Глава третья

Герцогиня де Саменти прошла по отведённым дочери покоям. Окинула цепким взглядом обстановку и, кажется, осталась довольна увиденным.

Её дочери выделили комнаты, действительно соответствующие её статусу. Спальня и гостиная. Уборная с купальней. Гардеробная. Мебель из тасверского дерева, которое переправляли малыми партиями через Свилинское море из Дорха. Цена тёмной древесины была такова, что порой измерялась исключительно в слезах Луйвы. В первую очередь потому, что Свилинское море – неспокойно и непредсказуемо. А древесина уязвима перед коварностью солёной воды. И то, что всё, вплоть до прикроватных тумб, было выполнено именно из этой породы дерева, значило только одно – Её Величество, распоряжавшаяся размещением гостей, хотела почтить Эрвианну де Байе. Либо же усыпить её бдительность, либо же сделать союзником… Или же причиной было что-то, чего герцогиня де Саменти пока не знала. Время покажет.

Плотные портьеры цвета кайвэ и в тон мебели были раздвинуты. За окнами раскинулся фруктовый сад с фонтанами и мощёными дорожками, по которым сновали придворные леди, прикрыв головы белыми платками, дабы защититься от солнца.

Эрри на негнущихся ногах прошла по покоям и буквально осела на обитую бархатом кушетку.

– Тебе нехорошо? – нахмурилась Валения.

Эрвианна облизала пересохшие губы и прочистила горло, прежде чем ответить.

– Это те самые покои… в которых я ожидала казни Роневана и свадьбы.

Герцогиня де Саменти скрипнула зубами. Откуда ей было знать, что это были именно те покои? Сама Валения в то время была сослана в Саменти, без права покидать его до окончания свадебного торжества.

– Вот… – едва успела прикусить ругательство мать. – Я сию же минуту поговорю с распорядителем, чтобы тебе подыскали другие.

Эрри мотнула головой.

– Не нужно. Этим ты сделаешь только хуже. К тому же покажешь, насколько больно мне сделали, всколыхнув воспоминания. Я не дам им повода злорадствовать, – натянуто улыбнулась она, и тут же её голос стал вновь холодным и сухим. – Передай слугам, пусть переносят мои вещи. А распорядитель пусть передаст благодарность королеве за оказанную честь. Насколько я помню, это лучшие комнаты во дворце – после королевских. Столь роскошные покои полагалось бы выделить принцессе, а не герцогине де Байе.

– Думаешь, Колливэ воспримет это как личную обиду?

– Очень на это надеюсь. В любом случае, ей лучше было бы оценить степень пренебрежения, осмотрев всё лично. Ладно. Не будем о грустном, – отсекла Эрвианна. – Лучше расскажи мне, чем дышит двор? Какие пороки нынче в моде? Не хотелось бы показаться невеждой.

– Эрри, безделье, деньги и безнаказанность порождали и порождают самые жуткие извращения. Так было всегда. Но я бы не советовала тебе заниматься саморазрушением. Оставь это нашим недругам.

– Твоя забота умиляет!

– Я рада, что ты смогла взять себя в руки, дорогая! Боюсь, это не последнее испытание для тебя. И я вряд ли смогу помочь. Впрочем, ты справишься. При дворе для всех ты осталась белой овечкой – вот и не показывай зубы слишком явно. Волков боятся, но не любят. Будь внимательна. И… Особенно остерегайся двух людей – фаворитку Вистера Медвену и Роберта сен Амори. Эти люди опасны, даже если тебе будет казаться обратное.

Эрри кивнула.

– Граф показался мне не таким уж монстром, как ты его рисуешь, – неуверенно заметила она.

– О! Поверь, моей фантазии и опыта не хватит на то, чтобы придумать более ужасный образ.

Но как бы мать ни старалась нагнать страха на герцогиню Байе, её слова вызывали всего лишь любопытство.

Но – всё после… Пока не до того.

– Нэнси!

Тучная Нэнси, с большим трудом перенёсшая тяготы пути в столицу, едва волочила ноги до выделенных её госпоже покоев. Однако стоило Эрри обратиться к ней, тут же подобралась.

– Да, госпожа.

Это наедине она могла позволить себе говорить с Эрвианной, как с маленькой девочкой, няней, а после и воспитательницей которой стала много лет тому назад. При леди Валении она строго соблюдала все правила и приличия, потому тут же согнула спину, как бы тяжело ей это ни далось.

– Позови моих служанок и можешь быть свободна на сегодня, – проявила снисхождение Эрвианна, поймав благодарную усталую улыбку Нэнси.

– Одну минуту, госпожа, – сказала она, поставив шкатулку с драгоценностями на столик у кушетки и, отвесив ещё один быстрый поклон, выскользнула в дверь.

– Оставь меня, мама. Я слишком устала, чтобы сейчас мыслить здраво. Но вечером с радостью выслушаю все твои наставления ещё раз.

– Вечером ты должна будешь преклонить колени перед королевской четой…

– Знаю. И для этого мне понадобится гораздо больше сил, чем ты себе можешь представить.

Валения поморщилась, но спорить дальше не стала.

– Отдыхай, дорогая, – сказала она, покидая покои дочери и направляясь в свои, что были её вторым домом уже несколько десятилетий.

Сиятельная герцогиня де Байе откинулась на спинку кушетки и прикрыла глаза. Но и это не помогло. Стало только хуже. Оградившись от реальности, она как наяву переживала события двухлетней давности.


…Вистер, сидящий в кресле напротив.

Чуть постаревший с последней их встречи, но такой же немногословный и жёсткий.

Таким ли должен быть правитель страны, разодранной внутриусобными распрями?

