Песнь надежды

ГЛАВА 15

Техас, 1888

В это воскресное утро, готовя завтрак для Рейфа, Бесси размышляла о подарке ко дню рождения хозяина, которому через неделю исполнялось двадцать четыре года.

Одна мысль давно не давала покоя служанке: Рейфу нужна жена, хорошая женщина, способная превратить его ранчо в красивое уютное гнездышко и избавить от тоски и одиночества, женщина, которая заменит красавицу, чей портрет висит в спальне.

Бесси до сих пор не забыла своего удивления, когда в конце прошлого месяца доставили это полотно. Рейф находился на пастбище, и она поставила ящик с картиной в гостиную, а когда хозяин вернулся, увидела его радостное изумление и восторг.

Женщина, изображенная на полотне, бесспорно была настоящей красавицей. Бетси сразу узнала ее. Это та самая девушка, чье фото в серебряной рамке лежало среди других снимков на письменном столе Рейфа, младшая сестра хозяина Энкантадоры. Та самая, чье имя хозяин шептал, когда однажды утром она принесла ему кофе. Джилли.

Маленькие часики на полке отбили восемь раз. Бесси знала, что Рейф скоро спустится к завтраку. В будние дни он вставал на два часа раньше, но сегодня воскресенье, можно понежиться в постели несколько дольше обычного. Поджаривая бекон, Бесси то и дело поглядывала на большую сковороду, где пеклись гречишные оладьи. На столе уже стояло блюдо со свежеиспеченными бисквитами, вазочка домашнего варенья из ежевики, горшочек холодного масла и кувшин нежных густых сливок. Женщина вытащила из шкафчика, висевшего на стене, жестяную банку, по форме напоминающую бревенчатую избу. Первую такую банку она купила для пробы несколько месяцев назад. И Рейфу, и ей самой, и ее мужу Эрону – управляющему ранчо – понравился вкус кленового сока, поэтому в городе она приобрела еще несколько таких банок.

– Доброе утро, Бесси, – входя, поздоровался Рейф. Каблуки его видавших виды сапог звонко стучали по каменным плитам, которыми был покрыт пол. Уловив тонкий аромат крепкого кофе, Рейф с довольным видом улыбнулся. Он сел за стол, налил себе чашку, добавил сливок, чайную ложку сахара и принялся маленькими глотками смаковать напиток.

– Доброе утро, мистер Рейф, – приветливо улыбаясь, ответила экономка и поставила перед хозяином тарелку с оладьями и бекон. Осторожно приподняв кофейник, Бесси вновь наполнила чашку Рейфа и налила себе. Она села за стол и стала молча наблюдать за тем, как ест молодой мужчина. Рейф напоминал голодного волка, способного проглотить, не пережевывая, целую гору еды. – Вы собираетесь навестить мать?

Оторвав взгляд от тарелки, Рейф сделал еще один глоток и только потом ответил.

– Нет, не сегодня, – произнес он тихо. Его мать вот уже несколько лет жила в Сан-Антонио, после того, как вернулась из частной клиники, куда ее устроила Тори. Рейф любил Марту, но особенно близкими их отношения не были. Гораздо большую привязанность он испытывал к Тори и Рису, растивших мальчика с тринадцати лет. Рейф понимал, что был для матери мучительным напоминанием того дня, когда безумец по имени Толбот изнасиловал ее и, вынудив стать его женой, сломал всю жизнь бедной женщины. Встречи Рейфа с матерью происходили не часто, но, по его мнению, именно так и должно быть. Марта имела полное право хоть теперь пожить спокойно, и Рейф относился к этому с уважением. Чувствуя долг перед матерью, он следил за тем, чтобы та ни в чем не нуждалась.

В кухню вошел Эрон, крупный мужчина с густой бородой пепельного цвета, держа в руках букет душистых желтых роз, только что срезанных с кустов, окружавших дом.

– Нужно поторопиться, иначе опоздаем в церковь, – сказал он, вручая цветы жене.

Бесси встала и достала вазу золотисто-желтого стекла, отполированные грани которой сверкали разноцветными огнями в лучах ослепительного щедрого техасского солнца. Экономка налила воду, отметив про себя, что держит в руках рождественский подарок леди Джиллиан хозяину, и поставила вазу на стол.

Прежде чем уйти, Бесси приподняла крышку большой железной кастрюли.

– Сегодня на обед будет цыпленок и яблоки, запеченные в тесте, – объявила она.

– Любовь моя, – воскликнул Эрон, – клянусь богом, ты знаешь верный путь к моему сердцу.

– Да, дорогой, – ответила экономка, коснувшись широкой груди мужа. – До встречи, мистер Рейф.

Вскоре раздался скрип повозки, в которую сели супруги, и послышался стук копыт.

Рейф налил себе еще ароматного дымящегося кофе, испытывая некоторую зависть от только что увиденного. Экономка и управляющий жили душа в душу.

А чего добился он сам? Пустого, бесцельного существования без Джилли. Тонкий палец Рейфа скользнул по резной поверхности вазы. Молодой человек пытался забыть любимую, но скоро понял, что это невозможно. Ему стало казаться, что мрачные унылые тучи закрыли не только солнце, но и всю его жизнь. И вдруг неожиданно прислали картину. Рейф повесил ее в своей комнате и теперь первое, что видел по утрам, просыпаясь, и вечерами, засыпая, было лицо Джилли.

Но он понимал, что должен обязательно справиться с любовью, а для этого необходимо найти себе жену. Рейф представлял, с чего следовало начинать.

Городок, находившийся между его ранчо и землями Энкантадоры, довольно стремительно разрастался. Люди приезжали сюда и оседали. Повсюду вырастали новые дома. Железная дорога придала городу значимость, как впрочем, и местная газета, которую учредили Рис и Тори. Среди новостроек появилось здание школы, но учителей явно не хватало. В прошлом году сюда переехала с Востока супружеская пара. Оба были врачами. Вскоре возвели и две небольшие церкви. В городке проживало несколько девушек, которым пора было думать о замужестве. Одна из них жила с братом и его женой в небольшом, обшитом досками домике. Другая – племянница лавочника – работала вместе с ним. Были незамужние девушки и у других фермеров. Это самое простое решение, обеспечивающее хорошее, прочное благосостояние той, на которой остановил бы выбор Рейф. Все, что требовалось взамен, это семья. В доме было несколько комнат для гостей, одну из которых можно переделать в уютную спальню. Бесси помогла бы переоборудовать наиболее подходящую в спальню молодой жены. Порой такое решение представлялось ему безумием, предательством по отношению к Джилли.

Бесконечные сомнения мучили Рейфа: она, должно быть, уже встретила другого человека, более подходящего.

А вдруг он похож на Кинсфорда и способен воспользоваться тонкой и доверчивой натурой девушки в своих интересах? Молодой человек решил осторожно навести справки о Джилли, чтобы все выяснить.

Рейф убирал со стола, продолжая думать о том, что следует выбраться в Энкантадору и поговорить с Рисом. Но не сегодня. Нужно еще разобраться с накопившимися бумагами.

Рейф осторожно коснулся лепестков розы, мягких на ощупь, источавших тонкий аромат и поражавших своей красотой.

– Джилли, – шептал Рейф.

Сидя на веранде дома по Кинг-стрит в Сан-Антонио, Джилли держала на руках, осторожно прижимая к груди, маленькую племянницу. Звонкий, как журчание ручейка, смех девочки приводил ее в восторг. Какая красивая малышка! Она очень похожа на Тори: такой же цвет лица, голубые глаза и золотистые волосики, вьющиеся мелкими кудряшками. Маленькая Шарлотта Виктория Фицджеральд Бьюкенен обладала уже весьма решительным характером.

Джилли поцеловала девочку в головку и крепко прижала к себе. Приехав только сегодня утром в Сан-Антонио, она чувствовала себя усталой, но счастливой, инстинктивно понимая, что приняла верное, единственно правильное решение.

Мимо дома проходили люди и приветливо махали Джилли. Все это так непривычно! Девушка наблюдала за прогуливающейся влюбленной парочкой, видела, как молодой деревенский парнишка поднимает свою любимую и усаживает на качели. Она громко хохочет, и смех звучит чудесной музыкой. Как просто и незатейливо живут здесь люди!

Шарлотта не засыпала, и Джилли принялась тихонько петь колыбельную и укачивать племянницу, а затем осторожно уложила ее в красивую резную колыбельку. Ей хотелось иметь своего ребенка. От Рейфа.

Стройная темноволосая молодая женщина поставила на низенький столик серебряный поднос с большим кувшином лимонада и бокалом.

– Вам наверняка захочется чего-нибудь холодненького, – с улыбкой сказала Анита Рамирес.

Джилли наполнила бокал и с удовольствием выпила прохладный и очень приятный на вкус лимонад.

– Девочка уснула? – спросила Анита, склоняясь над колыбелью. Она была няней Шарлотты.

– Да, только что, – ответила Джиллиан и налила еще лимонада. – А когда вернутся брат с женой?

Анита выпрямилась.

– Скоро должны приехать. Один из соседей пригласил их на обед. Отказ обязательно бы его обидел, да и ждали вас только завтра.

Джилли осушила бокал.

– Понимаю, – улыбнулась она. – А сейчас я, пожалуй, приму ванну и немного отдохну перед ужином.

Когда девушка приехала, Рис и Тори уже собрались уходить, но невестка успела все объяснить, и Джилли настояла на том, чтобы они не откладывали визита, пообещав заняться с маленькой племянницей. К своему удивлению, она не обнаружила в доме ни Трависа, ни очаровательных близнецов Сэмюэля и Себастьяна, оставшихся в Энкантадоре. Зато малышка буквально очаровала ее.

– Какая она хорошенькая, – восхищенно воскликнула девушка и, протянув руку, осторожно коснулась крошечных пальчиков.

– Да, – согласилась Анита, опускаясь в кресло-качалку. – Господь одарил мою хозяйку счастливой семьей. Он не забывает ни ее, ни мистера Риса.

Джилли вспомнила эти слова, сидя в теплой, приятно пахнущей ванне. А как, интересно, относится Господь к ней?

Что скажут Тори и Рис о ее сюрпризе для Рейфа? Близился день его рождения, и Джилли хотела подарить ему нечто особенное, надеясь, что он не откажется. Девушка быстро вытерлась полотенцем, набросила белый халат и прошла в спальню, где Нэн уже расстелила постель. Джилли сбросила халат и, обнаженная, легла под одеяло.

Последняя мысль, пришедшая в голову, была о том, спит ли Рейф обнаженным? Трудно представить его в длинной ночной рубашке.

Свернувшись калачиком под мягким и теплым одеялом, Джилли уснула. Ей снился любимый.

Покормив дочь, Тори подошла к мужу. Его нежные сильные руки обвили ее талию и притянули к себе.

– Господи, как сильно я тебя люблю, моя дорогая, – прошептал мужчина с акцентом, выдающим уроженца Британских островов, хотя он прожил в Техасе вот уже одиннадцать лет. Почувствовав прикосновение мужа, Тори сладко вздохнула.

– Порой не верится, что ты родила мне четверых детей, – возбужденно произнес Рис, начиная расстегивать платье жены, но та остановила его. – В чем дело? – разочарованно спросил он.

– Я хочу поговорить с Джилли, но если ты продолжишь в том же духе, мы долго не покинем спальню.

Мужчина засмеялся.

– Прекрасная идея, дорогая.

– Повернувшись к мужу, Тори нашла его губы.

– Подожди немного, – прошептала она, взъерошивая густые черные волосы мужа.

У него на губах играла насмешливая улыбка.

– Мое ожидание дорого тебе обойдется.

– Посмотрим, – ответила женщина, и, так же лукаво улыбаясь, вышла из комнаты.

Закрыв дверь, Тори сделала глубокий вдох, чтобы немного успокоиться. В ушах все еще стоял мягкий, дразнящий смех мужа. Как хотелось вернуться в спальню и сделать все, чтобы улыбка Риса стала еще радостнее! Но всему свое время. Сначала нужно поговорить с Джилли и выяснить причину столь внезапного приезда. Телеграмма золовки показалась Тори тревожной, но когда девушка приехала, она выглядела такой же спокойной и жизнерадостной, как обычно. Единственное, чего прибавилось в ее облике, это выражения решимости, а в серо-голубых глазах пряталось беспокойство.

Спеша по коридору к комнате Джилли, женщина гадала, что же случилось? Рейф вернулся из Англии темнее ночи, а потом еще это письмо, в котором девушка расспрашивала о якобы готовящейся женитьбе парня.

Тори всегда казалось, что Рейф и Джилли прекрасно подходят друг другу, но она никогда не говорила об этом, считая, что будет лучше дать им возможность самостоятельно, без подсказок и давления, обрести любовь. Но теперь, наверное, настало время дать совет молодым людям, которые были ей очень дороги.

Подняв руку, женщина негромко постучала. Джилли распахнула дверь и крепко обняла невестку.

– Входи, – сказала она. – Я ждала тебя. Тори сразу перешла к главному, решив обойтись без светской болтовни.

– Что случилось, Джилли? Твой приезд был полной неожиданностью для нас. – Женщина присела на мягкий стул в углу комнаты. – Ты знаешь, как мы любим, когда ты гостишь у нас, и очень приятно, что тебе хорошо в Энкантодоре, но к чему вся эта секретность?

Свернувшись клубочком в постели, девушка улыбалась.

– Обещай, что будешь держать в секрете все, что сейчас узнаешь.

– В секрете от кого?

– От Рейфа и Риса.

– Но почему?

– Это очень важно для меня, – упрямо повторила Джилли, наматывая на палец прядь черных волос и явно нервничая.

– Я никогда ничего не скрываю от Риса, – запротестовала Тори.

– Я тоже, но, пожалуйста, сделай это для меня. – Джилли с беспокойством смотрела на невестку.

Встретившись взглядом с девушкой, Тори задумалась и несколько секунд сидела молча.

– Хорошо, – сказала она, наконец. – А теперь рассказывай о своих тревогах.

Джилли начала несколько неуверенно, с трудом подбирая слова.

– Я полюбила Рейфа с первого взгляда, с того самого дня, когда мы впервые встретились. – Закрыв глаза, девушка представила себе четырнадцатилетнего мальчика-подростка, с которым познакомилась много лет назад, накануне Рождества. – Тогда мне казалось, что моя любовь нужна ему, может чем-то помочь. Знаю, поначалу это была лишь детская влюбленность. – Джилли нежно прикоснулась к своему кольцу с гранатом.

– А когда появились более серьезные чувства? – осторожно спросила Тори.

– Когда мне исполнилось тринадцать. Я видела, как сильно вы с братом любите друг друга, стараетесь использовать любую возможность, чтобы поцеловаться, и поэтому стала задумываться, какие чувства испытала бы, дотронься до меня Рейф с той же страстью. Понравились бы мне его поцелуи, как тебе поцелуи Риса, возбуждалась бы я от его прикосновений, как ты от прикосновений Риса.

Щеки Тори слегка порозовели. Джилли права – стоило мужу дотронуться до нее, как он воспламенял в ней жаркую страсть, и это случалось всегда, как только супруги оставались вместе. Если чувство, которое испытывает Джилли к Рейфу, так же глубоко, как их любовь, то оно истинное и будет длиться вечно.

– Когда Рейф дарил это кольцо и наши руки соприкоснулись, меня охватило какое-то странное, но очень приятное чувство, – призналась девушка. – Ни раньше, ни после этого случая со мной не было ничего подобного. – Джилли встала с постели и накинула халат, погруженная в приятные воспоминания. – Потом мы поцеловались, уже по-настоящему, несколько месяцев назад, и мне открылось, что значит быть женщиной, жаждущей настоящей сильной любви. Я вспоминала, что ты рассказывала о своей любви к Рису, наверное, наши чувства схожи. Если бы Рейф попросил, я отправилась бы за ним хоть на край света! Джилли подняла глаза на Тори. – Мое признание удивило тебя?

Молодая женщина улыбнулась.

– Если бы услышала его от какой-нибудь другой хорошо воспитанной англичанки, пожалуй, сказала бы «да». Но эти слова произнесены тобой, видевшей, как развивался наш роман с Рисом, и, кроме того, я знаю некоторые факты из истории вашего рода, и потому говорю – «нет».

– Потянувшись к Джилли, Тори взяла ее за руку.

– Это тогда Рейф сказал, что скоро женится на другой?

– Да, – ответила девушка и поведала невестке детали их недолгого пребывания в доме леди Алленвуд. – Как ты думаешь, зачем ему понадобилось лгать? И если не существует другой женщины, почему он не принял мою любовь?

Тори полагала, что ей известны ответы на эти вопросы. Джилли была слишком маленькой, чтобы знать, почему Рейф появился в их доме, когда ему исполнилось тринадцать лет, она не подозревала, что жестокий отчим превратил жизнь мальчика в сущий ад. Эту историю Рис с Тори договорились хранить в тайне. Прошлое должно остаться в прошлом, но даже та любовь, которой они щедро окружили Рейфа, не могла стереть из его памяти ужасных воспоминаний.

Сможет ли Джилли любить его так же сильно, когда узнает обо всем?

Тори понимала, что только любовь способна исцелить Рейфа, сжечь в сердце горькие воспоминания, превратить их в пепел и заменить светом и радостью. Ему нужна нежная и ласковая женщина, способная залечить его душевные раны, и в то же время достаточно сильная, чтобы защитить от окружающего зла.

Джилли могла стать такой женщиной, Тори в этом не сомневалась.

– Думаю, у Рейфа были свои причины, – только и сказала она.

– Но это же нечестно, – упрямо твердила Джилли. – Тебе они известны?

Тори пожала плечами.

– К сожалению, я не могу тебе всего рассказать. Рейф – очень сложный человек, – прибавила она. – Мрачный и задумчивый, как герои романов сестер Бронте. В Сан-Антонио живет человек, с которым, мне кажется, тебе следует встретиться.

– Кто это?

– Мать Рейфа.

– Его мать? – Джилли ничего не понимала. За все годы их знакомства Рейф никогда не рассказывал о своей матери. – Я думала, его родители умерли.

– Марта жива. Она может рассказать о сыне. Будь с ней так же откровенна, как и со мной, и, думаю, получишь ответы на все вопросы. Мать очень любит Рейфа, несмотря на то, что видятся они редко.

– Я должна встретиться с его матерью, – решительно заявила Джилли. Она немного помолчала, размышляя, потом неуверенно спросила: – Она больна?

Тори заметила в голубовато-серых глазах золовки выражение испуга.

– Сумасшедшая ли Марта? Это ты хочешь знать?

– Да, – призналась девушка.

– Нет, не беспокойся, – успокоила ее Тори. – Но она нуждается в физическом и душевном покое.

– Наверное, именно в этой женщине и заключается причина отказа Рейфа от моей любви.

– А если бы она в самом деле оказалась психически неполноценной, что тогда?

– Думаю, сумела бы убедить Рейфа, что это никак не отразится на наших отношениях. Я люблю его, Тори. И буду любить несмотря ни на что.

– Верю, и постараюсь, чем смогу, помочь. Завтра мы съездим к матери Рейфа. Скажи ей, что любишь ее сына.

– Обязательно.

– Вот и хорошо, – задумчиво произнесла Тори. – Я очень рада, что ты открылась мне, я всегда считала, что Рейфу нужна именно такая женщина.

– Ты никогда не говорила ничего подобного, – удивилась Джилли.

– Не хотелось вмешиваться в ваши отношения. – Ответила невестка. – Я люблю вас обоих, и без особого труда могла сделать так, как считала нужным, но ничего не предпринимала, надеясь, что рано или поздно вы сами придете к этому. Тори, наклонившись вперед, заговорила очень мягко. – Ты понимаешь, что, завоевав любовь Рейфа, потеряешь все пути к отступлению?

Джилли улыбнулась.

– Я приехала не для того, чтобы отступать. Менять что-либо поздно, мосты сожжены.

Тори встала, поднялась и Джилли. Взявшись за руки, подруги вместе подошли к двери.

– Оказывается, мы обе однолюбки, – произнесла Тори, остановившись на пороге. Они обнялись. – Я горжусь тобой.

– Обещай, что не станешь рассказывать об этом Рису.

– Я дала слово и не нарушу его.

– Спасибо. В свое время я сама все ему расскажу.

– Мудрое решение. Ведь он по-прежнему воспринимает тебя лишь младшей сестренкой. Не знаю, сумеет ли он признать тебя взрослой женщиной, способной любить мужчину и делить с ним супружеское ложе. – Губы Тори расплылись в улыбке. – Увидимся позже, за ужином.

Открывая дверь в спальню, хозяйка дома решила, что следует все хорошенько обдумать. Но как только она увидела обнаженного мужа, лежащего на кровати, все мысли ее спутались.

Тори тихо прикрыла дверь, сбросила шлепанцы и быстро разделась.

Рис с нетерпением ждал жену. Разве можно любить еще сильнее, чем когда они только поженились? Но с каждым годом его чувства становились все глубже, чище, сильнее, жена все больше и больше воспламеняла его, наполняя огнем любви, всегда желанная, всегда любимая. А взаимность Тори наполняла его счастьем.

Женщина тут же оказалась в страстных объятиях мужа. С трудом сдерживая возбуждение, он хотел продлить минуты блаженства.

ГЛАВА 16

Вспоминая события вчерашнего дня. Рис Фицджеральд Бьюкенен, улыбаясь, густо намазывал тост апельсиновым джемом.

Он несказанно обрадовался приезду любимой сестры, по которой постоянно скучал, и, судя по крепким объятиям Джилли при встрече, она испытывала те же чувства. Обед прошел легко и непринужденно. Супруги делились с девушкой последними новостями и сплетнями. Рис с гордостью сообщил сестре, что все три ее племянника овладели искусством верховой езды и, как только их тетушка приедет в Энкантадору, продемонстрируют свое мастерство.

Однако от брата не укрылась перемена, произошедшая в девушке, сделавшая ее более спокойной, мягкой. Джилли и его жена то и дело обменивались взглядами, словно зная нечто такое, что неведомо ему. После разговора жены с Джилли он спросил, не связан ли неожиданный приезд сестры с какими-то неприятностями, но Тори искусно повернула ход его мыслей в другую сторону и, оставив вопрос без ответа, прильнула к нему, после чего Рису хотелось лишь одного – поскорее уложить жену в постель.

Он не придавал особого значения тому, что Тори не пожелала ответить на вопрос, так как знал, что у нее могли быть секреты только в том случае, если пообещала никому не говорить ни слова.

– Доброе утро, Рис, – весело поприветствовала брата Джилли и, прежде чем сесть за стол, поцеловала в гладко выбритую щеку. – Как вкусно пахнет! – воскликнула она, приподняв крышку на блюде с яичницей и поджаренным беконом. Девушка положила себе на тарелку понемногу того и другого, а Рис налил по чашечке ароматного кофе.

– В Англии мне так не хватает крепкого американского кофе, – призналась Джилли.

Рис молча наблюдал, с каким удовольствием Джилли уплетает завтрак, и только после того, как она справилась с едой, задал вопрос:

– Мы очень рады, что ты снова с нами. – Мужчина ласково коснулся щеки сестры. – Хотя твой приезд был для нас полной неожиданностью.

Джилли подняла глаза на брата.

– Мне захотелось навестить вас.

– Всегда рады, моя маленькая сестренка, ты знаешь это. Можешь приезжать, когда захочешь.

– Я вам очень благодарна.

– Не стоит. Матушка все так же пытается водить тебя на поводу?

– Мама желает нам обоим только хорошего, хотя никак не может понять, что мы давно выросли.

– Хотя ты и выглядишь не старше многих школьниц, – заметил Рис с искоркой лукавства во взгляде.

– И ты туда же!

Он тихо рассмеялся.

– Нет, моя дорогая. Хотя на твоем прелестном личике по-прежнему осталось выражение младенческой невинности, ты далеко не ребенок. – Снова наполнив чашки, мужчина прибавил: – Однако, сомневаюсь, что это остановит матушку, действующую, по ее словам, нам во благо. Она еще пытается отговорить тебя от занятий благотворительностью?

– Вероятно, она никогда не перестанет делать это. Мама считает благотворительность пустой тратой времени, которое гораздо лучше использовать на поиски подходящего мужа.

– Ах, вот оно что, – снисходительно улыбнулся Рис. – Она снова взяла на себя функции свахи.

– Мама никогда с ними не расставалась. Чего стоит утверждение, что ее счастье возможно только тогда, когда я удачно выйду замуж, А это, в свою очередь, означает, что мужа будет выбирать она.

– А ты не согласна?

