Пламя в моём сердце

Глава 1/1 Лина

И только Пламя может уничтожить Аспида

Пламя надежд, Пламя борьбы, Пламя любви.

Глава 1/1. Лина

Шла вторая неделя лета. Непривычно жаркий май сменился пасмурным июнем. Дождь зарядил ещё с прошлого воскресенья и лил несколько дней подряд. Погода плакала, будто чувствовала настроение Лины.

Тётя Эмма с нетерпением ждала приезда сестры и племянницы, и поглощённая сборами мама Марта считала дни до вылета в Германию, мечтая о прогулках по тихим тирольским улочкам с видом на Альпы, о походах в оперу, о поездке в Зальцбург и в Италию к Средиземному морю.

— Как жаль, что мы не застанем цветущую магнолию, — размышляла Марта вслух. — На будущий год нужно обязательно поехать весной, одно удовольствие вдыхать этот чудесный, ванильный аромат. Нужно сказать Эмме, чтобы она сняла квартиру поближе к побережью, где-нибудь в Портофино, там такая буйная природа, такая красота…

Дачу мама Марта оставляла под присмотром соседки-приятельницы, та согласилась до самого августа окучивать грядки и собирать урожай. «Элочке теперь не до огорода. У неё есть дела поважнее», — оправдывала Марта взрослую дочь, намекая на серьёзные отношения той с перспективным загадочным мужчиной, с которым сама Марта намеревалась познакомиться в ближайшее время.

Лина была как на иголках. Впервые в жизни она не горела желанием ехать в Германию и ломала голову над тем, как сказать матери о том, что остаётся в Москве? В какую форму облечь свой отказ и не растревожить мать, не вызвать приступа гнева и колик в сердце?

Позади были предэкзаменационные хлопоты. Лина легко отыграла вступительный экзамен в консерваторию и была зачислена на фортепианный факультет. В общем-то, для Лины это не составило особого труда — она играла репертуар майского концерта. Комиссия, включая именитых профессоров и саму Бескровную, отметила блестящую технику исполнения и одухотворённость пианистки. Однако Лина ни на минуту не забывала о Филиппе: с мыслями о нём входила в зал, с мыслями о нём садилась за рояль и играла Баха, и теперь с трепетом в сердце вспоминала экзамен по специальности. Она бы с лёгкостью могла завалить его, если бы Филипп перестал выходить на связь, хотя бы на день раньше.

Вот уже четвёртые сутки он не появлялся в сети, и Лина места себе не находила. Эмоции как огненные сгустки метались в душе, не позволяя векам сомкнуться, и распаляли бессонницу, ставшую её постоянной спутницей, которую ночь подряд. Однако внешне Лина старалась быть невозмутимой и в ожидании весточки от Фила ни на минуту не расставалась с телефоном. Ей так хотелось быть рядом с ним, помочь побороть недуг и облегчить страдания.

Укрывшись в детской, подальше от глаз любопытной матери, она в который раз набрала номер Филиппа. В трубке шли долгие гудки. Долгие и изматывающие. Ладони Лины вспотели, кровь отлила от лица и будто застыла от напряжения. Лёгкая дрожь пробежала по телу. «Сейчас … сейчас я досчитаю до десяти, и ты ответишь на мой звонок, — словно заклинание повторяла она. — Пожалуйста, пожалуйста, Филипп… отзовись!»

Однако уверенность Лины таяла с каждым вдохом. Глаза помимо воли наполнились слезами, а самая крупная скатилась по щеке, разбившись о дисплей сотового. Экран погас, и Лина до боли закусила губу. «Ну почему, Филипп, почему ты так поступаешь со мной?!»

Она прикрыла глаза, припоминая сцены последней встречи.

В ту ночь после скандала они ещё долго сидели в обнимку на крыше дома Полянских. Лина ощущала дыхание Филиппа, тепло ладони на своём плече и жар его тела. Он был рядом, — тот самый мальчик из детства, совсем ещё юный, но уже побитый жизнью, надломленный, с грузом прошлых ошибок за спиной и горьких воспоминаний. Одинокое израненное сердце, уставшее от боли и тоски.

Словно прочитав её мысли Филипп сильнее сжал её плечо и первым нарушил молчание.

— И всё же я рад, что ты обо всём узнала. Пусть так… Я бы и сам всё рассказал, но не сегодня, не хотелось портить такой удивительный день. И ещё хочу, чтоб ты знала: я не люблю притворяться и врать, обнадёживать и давать пустых обещаний.

— Ты должен выстоять, Филипп. Ради … нас, — тихо, но твёрдо ответила Лина.

— Я смогу. Обещаю. — Филипп вздохнул, уткнувшись лбом в её макушку.

1/2

Глава 1/2

Над их головами распласталось сияющее звёздное небо. Оно казалось бескрайним, дышащим и таким безмятежным. Медная луна парила над ними, проливая на крышу мягкий золотистый свет. Майский ветер окутывал тихой прохладой, усмиряя пылкие желания Лины. Ей так хотелось быть с ним, прижаться губами к его губам, плыть среди звёзд по небу и таять… таять в дымке хрупкого счастья…

Однако сквозь ауру чувственной неги, словно сигнал тревоги пробивался болезненный импульс хвори: на щеках Филиппа пылал нездоровый румянец, на висках проступили росинки пота. Лина ощущала его озноб и приливы жара, и как могла гасила горячку.

— Лин, не смей! Я же не умираю. — Филипп слегка отстранился. — Я… сам.

— Но что ты будешь делать со всем этим? — заволновалась Лина. При мыслях о том, что Филиппу придётся страдать, грудь, словно тисками сдавило.

— Буду продираться через это дерьмо, — с вымученной улыбкой вздохнул он.

— Может, нам обратиться к врачу?

— Шутишь? Нет. Я сам себе врач! — отрезал Филипп.

И Лина не посмела возразить, в тот момент она прочувствовала всю силу его слов и была уверена, что он непременно справится. Они смотрели друг другу в глаза и улыбались на зло всем бедам, отчего на душе на короткий миг становилось легко и спокойно.

Лина усилием воли подавила рвущийся из груди стон и стиснула зубы. Только бы не разрыдаться!

Марта стала замечать неладное, но упорно делала вид, что ничего не происходит. Лина всё чаще ловила на себе её проницательные взгляды — роль беззаботной дочери давалась ей с натяжкой на троечку. Обстановка накалялась день ото дня. Мать наигранно улыбалась и не лезла в душу с расспросами, и о том, что застала Лину на лестничной площадке в обнимку с Филиппом, ни разу не упомянула, даже речи не заводила о её безнравственном поведении, словно вычеркнула из памяти тот «постыдный» эпизод.

Ближе к вечеру того же дня Марта тихо зашла в детскую и остановилась у стола, за которым Лина сидела перед раскрытым ноутбуком.

— Что происходит, дочка? — мягко спросила она, опустив ладони на стол.

— Всё в порядке, мам. — Лина вздрогнула. В последнее время та взяла привычку появляться внезапно, будто из земли вырастала, явно желая выведать что-то важное.

— Вчера я разговаривала с Эммой, — продолжила мать. — Ник собирается в лагерь, там организуют поездку для таких… одарённых, как он, — нашлась она с определением его особенностей.

Двоюродный брат Лины, с которым она сдружилась за время пребывания в Германии, страдал синдромом Аспергера и только благодаря её участию и дружбе стал общаться со сверстниками и развивать талант в рисовании.

— И… надолго он едет? — как можно беззаботнее поинтересовалась Лина.

— Эмма говорит, что на пару недель. Ник очень ждёт тебя и переживает, что времени для общения будет мало. Ты же знаешь, как Эмме сложно с ним, всё что он задумал, должно идти по чёткому плану. А ещё Ник приготовил тебе сюрприз. Эмма по секрету рассказала, что он нарисовал карандашом твой портрет, сходство просто поразительное. Теперь вот радуется как ребёнок.

— Правда? — Лина растерянно взглянула на мать, и та, явно довольная произведённым эффектом, кивнула. — Значит, уже не сюрприз! — вяло улыбнулась Лина. — Хотелось бы увидеть рисунок.

— Так увидишь! — с нажимом сказала Марта и, постояв с минуту, вышла из комнаты.

Лина озадаченно вздохнула. Она давно изучила уловки матери и знала, что та не зря завела разговор о Нике, решив сыграть на чувстве вины. Что ж, если это так, то у неё вполне получилось — Лина испытала угрызения совести и окончательно расстроилась. Ник действительно ждал её, и отказ от поездки мог обернуться для парня настоящей трагедией. Так уже было однажды — у Ника случился нервный срыв, а после он замкнулся в себе и замолчал на целый месяц.

Лина попыталась взять себя в руки и хорошенько обдумать ситуацию. Сердце сжималось от страха при мысли о том, что Филипп может не справиться с болезнью в одиночку, что с ним может случиться страшное… непоправимое! Захлопнув ноутбук, Лина залезла на подоконник и невидящим взором уставилась в окно, не замечая, как хмурится небо, и как по стеклу сбегают тонкие струйки дождя. Только бы не расплакаться, только бы…

1/3

Глава 1/3

Около часа ночи Филипп привёз её к дому и проводил до самых дверей в квартиру. Они спустились пролётом ниже и долго прощались на лестничной площадке, лицом к лицу, крепко держа друг друга за руки. Филипп был немного подавленным и будто над чем-то размышлял, однако, как только их взгляды встречались, на губах его вновь оживала улыбка, а в глазах загорался особый, взволнованный блеск. Отросшая чёлка игриво свисала на лоб. Бледная фарфоровая кожа с россыпью рыжих веснушек на крыльях носа, контрастируя с медным отливом волос, делала его похожим на сказочного эльфа. Лина украдкой любовалась им, боясь обнаружить свой слишком смелый интерес. В те захватывающие моменты он вовсе не казался ей измученным или больным, напротив, он виделся ей ранимым и трогательно прекрасным. Они неспешно болтали, неважно о чём, главное — как. Нежный полушёпот Фила, его горячее дыхание волновали кровь. Их диалог не прекращался, даже когда они замолкали. Филипп прижимал её крепче и поглаживал спину, Лина закрывала глаза, склоняла голову к его плечу, вдыхая его манящий мужской аромат, и от этих прикосновений, от осторожных ласк душа её порхала в невесомости, а сердце сладко замирало.

— А ты веришь в знаки? — спросила Лина, подумав вдруг про приметы и предсказания.

— Что за знаки? — Филипп коснулся губами её виска.

— Ну… — немного смутилась Лина. — Допустим, я обращаю внимание на… разное. Вот, к примеру, случай. — Она слегка отстранилась и заглянула в его глаза. — Перед поездкой на дачу к нам в окно ударился голубь. Я сразу подумала, что это знак свыше. Он был какой-то особенный, будто понимающий человеческую речь. И он совсем не боялся меня, так и сидел на оконном отливе и ворковал, даже когда я протянула к нему руку — не улетел. Теперь я точно знаю — он предвещал мне встречу с тобой. Или, допустим, сегодня перед концертом. Первым, кого я увидела, выходя из дома, был смеющийся мальчик. Правда, он упал и расплакался, но это знак, понимаешь? Ребёнок всегда приносит удачу.

— Фантазёрка. — Филипп по-доброму усмехнулся. — Я не настолько наблюдателен и не придаю значения мелочам. Нужно покопаться в памяти. — Филипп на секунду задумался. — Нет, ничего такого. — Он пожал плечами. — Хотя постой. Сегодня по дороге на концерт я наткнулся на одного чудика. Сначала подумал, что он двинутый, валялся на лужайке и разговаривал с голубями. Ты только представь, этот ползущий галдящий покров из голубей, — коротко рассмеялся Фил, слегка откинув голову. — А потом понял, что чувак просто радуется жизни. Я ещё подумал, смогу ли вот так? Ну, и голуби, не один — целая стая! Точно к большой удаче!

— Ну, Филипп, я же не шучу. — Лина с улыбкой толкнула его в плечо.

— И я не шучу. Чем не знак? И день прошёл классно. Ну… почти. — Фил сокрушённо вздохнул. — Я хотел сказать…

— Что? — насторожилась Лина.

— Нам лучше не видеться, пока я не приду в норму, но я буду звонить тебе каждый день и писать. Дай-ка свой сотик.

Лина неохотно оторвалась от Фила, покопалась в сумочке и достала телефон. Он вбил свой номер и сделал дозвон. Как только с формальностью было покончено, их пальцы снова переплелись.

Они бы так и стояли до утра, если бы не Марта, внезапно возникшая на площадке пролётом выше и положившая конец их затянувшемуся свиданию.

Оба, и Лина и Фил, были настолько поглощены друг другом, что не замечали посторонних звуков. Филипп заправил тонкую прядку её волос, упавших на лицо, нежно погладил щеку и склонился ниже с явным намерением поцеловать. Она смущённо опустила глаза и затаила дыхание.

— Кхе-кхе, — раздалось громкое покашливание Марты. Лина испуганно дёрнулась, пытаясь отстраниться от Фила, но тот лишь крепче сжал её талию.

Гневно уставившись на пару, Марта упёрла руки в бока и шумно дышала. Она не скрывала свою нелюбовь к Полянскому. Нет, скорее, открыто демонстрировала её. Неприятие к парню читалось во всём: в напряжённой позе, в каменном лице, в резких движениях.

В ответ на безмолвную угрозу, Филипп улыбнулся шире и стойко выдержал взгляд властной родительницы.

— Я уже иду, мама, — занервничала Лина.

Марта, постояв минуту, с грозным видом скрылась за дверью.

— Ну вот зачем ты так? — Лина неохотно отстранилась. – Теперь она всю ночь не уснёт.

— Пусть привыкает, – подмигнул ей Филипп.

1/4

Глава 1/4

На прощание он коснулся губами уголка её губ, почти невесомо, невинно, но этот обжигающий поцелуй был обещанием чего-то большего. Даже сейчас, когда Лина вспоминала о нём, по телу пробегала сладкая дрожь. Это были незабываемые ощущения, от которых сбивалось дыхание и сердце колотилось как чумное.