Он никогда не был красив. Крючковатый нос с заметной горбинкой, узкие чёрные глаза и проседь в тёмных волосах. Острый, как сталь, взгляд и упрямая линия губ. И даже едва заметная щетина и тёмные круги под глазами от частого недосыпа. Изрезанные шрамами руки, шелестящие по подлокотникам кресла жёсткими мозолями.

Хмурился и всё время вертел кольца, которые едва несколько дней как стал носить. Создавалось впечатление, что они ему жмут, мешают, сковывают его свободу. Одёргивал манжеты тонкой рубашки, привыкнув носить форменную, с коротким рукавом и из грубой ткани.


– Ты смиришься, Эрвианна, – жёсткий тон, грубые слова. Непреклонность. Ещё вчера он так же отдавал приказы на поле боя. – Или взойдёшь на плаху вместе с мужем.

Не стоило сомневаться, что так оно и будет.

Вистер был превосходным воином и полководцем. Но красивых ядовитых речей выплетать не умел. Жёстко и холодно. И тот, кто посмел бы ослушаться, умирал.

Однако всё нутро Эрвианны бунтовало от мысли, что ей придётся разделить ложе и жизнь с кем-то, кроме Роневана. Как вообще жить – без него?! Надежда… Глупая и ничем не подкреплённая надежда на чудо…

– Ваше Величество, – прохрипела она в ответ, – я смиренно разделю участь моего мужа.

– Даже зная, что она постигнет и твоего сына? – прищурился король после минутной паузы.

Эрри сначала подумала, что ослышалась. Даже король не посмел бы казнить последнего представителя рода, принадлежащего к высшей знати. Последнего мужчину не лишают жизни даже враги, возвращая его в род за неимоверно большой выкуп. Но глядя в его глаза поняла – может. И сделает, чем бы ни обернулось для него такое святотатство.

Даже сейчас, спустя два года, пальцы Эрри мелко задрожали, а из-под опущенных век проступили слёзы.

– Позвольте мне хотя бы надеть полагающийся годовой траур… – слабым, словно не своим голосом попросила Эрвианна.

Король щёлкнул языком и криво улыбнулся.

– Нет, сиятельная герцогиня де Байе, дочь герцога де Саменти. Нет. Слишком много денег и влияния в таких маленьких ручках могут причинить слишком много беспокойства. Ты завтра же станешь женой графа сен Фольи.

– Но он мне не ровня, – привела последний довод Эрвианна.

Король резко поднялся и собирался уже выйти, оборвав разговор. Но остановился в полушаге от двери и, не оборачиваясь, бросил:

– Дочь и жена изменников… Кто кому не ровня, Эрри…?


…Тихий стук в дверь развеял слишком живо представшее перед глазами воспоминание.

Герцогиня Байе быстро стёрла с лица мокрые солёные дорожки и разрешила войти.

Две служанки, которых Эрвианна видела впервые, согнулись в поклонах. Обе светловолосы, таллвийки, и примерно одного возраста. В синих платьях дворцовой прислуги…

– Я просила прислать моих служанок, – едва сдерживая злость, прошипела герцогиня.

– Нас приставила к этим покоям Её Величество, – улыбнулась та, что была чуть полнее.

Эрвианна улыбнулась в ответ. Наверное, улыбка вышла несколько… неискренней, потому как девушка, улыбавшаяся ровно до этого момента, испуганно попятилась и слегка побледнела.

– Увы, но Её Величество не знала, что у меня слишком нежная кожа, и только МОИ служанки знают, как с ней обращаться.

Какое-то время девушки растерянно смотрели на герцогиню де Байе, но после одновременно кивнули и, согнувшись в поклонах, попятились вон из покоев. Видимо, решив, что Сиятельная герцогиня немного не в себе.

Эрри же шумно выдохнула и прошла в спальню.

– Тварь, – процедила она сквозь зубы.

Здесь тоже ничего не изменилось. Широкое ложе под тонким балдахином. Огромное зеркало в золочёной раме. Туалетный столик с женскими принадлежностями. Пушистый ковер. То же вино на столике и ваза с такими же фруктами горхи. Горьких и терпких, чтобы напомнить молодожёнам, что семейная жизнь это не только пьянящая винная сладость, но и горечь.

Даже постельное белье на широком ложе было того же цвета, что и в ту проклятую ночь, когда она стала женой графа сен Фольи. Потому Эрвианна сделала несколько шагов назад и, едва сдерживаясь, чтобы не грохнуть дверью, закрыла её.

Это было выше её сил. Нужно время привыкнуть. Взять себя в руки.

Эрри прикрыла глаза и привычно сделала несколько глубоких вдохов, успокаиваясь и подавляя раздражение.

Снова лёгкий стук, в ответ на утомлённое: «Да!» открылась входная дверь, и слуги, пыхтя и краснея, начали затаскивать сундуки и тюки с вещами герцогини де Байе. И тут же на лице Эрри расцвела злорадная улыбка.

Графа сен Фольи не решилась поселить на этом этаже даже королева, опасаясь возмущения высшей знати. Это следовало из того, что сундуки принадлежали исключительно Эрри. А значит – хоть здесь она сможет вздохнуть спокойно. Тевор не посмеет возмутиться. Будь у них общий ребенок, супруг даже мог бы просить поселить его на этом этаже. Но… Конечно, он сможет приходить к ней на правах мужа. Но уж никак не оставаться на ночь. А Эрвианна уж точно не станет спускаться на нижний этаж. Ну и особую радость доставлял тот факт, что ему так точно указали его место. Низшая знать таковой и остаётся, даже несмотря на заключённый брак.

– Оси! Лува! Теперь вы будете прислуживать мне лично в моих покоях.

Девушки поставили тяжёлые тюки на пол и склонили головы.

– Никто, кроме вас, не должен прикасаться к моим вещам или еде. Никто, кроме вас, не будет прислуживать мне во время купаний и смены одежды. Только вы будете менять бельё на моей постели… Всё понятно?