– Конечно же, нет! – воскликнула девушка.

– Знаешь, сестренка, наша матушка не единственный человек, который считает, что тебе пора замуж.

– И кто придерживается такого же мнения?

– Рейф, – с улыбкой ответил Рис. Ответ застал Джилли врасплох.

– Рейф?

– Да. Вернувшись из Англии, он заявил, что пора устраивать твое будущее. И, по его словам, лучшая партия для тебя – это какой-нибудь достойный англичанин.

– Рейф действительно так сказал? – спросила девушка неожиданно дрогнувшим голосом.

Такая реакция показалась Рису подозрительной. Он внимательно следил за сестрой и заметил, что при упоминании имени Рейфа ее глаза темнели.

Мужчина решил во что бы то ни стало докопаться до истины.

– У тебя есть поклонник, к которому ты испытываешь симпатию?

Не чувствуя себя готовой открыться брату, Джилли ответила уклончиво:

– В Англии я не встречала ни одного, которого хотела бы видеть своим мужем. – Это было чистейшей правдой, поскольку Рейф жил в Техасе.

– Ты считаешь себя готовой к замужеству?

– Думаю, да. – Голос девушки прозвучал серьезно. – Но я хочу, чтобы мой брак был похож на ваш с Тори. Мой избранник должен любить меня так, чтобы на первом месте у него стояла я, а не мое имя, богатство или связи нашей семьи. На меньшее я просто не согласна.

– Приятно, что ты видишь в нас предмет для подражания, – признался Рис. – Но прийти к тому, что мы имеем сейчас, было не так-то просто. Видишь ли, наш брак заключался по расчету. Любовь пришла позже.

Мужчина искренне рассмеялся. Решив быть откровенным, он был вынужден признать, что поступил скорее как американец, чем как англичанин.

– Хотел ли я Тори? Да. Никогда, ни одну женщину не хотел я так сильно, – честно признался Рис. – Сразу же понял, что мы просто созданы друг для друга. Меня постоянно тянуло к ней. Тори должна была стать моей, вот и все.

– А потом ты полюбил ее, да?

– Да, полюбил, – ответил мужчина, думая, что тогда это явилось для него настоящим откровением. Он вовсе не собирался влюбляться в богатую наследницу, на которой женился, но это случилось помимо его воли. – Полюбил и понял, что кроме Тори мне не нужен никто на целом свете.

– А ты когда-нибудь жалел о том, от чего пришлось отказаться ради Тори? Наверное, было нелегко расстаться с Англией, с привычной столичной жизнью?

– Если честно, сестренка, все это не так уж трудно, как может показаться. Конечно, я скучаю по родине и друзьям, но жить без Тори просто не смог бы. Это мой выбор. Я очень люблю Англию, но она – в прошлом. Мое настоящее и будущее – это Тори и наши дети. Придет день, и мой сын Травис встанет перед выбором: остаться в Техасе или сохранить графский титул в Англии. Я постараюсь помочь, но решать придется ему, как это когда-то случилось со мной.

Джилли никогда не думала об этом, хотя знала, что старший сын брата имеет право на титул графа, несмотря на то, что родился в Америке.

Разговор прервала вошедшая в столовую Тори. Она была одета в узкие, выгоревшие на солнце, голубые джинсы, такого же цвета рубашку и ковбойские сапоги из оленьей кожи. Длинные золотистые волосы женщина заплела в две толстые косы. Подойдя к мужу, сидевшему во главе стола, Тори наклонилась и нежно поцеловала его в щеку. Рис обнял жену за талию и привлек к себе.

– Вот и все, что мне нужно, – с гордостью объявил он сестре.

Тори не задержалась с ответом.

– Рис знает, стоит ему сказать что-нибудь другое, и я вырежу его сердце и скормлю стервятникам, – заявила она насмешливо. Супруги дружно расхохотались.

– Как могу я не любить жену в такие минуты? – смеясь, спросил мужчина.

Джилли прекрасно знала, что кто-кто, а ее старший брат любит жену больше всего на свете – так же, как она любит Рейфа.

– У меня назначена встреча. Придется поторопиться, чтобы не опоздать, – сказал Рис, глядя на золотые карманные часы. А чем сегодня займетесь вы, милые дамы? – Он задержался у выхода, взявшись за дверную ручку.

– Мы собираемся навестить одну приятельницу. Передавай привет сенатору Мэдисону.

– Непременно. Кстати, он согласился финансировать законопроект, который мы обсуждали на балу у губернатора.

Тори торжествующе улыбнулась.

– Я знала, что он решится на это. Ведь ему известно, что законопроект поддерживаем мы. Политик, признающий силу и могущество Энкантадоры, поступает дальновидно. Особенно накануне выборов.

Радостная улыбка озарила и лицо Риса.

– Из тебя получилась бы прекрасная жена премьер-министра, – заметил он, открывая дверь.

– Или даже неплохой премьер-министр, – улыбаясь, добавила Джилли.

– А почему не сенатор или не губернатор? – спросила Тори.

– Мне кажется, ты способна достичь всего, что пожелаешь, – ответила девушка.

– Благодарю. Но, поскольку женщины в Техасе не обладают избирательными правами, мне вряд ли стоит ожидать политического успеха. Возможно, когда вырастет Шарлотта, что-нибудь изменится, – серьезно заметила Тори.

Джиллиан вздохнула. Переживания невестки были ей близки и понятны.

– К счастью, на ранчо не часто сталкиваешься с неравноправием женщин. Здесь я могу оставаться собой, и никто не скажет, что занимаюсь не своим делом.

– А Рис любит тебя так сильно, как и ты его. Тори улыбнулась.

– Знаю и благодарю Бога за твоего брата. Не знаю, как сложилась бы без него и детей моя жизнь. Наверное, пришлось бы влачить жалкое, бесцельное существование. Но самое смешное, пожалуй, то, что до встречи с Рисом я вообще не знала, что нуждаюсь в ком-то. – Она коснулась ожерелья из сапфиров, прятавшегося под рубашкой. – Поначалу муж чувствовал себя не в своей тарелке, оставался чужаком, но стоило ему полюбить Техас как родной дом, и все изменилось. – Тори внезапно спросила: – А ты? Ведь жизнь в Англии – совсем другое дело. Смогла бы ты отказаться от всего, что знаешь и любишь, ради Рейфа?

– С радостью!

– Хорошо. Рейф вряд ли обретет счастье в Англии. Его дом – Техас.

– Я согласна. Техас слишком дорог ему, как и всем вам. Любить Рейфа, быть рядом – это и есть мое счастье. Англия или нет, какая разница?

Джилли пожала хрупкими плечами.

– В таком случае, давай поскорее закончим завтрак и отправимся к Марте Рейборн.

Мать Рейфа отдыхала на веранде своего скромного маленького домика в Сан-Антонио. Жилище было удобным и непретенциозным, вполне устраивая свою обитательницу. Марта Рейборн вела достаточно скромную жизнь. Гости в ее доме бывали нечасто, поэтому необходимости в большом штате прислуги не было. Хозяйка довольствовалась одной экономкой, сеньорой Лиз Сантьяго. Среди немногих посетителей, заходивших на огонек, чаще других появлялись священник Сет Тейлор и Виктория Бьюкенен.

Марта относилась к числу женщин, любящих одиночество. Окруженная тишиной и спокойствием, она часто размышляла, одновременно занимая руки какой-нибудь работой – строгий отец еще в детстве отучил ее от безделья.

Вот и сейчас мисс Рейборн мастерила игрушки к предстоящему Рождеству. Прекрасная швея, она с удовольствием делала выкройки, переносила их на ткань и сшивала из полученных деталей кукол и забавных зверюшек. Это занятие придавало уверенности в себе, которого ей так недоставало, и чувства собственной полезности. Женщина даже начинала надеяться, что когда-нибудь ее жизнь перестанет быть такой пустой и бесцельной, а ее игрушками будут играть не только дети бедняков, но и собственные внуки.

Рейф. В отношениях с сыном еще не растаял лед отчуждения, но Марта радовалась даже тем небольшим изменениям, которые происходили с каждым визитом сына. Накинутый на плечи пестрый платок – его подарок, привезенный из Англии, доказывал, что сын становится все внимательней.

На маленьком столике, рядом с креслом, стояла фотография Рейфа. Красивое, с правильными чертами, лицо молодого человека смотрело прямо на мать.

Порой Марта удивлялась тому, как ей, серой вороне, удалось подарить жизнь сыну-орлу. Да, он совсем не похож на нее, но черты сходства все же были, например, любовь к книгам.

До сих пор женщина не могла забыть язвительных замечаний мужа, который, издеваясь над Рейфом, называл его «невежественным дикарем». Марта сделала все возможное, чтобы доказать обратное. Она научила сына любить печатное слово, и он зачитывался всеми книгами, которые давала ему. Однако это длилось недолго. Однажды Толбот в приступе бешенства уничтожил всю литературу в доме. Ее сыну, заявил тиран, учение ни к чему. Пустая трата времени.

Если бы только начать действовать немного раньше, возможно, удалось бы спасти мальчика от ужасной многолетней боли! Как никто другой, Марта знала, что в далеком детстве не только на теле, но и в душе сына появились шрамы.

Бедная женщина мечтала, что когда-нибудь сын станет ей ближе. Священник Тейлор не раз убеждал ее, что это вполне возможно. День и ночь напролет Марта молилась, умоляя Бога послать сыну женщину, способную согреть его своей любовью. Ей так хотелось, чтобы у Рейфа появилось все то, чего была лишена она.

Сантьяго прервала размышления хозяйки.

– К вам пришли, сеньора Рейборн. – Марта посмотрела на экономку.

– Как я выгляжу? – поинтересовалась она, вставая и поправляя прическу.

Лиз Сантьяго, улыбнувшись, смотрела на хозяйку.

– Прекрасно.

– Ты говоришь так потому, что не хочешь расстраивать. – Отвечала Марта. – Пусть войдут.

Через несколько минут Лиз вернулась с гостями. Тори подошла к хозяйке и тепло поздоровалась с ней.

– Виктория, я так рада видеть тебя. – Когда женщины закончили обниматься, Марта заметила, что рядом с графиней Дерран стоит молодая девушка. Окинув незнакомку внимательным взглядом, она отметила, что таких красавиц не часто встретишь.

– Я не одна, эта девушка хотела бы познакомиться с вами. Надеюсь, мы не помешали? – Хозяйка озадаченно глядела на обеих женщин. – Познакомиться со мной? – переспросила она недоверчиво.

– Да, мадам, – вступила в разговор Джилли, по акценту которой можно было догадаться, что она – англичанка.

– Марта, познакомьтесь с моей золовкой, леди Джиллиан Фицджеральд Бьюкенен.

Джилли подошла к матери Рейфа и протянула руку.

– Джилли, это мать Рейфа, Марта Рейборн. – Тори умышленно назвала девичью фамилию Марты, зная, что любое упоминание о чудовище-муже причинит женщине боль.

– Присаживайтесь, пожалуйста, – предложила хозяйка. – Лиз, принеси нам чего-нибудь. – Тори опустилась в кресло, а Джилли присела на краешек маленького диванчика. – Моя экономка готовит превосходный шоколад, – объявила Марта.

– С удовольствием попробуем, – ответила Джилли.

– Что привело вас в мой дом?

– Ваш сын, мадам, – без обиняков сообщила девушка.

– Рейф? – Марта побледнела. – С ним что-то случилось? О, Боже, – прошептала она взволнованно, – скажите, в чем дело?

Тори поспешила успокоить женщину.

– Нет, нет, с Рейфом все в порядке. Марта облегченно вздохнула.

– Простите ради Бога, если мы причинили вам страдания, – извинилась Джилли. Ей не верилось, что эта женщина и есть мать Рейфа. Девушка представляла ее другой, хотя и не могла сказать точно, какой именно. Решив держаться с ней предельно откровенно, Джилли, сделав глубокий вздох, взволнованно произнесла: – Я люблю вашего сына, мадам.

Марта не сразу поняла, что происходит: богатая и знатная английская леди сидит на веранде рядом с ней и спокойно признается в том, что любит ее сына.

– Вы хотите получить мое благословение?

Джилли протянула руку, на которой носила кольцо Рейфа, и коснулась руки Марты. От этого жеста на поблекшие голубые глаза женщины навернулись слезы.

Джилли вытащила из кармана носовой платок и вложила его в руку женщины.

– Спасибо, – прошептала та.

– Не за что, – смутилась Джилли. – Что же касается вашего благословения, я была бы счастлива получить его, однако привело меня к вам другое.

– Я посоветовала Джилли поговорить с вами о детстве Рейфа, – объяснила Тори.

Джиллиан спокойно поведала Марте историю своей любви, закончив словами:

– Он отверг меня, и я чувствую, есть какая-то причина, объясняющая его поведение. Рейф сказал, что моя любовь безответна, но сердце подсказывает, что это не так.

Марта обратилась к Тори:

– Ты рассказывала ей о прошлом?

– Нет. Будет лучше, если Джилли все узнает от вас.

Марта кивнула, соглашаясь.

– Вы говорите, что любите моего сына, леди Джиллиан? – Ответ на свой вопрос женщина нашла в искренних и открытых глазах англичанки.

– Да, очень. И пожалуйста, зовите меня просто Джилли.

Марта по-доброму улыбнулась.

– Значит, вам ничего неизвестно о жизни Рейфа до того, как он стал жить у Виктории и вашего брата в Энкантадоре?

– Нет. Я познакомилась с ним в Лондоне еще девочкой и знала лишь то, что Рис – его опекун.

С лица женщины медленно сошла улыбка.

– И он никогда не говорил ни обо мне, ни об отце?

– Нет, мадам. Поэтому я и думала, что вы… умерли.

Материнское сердце сжалось от нестерпимой боли. Господи, неужели сын настолько далек от нее? Стыдится и никому не говорит о ее существовании? А впрочем, кто станет винить его в этом?

– Отец Рейфа умер еще до его рождения, – тихо произнесла несчастная.

– Мне очень жаль, – прошептала Джилли, подумав, как ужасно ждать ребенка, зная, что человек, который должен быть его надеждой и опорой, мертв.

– Хотите, я оставлю вас вдвоем? – предложила Тори.

– Все, что я собираюсь рассказать, тебе хорошо известно.

– Вы можете довериться Джилли.

На веранду вошла экономка, держа в руках поднос с тремя чашками горячего шоколада.

– Принести чего-нибудь еще? – спросила она. Хозяйка покачала головой, и Лиз вышла. На веранде воцарилось молчание.

Собираясь с мыслями, Марта поднесла к губам чашку. Ей нравилась эта девушка, и оставалось надеяться, что у леди Джиллиан хватит мужества продолжать любить ее сына после того, что она сейчас узнает. Сама не зная почему, пожилая женщина верила этой красивой аристократке.

– Когда мне исполнилось шестнадцать, я была помолвлена, – начала она свой рассказ. – Мне безумно нравился жених – наш сосед и друг отца. Папа считал, что настало время отдать меня замуж, и одобрял мой выбор. – Дрожащими руками Марта поставила чашку на столик. Женщина понимала, что должна рассказать эту историю до конца. Ради Рейфа, единственного сына, придется разворошить то ужасное прошлое, которое безуспешно пыталась забыть. – Как и положено жениху, тот молодой человек ухаживал за мной, и весной мы собирались пожениться. Я была так счастлива…

Джилли с нетерпением ждала продолжения, надеясь, что рассказ матери Рейфа поможет ей понять его самого.

– Но потом произошло нечто ужасное. Порой, когда человек молод, он не думает, что может произойти непоправимое. – Марта на секунду закрыла глаза, и на ее лице отразились следы боли тех лет. – Жених подарил мне молодую красивую кобылу, очень нежную и покорную. Однажды я решила сделать своему избраннику сюрприз, приехав к нему верхом. Даже для января погода была чудесной, разве что немного холодной. Дождавшись, пока папа уедет по делам, я пробралась на конюшню, оседлала кобылу и, оставив отцу записку, чтобы он не волновался, когда вернется, отправилась на поиски приключений.

По дороге мне встретился человек, лошадь которого потеряла подкову и хромала. Он провел ночь под открытым небом, на территории нашего поместья и, заметив меня, окликнул. Я оказалась настолько глупой, что остановилась. Он спросил, нет ли поблизости кузнеца, и я предложила помощь Фрэнка, который работал кузнецом в поместье, и уже собралась съездить за ним.

Но как только я развернула лошадь, незнакомец схватил ее за уздечку и остановил. Я спросила, в чем дело, но мужчина молча пожирал меня взглядом, а потом пробормотал, что давно не видел женщин. – Марта задрожала, не в силах сдерживать стыд и гнев, скрываемые столько лет. – Я испугалась, но, как доверчивая дурочка, сказала незнакомцу, что не могу задерживаться, так как еду к жениху. Мне показалось, что этот ответ удовлетворил незнакомца, и я решила спешиться, сделав еще одну ошибку.

Он продолжал пожирать меня глазами, повторяя, что долгое время не видел женщин. И только когда он сказал, что давно не был с ними, мне стало по-настоящему страшно. Становилось все холоднее, и я сказала, что мне пора ехать. Незнакомец стал предлагать выпить с ним виски, всего один глоток. Только выпейте со мной, умолял он.

Я никогда в жизни не пробовала виски. Не разрешал папа. Но мне показалось, что нужно выпить, и мужчина отпустит меня. Я сделала глоток, и меня едва не вырвало. – При воспоминании об этом, мысли Марты стали забегать вперед, в то время, когда она прибегала к спиртному, чтобы ненадолго забыть о кошмарах жизни с Толботом.

– Потом он поинтересовался, сколько мне лет, и я ответила, что скоро будет семнадцать. Незнакомец протянул руку и снял с моей головы шляпку. Я пыталась убежать, но он был гораздо сильнее. Мужчина схватил меня в охапку и стал целовать. От прикосновения его губ я словно онемела. До этого никто не целовал меня и не обнимал так крепко. А этот человек… Он был крепким и жилистым, словно высеченным из камня. – Марта опустила глаза. – Я кричала изо всех сил, пока не охрипла, но он не обращал никакого внимания…

Когда все закончилось, насильник оставил меня лежать на одеяле, расстеленном прямо на земле. Взобравшись на мою лошадь, он сказал, что не собирался заходить так далеко, но поскольку не смог удержаться, то теперь должен как можно быстрее скрыться, так как скоро меня начнут искать. Больше я его не видела.

Чужак оказался прав. Вечером того же дня меня нашел папа. Я видела, что он просто вне себя от ярости. – Голос женщины звучал ровно и безжизненно. – Пока мы ехали домой, отец не сказал ни слова, когда же мы остались в доме одни, избил меня, назвав проституткой.

– Он избил вас? – с ужасом спросила Джилли.

Тори, не знавшая всех подробностей этой печальной истории, восприняла ее так же, как и Джилли. Ее возмутило, что женщине, подвергнувшейся насилию, пришлось вынести еще и побои родного отца. Джиллиан вспомнила трагедию с Джорджи, происшедшую несколько месяцев назад. Как помогли тогда сила и сострадание Рейфа, его чувство справедливости. Он никогда не станет обвинять жертву насилия, ведь однажды ею была его мать.

– Папа сказал, что во всем виновата я одна, дав насильнику повод. – Марта судорожно перевела дыхание. – Он велел во всем признаться жениху, чтобы тот решил, стоит ли ему жениться на проститутке. Я молилась, как никогда, умоляя Бога, чтобы Ричард, мой жених, несмотря ни на что продолжал любить меня… – В голосе женщины слышалась боль. – Но он заявил, что не может жениться на женщине, которая была с другим мужчиной, лишь обещав отцу помочь найти насильника. Ведь в конце концов, сказал он, этот человек еще и украл кобылу.

– Их беспокоила эта чертова лошадь? – возмутилась Джилли.

– Да.

– Они нашли его?

– Да, спустя несколько недель, – тихо сказала Марта. – Нашли в маленьком городке, недалеко от Эль-Пасо, и повесили. – Она замолчала, сдерживая наворачивающиеся на глаза слезы. – Папа сказал мне, что этот человек признался в содеянном и хотел вернуться, чтобы загладить свою вину.

– Он собирался вернуться к вам? – спросила Джиллиан.

– Я так и не узнала, – растерянно произнесла Марта. – Через несколько недель я поняла, что беременна. Папа сказал, что это мое наказание, постоянное напоминание о грехе и позоре. Но Рейф для меня – счастье. – Она повернулась к Джилли. – Вам известно, что обозначает имя Рафаэль? Та покачала головой.

– «Исцеление Божье». Вот кем он стал для меня. Чудодейственным бальзамом, посланным Господом нашим для исцеления моей больной души. У меня никого не было, кроме сына, я отдала ему всю свою любовь. Только благодаря Рейфу я не сошла с ума. – Глаза Марты лучились нежностью и теплотой. – Он рос очень красивым ребенком. Мой отец так никогда и не дотронулся до мальчика, не говоря о том, чтобы взять на руки. Они не были похожи: дед – светловолосый, внук – темный. Позже я узнала, что отец Рейфа – метис, потомок команчей. Мне рассказали об этом через несколько месяцев после рождения сына.

Прошло несколько лет, и мой жестокий отец, всю жизнь стыдившийся собственного внука, умер. За мной закрепилась дурная слава падшей женщины, о замужестве не могло быть и речи, тем более с ребенком на руках. Но вот однажды я встретила человека, который сладкими речами буквально вскружил мне голову, обещая помочь и в работе на ранчо, и в воспитании сына.

На деле этот человек оказался просто чудовищем. Его звали Толбот.

Он превратил нашу жизнь в сущий ад. Рейф постоянно напоминал ему, что я в свое время родила здорового ребенка, а брак с ним оставался бесплодным. Толбот люто возненавидел мальчика.

Мое здоровье стало ухудшаться. Когда мне казалось, что жизнь стала невыносима, я пряталась в безопасном месте – за стеной своих мыслей – и оставляла сына выслушивать оскорбления отчима.

Толбот часто не останавливался на этом и избивал Рейфа плетью.

Джилли едва не задохнулась, невыносимо больно было знать, сколько оскорблений выпало на долю любимого. Руки ее невольно сжались в кулаки, на глаза навернулись слезы.

– Случалось, что он сажал сына на цепь, как собаку, и бросал объедки. – Лицо женщины было мокрым от слез.

Джилли обняла Марту. Тори оказалась права: на долю матери Рейфа выпало слишком много страданий, и все-таки она не должна была отдавать сына на растерзание человеку, ненавидевшему его. Сердце девушки сжалось от боли и сочувствия к Рейфу. Ей хотелось бежать из этого дома, найти его и сказать, что он больше никогда не будет страдать. Джилли, однако, не испытывала к этой женщине ненависти, видя, что Марта Рейборн раскаивается в своих грехах.

Рассказ продолжила Тори.

– Толбот убил моего отца и похитил твоего брата, – объясняла она. – Этим он хотел отомстить мне и моей семье.

– Он похитил Риса? – переспросила девушка, впервые слышавшая об этом.

– Да. Толбот затевал убийство моего мужа, но вначале хотел унизить и сделать больно мне, чтобы затем расправиться с обоими. Но у меня были свои планы. – И Тори быстро рассказала золовке о случившемся.

Когда Тори заговорила, как умер Толбот и кто его убил, Марта отодвинулась от Джилли. Она добавила:

– После этого мой мальчик стал жить у Виктории и твоего брата, они воспитали его. – Марта встала и сделала несколько шагов. – Долгое время я пробыла в больнице на востоке страны.

Мать Рейфа внимательно посмотрела на Джилли.

– Теперь вы знаете обо мне и моем сыне все. Можете ли вы любить его по-прежнему?

Девушка ответила, не задумываясь.

– Я всегда любила Рейфа и буду любить, – решительно заявила она. – То, что вы рассказали, ни в коей мере не меняет моих к нему чувств. Теперь понятно, почему он отказался от моей любви.

– Понятно? – переспросила Марта.

– Рейф считает, что по происхождению не достоин меня, – ответила Джилли. – Но он ошибается, и я докажу ему это.

Ночью, лежа в постели, она обдумывала план, который помог бы ей убедить Рейфа в своих чувствах. Нужно действовать решительно. Ей наверняка потребуется помощь Тори. Джилли не волновало ни то, как Рейф родился, ни кто был его отец.

Она убедилась, что любимый стал частью ее самой и не принадлежит никому, кроме нее.

ГЛАВА 17

Проехав вдоль границ своего ранчо, Рейф остановил стройного жеребца Паладина, чтобы дать ему напиться и отдохнуть. Спешившись, молодой человек снял черную широкополую шляпу и, опустившись на колени рядом с лошадью, освежил лицо пригоршней чистой воды, снова зачерпнул и напился.