Всю последующую неделю они переписывались эсэмэсками, а ночью созванивались и вели долгие беседы. «Твой Док», — светилось на экране телефона. Фил первый нашёл её «ВКонтакте» и добавил в друзья — его страница была засекречена. На аватарке бледнело лицо какого-то мрачного мема, и имя было неброское, даже смешное — Lavriс. Совсем как «мюмзик в мове». Улыбаясь, Лина припомнила строчки из любимой сказки «Алиса в стране чудес». «Лаврик? — размышляла она. — Ну да, конечно, Лаврик. Тётя Мариночка носила фамилию Лаврова, не потому ли такой забавный и ласковый ник?»

Лина вздрагивала от каждого входящего оповещения, каким-то шестым чувством предугадывая эсэмэску от Фила. Он присылал ей любимые треки групп, красивые, тревожные, даже немного трагичные. Как ни странно, Лина быстро прониклась его музыкой, она волновала её до слёз, пробиралась под кожу горячими мурашками и заставляла сердце биться с удвоенной силой. Список любимых песен рос день ото дня, и вскоре весь её плейлист был заполнен музыкой Фила.

Оба — и Лина, и Фил — были словно на одной волне. Он понимал её с полуслова, она — его чувствовала. Спать совсем не хотелось, напротив, эмоции переполняли её, и жажда общения не утолялась. Лина засыпала на рассвете с раскалённой трубкой в руке, но в девять уже поднималась с постели, чтобы не вызвать подозрений бдительной Марты, и включалась в работу по дому. А от Филиппа уже висел с десяток непрочитанных сообщений. Лина беспокойно вздыхала — складывалось впечатление, что он не спит круглые сутки.

— Филипп, — как-то спросила его Лина, — а ты когда-нибудь спишь?

— Я бы, наверное, несколько лет жизни отдал за одну только ночь полноценного сна, — с какой-то безысходностью в голосе ответил он, и душу Лины будто огнём опалило.

— Это всё из-за таблеток?

— Да. Злоупотребление чревато. Сам виноват, придурок.

— Всё будет хорошо. Я знаю! — Лина смахнула набежавшие слёзы, борясь с подступающим к горлу колючим комом.

— Мне бы твою уверенность, — усмехнулся Филипп.

К концу недели градус их общения заметно понизился. Теперь в интонациях Фила всё больше сквозило уныние, голос становился бесцветным и тихим, но Фил ни на что не жаловался. Лина увлекала его беседой, он будто оживал и снова включался в разговор и даже умудрялся шутить и смеяться, вот только смеялся он больше над собой, а шутки были едкими и злыми. Звонки стали реже, а разговоры короче. Лина сама набирала номер Филиппа и терпеливо ждала ответа. Разве она могла предположить, что наступит момент, когда Филипп перестанет снимать трубку, а вскоре и вовсе исчезнет из сети? Лина не смыкала глаз по ночам. Всё чаще её посещали тревожные мысли о том, что он не справился, не смог сдержать обещания и снова вернулся к пагубной привычке. Или же вновь схлестнулся с Олькой, такой удобной и беспринципной, прикрывающейся любовью «во благо», готовой по первому требованию выдать дозу смертельного яда. Временами на Лину накатывала обида. «Но почему, Филипп, почему ты так поступаешь со мной?» — снова и снова повторяла она в пустоту.

Ей остро не хватало его, и она чувствовала себя несчастной и обманутой. Время будто зависло, но Лина старалась не поддаваться собственным страхам. Она тосковала под треки Фила, проживая моменты последней с ним встречи. «Вelieve in me…» — пел приятный голос парня, и Лина удивлялась той созвучной эмоции, что слышалась в песне.

—Я верю… я верю тебе, верю в тебя, Филипп, — упрямо повторяла Лина врезавшиеся в память строчки. — Только, пожалуйста, позвони!

1/5

Глава 1/5

Всю ночь Лина ворочалась в постели. Безрадостные мысли о Филе не давали уснуть. Разве может она уехать, оставив друга в беде, уехать и развлекаться на полную катушку. Лина металась по комнате, и думала, думала. Решение – остаться в Москве далось ей нелегко. При одной только мысли, что ей придётся расстроить мать отказом, сердце леденело и ухало в пятки. Хотя, рассказать матери правду про Фила было смерти подобно.

«Мама, Филипп зависимый, и его нужно спасать! Я должна быть с ним! Без меня он не справится!»

Лина зажмурилась, представив на секунду потрясённое, застывшее в недоумении лицо Марты. Разве она способна понять такое? Ох нет, наверняка устроит скандал, будет давить, умолять, шантажировать… или, ещё того хуже, останется в Москве и будет контролировать каждый шаг. Нет, нужно срочно придумать другую причину!

За завтраком Лина вяло ковырялась в тарелке, ругая себя за слабость и нерешительность. Бездействие — худшее из зол! Нужно во что бы то ни стало побороть сомнения и перешагнуть страхи.

Лина чувствовала сердцем, что Филу приходится несладко. Иногда ей казалось, будто она вжилась в его шкуру, и ощущает тревогу и страх, боль, почти физическую и изматывающую. Словно в подтверждение мыслей, Лину бросило в жар, горло сдавил тошнотворный ком, и внезапно всё вокруг стало черно. Лина потёрла виски, постепенно приходя в себя и отодвинула тарелку.

— Ты опять ничего не съела! — упрекнула её Марта. Всё это время она сидела напротив Лины и делала вид, что смотрит телевизор. — Да что с тобой такое?

— Всё нормально, мама. Просто не хочется. — Лина поднялась из-за стола и попыталась обойти мать, но та подскочила следом и, уперев руки в бока, заслонила собой проход.

—Да на тебе лица нет! Ну-ка говори, что стряслось!

— Просто я не выспалась, – замялась Лина, осторожно подбирая слова, в груди будто струна натянулась.

— Это всё нервы, концерты и экзамены, — не дослушав, перебила её Марта. — Ты слишком переусердствовала с занятиями, дочка. Надо бы сменить обстановку, развеяться и больше отдыхать. Ну ничего, ничего, осталось каких-то три дня до вылета, а там…

— Мама, я думаю, что поездка в Германию сейчас не совсем ко времени, — на одном дыхании выпалила Лина. — Я зачислена в класс к Бескровной и это огромная ответственность. Мне нужно много заниматься, чтобы не растерять свои навыки, и чтобы Ирина Петровна не пожалела о своём выборе. И ещё… я всё время думаю: вдруг случится пожар, обвал… потеряются документы, и я не попаду в консерваторию? — Словесный поток иссяк так же неожиданно, как и начался. Лина пристыженно отвела глаза — все её аргументы звучали не слишком убедительно, скорее, глупо.

— Да брось, — отмахнулась Марта, недоверчиво поглядывая на Лину. — Какой ещё пожар? Ты поступила в консерваторию и дело решённое. Экзамен — всего лишь формальность. Бескровная давно разглядела твой талант и своего не упустит, она-то точно распланировала всё на пятилетку вперёд!

— Но мама! — воскликнула Лина, чувствуя, что слабеет от захлестнувших её эмоций. Уши заложило противным писком, к груди подкатила дурнота, и Лина с трудом удержалась на ногах. Ещё секунда — и обморока точно не миновать.

— А ты не заболела ли, доченька? — заохала Марта, обняв её за плечи, и бережно усадив на стул, потом приложила ладонь ко лбу и, цокнув языком, полезла в шкаф с лекарствами. Послышался терпкий запах валерьянки. — Ну-ка выпей, дочка, и приляг на часок. Совсем, совсем извелась.

Лина не сопротивлялась, выпила капли и отправилась в детскую. Отчего же она стала такой уязвимой и беспомощной? Видно, сказывались бессонные ночи, душевные метания и разыгравшаяся непогода. Рухнув на кровать, Лина накрыла голову подушкой, решив хорошенько обдумать ситуацию, но веки будто свинцом налились, мысли стали вязкими и тягучими, и она задремала, незаметно проваливаясь в сон.

1/6

Глава 1/6

Суета… бесконечная суета…

Лина торопилась на самолёт. До вылета оставался всего лишь час, а она никак не могла найти документы — рылась в письменном столе, перетрясла рюкзаки и сумки, вытряхнула вещи из платяного шкафа, но тщетно, паспорт как в воду канул, а время неумолимо летело вперёд. В оглушительной тишине дома Лина различила тиканье часов, будто где-то под полом работала мина с часовым механизмом, готовая рвануть в любой момент. Стрелки отщёлкивали секунды, звук приближался и нарастал, нагнетая и без того напряжённую обстановку. И будто из преисподней рвался жёсткий мужской голос, он повторял речитативом строчку из известного хита, напоминая старую заевшую пластинку: Eins, zwei, drei, vier, fünf, sechs, sieben, acht, neun… aus… И так из раза в раз. От страха опоздать и потерять что-то важное у Лины волосы шевелились на затылке, по спине колючей змейкой полз леденящий озноб. Вдруг перед ней возник циферблат настенных часов — золотые стрелки, бегущие по тёмной полировке, движущийся маятник. Часы приближались и увеличивались с каждым махом. Теперь циферблат казался ей огромным иллюминатором, а маятник — тяжёлым веслом. Так-так-так-так… — грохотали часы, будто безжалостная машина предупреждала, что время на исходе и вот-вот разлетится на осколки. Маятник раскачивался всё сильнее, стрелки летели с ошеломительной скоростью… и вдруг слух пронзила финальная нота — протяжная, низкая, роковая. Лина без труда распознала си большой октавы. Ход часов замедлился, и теперь вместо циферблата на Лину взирала морда устрашающего клоуна Пеннивайза. Он состроил зловещую рожицу и трескуче рассмеялся…

Лина проснулась в холодном поту, со сбившимся дыханием и молотящим в висках пульсом. Морда Пеннивайза так и стояла перед глазами, и тягостное впечатление, навеянное сном, не отпускало. Часы… снова часы! Они казались до жути знакомыми. Нет, определённо, она сходит с ума. Где, у кого она могла их видеть?!

Скрипнула дверь детской, и в комнату вплыла обеспокоенная Марта, будто так и стояла поблизости, внимая каждому шороху.

— Доченька, я тут подумала… Может, нам врача вызвать? Тебя обязательно должен осмотреть врач. — запричитала она.

Лина рывком поднялась с постели и заглянула в телефон. Она проспала целых три часа, но теперь чувствовала себя гораздо лучше. Оставив Марту без ответа, Лина укрылась в ванной и быстро привела себя в порядок, потом вернулась в комнату, надела джинсы и ветровку и направилась к двери. Марта растерянно наблюдала за её передвижениями.

— И куда же ты собралась, Лина? — она развела руками.

— Не надо врача, мама, я не больна. Пойду немного прогуляюсь.

— Не пущу, даже не смей мне возражать! – мать попятилась к двери и крепко вцепилась в косяк. – Утром ты еле живая была, ещё и не съела ничего!

— Мама, хватит! Я просто хочу выйти из дома, надоело сидеть в четырёх стенах. Неужели так трудно понять? — в сердцах выпалила Лина и решительно двинулась на Марту.

— Господи, — простонала та, — да ты совсем с ума сошла, того и гляди с кулаками накинешься. — Лицо матери сделалось бледным, а пальцы, впивающиеся в косяк — бордовыми от напряжения. — Ты только посмотри на себя, осунулась и исхудала за эти дни. Что с тобой творится, Лина?

— Ничего, я просто устала. Мамочка, пожалуйста, пусти! — взмолилась она, и Марта, вздохнув, отступила от двери.

Лина в растрёпанных чувствах вышла из квартиры. Никогда раньше она не грубила матери. Сердце будто кровью обливалось. Зачем она так с ней? Как бы врач сейчас не понадобился именно маме Марте…

1/7

Глава 1/7

На улице было свежо и безветренно. Дождь почти прекратился, лишь редкие капли падали с неба, разбиваясь сочными брызгами на макушке и плечах. Лина шагала по тротуару, с лёгкостью перепрыгивая через лужи и старалась дышать ровнее.

Отчего-то Лина не задумывалась куда идти, просто шла вперёд, её вела интуиция и уверенность, что ей непременно нужно попасть в парк на соседней улице. Он находился от дома в каких-то пятнадцати минутах ходьбы.

В парке Лина быстро огляделась. Дождь разогнал по домам мамочек с детьми и старичков-пенсионеров, вечно сидящих на лавочках у фонтана. Звонко щебетали птицы, на мокрых газонах пестрели клумбы с яркими венчиками цветов, у обочины главной аллеи кучковались павильончики с мороженым и фастфудом. Лина брела по дорожке, обходя большие лужи, и наслаждалась свободой. Тревога немного улеглась, отчего появилась возможность обдумать всё без горячки и лишних эмоций.

Как поступить? Где искать Филиппа? Как ему помочь? Может, стоит поехать к Полянским и всё рассказать дяде Эдику? Или заботливой тёте Нине? Она-то точно подскажет, как быть, возможно, наведёт на дельную мысль. Однако Филипп просил хранить секрет от близких ему людей и уверял, что справится сам. Лина тяжко вздохнула. А если она не сдержит обещание, не навредит ли ему, не подорвёт ли его доверие к себе? Ещё и этот сон, он точно снился ей неспроста, сон, который так необходимо разгадать!

Вдруг в поток тревожных мыслей вмешался чей-то сдавленный стон, тихий и жалобный. То ли ребёнок потерялся, то ли женщина попала в беду?! Лина обернулась, увидев в нескольких шагах от себя сидящую на лавочке даму. Как странно, она могла бы поклясться, что минуту назад лавка была пуста. Неужели Лина настолько погрузилась в себя, что никого не заметила?

В душе всколыхнулся внезапный порыв. Не было ни страха, ни сомнений, лишь острое желание помочь. Не раздумывая, Лина развернулась и направилась к женщине.