– Госпожа, это честь, но… не лучше ли выбрать кого-то более знатного, – пропищала светловолосая, совсем юная Оси. – Ваше положение…

– Моё положение позволяет мне совершать некоторые глупости, – чуть улыбнулась Эрри. – К тому же слуги всегда знают больше, чем самые заядлые сплетницы. И не стесняются об этом говорить.

Лува кивнула, правильно растолковав слова Её Сиятельства.

– Оси, приготовь мне купальню. Лува, принеси что-нибудь лёгкое с кухни.

– Кильнское?

Эрри задумалась и отрицательно мотнула головой.

– Сегодня обойдёмся без него.

Обе девушки тут же бросились исполнять поручения, а Сиятельная герцогиня, сидя на кушетке и сложив ноги на маленький пуф, следила за слугами, что втаскивали новые и новые сундуки…


…Кажется, она даже успела задремать. Потому не сразу заметила, как в гостиной воцарилась тишина, подобная той, что царила в древнем склепе. И, как ни удивительно, эта тишина её и разбудила.

Поначалу Эрри даже глазам своим не поверила.

Посреди гостиной стояла сама королева Ивсталия в окружении разноцветного птичника своих фрейлин.

Эрвианне хватило самообладания, чтобы спокойно подняться и склонить голову в полагающемся поклоне.

– Ах, моя дорогая Эрвианна, – тут же улыбнулась королева, беря её за руку и кивнув своим фрейлинам, чтобы те оставили их одних. И спустя несколько ударов сердца и торопливого шороха юбок так и стало. – Ты, наверное, слишком устала, чтобы соблюдать приличия. Я понимаю. И не виню тебя. Путь из Байе не близок и забирает слишком много сил.

Эрри выдавила из себя улыбку, поднимая голову.

– Вы правы, Ваше Величество. Но тяготы пути ничто, если в конце меня ожидала радость встречи с вами.

Во взгляде королевы мелькнуло недоверие и тут же утонуло в море придворного лицемерия. Ей было слегка за сорок. Как и все арнгвирийки, она была высока и пышнотела. Довольно внушительных размеров грудь уже утратила форму, а лицо избороздили морщины, с которыми не в силах были справиться даже воды живительных источников. Волосы её поседели и поредели. Глаза утратили былую живость, а множество драгоценностей только подчёркивало её плачевный вид. Говорят, что последние роды подорвали здоровье королевы. Но кто его знает? Может, это кара Великих?

– Расскажешь мне о том, как добрались?

Эрвианна вздохнула.

– За эти годы я отвыкла от столь дальних поездок. И никакие удобства не могли смягчить это. К тому же – жара… она невыносима. Видят Великие, мне сложно было даже представить, сколь губительна она, Ваше Величество. Поля пусты и черны, а на деревьях облетели не только соцветья, но и листья. Семь дней нам приходилось экономить питьевую воду, которая драгоценна даже на постоялых дворах. И если на берегу моря ещё осталась весенняя свежая зелень, то чем дальше на север вдоль горного хребта, тем… Ах, это ужасно, Ваше Величество! Тяготы жизни толкают простых крестьян искать удачи на тракте. И я не помню, чтобы раньше нападали на обозы высокородных, страшась неминуемой смерти. В этот же раз… Дважды. Мы пережили два яростных нападения разбойников! – Эрри притворно-грустно вздохнула. – Мне так жаль этих бедняжек…

– У тебя слишком мягкое сердце, дорогая, – едва сдерживая злость, сказала королева. – Подобное случается. Великие испытывают нашу веру и смирение, посылая тяготы и лишения.

Она прекрасно понимала, что герцогиня де Байе сейчас говорила о том, что ставили в вину королевской семье, занявшей трон не по праву. И эта маленькая дрянь посмела сказать об этом вслух, едва не высказав затем и обвинение!

– Но каждый выбирает свой путь сам.

Эрри едва прикусила язык, чтобы не сказать, что выбор между голодной смертью и смертью на острие меча несколько неравнозначен. Но улыбнувшись, ответила:

– Вы абсолютно правы.

Ивсталия отпустила, наконец, руки герцогини и прошла по комнате.

– Надеюсь, я угодила твоему вкусу, выбирая покои?

По лицу Эрри прошла судорога, но она тут же справилась с этой слабостью и снова надела лицемерную улыбку:

– Вы почтили меня, словно особу королевской крови, выделив столь роскошные комнаты, Ваше Величество. Разве я могла бы быть чем-то недовольна?

На лицо королевы набежала тень.

– Я счастлива, что смогла тебя порадовать, – и, словно спохватившись, добавила: – Но ты отказалась от служанок, что были приставлены к этим покоям.

– О! Я искренне благодарна за Вашу заботу, но мои служанки знают мои слабости и прихоти гораздо лучше, чем те, что прислуживают во дворце. К тому же я к ним привыкла. Поначалу меня возмутило то, что мой муж выбирал служанок в покои жены. Но со временем поняла, сколь ценный дар от него получила.

– Что ж. В таком случае, и правда – я поспешила, предлагая свою помощь, – холодно сказала королева. – Не буду тебя задерживать. Отдыхай и набирайся сил, дорогая Эрри. На вечернем приёме они тебе понадобятся.

Эрри едва успела склонить голову вслед удаляющейся королеве, прежде чем та скрылась за дверью.

Но после буквально упала на кушетку и сделала несколько глубоких вдохов. В теле была такая усталость, как если бы это был не разговор с королевой, а кулачный бой. И пусть победителя в нём не было, а состоялся он исключительно для оценки противника, всё же Эрвианна чувствовала некоторое удовлетворение от мысли, что Ивсталия ушла ни с чем. Это было неплохое начало. Но в том-то и дело, что только начало. Вечером придворный серпентарий не упустит случая ужалить её побольнее. И она должна быть готова к этому.

