасных тел озаботился нынче сам Глава, естественно ожидать, что руку предложит нам именно он. Я уже морально готовлюсь встретить его извечно ироничный прищур, какую-нибудь тонкую шуточку, на которую непременно придётся отвечать, не роняя достоинства; а потому возглас Элли, выходящей первой, звучит для меня неожиданно:

— Мага, неужели это ты? Как я рада тебя видеть!

Сдержанно улыбаясь, он помогает ей сойти.

— И я рад, милая. Хорошо погуляли?

Он говорит «милая» с той же интонацией, что и его брат, называющий меня не иначе как «родственница»: в устах и того, и другого эти слова, в сущности, звучат как «сестрёнка», тепло и по-доброму.

— Прекрасно! — с воодушевлением отзывается Элли, подаваясь в сторонку, чтобы освободить для меня место. — Привезли с собой половину ярмарки!

Он выразительно закатывает глаза:

— Неужели моя жена научилась, наконец, сорить деньгами? Ива, я счастлив…

Завершения фразы перекрывается странным звоном в ушах. Шагнув было вниз, я внезапно теряю опору. Меня накрывает чувство дезориентации: откидная ступенька кажется далеко-далеко, земля отъезжает ещё дальше, словно я смотрю на неё не с высоты своего роста, а из окна небоскрёба. Надёжные вроде бы стены кареты разбегаются в стороны, уворачиваясь из-под рук, я падаю, падаю… По ощущениям — в бездну.

Придя в себя, обнаруживаю, что стою на твёрдой земле, зажмурившись и прижавшись к Маге.

— Так, — говорит он спокойно. — Ива, не волнуйся, у тебя просто закружилась голова. Ты у меня всё-таки северянка; а провести полдня на нашем солнце, даже осеннем, это в твоём положении не шуточки. Ничего страшного не произошло. Давай-ка отправлю тебя сразу в комнату.

Немедленно начинаю отбрыкиваться:

— Подожди, мне надо разобраться с покупками!

— А Элли на что? — удивляется он. — Вот уж кто прекрасно пристроит всё награбленное по кладовкам, так это наша хозяйственная Элизабет. Пойдём, тебе нужно в тень и отдохнуть. Элли, не сочти меня эгоистом, просто я вижу, что ты чувствуешь себя не в пример лучше Ивы, и…

— Конечно-конечно! — так и лучится довольством моя невестка. — Обожаю разбирать покупки и никому этого счастья не уступлю. А если что-то не соображу — обращусь к бабушке Софи!

И незаметно мне подмигивает.

— Я помогу, — внушительно добавляет за её плечом Бастиан. После чего я с неподдельным облегчением позволяю Маге притянуть себя за талию, прикрываю глаза… Он замечательно высверливает порталы, однако в последнее время делает это так быстро, что пространственный переход на несколько секунд превращается в подобие кривого зеркала, где отражения искажаются настолько, что аж глаза ломит.

Но технику переходов я успела освоить. Поэтому бесстрашно делаю шаг вперёд вслепую; за ним второй, третий… На четвёртом тепло окружающего воздуха сменяется прохладой Магиной спальни и едва уловимой горчинкой зимних хризантем.

— Дай-ка я на тебя посмотрю, — озабоченно говорит мой суженый. — Приляг.

А меня вновь ведёт куда-то на сторону. Даже когда лежу, потолок будто уезжает вбок, складки балдахина угрожающе тянутся к лицу, хмурое лицо мужа кажется неимоверно отдалённым и в то же время чересчур близким. Скорее догадываюсь, чем вижу быстрое движение его руки над моей головой. И вдруг всё прекращается.

Мир устойчив и больше никуда не плывёт. Мага рассеянно гладит меня по голове, а другой рукой подносит к глазам булавку — одну из нескольких, которыми я обычно фиксирую шляпку. Длинная, сантиметров пятнадцать, увенчанная крупной жемчужиной в окружении рубиновых крошек…

— Откуда это у тебя? — требовательно спрашивает он. Я в недоумении хлопаю глазами.