Сложно было определить её возраст на вид, ей можно было бы дать и тридцать пять, если бы не морщинки, скопившиеся в углах глаз и тонкая кожа рук с прожилками вен на кистях. Ухоженная, в приличном брючном костюме, она сидела поверх брошенного на лавку плаща и слегка покачивалась. Светлое каре растрепалось, прикрытые веки дрожали, тонкие пальцы, усыпанные перстнями, потирали виски, будто её внезапно настиг недуг, и она пыталась справиться с болью. Лина шагнула ближе и склонилась над незнакомкой.

— Извините, вам плохо? Может, вызвать скорую? — спросила она.

— Мне плохо, мне очень плохо. Сердце разрывается на части, — жалобно простонала та.

— Что-то с-случилось?

Лина присмотрелась внимательнее, и теперь женщина казалась ей гораздо старше, чем выглядела на первый взгляд. Ей точно было за сорок, а то и за пятьдесят.

— Случилось… — Она раскрыла веки и смотрела будто сквозь Лину. — Мне нужно найти одну девушку, я потеряла её. Нет, вернее, я никогда её не видела, но точно знаю, что она есть. Здесь, в этом городе, в этом районе, где-то поблизости. И ей нужна помощь! Я знаю… я это чувствую.

Лина на секунду растерялась. «Может это развод? — подумала она, на всякий случай оглядевшись по сторонам, потом полезла в карман и нащупала сотовый. — Вдруг и правда придётся вызвать скорую?»

Однако та, уловив её сомнения, понимающе усмехнулась.

— Ну вот, и ты туда же. Я не аферистка и с головой у меня всё в порядке, а вот у них. — Женщина вытянула шею и посмотрела на дорогу. — Сомневаюсь!

— Ну что вы, — смутилась Лина, — я ничего такого не подумала, просто хотела помочь.

Глаза незнакомки прояснились, и она задержала на Лине цепкий внимательный взгляд.

— Ладно, извинения принимаются. Ну-ка, присаживайся, милая. — Женщина расправила плащ и кивком пригласила Лину сесть рядом. — Да ты не бойся, иди.

— Хорошо. — Лина опустилась на лавку, соблюдая некоторую осторожность и дистанцию. — А вы не пробовали обратиться в полицию или куда-нибудь на телевидение? Я видела одну передачу, там ищут людей.

— Ну что ты, девочка, что я им скажу? Ищу ту, которую не видела никогда в жизни, и имени толком не знаю? Никто меня даже слушать не станет.

— Да, это странно, — пожала плечами Лина.

— Странно, — отрешённо пробормотала женщина. — Странно, что ещё встречаются люди. Знаешь, идёшь по улице, жизнь кипит и вокруг толпы людей, а на самом деле их нет. Нет никого.

— Как это нет? Я же есть, — возразила Лина. — Как я могла пройти мимо страдающего человека?

— И это тем более странно. В наше-то время? — Незнакомка покачала головой и на бледном лице заиграла улыбка.

— Хм… И как вы собираетесь искать эту девушку, если даже имени её не знаете? Может, её и не существует и это лишь плод вашего воображения? Или вдруг она окажется совсем не той и разочарует вас?

— Ты говоришь так, будто знаешь о чём. Хорошо говоришь. Но она есть! И она именно та! Я знаю! И имя у неё такое… журчащее… В нём будто вода плещется.

1/8

Глава 1/8

Женщина на секунду задумалась, приложив к груди раскрытую ладонь, а потом забормотала, быстро и невнятно, словно заклинание читала. Лина почти не разбирала её слов.

— Не все знания получены… не все круги пройдены… пятый круг прервался… из-за него… отступник… — Она внезапно замолчала, словно её осенила какая-то догадка, и внимательно всмотрелась в лицо Лины. — Как зовут тебя, девочка?

— Евангелина, — просто ответила Лина, ничуть не смутившись.

— Хорошее имя, чистое. Но не вода. Свет! Ты несёшь людям радость и свет, —задумчиво проговорила та. — А жаль, что не вода. Очень жаль. Ту девушку зовут… Марина, Мира либо Майя — море или океан. И ничуть не меньше! Евангелина… Надо же, это очень красиво.

— А откуда вы знаете, что её зовут именно так?

— Поверь мне, знаю. И я её найду. — Женщина устало вздохнула. — Вижу, ты чем-то озабочена?

— Д-да… Я переживаю за друга, у него проблемы с… — Лина вовремя спохватилась, решив, что не стоит выкладывать всё и сразу незнакомому человеку, даже если с ним вот так легко и спокойно. — В общем, он попал в беду, и я не могу до него дозвониться, он будто специально не выходит на связь, но мне обязательно нужно найти его.

— Друзей в беде не бросают. Ищи, слушай себя, всё, что происходит вокруг, это важно. Подсказка обязательно придёт. Есть ещё что-то, что мучает тебя, какое-то препятствие, но ты не поддавайся, стой на своём! На деле всё окажется гораздо проще.

Отчего-то Лина не сомневалась в правдивости её слов, даже услышала в них призыв к действию. В голове возникло множество вопросов: как, почему, откуда?!

Однако Лина так и не успела задать их женщине. На асфальтной дорожке появилось двое молодых мужчин, одетых в одинаковые чёрные костюмы. На лицах этих двоих читались собранность и серьёзность, будто они тайные агенты на задании.

«Двое из ларца», — подумала Лина, украдкой изучая путников. — Их строгий вид, который они так опрометчиво на себя напустили, мог бы запросто провалить спецоперацию.

Заметив женщину, парни ускорили шаг и направились прямиком к ним.

— Вот они, черти полосатые, — напряглась та. — Никуда от них не скроешься, повсюду рыщут, кругом найдут. Плохими людьми окружил себя мой сын. Выбрал не ту дорожку, а я так надеялась…

Парни остановились в нескольких метрах от скамьи, тот, что был покрепче, отделился от напарника и, подойдя ближе, обратился к собеседнице Лины.

— Вот вы где, Светлана Васильевна, вы нас совсем запутали, в этот раз слишком далеко уехали. А мы вас в Царицыно искали, — сказал он наигранно мягко, словно разговаривал с капризным ребёнком.

Женщина демонстративно молчала, недовольно поглядывая на парня.

— Пойдёмте, прошу вас. – уговаривал тот. — А то ведь влетит и нам и вам. А вы не слушайте её, девушка, — с усмешкой кивнул он Лине. — Она немного не в себе. Шалит. Вот, не уследили.

— Да как ты смеешь, щенок?! — процедила женщина сквозь зубы и, обернувшись к Лине, быстро прошептала: — Не верь им, девочка, прошу! Это всё мой сын. С его подачи, а они, — пренебрежительно кивнула на парней, — все до единого пляшут под его дудку.

— Виноват, Светлана Васильевна, сболтнул лишнего. — Надзиратель смиренно склонил голову, однако во взгляде по-прежнему читалось лукавство и … насмешка?

Несмотря на внешний протест, женщина тут же засобиралась, пригладила волосы, поправила блузку и легко поднялась со скамьи.

— Я обязательно найду ту, которую ищу. И ты найдёшь, девочка. Только смотри, не ошибись! — напоследок сказала она, впиваясь взглядом в лицо Лины, будто хотела запечатлеть в памяти её черты. – Вот, возьми. – Она сняла с безымянного пальца колечко с голубым камешком и вложила его в ладонь Лины. – Может, когда-нибудь и увидимся, – с сожалением вздохнула она.

Неожиданно из-за тучи выбралось солнце, осветив полуденным золотом окрестности парка и площадку, на которой стояли Лина и теперь уже знакомая ей незнакомка. Мягкий солнечный свет заструился вокруг её головы, словно тёплый сияющий нимб. Янтарные блики, скользя по лицу, отражались в глазах цвета небесной лазури, отчего её взгляд показался пронзительно ясным и совершенно разумным.

«А солнце любит её», — невольно подумала Лина, любуясь зрелой красотой женщины, красотой, не сломленной временем. Разве может быть та, у которой такой удивительно добрый взгляд, — не в себе?! Нет, непозволительно грубо так отзываться о ней.

1/9

Глава 1/9

Вскоре все трое скрылись из виду, а Лина, не в силах тронуться с места смотрела им вслед, потом, вдруг опомнилась и зашагала к воротам парка.

— Надо же, как бывает, — улыбнулась она, изучая на пальце золотое колечко с голубоватым топазом и россыпью мелких сияющих камешков-«светлячков».

В голове внезапно возник план по «зачистке препятствий», и первым пунктом в нём был Ник. Ей нужно было убедить двоюродного брата в том, что встреча непременно состоится, но только немного позже.

Одна проблема: Ник предпочитал переписываться эсэмэсками, а когда случалось общаться с ним по телефону, терялся, перескакивал с темы на тему, замыкался и замолкал. Однако Лина всё же решила попытать счастья и набрала его номер. В трубке раздавались длинные гудки, и Лина уже было отчаялась услышать его голос, но в самый последний момент гудки прервались и тонкий слух Лины различил знакомое сопение.

— Халло, Ник, — заговорила Лина на немецком.

— Привет, — удивлённо протянул он и тут же начал с волнующей его темы. Он, несомненно, радовался Лине и спешил поделиться с ней новостями.

— Я не хотел ехать в лагерь, Лин. Новые люди и незнакомая обстановка меня напрягают. Я ждал тебя и хотел рисовать, но Эмма сказала, что там будут мастер-классы, и я …. — Ник шумно вздохнул. — В среду в пятнадцать сорок мы пришли на собеседование, я сильно волновался и ничего не хотел слышать, тем более, что собеседование задержали на шесть минут. Я смотрел в окно и не слушал, но фрау Мильх… она подсела ко мне и взяла за руку. Она сказала, что будет шефствовать надо мной. Я посмотрел на неё, и первое, что бросилось мне в глаза, был её нос. Я всегда обращаю внимание на нос... Она замечательная. И согласилась позировать мне. В мире нет симметрии, всё относительно, но я нашёл её. Я нашёл её. Я долго изучал её нос. У фрау Мильх идеальный нос. Я пробовал рисовать по памяти вид в три четверти, её форма носа идеальна… — Ник неожиданно завёлся, его монотонная речь была сбивчивой и звучала слишком взволнованно.

— Стоп, стоп, Ник, остановись! Давай всё по порядку, — попыталась вразумить его Лина. Он, как любой аспи, часами мог говорить о своих увлечениях, совершенно не к месту и не ко времени.

— Да... — Ник растерянно замолчал.

— Ты хочешь сказать, что мой нос далёк от совершенства? Ник, как же так? — шутя возмутилась Лина, но Ник совершенно не понял её иронии, он плохо распознавал эмоции и не мог уловить юмор даже в самом простом анекдоте.

— Лин, я говорю о пропорции. У фрау Мильх совершенно особенный нос, он идеален в золотом сечении. Я еду в лагерь и буду его рисовать, но я вернусь через три недели и…

— Фрау Мильх — это твой новый психолог?

— Да.

— Ник, я очень рада за тебя, надеюсь, ты классно проведёшь время, и у тебя появятся новые друзья.

— Да.

— Но я хотела сказать... В общем, я не смогу приехать с Мартой, быть может, позже.

Ник молчал, и Лина не на шутку забеспокоилась.

— Ник...

— Мне это не нравится, — ответил он после короткой паузы. — Я хотел рисовать тебя. Хотел сравнить. Вы очень похожи с фрау Мильх, она красивая. Те же волосы и глаза, вот только нос... На днях мы гуляли с ней по парку и говорили о картинах Рубенса.

— Ник, — улыбнулась Лина в трубку, — ты влюбился?

— Я... — замялся он. — Испытывал что-то похожее к тебе.

— О, Ник, это же здорово! Надеюсь, вы подружитесь с фрау Мильх.

Ник снова помолчал.

— Значит, ты не приедешь. Это из-за фрау Мильх?

— Нет, Ник, что ты. Я очень рада за тебя и хотела бы приехать, но у меня есть важное дело в Москве. Да и тебе будет совсем не до меня. К тому же мы сможем общаться по телефону хоть каждый день.

— Да, договорились, — коротко ответил Ник и повесил трубку.

Глава 2/1 Эла

Глава 2/1

Днём раньше.

Счастье было рядом — тихое, уютное и долгожданное. Счастье быть рядом с ним. Её единоличное счастье, которым ни с кем не хотелось делиться. Эла боялась спугнуть его. Сама до конца не осознавала случившееся, а потому держала в тайне свои любовные отношения с Полянским от Лары — лучшей подруги — и от матери. От матери тем более — Эла даже представить себе не могла, как та воспримет новость об Эдуарде. С недавних пор она не переваривала это семейство, вернее, мужскую его половину. Слишком много неприятных воспоминаний было связано с этой фамилией.

Эла и Эдик встречались чуть больше месяца и постепенно притирались друг к другу. Не в её характере было мяться и смущаться, она привыкла действовать быстро, что называется — брать быка за рога. После пары тайных свиданий в квартире Полянских Эла постепенно перебиралась к нему и теперь наводила порядок, привнося свежие идеи в этот устоявшийся скучный мирок. Между ними установилась особая связь, и поэтому каждый прожитый вместе день был для обоих маленьким приключением. Эла окружила его заботой, он с молчаливой улыбкой позволял ей хозяйничать в собственном доме и смотрел с обожанием.

Эла распаковала чемодан, на сутки забытый в прихожей Полянских, и взялась разбирать вещи. Сегодняшний день совершенно не располагал к походам по городу, даже в продуктовый выходить не хотелось из-за дождя, который, к слову, нещадно хлестал в окна несколько дней подряд и, похоже, не собирался заканчиваться. Эла рассортировала бельё, загрузила стиральную машинку и отправилась в кухню готовить обед. «Вдруг Эдик нечаянно нагрянет», — улыбнулась она своим мыслям, попутно продумывая блюдо на ужин.

С Ниной Георгиевной Эла быстро нашла общий язык. Та сама намекнула ей, чтобы Эла включалась в работу по дому, то ли заманивала хитростью, то ли проверяла её на прочность. И Эла не растерялась. Первым делом рискнула сменить занавески на кухне и застиранные полотенчики на крючках, потом купила новую скатерть и пару комплектов постельного белья, поставила цветы на кухонный подоконник, протёрла от пыли плафоны в старинных люстрах и избавилась от жирных пятен на кухонной мебели. Все эти огрехи Эла разглядела опытным придирчивым глазом в, казалось бы, идеальной чистоте жилища.