– Всё готово, – склонила голову Оси, показавшись из двери, что вела в купальню.

Эрвианна поднялась резко, как привыкла за последние годы, но тут же сама себя одёрнула и вместо быстрых рваных шагов постаралась ступать танцующе легко и мягко, как раньше. Получилось не сразу, но всё же…

Едва заметная улыбка коснулась губ Эрри, когда служанка принялась ловко расстегивать застёжки платья и распускать длинные волосы цвета светлого меда. Пора было снова стать Сиятельной герцогиней Эрвианной, а не безликой тенью опустевшего замка Байе. Не только ради сына, но и ради себя самой.

* * *

Тевор сен Фольи вошел в покои герцогини Байе, принеся с собой раздражение и резкий запах своего парфюма.

За окном сгущались сумерки, грохотал гром сухой грозы и шумел зеленеющими в королевском саду ветками деревьев ветер.

– Ты долго? – поинтересовался он, ввалившись в ее спальню, миновав возмущенную Нэнси и застыв в дверном проеме.

Эрвианна не стала отвечать. Молча продела в уши серьги с огромным камнем оки, прозрачным с черными прожилками внутри, словно в родниковую воду капнули чернила. Подобные ей дарил некогда отец. Но те затерялись, потому пришлось заказать себе новые. Как раз к годовщине ее свадьбы с Роневаном. Третью. Воспоминание немного выбило из колеи, но Эрри взяла себя в руки и в полном молчании, под пристальным взглядом сен Фольи надела туфли на высоком, даже слишком высоком, каблуке. Ее ноги отвыкли от такой обуви. Но куда деваться?


– Я готова! – отмахнувшись от поднявшегося в душе омерзения, Эрвианна положила ладошку на сгиб локтя своего супруга.


Мало что изменилось в королевском дворце за последние два года.

Светлые переходы, с темными провалами боковых ниш и настенными подсвечниками, так же кишели снующей туда-сюда прислугой. И все так же она расступалась, едва высокородная леди де Байе показалась в коридоре, в сопровождении своего мужа. Все так же склоняла головы и все так же жгли спину их взгляды. И только едва слышный шепот был новым. Раньше прислуга бы не позволила себе обсуждать ее, не особо заботясь о том, что может быть услышана. Но Эрри не позволила им заметить обжигающую злость от этой вольности. Хотя вряд ли сможет забыть подобное.

Сен Фольи шел быстро, нисколько не заботясь о том, что туфли Эрри на высоком каблуке, не рассчитаны на подобные забеги. Он едва мог сдерживать злость, а потому не стоило подливать масла в огонь. Как бы ни хотелось поддеть его хоть словом, Эрвианна молчала, подстраиваясь под его быстрый темп.

Сегодня он был особенно старателен при выборе наряда. Белая рубашка с узкими манжетами, темные штаны, что скрывались под полами синей безрукавки длинной почти до колена. Строгий узор серебряной нитью и серебряные же застежки, что соединялись тонкими цепочками. Что ж, супруг никогда не отставал от столичной моды. Может, Великие смилостивятся над герцогиней де Байе и сегодня его внимание привлечет кто-то из придворных леди. Тогда Эрри смогла бы вздохнуть с облегчением, хоть какое-то время, не заботясь о том, что Тевор может почтить ее вниманием.

И пусть мать уверила ее, что в стенах дворца даже столь импульсивный человек, как граф сен Фольи, не посмеет причинить вред Эрвиане, все же сама она опасалась подобного. За два года она свыклась с мыслью, что сен Фольи может позволить себе что угодно в отношении нее. И поверить в обратное было столь же сложно, как оставаться равнодушной к факту своего появлением перед королевской четой.

Почему-то вспомнился ее первый визит ко двору. Тогда ей едва исполнилось тринадцать. Она была так восторженна и счастлива. Отец днями учил ее танцевать сарву. Сейчас мода на него прошла, считая его слишком целомудренным. Но тогда… Эрвианна словно танцевала среди Великих. В бежевом платье, расшитом золотыми узорами. И именно в тот свой первый визит она познакомилась со своим будущим мужем.

Сейчас, казалось, это было вовсе не с ней. С кем-то другим, наивным и верящим в то, что мир может быть полным доброты и красоты. Мда. Та маленькая девочка давно умерла, а нынешняя Эрвианна напоминала скорее статую над ее могилой.

Да. Для появления при дворе Эрри пришлось вспомнить не только о том, как носить туфли на высоком каблуке. И платье, открывающее декольте и облегающее тело до средины бедер настолько, что даже Эрри было стыдно опускать глаза. Одно радовало, что сия мода расползлась по дворцу, как нашествие саранчи по полям, а потому она не будет выглядеть белой вороной. И все же цвет она выбрала все тот же бежевый. С такой же золотой вышивкой, словно подчеркивая свою невинность и чистоту. Которой уже и в помине не было.

И все же Эрри пришлось вспоминать, как лицемерно улыбаться и смеяться, когда хочется отвесить пощечину и с грохотом хлопнуть за собой дверью. Как лживо вздыхать, сочувствуя горестям людей, которые не понимают даже самого значения слова «горе». Но вспомнить, практикуясь на матери, это одно. Другое дело сейчас выдержать все это, когда каждый будет стараться пустить в ее кровь побольше яда. Причинить как можно больше боли…

Но наиболее сложно, как оказалось, сохранять улыбку на лице прикасаясь к человеку, который тебе омерзителен. И приходилось чуть не на каждом шагу себя одергивать, дабы отвращение неожиданно не проступило, сквозь маску высокомерной леди, радующейся встрече с королем и королевой.