Опустившись на камень, он смотрел вдаль невидящим взглядом, думая о чем-то своем.

Вспомнился город, куда ездил, чтобы встретиться с партнерами по карточным играм, оказанный ему теплый прием, радушие, улыбки и заигрывания. Две или три леди интересовались, приедет ли он на бал, который состоится в городе. Рейф обещал непременно быть, надеясь, что это облегчит поиски жены.

Мелькнула даже мысль, не начать ли поиски невесты по объявлениям в газетах, как это делал в свое время отец Тори, собираясь выдать дочь замуж. Виктория и Рис до сих пор подшучивают друг над другом, вспоминая эту историю. Нет, такой способ не для него.

Мысль жениться на нелюбимой женщине была невыносимой. Как тяжело видеть в своем доме не Джилли, а совершенно чужого человека! Он отлично понимал, что предпринял ремонт и отделку дома не для себя, а для любимой. Дом Рейфа заполняли вещи, напоминавшие о любимой: тонкие кружевные занавески на окнах спальни, британский кафель в ванной с изображением сцен из романов о короле Артуре, причем одна из героинь очень напоминала Джилли. Увидев его в ремесленной лавке, Рейф, не раздумывая, купил. Ни одна знакомая в городе не нравилась ему так, как Джиллиан. От одной ее улыбки сердце начинало учащенно биться; ни одна из них не могла сравниться с любимой по доброте, милосердию и нежности; мало у кого было столько страсти и огня, молодой человек обнаружил это во время мимолетного поцелуя в библиотеке. Все это прошлое, воспоминания, не дававшие покоя.

Рейф осознавал, что ему не написано на роду назвать Джилли своей женой. Хотя со дня последней встречи прошло уже несколько месяцев, ее образ не стирался из памяти. Девушка навсегда поселилась в его сердце.

Услышав тихое ржание Паладина, Рейф встал с камня и ласково потрепал жеребца по шее. Того что-то беспокоило. Молодой человек повернул голову в ту сторону, куда смотрел конь, и сразу понял причину беспокойства своего любимца. Примерно на расстоянии мили вверх по течению реки, на холме, виднелась небольшая серовато-коричневая лошадь, призывно ржавшая. Жеребец вторил ей.

– Спокойно, мальчик, – с некоторой завистью в голосе успокаивал жеребца Рейф, взбираясь в седло. – Я очень хорошо тебя понимаю. Тяжело желать то, что получить невозможно.

Паладин взвился на дыбы, а приглянувшаяся ему лошадь стремительно ускакала.

– Очень жаль, может быть, в другой раз, – молодой человек направил жеребца в сторону Энкантадоры. Ему не терпелось узнать, есть ли письма от Джилли. Всю дорогу его терзали сомнения, не глупо ли вести себя подобным образом. Написать ей Рейф не решался, поэтому единственным источником информации о любимой были Рис и Тори.

– И откуда у них берется столько энергии? – спросила Джилли невестку, входя в переднюю дома в Энкантадоре.

Аккуратно повесив шляпку на вешалку, девушка сняла перчатки и положила их на столик. Под столом она заметила старые кожаные ботинки, которые когда-то носил брат. Рядом лежали два зонтика, нуждавшихся в починке, а в углу стояла винтовка. Посмотревшись в зеркало, Джилли подумала, что это старье просто невозможно представить в строгом доме матери. Даже в загородном поместье в Дорсете поношенная обувь хранилась на чугунных распорках у черного входа и уж, конечно, винтовок в передней не было. В Энкантадоре все было иначе. Здесь ничто не могло испортить интерьера, напротив, эти мелочи придавали ему особую прелесть. В этом доме даже воздух был техасским. Услышав вопрос, Тори от души рассмеялась.

– Ты думаешь, я знаю? – ответила она вопросом на вопрос и, войдя в библиотеку, уселась за старый письменный стол, некогда принадлежавший ее отцу, Сэму Райтенауэру. Женщина распорядилась перенести стол сюда после его смерти, а для кабинета мужа купила новый.

Джилли удобно устроилась на диване. Ей нравился тот несколько эклектичный стиль, в котором была выдержана комната. Она находила особую прелесть в красивых стеганых одеялах, имевшихся здесь в великом множестве, в запахе хорошей кожи, исходившем от книг, в двух огромных разноцветных коврах, сотканных из шерсти ламы.

– Раньше их здесь не было, – произнесла девушка, погладив мягкий ворс ковра.

Тори кивнула.

– Это подарок Тио Себастьяна к годовщине нашей свадьбы. Правда, красивые?

– Очень, – согласилась Джилли.

И к тому же очень удобные, – лукаво заверила Тори золовку.

– Ты это серьезно? – недоверчиво переспросила Джилли.

– Вполне. Хотя понимаю, что не следует говорить такое младшей сестренке мужа.

– Не волнуйся, я прекрасно знаю, как вы с Рисом любите это. Не боитесь мальчиков, которые могут забежать сюда в любую минуту?

– А как ты думаешь, зачем к дверям библиотеки прибита вот эта щеколда? Раньше ее не было. – Тори не скрывала улыбки. – Пришлось поломать голову, как закрывать дверь понадежнее, когда Травис нашел запасной ключ от этой комнаты на столе Риса. Мальчишке понадобилась какая-то книга, и он решил ее найти. К счастью, когда Травис появился в библиотеке, мы еще не успели раздеться.

– Какова же была его реакция? – поинтересовалась Джилли.

Тори пожала плечами.

– Постоял какое-то время, недоуменно глядя на нас, потом извинился и вышел. Надо сказать, вел он себя вполне достойно. Но если бы на его месте оказались близнецы…

– Могу представить, – согласилась Джилли. – Им непременно захотелось бы все разузнать.

– Конечно, – сказала Тори.

– И они засыпали бы вас вопросами. В этом отношении Травис не такой дотошный, – заключила девушка, – и более сдержанный, чем Сэм или Себастьян.

– Ты права. Эти двое – самые настоящие бесенята и причиняют куда больше хлопот, чем в свое время их старший брат.

– А как у Трависа с учебой? Тори с гордостью улыбнулась.

– Мистер Сноу, домашний учитель Трависа, называет его отличным учеником и настаивает, чтобы он продолжил обучение в Оксфорде или Кембридже.

– А как на это смотрит Рис? Женщина ответила не сразу.

– Рис, как и я, хочет сыну только хорошего. Но я не знаю, стоит ли посылать его в Англию, совсем одного, на несколько лет.

Она внимательно посмотрела на стопку бумаг, лежащих на столе и, помолчав немного, сказала:

– Слава Богу, у нас еще есть время подумать. Травис – первенец, и ему по закону переходит титул Риса и английские земли. Мальчик любит эту землю, но, – вынуждена была признаться Тори, – он еще и наполовину англичанин. В один прекрасный день ему придется самому решать, кем быть и где жить.

Тори хотела добавить что-то еще, но в коридоре раздались взволнованные детские голоса. Дверь распахнулась.

– Мам, – ликующе воскликнул Сэм. – Посмотри, кого мы нашли. – Он подбежал к Тори с маленьким волчонком на руках.

– Я первый его увидел, – настаивал Себастьян, ни на шаг не отступая от брата.

Продолжая сидеть, Тори повернулась на вращающемся стуле лицом к детям и взяла из рук сына жалобно скулящего волчонка.

– А где его мама?

– Она умерла. Папа сказал, что кто-то застрелил ее, – объяснил Сэм.

– Можно оставить его у нас? – умоляюще произнес Себастьян.

Мать внимательно посмотрела на детей, стоявших перед ней с умоляющим выражением на лицах. Они так похожи на Риса, подумала Тори. Копии отца в миниатюре. Тот же цвет волос и оттенок серых глаз. Ее сердце наполнилось любовью к сыновьям. Невозможно отказать мальчикам в их просьбе. Рис не раз говорил, что нельзя потакать каждому их желанию. Трудно с этим не согласиться. Ей нравилось баловать детей, но только тогда, когда считала, что ничем им не навредит. И потом, Рис относится к Шарлотте так, что нетрудно догадаться, кого из детей они по-настоящему избалуют. Сэм, похожий из-за длинных черных ресниц на маленького ангелочка, решил повторить просьбу брата.

– Ну можно, мамочка?

Тори приподняла волчонка и, окинув его критическим взглядом, согласилась.

– Конечно, можно.

Счастливые близнецы радостно запрыгали.

– Успокойтесь, мальчики.

Услышав тихий ласковый голос матери, Сэм и Себастьян тотчас замолчали.

– Должно быть, волчонок голоден. Его надо напоить молоком. Передайте Крис… – Тори замолчала, не договорив. Она постоянно забывала, что Кристен вот уже два месяца, как не работает. Сколько Тори себя помнила, эта женщина суетилась в доме. – Скажите Дорин, чтобы она отрезала ему немного мяса.

– Спасибо, мама! – в один голос закричали мальчики, после чего Себастьян взял волчонка из рук матери, и они с братом пулей выскочили из библиотеки, с шумом захлопнув за собой дверь.

– Мне кажется, американская кровь в них преобладает, – заметила Джилли.

– Бесспорно, – согласилась Тори. – Они – техассцы до мозга костей.

Джиллиан решила, что настало время обсудить тот вопрос, который пришел ей в голову два дня назад, когда они вернулись из Сан-Антонио.

– Если ты не возражаешь, – предложила она Тори, – мне хотелось бы устроить вечер в честь дня рождения Рейфа здесь, в Энкантадоре. Кажется, ему исполняется двадцать четыре года?

– Прекрасная идея, – с воодушевлением воскликнула Виктория. – Мне и самой хотелось бы как следует отметить это событие. Ведь обычно Рейф не отмечает свои дни рождения.

– Знаю, – ответила Джилли. – Поэтому пусть этот день станет для него особым.

– Ты что-то задумала? – спросила Тори золовку. Лицо Джиллиан озарилось мягкой улыбкой. Она собиралась подарить Рейфу очень личный подарок и поделиться планами с невесткой на этот раз не могла.

– Стоит устроить праздничный обед, позвать гостей и пригласить его мать.

– Ты серьезно? – вопрос Тори прозвучал скептически.

– Конечно, – настаивала Джилли. – Я хорошо об этом подумала. – Она встала и принялась ходить по комнате, мимо многочисленных томов в кожаных переплетах. – Рейфу необходима мать, чтобы окончательно забыть прошлое. Марта во многом виновата. Из-за нее на долю Рейфа выпали многочисленные страдания, превратившие его детство в сущий ад. Но еще не поздно все исправить, она должна снова стать матерью своему сыну.

– Считаешь, что все произойдет так, как ты задумала? – спросила Тори.

– Что касается Рейфа, я готова сделать все, от меня зависящее, чтобы он был счастлив. И хотя вы с Рисом окружили его любовью и помогли в нужную минуту, еще не все раны зажили. Я хочу, чтобы Рейф понял, как много для меня значит.

– А ты уверена, что он разделяет твои чувства?

– Были бы сомнения, я бы сюда не приехала, – серьезно ответила девушка. – Мои старания не пропадут даром, Тори. Может быть, это прозвучит глупо, но мне кажется, ты поймешь, что даже на расстоянии многих тысяч миль, разделяющих нас, я чувствую, как крепки узы, нас связывающие.

Тори хорошо понимала, о каких узах говорит ее золовка, ведь, в конечном итоге, их с Рисом связывало то же самое.

– Мы должны составить список гостей и разослать приглашения. Ты намерена устроить большой праздник?

– Хочу, чтобы все было просто, – продолжала Джилли, – никакой помпезности и чрезмерной официальности. Мне очень нравится ваше техасское гостеприимство.

– Прекрасно, – согласилась Виктория. – Со всем этим нетрудно справиться.

– Подумай, кого Рейф хотел бы видеть на своем празднике, – попросила Джилли. – И какие блюда будут на праздничном столе. Все это – твоя забота.

Тори улыбнулась.

– Хорошо, хлопоты я беру на себя.

– Да, – поспешила добавить Джилли, – обязательно должна быть музыка.

Снова оказаться в объятиях Рейфа – это верх блаженства.

– Составим после обеда список приглашенных? – предложила Тори.

– Хорошо, – согласилась ее золовка, направляясь к выходу. На какой-то момент задержавшись, она повернулась к Тори. – И еще, – добавила девушка, стараясь говорить беспечным тоном. – Рейф останется здесь ночевать.

Тори не сдержала улыбки.

– Разумеется. – В ее глазах светились веселые искорки. – Нельзя же отпускать столь уважаемого гостя домой поздно ночью. Будет правильно, если он останется. – Встав из-за стола, Виктория подошла к Джилли. Женщины обменялись многозначительными взглядами.

– Вот и я так считаю.

– Думаю, получится день рождения, который Рейф никогда не забудет.

– Надеюсь, все пройдет, как надо, – закончила Джилли, – он и в самом деле не забудет этот день, обещаю.

Через полчаса Рейф въехал в массивные каменные ворота, служившие раньше входом на ранчо Райтенауэров, над которыми висела простая деревянная табличка с указанным названием: Энкантадора. Охранник, вооруженный винчестером, впустил Рейфа на территорию ранчо. Направив своего жеребца по дороге, ведущей к дому, Рейф заметил женщину, развешивавшую белье. Вскоре ей на помощь пришла другая, более старая, с большой плетеной корзиной в руках. Увидев Рейфа, женщины приветливо замахали руками, и он, в свою очередь, снял шляпу и махнул им. Проезжая мимо недавно отремонтированного дома, молодой человек не один раз взмахнул шляпой, здороваясь с знакомыми.

Рейф внимательно осмотрелся по сторонам и увидел, наконец, того, кого искал.

Рис Бьюкенен стоял у обнесенного забором загона и ласково трепал по холке одного из дартмурских пони, пасшихся там. Разговаривая с работником, он показывал рукой на другого пони, который мирно щипал траву. Вскоре Рис заметил приближающегося одинокого всадника и, узнав в нем Рейфа, радостно его поприветствовал:

– Рейф!

Тот спешился и передал поводья жеребца мужчине, с которым только что разговаривал Рис.

– Рад тебя видеть, – весело сказал хозяин ранчо, похлопывая Рейфа по спине. – Что привело тебя к нам? – Он вытащил из внутреннего кармана темно-синего шерстяного сюртука, висящего на заборе, украшенный монограммой серебряный портсигар и предложил гостю сигару. Рейф, поблагодарив, раскурил ее.

– Решил навестить вас, – ответил он уклончиво.

– Впрочем, какая разница. Мы всегда рады тебе. Рейф затянулся и выпустил в воздух тонкую струйку дыма.

– Мальчики, должно быть, без ума от пони? – спросил он, глядя на животных.

Рис рассмеялся.

– Они готовы спать вместе с ними в конюшне. Я не шучу, – добавил он, смеясь, – однажды вечером мы обнаружили Сэма, который собирался укладываться там спать. Ты ведь хорошо знаешь этих сорванцов.

Мужчины стояли у забора, курили и вели неспешную беседу. Издалека их можно было принять за братьев. Оба загорелые, с черными длинными волосами, доходящими до воротничков рубашек, высокие и стройные.

При более внимательном взгляде открывались индивидуальные черточки каждого: у Риса глаза серого, стального цвета, губы полнее, чем у Рейфа, а черты лица более утонченные, виски уже подернуты сединой; у его собеседника цвет кожи на тон темнее, глаза глубокого синего цвета, а черты лица более резкие.

– Жаль, что ты не приехал раньше. Мог бы составить компанию Тори и Джилли. Рейф судорожно вздохнул.

– Джилли? – переспросил он. Господи, не может быть, ведь она в Англии.

– Прости, я совсем забыл, – спохватился Рис. – Джилли приехала несколько дней назад. Ее телеграмма явилась для нас полной неожиданностью. Мы только сегодня вернулись из Сан-Антонио. Я собирался сообщить тебе, но как-то забыл.

– Что она намерена делать? – Рейф пожалел, что задал этот вопрос. Что за чертовщина с ним происходит? Брат Джилли – один из совладельцев одного из самых больших ранчо в Техасе. Кто запретит ей приехать навестить семью брата? А он-то думал, что Джиллиан никогда больше не приедет в Техас, боясь встречи с ним. Какой же он безмозглый болван!

Бросив на землю окурок сигары, Рис растер его ботинком, снял с забора сюртук и направился к дому.

– Кто знает? – сказал он собеседнику. – Возможно, стало одиноко. Наша мать на какое-то время уехала во Францию вместе с мужем, – рассказывал Рис, входя в переднюю. – Джилли сообщила, что Джорджи Дейсер путешествует по Европе, а другая ее подруга – леди Маргарет Эшли – вскоре после отъезда Тони Чамберза вышла замуж за одного корнуоллского вдовца. – Рис пожал широкими плечами. – Может быть, ей захотелось повидать всех нас. К тому же, она не видела нашу Шарлотту. Но главное, – признался он, – для меня не имеет значения, зачем Джилли приехала, я просто рад, что мы снова вместе. – Стремительно преодолев коридор, Рис заглянул в библиотеку и, никого не обнаружив, направился к кабинету.

– Они, наверное, наверху. Джилли будет очень рада тебя видеть. – Рис заспешил по широким ступенькам лестницы.

– Может, мне лучше придти в следующий раз? – спросил Рейф, неуверенный, что готов к встрече.

Рис остановился.

– Глупости. Ты ведь член нашей семьи. Поднявшись еще на несколько ступенек, он подождал, пока к нему присоединится Рейф. – Сейчас мы их найдем.

Джилли сидела в удобном кресле и с увлечением рассказывала о своей благотворительной деятельности в Лондоне. Благодарными слушателями девушки оказались ее десятилетний племянник Травис и его домашний учитель Руперт Сноу. Мальчик, очень обрадовавшийся приезду тети, с жадностью ловил каждое ее слово. Небольшая, всего в восемь лет разница в возрасте, сделала их настоящими друзьями. Травис внимательно посмотрел на учителя. У него складывалось впечатление, что и мистер Сноу очарован его тетей.

Руперт Сноу с удовольствием прислушивался к удивительно нежному и мелодичному голосу красавицы сестры хозяина. Эта умная девушка, которая не боялась бросить вызов ограничениям, налагаемым принадлежностью к высшему свету, не могла не восхищать. Джилли была открытой, честной и искренней девушкой, такой же, как и жена графа. Она души не чаяла в племяннике и то и дело ворошила черные волосы мальчика и беззлобно поддразнивала его. Девушка, подумал мистер Сноу, относится к редкому типу людей, способных чувствовать желания других.

Рис и Рейф остановились на пороге и несколько минут молча наблюдали за происходящим, пока, наконец, в разговоре не наступила пауза, которой Рис поспешил воспользоваться.

– Джилли, дорогая! – воскликнул он, входя в просторную комнату, больше напоминавшую кабинет, – посмотри, кто пришел.

Услышав мягкий голос брата, Джилли обернулась, встала и со спокойной улыбкой подошла к спутнику Риса.

– Здравствуй, Рейф, – сказала она и поцеловала его в щеку.

ГЛАВА 18

Джилли поздоровалась с Рейфом, как со старым другом, словно между ними ничего не было, а любви, в которой она признавалась всего несколько месяцев назад, больше не существовало.

Встреча убедила Рейфа в правоте своего поведения в тот вечер. Джилли слишком молода, чтобы быть постоянной. Возможно, она уже пожалела о необдуманном признании и желала поскорее о нем забыть.

Но ведь это, подумал Рейф, так не похоже на Джилли, которая никогда не была ветреной девчонкой, стремящейся заполучить как можно больше поклонников.

– Думаю, на сегодня я уже достаточно помешала Травису заниматься, – сказала Джилли ровным голосом, – давайте перейдем в другую комнату. – Она закрыла дверь и взяла Риса под руку. – Пойду попрошу, чтобы нам принесли что-нибудь выпить, и приглашу Тори.

– Чудесно, – ответил Рис. – Мы будем в библиотеке.

Через несколько минут Тори и Джилли присоединились к мужчинам. Следом за ними вошла служанка с большим хрустальным кувшином, наполненным красным вином с плавающими дольками фруктов. Тори наполнила бокалы.

– Забыла, как называется это вино, – сказала Джилли.

– Сангрия, – ответила Виктория, – мы делаем его сами.

– Такой тонкий аромат, – заметила Джилли и сделала еще один глоток.

– Вообще-то, рецепт этого вина принадлежит Тио Себастьяну, – призналась Тори.

Молодые люди вели непринужденную беседу, а Рейф все больше и больше недоумевал по поводу поведения Джилли: оно казалось вежливым, даже чуть-чуть холодным. Появилась какая-то сдержанность даже в разговоре об общих знакомых, чего раньше за ней не замечалось.

– Как Тони? Он успел на корабль, следующий в Австралию? – поинтересовалась девушка. – Никак не могу поверить, что Чамберз решился поехать туда, – прибавила она.

– Он погостил у нас несколько дней и отправился дальше, – уточнил Рис.

– Да, – поддержала мужа Тори, – ему не терпелось как можно скорее попасть в Австралию. Дела о его наследстве не терпели отлагательств.

Джилли поставила на столик свой бокал.

– Мне кажется, мы нескоро увидим Тони, – озабоченно произнесла она.

– Глупости, – усмехнулся Рейф. – Тони пробудет там ровно столько, сколько потребуется, и постарается как можно скорее вернуться. Ни в какой другой стране, кроме Англии, он не будет счастлив.

– Ты так уверен? – удивилась Джилли.

Рис вопросительно посмотрел на жену, чувствуя в разговоре второй, скрытый смысл, ему не понятный.

Лицо Тори оставалось спокойным, и лишь по тому, как едва дрогнули ее веки, можно было догадаться, что она почувствовала взгляд мужа. Виктория испытывала угрызения совести от того, что Рис ничего не знает о чувствах сестры к Рейфу, особенно теперь, когда она сама посвящена в планы Джиллиан. Теперь, когда любопытство Риса достигло наивысшего предела, скрывать все это было бессмысленно. К сожалению, в их план нужно было вносить поправки.

– Конечно, уверен, – ответил Рейф. – Я хорошо знаю Тони. Он – англичанин до мозга костей.

– Таким в свое время был и мой брат, – заметила Джилли.

– Рис не мог поступить по-другому, – возразил Рейф. – Он – исключение.

– Рис влюбился.

– Все равно, он – исключение.

– Не думаешь же ты, что судьба Риса может повториться с Тони или с кем-то еще?

– Нет, – сказал, как отрезал, Рейф.

– Как можно говорить с такой уверенностью? Тебе никогда не приходилось ошибаться?

Рейф пожал плечами.

– Приходилось, конечно, – ответил он лаконично. – Но только не в отношении Тони. – Рейф встал. – К сожалению, мне пора.

– До того, как ты уедешь, – сказала Тори, тоже вставая, – хотим сообщить, что мы устраиваем вечер в связи с твоим днем рождения.

– Зачем? Не стоит… – запротестовал Рейф.

– И не спорь, – тоном, не оставляющим сомнений, сказала Тори, в глазах которой светилась такая доброта, что спорить ему расхотелось. – Ты ведь знаешь меня.

Рейф перевел взгляд на Риса.

– Мне кажется, это великолепная идея, мой мальчик, – присоединился к жене хозяин дома.

– В самом деле, это отличная идея, – эхом отозвалась Джилли с выражением полнейшей невинности на лице.

– Сдаюсь, – только и оставалось ответить Рейфу. Поцеловав молодого человека в щеку, Тори рассмеялась. – Надеюсь, теперь у тебя нет прежней уверенности?

Отъехав от Энкантадоры, Рейф немного расслабился. Чувствовал он себя неважно. Во-первых, со страхом ожидал, когда Джилли спросит о предстоящей женитьбе. Ее молчание всерьез озадачило его. Может быть, она не хотела вести разговор на эту тему, потому что он закончится таким же результатом, как в тот вечер? Или выжидала более подходящего момента? А вдруг ее вообще это больше не волнует?

Во-вторых, во время разговора он не мог отвести глаз от Джилли. Господи, чего ему стоило оставаться спокойным, когда больше всего на свете хотелось сжать ее в объятиях и покрыть жадными поцелуями. Он до физической боли жаждал любви, его душа рвалась к девушке. Разве можно забыть, что всего несколько месяцев назад целовал эти нежные губы, прикасался к этой красивой груди? Ему хотелось протянуть руку, вытащить из прически Джилли два перламутровых гребня и выпустить на волю темный шелк удивительных волос, запутаться в них, ощутить тонкий аромат, оторвать от сиреневой блузки пуговицы, чтобы грудь ее распахнулась, расшнуровать изящные ботиночки, и снять чулки, раздеть всю и почувствовать тепло гладкой кожи…

Да, даже тем, кто мучается в аду, хотелось бы выпить глоток холодной воды.