Всё же Нине Георгиевне под семьдесят, и она явно сдаёт позиции, хотя ещё держится молодцом. Совсем как дедушка Альтман когда-то с его неугомонным бойцовским характером.

Кстати, домоправительница, как уважительно называл её Эдик, стала захаживать реже, убедившись, что дом Полянских в надёжных руках.

— А я ведь, грешным делом, подумала, что ты белоручка, — похвалила Элу Нина Георгиевна, одобрительно оглядывая кухню. — Квартира и впрямь заиграла и будто дышать свободнее стало. А я уж стара, не вижу косяков.

— Ну что вы, Нина Георгиевна, какие косяки, — засмеялась Эла. — Я всего лишь сменила занавески. И откуда вы таких словечек набрались?

— Это всё от Филиппушки, — вздохнула бывшая нянька. — И где его носит? Что-то мне на душе неспокойно. — А потом, немного помолчав, тихо добавила: — Только бы у вас с Эдиком всё сладилось, ты уж его не обижай.

«Хм... обидишь его, пожалуй. А с Филиппом и правда беда, и Эдик упрямо молчит, хоть и пытается скрыть беспокойство», — подумала Эла, однако в ответ лишь с пониманием кивнула.

После того как Эла преобразила квартиру, взялась за ревизию шкафов — перебирала гардероб Полянского, тщательно отстирывала и отглаживала рубашки, освободив любимого от кропотливого и скучного занятия. Эта обязанность всегда лежала на нём, даже при жизни Марины. «Да... не барское это дело — стирать рубашки мужа», — мысленно упрекнула она его бывшую.

А он, как любой учёный муж, привык довольствоваться малым. Нет, он всегда одет с иголочки, предпочитая количеству качество: пара дорогих классических костюмов, чисто выглаженные рубашки, остальное — врождённый шарм и интеллект. Эти «аксессуары» и делают образ завершённым и идеально особенным. Князь, воплощённый князь. И он умеет ценить красоту, разглядеть настоящую жемчужину в коробке с бижутерией.

А как он трепетно относился к жене, на многое закрывал глаза, терпел, носился с ней как с хрупкой статуэткой и исполнял любую прихоть. Вон и Филиппа прессовал, когда тот осмеливался дерзить матери.

Стоит признать: Марина была тем самым редким алмазом, который надлежало разглядеть, этаким самородком, правда, без должной шлифовки, а я... — Эла в который раз с пристрастием оглядела себя в зеркале, и удовлетворённо кивнула, — настоящий бриллиант, с отточенными гранями и особым блеском!

«Ох, ну о чём это я, — тут же одёрнула себя Эла. — Ни к чему эта глупая ревность и ненужные сравнения. Хотя сложно не думать, не сравнивать, находясь в доме его покойной жены, где всё так живо напоминает о ней. Была б моя воля, я бы уговорила Полянского оставить этот дом и переехать в новую, свободную от воспоминаний квартиру, но это лишь в планах, — вздохнула Эла, вернувшись к своему занятию. — У нас непременно будет всё по-другому! Лучше во сто крат! Уже лучше...»

2/2

Глава 2/2

Шли третьи сутки, как Эла и Эдик вернулись из Питера, а она и не думала возвращаться домой, оставалась у Эдика с ночёвкой, готовила вкусные ужины и с нетерпением ждала его с работы. Им нравились все эти игры в семью. Элу не покидало ощущение, будто они с Эдуардом были знакомы всю жизнь, конечно, не как соседи по даче — как близкие, очень близкие люди. Расставаться было нелегко даже на пару дней. И когда Эдуард предложил ей махнуть в командировку на симпозиум в Питер, Эла не раздумывая согласилась.

Ох уж эти счастливые деньки, проведённые в Питере. Днём они посещали премиум-отель, где проходили конференции по психиатрии и наркологии, на которых Эла не без гордости слушала выступления Эдуарда, хоть и не совсем понимала сложную медицинскую терминологию, лишь общую концепцию темы, а вечерами они гуляли по Питеру. Погода стояла чудесная. Эла вспоминала белые ночи и разводные мосты, все те места, которые они с Эдуардом с удовольствием для себя открывали. И было так удивительно быть вместе, встречать рассвет на колоннаде Исаакиевского собора, сидеть в обнимку во дворике дома Пушкина, бродить по цветочным лабиринтам Елагина острова. И когда они только всё успевали! Эле нравилось, как бы невзначай дотрагиваться до него, опираться о крепкую руку, слушать его бархатистый голос и видеть в глазах улыбку, а ещё выводить Эдуарда на шутливые споры и потом с удовольствием наблюдать, как он с невозмутимым спокойствием отстаивает свою правоту.

Эла лелеяла в памяти эти смешные моменты. Вот и сейчас, примеряя новый шёлковый халатик у зеркала в прихожей, она наткнулась взглядом на кожаные туфли а-ля прощай молодость, те самые, что выбрал ей Эдик для долгих прогулок по Питеру. И расплылась в улыбке.

— А давай поднимемся на смотровую площадку, — предложила Эла, когда они с Полянским добрели до Дома Зингера.

— Думаю, туда не просто будет забраться, тем более на высоких каблуках, — мягко возразил он.

— Но оттуда Питер виден как на ладони! Я очень хочу на ту площадку! — капризничала она.

— Эла, дорогая, ты собьёшь ноги в мозоли, и мне придётся нести тебя на руках, а у меня, знаешь ли, старческий радикулит и атаксия, — лукавил Полянский, с прищуром поглядывая на Элу.

— Не прибедняйся, милый и не выдумывай небылиц. Я тебя насквозь вижу. — Эла подтолкнула его в плечо и утянула за собой по лестнице вверх. Он, усмехнувшись, поддался, укоризненно качая головой, и они отправились покорять городские вершины.

Эдуард оказался прав. Эла намучилась в модельных туфлях, натёрла мозоли и теперь спускалась очень долго, охая и кряхтя.

— Что и требовалось доказать, — посмеивался Полянский, снисходительно поглядывая на Элу, однако не спешил брать её на руки.

— Да, я была не права, но виноват всё равно ты! — дулась Эла. — Мог бы и убедить.

— Женская логика. — Он возвёл глаза к небу. — Лучший способ выиграть спор с женщиной — это уступить ей.

— Ты специально всё сделал. Ты что же, выходит, воспитываешь меня?

— Ну что ты, как можно, дорогая, — улыбнулся он в ответ.

Они зашли в ближайший магазин и подобрали Эле удобную обувь, ту, что она ни за что бы не купила сама — на низкой танкетке и открытым верхом и мягкой дышащей кожей. Если бы он знал, что туфли на высоких каблуках она надевала лишь с целью нравиться ему, даже ценой собственных мозолей.

Эла присела на кушетку в прихожей, прижимая туфли к груди и с улыбкой глядя в недавнее прошлое, однако внезапный звонок телефона заставил её встрепенуться. Боже, ну до чего же она стала сентиментальная! Аккуратно поставив туфли на место, Эла подхватила телефон и попыталась собраться с духом. Звонила мать.

— Эла, дочка, когда ты приедешь домой? — озабоченно спросила она. — Ты уже несколько дней как в Москве, хоть на часок загляни. Мне необходима твоя помощь!

— Что случилось, мама? — Эла почувствовала угрызения совести, она до того увлеклась личной жизнью, что почти не вспоминала о дочери и матери.

— С Линой что-то происходит. Ходит сама не своя, будто задумала что-то. И всё после встречи с этим... выпендрёжником.

— С кем с кем? Это кого ты имеешь ввиду?

— Полянского-младшего, конечно, кого ж ещё? И откуда он только свалился на нашу голову. После выпускного концерта её как подменили.

— Она встречается с ним? — удивлённо воскликнула Эла.

— Нет! Слава богу, нет! Но чует моё сердце, что-то тут не то! Ты должна приехать и поговорить с ней. Я пыталась, но она закрывается и молчит. Как бы не натворила чего.

— Хорошо, мама. Завтра в двенадцать я буду у вас. — Эла, слегка озадачившись, дала отбой.

Мысль о том, что Лина может всерьёз общаться с Филиппом, никогда не приходила ей в голову. А она-то на Макса грешила. Вот уж и непонятно, плохо это или хорошо, что Филипп... Да и как такое возможно? Или по законам жанра — от ненависти до любви?

2/3

Глава 2/3

На часах было шесть вечера, за окном серая хмарь. Эла вошла на кухню, оглядев сервированный к ужину стол, поставила бутылку вина и выключила духовку, в которой под нежной сырной корочкой запекалась форель с овощами. Ароматы этого блюда щекотали ноздри и приятно дразнили аппетит. Только до еды ли ей было теперь? Скоро вернётся Эдик с работы, и им предстоит серьёзный разговор о Филиппе.

За всё это время Эдик ни разу не заикнулся о нём. Эла тоже старалась не лезть, посчитав, что не вправе вмешиваться в отношения отца и сына. Да и, если уж совсем начистоту, не хотелось разрушать романтическую идиллию, в которой и Эла и Эдик так счастливо пребывали оба, хотя ощущение лёгкой недосказанности иногда витало между ними. Эдик всё чаще задумывался и терял нить разговора, а однажды утром Эла застала его в комнате сына. Он стоял у окна, ссутулившись и засунув руки в карманы домашних брюк, и потерянно смотрел в окно.

За месяц с небольшим Эла вполне успела освоиться в квартире Полянских. Это только поначалу её тяготила мысль, что Филипп может в любой момент вернуться в отсутствие отца и ей одной придётся отдуваться перед мальчишкой. Щекотливая, однако, ситуация. Но потом постепенно расслабилась, с каждым днём всё больше примеряя на себя роль счастливой хозяйки и спутницы Эдика.

Кстати, за время поездки в Питер парень всё же наведывался в дом. Эла заметила это по количеству чистых футболок в шкафу и по отсутствию обуви. Интересно, Филипп в курсе их отношений с Эдиком или это случайное совпадение? Может, тут замешана Нина Георгиевна? Хотя не в её интересах юлить и хитрить. Она бы давно рассказала о нём, если бы знала что-то.

Ровно в семь вечера Эдик вернулся с работы, как всегда с улыбкой и с букетом цветов. Эла встречала его в шёлковом пеньюаре и при полном марафете. После вкусного ужина они расположились на диване и потягивали белое вино.

— Я тут хотел предложить. — Полянский нежно погладил плечи Элы и, крепче прижав к себе, коснулся лёгким поцелуем её виска.

— Что же? — промурлыкала Эла.

— Может, рванём летом в Италию, на побережье Амальфи, снимем бунгало где-нибудь в тихом местечке?

— О, это было бы прекрасно! — Эла потёрлась щекой, удобнее уложив голову на плече у Эдика. — Тогда нужно всё хорошенько обдумать, составить план и рассчитать бюджет.

— Эла... — Полянский тихо рассмеялся. — Я уже начинаю привыкать к твоему перфекционизму. Иногда эта черта характера бывает очень полезной. Надо перенимать опыт.

— Конечно, а как по-другому? Бездумно транжирить деньги глупо. Всегда и во всём нужен расчёт, особенно, когда дело касается поездок и расходов на праздники, иначе так недолго и по миру пойти.

— Я понял, с такой женщиной, как ты, можно расслабиться. — Эдик покачал головой. — Ну-ка, давай посмотрим. — Он подвинул ноутбук, и они с Элой стали изучать цены и предложения. Деловой разговор плавно перешёл в игривый. Эла незаметно стянула халатик, как бы между прочим дефилируя перед Эдиком в откровенном белье, и планы на поездку пришлось отложить.

Счастливые и удовлетворённые, они лежали в постели, не размыкая объятий, и Эла, немного подумав, решилась поднять болезненную для обоих тему.

— А что Филипп, где он? — осторожно спросила она.

— Не знаю. — Полянский нахмурил брови и слегка отстранился.

— Но … ты же, наверняка интересуешься где он и чем занимается. Видео с концерта на даче тому доказательство.

Эдик немного помолчал и ответил будто через силу, делая длинные паузы и нервно постукивая пальцами по плечу Элы:

— Наверное, в сквоте со своими дружками. С Олей, насколько я знаю, он расстался.

— Вот как? — задумалась Эла. — Может и к лучшему. Я видела эту девушку, мне она показалась, мягко сказать, легкомысленной и пустой.

— Не имел удовольствия познакомиться с ней лично.

— Не хочешь поговорить с сыном? Всё же мальчишки порой нуждаются во внимании родителей гораздо больше, чем девочки. Мне кажется, с девочками проще, даже не представляю, как бы я вела себя со взрослым сыном. Я так благодарна судьбе, что у меня дочь. Может всё же стоит позвонить первому, в чём-то уступить?

— Я не собираюсь делать ему никаких поблажек, нужно уметь отвечать за свои проступки. Эта выходка с профессором... он вёл себя вызывающе, недопустимо. Он поставил меня в неловкое положение перед коллегами!

Эдуард до сих пор переживал конфликт почти полугодовой давности, когда Филипп во время сдачи экзамена по неврологии нагрубил профессору Вагнеру. Тот в отместку накатал на студента Полянского докладную в деканат с требованием отчислить нерадивого студента из университета.

— Что-то тут не вяжется. Ты вообще пытался разобраться? Наверняка выслушал только одну сторону. Не думаю, что Филипп способен на такие выходки.

— Поверь, на сцене в этом своём бедламе они и не такое вытворяют.

— Что-то я сомневаюсь. Филипп не настолько глуп, чтобы творить беспредел, а.… сколько лет тому профессору? Под девяносто? Скорее у него старческий маразм, а может, он завидует тебе и мстит через Филиппа? Насколько я помню из твоих рассказов, он метил на должность ректора.

Эдик ненадолго задумался.

Глава 3/1 Лина

Глава 3/1. Лина

После встречи с загадочной женщиной тревоги Лины улеглись и настроение заметно улучшилось. Она не спеша возвращалась домой, мысленно смакуя первую маленькую победу.