И как бы Эрвианна не убеждала себя в том, что готова снова вернуться в свет, по мере того, как приближался конец коридора, ноги становились тяжелее, а в голове нарастал гул.

Пара слуг согнулась в поклонах, едва чета из Байе приблизилась к двери из светлого дерева и мозаики цветного стекла, распахнула перед ними вход в зал.

Эрри вскинула подбородок и даже не позволила себе перевести дыхание. Остановилась, дожидаясь пока привратник выкрикнет ее имя.

– Сиятельная герцогиня Эрвианна де Байе с мужем, – громыхнул его голос и тут же десятки пар глаз нацелились на прибывших.

Губы Эрри тронула легкая, почти искренняя улыбка, когда она заметила на лицах придворных неверие, злость или даже ненависть. И к королевскому трону, она уже прошла уверенно и легко, будто по сцене театра, на которой тебе нужно просто отыграть свою роль.

Король изменился с их последней встречи. Стал тучнее, а лицо его отекло от безмерных возлияний. В волосах добавилось седины, и только взгляд оставался все таким же острым и холодным.

Эрвианна, как и полагалось, опустилась на колени и склонила голову, не имея права подать голос первой. Рядом, то же проделал ее муж. И все это в такой густой тишине, что казалось, ее можно было разрезать ножом на части. Но сейчас это проделывали с Эрвианной цепкие взгляды придворных, стараясь отыскать хоть какой изъян. Зря. Валения не просто так просидела три часа в покоях дочери, до мелочи продумывая образ Эрри. Даже вызывающий покрой платья, был менее вульгарен, из-за светлого кружева, что оплетало тело герцогини под платьем скрывая шею, декольте и руки до самых пальцев.


– Поднимитесь, – разрешил король и коленопреклоненная чета тут же поднялась. – Рад видеть вас обоих в добром здравии. Я волновался о том, сможете ли вы… привыкнуть друг к другу.

– Мы безмерно благодарны Вам за заботу, – улыбнулась Эрри. – Но Вам не стоит переживать, граф относиться ко мне в точности с вашими указаниями.

Вистер постучал пальцем по подлокотнику, и Эрри кожей почувствовала, как напрягся рядом Тевор.

– В таком случае, я крайне рад, что все так сложилось, – хмыкнул король. – Развлекайтесь, герцогиня, – и чуть повернув голову в сторону сен Фольи, едва заметно кивнул.

Что это значило? Вряд ли имело в этот момент большое значение. И Эрри предпочла сделать вид, что не заметила, склонившись в поклоне и сделав несколько шагов спиной вперед, слилась с толпой придворных.

Как оказалось, крайне неудачно. Потому как леди, что стояла рядом, Эрвианна знала достаточно хорошо, чтобы понять – перевести дыхание ей не дадут.

– Сиятельная Эрвианна де Байе… – протянула графиня сен Торме, чуть улыбнувшись. – Рада встрече.

– Эделия, ты ни капли не изменилась, – улыбнулась в ответ Эрвианна. – Но я с радостью отправлюсь с тобой к живительным источникам, если ты забыла к ним дорогу.

Эделия чуть наклонила голову, чтобы скрыть проступившую злость. Она была поразительно некрасива. Чем-то похожа на рыбину с вытянутым вперед лицом и водянистыми глазами. И может, с этим можно было примириться, если бы не вечное желание задеть кого-то за живое. Возможно, поэтому ее муж имел столько любовниц и детей на стороне, что можно было бы заселить ими целую деревню. А может потому, что граф сен Торме просто не умел хранить верность кому-либо. Ни жене, ни королю, как оказалось. Он был одним из первых, кто сменил сторону, почуяв перемену ветра не в пользу покойного Федерика. И было бы глупо думать, что не сделает то же, едва над непоколебимостью власти Вистера нависнет угроза.

– А ты все хорошеешь, – наконец, совладала с чувствами Эделия. – Видят Великие, Его Величество принял мудрое решение, не позволив тебе губить свою красоту под траурными одеждами.

Улыбка на лице Эрри даже не дрогнула. Все же именно к этому она готовилась последние три недели.

– Красоту невозможно загубить никакими одеждами, моя дорогая. Как и обрести, увы. А портные лгут, уверяя, что хороший наряд делает женщину неотразимой, просто желая заработать побольше, – заговорчески прошептала Эрри, склонившись к уху Эделии. – А сейчас прошу меня простить. Хочу разыскать мать. Но я не прощаюсь, Дель. Вечер ведь только начинается.

* * *
* * *

Вечер действительно только начинался.

Шипел потревоженный змеиный клубок, смакуя сплетни и обсасывая уже до блеска отполированные кости внешне совершенно невозмутимой герцогини де Байе. Испепеляли завистливыми взглядами молодую женщину первые придворные красавицы. Кого-то Эрвианна знала, кого-то впервые видела, но абсолютно всем открыто, почти невинно улыбалась, кивала и натурально изображала искреннюю радость от встречи, выискивая глазами её сиятельство герцогиню де Саменти, которая в очередной раз некстати куда-то запропастилась.

На деле Эрри уже едва могла скрывать дикое желание вцепиться ноготочками хоть кому-то в лицо. И только осознание и даже твёрдая уверенность, что в каждой придворной даме, ещё не собравшей из прожитых лет длинные бусы, кипела злость и зависть к ней самой, укрощали сей низменный порыв. А всё потому, что мужская часть придворного бурлящего котла провожала герцогиню де Байе вовсе недвусмысленными взглядами.