Не успела Джилли закрыть за собой дверь, как кто-то настойчиво постучал. Девушка догадывалась, кто это мог быть, – Рис. Брат изучающе смотрел на нее, желая получить ответ на свой незаданный вопрос. Что она могла ему сказать? До сих пор у них не было секретов друг от друга. Разница в возрасте в двадцать лет не мешала им быть близкими, и единственное, во что Джилли не решалась посвятить брата, были их отношения с Рейфом. Поначалу девушке казалось, что это касается только ее, а потом она никак не могла дождаться подходящего момента, чтобы поговорить с Рисом.

– Это я, Джилли, – раздался его голос. Девушка открыла дверь.

– Нам необходимо поговорить. Что происходит? И, ради Бога, не смотри на меня так, будто понятия не имеешь, о чем идет речь. Это началось еще в Сан-Антонио, ведь так? – Он присел на стул, жалобно заскрипевший под весом его тела. Джилли опустилась в кресло и поджала под себя ноги.

– Все началось задолго до Сан-Антонио.

– Что все?

– Моя… привязанность к Рейфу.

– Привязанность? К Рейфу?

– Да.

– Что ты хочешь сказать?

– Я люблю его.

– Любишь? – взорвался Рис.

– Какая любовь? Ты ведь еще ребенок!

– Ребенок? Я давно уже вышла из того возраста, – спокойным и уверенным голосом проговорила Джилли. – Взгляни на меня, просто взгляни, – продолжала она с вызовом в голосе. – Разве перед тобой маленькая девочка, Рис? – Девушка подняла руку и прижала ее к груди. – Это настоящее сильное чувство.

Рис молча смотрел на сестру, размышляя над тем, что она только что сказала.

Джилли оказалась права. Она уже не та, какой он привык ее видеть: маленькой девочкой, играющей в куклы и лечащей плюшевых зверей. Перемены, происходящие с ней год от года, Рис старался не замечать. Гораздо спокойнее и привычнее было представлять сестру ребенком с детскими интересами, которые не имеют ничего общего с проблемами взрослых женщин. Рис по-прежнему считал, что Джилли еще рано влюбляться, страдать от неразделенных чувств, и уж, конечно, задумываться об отношениях между мужчиной и женщиной.

– Рис, скажи что-нибудь, – начала Джилли.

– А он тебя любит?

– Надеюсь.

– Надеешься? – удивился Рис. – И больше ничего?

– Это долгая история.

– В нашем распоряжении весь день.

– Сначала я задам один вопрос. Ты знал Рейфа, когда он был мальчиком?

Рис кивнул.

– Отличался ли он гордостью?

– Еще как, – ответил Рис. – Почему это тебя интересует?

– Нравится ли ему, когда его жалеют?

– О чем ты говоришь! Ни один мужчина не захочет, чтобы его жалели, моя дорогая, – ответил Рис. – И особенно – гордый. Но какое это имеет отношение к Рейфу и тебе?

– Это ответ на вопрос, любит ли меня Рейф. Сердцем чувствую, что любит, иначе я бы сюда не приехала. Но он боится признаться в своих чувствах.

– Почему?

– Мне известна причина, которую он выдумал и пытался внушить мне несколько месяцев назад, в Англии. Но теперь все ясно – Рейф лгал. И, прежде чем Рис успел что-либо сказать, прибавила: – Какая разница, что за причина. Он не хочет, чтобы я знала правду.

– Какую правду?

– О его прошлом.

Рис задумался. Странно, ему начинало казаться, что эта история не имеет ничего общего с молодым человеком, которого он принимает в своем доме – образованным и состоятельным. Когда Рейф впервые переступил порог Энкантадоры, он выглядел жалко: избитый и голодный, угрюмый и озлобленный. Через несколько месяцев мальчик, наконец, заговорил и поведал о том, как бесчеловечно обращался с ним сумасшедший отчим. И только по прошествии года открыл самую страшную свою боль: он – незаконнорожденный. Первый и единственный раз Рис увидел на лице Рейфа слезы. Он перевел взгляд на сестру.

– Кто рассказал тебе об этом?

– Мать Рейфа, когда мы были в Сан-Антонио.

– Тебя отвела туда Тори, да?

– Она считала, что я должна все узнать.

– Что же, пожалуй, я с ней согласен. Джилли вопросительно посмотрела на брата.

– Ведь ты не станешь препятствовать нам, правда?

Рис улыбнулся, стараясь приободрить сестру.

– Я горжусь, что Рейф жил с нами, как член семьи, – признался он, – и радовался бы еще больше, если бы он стал мужем моей сестры. Здесь, в Техасе, бытует поговорка, которая как нельзя лучше характеризует Рейфа. С ним не страшно переправиться через реку. Это значит, что на него можно положиться, доверить свою жизнь и жизни тех, кого любишь. – Рис встал и крепко обнял сестру. – Вот какой человек Рейф.

Глаза девушки стали влажными от радости.

– Спасибо, Рис.

Голос сестры растрогал мужчину.

– Тебе не за что меня благодарить, Джилли. Все, чего я хочу, это видеть тебя счастливой, и если Рейф обеспечит твое счастье, я буду только рад.

Оставшись одна, Джилли порадовалась той уверенности, которую вселил в нее брат. Она поняла, что боялась довериться Рису лишь потому, что без всякого повода сомневалась в силе его любви к ней. А есть ли повод сомневаться в любви Рейфа?

Девушка испытывала гордость от того, как спокойно держалась во время их недавней встречи. Ей удалось надежно скрыть свои чувства, замаскировать их светским безразличием. Рейф наверняка не догадался, о чем она думала на самом деле.

Но знал ли он, как тяжело далось ей это самообладание? Джилли едва не сорвалась, когда речь зашла о Тони Чамберзе, и только потом поняла, что колкое замечание Рейфа было еще одной попыткой воздвигнуть барьер между ними.

Теперь все прояснилось. Лишь терпение поможет добиться того, кто ей так нужен. На протяжении всего разговора Джилли могла думать только о том, как чудесно вновь оказаться в объятиях любимого, ощутить вкус его губ и говорить слова любви вместо холодных светских фраз.

Джилли улыбнулась. Через неделю ее мечты станут явью. Она твердо усвоила, что Бог помогает лишь тем, кто сам себе помогает. Что же, именно это ей и надо.

Когда вернулся муж, Тори принимала ванну. Услышав шаги, она повернула голову и посмотрела на Риса.

– Хочешь присоединиться? – спросила она с улыбкой.

– Уговорила, – ответил тот, сбрасывая с себя одежду.

– Я только что говорил с Джилли, – сказал Рис, обнимая жену за плечи. Тори блаженно улыбнулась.

– О чем? – Виктория опустилась немного глубже и ухватилась руками за край ванны.

– Ты прекрасно знаешь о чем, мой ангел. О Рейфе.

Тори удивленно округлила глаза.

– Значит, теперь и ты знаешь.

– Да, – прошептал Рис, притягивая жену к себе.

– Что ты собрался делать?

– Ничего особенного, – ответил Рис, обнимая Тори за талию. Вода выплескивалась на кафельный пол, заливая коврик.

– Поговорив с Джилли, я понял, что она больше не ребенок, нуждающийся в опеке. Сестра стала женщиной, достаточно сильной для того, чтобы принимать самостоятельные решения. И потом, я полностью одобряю ее выбор.

– Я очень рада.

– Все идет нормально, – объявила Джилли невестке, осмотрев деревянную площадку, сооруженную для танцев. Чуть ближе к дому появилось несколько ямок, в которых можно было зажарить поросенка, а то и целого быка. Джилли услышала, как один из работников назвал готовящийся праздник фиестой. Ей понравилось это слово, оно заключало в себе местный колорит. Девушка очень старалась, чтобы этот день рождения запомнился Рейфу, как светлый и радостный праздник, где все чувствуют себя легко и непринужденно, и тогда Рейф увидит, что она сама чувствует себя так же свободно.

– Хорошо. Самое трудным было уговорить Рейфа. Он обязательно отметит твое старание в подготовке этого праздника, – говорила Тори, увлекая золовку в сторону сада. – Подожди меня здесь, – попросила она и быстро забежала на кухню.

Джилли присела на подвешенные к яблоне деревянные качели и, слегка раскачиваясь, с удовольствием подставила лицо теплому ласковому солнышку.

– Лови! – крикнула вдруг Тори, бросая золовке большое спелое яблоко.

Джилли поймала его и с наслаждением впилась зубами в сладкую сочную мякоть. Виктория присела рядом.

– Что ты подаришь Рейфу? – поинтересовалась девушка, съев яблоко.

– Новое седло. Именно за ним я ездила сегодня утром. В городе мне удалось найти очень красивое, с серебряной отделкой. Человек, изготовивший это седло, настоящий мастер. Ты сама убедишься в этом, когда увидишь.

– Да, Рейфу понравится твой подарок, – согласилась Джилли, – я уверена в этом.

– А твой брат подарит ему племенного быка, совсем недавно привезенного из Англии. Это животное – победитель выставки в Херефорде. К качелям подбежал Травис.

– Мама, меня послала Анита. Она просила передать, что Шарлотта проголодалась.

Тори встала.

– Мне надо поторопиться, – и тихо добавила, чтобы не услышал сын, – Рейф будет на седьмом небе.

– Но мне нужна не только его признательность, – мягко возразила девушка.

– Уверена, ты получишь то, чего хочешь. Джилли подозвала Трависа.

– Побудь со мной немного. Если, конечно, ты закончил занятия.

Мальчик проворно подбежал к качелям и присел рядом. Для своего возраста он был высок и почти догнал Джилли.

– Вообще-то, сейчас мистер Сноу прогуливается с твоей служанкой Нэн, поэтому у меня есть немного свободного времени.

– С Нэн? Мальчик кивнул.

– Это становится интересным, – обронила Джилли.

– Но ты не сердишься, правда? – спросил Травис, засомневавшись, стоило ли говорить об этом. Джилли ободряюще улыбнулась.

– Конечно, нет. Нэн – очень хорошая девушка, а мистер Сноу производит впечатление настоящего джентльмена.

– Это действительно так, – подтвердил Травис, – и очень умный. Вот почему мама и папа попросили его быть моим домашним учителем. Ведь ты понимаешь, мне многому нужно научиться.

– У тебя еще уйма времени. – Пододвинувшись к племяннику, Джилли крепко обняла его.

– Ты очень занята подготовкой ко дню рождения Рейфа, – заметил Травис.

Девушка весело рассмеялась.

– Рейф мне очень нравится, – сказала она.

– Так же, как и ты ему?

– Что ты хочешь этим сказать?

– У него в кабинете есть твоя фотография в серебряной рамке, – объяснил мальчик. – Я видел ее несколько месяцев назад. У Рейфа есть и фотография мамы с папой, но в простой деревянной рамке. – Поймав на себе вопросительный взгляд тети, Травис продолжал. – Я не подсматривал и не делал ничего дурного, – заверил он. – У Рейфа есть коллекция очень старых карт, и когда я однажды заговорил о них, мистер Сноу спросил, нельзя ли съездить и осмотреть коллекцию. Я знал, что Рейф не будет возражать против нашего визита, и мы поехали к нему. А когда он вышел за картами, я увидел твою фотографию.

Джилли вновь обняла племянника.

– А это за что? – спросил мальчик.

– За хорошую новость.

Вечером, прежде чем лечь в постель, девушка зажгла керосиновую лампу, осветившую комнату мягким приглушенным светом, забралась с ногами в уютное кресло, чтобы освежить в памяти разговор с племянником и достала перо и бумагу.

«Дорогая Джорджи, надеюсь, это письмо найдет тебя в добром здравии и хорошем настроении, потому что мне так много нужно рассказать тебе…»

ГЛАВА 19

– Позволь поблагодарить тебя за чудесный праздник, – Рейф подошел к Тори, искренне удивленный тем, что на его день рождения собралось так много гостей и всем им так же весело, как и ему. Он со страхом ожидал предстоящее торжество, боясь затеряться среди суеты. С другой стороны, там будет Джилли, и страхи и опасения – ничто по сравнению с радостным ожиданием встречи.

Фиеста в честь дня рождения была в самом разгаре. Энкантадора принимала гостей с ранчо Монтенегро, Фортис, принадлежащего Рейфу, и из городка под названием Дерран.

Поляна перед домом представляла живописную картину. Весело резвились дети, бегали, дружелюбно виляя хвостами, собаки. Длинные столы ломились от изобилия блюд и напитков: ветчины, запеченной в кленовых листьях, маисового хлеба и пирожков, фасоли в разных видах, поджаренных початков кукурузы, больших, аппетитных индеек, сыра, фруктов, бисквитов и пирожных, бочонков и бутылок с лимонадом, сидром, пивом, кувшинов с традиционным чаем, кофе и молоком.

– Благодари не меня, – ответила Тори. – Это заслуга Джилли. – Виктория говорила тихо, чтобы их разговор никто не слышал. – Идея устроить для тебя праздник принадлежит ей. Она и организовала все то, что ты видишь. Я только помогала.

– К чему такие хлопоты? – размышлял вслух Рейф.

Хозяйка Энкантадоры внимательно посмотрела на него.

– Не догадываешься?

– Нет, не знаю.

– Знаешь, – настаивала женщина. «Рейф такой упрямый и недальновидный, думала она. Ходит вокруг да около, когда нужно действовать, и ничего не видит, словно слепой. Распекать же его как упрямого ребенка бесполезно».

Рейф внимательно посмотрел на гостей, отыскивая Джилли. Наконец, он увидел ее разговаривающей с какой-то женщиной в шляпке, стоявшей к нему спиной. Молодой человек долго не мог оторвать от Джиллиан влюбленного взгляда: длинные черные локоны девушки, слегка завитые, завязанные простой белой лентой, блестели на солнце, как редкой красоты драгоценные камни. Простота и изящество прически выгодно подчеркивали красоту сережек и ожерелья. Платье на Джилли было легкое и лишенное вычурности. На этот раз она предпочла дорогим и роскошным нарядам струящееся одеяние из муара цвета спелой голубики. Глубокое декольте обрамляли волны тонких кремовых кружев, приковывавших внимание к груди, вздымавшейся при каждом вздохе девушки. Стоило Джилли отступить на шаг, и Рейф заметил, как всколыхнулась пена кружевных оборок, украшавших ее многочисленные нижние юбки, показались и маленькие ножки в черных туфельках.

Глядя на нее, Рейф почувствовал себя счастливым, все его тело налилось силой.

Почувствовав взгляд любимого, Джилли повернула голову. Ей, казалось, передалось его волнение. Весь день она держала виновника торжества в поле зрения, то и дело отыскивая его глазами. С тех пор, как Рейф приехал, они едва ли обменялись несколькими фразами, не считая привычных «здравствуй».

Джиллиан заметила, что именинник направляется в ее сторону, оставив Тори с Доном Себастьяном Монтенегро. У нее перехватило дыхание. В черном строгом фраке, белоснежной рубашке и черном кожаном жилете, расшитом серебром, он был словно принц из сказки. Вечером она докажет всю силу своей любви, и Рейф поймет, как много это значит. Джилли обратилась к женщине, с которой разговаривала.

– Приготовьтесь, сейчас к нам подойдет Рейф, – предупредила она собеседницу. – Мужайтесь.

Та заметно напряглась.

– Джилли, – обратился к девушке Рейф. Женщина, стоявшая рядом с ней, повернулась. Молодой человек, как вкопанный, застыл на месте. Он узнал свою мать.

К ним подошел хорошо одетый пожилой мужчина с добрым лицом. Некоторые детали одежды указывали на его принадлежность к лицам духовного звания. Остановившись рядом с Мартой Рейборн, он дружески обнял ее за плечи.

– Мама, – учтиво поздоровался Рейф. Марта жадно глядела на сына, как умирающий от голода пожирает глазами богато накрытый стол.

– Я так рада снова видеть тебя, – ответила она тихим испуганным голосом. – Мы давно не виделись.

– Да, – произнес Рейф сухо, – ты права. Много работы на ранчо.

– Я каждый день думаю о тебе, сынок, – дрожащим голосом говорила Марта, пытаясь протянуть ему руку. Он, однако, никак не реагировал на ее порыв.

Джилли, чувствуя скованность встречи, взяла Рейфа под руку, ощутив, как напряглись мускулы мужчины.

– Замечательно, что твоя мама приехала на праздник, правда?

– Да, – ответил он односложно. Рейф сомневался, что мать помнила день его рождения.

Марта была на грани нервного срыва, продолжать разговор не было сил.

– Бесполезно, леди Джиллиан, – зарыдала она и бросилась к дому.

– Мистер Рейборн, – обратился к Рейфу священник Сет Тейлор, голос которого звучал низко и звучно, – я знаю, что вы не в ладах с матерью, и ей потребовалось огромное мужество, чтобы приехать сюда. Она решилась только ради вас. И как бы плохо вы о ней не думали, Марта любит вас.

– Вы не так хорошо ее знаете, как вам кажется, – цинично ответил Рейф.

– Как знать, – произнес нараспев священник. – Дайте ей шанс. Что плохого в проявлении милосердия к матери?

– Должно быть, вы желаете мне только хорошего, мистер Телор, – ответил Рейф сдержанно, – но мое имя для матери – постоянное напоминание того, что ей хотелось бы забыть. – Если бы рядом не стояла Джилли, он добавил бы, что мать видит в нем лишь плоды позора и унижения.

– Нет, – перебила его девушка. – Неправда. Мать любит тебя.

Рейф вопросительно взглянул на нее.

– А ты откуда знаешь?

– Недавно у нас был разговор. Прошу, поговори с ней. Ради меня.

– Ради тебя? – переспросил он взволнованно.

– Просто поговори, и ты убедишься в своей неправоте.

Рейф вздохнул, не смея отказать Джилли в просьбе.

– Хорошо. – Он повернулся и зашагал в ту сторону, куда убежала его мать.

– Вы благотворно влияете на этого молодого человека, – заметил Сет Тейлор.

– Хотелось бы надеяться, – улыбаясь, ответила девушка. – Кажется, и вы оказываете влияние на Марту Рейборн.

– Она хорошая женщина, прожившая нелегкую жизнь. Много раз ошибалась, но кто из нас безгрешен, – рассуждал священник. – В этом смысле и я не идеал. – Тейлор проследил за взглядом Джилли. – Они все-таки встретились, пусть поговорят начистоту. Я предлагаю немного подкрепиться. Не знаю, как у вас, а у меня разыгрался аппетит.

– Ну, что же, следуйте за мной.

По дороге Джилли меньше всего думала о еде, размышляя, получится ли разговор у сына с матерью.

В душе она просила Бога, чтобы Рейф переменил свое отношение к матери.

Молодой человек нашел Марту на веранде, сидящей в одиночестве и вытиравшей слезы.

– Мама, я не прав. – Ему стало ясно, что нельзя винить мать за те чувства, которые, по его мнению, она к нему испытывала. Нелегко любить ребенка, зачатого неизвестно от кого. Еще ужасней потерять из-за этого мужчину, за которого она собиралась выйти замуж. Брак с подонком по имени Толбот окончательно переполнил чашу терпения бедной женщины.

Рейф подумал о доброй и сердечной Джилли, желавшей всем только добра. Стоило ей лишь немного подумать, как решалась любая проблема. Господи, как дорога она ему именно такая.

Марта подняла голову, в ее заплаканных глазах мелькнул проблеск надежды.

– Ты подумал, наверное, что я, как всегда, сбежала, словно пугливый заяц, – произнесла она с болью в голосе, – а ты, Рейф, всегда такой непреклонный. – Марта нервно теребила носовой платок.

– Будь я другим, от меня бы ничего не осталось, – зазвучал мягкий баритон ее сына.

– И во всем виновата я, – добавила Марта.

– Ты же хотела, как лучше.

На глаза женщины навернулись слезы.

– Конечно, сынок, но из этого ничего не вышло. Всю жизнь я боялась отца, жизни и, наконец, тебя.

– Меня? – удивился Рейф. – Не понимаю, почему?

– А вдруг ты поймешь, что я слаба и безвольна, и возненавидишь еще больше? Тогда мне снова предстоит одиночество.

Слова матери озадачили Рейфа.

– Мне пришлось смириться, будто я выродок, воспоминание о твоем болезненном прошлом.

Он подошел к Марте поближе. Его голос звучал тихо, чуть слышно.

– Почему ты не избавилась от меня? Ни до того, как я родился, ни после?

Лицо женщины побелело, как мел.

– Я собиралась отказаться от тебя сразу после родов, хотела отдать на воспитание другим людям. Меня заставлял отец.

– Почему же ты не послушалась?

– Ты – мой, – ответила Марта. – Моя плоть и кровь. Моя кровиночка, которую я любила, и ждала того же от тебя.

– Это все просто слова, правда? – допытывался Рейф.

Марта подняла руку и коснулась щеки сына. Он от нее не отстранился.

– Любила всем сердцем, – просто ответила она.

– Как можно было любить меня? – прошептал Рейф, исполненный боли. – Тебя ведь изнасиловали!

– Мне не хотелось рассказывать об этом до тех пор, пока ты не подрастешь, – произнесла Марта ровным голосом. – Как только я почувствовала бы, что ты можешь понять меня, сразу объяснила бы все, но опередил Толбот. Ведь это он рассказал тебе?

– Да, – ответил Рейф. Женщина устало вздохнула.

– Так я и думала. Хотя поначалу грешила на своего отца.

– Твой отец, – Рейф не называл его дедушкой, потому что тот никогда не считал мальчика членом своей семьи, а скорее обузой, – говорил со мной в случае крайней необходимости. И называл не иначе как несчастный ублюдок. После твоего замужества он рассказал мне, что мой отец – метис, и ты ненавидишь меня за индейскую кровь, текущую в моих жилах, и растишь только потому, что так велит христианский долг.

– О, Боже, – воскликнула Марта. – Как же долго ты мучился!

– Я стал думать, что Толбот прав. Когда хотелось поговорить с тобой, всегда казалось, что между нами стена, а мыслями ты где-то далеко. Для меня ты была хрупкой фарфоровой статуэткой, и было боязно подходить близко, боясь, что ты разобьешься.

Марта взяла в ладони лицо сына.

– Рейф, послушай. Я виновата перед тобой и, должно быть, нечего ждать прощения. Но ты помни: я люблю тебя, сынок, и горжусь, что ты вырос таким сильным, умным и смелым. – Замолчав, мать подбирала нужные слова. – Сила восхищает меня больше всего, мальчик мой. Одному Богу известно, откуда она в тебе, но не от моих предков. Не верь никому, будто я ненавижу или стыжусь тебя. Нет! – решительно произнесла женщина. – Ты всегда был и будешь моей самой большой радостью. Когда в моих руках оказалось твое голенькое тельце, я не думала, как ты мне достался. Когда же ты в первый раз взял грудь и уперся в нее крошечным кулачком, я поняла, что такое настоящее счастье. Это – часть моей жизни. – Марта судорожно перевела дыхание. – Найдется ли в твоем сердце место для меня и сумеешь ли ты простить ошибки, которые так больно ударили по тебе?

Рейф встал и привлек мать к себе. Он крепко сжал ее в объятиях. Гордость мешала ему сделать это раньше. Он уже свыкся с мыслью, что мать терпит его только из чувства долга, но не любви. Узнав о своей ошибке и о том, что любовь матери, которую считал давно потерянной, никуда не исчезла, Рейф впервые ощутил себя самым счастливым человеком на свете.

Что-то их долго нет, волновалась Джилли, кружась в танце в объятиях брата. Звучала мелодия зажигательного рила, под которую они с Рисом танцевали среди других пар. Некоторых из гостей Джилли помнила: бывшего управляющего Энкантадоры Маршалла Кинкейда с женой Джанет и дочерью Рут, которая была замужем за нынешним управляющим Диего Алтиварра и сидела в сторонке, будучи беременной вторым ребенком; Дона Себастьяна с внуком Манолито, высоким смуглым красавцем лет шестнадцати. Джилли знала, что все еще привлекательный Дон снова стал вдовцом: в прошлом году умерла его вторая жена Дона Мишел. Домашний учитель ее племянника, мистер Сноу ни на шаг не отходил от Нэн, которой льстило такое пристальное внимание. Глядя на них, Джилли подумала, что скоро, наверное, придется искать другую прислугу.