Кажется, у неё всё получилось. Ник не впал в истерику и спокойно выслушал её. К тому же на деле всё оказалось гораздо проще, чем предполагалось. Лина была почти уверена, что Ник, обдумав её слова, согласится подождать.

И теперь ей предстоял непростой разговор с мамой Мартой.

Лина с содроганием вздохнула. «Эту крепость нужно брать штурмом без уговоров и слёз, решительно и непреклонно! И тогда будет мне счастье!»

Мимо по трассе в пробке тянулись машины, изредка гудели клаксоны, улицы вновь заполнялись суетливыми прохожими.

Лина остановилась на светофоре и задумалась. Из головы не шли слова загадочной дамы: «Ищи, слушай себя, всё что происходит вокруг, это важно!»

Вдруг из машины напротив высунулся рыжеволосый паренёк и, с интересом уставившись на Лину, весело подмигнул.

Лина вздрогнула, очнувшись. На секунду ей показалось, что это Филипп. Нет, определённо ей нужно поехать на Кудринскую, к Филу домой. Быть может, удастся застать тётю Нину и осторожно обо всём разузнать? Идея, конечно, так себе, но всё же лучше, чем ничего.

Немного постояв на перекрёстке, Лина развернулась и направилась к метро.

Сомнения ещё мучили её. «Однако лучше потерпеть неудачу, чем потом пожалеть об упущенных возможностях», — припомнила она старую добрую истину.

Лина быстро добралась до места, вошла в подъезд высотки и без оглядки рванула к лифту.

— Девушка, а вы куда направляетесь? — строго окликнула её консьержка, остановив на полпути.

— Извините, я к Полянским, — на одном дыхании выпалила Лина. — Правда, я не помню номер квартиры, знаю только, что на шестнадцатом этаже.

— А Полянских дома нет. Это я вам совершенно точно говорю.

— Вот как! — озадачилась Лина. — А может, вы что-нибудь про Филиппа знаете?

— Филипп… — Консьержка задумчиво покачала головой. — Так он ушёл из дома дня три назад и больше не возвращался. Его уже сегодня спрашивали двое.

— А Нина Георгиевна когда приходит?

— Да кто ж её знает, она нам не докладывает.

Лина в растерянности закусила губу и, извинившись, вышла из высотки.

К тому моменту, как она добралась до дома, солнце ярко освещало улицы, играло в витринах магазинов, припекало головы и спины прохожих жаркими полуденными лучами.

Уже возле подъезда сотовый тренькнул входящим сообщением, и Лина на секунду замерла. Неужели Фил?! Нет, интуиция подсказывала ей, что это… Лёха?

«Лёха», — прочитала Лина на дисплее телефона. Да как же она могла забыть про друга? Настолько погрузилась в свои проблемы, что ни разу не вспомнила о нём?! Сколько они не общались — больше недели? Почувствовав угрызения совести, Лина открыла эсэмэску.

«Я лошара», — коротко звучало послание.

«Лёха… такой Лёха, — тепло улыбнулась Лина. — Ну что опять стряслось? Это не Лёха, а настоящее ходячее недоразумение».

Она набрала его номер, на эмоциях позабыв про лифт, и стала не спеша подниматься по лестнице.

— Лёш, ты куда пропал? — без приветствий спросила она.

— Никуда, вроде, виделись на днях, — сонно промямлил друг.

— Ну, если столкновение в уличной арке считается встречей, то да.

В трубке послышалось нечленораздельное мычание.

— Лёш, приходи, мне нужно кое-что тебе рассказать.

— Приду, — сразу взбодрился друг. — А конфеты есть?

— Конфеты? Я не ослышалась, Лёш? — посмеялась Лина.

— Не-а… Я бы и от тортика не отказался. Моё уязвлённое самолюбие требует сладостей.

— Что случилось, Лёш?

— Случилось, но всё при встрече.

— Тогда давай, быстро ко мне. Жду. — Лина отключилась, сжимая телефон в руке, быстрым шагом преодолела два лестничных пролёта, открыла ключом дверь и вошла в квартиру.

А дома её ожидал сюрприз. После двухнедельного отсутствия вернулась Эла. Лина уловила аромат её утончённых духов ещё в прихожей.

Так и есть. Обе милые родственницы вышли из зала и молча уставились на неё, да так, будто она только что вылезла из горящего танка. «Хорошенькое сравнение», — усмехнулась Лина. Ладно, если уж совсем по правде, то Эла — с изучающим интересом, а Марта — с угрюмой настороженностью. Лина с трудом подавила закипающее раздражение. Значит, мама взяла себе в союзники старшую дочь. Что ж, это так ожидаемо! Значит, биться придётся до последней капли крови.

Марта, схватившись за сердце, сделала шаг навстречу. В тёмной прихожей лицо её выглядело бледным, даже немного болезненным.

— Что? — озадачилась Лина.

— Где ты была, доченька? — с тихим стоном выдохнула мать. — Ты же еле на ногах держалась. Я так беспокоилась!

3/2

Глава 3/2

Лёха ввалился в прихожую, тяжело и часто дыша, будто только что пробежал стометровку. Одет он был по-домашнему: в растянутой футболке и трениках. Щёки раскраснелись, чёлка вздыбилась.

— Здрасьте, — рассеянно выдавил он, уставившись на Элу. Он всегда тормозил в её присутствии, видно, сильно комплексовал. Та еле заметно кивнула, явно осознавая свою неотразимость, и снисходительно улыбнулась.

— Ну идём же. — Лина ухватила Лёху за руку и потащила его за собой, радуясь временной передышке. Все эти разговоры о поездке здорово напрягали её.

Лёха безропотно шёл следом, то и дело оглядываясь на Элу. Лина втянула его в детскую и плотно прикрыла дверь. Лёха сразу же рухнул на стул, безвольно свесив голову и руки. Лина присела напротив. Непривычно было видеть его такого подавленного и притихшего.

— Лёш, что стряслось? — спросила она.

Лёха хмурился и молчал, потом похлопал глазами и начал свой сбивчивый рассказ. Даже сейчас, в унылом настроении, он выглядел милым и смешным.

— Представляешь, Разинская встречалась со мной только ради того, чтобы тебе насолить, так и сказала мне.

— Да ну, Лёш, сказать можно всё что угодно, — возразила Лина. — В жизни не поверю. Я же видела её счастливую моську, когда ты ей эсэмэски присылал.

— Ну да, она же думала, что мы с тобой, ну того… типа встречаемся, и захотела отбить, ну… назло тебе. Я же ей заливал, что ты была моей девушкой, а она верила и радовалась, что теперь мы с ней… ну типа… дружим. А потом она Фила увидела. И когда вы вместе с ним вышли из консы, такие увлечённые друг другом, так, вообще, как с цепи сорвалась. Сначала наехала на меня, что я пришёл на концерт в джинсах, а потом… потом такую фразу выдала… — Лёха зажмурил глаза и снова свесил голову. — Да… настолько завелась, что даже не смогла удержать в себе. В общем сказала, что у этой Альтман всегда всё самое лучшее, вон какой парень и что я ему в подмётки не гожусь. Ну, я и вскипел. Высказал всё, что думал о ней. И где мои глаза были?

— Лёш, ты серьёзно?

— Угу. Мозг взорвался похлеще тротила. Смешно, аж трясучка в кишках, — горько усмехнулся Лёха.

— Всё равно не верю.

— Говорю как есть.

— А ну-ка, вставай, — скомандовала Лина. Лёха удивлённо приподнял брови, но с места не сдвинулся. — Вставай, говорю!

Лёха нехотя поднялся.

— Идём. — Лина схватила друга за руку и потащила к платяному шкафу, остановилась возле зеркала в пол, что было закреплено на деревянной дверце. — Ты только посмотри на себя, ну! Ты же настоящий красавчик. Да за таким любая девчонка побежит. Не то что какая-то там Разинская. И что ты в ней нашёл?

— Просто я лузер, — промычал Лёха.

— Просто нужно учиться разбираться в людях и меньше врать!

Лёха обречённо кивнул.

— Ты права, я повёлся на её заигрывания, как индюк на красную тряпку, и вот... вот что из этого вышло.

— Извлекай уроки, Лёша. Разинская — не наш парень.

— Точно. — Лёха состроил смешную мину, и они вернулись к столу. — А у тебя что стряслось? — поинтересовался он, явно не желая смаковать свои неудачи.

— Ой… — Лина закусила губу и опустилась на стул рядом с Лёхой. — Тут такое дело… Я уже несколько дней не могу дозвониться до Фила и очень беспокоюсь, не знаю, что делать, куда бежать, где искать. Ну какая может быть Германия, если на душе кошки скребут? Ещё и мама, она точно меня раскусила и боится, что я откажусь от поездки, но играет в молчанку, надеется на мою сознательность. Вон и Элу позвала на всякий случай…

— А ты?

— А что я? Я тоже боюсь… боюсь расстроить её, довести до сердечного приступа. Мы так мечтали об этой поездке, весь год. — От волнения у Лины пересохло во рту и ладони вспотели, она по привычке потёрла их о джинсы. — Но я не могу бросить Филиппа. Мне нужно найти его. Если бы у меня был номер Макса, то я обязательно позвонила бы ему, наверняка он знает, где его искать.

— Ну ты крутая, Альтман, — присвистнул Лёха. — Так запросто с Максом из Аспидов общаешься!

— Я и дома у него была на Кудринской, правда в квартиру не попала, — размышляла Лина вслух, не обращая внимания на Лёхину реплику. — Консьержка сказала, что Филипп ушёл несколько дней назад. Может и к лучшему. Я могла подставить его, ведь Филипп скрывает от дяди Эдика, от всех скрывает…

— А что он скрывает-то? — Лёха подался вперёд, сосредоточенно подперев щеку кулаком.

— Лёш. — Лина замялась в нерешительности. При мысли о том, что ей придётся выложить Лёхе жестокую правду о Филе, внутри похолодело. — Фил… он… з-зависимый, понимаешь?! — с трудом выдавила она. — Но он обещал бросить и никогда не возвращаться к этой ужасной привычке. Неделю мы общались по телефону, и мне казалось, что он справляется. А потом он исчез из сети, кругом исчез, «ВКонтакте» не появляется и телефон отключил. И я не знаю, что думать.

— Да-а, дело дрянь. — Лёха почесал макушку. — Говорила мне мама, не слушай рок. А это точно не шутка? На концерте в консерватории он был вполне себе даже здоров.

— Мне тоже так казалось поначалу.

— Ладно. — Лёха забарабанил пальцами по столу и полез в ноут. — Телефон Макса я попробую отыскать. Лин, ты это… давай, не вешай нос.

3/3

Глава 3/3

В кухне был накрыт обеденный стол, стояли тарелки с дымящимся супом, миски с салатами, мясом и домашними сухариками. Лина и Лёха уселись напротив Элы и сосредоточились на еде. Стоило только распробовать вкус бульона и все неурядицы отошли на второй план. У Лины разыгрался аппетит, — она припомнила, что со вчерашнего обеда у неё и крошки во рту не было. Эла ела неторопливо, манерно наполняя ложку и поднося её ко рту, будто важная дама на званом ужине.

— М-м… Как вкусно, мамин золотистый бульон, — нахваливала она. — Кажется, что ничего вкуснее в жизни не ела.

— Надо бы почаще дома появляться, — пожурила её Марта. — А то совсем забудем, как ты выглядишь.

Обед прошёл в тишине. Марта не приветствовала разговоры за трапезой, и все подчинялись её негласному уставу. Когда тарелки опустели, Марта одобрительно кивнула, поставив на стол блюдо с ещё не остывшим ягодным пирогом, и разложила аккуратные кусочки по тарелкам. Запахло свежей сдобой и мятой. Эла разливала чай, краем глаза поглядывая на Лёху.

— Всё же молодость — замечательная пора, — начала она издалека. — Легко можно справиться с любой проблемой. Лёша, ты такой умница, так постройнел. Ну-ка расскажи, как ты себя привёл в форму за такой короткий срок? Диетами себя изнурял?

— Да какие диеты, — смутился Лёха. — Просто стал меньше есть, отказался от сладкого, вот и весь секрет, ну и до универа пешком...

— А ты молодец, не каждый на такое способен. Недавно я побывала на симпозиуме по психиатрии, и одна из тем посвящалась расстройству пищевого поведения. Люди ссылаются на обменные нарушения и генетику, а на деле причина избыточного веса — банальное переедание. Иными словами — обжорство. Такова психология человека — мы заедаем стрессы.

— Обжорство? — Лёха задумался, неподвижно уставившись на аппетитный кусок пирога со взбитыми сливками и, тяжко вздохнув, отодвинул тарелку подальше от себя.

— Не слушай её, Лёш, ешь! Ожирение тебе уж точно не грозит, вон как исхудал. — Лина, шутя, ткнула его локтем в бок и снова подвинула тарелку с пирогом.

— Хм, давно ли ты стала посещать симпозиумы психиатров? — Марта с любопытством подалась вперёд, вдавив кулаки в стол.

— Честно сказать, впервые. — Эла вовсе не казалась смущённой, напротив, смотрела на мать открыто, явно изучая её реакцию. — Интересно побывать в обществе образованных людей, такие выходы в свет необходимы для саморазвития и самооценки. Ну и заодно себя показать.

— Вон оно что… И не куришь совсем… — размышляла Марта вслух.

— Да, я закодирована, согласилась на эксперимент, и вот, как видишь, работает.

— И что же, совсем не тянет?

— Ну ... — Эла неопределённо пожала плечами.

— Говорят, что это развод. Неужели ты веришь во всю эту чушь? Им бы денег побольше вытрясти из людей.

— Прежде всего, я верю в себя и полностью доверяю своему личному психотерапевту.

— Кажется, у меня дежавю, — подозрительно прищурилась Марта. — Это как-то связано с твоим новым другом? Он врач?

— Мама, ну к чему все эти вопросы? Уж и слово сказать нельзя, — Эла сдержанно улыбнулась, и Лина окончательно убедилась, что все эти слова были сказаны неспроста. — Ты лучше расскажи, как вы распланировали поездку.