У неё всегда получалось вызывать в мужчинах желание. Даже неосознанно. Даже не желая того, Эрри привлекала внимания больше, чем венценосная чета. И пусть раньше она тушевалась под этими блестящими, словно одурманенными, взглядами – сейчас ей было всё равно. Хотя нет – ей нравилось! Но не эти их взгляды, а искажённое яростью лицо сен Фольи, которого от свершения страшной воспитательной работы и мести за красоту своей жене удерживали приличия, обычаи и статус. А также внимательный взгляд короля, который Эравианна чувствовала лопатками, как рабское клеймо. И приходилось прикладывать немалые усилия, чтобы не передёргивать плечами, силясь сбросить липкое ощущение, или просто не оглядываться, дабы ответить Вистеру не менее внимательным взглядом.

И дабы отвлечься от тяжелых мыслей об особах кровей королевских, Эрри старалась сосредоточиться на особах низших как по происхождению, так и по нраву, раздумывая на самую неприятную тему, которая всё же весила достаточно, чтобы занимать её мысли.

О, Великие! Что ни говори, а Эрри придётся туго по возвращению в Байе… Если графа случайно не постигнет страшная участь. К примеру, он мог бы перепить вина и выпасть из окна. Совершенно случайно. Или отравиться на пиру куропаткой… или его слишком изношенное за годы тяжёлой службы сердце не выдержало бы постельных утех с молоденькими и чересчур требовательными вдовами, так и не сыскавшими себе лучшей участи, нежели ходить хвостом за королевой…

Эрри так увлеклась, представляя, какой бы смерти желала супругу, что не заметила, как стала улыбаться слишком открыто. И лицо её выражало столько неприкрытой ненависти и злорадства, что придворные дамы вздрагивали, когда обращали на неё взор.

– Мне кажется или в данный момент вы планируете страшную месть? – вывел Эрри из раздумий уже знакомый низкий голос графа Амори.

И дамы и господа мгновенно и совершенно бесшумно отхлынули, оставив их в центре образовавшегося круга одних.

О! Это очень ярко подчёркивало слова матери о том, что Роберт сен Амори внушает страх всем и вся, и что, несомненно, он самый опасный человек в королевстве… Но Эрри совершенно открыто улыбнулась ему, словно старому другу, и так же невозмутимо положила руку на его локоть, увлекая подальше от уже опостылевшего серпентария в сторону балконов, нависших над королевским садом.

– Ох, вы как мужчина благородных кровей просто обязаны спасти даму от этого кошмара. Иначе они меня сожрут глазами, а кости обгложут и будут полоскать в сплетнях ещё много дней к ряду, – чуть нарочито весело сказала она, заметив полный ярости взгляд сен Фольи.

– Вы слишком предвзяты, леди де Байе. Мне кажется, вас не так-то просто обидеть.

– А вот в этом вы несомненно правы, граф. Меня просто нереально обидеть…

Эрри чуть устало облокотилась о перила, вдохнув запах ночных цветов и затхлость стоялых вод Тезвы, прикрыла глаза, стараясь подавить все чувства и снова надеть излюбленную маску. Но… движение, шепот, человеческая масса и даже мужчина, что продолжал молча, чуть прищурившись, смотреть на неё – выбивали из привычного спокойствия. Из её личного равновесия.

Поднималась лежалым илом со дна памяти глухая злость. Всё те же лица, веселящиеся на похоронах её мужа, её сердца. Её гордости и чести. Подступала к горлу тошнотой… Нет. Восстановить былое равновесие не так просто.

Сен Амори протянул ей бокал с красным напитком и Эрри, благодарно кивнув, приняла его. Но пригубив, оказалась несколько разочарована: не вино. Гранатовый сок, который она, в принципе, не очень-то любила.

– Так вы всё же планировали страшную месть? – снова спросил серый человек, именующийся королевским волкодавом.

– Разве что нынешней моде, – устало улыбнулась Эрвианна. – Простите, но я не привыкла ходить почти голой на людях. Чувствую себя неуверенно и совершенно…

– Я прекрасно вас понимаю. Любовь женщин к открытым нарядам напрочь лишила мужчин малейшей возможности пофантазировать…

Эрвианна спрятала улыбку в стакане с соком.

– Да уж… Наверное, нам пора бы вернуться. Слухам при дворе даже повода не нужно, чтобы испепелить репутацию даже самой честной леди, не то что дамы с сомнительными заслугами, дочери и вдовы изменника… ведь именно это вас так притягивает ко мне, граф сен Амори. Именно потому вы не спускаете с меня глаз? – и, дождавшись в ответ лишь чуть поднявшейся брови, продолжила. – Не беспокойтесь, я не собираюсь бросаться на короля и выкалывать ему глаза шпильками для волос.

– Очень рад, герцогиня, – усмехнулся Роберт. – Мой сон станет крепче после ваших заверений.

– Эрри…! – вылетела на балкон мать и тут же остановилась, словно в присутствии этого человека её сковывал вечный лёд.

– Добрый вечер, ваше сиятельство, – совершенно спокойно поздоровался граф.

В ответ та лишь кивнула и снова повернулась к дочери:

– Сейчас королева спустится к ужину. Нам стоит поторопиться, дорогая.

Эрри кивнула с некоторой досадой. Королеву ей хотелось видеть точно так же, как короля и мужа. Но…

– Благодарю за компанию. Теперь я просто обязана вам жизнью, ваша светлость, – кивнула она графу, не заметив, как после этих слов вздрогнула Валения.

– Всегда рад стать отважным рыцарем, спасающим прекрасную даму от целого гнезда ядовитых змей.

* * *
* * *

– О чём ты вообще думаешь? – шипела Валения, увлекая дочь в толпу замерших придворных. – Я тебя предупреждала…

– Не затрудняй себя чтением нотаций, мама. Мне просто подвернулся случай хоть на время избавиться от всеобщего внимания. Оно всё же тяготит меня, – нехотя призналась Эрвианна.