Сгущались сумерки, но они не могли помешать празднику – всюду зажглись лампы. Подарки Рейфу, простенькие и изысканные, складывались на самом видном месте.

– Рейфа завалили подарками, – заметил Рис.

– Да, – согласилась с ним Джилли, думая о том, что лучший подарок, который он получит, будет уверенность в том, что мать, как и многие другие, любит его.

– Ни за что бы не поверил, – воскликнул вдруг Рис, – если бы не увидел собственными глазами.

– О чем ты?

– О Рейфе и его матери.

Повернувшись в ту сторону, куда смотрел брат, Джилли увидела приближающихся Рейфа под руку с Мартой. Девушка пыталась разглядеть их лица. Любимый ослепительно улыбался. В душе Джилли засветился огонек надежды.

Не успел он дойти до них, как какие-то люди с его ранчо преградили ему дорогу.

– Парни из Энкантадоры предлагают нам помериться силой, – обратился к нему долговязый ковбой.

– Каким образом? – уточнил Рейф, оставляя мать рядом со священником Тейлором.

– Предлагают объездить Бронка, – усмехнулся парень.

– Хорошо. Передай, что мы согласны.

– Молодец, хозяин. Еще они сказали, что готовы помериться силой с вами лично.

Джилли схватила Риса за руку.

– Это не опасно? – прошептала она.

Тот приложил указательный палец к губам сестры.

– Успокойся, с ним ничего не случится. В этом деле он не новичок. – Рис ласково обнял Джиллиан и подвел ее к загону, возле которого уже собрались люди, узнав о предстоящем состязании. Наиболее азартные делали ставки: одни – на Рейфа, другие – на парня по имени Эйс из Энкантадоры.

Заметив, что Сэм пытается протиснуться под забором, Рис успел поймать его.

– Не так шустро, – заметил он сыну.

– Мне надо видеть их, папа.

Рис поднял сынишку и посадил на плечи.

– Вот так. Будет видно? – спросил он. – А где Себастьян?

– Устроился не хуже, чем Сэм, – заметила Джилли и показала брату его другого сынишку, сидевшего на плечах Мано. Рядом с ними стоял Травис и его крестный Дон Себастьян.

Зрители расступились, пропуская Тори к мужу. Став по левую сторону от Риса, она взяла его за руку.

– Марш! – крикнул хозяин Энкантадоры, – будешь судьей.

Марш вытащил из кармана часы.

– Хорошо, с удовольствием.

Джилли перегнулась через забор, насколько было можно, пытаясь не упустить из виду высокую фигуру Риса. Звук треснувшего дерева привел ее в отчаяние: лошадь, которую пытались удержать двое взрослых, была сущим дьяволом. Великолепная гнедая красавица то и дело вставала на дыбы и, дико озираясь по сторонам, грозила покалечить любого, кто осмелится приблизиться к ней. Девушка со страхом наблюдала, как Рейф оседлал животное. Проклятие! Она не планировала остаток вечера ухаживать за раненым Рейфом!

Господи, прошу тебя, взмолилась Джилли, сохрани безумцу его дурацкую шею, по крайней мере, на сегодняшний вечер.

Щеки девушки пылали. Возможно, она поступала, как грешница, умоляя Бога покровительствовать человеку, которому решилась отдаться, не будучи женой, но в данной ситуации ее это не волновало. Джилли надеялась, что Бог поможет ей сейчас и не оставит молитвы без внимания, так же, как перед отъездом из Англии, когда она молилась в одной маленькой церквушке так усердно, как никогда в жизни. Девушка не сомневалась, что Бог простит ее грех, потому что совершен он во имя любви.

Рейф удержался в седле восемь секунд, и был сброшен на землю лицом в траву. Быстро вскочил на ноги и принялся счищать прилипшие к брюкам травинки. Джилли облегченно вздохнула.

– Я же говорил тебе, с ним ничего не случится, – напомнил Рис.

Девушка поднялась на цыпочки и легонько коснулась губами щеки брата.

Рейф опережал шестерых участников состязания до тех пор, пока в седло не вскочил Эйс и под восторженнные крики зрителей улучшил результат противника на одну секунду.

Рейф похлопал парня по спине и поздравил с победой. Затем отправился искать Джилли.

– Ты не ушибся? – спросила она.

– Немного помялся, – ответил Рейф, смеясь, – но для танцев вполне гожусь. Если ты, конечно, не возражаешь.

– С удовольствием, сэр, – ответила девушка, улыбнувшись самой обворожительной улыбкой.

– Прошу вас, – продолжал молодой человек, взяв партнершу под руку, – я слышу звуки вальса.

Джилли давно уже не была такой счастливой, как сейчас, кружась в вальсе в объятиях Рейфа.

Приподнятое настроение девушки передалось и ему. В один момент у Рейфа оказалось все, чего он хотел: рядом была женщина, которую любил больше жизни. Приближается следующий день, но так не хочется, чтобы кончался этот, подаривший столько приятных минут.

ГЛАВА 20

Фарфоровые часы на прикроватном столике показывали уже начало третьего, но Рейф не мог уснуть. Он сидел в постели, опершись о мягкие подушки, и размышлял о событиях минувшего дня, дня сюрпризов, неожиданностей и вновь появившейся надежды.

Закинув руки за голову, Рейф с мечтательной улыбкой вспоминал, как замечательно прошел праздник, и все стараниями Джилли.

Молодой человек закрыл глаза, и в памяти живо возникли мгновения, которые они провели на танцевальном помосте. Ее лицо, такое радостное, оживленное и счастливое, преследовало его, притягивая к себе с удивительной силой.

Рейф понимал, что не сможет уснуть этой ночью, так как слишком взволнован и не хочет ни на миг расставаться со сладкими воспоминаниями. Он встал, надел одолженный Рисом халат, потянулся к сигарам и, закурив, подошел к открытому окну.

Сегодня произошло так много хорошего, что, может быть, несмотря ни на что, ему улыбнется счастье с Джилли?

На протяжении вечера Рейф несколько раз танцевал с девушкой, окончательно позабыв о своем решении общаться с ней только по необходимости. Танцуя с другими, молодые люди постоянно искали глазами друг друга, словно не могли расстаться ни на минуту. Рейф пытался сопротивляться, освободиться от пут, связывающих его с Джилли, но безуспешно. Как ни убеждал себя, что между ними все кончено, какая-то непреодолимая сила влекла их друг к другу.

Вспомнились слова матери, назвавшей Джилли необыкновенной девушкой и сказавшей, что, если он действительно так умен, как все думают, то женится на ней, и как можно скорее.

На празднике их окружало слишком много людей, и Рейф не мог спросить Джилли, о чем она разговаривала с его матерью. Рассказала ли Марта о его детских годах или умолчала о самом главном? Понять что-либо по лицу девушки было невозможно. Весь вечер она пребывала в хорошем настроении, хотя и казалась порой несколько задумчивой.

Рейф снова вспомнил, что собирался держаться с Джилли на расстоянии, но из этого ничего не получилось.

Молодой человек выбросил в окно окурок и проследил взглядом за его падением. Он не может оставаться на ночь в этом доме. Осознание того, что Джилли совсем рядом, приводило в смятение.

Проклятие! Похоже, эта ночь будет долгой. Не зажигая света, Рейф подошел к небольшому комоду, достав оттуда бутылку старого виски и бокал. Он прихватил эту бутылку, отправляясь после праздника в свою комнату, и теперь спиртное оказалось весьма кстати. Налив изрядную порцию отличного виски из Кентукки, молодой человек залпом выпил. Огненная жидкость обожгла горло. Ему в глаза бросилась пустая постель.

Господи, неужели эта девушка всегда будет одновременно такой близкой и далекой?

Джилли нервничала: сегодняшний день выдался очень долгим и утомительным, и в три часа ночи еще не закончился. Она так устала, что едва не уснула в ванне, куда забралась сразу же, как вернулась.

Теперь девушка сидела у туалетного столика и смотрела в зеркало. Взяв один из многочисленных флакончиков, стоявших перед ней, открыла пробку и глубоко вдохнула. Духи источали тонкий цветочный аромат с едва уловимым оттенком жасмина. Джилли слегка подушила руки, шею, расстегнула на ночной рубашке маленькие пуговицы, распахнула ее на груди и провела пробкой по мраморной коже.

Поставив духи на место, девушка развязала ленту, перехватывающую волосы, взяла щетку и тщательно расчесала блестящие, как смоль, локоны. Закончив приготовления, Джилли придирчиво рассматривала себя в зеркало, ее преследовали сомнения: вдруг Рейфу что-нибудь не понравится. Ведь она впервые собирается предстать перед ним в таком виде, совершенно не зная, какие женщины больше нравятся мужчинам. Тем более, что знание – одно, а опыт – совсем другое. А что, если Рейф найдет ее угловатой и неуклюжей, что, если ему не понравится фигура? Может быть, он не любит женщин невысокого роста и с развитыми формами? Что, если предпочитает таких же высоких, как сам или Тори? Или, может быть, Рейфу нравятся маленькие и хрупкие, как фарфоровые статуэтки – красивые куколки, в хорошеньких и пустых головках которых нет ни одной стоящей мысли.

Нет! Раньше ему не нравились такие женщины, а значит, и сейчас они не нужны Рейфу.

Сомнения порождали страх перед неизвестным. Джилли хотела убедить любимого, как он ей дорог, как сильно она его любит, а сделать это можно лишь одним способом – подарив нечто по-настоящему ценное. Себя. Всю. Без остатка. Это дарится однажды, и потому вручать следует все сразу: и невинность, и доверие.

И все-таки вопросы возникали один за другим. А если ей не понравится заниматься любовью? Она знала некоторых женщин, не испытывающих никакого удовольствия при этом. Не станет ли она одной из них?

Господи, обратилась Джилли к Богу, сделай так, чтобы страхи оказались напрасными. Опустив голову на руки, она призналась, что хотела бы снова почувствовать на себе такие волнующие поцелуи Рейфа, оказаться в его ласковых объятиях.

Девушка встала, ломая голову, стоит ли снять ночную рубашку и пойти к Рейфу в одном халате. Мягкий, золотисто-розовый свет подчеркивал очертания тела, скрытого под тонкой рубашкой из батиста. Джилли залилась краской стыда.

Хватит того, что она сама идет к Рейфу, однако совсем не обязательно играть в женщину легкого поведения. Она будет обольщать любимого без развязности, скромно.

Воистину, святая простота – скромное обольщение – подумала она, накидывая халат и потуже затянув пояс. Тапочки не годятся, лучше босой, чтобы ненароком не разбудить племянников, комната которых располагалась через коридор от ее спальни.

Джилли напоследок посмотрела в зеркало, вздохнула и погасила лампу.

Не зажигая света, Рейф смаковал виски. Мысли о Джилли по-прежнему не выходили из головы.

Вдруг скрипнула, медленно открываясь, дверь. Молодой человек насторожился: кто, интересно, пробирается тайком в его комнату в неурочный час. Причин для боязни не было: в этом доме, который он считал родным, недругов быть не могло.

Скрытый темнотой, Рейф замер, наблюдая, как кто-то, одетый в белое, бесшумно вошел в комнату и осторожно закрыл дверь. Ночного визитера почему-то привлекла пустая постель, и он остановился перед ней.

Вдруг Рейф узнал ночного гостя, а точнее – гостью. Сомнений быть не могло, в его комнате стояла Джилли.

Подойдя к кровати, девушка удивилась, обнаружив ее пустой. Где же Рейф? Ведь не мог же он исчезнуть, не сказав ни слова. В случае его отъезда Рис и Тори предупредили бы ее. Опустившись на мягкий пестрый ковер, Джилли исследовала матрас и мягкую подушку, хранившие запахи любимого.

– Джилли.

От неожиданности девушка вздрогнула, выронила подушку, и повернулась в ту сторону, откуда раздался голос, сразу же узнав его.

Рейф зажег лампу, и, наконец, Джилли увидела его, сидящего в мягком кресле с бокалом виски в руках. Длинный халат серого шелка, затянутый черным бархатным поясом, скорее всего, был накинут прямо на тело.

– Что ты здесь делаешь? – тихо спросил Рейф.

– Пришла к тебе.

– В такое время? – Глаза мужчины сузились. – Сейчас слишком поздно, или точнее, слишком рано наносить визиты мужчинам. Что заставило тебя решиться на это?

– Ты сам.

Ответ повис в воздухе, словно легкий туман.

– Почему?

Он судорожно вцепился в подлокотник кресла. Как восхитительна эта девушка, подумал Рейф, особенно стоящая на коленях на ковре – чистая и невинная, с открытым взглядом прекрасных голубовато-серых глаз.

– Нам необходимо поговорить.

– А до утра отложить нельзя? Джилли сцепила руки на коленях.

– Незачем ждать.

– Тебе не следовало приходить, – снова сказал Рейф, допивая виски. Не отводя глаз от девушки, он поставил бокал на пол рядом с бутылкой. – Если Рис узнает…

Джилли медленно и грациозно поднялась с колен и сделала шаг в его сторону.

– Это никого не касается.

– Заблуждаешься, – возразил мужчина. – Рис – твой брат. Вдруг кто-то увидит, как ты входила или будешь выходить из моей комнаты? Ты хочешь испортить репутацию?

– Меня это не волнует.

– Нельзя же быть такой упрямой, – не сдавался Рейф. – О тебе невесть что могут подумать.

– Наплевать, кто и как обо мне подумает, – воскликнула девушка. Ее и в самом деле не волновало ничье мнение, она знала, на что идет, считая свое решение правильным.

– Не верю, – растерянно произнес Рейф.

– А ты? – вдруг спросила Джилли.

Рейф уставился на девушку, удивленный ее вопросом.

– Разговор не обо мне. Но если спрашиваешь, скажу: меня волнует, что думают обо мне люди, которых я уважаю.

– А меня уважаешь?

– Что за странный вопрос, – не понял он.

– Ну, все-таки?

– Да.

– Хорошо, – продолжала Джилли, – зачем же обманывал меня в Англии, утверждая, что собираешься жениться?

Ее, очевидно, давно мучил этот вопрос, подумал Рейф, почувствовав боль и обиду в голосе девушки. Сейчас пришло время во всем разобраться.

Он встал, охваченный желанием броситься к Джилли и заключить ее в объятия, но усилием воли остановился и подошел к окну.

– Хотел защитить тебя, – честно ответил Рейф.

– Меня? От чего или кого? – воскликнула девушка, не желая слышать отговорки. – От правды, которую скрывал?

Рейф вздрогнул.

– Ведь так, – настаивала Джилли, приближаясь к нему. Протянув руку, она коснулась плеча любимого. – Рейф, – произнесла девушка с достоинством, – я знаю о тебе все: кто ты и что ты.

– Тогда скажи, что такое метис, Джилли, – спросил он зло, поворачиваясь лицом к девушке. Темно-синие глаза его сверкали. – Не знаешь? Это грязный ублюдок, дворняжка. Вот кто такой, – вскипел Рейф. – Я не столь безупречного происхождения, как те, к которым принадлежишь и ты, – достойные, с дюжиной благородных предков.

– Проклятие! Поймешь ли ты когда-нибудь, Рейф Рейборн, – произнесла девушка, не сводя с него глаз. – Я люблю тебя! – воскликнула она с чувством. – Тебя! Мне нет дела до твоего происхождения. Нужен мне только ты, – перешла Джилли на шепот и сжала руку Рейфа в своей. – Я пришла доказать, как сильны мои чувства. Люби меня, Рейф, – прошептала она, обвив руками его талию. – Пожалуйста! Неужели нужно умолять тебя? Но и тогда я не отступлю!

Господи! Ведь он всего лишь мужчина. Сколько еще соблазнов можно вытерпеть? Сколько раз можно отказываться, желая именно этого? У Рейфа было чувство, словно он летит в глубокую, зияющую пропасть.

Взяв лицо Джилли в ладони, наклонился и поцеловал ее. С губ девушки сорвался облегченный вздох. Всего на миг Рейф слегка отстранился от нее, но только затем, чтобы с новой силой привлечь к себе, запутаться пальцами в темном шелке ее волос и снова отыскать нежные губы. Поцелуй становился все более глубоким и страстным. Под нежным натиском его горячих губ раскрылись ее губы, нежные и мягкие.

Желание, таившееся все это время в самых глухих уголках души Рейфа, палящим огнем охватило его тело, заставляя забыть обо всем на свете. Этого момента он ждал всю жизнь, именно его желал так отчаянно.

У Джилли кружилась голова, казалось, она тонет, но ощущение было приятным и захватывающим. Что с ней происходит? Неужели Рейф имеет над ней такую власть? Джилли почувствовала странную слабость в коленях и, боясь, что вот-вот упадет, еще сильнее прильнула к Рейфу, прижимаясь к нему каждой клеточкой своего тела. Ее пальцы добрались до отворотов халата и ощутили под дорогой тканью тепло его груди.

Рейф не смог сдержать тихого стона. Услышав, каким хриплым стало его дыхание, Джилли улыбнулась, продолжая ласкать любимого.

Осторожно развязав узел, он стремительно сбросил халат с плеч девушки. Теперь она стояла в одной ночной рубашке, подчеркивающей изгибы ее стройного тела. Не в силах больше сдерживаться, молодой человек подхватил любимую на руки и отнес к кровати, бережно опустив на мягкий матрас.

– Рейф, – прошептала она умоляюще.

Он опустился на постель, понимая, что теряет голову, но остановиться уже не сможет. Неведомая сила влекла его, заставляя безропотно плыть по воле волн.

Рейф безмолвно поцеловал ее, говоря этим поцелуем больше, чем можно сказать словами.

Немного успокоившись, Джилли отметила про себя разницу в оттенках их кожи. Ее бледная рука на фоне загорелой груди Рейфа казалась белой, как мел. Девушка подумала, как хорошо они дополняют друг друга.

Ее внимание привлекли зигзагообразные линии шрамов на груди любимого.

– Что это? – тихо спросила она, проведя пальцами о одному из шрамов.

– Следы плети.

– Но кто обошелся с тобой так жестоко? – Джилли казалось, что ей известен ответ на этот вопрос.

Рейф подтвердил ее предположения.

– Отчим.

Проведя ладонью по его спине, Джилли обнаружила там еще более глубокие шрамы.

Но изранив Рейфа физически и духовно, тяжелая жизнь не смогла сломить его. Он оказался сильнее и пережил все испытания – но какой ценой? Что, если в нем больше не осталось веры в исцеляющую силу любви? Удастся ли вычеркнуть из памяти любимого кошмарные воспоминания, не дающие ему поверить в ее чувства? Она должна суметь сделать это!

Джилли хотелось навсегда избавить Рейфа от ужасов прошлого, помочь вновь обрести счастье.

Закрыв глаза, девушка подчинилась начинающему пробуждаться в ней древнему инстинкту.

Аромат ее духов рождал в Рейфе целую бурю чувств – исступленность, неистовость и мягкость, нежность. Ни с одной женщиной ему не было так хорошо и спокойно.

Губы влюбленных встретились, слившись в долгом страстном поцелуе. Джилли открылась ласкам Рейфа, ее сердце билось все быстрее и быстрее, пока она не утонула в водовороте блаженства…

Жива ли я? – подумала девушка несколько минут спустя, и отвечая самой себе: еще как жива.

Только что ее темноволосый ангел приоткрыл врата рая и показал царящую там удивительную жизнь, полную радости и счастья.

– Рейф, – прошептала Джилли.

Он заключил ее в объятия и, осторожно убрав со лба любимой влажный завиток волос, поцеловал место, к которому прикоснулись его пальцы. Рейф никогда не думал, что способен испытывать с кем-то такую близость. Ему показалось, что любовь, и без того являвшаяся смыслом его существования, стала еще сильнее.

– Да? – ответил он, осторожно прикасаясь губами к шее девушки.

– Я люблю тебя, – сказала Джилли, и ее глаза, дрогнув, закрылись, когда она свернулась клубочком в его объятиях.

– И я люблю тебя, – ответил Рейф уже заснувшей Джилли, накрывая ее белой простыней. Этой ночью он получил подарок, о котором не мог и мечтать. Темнота скрыла слезы, навернувшиеся на его глаза.

ГЛАВА 21

Рассвет только начинал заниматься, когда Рейф тихонько, чтобы не разбудить Джилли, поднялся с постели. Он потянулся к халату, не отрывая глаз от безмятежно спящей девушки. Ее лицо было таким доверчивым, таким ангельским! В эту ночь Рейф ни на минуту не сомкнул глаз.

Он лежал, сжимая в объятиях Джилли и размышляя о происшедшем. И вот настало утро, принося вновь сомнения и страхи. Рейф подошел к окну, за которым пели птицы, встречая новый день. Он стоял, опершись рукой о стену и опустив голову. Боже мой, думал Рейф, что я наделал?

Он взял то, что Джилли так доверчиво предложила ему, нет, не взял, а украл ее невинность, предав своих друзей, злоупотребив их гостеприимством и, возможно, сломав девушке жизнь. Что на него нашло? Почему не устоял перед соблазном?

Это было самым настоящим безумием. Объяснить его поведение чем-то другим просто невозможно.

Кроме того, пожалуй, что он любил Джилли больше жизни. Что же касается раскаяния за случившееся, то, к стыду Рейфа, его не было. Он понимал, что должен испытывать угрызения совести, но думал, что, проведя ночь с Джилли, открыл для себя новый мир – мир красоты и гармонии, ослепляющей страсти и совершенства. Впервые в жизни любовь дала ему ощущение целостности своей натуры и собственной неуязвимости.

А Джилли? Неужели он настолько эгоистичен и захвачен остротой своих переживаний, что совсем не принимает в расчет ее желания? Следует подождать.

Рейф обернулся. Нужно уйти отсюда, чтобы хорошенько все обдумать. Трудно сделать это, находясь с ней в одной комнате или даже в одном доме. Ему предстояло подумать о многом и принять решение.

Собрав вещи, Рейф постарался как можно быстрее одеться, собираясь уехать до того, как все проснутся.

Но больше всего ему хотелось запереть дверь, оградив себя и Джилли от остального мира, и вернуться в постель. Но это невозможно. И нечестно. Он остановился у постели и протянул руку, словно желая дотронуться до сладко спящей женщины, но в последний момент передумал и бесшумно выскользнул из комнаты.

Джилли проснулась с мечтательной улыбкой на губах. Она повернулась, ожидая увидеть Рейфа, но его не было.

Девушка села в постели, натянув простыню на свою обнаженную грудь, огляделась по сторонам и, не обнаружив любимого, тихо позвала:

– Рейф!

Ответа не последовало. Джилли охватила паника. Что случилось? Не мог же Рейф просто так оставить ее!

Девушка встала, чтобы поднять с пола ночную рубашку, и вдруг обнаружила пятно, предательски выделявшееся на белой простыне, знаменуя конец ее девичества. Сорвав верхнюю простыню, Джилли спрятала ее.

Она надела на себя ночную рубашку, затем халат. Бросив беглый взгляд в зеркало, висящее на противоположной стене, Джилли слегка пригладила взлохмаченные после сна волосы и прикоснулась кончиками пальцев к губам, распухшим от поцелуев Рейфа. Она не ожидала, что получит в эту ночь столько удовольствия. Рейф ввел ее в удивительное царство любви, околдовав духовно и физически.

Джилли заглянула в маленькую гардеробную, примыкающую к спальне, но не обнаружила ни Рейфа, ни его одежды. Вернувшись в спальню, она посмотрела на часы – почти семь.

Нужно поскорее вернуться в свою комнату, до того, как обнаружат ее отсутствие. Если бы Рейф не исчез, такой необходимости не возникло бы. Вместе они никого и ничего не боялись. Но сейчас она осталась в одиночестве. Рейф покинул ее. Но почему? И где он сейчас?

Джилли поспешно умылась. С гораздо большим удовольствием она полежала бы в теплой ванне, после чего поспала бы еще несколько часов, но сейчас просто необходимо найти Рейфа!

Тихо постучав, в комнату вошла Нэн с кофейником свежего ароматного кофе. В этот момент хозяйка зашнуровывала изящные ботинки из мягкой коричневой лайки.

– Доброе утро, мисс Джилли, – поздоровалась Нэн и налила кофе.

– Спасибо.

Крепкий напиток приятно взбодрил девушку, и она попросила вновь наполнить ее чашку.

– Принести вам завтрак сюда или спуститесь в столовую? – спросила служанка.