Стоило Эле затронуть эту тему, как Марта снова села на своего конька и принялась подробно, с немецкой обстоятельностью расписывать будущий отдых. Лину всё больше мучила совесть, ей не терпелось быстрее скрыться из виду и не слышать восторженных речей матери. Едва разделавшись с пирогом, она торопливо поднялась и потянула Лёху за рукав.

— Мама, спасибо, всё было очень вкусно, мы, пожалуй, пойдём.

Однако Марта махнула рукой, приказывая Лине и Лёхе вернуться за стол.

— Ну куда же ты, дочка, я ещё самое главное не сказала. У меня для тебя сюрприз. — Марта довольно вскинула голову. — Ты даже представить себе не можешь!

Лина нервно глотнула воздух: «Нет, пожалуйста, мама, не нужно», — мысленно взмолилась она, представив на мгновение какую боль причинит матери своим отказом, и ей вдруг стало жаль её, ужасно жаль.

Однако Марта не успела закончить фразу. Из детской раздались трели телефона, и Лина выбежала из кухни.

На дисплее высветился тот самый номер, на который Лина не смогла дозвониться.

— Алло, Макс? Это ты? — сбивчиво начала она.

— Он самый.

— Привет. Хорошо, что ты п-перезвонил.

— И тебе привет, детка, — хмыкнул он в трубку. — Я теряюсь в догадках, кто ты, малышка?

— Малышка, детка, не перебор ли? Я звоню по важному делу. Мне нужен Фил!

— Ты не поверишь, он тоже мне нужен! — томно прошептал Макс.

— Хватит паясничать! Вдруг ему помощь нужна, а ты… Какой же ты после этого друг? Врал мне на даче, что с ним всё в порядке, а он…

В трубке повисла удивлённая пауза, и Лине на секунду показалось, что Макс вот-вот даст отбой.

— Лина?! Ты? Здарова, брателло! — радостно воскликнул он. — А я всё думаю, где я мог слышать этот красивый голосок. И откуда у тебя мой номер? Эла дала?

3/4

Глава 3/4

— Ну что? — Лёха наконец обнаружил своё присутствие. За всё время разговора он и слова не проронил, так и сидел на стуле, уткнувшись в телефон. Лина пожала плечами и отвела глаза. Ничего нового она не узнала, да и рассказывать не было никакого желания. Всхлипнув напоследок, она утёрла слёзы.

С любым другим парнем Лина, возможно, и усомнилась бы в своих душевных порывах, но Фил... Это же Фил. Он близкий, почти родной человек, потерявшийся, сбившийся с пути. Разве может она отвернуться, переступить через него и пойти дальше, зная, что он страдает? Да у неё душа не на месте!

В зале раздался голос Марты, и Лина очнулась от мыслей. Милые родственницы вышли из кухни и расположились перед телевизором на диване.

— У Линочки был очень тяжёлый ответственный год, — в сотый раз повторила Марта. — А следующий будет ещё тяжелее. Шуточное ли дело — учиться в консерватории. Бескровная требовательный педагог, она даже на лето ей задание задала, вон. — Марта указала на стопку нот, аккуратно сложенных на журнальном столике возле пианино. — Придётся брать с собой. А я считаю, что хотя бы на пару недель можно забыть о музыке. Ничего, не убудет. Но Линочка очень ответственная. Думаю, две недели на море будет достаточно, чтобы набраться сил. Эмма сняла домик с пианино, прямо на побережье, там такой экзотический сад. Лина, Лина, иди скорее сюда. Ты ещё не знаешь, какой я тебе сюрприз приготовила! — воскликнула Марта.

Лина скрепя сердце вошла в зал, настороженно глядя на мать и остановилась напротив дивана. Марта выдержала долгую красноречивую паузу, во время которой в ушах у Лины барабанной дробью отдавался пульс и сердце готово было выпрыгнуть из груди. Мама, бедная моя мамочка!

— Лина, — торжественно объявила та, — домик в Портофино — это ещё не всё, чем я хотела порадовать тебя. В конце июля мы едем в Австрию, я взяла билеты на мюзикл «Нотр-Дам-де-Пари», золотой голос Квебека, Брюно Пельтье. Я же знаю, как ты мечтала попасть на него!

Лине показалось, что перед глазами всё поплыло, а воздух в комнате накалился и стал тяжёлым, как свинец.

— Мама, пожалуйста, хватит! — хрипло прошептала она, скрестив на груди руки. — Хватит давить на больное и решать за меня! Я не поеду к тёте Эмме! Я остаюсь дома!

В зале повисла тягучая тишина. Марта так и застыла с открытым ртом, явно впав в ступор. Сколько так продолжалось Лина не понимала, она и сама была на грани обморока. Ноги сделались ватными, ладони дрожали, сердце ухнуло куда-то в желудок.

— Какая муха тебя укусила, Лина? — Эла первой подала голос, с грозным видом поднимаясь с дивана. — Мама делает для тебя всё возможное, лишь бы угодить. А ты!

— Я не могу ехать. Не поеду! — упрямо повторила Лина. — И не спрашивайте меня почему. Просто смиритесь с этим. Мама может отдохнуть одна, а я… я останусь дома, и точка!

Марта наконец обрела дар речи и, громко простонав, промокнула кухонным полотенцем, проступивший на лбу пот.

— Я так и знала, что тут что-то нечисто, я так и знала! — заголосила она. — Ходит как в воду опущенная. Признавайся, это всё из-за Филиппки? Из-за него? Вот сучонок! Глаза б мои его не видели! Стояли на площадке, обнимались, как голубки. Не успела встретиться с ним, и все наши планы пошли насмарку. Послушай, Лина, послушай меня, доченька, ни один парень не стоит здоровья и нервов матери. Тем более такой как он! Ты должна, ты просто обязана поехать, а Полянский твой подождёт. Там Ник, Эмма…

— Лина, это правда? Это всё из-за Филиппа?! — Эла не сводила с Лины пытливого взгляда.

— Мама, Эла, пожалуйста, — взмолилась Лина, — не спрашивайте меня ни о чём! Просто поверьте мне на слово. Мне очень нужно остаться в Москве! С Ником я всё уладила, я говорила с ним и ещё поговорю, и он не против подождать меня до осени.

— До осени?! — Марта схватилась за сердце. — Эла, Эла… что же это делается? Ты срочно должна повлиять на неё, ну скажи ей… скажи!

— Да что ты вытворяешь? — возмутилась та. — Если это действительно из-за Полянского, то это крайне несерьёзно. Бесполезно поучать тебя и приводить личные примеры, ты всё равно сделаешь по-своему. Глупая, глупая девчонка.

— Вы не можете меня заставить и насильно впихнуть в самолёт! — чеканила Лина каждое слово.

— Бессовестная. Сколько я с тобой носилась, и вот благодарность. Выросла детка! — Марта демонстративно поднялась с дивана и скрылась в спальне, громко хлопнув дверью.

— Так всё это представление действительно из-за Филиппа? – изумлённо воскликнула Эла. – У меня в голове не укладывается. Я удивлена и очень разочарована! Я уже говорила и повторю ещё раз: мне не нравятся эти парни! Филипп всегда был проблемным мальчиком. Не думаю, что сейчас что-то изменилось. И я бы не хотела видеть его рядом с тобой!
— То есть я не должна встречаться с ним только потому, что он не нравится тебе и маме? — вскинулась Лина.
— Я видела его в неадеквате, мне этого достаточно, чтобы сделать соответствующие выводы, – приглушённо сказала Эла, оглядываясь на дверь спальни. — Я не говорю о том, что ты расстроила маму, разрушила все её планы. Ты хоть представляешь сколько денег потрачено на всё это удовольствие?

— Деньги-деньги! Да сколько можно? — Лина стиснула зубы, возведя глаза к потолку. — Если хотите, я устроюсь куда-нибудь на лето и всё отработаю.

— Не говори ерунды, только этого не хватало, — с тяжёлым вздохом отмахнулась Эла. —Да-а-а, весёленький сегодня денёк.

Глава 4/1 Филипп

Глава 4/1 Филипп

Слышать голос Лины, её весёлое щебетание было для Фила лучшим лекарством. Он сутками висел в телефоне и ощущал себя особенно счастливым, словно и правда находился под кайфом. Фил убеждался на собственном горьком опыте, что с мыслями о ней гораздо проще справляться с зависимостью.

На следующее утро после разлуки с Линой он бродил по крыше собственного дома, случайно обнаружив ленту с её волос. Лёгкий воздушный шёлк цвета молодой зелени с золотистым орнаментом по краю всё ещё хранил её неуловимый запах – запах полевых цветов и рассветного ветра. Этот бесценный трофей Фил повязал на запястье и теперь, поднося к лицу, вдыхал пьянящий аромат её свежести.

В ту ночь на крыше рядом с девчонкой он будто забыл обо всём.

― Я люблю тебя, ― тихо сказала Лина, почти не дыша.

Слова повисли в воздухе, и время замедлило бег.

Как просто и искренне она произнесла эти слова. Фил ошарашенно смотрел на неё, боясь спугнуть момент удивительно волнующего откровения. Лина тоже не отводила взгляда, так и смотрела ему в лицо и робко улыбалась. Смелая и стойкая, она всегда была такой, не смотря на хрупкость и кажущуюся беззащитность. Она вселяла в него надежду, что всё ещё будет. Сердцу стало тесно в груди, и на глаза навернулись слёзы. Он не стеснялся их, напротив, со слезами из него будто скверна изливалась. Шагнув навстречу к Лине, он обнял её за плечи и крепко прижал к себе, с желанием никогда не отпускать.

И вдруг откуда-то с неба полились живые звуки скрипки, словно астральный смычок легко заскользил по невидимым струнам. Откуда на крыше в такой час взялся скрипач? Вот и не верь потом в волшебство. Да и как можно не верить, если чудо свершилось снова… в который раз рядом с ней!

― Ты справишься. Ты сильный! Я знаю и ничуть не сомневаюсь в тебе, ― как заклинание, крутились в голове её слова.

Болезнь отступала, и Фил был уверен, что справляется сам. Если бы он только знал какой ценой. Всё, что было для него хорошо, он принимал как данность. Он думал так, вернее, не думал, просто брал. Брал и не думал. А Лина страдала. Он понял это, когда, позвонив однажды, услышал в трубке отповедь мамы Марты.

― Ты только посмотри на себя, да на тебе лица нет! ― отчитывала Лину мать. И Филу стало не по себе.

«Феномен обкрадывания в действии! ― внезапно осенило его. ― Разве возможно такое на расстоянии?!»

Ему вдруг вспомнился тот постыдный эпизод на речке. Лина на грани обморока. Бледное лицо, спутанные волосы, потухшие глаза. Она смотрела потерянным взглядом в пустоту и почти не дышала. Руки Фила затряслись от бессилия и бешенства на самого себя. Выходит, он карабкался вверх ценой её здоровья? За каким он тянет девчонку на днище, за собой?!

За этим осознанием последовало ощущение пустоты, но решение пришло в ту же минуту. Фил резко ограничил общение, лишь скидывал Лине любимые треки групп, а вскоре и вовсе удалил её номер, чтобы не было соблазна позвонить, и сам посмеялся над собственной тупостью, ведь номер Лины он знал наизусть.

Телефон разрывался от входящих звонков, но Фил всё реже снимал трубку, только с Максом поддерживал контакт и с парой друзей из сквота, но Лина не сдавалась ― продолжала звонить и писать. Поначалу Фил отвечал на её звонки, однако всё больше молчал или делал вид, что чем-то занят. Не хотелось ныть и выглядеть слабым в её глазах. Если бы она только знала, как ему мечталось вновь увидеть её, поговорить, успокоить, попросить дать ему время прийти в себя, а сбросить вызов рука не поднималась. И Фил терпеливо ждал, когда телефон разрядится и вырубится.

Родные стены, куда так рвался Фил, уже не спасали. К тому же в доме ощущалась чуждая ему энергетика. Зачем все эти новшества и изыски: кричащие ярким цветом шторы, цветы на кухонном подоконнике. В голове мелькали догадки одна похлеще другой, и самая удобная из них, что отец загорелся новой идеей и внедряет в жизнь какие-то практики, но самая худшая… Фил чертыхнулся, припоминая первые свои впечатления. Об этом даже думать не хотелось. Его покоробило от мысли, что отец мог привести другую женщину. Пусть заводит себе хоть десяток любовниц на стороне, но позволить чужачке хозяйничать в доме матери? Хотя… Фил в который раз обошёл комнаты, с пристрастием изучая каждый уголок: кроме идеального порядка и вот этих раздражающих штук, других подозрительных следов посторонней женщины в квартире не наблюдалось. Нужно добиться от тёти Нины правды. Она ведь точно что-то знает, но молчит как партизан, да и не приходит почти.

Дни тянулись медленно, ночи казались томительными и бесконечными. Фил пытался уснуть, но тщетно. Малейшие звуки резали слух, страхи возвращались. К концу недели нервы совсем расшатались и пульсировали в теле единым триггером. Бессонница окончательно опустошила его. Желание ― закинуться всё сильнее давило в груди. В какой-то момент Фил почти сорвался и снова достал баночку с транками.

Вот оно счастье. Это лживое счастье, что лежало сейчас в его ладони, накрывало сиюминутной радостью, однако не меняло сути: как только действие «лекарства» ослабевало, отчаяние и боль вновь заполняли душу. Бесит, сука, как же бесит! Из-за собственной дури он скатился на самое днище и вынужден скрываться от всех и вся, от Лины. Он снова поднёс запястье с лентой к лицу и вдохнул её утончённый запах. Нет! Он выстоял две недели и будет бороться дальше! Они обязательно встретятся, и он докажет ей, что смог.