Валения открыла было рот, чтобы сказать ещё что-то, но над головами пронеслось имя королевы и юного престолонаследника, а потому разговор их прервался на весьма напряжённой ноте, так и не разрешив суть проблемы.

Эрри тут же склонила голову, из-под ресниц наблюдая за нервно кусающей губы матерью. О! Как, оказывается, тяжело сдержать нравоучения, которые уже вот-вот грозились сорваться с уст. Потому это нехитрое движение казалось даже немного забавным.

Всё же любопытно было бы разведать, что такого не поделили граф сен Амори и герцогиня де Саменти, что даже само присутствие этого мужчины выбивает почву из-под ног Валении. Или это личное?

Но уже спустя несколько секунд Эрри полностью сосредоточилась на пафосном шествии королевы Ивсталии и принца Овила.

Сердце Эрвианны дрогнуло, стоило увидеть принца ангвирийского. Наследнику было сейчас ровно столько, сколько Дэнни, когда его у нее забрали. И невольно герцогиня сравнивала его со своим Дениэлом. Принц Овил не выглядел на свой возраст. Внешне – возможно, но манера держаться могла бы посрамить и стариков, не первое десятилетие топтавших мрамор королевских пенат. Да, а похож он был всё же на отца. И жёстко сжатые, совершенно не по-детски, губы подчёркивали это сходство ещё больше. Это был не ребёнок, а престолонаследник.

На мгновение Эрри подумала, что её собственный сын тоже сейчас уже совсем не ребёнок. И это осознание глухой болью отдалось в груди.

Вистер поднялся с трона и даже сделал навстречу королеве пару шагов – но не более, величественно дожидаясь, пока королева приблизится. И только после того, как венценосная супруга, церемонно склонив голову и тут же выпрямившись, под руку с супругом направилась в малую столовую, вся придворная знать потянулась следом за ними.

Здесь тоже мало что изменилось.

Всё те же светлые тона в отделке, огромные окна и бежевые портьеры в пол. Серебряные канделябры и длинный стол с парой высоких, обитых светлым бархатом, кресел во главе.

Первыми свои места заняли венценосные супруги, по правую руку от Вистера – престолонаследник, а уж дальше советники, чиновники и прочие незаменимые в любом государстве особы. Они занимали свои места справа от короля, по левую руку от королевы – рассаживались женщины. И тоже в порядке своей значимости. Вот только Эрри усадили на самом стыке высшей и низшей знати. Вроде и среди высокородных, но всё же…

Но Эрвианна предпочла сделать вид, что ничего зазорного в этом не видит. Едва заметно улыбнулась, сделав глоток чистой воды из высокого бокала.

Валения же, случайно или нарочно, оказалась чуть не рядом с королевой. Ближе была только племянница короля Зервина де Смилле, дочь покойного брата короля. А ещё герцогиня Кильн, мать Исгара. Самого же герцога Кильна за столом не оказалось. Жаль. Именно его Эрри и правда хотела бы видеть. Но… не последний день же при дворе…

Зато на месте был старик де Гиуре, с виду всё такой же ветхий настолько, что казалось – вот-вот рассыплется. Но знавшие его получше не обманулись бы показной дряхлостью. Герцог Гиуре был опасен, хитёр и именно потому до сих пор жив. И что-то подсказывало, что ещё не один король сложит голову, а Гиуре так и будет просиживать кресло первого советника.

Чуть ниже и ближе к низшей знати сидел, отводя взгляд, Элвин де Хариме. Эрри скупо улыбнулась. Некогда герцог назывался лучшим другом отца. Был частым гостем в замке Саменти и именно он учил Эрвианну верховой езде. Сейчас же… что ж. События последних лет многих изменили, а некоторых и сломали.

И всё же в чём-то герцогу Хариме повезло. Даже монарх не смог его женить по своему усмотрению. Элвин де Хариме, похоронив жену, приведшую в мир мёртвого первенца, дал обет целибата. А клятвы Великим отменить не в силах даже короли.

Не так повезло виконтессе де Рив, так и не умудрившейся стать де Тормен. Всё потому, что юную дочь герцога Рив отдали замуж в возрасте тринадцати лет, и после консумации брака она едва отошла. Поговаривали, что Тальвия была на грани того, чтобы отправиться к Великим. А потому ни о каких детях не могло идти речи. Как и о входе в род мужа и принятии его имени.

Зато пятое замужество пошло на пользу её свекрови, Адмерии де Тормен, действующей герцогине Тормен. Которой досталось место ещё ниже, чем Эрри. А всё потому, что Адмерия была, как и многие жители востока, несколько несдержанна в выражениях и часто говорила то, что думала. Порой это доводило представителей высшей знати до тихого бешенства.

– О! Малышка Эрри де Саменти, – хмыкнула Адмерия, вгрызаясь в сочный кусок мяса вори, едва все расселись, и король дал знак к началу ужина. – Вижу, вести о твоей болезни были чересчур преувеличены. Хорошо выглядишь!

– Спасибо, леди Тормен. Вы тоже. Годы щадят вас. Что до моей болезни… Мой муж склонен драматизировать. Это была обычная простуда, столь типичная для холодного климата Байе.

– Не скажи, милочка. Поверь женщине, которая вполне успешно сумела пережить четверых мужей и планирует пережить и пятого: если муж заговорил о болезни и неминуемой смерти жены – жди беды.

Эрри едва удержалась, чтобы не поморщиться и не бросить взгляд на супруга, которому досталось место гораздо ниже неё. Не дурак же Тевор, чтобы вот так, по глупости, лишиться всего, что приплыло ему в руки совершенно даром. Нет, это предполагает нечто иное. Скорее, весть о невменяемости или недееспособности герцогини и полное право распоряжаться единолично всем её имуществом… Это да.