– Еще кто-нибудь проснулся? – поинтересовалась Джилли, поставив чашку на туалетный столик. Она села перед зеркалом и принялась выбирать ленту, чтобы перевязать волосы, остановившись на темно-красной. Закончив с прической, Джилли вдела в уши гранатовые серьги. Гранат. Камень, символизирующий верность. Ее верность Рейфу. После того, что было между ними сегодня ночью, она уже не сможет уйти от своей судьбы. Рейф навсегда останется для нее единственным мужчиной.

– Думаю, графиня уже встала, – ответила Нэн. – Когда я заходила на кухню, кухарка что-то стряпала для нее.

– В таком случае, я позавтракаю вместе с ней. Нэн взяла пустую чашку и поставила на поднос.

– Я вам еще нужна? – спросила она нерешительно.

– Думаю, нет. А в чем дело? Служанка покраснела.

– Мистер Сноу предлагает покататься в экипаже, с вашего разрешения, конечно. – Нэн улыбнулась. – Кажется, он назвал этот экипаж кабриолетом.

– Конечно, поезжай и немного развейся, – сказала Джилли.

– Вы, правда, не возражаете?

– Конечно, нет, – заверила Джилли. Как могла она запретить Нэн бороться за свое счастье?

– Сегодня я вполне обойдусь без тебя.

– В самом деле? Джилли улыбнулась.

– Развлекайся и ни о чем не думай.

– Вы уверены, что я вам больше не нужна? – Нэн знала, что хозяйка не ночевала в своей комнате: еще около часа назад спальня была пустой, а постель – несмятой.

– Уверена. Можешь идти.

Нэн задумчиво посмотрела на хозяйку и вышла.

Спустя пять минут Джилли переступила порог столовой. За столом вместе с ее невесткой сидели Дон Себастьян и священник Тейлор. Завидев девушку, мужчины вежливо приподнялись со своих мест.

– Buenos dias,[2] леди Джиллиан – поздоровался Дон Себастьян.

– Как приятно завтракать в обществе двух столь прекрасных женщин!

– Ох, дядюшка, дядюшка, – ласково пожурила Тори, – ну и льстец же ты!

Тейлор кивнул, соглашаясь с Доном Себастьяном.

– Сеньор Монтенегро совершенно прав, миссис Бьюкенен. И Техас, и Англия рождают цветы высочайшего качества. Это еще один пример ювелирной работы Бога.

– Мы с Джилли благодарны за эти слова, – сказала Тори, улыбнувшись.

Дон Себастьян, тонко чувствующий обстановку, сразу догадался, что младшую сестру его друга что-то тревожит. Зная о близости Джиллиан с Тори, он предположил, что та захочет поделиться переживаниями с невесткой.

Поднеся к губам полотняную салфетку, мужчина поднялся, подошел к Тори, сидевшей во главе стола, наклонился и поцеловал ее в щеку.

– Прошу извинить меня, Виктория, но как ни хорошо в гостях, мне пора возвращаться на ранчо Монтенегро. Тори взглянула на него, тепло улыбаясь.

– Мы всегда рады твоим визитам, дядюшка, но ты так мало гостишь у нас. – Виктория подняла руку, на которой поблескивал массивный серебряный браслет, отделанный бирюзой – свадебный подарок Дона Себастьяна – и легонько прикоснулась к его загорелой щеке. – До свидания, – сказала она тепло.

– Hasta la vista,[3] Виктория, – ответил Дон Себастьян, после чего выпрямился и попрощался со священником Тейлором и Джилли. Остановившись у двери, он проговорил:

– Приезжая в Техас, леди Джиллиан, обязательно навещайте меня на ранчо Монтенегро. Мой дом всегда открыт для вас.

– Благодарю за приглашение, Дон Себастьян, – ответила девушка. – Я обязательно им воспользуюсь.

Поднялся из-за стола и священник.

– Пора проверить, готов ли наш экипаж. Мы с миссис Рейборн должны поспешить, чтобы успеть на поезд, следующий в Сан-Антонио.

– Пожалуйста, – попросила его Джилли, – передайте матери Рейфа мою признательность за то, что она приехала. Нетрудно догадаться, каково ей было решиться на это.

– С радостью передам, – заверил преподобный Тейлор. – Хочу поблагодарить вас, леди, за сердечное отношение к этой женщине. Отзывчивые на чужое горе сердца близки нашему Господу, ибо они являют его милосердие. Пусть Господь вознаградит вас за доброту.

Когда мужчины вышли, Тори подозвала служанку.

– Что ты будешь есть? – спросила она Джилли.

– Только кофе.

Белокурая молодая служанка налила в ее чашку крепкий дымящийся напиток.

– Ты свободна, Марта. – Виктория заговорила с золовкой только после того, как они остались в столовой одни. – А теперь скажи мне, что случилось.

– Сначала, – попросила Джилли, умоляюще глядя на невестку, – скажи, где Рейф.

– Наверное, все еще в постели, – лукаво ответила Тори.

Джилли покачала головой.

– Он уехал, – произнесла она тихим голосом.

– Но разве вы не договорились прошлой ночью? Джилли посмотрела прямо в глаза невестке и ответила:

– Именно поэтому я надеялась, проснувшись утром, найти Рейфа рядом.

Тори легонько сжала руку девушки, желая ее успокоить.

– Я считала, что мы достигли понимания, – чуть слышно произнесла Джилли.

– Не знаю, что и сказать, дорогая.

– И я не знаю ничего кроме того, что люблю Рейфа и ни за что от него не откажусь. Но мне нужно знать, как он воспринял случившееся, иначе я просто сойду с ума.

Тори понимающе кивнула.

– Именно так, – согласилась она. – Будь я на твоем месте, тоже постаралась бы все выяснить. Но поскольку я не знаю, что сейчас на душе у Рейфа и почему он так внезапно уехал, могу лишь предположить, что все оказалось слишком неожиданным для него. – Тори замолчала. – Но я уверена в одном, – продолжила она. – Рейф безумно тебя любит. В противном случае он бы никогда не дотронулся до тебя. Ни мальчик, который рос в моем доме, ни мужчина, чей день рождения мы отмечали вчера, не смог бы так обойтись с тобой, а потом просто взять и уехать. – Голос Виктории был очень серьезным. – Есть раны, которые долго не затягиваются. Залечить их может или что-то, или кто-то. В испанском языке есть выражение, которое, как мне кажется, очень подходит Рейфу: Hambre del alma. Это переводится, как «песнь изголодавшейся души». Рейф и есть эта душа, Джилли. И знаешь это или нет, он исполняет свою одинокую песню в надежде, что кто-нибудь ее услышит. Мы с Рисом любим Рейфа, как родного, но нашей любви недостаточно. Мне кажется, всю жизнь он ждал тебя, и ты такая же его половинка, как я – половинка Риса. – Тори улыбнулась. – Я хочу вам счастья. Рейф ждет от тебя многого, но я думаю, ты к этому готова.

– Мы будем счастливы, – сказала Джилли с надеждой в голосе. – Я верю в это.

– В таком случае, постарайся быть терпеливой. – Тори тихо засмеялась. – Сама я не могу похвастаться ангельским терпением, но в отношениях с Рейфом это просто необходимо. Дай ему время.

– Ты думаешь, я должна подождать, пока он сделает первый шаг?

Виктория кивнула.

– Так будет правильно. И потом, ему просто многое нужно обдумать.

Джилли размышляла над словами невестки. Больше всего ей хотелось найти Рейфа и поговорить с ним, но со времени ее приезда в Техас вся инициатива исходила от нее. Возможно, настало время ожидать ответных действий от Рейфа. Джилли решила поступить именно так. В отличие от невестки, она могла быть терпеливой.

– Ты права, Тори. Последую твоему совету и дам ему время подумать.

– Мудрое решение, дорогая. А теперь скажи, ты по-прежнему не хочешь завтракать?

Джилли улыбнулась.

– Знаешь, я вдруг ужасно проголодалась. Тори взяла со стола серебряный колокольчик и позвонила, вызывая прислугу.

– Хочу посоветовать тебе еще кое-что. Прими теплую ванну, а потом немного поспи. Уж я-то знаю, как это изматывает в первый раз, – заговорщицки произнесла она.

– О чем это вы? – раздался с порога голос Риса, направившегося к буфету. Джилли покраснела, а Тори ничем не выдала смущения.

– Подготовка большого праздника требует много сил. Джилли слишком переутомилась вчера, – объяснила она мужу и, когда тот повернулся к ним спиной, чтобы налить кофе, подмигнула Джилли.

Рейф сидел в своей бане, сделанной по образцу виденной им у леди Алленвуд, и по его обнаженному распаренному телу стекали струйки пота. Он срубил эту баню, как только вернулся из Англии. Окруженная небольшой дубовой рощицей, она располагалась неподалеку от чистого студеного ручья, где можно было брать прекрасную воду, и в то же время достаточно далеко от дома, что позволяло мыться сколько душе угодно.

Рейф плеснул еще один черпак на раскаленные камни, вдыхая сухой горячий воздух. Здесь он мог спокойно подумать, ни на что не отвлекаясь.

Его голова была по-прежнему занята Джилли: то, как она отзывалась на ласки, какие слова шептала в момент близости…

Было очень нелегко уехать, не попрощавшись, но остаться он не мог. Ему необходимо во всем хорошенько разобраться.

Рейф чувствовал, что Джилли оказала на него очищающее воздействие, подобное жару этой бани; она попыталась стереть из его памяти воспоминания о прошлом, и эта ночь изменила Рейфа. Девушка обладала куда большим мужеством, чем он сам, так как решилась первой сделать шаг ему навстречу. Джилли осветила самые темные уголки его души чистым светом любви, показав, какое место отводит ему в своей жизни. Только благодаря ей он смог понять, как глупо убегать от правды, закрывая глаза на их любовь друг к другу.

Каким же он был глупцом, отказываясь от любви единственной в своей жизни женщины!

А Джилли? Прошлой ночью она потеряла невинность, а он ничем не доказал ей своей любви.

А что, если уже сейчас в ее чреве зародился его ребенок? Рейф никогда не позволит ему родиться с тем же позором, что и он сам.

Молодой человек поднялся и вышел из бани, вылив на себя ведро холодной воды. Вода бодрила и освежала, поднимая настроение. Теперь необходимо побриться и переодеться. Рейф поспешно натянул одежду на еще не просохшее тело. Все очень просто. Сначала нужно жениться на Джилли.

А потом – окружить ее заботой, учиться ухаживать за ней. Дарить ей цветы, катать в кабриолете, возить на балы и званые вечера. Словом, делать все возможное, чтобы она была счастлива. Пускай он не настоящий английский джентльмен, однако знает, что нужно настоящей леди.

Конечно, ухаживание за женой может показаться странным, но он – техасец, а у техасцев свои законы.

Приняв решение, Рейф схватил поводья, вскочил в новое седло и погнал жеребца в сторону дома.

Должно быть, коню передалось нетерпение хозяина, и вскоре он перешел на галоп.

– Что ты собираешься делать? – спросил Рис.

– Просить руки твоей сестры, – повторил Рейф. Рис задумчиво посмотрел на приемного сына.

– А с Джилли ты уже говорил?

– Нет. Подумал, что сначала нужно поговорить с тобой.

– Я ничего не имею против, Рейф.

– Прекрасно. Мне не хотелось бы откладывать свадьбу. Может быть, через неделю?

– Через неделю? К чему такая спешка? – Рис закурил одну из своих любимых тонких сигар, поудобнее устраиваясь в кресле. – Не лучше ли сделать это после нового года?

Рейф сохранял спокойствие, понимая, что должен будет сказать Рису правду, которая, возможно, отдалит их друг от друга.

Но у него не было другого выхода. Любовь и уважение к Рису и Тори, которые его вырастили, требовали искренности и честности, не взирая на возможные последствия.

– Мы не можем ждать так долго, – ответил Рейф, глядя прямо в глаза собеседнику.

Рис положил сигару в массивную пепельницу и посмотрел на искусно выгравированные на ней листья табака. Джилли прислала ему эту пепельницу с Рейфом, когда тот вернулся из Англии. Такие ручной работы вещи продавались в одной из самых дорогих лавок Лондона, но Рис мало разбирался в подобных безделушках. Для него главное, что это – подарок Джилли. Положив руки на стол, он перевел взгляд на Рейфа.

– Почему? – Его голос прозвучал довольно требовательно.

– Возможно, она ждет от меня ребенка. – Слова повисли в воздухе, как стена плотного тумана. Рейф первым нарушил молчание. – Рис, скажи же что-нибудь.

– Что я могу сказать?

Рейф тяжело вздохнул. Он слышал, что счастье дается немалой ценой, и теперь убеждался в этом. Как больно видеть страдания человека, которого он любил, как родного отца. В глазах Риса была боль, но Рейф не знал, как смягчить силу нанесенного им удара.

– Как сильно ты любишь Джилли? – заговорил, наконец, Рис.

– Больше жизни. Рис вздохнул.

– Поговори с ней. Она в саду с Шарлоттой. – Рис открыл дневник в кожаном переплете, взял серебряную ручку с монограммой и поставил дату. – Я сообщу эту новость Тори.

– Я на самом деле люблю Джилли, Рис! – взволнованно воскликнул Рейф, остановившись у двери.

– Не сомневаюсь.

Это соответствовало действительности. Рис знал, что только любовь способна поколебать самообладание такого человека, как Рейф. Из-за любви нарушил он светские правила, поторопившись потянуться к своему счастью. Его любовь к женщине разрывала узы прежних отношений, чтобы выковать новые. Рис, как никто другой, знал силу любви и, не будь он уверен в чувствах Рейфа, набросился бы на него с кулаками.

Но младшая сестренка выросла, и сама отвечала за свои поступки.

Джилли показалась Рейфу еще красивее, чем прежде. Роскошные черные волосы перехватывала темно-красная лента, но одну прядь сжимала в своей крошечной ручонке племянница девушки. Вдвоем они словно купались в лучах теплого полуденного солнышка. Джилли чувствовала себя, как рыба в воде, под палящими лучами техасского солнца.

Рейф остановился в нескольких метрах от того места, где сидела девушка, тихонько напевавшая колыбельную. Таким может быть их будущее, подумал Рейф. Джилли держит на руках их малыша и, нежно прижимая его к себе, поет колыбельную песенку.

– Ты будешь прекрасной матерью, – мягко сказал он.

Джилли резко вскинула голову от неожиданности. Рейф приехал. Наконец-то!

Их взгляды встретились. Девушка усадила любимого рядом с собой, моля Бога, чтобы он понял, как она заждалась его.

Одного взгляда было достаточно, чтобы развеять сомнения Рейфа. Опустившись на широкие деревянные качели рядом с Джилли, он взял из ее рук девочку. Шарлотта настороженно посмотрела на него, но, почувствовав себя в этих сильных руках в безопасности, сразу уснула. Рейф улыбнулся, подумав, что придется делать предложение с ребенком на руках.

– Почему ты оставил меня? – спросила Джилли.

– Нужно было обо всем подумать.

– И ты подумал?

– Да.

Джилли опустила глаза и нервно сцепила руки. Как хотелось броситься в его объятия и заставить признаться в любви! Будь терпелива, напомнила она себе, слегка нахмурившись.

– Джилли, ты выйдешь за меня замуж?

Она не ослышалась? Или, может быть, воображение сыграло с ней злую шутку?

– Ты слышишь меня? – спросил Рейф.

– Да, – прошептала девушка.

– Что же ты ответишь? Видишь ли, я вовсе не собирался делать тебе предложение с Шарлоттой на руках, но все же, ты выйдешь за меня?

Медленно поднявшись, Джилли взяла из его рук спящую малышку, осторожно переложила ее в колыбельку и повернулась к Рейфу.

– Да… Да… Да! – Джилли едва сдержалась, чтобы не прокричать эти слова во весь голос.

Рейф приподнял девушку и, закружив над землей, жадно припал к ее губам.

ГЛАВА 22

Сегодня – свадьба.

Джилли проснулась и встала с постели с мыслями, что, наконец, сбывается то, о чем постоянно молила Бога. Еще несколько часов, и ее молитвы будут услышаны. Джиллиан Рейборн. Жена Рейфа.

Джилли хотелось известить весь мир о своем счастье. Подбежав к открытому окну, за которым светило яркое техасское солнце, она радовалась наступавшему дню, как ребенок новой игрушке, собираясь запомнить его до мельчайших подробностей.

Вот кольцо с гранатом, оно всегда было с ней, но сегодня Рейф наденет ей на палец другое, как знак любви, преодолевшей столько препятствий, и символ новой жизни.

А как она мечтала о переменах! Не надо будет разлучаться с любимым, они смогут спать в одной постели, не мучаясь угрызениями совести, оставаться в ней весь день и не бояться, что кто-то помешает им.

Джилли вспомнила разговор с братом, когда в сопровождении Рейфа вбежала в его кабинет, чтобы сообщить хорошее известие. Рис сидел за столом, молча глядя на нее.

– Оставь нас, пожалуйста, одних, Рейф, – попросил Рис. – Хочу побеседовать с сестрой с глазу на глаз. Джилли стало неуютно под жестким взглядом брата. – Вы уже провели ночь вместе?

Девушка видела в глазах Риса участие. Хотя она никогда не решилась бы заговорить с ним на эту тему, ей не хотелось отрицать то, что действительно произошло. Подойдя к креслу брата, Джилли опустилась на ковер и, взяв правую руку Риса, прижала ее к своей щеке.

– Я не стыжусь, Рис. Я уже говорила, что люблю Рейфа.

– Он не принуждал тебя?

Эти слова напомнили Джилли о кошмаре, выпавшем на долю Джорджи, и о реакции Рейфа, когда тот узнал о случившемся.

– Я сама сделала свой выбор.

Рис довольно улыбнулся и привлек сестру к себе.

– В таком случае, я спокоен. – Он прикоснулся губами к волосам девушки. – Через неделю сыграем свадьбу.

Снова опустившись в кресло, Рис произнес:

– Мне хотелось устроить тебе, дорогая сестренка, по этому случаю пышное торжество, достойное тебя.

Джилли обняла брата.

– Такая свадьба не нужна. Мы будем вполне довольны, если все это пройдет в тесном семейном кругу. Конечно, хотелось бы пригласить нескольких друзей, маму и Роутерсби, но ничего не поделаешь.

Приготовления к предстоящему празднику шли интенсивно. Даже свадебное платье, благодаря стараниям нескольких швей, работавших день и ночь не покладая рук, было готово в срок. Джилли подошла к гардеробной и, открыв дверь, еще раз посмотрела на наряд кремового цвета, которой ей предстояло надеть. По ее просьбе, на самом платье и на фате были вышиты буквы «Д» и «Р», сплетавшиеся между собой в окружении желтых роз.

Платье, свадебный подарок Тори, выделялось среди многочисленных предметов приданого. Племянники подарили им несколько книг в кожаных переплетах, включая прекрасно иллюстрированный том о травах и цветах. Дон Себастьян прислал молодым набор серебряных подсвечников, которые передавались в их семье из поколения в поколение. Джилли осталась довольна этим подарком, зная, что им предстоит строить будущее, а напоминание о прошлом только поможет. Тихонько постучав в дверь спальни, с сияющей улыбкой на лице вошла Нэн, держа в руках деревянный поднос с кувшином горячего шоколада, сливками, свежеиспеченными оладьями, маслом, джемом, тарелочками, маленькими чашками и плетеной корзинкой с кружевными салфетками.

Вслед за ней в комнату вошла Виктория в длинном, темно-синем халате.

– Не будешь возражать, если я позавтракаю с тобой? – спросила она, прежде чем сесть за стол и налить себе чашку горячего шоколада. Добавив немного сливок и корицы, Тори с наслаждением отпила глоток.

Нэн отправилась готовить для хозяйки ванну, и женщины остались наедине.

– Волнуешься? – спросила Тори золовку, намазывая теплые оладьи маслом.

– Немножко, – призналась девушка и, почувствовав, что проголодалась, с удовольствием принялась за еду.

– Понятно. Я тоже волновалась перед свадьбой. Иначе и быть не могло: мы не знали друг друга, не то, что вы. Быстро допив шоколад, Тори прибавила: – Ты будешь счастлива, Джилли. Нисколько не сомневаюсь в этом. – Она поставила чашку на поднос. – Хочу попросить тебя об одном одолжении.

– Ради Бога.

– Пока ты будешь принимать ванну, позволь Нэн заняться моей прической. – Тори попробовала обмотать роскошную косу вокруг головы, вопросительно глядя на золовку. Джилли тихонько засмеялась.

– Нэн – настоящий мастер.

После того, как все ушли, Джилли съела еще несколько оладьев, размышляя, волнуется ли Рейф так же, как она. Вчера вечером, за ужином в Энкантадоре, он показался чрезвычайно спокойным.

На самом ли деле он хочет на ней жениться? Может, события той ночи подтолкнули его к этому? Затронула ли она его сердце – или привлекла лишь телом? Джилли маленькими глотками пила напиток, продолжая задавать себе вопросы.

Она даже чуть не бросилась в комнату жениха, чтобы получить ответы на них, но не сделала этого. Она чувствовала, что Рейф любит ее всем сердцем, и знала, что его чувство взаимно. Не имеет никакого значения то, что он сказал когда-то в Англии. Рейф не мог бы заниматься с ней любовью так нежно и так иступленно, если бы не любил. Нельзя забывать об этом.

Джилли подошла к туалетному столику, на котором лежали шкатулки с драгоценностями, и взяла одну из них. Вытащив из ящика столика ключ, она вставила его в замок и медленно повернула. Из шкатулки девушка извлекла увесистый предмет, завернутый в бархат. Развернув мягкую ткань, Джилли увидела маленький портрет в серебряной овальной рамке.

El lobo negro. Теперь этот черный техасский волк будет принадлежать только ей. Джилли с любовью смотрела на красивое лицо. Как хорошо удалось Джорджи изобразить гордые черты лица Рейфа, его красивый прямой нос, чистые, темные, внимательные глаза, высокие, словно лепные скулы, слегка сжатые губы, те самые, что ей подарили столько удовольствия.

От этих приятных воспоминаний все тело Джилли охватила сладкая дрожь. Девушке снова захотелось оказаться в объятиях Рейфа, услышать низкий, хриплый голос, шепчущий на ухо слова любви, и вознестись на вершину блаженства, о которой раньше и не подозревала.

Дождаться бы вечера, когда они – законные муж и жена – снова испытают восторг от обладания друг другом и она будет восхищаться «одиноким волком».

Тихий перезвон часов напомнил о реальности. Осторожно завернув портрет в бархат и положив в шкатулку, она поспешила в ванную.

Большая, в форме ступни, ванна, наполненная горячей водой, уже дожидалась Джилли. Она быстро сбросила с себя ночную рубашку и вошла в воду. Втирая в волосы экстракт конского каштана и трав, девушка мечтательно улыбалась.

Рейф мерил шагами комнату, ту самую, порог которой переступил еще тринадцатилетним мальчиком; в ней довелось провести много бессонных ночей с думой о девочке, покорившей его сердце, и здесь же она, ставшая женщиной, отдала ему невинность.

Измятые простыни на постели Рейфа сегодня утром ни о чем не напоминали: ночь он провел один. Хотя не совсем, ему постоянно казалось, что Джилли рядом.

С нынешнего дня она – не только мечта, она возьмет его имя, будет жить с ним в одном доме, станет частью его жизни. Сегодня самый счастливый день! Женщина, которую он безумно любит, станет его женой. Сбудется самая сокровенная мечта, по сравнению с которой все остальные желания просто мелочь. Он женится, значит, меняет свою жизнь.

Рейф замедлил шаги и остановился. Память возвращала в ту ночь, которую они провели с Джилли, испытав шквал самых разных чувств, не контролируемых сознанием.

Разве можно сдержаться и остаться верным своей клятве, когда самое большое его желание – это остаться с ней наедине.

Джилли думает, что они скрепят сегодняшней ночью брачный союз не только подписями на бумаге, но и так, как это делали из века в век мужья и жены.

У Рейфа же зрели другие планы: с этой ночи начать ухаживать за женой.

Ждать оставалось недолго. Леди Джиллиан Клэр Фицджеральд Бьюкенен станет миссис Рейборн. Английская леди – жена дикого техасского мустанга.

Господи, взмолился Рейф, пусть она никогда об этом не пожалеет.

Джилли сидела, взяв мужа под руку и тесно прижавшись к его плечу. Их кабриолет пересекал границу между землями Энкантадоры и ранчо Рейфа, лежащего севернее. Пара гнедых лошадей стремительно проносила их мимо скалистых утесов. Она самая счастливая женщина на свете, думала Джилли. Скоро покажется дом, в котором им предстоит жить.