Фил рывком поднялся с кресла и бросил взгляд на окно, за которым темнела ночь, потом отыскал на столе коробку с лекарствами и закинул в рот горсть таблеток: витамины, валериану, мексидол ― антидот от эмоций и страхов, ― и снова повалился в кресло. Заткнув наушниками уши, Фил дремал под исповедь Джонатана, балансируя на волнах мрачной лирики КОЯN. Как ни странно, именно эта музыка была созвучна с его настроением и отвлекала от душевных мытарств.

«…Я чувствую, что тону.

Такое ощущение, что я тону,

И ничто не может поймать меня,

4/2

Глава 4/2

Ближе к полудню Фил ввалился в кабинет отца и рухнул в родительское кресло, нацелив взгляд на полированную дверцу шкафа, за которой скрывался сейф. В памяти тут же всплыл секретный код. Несколько месяцев назад Фил по счастливой случайности угадал его с первого раза ― день рождения мамы. Интерес побудил его подняться и приблизиться к цели. Дрожащей рукой Фил пробежался по кнопкам, набирая нужные цифры. Так и есть. Отец не додумался сменить код, и дверца с характерным щелчком ударилась о руку Фила.

Он распахнул её, нетерпеливо заглядывая внутрь таинственного ящика, сам не понимая, отчего так разволновался. Однако на первый взгляд Фил не обнаружил для себя ничего интересного. А что он хотел найти? Кучу бабла и запрещённые вещества? Фил усмехнулся абсурдности собственных мыслей, вытащив стопку документов, врачебную печать отца, рецепты и старую картонную папку с надписью «Дело». Эта древняя папка с облупившимися краями и затёртым номером на крышке не на шутку взбудоражила Фила. Он торопливо развязал размохрившиеся шнурки, откинул корку и на секунду завис. «История болезни Марины Михайловны Лавровой». Фил едва перевёл дух и погрузился в изучение пожелтевших от времени страниц.

Глаза защипало от слёз. Он вытер краем футболки, проступивший на лбу пот и промокнул глаза. Час от часу не легче. А ведь он никогда не задумывался, зачем отец назначал маме такие тяжёлые лекарства. Неужели баночка с «куколками», что выкатилась из ящика несколько лет назад ― привет от мамы с того света, ― и есть доказательство её психической болезни? А он-то думал, что невроз… Но это же абсурд, гипердиагностика! Бред! Она не была сумасшедшей!

Недоброе предчувствие подкралось к Филу незаметно. Он отложил историю болезни, и покосился на дверь. Отец никогда не отсутствовал больше двух недель.

Словно в подтверждение мыслей из папки выпал глянцевый лист и плавно спланировал на письменный стол. Фил пригляделся. «Программа конференции», ― прочитал он заголовок чёрным шрифтом. Одна из последних, на которой отец выступает с докладами. В глаза бросилась дата ― сегодняшнее число! Как же быстро пролетело время!

Фила мгновенно бросило в жар. От страха быть разоблачённым родителем, в груди всколыхнулась волна паники. Значит конференция заканчивается сегодня, и он вот-вот вернётся домой. Нужно срочно сматывать удочки. Бежать. Только куда? ― Мозг Фила судорожно работал. ― Был бы жив Люфик, он мог бы вписаться к нему на пару недель. Вернуться к парням в сквот ― совсем не вариант, там бесконечная тусня и опасный соблазн закинуться транками.

Немного отдышавшись, Фил стал заметать следы незаконного проникновения в сейф, аккуратно раскладывая по местам добытые бумаги, как вдруг в руку попалась связка ключей от дачи. Кстати, можно на пару недель укрыться в посёлке, тем более что Лина уедет из страны, и соседский дом пару месяцев будет пустовать.

Но почему ключи спрятаны в сейфе? Вот это подстава, слишком палевно будет выкрасть их, отец сразу заметит пропажу и догадается, где искать непутёвого сына. А если сделать дубликат? Фил погуглил авиарейсы, которыми отец мог вернуться домой. Ближайший в обед, а значит, ещё есть время, чтобы провернуть дельце и скрыться незаметно.

Три часа спустя измотанный и озлобленный Фил ехал в электричке с доверху забитым книгами и провизией рюкзаком. Благо не час пик, и вагон полупустой. На станции Одинцово пассажиров значительно прибавилось. Впереди на соседних местах разместилась шумная компания молодежи: две девчонки и четверо парней с рюкзаками и гитарой, видно собрались на выходные с друзьями на дачу. Рядом с Филом присела молодая пара, а место напротив занял парень восточной внешности: невысокий, щуплый, узкоглазый, с чёрными, лохматящимися вокруг скуластого лица волосами, ― вылитый антигерой из корейской дорамы. Фил, от греха подальше, надвинул козырёк бейсболки на лицо, отвернулся к окну и задремал.

― А как, говоришь, его фамилия? ― слух обжёг резвый девчоночий голосок.

― Да Полянский же, ― ответил другой и Фил встрепенулся ― собственная фамилия резанула слух. ― Что за…? Может у него паранойя, и кругом мерещится всякое? Однако следующая фраза заставила Фила напрячься.

― Слышали, у Дока серьёзные проблемы с наркотой? Говорят, он в больничку загремел, еле откачали, в общем, нашли на крыше сквота почти что синего. В пятницу в клубе его заменял какой-то чел.

Фил еле сдержался, чтобы не осадить весёлых друзей парой ласковых. Досадное, однако, совпадение. «Аспиды», конечно, популярны в узком кругу, но не настолько же. Стало быть, этот трёп про него! Как же быстро расползаются и обрастают небылицами слухи!

Азиат, что сидел напротив, хмыкнул, завозился на месте и будто намерено задел ногу Фила, оставив пыльный отпечаток на обуви. Фил вопросительно глянул на него, нервно притопнув носком кеда, но тот как ни в чём не бывало смотрел в окно.

― Вытянут, у него состоятельные родичи, ― сказал один из парней, снова привлекая внимание Фила к разговору. ― У папаши несколько клиник по городу. Он вроде б психиатр.

«Надо же, какая осведомлённость». ― Фил потёр запястье. Кулаки чесались, как хотелось вмазать по морде самому болтливому.

― Попал чувак, ― сказал другой без тени сарказма.

― Лол. В семье не без урода, ― съязвила девчонка.

― Эй ты, проповедница ЗОЖ, давай, помолчи! ― шутя бросил ей парень с синей чёлкой.

― Я всего лишь не ем фастфуды и давно уже не слушаю «Аспидов», с чего мне впрягаться за вашего Дока?

― Типа это не ты во френдзону к парням набивалась? ― подначивал тот.

― Ой, хватит! Отвалите уже от неё, ― наехала другая.

― Ну, допустим, в прошлом году, ― не успокаивалась проповедница ЗОЖ. Это ж целая вечность. Помню, мы с Маней ни один концерт «Аспидов» не пропускали. Да, Мань? Макс с Доком каждый на своей волне, даже удивительно, что дружат. Короче, сейчас я их не слушаю, тащусь от «Джелли Данс».

― Возьмёшь меня с собой! ― поддел её парень.

4/3

Глава 4/3

До посёлка Фил добрался в семь вечера, ещё издалека приметив унылый дом в конце улицы, с непривычно тусклыми стёклами, залитыми дождями. Чем ближе он подходил к дому, тем сильнее его одолевала хандра. Симптомы возвращались: жар сменял озноб, сердце то разгонялось, то замедляло ритм, грозясь навсегда заглохнуть, а страх умереть накатывал всё острее. У калитки Фил остановился, подумав было вернуться в Москву, но потом пересилил себя и двинулся дальше.

В доме было холодно и темно. Промозглый сквозняк гулял по первому этажу, где-то постукивала форточка. Фил щёлкнул выключатель и поморщился ― тусклый свет ослепил глаза.

В холле всё ещё царил бардак: после квартирника на майские праздники никто не удосужился прибраться. Мебель так и стояла у стен, на полу виднелись следы от тяжёлых подошв берцев и ошмётки грязи, всюду валялись пустые бутылки из-под пива и колы.

Не разуваясь, Фил прошёл на кухню, сбросил рюкзак и вбил кулаком болтающуюся створку окна. Потом забрал бутыль с водой, вернулся в холл, кинул пару поленьев в камин и разжёг огонь.

Лампочка замигала и погасла, оставив Фила в темноте пустующего зала. Он обернулся, выцепив взглядом пианино.

Инструмент уныло дремал у стены под белым покровом простыни.

И у Фила защемило сердце. Снова накатили воспоминания о детстве. В сгустившемся сумраке комнаты мамины глаза вспыхнули отчётливо и ясно. Она будто живая стояла в дальнем углу за пианино и грустно улыбалась.

Фил ощутил, как тягучий страх обволакивает душу, а по спине, царапая кожу, ползёт ледяной холодок.

Словно во сне, Фил шагнул к пианино, сорвал простыню, откинул крышку и заиграл назло всем смертям и страхам. Тревожная, печальная мелодия разливалась по дому, отдаваясь гулким зловещим эхом от стен, будоража его и без того больное воображение и пробуждая чувство вины.

«Вот и всё, мама. Вот и всё. Я вернулся домой… назад, в пустыню привычной тоски и одиночества…»

Стихли последние звуки «Тревожной минуты», а музыка ещё звенела в пространстве, разрывая сердце мучительной болью.

Фил со стоном прикрыл веки и вжался лицом в клавиатуру. Его охватило жгучее желание закинуться снова. Он утёр рукавом слёзы, достал из кармана баночку с транками и до скрипа сжал в кулаке. Нежный трофей цвета молодой зелени, что был повязан на запястье, тут же встряхнул и привёл его в чувство.

Фил поднёс к лицу шёлковую ленту Лины и вдохнул её аромат. Она ещё хранила едва уловимый запах её духов, напоминая о его обещании выстоять.

Стиснув челюсти, Фил быстро поднялся, дошёл до камина и с силой швырнул баночку в огонь. В груди всколыхнулся бессильный страх, ему захотелось кинуться следом и во что бы то ни стало спасти объятую пламенем баночку. Он застонал, закрыв лицо ладонями и без оглядки побрёл на второй этаж.

Дверь гостиной была нараспашку. В комнате все так же царил погром, который они с Олькой учинили на майские праздники. Измотанный бессонницей и дорогой, Фил повалился в одежде на кровать и забылся тревожным сном. В голове проносились картинки прошлого и настоящего, сумбурные сны смешались с реальностью и бредом.

К ночи его совсем накрыло. Он и сам не ожидал такого наплыва жути. Болезнь обрушилась внезапно, будто только и ждала подходящего момента. Всё смешалось: боль, страх, отчаяние и непреодолимое желание принять допинг.

За окном лил дождь. Дни сменяли ночи, беспросветные и мучительные. Впечатление бесконечных сумерек создавали шторы, скрывающие свет. Фил так и не сдёрнул их с окон и теперь сжился с этим сумраком, потеряв счёт времени.

Тени метались по комнате, то сливаясь в плотный чёрный кокон, то расползаясь серой аморфной массой по полу, перемещались к окну, меняя формы и очертания. Фил не боялся их, он давно уже свыкся с шелестом тонкого савана, щекочущего нервы. Он был уверен, что это не явь, всего лишь его больное воображение. Какие ещё сюрпризы подкинет ему расшатанная психика?!

Шаги, снова шаги в коридоре, они приближаются и затихают у самой двери.

В комнату вплывает быстрая тень, движется к окну, выливается в фигуру. Женщина… До боли знакомый профиль, осанка, округлые плечи. Она оборачивается, смотрит в упор, грустная улыбка трогает губы.

Мама?!

«Можно, я обниму тебя сынок? На прощание?» ― звенит её дрожащий голос, по щеке бежит слеза.

«Мама... мамочка! ― тянется к ней Фил. ― Как же я скучаю по тебе, родная. Забери меня с собой. Пожалуйста, забери».

Вспышка яркого света выхватывает бледное лицо, искажённое смертью, черты расплываются в жуткое нечто, фокусируются в злобную маску Пеннивайза. Слышится едкий смех. Гром разрывает пространство.

Фил, будто очнувшись, хватает ночник и с силой запускает в окно. Сквозь сон доносятся звуки разбитого стекла. Холодный ночной воздух, не чувствуя преград, врывается влажным потоком и возвращает в реальность.

― Бред, настоящий бред, ― чертыхнулся Фил, хватая ртом воздух. Выпив остатки воды, он откинулся на подушку и натянул на голову плед. — Делайте, что хотите, твари!

Корчась в муках, Фил всё же достиг той нейтральной точки, когда ничто не вызывало эмоций. Он будто впал в прострацию ― в серое, безжизненное, ровное, равнодушное ко всему состояние. Может он давно уже там, по ту сторону жизни, а душа его зависла где-то на перепутье?

Глава 5/1 Лина

Глава 5/1 Лина.

Два последующих дня Лина провела в бесполезных метаниях: читала фанатские чаты, мониторила страничку Фила «ВКонтакте», писала ему эсэмэски. Однако за все это время он ни разу не появился в сети. Макс тоже не отвечал на звонки: он либо не брал трубку, либо сбрасывал вызов. И каждый раз, набирая его номер, Лина ощущала себя навязчивой дурочкой.

Интуиция Лины молчала, нервы были на взводе. В непривычной тишине дома каждый звук пронизывал мозг, будь то скрип двери, шум воды из-под крана или звон посуды на кухне. До отъезда Марты оставались всего лишь сутки, но та, утратив былой настрой, почти не выходила из спальни. К великому облегчению Лины, Эла оставалась в семье и носилась с матерью как с малым ребёнком: отвлекала разговорами, уговаривала поесть и чуть ли не силком усаживала перед телевизором. До Лины долетали обрывки фраз, негодующий голос Марты и назидательный Элы с нотками напускной строгости.

— Перестань разводить панику. Береги свои нервы. Ничего с ней не случится, если что, я вправлю ей мозги, даже не сомневайся. И… знаешь что? Оставь её в покое, поверь, так будет лучше для всех!

— Может, она ещё передумает? — громко шептала Марта, безутешно вздыхая, но при Лине держалась с достоинством, демонстративно отводила глаза или вовсе делала вид, что её не замечает.