И без того не лучший аппетит испортился окончательно. Жёсткое мясо вори показалось схожим по вкусу с куском трухлого дерева. И Эрри едва смогла проглотить кусок, который даже ножом разрезать оказалось не так просто.

Ладно. На всё воля Великих. И им не угодно, чтобы герцогиня Байе гнила заживо в каком-то приюте при храме, раз привели её снова ко двору.

Но Эрвианна так и не смогла заставить себя съесть хоть что-то, только расковыривая да развозя по тарелке и мясо птицы с соусами, и пироги с разными начинками, скорее, делая вид, чем ужиная.

И лишь десерт – мягкие, чуть кисловатые ягоды пареси, залитые взбитыми сладкими сливками – пришёлся ей по вкусу. Он освежал и таял во рту.

– Попробуйте десерт, – предложила она Рив, сидящей по правую руку. – Он потрясающ.

Тальвия де Рив бросила на неё осторожный взгляд и подвинула к себе креманку. Девушка, как и Эрри, за вечер съела едва кусок пирога. И вообще она была чересчур бледна, даже измучена. А также молчалива. То ли из-за присутствия здесь её свекрови, то ли…

– Благодарю вас, – чуть заметно улыбнулась она. – И правда – очень вкусно.

Эрри удовлетворенно кивнула, сделав глоток вечернего кайве с молоком… И едва не подавилась, когда старик Гиуре подал голос.

Вот что-что, а голос его годы не меняли. Может, потому, что он всегда говорил тихо, словно шелестя.

– Сиятельная герцогиня де Саменти, безмерно рад, что вы снова нас почтили своим присутствием, – и, несмотря на тихий голос Бремора де Гиуре, слова его прозвучали громом. Так, что притихли шипящие и обсуждающие что-то королева и герцогиня де Кильн.

– Я тоже безмерно рада снова находиться здесь, – улыбнулась Эрри.

– Может быть, в честь такого события, вы снова порадуете нас игрой на уфие? Помнится, некогда вы заставляли смеяться и плакать даже самые чёрствые сердца, едва коснувшись струн.

Эрри смутилась. Или правильней сказать – растерялась. Вот до уфии они так и не дошли.

– Боюсь… – начала она.

– Не стоит, Эрри, – подал голос Вистер. – Не бойся. Сыграй нам.

Эрвианна снова натянуто улыбнулась. Королям так просто не откажешь.

– Да, ваше величество, – обронила она, поднимаясь с места, и ощутила лёгкое пожатие ледяной руки Талвии де Рив.

Поддержка оказалась столь же неожиданной, сколь своевременной. И Эрвианна, расправив плечи, уверенным шагом направилась к сидящим в углу музыкантам.

* * *

Казалось, она ступала по раскалённым углям. В полной тишине, неся на себе всеобщее внимание, надев его, как вызывающее платье. Хотелось закрыть глаза, а лучше провалиться под землю, но это было бы слишком просто.

Благо воспитание не позволяло ни упасть лицом в грязь, ни даже споткнуться.

Стоило приблизиться к оркестру, как один уз музыкантов тут же протянул ей уфию, и Эрри, чуть помедлив, приняла её как настоящее сокровище.

Музыкальные инструменты всегда вызывали у неё восторг и трепет. Ещё та, первая уфия, которую подарил ей отец. Гриф из белого мягкого дерева… подставка, к которой крепились серебряные струны, из камня оки… Как она звучала…

Никогда у Эрри больше не было подобного инструмента. Она пропала вместе со многими драгоценностями, пока Эрвианна пыталась оправиться после потери близких.

Тяжёлый вдох едва удалось подавить. Не выдать боли, которой отдавались в груди воспоминания. И даже удалось улыбнуться любезно подставившему небольшую табуреточку музыканту.

Но стоило сесть и устроить на коленях уфию, пусть не такую шикарную, как была у неё когда-то, а всё же кровь по венам побежала быстрее…

Стоило коснуться струн, почувствовать эту вибрацию, выбивающую мурашки на коже…

Эрри растворилась в музыке.

Сарва. Любимая и заученная с детства, мелодия лилась по замершему залу, поднималась вверх и падала вниз, касаясь глубин даже самых чёрствых душ.

Эрвианна вкладывала в неё себя, растворяла в тревожной, словно штормовой ветер, мелодии свою боль, отчаянье, злость… вплетала надежду, тоску и жажду мести…

И рваный ветер вторил ей, пригибая ветви деревьев к земле, соглашался гром, ворча и моргая молниями. И было уже совершенно наплевать на придворных, интриги, короля…

Это было выше и сильнее всего земного…

Эрри прикрыла глаза. Зря она сомневалась в том, сможет ли снова играть. Пальцы сами жили, касаясь струн, вспоминая, радуясь встрече со старым другом…

Вдруг в какой-то момент струна, жалобно бздынькнув, лопнула, чиркнув по пальцу, но Эрвианна даже не почувствовала боли. Только удивилась набухшей алой капле, сорвавшейся и упавшей на коричневый гриф. За ней ещё и ещё одна…

Но сообразила она, что к чему, только когда в полной тишине сам Вистер подошёл к ней вплотную и, убрав уфию, осторожно взял за раненую руку.

Эрвианна поднялась, не смея посмотреть в лицо королю. Не потому, что ей было стыдно, а потому, что она была зла на саму себя за то, что позволила чувствам оголиться…

– Это было великолепно, ваше сиятельство. Я уже давно не слышал ничего подобного, – и, не дождавшись от Эрри ни малейшей реакции, приказал: – Следуй к лекарям. Тебе нужна помощь, Эрвианна.

– Да, ваше величество! – склонила голову герцогиня Байе и быстрым шагом покинула зал, намереваясь сутки не выходить из своих покоев.

Пусть перемывают ей кости, не страшась быть услышанными.

Загрузка...