Джилли сняла перчатки, и солнечные лучи, упавшие на обручальное кольцо, зажгли гранатовые глазки, украшавшие его. Понимая, что может показаться наивной, она хотела постоянно видеть кольцо, связавшее ее с Рейфом. В другой руке девушка держала свадебный букет из желтых и белых роз, обвитых плющом и атласными лентами. Джилли поднесла цветы к лицу и вдохнула тонкий аромат.

– Ты не огорчишься, если наше свадебное путешествие немного подождет? – повернувшись к жене, сказал Рейф.

– Мне все равно, куда и когда мы поедем, любимый, главное, чтобы мы были вместе. Я хочу побыть с тобой наедине. – Джилли положила голову на плечо мужа, почувствовав, что начинает краснеть. Не слишком ли откровенно ее заявление? Даже если это и так, ей безразлично, потому как она счастлива. Рейф улыбнулся.

– Не совсем наедине, Джилли, кроме нас, в доме твоя служанка, а так же Бесси и Эрон. – Но эти люди не чужие.

– Ты правда не жалеешь, что мы едем не в наш новый дом в Сан-Антонио?

Вчера вечером, за ужином Рис вручил им свой свадебный подарок – ключи и документы на право владения домом, располагавшимся рядом с их домом в Сан-Антонио.

– Я купил его несколько лет тому назад, сестренка, – объяснил Рис. – И собирался подарить в день твоего совершеннолетия. Но я решил, а зачем ждать? Отныне этот дом твой и Рейфа.

Джилли раскрутила свиток плотной бумаги и прочитала, что это документ на право владения другим домом, роскошным особняком на Белгрейв Сквер.

– Я хочу, чтобы наша жизнь начиналась на твоем ранчо, Рейф.

– На нашем ранчо, – поправил он жену.

– Как хорошо ты сказал, – прошептала Джилли. Едва заметная морщинка прорезала ее лоб. – Ведь ты не будешь возражать против щедрых подарков Риса, правда?

– Любимая, мне все равно, как если бы ты спросила, не возражаю ли я против того, что каждое утро встает солнце. Рейф засмеялся, тронутый тем, что Джилли забеспокоилась, не ущемлена ли его гордость. – Ты отказалась бы от подарков, если бы я попросил об этом?

Джилли долго не раздумывала.

– Я – твоя жена, – ответила она твердо. – И сделаю все, о чем бы ты меня не попросил.

Девушка знала, что говорит правду. Так должно быть. И так будет.

Рейф остановил кабриолет на вершине холма.

– Вот мы и дома, – сказал он, сдерживая лошадей, и объявил: – Фортрис.

Джилли рассматривала с возвышенности ранчо Рейфа. Дом, построенный в испанском стиле, окружала широкая, каменная стена, в полукруглой арке выделялись простые деревянные ворота. Как подходит Рейфу его уединенная крепость.

Она прищурилась под лучами яркого техасского солнца – больше эта крепость не будет уединенной.

Рейф слегка тронул поводья, и лошади сорвались с места. Через несколько минут они проехали через ворота и приблизились к дому.

К своей радости, Джилли увидела вокруг дома много цветов. Главным образом, росли крупные желтые розы. По краям мощеной булыжником дорожки располагались другие цветы, они окаймляли внешнюю сторону стены, а также свисали в глиняных горшках, выделяясь на фоне стены яркими красочными пятнами.

Мысленно Джилли уже разводила вокруг дома другие цветы, решив, что обязательно привезет из Англии фиалки, а из Дорсета – мяту и глицинии. – Джилли.

Голос Рейфа раздался рядом, он стоял у кабриолета, готовый помочь ей сойти.

Двойные дубовые двери, ведущие в дом, были широко раскрыты, на крыльце, улыбаясь, стояли Нэн, Бесси и Эрон.

– Добро пожаловать в Фортрис, миссис Рейборн, – произнесла экономка приветливо. – Мы с Эроном желаем вам и мистеру Рейфу большого, большого счастья.

– Спасибо, – поблагодарила Джилли. Рейф взял жену на руки и внес в дом.

– Добро пожаловать, милая, – ласково прошептал он на ухо жене, отпуская ее.

Услышав нежность в голосе мужа, Джилли просияла. Она слегка коснулась губами щеки Рейфа и огляделась по сторонам.

Дом сохранял прохладу, особенно приятную после пребывания на солнце. Крупная красновато-коричневая плитка пола удачно сочеталась с белыми стенами.

– Этот дом, конечно, не Дерран Хаус…

– Здесь мне нравится гораздо больше, – поспешила ответить Джилли.

– Ваши вещи распакованы, моя леди, – сообщила Нэн, приблизившись к хозяйке. – Наверное, вы хотите освежиться после поездки?

– Рейф? – Джилли повернулась к мужу, чтобы посоветоваться.

– Прежде чем ты уйдешь, милая, мне хотелось бы выпить за наше счастье вместе с Бесси, Эроном и Нэн.

– Прекрасно, – согласилась она, следуя за мужем в библиотеку. Одну ее стену занимал огромный каменный камин. Здесь почти не было мебели, за исключением письменного стола Рейфа, кресла, обтянутого темно-красной кожей, стула и маленького столика. Джилли вспомнила, что видела точно такой же столик в Дерран Хаусе.

Свадебная церемония прошла по просьбе Рейфа в очень узком кругу – присутствовали Тори, Рис и племянник Джилли, Травис, выступивший в качестве свидетеля. Джилли поняла и одобрила желание мужа отметить это событие с ее служанкой и супругами Уэст. Ей хотелось бы видеть и мать Рейфа, но Джилли не стала заставлять его приглашать Марту. Позже, подумала она, мы поедем в Сан-Антонио взглянуть на новый дом, тогда и навестим ее.

На маленьком столике стояла чаша, наполненная праздничным пуншем. Рейф взглянул на Бесси, подозревая, что в напиток входит изрядная доля крепкого виски. Улыбнувшись, он принялся разливать пунш по бокалам.

– Я не умею говорить речи, – начал он, – это и не требуется, чтобы разводить скот. – Рейф поднял бокал и, взяв руку Джилли, поднес ее к губам. – Сегодня я самый счастливый человек на свете, потому что эта леди стала моей женой. Давайте же выпьем за мою супругу леди Джиллиан Рейборн, – произнес он, сияя глазами.

Нэн, Бесси и Арон подняли свои бокалы и выпили.

Джилли была тронута словами Рейфа. Ответить она решила, оставшись наедине с мужем. Бесси поставила бокал на столик.

– Я подумала, что сегодня вам вряд ли потребуется ужин, и поэтому приготовила только холодные закуски. – Она взглянула на новую хозяйку. – Я правильно поступила, миссис Рейборн? Джилли неохотно отвела взгляд от мужа.

– Да, Бесси, спасибо.

– Бесси, накрой нам через полчаса в комнате миссис Рейборн, – попросил Рейф.

Экономка кивнула, и они с Эроном вышли из библиотеки. Рейф выпустил руку Джилли.

– Я скоро поднимусь к тебе, дорогая.

– Ловлю на слове, любимый.

Оставшись в библиотеке, Рейф налил себе еще один бокал крепкого пунша, остановив взгляд на черпаке для вина, отделанном серебром. Этот черпак и чашу он одолжил в Энкантадоре. Теперь он связан с Бьюкенен не только любовью, но и кровным родством. Тори и Рис станут называть его зятем. Ему совсем нетрудно считать родней Риса, так как с тринадцати лет он был для Рейфа и отцом, и братом. Тори он считал старшей сестрой и, в некотором роде, даже матерью, которой ему так не хватало.

Рейф испытал огромное облегчение, когда стало таять напряжение между ним и Рисом, чему немало посодействовала Джилли, старавшаяся помирить мужчин.

Рейф не мог понять, чем заслужил любовь такой удивительной женщины, как Джиллиан.

Допив содержимое бокала, он налил еще. Кажется, сегодня Джилли выглядит еще прелестнее, чем обычно.

Бесси ошиблась, подумала Джилли, следуя за Нэн в свою спальню. Не так уж и хорошо она знает Рейфа. Уверенная в том, что они будут спать вместе с мужем, Джиллиан очень удивилась, узнав, что это не так. Их комнаты располагались на приличном расстоянии.

– Здесь, должно быть, какая-то ошибка, – сказала Джилли служанке.

– Нет, миссис Джилли, – ответила Нэн. – Все правильно. Бесси велела перенести ваши вещи в эту комнату. Так распорядился мистер Рейборн.

В чем же дело? – недоумевала Джилли. Почему Рейф отвел ей комнату так далеко от своей?

Скорее всего, это просто недоразумение. Придет Рейф, и все выяснится. Может быть, он решил, что ей захочется иметь собственную спальню?

Вздор. Чего она действительно сейчас хотела, так это своего мужа.

Джилли с нетерпением ждала его, шагая взад и вперед по комнате. Близился вечер; солнце садилось за линию горизонта, окрашивая небо в синий, розовый и оранжевый цвета. Где же ты, Рейф, безмолвно шептала она.

Ее взгляд остановился на закусках, приготовленных Бесси. Ужин на двоих.

Устав мерить шагами комнату, Джилли взяла щетку и принялась расчесывать волосы.

– Можно? – прозвучал низкий голос. Девушка обернулась.

– Рейф! – выдохнула она.

Он стоял на пороге, одетый почти так же, как на свадебной церемонии – отсутствовали лишь фрак и атласный жилет. Белоснежная рубашка была расстегнута, выгодно подчеркивая его мускулистую грудь.

– Входи же, ради Бога, – обрела, наконец, Джилли дар речи.

Рейф вошел в комнату и осторожно прикрыл за собой дверь. Теперь они остались наедине с женой.

Он подвел Джилли к туалетному столику, усадил на стул, взяв из ее рук щетку, развязал атласную ленту и принялся расчесывать густые длинные волосы жены.

Рейф слышал, как она тихо вздохнула, почувствовав прикосновение его сильных рук, закрыла глаза и откинула назад голову. Ему нравилось касаться ее мягких шелковистых волос, вдыхать их тонкий аромат. Он залюбовался нежной шеей девушки и, не в силах удержаться, прикоснулся к ней теплыми губами, сразу почувствовав, как этот невинный поцелуй взволновал жену.

Поцелуй мужа вызвал во всем ее теле приятную щекочущую дрожь. Она приподняла руку и нашла лицо Рейфа. В памяти всплыли те удивительные мгновения, когда она прижимала к груди его голову, дрожа от охватившего ее наслаждения. Не стоило так делать, подумал Рейф, невольно отпрянув. Поцеловав Джилли, он совершил ошибку. Теперь еще сильнее хотелось ласкать ее, а это слишком опасно для его плана. Если сейчас он сделает это, то уже не сможет доказать, что уважает и любит ее не только за бесспорное очарование. А оно и в самом деле действовало неотразимо.

Джилли, мягкая и нежная, как шелк или бархат, он же – прост и груб, как полотно или сыромятная кожа. Слегка отступив от жены, Рейф отложил щетку в сторону. – Все.

Лучистые глаза Джилли, дрогнув, открылись. Она не видела в зеркале выражения лица мужа из-за полумрака и не знала, что делать дальше. Может быть, сказать ему, как сильно она его любит? Нет, это говорилось слишком часто.

– Ты ужинала? – спросил Рейф хриплы и дрожащим голосом.

Джилли покачала головой.

– Я решила дождаться тебя.

– Прекрасно. Я ужасно проголодался, – сказал Рейф, признавшись про себя, что на самом деле хочет совсем другого.

Девушка встала и подала мужу небольшое блюдо с холодным ростбифом и сыром, положив туда толстый ломоть румяного поджаренного хлеба. То же самое она взяла и для себя.

– Вина? – предложил Рейф, поднимая бутылку.

– С удовольствием, – мягко произнесла Джилли и едва заметно улыбнулась, узнав этикетку. Это вино из винного погреба Энкантадоры, лучшее из лучших.

Она взяла бокал, предложенный Рейфом. В этот момент их глаза встретились, и Джилли вдруг почувствовала, что между ней и мужем появился холодок отчуждения. Но почему? Пытаясь растопить его, девушка заметила:

– Твой дом намного больше, чем я предполагала.

– И все же, – ответил Рейф, отпивая глоток вина, – есть дома и побольше.

Джилли с трудом сдерживалась. Что произошло? – спрашивала она себя снова и снова. Они разговаривали так вежливо и учтиво, как люди, только что узнавшие друг друга. И это в день свадьбы, причем свадьбы по любви!

– Достаточно большой, чтобы выделить жене отдельную комнату.

– Она тебе не нравится? – спросил Рейф. Джилли пожала плечами.

– Моя комната очень мила, но дело не в этом.

– А в чем?

– Я считала, что у нас будет общая спальня.

– В Англии жены и мужья спят отдельно.

– Но мы не в Англии, а в Техасе, – отрезала Джилли.

– Знаю. – Рейф заставил себя улыбнуться. – Но нам нужно время, чтобы привыкнуть к этому.

Джилли была озадачена. О чем он говорит?

– Должно быть, я плохо объяснил, – продолжил Рейф. – Понимаешь, большую часть своей жизни я провел в одиночестве. Принимал все решения сам, и касались они только меня одного. Сегодня днем все изменилось. – Он встал и поставил тарелку на стол, так ни к чему и не притронувшись. Ему и в самом деле хотелось дать Джилли время, чтобы привыкнуть к роли его жены, хотелось ухаживать за ней и постепенно приблизиться к тому, что у них будет одна спальня. Но Рейф боялся, что она не поймет этих объяснений.

В голову Джилли пришла страшная мысль: а не жалеет ли Рейф о том, что так поспешно на ней женился, считая, что таков его долг? Что, если они будут спать раздельно и он потребует развода, мотивируя его отсутствием супружеских отношений?

Или она успела чем-то разочаровать Рейфа? Наскучила своей наивностью и неопытностью? Неужели он женился из жалости или обостренного чувства благородства? «Господи, – беззвучно шептала девушка, – это разобьет мое сердце».

Рейф не подозревал о том, что творится в душе жены, думая об одном: нужно поскорее выбраться из этой комнаты, чтобы не потерять голову от желания. Видеть Джилли в тонкой ночной рубашке и делать вид, что остаешься равнодушным? Нет, это выше его сил.

– Думаю, будет лучше, если мы поспим какое-то время в разных спальнях.

– Ты уверен? – чуть слышно спросила девушка.

– Да, – ответил Рейф срывающимся от волнения голосом. – Сегодня был трудный день, а завтра утром мы будем осматривать ранчо. Поэтому я ухожу, чтобы ты смогла хорошенько отдохнуть.

Джилли, потрясенная услышанным, молча смотрела на мужа, который повернулся, собираясь выйти из комнаты.

– Неужели нужно просить мужа, чтобы он поцеловал жену перед сном? – спросила она.

Рейф тяжело вздохнул.

– Нет, – ответил он. Девушка замерла на месте.

Рейф осторожно коснулся ее губ, стремясь сделав это как можно более целомудренно, но когда их губы встретились, он тотчас забыл о своем намерении.

Сумев совладать с собой, Рейф осторожно снял руки жены и оторвался от ее губ, резко повернулся и стремительно вышел из комнаты, оставив дрожащую Джилли стоять на то же месте.

Постояв так некоторое время, девушка забралась в одинокую постель, накрылась с головой одеялом и горько заплакала.

Рейф никогда не думал, что проведет первую брачную ночь в одиночестве. Его красивая нежная жена испытывала те же чувства совсем близко от него, через несколько комнат. Он мог положить конец мучениям: достаточно встать с кровати и принести ее к себе в комнату. Но что он докажет? Свою страсть? Она и так знает об этом.

Рейф решил придерживаться своей тактики в отношении жены, пусть даже ценой бессонных ночей и бесконечных часов самобичевания. Он любит Джилли.

Рейф посмотрел на полотно, висящее над камином: богато украшенную, позолоченную рамку, обрамлявшую некогда картину, заменила другая – из прекрасного темного дерева, гораздо больше, по мнению хозяина, подходившая.

В чистых и ласковых глазах девушки на портрете он увидел всю любовь, на которую только способен мир. Когда-нибудь Джилли все поймет. Обязательно поймет.

ГЛАВА 23

– Какая она красивая! – воскликнула Джилли.

– Я так и знал, что тебе понравится, – ответил Рейф, вручая ей поводья. Он слегка отступил, чтобы полюбоваться, с какой радостью жена принимает подарок. Джилли ласково потрепала лошадь по холке.

– Прекрасная пара твоему Паладину. Кобыла тихонько заржала и замотала головой под нежными прикосновениями рук хозяйки.

Джилли пришла в восторг от такого сюрприза. Они женаты три недели, и каждый день она получала от Рейфа подарки. Однажды он преподнес золотые, с гранатовыми глазками, сережки, в другой раз – набор разноцветных лент. Каждое утро Джилли ожидало что-то новое и неожиданное.

Можно было сожалеть об однообразии ночей – они расходились каждый по своим спальням, словно брат и сестра, а не муж и жена, и поэтому Джилли особенно остро воспринимала те мгновения, когда их руки случайно ли, намеренно ли соприкасались. Испытав всю сладость супружеского ложа, она гораздо труднее переносила одиночество ночей. Много раз Джилли лежала без сна, страстно желая видеть мужа, перекинуться с ним хотя бы словом, но приходилось ждать утра.

Она не знала тайных способов, которые помогли бы ей завлечь мужа в одинокую постель, да если бы и знала, то не воспользовалась бы ими. Ей постоянно вспоминались слова Тори, что Рейфу необходимо дать время. Это и удерживало ее от желания броситься к мужу и окружить его любовью. Джилли терпеливо ждала и молила Бога, чтобы тот послал им ребенка.

– Где же ты взял эту красавицу? Рейф только улыбнулся.

– На ранчо Дона Себастьяна, он уже несколько лет разводит эту породу лошадей. – Рейф тихонько свистнул, и его жеребец послушно подбежал к нему. Он угостил коня морковкой и прошептал что-то ласковое.

– Как хорошо он тебя слушается, – заметила Джилли.

– Паладин знает, что я никогда не обижу его и не сделаю больно. Обращаясь с ним дурно, ничего не добьешься. – Он посмотрел на жену. – Доверие. Любовь. Только этим можно чего-то добиться. И еще добротой, – прибавил Рейф. – Я понял, что только тогда достигнешь желаемого. С животным нужно обходиться ласково, чтобы оно постепенно привыкало к твоим прикосновениям и голосу. А в результате станет послушным тебе. – Рейф тихонько прошептал Паладину какую-то команду, и жеребец, легко согнув одну ногу, поклонился. Восхищенная мастерством лошади, Джилли захлопала в ладоши.

– Иногда ему нравится показывать, на что он способен, – сказал Рейф, услышав, как Паладин негромко заржал. Кобыла Джилли ответила более тихим ржанием и легонько натянула кожаные поводья, которые девушка все еще сжимала в руках. – Особенно любит он выступать перед дамами.

– А ты поможешь научить всему этому мою лошадь? – спросила Джилли дрогнувшим от волнения голосом. Для нее эта область была совершенно неизвестной, поскольку она никогда не задумывалась, как конюхи на ранчо ее брата объезжают лошадей. Джилли знала лишь одно: с ними там обращались заботливо. Все лошади брата отличались сходством – всегда резвые, живые, одним словом, прекрасные скакуны. А ее опыт ограничивался веселой возней с щенками шотландской овчарки в их поместье, в Дорсете, для которых всегда находилось время. За более крупными животными ухаживали люди, знающие в этом толк.

Но то было в Англии, а здесь Техас, и она замужем за техасцем. Время – ее союзник, она не сомневалась. Проделав длинный путь и положив на карту слишком многое, она не имела права признать себя пораженной.

Кобыла Джилли немедленно отреагировала на знак хозяйки, коснувшейся ее ногой в стремени, сорвалась с места и помчалась так же быстро, как жеребец. Рейфу потребовалось несколько дней, чтобы завоевать любовь и доверие животного. Джилли бесконечно радовалась этому и замечала, что и во взгляде мужа, обращенном на нее, светилась гордость. В кармане серой шерстяной амазонки всегда лежало несколько морковок и кусочков сахара для любимицы.

Идея пикника возникла у Джилли, решившей, что они отлично проведут время вдвоем. Со дня свадьбы Рейф дважды возил ее на балы в ближайший городок Дерран, где представил местному обществу. Пару раз они побывали на нескольких обедах у соседей, включая ранчо Монтенегро. Дон Себастьян и его семья оказали им самый радушный прием.

Джилли до сих пор не забыла своего удивления, когда их с Рейфом проводили в отведенную им спальню, где стояла лишь одна большая кровать. Эта была единственная ночь за время их совместной жизни, которую они провели в одной постели, но и тогда Рейф поступил, как истинный джентльмен, уступив кровать жене, сам же улегся на полу. Конечно, ни одному из них в ту ночь заснуть не удалось: слишком остро ощущали они присутствие друг друга.

Сегодня у супругов маленькая годовщина: со дня свадьбы прошел ровно месяц, месячных у Джилли так и не было. Разве можно было придумать лучший подарок, чем сообщить мужу, что ребенок зачат в день рождения отца. Но Джилли не спешила говорить ему о приятной новости, она должна сначала убедиться в этом сама.

Рейф обрадовался, когда жена предложила прогулку. Он хорошо помнил, какой сегодня день. Ему все труднее и труднее не обращать внимания на то, как вскипала в его жилах кровь в те минуты, когда они с Джилли оставались наедине. Он все лучше узнавал женщину, которую любил, с каждым днем его чувство к ней крепло. К своему удивлению, ему нравилось часами сидеть и наблюдать за женой, когда та читала, не произнося при этом ни слова. Рейф отмечал едва заметные, но приятные изменения в доме, происходившие благодаря стараниям Джилли; он видел, как Фортрис превращается в настоящий дом.

Рейф сознавал, что жена стала частью его самого, занимая самое большое место в сердце.

Джилли умела находить к нему такой подход, как он – к диким необъезженным лошадям. Ее любовь, терпение и уважение заставили его, наконец, освободиться от кошмаров прошлого, так долго преследовавшего его.

Рейф выбрал превосходное место для пикника: примерно в миле от его бани вверх по течению ручья. Огромный крепкий дуб, росший на берегу ручья, раскинулся зеленым импровизированным шатром, под которым можно было укрыться от палящих лучей солнца. День выдался прохладнее обычного, и Рейф решил постелить на траву одеяло, всегда привязанное к седлу.

– Не представляю, как тебе удалось не вывернуть содержимое корзины, – удивилась Джилли, спешившись и привязав лошадь к дереву, росшему неподалеку. Опустившись на пестрое одеяло, она принялась вынимать еду.

– Не двигайся! – крикнул вдруг Рейф. Джилли вздрогнула и замерла на месте. Позади она услышала какой-то странный шум. Девушка видела, как муж потянулся за кольтом, мгновенно выхватил его и выстрелил.

– Можешь перевести дыхание, – сказал Рейф жене, пряча револьвер в кобуру. Он нагнулся, поднял с травы обезглавленную змею и отбросил в сторону.

– Что это было? – спросила Джилли, широко раскрыв глаза.

– Гремучая змея.

– О, – только сумела произнести девушка в ответ и, сделав глубокий вздох, снова принялась за свое занятие. Она помнила, что укус этой змеи – смертелен. Однажды, когда она гостила в Энкантадоре, на одного из работников набросилась змея, и вскоре он скончался.

Джилли успокоилась, Рейф был рядом и в любую минуту защитит ее. На этой удивительной земле опасность подстерегала на каждом шагу, но девушку это мало беспокоило. Это родина Рейфа. Жизнь с ним в Техасе сопряжена с риском, зато нескучна.

Рейф восхитился присущим жене типично английским самообладанием. Ни один мускул не выдал ее даже тогда, когда опасность миновала. Она продолжала оставаться спокойной, словно ничего особенного не произошло.

– Я спросила, как тебе удалось держать корзину и управлять лошадью одновременно, – напомнила Джилли, продолжая выкладывать еду.

Рейф запрокинул голову и рассмеялся.

Джилли с улыбкой наблюдала за мужем. Она никогда еще не слышала, чтобы он так весело, от души смеялся, ей понравился его смех, низкий и удивительно успокаивающий.

– Этому я научился у одного старика, работавшего в Энкантадоре. В его жилах текла кровь команчей, именно он научил меня ухаживать за лошадьми и скакать галопом, не пользуясь поводьями. Управляют здесь ногами. Рейф опустился на корточки и принялся помогать жене накрывать импровизированный стол. – Одна рука у меня была свободной, Паладину этого достаточно.