— Это же ты мне подарил, не помнишь? Месяц назад, целый набор из дюжины булавок.

— Прекрасно помню. Ива, я дарил тебе розовый жемчуг, а этот белый и какой-то тусклый.

Неуловимым движением длинного ногтя — ох уж мне эти боевые ногти боевых некромантов! — поддевает перламутровый шарик. Тот вдруг легко откидывается, обнаруживая высверленную сердцевину, в которой поблёскивает золотистая капля. Так же быстро Мага сжимает булавку в кулаке. Лицо его каменеет.

Меня начинает трясти.

— Это яд? — тихо спрашиваю я.

— Что? Нет, не уверен. Проанализирую в лаборатории, тогда скажу

Он прикрывает глаза ладонью. Делает глубокий вдох, выдох.

— Ива… Всё хорошо. Всё теперь хорошо. Нет, это не яд, это, похоже, вроде магнита или маячка, притягивающего чужое воздействие даже сквозь защиту. Видишь, я от тебя ничего не скрываю. Прошу только об одном: не выпытывай у меня сейчас подробности, я не готов пока говорить об этом. Мы во всём разберёмся и всё прекратим. Просто поверь, хорошо? И… не покидай границ Эль Торреса хотя бы два-три дня. Думаю, нам с отцом хватит этого, чтобы разобраться.

— Ты будешь разбираться, а я? Мне-то что теперь делать?

Он целует мне руку.

— А ты сейчас в безопасности, звезда моя. В полной. Идеально было бы, конечно, вообще не выходить из нашей Башни; но я не стану требовать заведомо невозможного. Просто помни: если тебя что-то насторожит или напугает — портал в Тардисбург открыт.

Мне вдруг ужасно хочется стать маленькой девочкой, которую все жалеют; всхлипнуть и пожаловаться: я хочу домой! Домой, Мага! Можно прямо сейчас? Но только что я уже шагала через портал, а увлекаться пространственными переходами в моём положении нельзя.

…Он осторожно вынимает из моей причёски оставшиеся шпильки, но не забраковывает больше ни одной: видимо, они в порядке. Разувает меня, помогает раздеться, принять ванну и особенно выйти из неё, несмотря на то, что сам колдовал над покрытием пола, сделав его раз и навсегда нескользким. Укладывает в постель, как маленькую, подтыкает со всех сторон одеяло, зная мою привычку заворачиваться в него, как в кокон. Долго и сладко, до перехвата дыхания, целует в губы.

— Соскучился, — говорит отрывисто. — Но тебе надо отдохнуть, а мне работать.

— Не смей меня усыплять! — шиплю сердито, чувствуя, как закрываются глаза. — А я что, по-твоему, не соскучилась?

Он проводит ладонью по моей щеке.

— Я тебя не усыпляю, Ива. Просто кольцо слишком долго держало тебя в защитной сфере; твоя аура истощилась без подпитки от стихий. Малыши ведь тянут из тебя магию, ты помнишь? Вот тебя и клонит в сон. Ничего, часов за двенадцать восстановишься. Спи.

Дослушиваю, уже смыкая веки. И в самом деле, спать, спа-ать…

…Интересно, куда подевался дон Теймур? И ведь больше не подошёл к карете. При его-то обыкновении везде оставлять за собой ехидное веское слово?

…И почти уйдя за грань яви, просыпаюсь — но не по-настоящему, а в своём сне.

Потому что хочу всё-таки знать.

Потому что понимаю, о чём и о ком умалчивает мой некромант. Вернее, догадываюсь, но… Мне нужно услышать или увидеть это самой. Да, в отличие от отца-интригана, его сын прям, откровенен и никогда не станет уклоняться от ответа. Даже если при этом ему будет больно. А я не хочу его ранить ещё сильнее, я же вижу, как и без того впилась ему прямо в сердце эта несчастная булавка. Хоть целились-то в меня.

Веди, мой Дар.