– Ой, совсем забыла! – воскликнула Джилли, вставая. Из кармана юбки она вытащила вымытую и нарезанную морковку и предложила своей кобыле, которая с удовольствием набросилась на угощение.

– Ты уже придумала ей имя? – спросил Рейф, наблюдая за женой и ее лошадью. Он оказался прав, они идеально подходили друг другу.

– Принимая во внимание то, как зовут твоего жеребца, свою кобылу я назову Возлюбленной Рыцаря.

Рейф улыбнулся.

– Согласен. Пусть будет Возлюбленной Рыцаря. – Он снял шляпу и положил ее на край одеяла. Растянувшись, Рейф сквозь опущенные веки наблюдал за тем, как грациозно Джилли опустилась на колени и прикусила нижнюю губу, как бы раздумывая, с чего начать обед.

– Все так аппетитно, что не знаю, чему отдать предпочтение, – пожаловалась она.

– Попробуй цыпленка, – посоветовал Рейф и взял кусочек.

Джилли выбрала ножку цыпленка, запеченного в тесте со всевозможными специями, и с наслаждением откусила.

– Как вкусно!

Рейф тем временем открыл бутылку белого вина и заглянул в корзинку, пытаясь найти бокалы.

– В чем дело?

– Где бокалы?

– О, – простонала Джилли, сдерживая смех. – Забыла на ранчо. – Она вспомнила, как тщательно просматривала содержимое большого сундука, подаренного Тори. В нем хранилась самая разная утварь, необходимая в хозяйстве, в том числе и два хрустальных бокала, завернутых в полотняные салфетки, отороченные кружевами, которые Джилли и собиралась взять с собой на пикник.

– Придется обойтись без них, – заключила она, вопросительно глядя на мужа.

Рейф встретился с женой взглядом.

– Ты когда-нибудь пила из горлышка? Джилли пожала плечами.

– Нет, но не прочь научиться.

Рейф передал жене бутылку. Она поднесла ее к губам и сделал несколько глотков, потом вернула мужу, их руки встретились и задержались, пока Рейф не проделал то же самое. Взяв салфетку, он вытер губы, ни на секунду не отводя глаз от жены.

Джилли пыталась сосредоточиться на еде, боясь, что не сдержится и начнет признаваться в любви или, хуже того, пытаться соблазнить его.

Некоторое время супруги молча ели и по очереди прикладывались к бутылке.

– Хочешь попробовать знаменитого пирога Бесси из сладкого картофеля? – предложил Рейф, разворачивая вощеную бумагу. Эти же самые руки, умеющие обращаться с револьвером и, когда нужно, выхватить нож, могли нежно ласкать ее. Воспоминания об этом горячей волной окатили девушку с ног до головы. Ей захотелось вновь ощутить его ласки.

Господи, взмолилась Джилли, как долго мне еще терпеть одиночество? Поначалу она беспокоилась было, что разочаровала Рейфа или наскучила ему.

Однако, неустанное внимание, которое изо дня в день уделял муж, изменило ее мнение. Внимательное, заботливое отношение Рейфа напомнило ей ухаживание, но как долго оно может продолжаться?

Рейборн мучился той же мыслью. Сидя рядом с женой и обедая, он раздумывал, не пора ли кончить со слишком затянувшимися официальными отношениями? Ему страстно хотелось сжать жену в объятиях и сказать, как сильно он ее любит. А вдруг слишком рано? Ведь он хотел показать Джилли, что может жить по тем правилам, которые сам предложил, давая ей время привыкнуть.

Природные инстинкты с каждым днем все сильнее давали о себе знать, и он начинал уже бояться, что в конце концов не справится с ними.

Рейф основательно запутался в паутине своих планов и не знал, как отказаться от них. Порой, ему как будто слышался голос Тони, предупреждавший:

– Смотри, не пострадай от собственных козней, старина.

Проклятье! Не самец же он, готовый удовлетворять свои потребности с любой самкой. Долгое время ему удавалось обходиться без женщин, не испытывая ни к одной из них того, что чувствует к Джилли. Рейф желал только ее. Ему не давали покоя сильные волнующие воспоминания о той единственной ночи, приукрашенные собственной фантазией. Они часто мешали ему уснуть в одинокой супружеской постели.

Понимая, как опасно думать об этом, Рейф постарался отвлечься от опасных мыслей. Будет лучше, если он подумает о чем-нибудь еще, а там будет видно…

Рейф, поглощенный своими мыслями, не заметил, как Джилли доела кусок пирога и с завистью посматривала на оставшийся.

– Ты будешь еще? – спросила она, наконец, мужа.

– Вижу, тебе понравился пирог, – заметил Рейф и протянул жене новый кусок.

Быстро съев его, Джилли вздохнула и вытерла салфеткой рот.

– Просто божественный.

– Бесси обрадуется, узнав об этом. Когда я сказал ей о нашей свадьбе, она напугалась, что тебе может не понравиться, как она готовит, и ты потребуешь заменить кухарку.

Джилли нахмурилась.

– Я никогда бы не стала прогонять из дома ту, которая так много для тебя значит. Бесси нечего бояться. А ее кулинарные способности я оценила в полной мере. – Джилли указала на пустую тарелку. – Этот пирог – объедение. Попрошу у Бесси рецепт и отошлю его кухарке моей мамы.

– Секрет прост, – признался Рейф, – Бесси вымачивает сладкий картофель в крепком кентуккском виски и добавляет его немного в тесто.

– Вот оно что! – воскликнула девушка, сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. – Теперь я понимаю, почему у пирога пьянящий вкус.

Эти слова вызвали громкий взрыв хохота обоих супругов.

Вечером того же дня, сидя в библиотеке с томиком стихов, Джилли вспоминала те чудесные часы, которые они провели вместе. В правой руке она держала бокал портвейна. Зная, что Рейф любит портвейн, Тори прислала на день рождения несколько бутылок из винного погреба Дерран Хауса вместе с несколькими книгами.

Джилли поставила локти на стол и оперлась подбородком о ладони. Рейф – такой сложный человек, ни он сам, ни жизнь с ним не будут делом легким.

Но она знала, на что шла, и получила то, что хотела. Вернее, почти все, поправила себя девушка.

Джилли подняла бокал и задумчиво посмотрела на ярко-красную жидкость, словно надеясь разгадать поведение мужа и его планы на будущее. Она пила вино мелкими глотками.

Где сейчас Рейф? Вернувшись с пикника, он ускакал куда-то с Эроном, предупредив, что не знает, когда вернется. Наверное, у него возникли неотложные дела.

Джилли встала из-за стола и подошла к одному из окон. Отодвинув занавеску, открыла ставни и сразу же почувствовала, что погода резко изменилась. Дул сильный пронизывающий ветер, стало прохладно. Закрыв окно, она подумала, что к вечеру можно растопить камин. Осень добралась, наконец, и до этого уголка Техаса. Из всех времен года Джилли любила весну, когда появлялась первая зеленая трава и листочки, но тем не менее, находила свои прелести и в осени. Скоро, подумала девушка, они справят еще одну свадьбу.

Когда уехал Рейф, к ней пришла Нэн, чтобы поделиться своей радостью. Джилли знала, что большую часть свободного времени ее служанка проводит с Рупертом Сноу. Видя, что между молодыми людьми зарождается любовь, она не удивилась, когда Нэн сообщила, что учитель сделал ей предложение.

– Я очень его люблю, – призналась служанка.

– У тебя это на лице написано, – сказала Джилли и нежно обняла Нэн.

– Теперь, когда старший сын графа уезжает после нового года на учебу в Англию, мистер Сноу согласился возглавить школу в Дерране, – Нэн прямо-таки переполняло чувство гордости. – Мы вместе будем работать в школе, если вы, конечно, не будете возражать.

Джилли понимала, что значит для Нэн учительское дело, тем более, что работать они будут вместе.

– Я хочу тебе счастья. Поэтому препятствовать не стану. – Девушки снова обнялись. – Хотя я очень к тебе привыкла, – всхлипнув, добавила она.

Нэн тоже расплакалась.

– Я так счастлива, мисс Джилли. Мне такое не могло даже присниться! – Прикусив нижнюю губу, девушка замолчала, соображая, стоит ли говорить сейчас о том, что не давало ей покоя в последнее время. Она видела, что после той ночи на ранчо в Энкантадоре ее хозяйка с мужем спали по разным спальням. Нэн знала, как сильно любит Джилли высокого техасца, за которого вышла замуж. – Желаю вам того же, – просто сказала Нэн.

– Знаю, – ответила ее хозяйка. Она отошла от нее, повернулась спиной, чтобы взять себя в руки. – Ты не будешь против, если мы отметим твою свадьбу?

– Спасибо, мисс Джилли, я была бы рада.

Ей будет очень не хватать Нэн, подумала Джилли, снова усаживаясь за стол. Она всегда была для своей хозяйки не просто служанкой, а верной подругой, человеком, которому можно доверить самое сокровенное.

А еще, напомнила себе Джилли, Нэн – последнее звено, связывающее ее с Англией. Конечно, можно написать матери и попросить найти для нее другую служанку, но она не хотела этого делать, прекрасно зная, что за служанку пришлет леди Агата. Это наверняка будет какая-нибудь драконша с постным лицом, которой будет очень трудно вписаться в ту жизнь, которую избрала для себя Джилли. Нет, уж лучше подыскать кого-нибудь из местных, а Нэн обучит ее всем тонкостям своего дела.

Эта идея очень понравилась Джилли, потому что таким образом ее старая и новая жизни сливались между собой. Нужно поговорить с Рейфом, чтобы тот помог в поисках новой служанки.

Джилли осенило. Может быть, у Бесси есть на примете подходящая девушка? Нужно обязательно посоветоваться с экономкой.

Довольная принятым решением, девушка вернулась к чтению стихов, дожидаясь возвращения мужа. Ей очень нравились стихи миссис Браунинг, она чувствовала в поэтессе родственную душу. Особенно запомнились ее «Португальские сонеты». Переживания женщины, которая так любила мужа, что посвящала ему стихи, были близки Джилли, а красота поэтических строк трогала до слез, ибо она тоже любила, и ее любовь крепла день ото дня, будучи глубокой, настоящей, вечной.

– О, Рейф, – прошептала Джилли в пустоту комнаты.

Натянув поводья, Рейф остановил Паладина. Ему показалось, что кто-то произнес его имя.

– Ты слышал? – спросил он Эрона. Дородный управляющий тоже остановил свою лошадь и покачал головой.

– Ничего не слышал, кроме завываний этого проклятого ветра, – басом ответил Эрон.

Рейф поднял воротник плаща.

– Смешно, но я готов поклясться, что слышал, как кто-то произнес мое имя.

Эрон бросил на хозяина подозрительный взгляд из-под полей мягкой и потрепанной ковбойской шляпы.

– Кроме нас двоих, здесь никого нет, хозяин, но я ничего не говорил.

– Это был женский голос, – сказал Рейф растерянно. Он не хотел говорить, что услышанный им голос был очень похож на голос Джилли.

Эрон улыбнулся. Парень и в самом деле не в себе, подумал он, если за несколько миль от дома слышит зовущий его голос жены. Несколько дней назад Бесси проговорилась, что брак хозяина, по ее мнению, какой-то чудной, хотя сразу видно, что супруги без ума друг от друга. Рейф в последнее время стал каким-то беспокойным и издерганным.

Не сходит ли он с ума? Рейф мог поклясться, что только что слышал голос Джилли. Что за чертовщина с ним происходит? Ведь на таком расстоянии действительно невозможно ничего услышать!

Сегодня вечером Рейф решил обязательно объясниться с Джилли, не в силах больше продолжать этот изысканный роман. Он пришпорил жеребца. Домой. К Джилли.

ГЛАВА 24

Услышав звук шагов в передней, Джилли выбежала из библиотеки, совершенно забыв, что на ней лишь тонкий халат и ночная рубашка. Остановившись, она прижала руку к груди и смотрела, как муж снимает забрызганный грязью плащ.

– Рейф.

– Джилли. – Жена была самым настоящим бальзамом для уставших глаз Рейфа, ее радостная улыбка озаряла все вокруг ярче солнца. Стоя вот так, в темно-красном бархатном халате и тапочках, Джилли прекрасно вписывалась в его дом, была частью его жизни.

Он знал, что, если жена приблизится, он поднимет руку и остановит ее. Рейф чувствовал, что выглядит не лучшим образом, да и пахнет от него прескверно, судя по тому, как Джилли поморщилась, уловив запах.

– Мне нужно принять ванну, – смущенно произнес он.

Не обращая внимания на слова мужа, Джилли подошла к нему еще ближе.

– Ты что-нибудь ел?

Рейф пожал широкими плечами.

– Немного вяленого мяса, чтобы утолить голод.

– Ты обязательно должен поесть. Я могу…

– Ложись спать, Джилли.

Но девушка не могла не позаботиться о любимом.

– Пойду посмотрю, есть ли что на кухне. Уверена, Бесси обязательно что-нибудь для тебя оставила.

– Я сам о себе позабочусь. – Рейф понимал, что нужно отправить жену спать, иначе он за себя не ручался.

– Правда, Рейф, мне так хочется тебя накормить, – пыталась она убедить мужа.

– Ты не прислуга, Джилли, – отрезал он. Глаза девушки потемнели от гнева.

– Нет, – холодно ответила она. – Я не прислуга. Я твоя жена. Не забывай об этом.

Не сказав больше ни слова, Рейф ушел.

Джилли. озадаченная тоном, которым разговаривал муж, смотрела вслед его удаляющейся фигуре. И вот, наконец, в голове созрело решение. Рейф считает ее неумехой и избалованной неженкой, не умеющей позаботиться о муже. Что же, она докажет обратное. Конечно, приготовить так вкусно, как Бесси, ей не удастся, но позаботиться об ужине для мужа она наверняка сумеет, и разжечь огонь – тоже. Стоило подумать об этом раньше. Как-то Бесси обмолвилась, что хозяин любит спать с открытым окном, поэтому сейчас в комнате Рейфа наверняка холодно. Жаркий огонь в камине и легкий ужин непременно порадуют его.

Джилли лукаво улыбнулась. Она не могла долго сердиться, особенно на Рейфа. Ему пора вспомнить, что у него есть жена. Женщина, которая с удовольствием выполнит любое желание любимого мужа.

Рейф успел пожалеть о том, что так резко ответил Джилли, когда та предложила ему поужинать. Сама мысль, что леди Джиллиан станет кому-то прислуживать, казалась нелепой. Леди, привыкшая к тому, что слуги выполняют любую ее прихоть и каприз, превратится в служанку? Одно это ущемляло гордость Рейфа и портило ему настроение.

Сбросив грязную одежду на пол, Рейф огляделся по сторонам, замечая то здесь, то там прикосновение рук Джилли. В ванной появились предметы ее туалета: мыло, флакон шампуня, несколько пузырьков из разноцветного стекла с ароматическими добавками для ванны.

Он забрался в воду, но вместо привычного хвойного мыла взял мыло жены. Это напомнило ему Джилли.

Рейф расслабился, позволяя теплой воде смыть накопившуюся усталость. Наконец, он принял решение: период ухаживания закончился. Эту дверь можно считать закрытой. Настало время отпирать дверь, ведущую к счастью супружества.

Джилли зажгла лампу и огляделась. Кухня, действительно, выглядела очень уютной. Первые недели после свадьбы они завтракали, обедали и ужинали здесь, пока Рейф не переделал одну из пустующих комнат в столовую. С тех пор Джилли не хватало уютной простоты кухни.

Ей нравилось бывать здесь, как и в других комнатах их просторного дома. Ей не доводилось заходить на кухню в Дерран Хаус и видеть, как стряпают кухарки. Слуги, вероятнее всего, удивились бы, увидев ее в столь не подобающем молодой леди месте. Но их дом – теплый и гостеприимный, здесь не было таких условностей. Джилли представляла, как хорошо здесь расти детям и доживать свой век старикам. Дом так же крепок и надежен, как и его хозяин. Это крепость, в которой пройдет вся их жизнь в любви и согласии.

В буфете Джилли обнаружила буханку свежеиспеченного хлеба и, вытащив из ящика стола нож, отрезала несколько ломтей. Наверное, было бы проще добежать до домика; где жили Бесси с Эроном, и попросить экономку приготовить горячий ужин. Джилли видела, что экономка очень любит Рейфа и с удовольствием сделает для него все возможное.

Подумав об этом, Джилли улыбнулась. Бесси и Эрон любят Рейфа, он платит им уважением и справедливостью, относясь к ним, как к членам семьи. Несмотря на ужасную трагедию, пережитую в детстве, он не утратил способности любить. Жестокому отчиму не удалось порвать в душе мальчика эту струну, об этом можно говорить с полной уверенностью.

Джилли понимала, что порой Рейф старался казаться куда более сердитым, чем был на самом деле.

Нагнувшись, девушка открыла дверцу дубового ледника и вынула кувшин холодного молока. Она налила высокий стакан, затем заметила в леднике свежую ветчину и положила несколько ломтиков на хлеб. На столе, накрытый стеклянной крышкой, стоял шоколадный пирог. Джилли не удержалась и, попробовав его, пришла в восторг.

Пытаясь отыскать достаточно вместительный поднос, она просмотрела несколько навесных шкафчиков и остановила выбор на большом фарфоровом блюде, красиво расписанном цветами и фруктами. Разложив еду на блюде, Джилли осталась довольна собой, надеясь, что и Рейфу понравится.

Было непривычно одновременно нести лампу и большое блюдо, поэтому она решила добраться до комнаты мужа в темноте.

Ей очень хотелось верить, что поступает правильно. Любовь стоит того, чтобы бороться за нее, даже если приходится сталкиваться с упрямством мужа. Если уж на то пошло, она могла быть не менее упрямой.

Удерживая одной рукой блюдо, Джилли нащупала другой дверную ручку. Ей не терпелось посмотреть, что находилось за этой дверью. Это была единственная комната, где она еще не была. Войти туда означало нарушить уединение Рейфа.

Джилли остановилась в нерешительности. Правила хорошего тона запрещали входить в комнату, которую леди Агата назвала бы sanctum sanctorum[4] джентльмена. Девушка вздохнула. Быть трусихой – не в ее правилах. Она открыла дверь и решительно переступила порог.

Зябко подернув плечами – в комнате на самом деле было довольно прохладно – Джилли опустила блюдо на пол и осторожно прошла вперед. Скорее всего, Рейф еще не заходил. Пробираясь наощупь, Джилли добралась, наконец, до открытого окна и закрыла его, а потом, дрожа от холода, принялась искать свечу или лампу.

Вытянув вперед руки, чтобы ни на что не наткнуться, она осторожно продвигалась по комнате, пока не дошла до кровати. Определив, где находится изголовье, девушка нащупала рядом прикроватный столик, а на нем – лампу. Джилли зажгла лампу и, разглядев напротив кровати каменный камин, растопила его. Осталось найти место для блюда с едой. Невысокий комод как нельзя лучше подошел для этого.

Закончив с приготовлениями, Джилли вернулась к камину, чтобы погреть озябшие руки, и только сейчас посмотрела на стену над ним.

Чуть выше массивной каминной полки висела картина. Девушка сразу узнала «Магдалину» работы Джорджи. Остановившись, она в немом изумлении уставилась на полотно. Броской позолоченной рамы больше не было, ее место заняла рама из темного дерева, куда лучше соответствующая содержанию картины, да и место было подобрано так, что лучше не придумаешь.

Джилли смахнула слезу. Рейф любит ее. Все сомнения, терзавшие девушку все это время в связи со странным поведением мужа, тотчас рассеялись. Доказательства его любви здесь, в этой спальне. Все, о чем она когда-либо молила Бога, сбывалось.

Остановившись перед открытой дверью в свою комнату, Рейф едва не вскрикнул от неожиданности. Он увидел женщину, которую буквально боготворил; она стояла у камина, окутанная мягким приглушенным светом, словно некое прекрасное видение.

Рейф зажмурился и снова открыл глаза, но Джилли не исчезла, она была настоящей, из плоти и крови, женщина, возвратившая ему веру и доказавшая, что любовь выше сомнений и ложной гордости.

А он – последний глупец. Боялся верить своей единственной. Боялся надеяться, даже мечтать не смел о том, что девушка, которую он любил больше жизни, так же сильно любит его.

Рейф очень боялся разочарования и, будучи очень уязвимым, старался защитить себя от возможных потрясений. Но Джилли оказалась смелой и решительной, и это не могло не восхищать. Она боролась за свое счастье, несмотря ни на что, даже на него самого.

Почувствовав взгляд мужа, Джилли медленно обернулась и посмотрела в сторону двери.

На пороге, куда не доходил тусклый свет лампы, стоял Рейф с белым полотенцем, обмотанным вокруг бедер. Джилли замерла на месте, страстно ожидая услышать от мужа слова, которых ждала так долго.

– Джиллиан, – произнес Рейф срывающимся от волнения голосом. – Я люблю тебя.

Джилли бросилась к мужу, в несколько стремительных шагов одолев разделявшее их расстояние, и упала в его объятия.

– Джилли! – Имя жены стоном сорвалось с губ Рейфа. Он взял ее на руки и понес к кровати. Застенчиво улыбаясь, она расстегивала перламутровые пуговицы на манжетах ночной рубашки. Рейф вытащил из прически жены шпильки, и на ее плечи упал тяжелый блестящий шелк волос. Он привлек любимую к себе, его рука мягко касалась щеки Джилли, ее губ, подбородка, пока не добралась до места на шее, где пульсировала маленькая жилка. Нежно приподняв подбородок жены, он припал к ее ждущим губам.

Поцелуй Джилли опалил его жарким огнем, но это было лишь прелюдией к предстоящему наслаждению.

– Обними меня, – попросил Рейф срывающимся шепотом.

Не выпуская друг друга из объятий, они упали на постель, и их губы слились так же крепко, как тела.

Джилли закричала громко и ликующе. С ее губ сорвалось имя Рейфа, открывшего для нее красоту и силу любви. Чувствуя, как ее с головой накрывает волна наслаждения, она страстно прильнула к телу мужа.

Потом супруги тихо лежали, нежно обнимая друг друга. Рейф доказал, что может быть ласковым и неистовым, суровым и мягким. Джилли доверилась ему и отдалась во власть всепоглощающей любви. Сейчас она чувствовала себя словно заново рожденной. Вздохнув, Джилли погладила широкую грудь Рейфа.

– А ты не передумаешь?

Он ласково посмотрел на жену.

– О чем ты? Джилли покраснела.

– Ну, ты не станешь больше утверждать, что мы не должны быть вместе, правда? – Слегка отодвинувшись от мужа, Джилли натянула на свое обнаженное тело одеяло. – Я не хочу возвращаться к той жизни, что мы вели раньше. Я не смогу жить здесь и поддерживать с тобой чисто платонические отношения, как у сестры с братом. – Джилли опустила глаза. – Не испытывай больше мое терпение. Рейф обнял жену.

– Это не повторится, любимая.

Поцеловав жену в висок, он намотал на руку прядь ее черных волос.

– Скажи, зачем ты это делал? Какую цель преследовал?

– Хотел поухаживать за тобой.

– Что? – переспросила девушка.

– Ты не ослышалась. Я считал, что должен дать тебе возможность привыкнуть к замужней жизни.

– Но ведь мы только что поженились. Рейф пожал плечами.

– Я не успел как следует за тобой поухаживать и чувствовал, что должен сделать это, Джилли.

– Но, Рейф, – возразила она, – мне это совсем не требуется.

– Это важно для меня, – сказал он, поглаживая жену по животу.

– Ведь ты, возможно, уже беременна. Джилли опустила руку на руку мужа.

– Может быть.

Глаза Рейфа радостно вспыхнули.

– Ты уверена?

– Не совсем, но хочу этого всем сердцем.

– Правда?

– Конечно, милый, – прошептала Джилли. – Ведь это будет наш малыш. Ничто не обрадует меня так, как уверенность, что я ношу ребенка от тебя.

Рейф снова прильнул к губам жены. Их поцелуй был долгим и страстным. В глазах Джилли светилась нежность. Откинув одеяло, она еще теснее прижалась к мужу.

– Хочешь узнать, как я люблю тебя? – произнесла она дразнящим шепотом. Сейчас я покажу тебе это.

И она показала. Такой страстности и огня Рейф от жены даже не ожидал.

Когда спустя несколько минут они оба лежали, не в силах пошевелиться, Джилли тихо сказала:

– Мне кажется, я буду любить тебя даже после смерти.

Все преграды были разрушены. Крепости пали. Связанные друг с другом навеки, они были одним сердцем, одной жизнью.