— Да… устроила ты нам кордебалет, — клевала Эла Лину при малейшей возможности. —Ещё не хватало, чтобы мать слегла, вот тогда будет плата за твоё упрямство! — цедила она сквозь зубы.

Лину мучила совесть. Эйфория от победы длилась недолго, а крылья, что выросли за спиной, были побиты хандрой, поникли и потеряли свой блеск. «А стоит ли оставаться в Москве, куда-то бежать, искать, если помощи ждать неоткуда? — расстраивалась Лина. — Да и сам виновник конфликта, похоже, не сильно горит желанием быть спасённым». Вся эта возня казалась ей борьбой с ветряными мельницами. К тому же мать продолжала стоять на своём и никак не хотела принять её выбор.

И если бы не Лёха, Лина бы точно сдалась. Тот проявлял чудеса изобретательности и дипломатии, как ни в чём не бывало, наведывался в гости, мило улыбался Эле и маме Марте, шутил и выпрашивал разрешение пообщаться с Линой. Эла жестом указывала на дверь, мол, идите-идите, не мозольте глаза. И Лина с благодарностью смотрела на друга.

В тот же день после обеда Лёха, как по расписанию, явился к Лине, и они отправились на прогулку в парк.

— Что, совсем туго? — Лёха первым перепрыгнул через лужу возле подъезда и, обернувшись к Лине, ждал ответа.

— Угу, — кивнула она, аккуратно обходя небольшой водоём и ругая себя за то, что надела светлые конверсы. — Все кругом будто против меня сговорились. Фил вне зоны доступа, а Макс точно заодно с ним. Как же я зла на него, словами не описать. Убила бы! — Лина на эмоциях сжала кулаки. — Такое впечатление, что он специально скрывается. И знаешь что, Лёш, я не понимаю такой дружбы. Вместо того чтобы помочь Филиппу выбраться, он ему яму копает.

— Да сто пудов ему сказать нечего. Прикрывает друга. Я вот тут подумал. А что, если нам нагрянуть в сквот. Вызовем Макса на очную ставку. Он тебе хаюшки, а ты ему апперкот, прямым ударом в челюсть. Ты вот так, а я с ноги, как в боях без правил. — Лёха изобразил красноречивый хук и выкинул ногу вперёд. — Точно не отвертится. Как тебе такая идея? Если что, сегодня я свободен до семи вечера, так что вполне успеем начистить ему фейс. — Лёха озорно улыбнулся и снова встал в боевую стойку.

— Нет, сегодня расправа над Максом отменяется. Вот завтра проводим маму и тогда можно действовать, — посмеялась Лина. Нападать на лидера группы «Аспид» — это, конечно, перебор, но устроить неожиданную встречу — вполне себе хорошая мысль.

— Ну, наконец-то, развеселил, — подмигнул ей Лёха. — Мы обязательно что-нибудь придумаем, мне бы только органику сдать и можно приступать к операции по поимке беглого Макса. Мне сегодня ещё в общагу в крест ехать нужно, халяву просить.

— Халяву? Это ещё что?

— Ну в полночь все студенты вываливают на балконы и орут во всю глотку: «Халява приди, халява приди».

— И что, помогает?

— Ещё как! Это ж крест, там теория трансерфинга реально работает! Я вот не верил сначала и физику завалил, так что в этот раз сделаю всё как надо. Поеду, впишусь в комнату к парням, а утром на экзамен.

— Ну, дерзай, Лёха.

— Знаешь, я что подумал? Может, тебе тоже нарисовать в воображении счастливую картинку, к примеру: ты, Фил, детишки там, и постоянно держать её в голове. Это ж трансерфинг — сила мысли!

— Лёш, не смеши, ну какие детишки? Я не загадываю на такое далёкое будущее. Мне бы Филиппа вытащить из этой трясины, иначе мне будет стыдно перед самой собой, стыдно перед тётей Мариночкой, ну… мамой Филиппа.

— Да, я знаю, твоя первая училка по музыке.

— И не только училка. Она была мне родным человеком, близкой по духу, и я до сих пор помню её руки… — Лина вновь загрустила, представив на секунду встревоженное лицо тёти Марины, как бы она восприняла такую ужасную новость о сыне? — И ещё, Лёш, мне бы не хотелось, чтобы ты считал Филиппа каким-то отбросом или маргиналом. Потому что… я точно знаю, что причины его зависимости гораздо глубже, чем кажется. Всё гораздо сложнее.

— Да я ничего такого… — Лёха задумчиво нахмурил брови. — Ты это, давай, не унывай. Знаешь, как Горшок орёт? «Панки Хой!» — Он улыбнулся во все тридцать два и сложил пальцы в «козу». — Обещаю, мы обязательно спасём твоего Дока!

5/2

5/2

Лина не поехала в аэропорт, не хотелось лишний раз видеть расстроенное лицо Марты, только вышла в прихожую посидеть на дорожку, чмокнула мать в щёку и удалилась в детскую.

В тот же день Эла вернулась к другу, и у Лины наконец появилась возможность собраться с мыслями. Неопределённость и бездействие напрягали её.

Кот Сибас, сбитый с толку отсутствием хозяйки дома, тёрся у ног Лины, дремал на столе возле ноута и следил за каждым её движением.

— Тебя что, тоже завербовали? — грустно усмехнулась Лина, почесав любимца за ушком, и тот довольно мяукнул.

В полдень позвонил Лёха и прокричал в трубку радостную новость:

— Лин, ты представляешь, халява сработала! Я сдал органику на пять. Попал к самому суровому преподу, но сдал легко! Трансерфинг — сила мысли! Не зря я в зачётке целый месяц представлял себе «отлично».

— Молодец, Лёш! Не зря ты ходил на все лекции и сидел за первой партой. Ты давай, не расслабляйся. Добей уже сессию на отлично.

— Ну это как повезёт…

Они поболтали немного, поспорив о плюсах и минусах сказочной халявы и Лина отключилась.

Взгляд упал на колечко, то самое, что было подарено ей в парке загадочной женщиной. Лина дотронулась до кольца, повернув его камнем вверх, и оно будто ожило, заискрилось в тёплых лучах дневного солнца.

Как странно, ни мама, ни Эла не заметили колечка на её безымянном пальце.

— Это ведь точно совпадение? — задумчиво прошептала Лина, потерев краем футболки голубой топаз. — Просто маме и Эле некогда было разглядывать мои руки.

Лина припомнила образ недавней незнакомки: открытое лицо и добрую улыбку. Всё же она интересная дама, и аура у неё такая ласковая, шёлковая, даже щекочущая.

«…В имени её будто вода плещется», — всплыли в голове слова незнакомки, и тут же подушечки пальцев отозвались приятным покалыванием.

— Что это? — Лина невольно сжала кулаки, ощутив прилив тепла. Колечко вмиг нагрелось, а ладони остыли.

«…И не меньше, чем океан!» — прошелестел над ухом голос.

Лина не удивлялась и не пугалась, недавно на даче она уже слышала голоса и точно знала, что это не фантазии, не сумасшествие, а тайная связь, вот только с чем, с кем?

Мама не раз повторяла, что чудо бывает не только от Бога. Как странно, но Лина никогда не задумывалась над теми словами.

Какая-то неведомая сила заставила Лину сесть за стол и открыть ноутбук.
«Евангелина. Значение имени», — забила она в поисковике.

«Благая весть», «посланница», «вестница», — выдал «Гугл».

— Нет, не то... а если так? «Ева».

«Ева, Хавва, Hayya» — жить, живая.

— Неплохо, но тоже не то.

Лина уже было хотела закрыть ноутбук, как вдруг её осенило.
«Лин», — набрала она на клавиатуре, случайно пропустив последнюю букву в имени, и зависла в немом изумлении.
«Имя Линн имеет валлийское происхождение и означает: «озеро».
— Озеро?! — не удержавшись, воскликнула Лина, а по коже пронеслась зыбкая волна мурашек. Что бы это значило? Совпадение?!

И тут словно огненная спица в груди всколыхнулось тепло, по рукам пробежал обжигающий ток, сосредоточившись в ладонях, а пальцы будто иглами кольнуло. Лина вгляделась в ладони и сжала кулаки.

— Что же со всем этим делать? — спросила она вслух.

—Учиться… искать… — ответил всё тот же голос.

Лина прижала ладони к вискам и прикрыла веки.

— Филипп, пожалуйста, отзовись! Где ты? — послала во вселенную вопрос, решив пустить в дело странное тепло, и почувствовала, будто падает в яму.

Поначалу глаза застилала плотная пелена, но Лина усилием воли продвигалась вперёд, проходя вязкие слои пространства. Туман постепенно таял и зрение прояснялось. Полумрак, стены увешаны картинками и гравюрами, статуэтки на полках. Увядающее пламя в камине лижет седые поленья, отбрасывает вялые тени на стены, освещая рыжим дрожащим светом комнату. Странные ощущения. Будто когда-то давно Лина бывала тут, держала в руках статуэтки, сидела у огня…. Мрачно и холодно. Зябко и одиноко. Хочется плакать и стенать. Перед взором всплывает тёмный циферблат настенных часов.

Забавно. Не эти ли часы Лина видела в недавнем сне? Стрелки неподвижны, медный маятник покрыт тонким слоем пыли. Гибкие пальцы Лины касаются ключа, вращают его по кругу. Слышен стрекочущий звук механических пружин. Последний щелчок — и стрелки оживают, бегут по циферблату. Маятник раскачивается, громко стучит: так-так-так-так. Боммм… боммм — разносится гулкое протяжное эхо по комнате.

Лина очнулась всё там же, сидя перед ноутом. Что это было? Сон? Где… где она видела эти часы? И тут её будто холодной волной окатило. Ну конечно, это же загородный дом Полянских! Фил там, он точно там, и как же она раньше об этом не подумала?!

Лина отыскала телефон и набрала номер Лёхи. Тот ответил сонным голосом, видно, отсыпался после экзамена и бессонной ночи в общаге.

— Лёш, проснись, я знаю, где Филипп! Он на даче. Поедем сейчас же, прошу, — зачастила она в трубку.

— Но, Лин, у меня завтра консультация в девять, я не могу не пойти. А послезавтра экзамен, я досрочно хотел сдать, договорился с преподом, есть шанс получить автоматом. Поедем через пару дней.

5/3

Глава 5/3 Лина

Ночь выдалась беспокойная. Лина до утра не сомкнула глаз, всё прикидывала, думала, как поступить. Она готова была сорваться в дорогу хоть сейчас, однако предостережение мамы Марты — не ездить в одиночку в электричке — висело над ней как дамоклов меч и взывало к совести. Нарушить слово и ослушаться мать всегда чревато неприятностями. Вспомнить, к примеру, хотя бы тот случай с пьяным, деклассированным элементом в электричке. Лина передёрнула плечами — при воспоминании о нём к горлу подкатила тошнота. Сомнения ещё мучили её, из головы не выходили все те истории про несчастных, которые, обчистив родителей, бежали из дома в поисках дозы и снова растворялись в нирване. В душе творился какой-то раздрай, но Лина гнала тревожные мысли прочь. Не хотелось думать, что Филипп способен на такое, к тому же он обещал покончить с этой дурной привычкой!

Что бы там ни было, но ради спасения Фила нужно хотя бы попытаться, нужно спешить, не зря же ей были все эти видения и сны, часы из дома Полянских с бегущими стрелками! И Лёху не стоит напрягать, пусть спокойно сдаёт экзамены, потом подтянется, если на то будет желание.

Ровно в шесть утра Лина подскочила с кровати и принялась собираться в дорогу. Достала рюкзак и наспех покидала в него пару футболок и сменное бельё, зубную пасту с щёткой, спортивный костюм, бросила пачку печенья и леденцы — первое, что попалось ей под руку в кухонном шкафу. Если она всё же ошибается, и Филиппа на даче нет, то можно обернуться одним днём и к вечеру быть дома.

Лина быстро добралась до вокзала и даже успела на одну из первых электричек. Вагон оказался полупустой. В этот ранний час в будний день большая часть пассажиров стекалась в Москву. Лина расположилась у окна, бросив рюкзак на соседнее место и обозначив на всякий случай личное пространство. Мерный стук колёс укачивал её, и она задремала, чуть не проспав нужную остановку, но доехала до места без приключений. Несмотря на бессонную ночь чувствовала она себя бодро и свежо. Её не покидало ощущение, что она на верном пути. При одной только мысли о том, что скоро она найдёт Филиппа, кровь приливала к щекам, и учащённо билось сердце.

От полустанка по деревенской дороге к дачному посёлку потянулась небольшая вереница пассажиров. Дача была недалеко — всего каких-то двадцать минут ходьбы. Лина бодро зашагала по тропинке.

От чистого воздуха кружилась голова, наверное, сказывались душные дни, проведённые взаперти в московской квартире. Повсюду буйствовала зелень, цвели тюльпаны в палисадниках, а луг за деревенскими домиками, что тянулся вдоль трассы, казался пёстрым ковром, усыпанным полевыми ромашками и васильками, и благоухал, как райский цветник. От удовольствия быть в любимом местечке Лина замедлила шаг, прикрыла глаза и прислушалась к звукам природы.

Где-то в траве стрекотали кузнечики, нежно жужжали шмели, носились стрекозы, и раздавалось вольное, едва уловимое позвякивание, будто ветер рисует музыку, запутавшись в хрупких струнах паутинки. Лина, опомнившись, снова продолжила путь, вовсе не сомневаясь в добром исходе дела.

Чем ближе она подходила к посёлку, тем сильнее натягивались нервы, тем ощутимее в груди вибрировал страх и дрожали коленки, а звенящая красота пейзажей больше не впечатляла. В голове оставалась единственная мысль: только бы застать Филиппа на даче. «Пожалуйста, Филипп, пожалуйста, будь там!» — умоляла она небо, представляя его улыбку при встрече и удивлённую радость в глазах.

Уже у дома Альтман Лину будто молнией пронзило. Ключи от дачи! Она притормозила и быстро обыскала карманы и закрома рюкзака. Похоже, что связка ключей так и осталась лежать на столике в прихожей. Теперь во двор можно проникнуть только в калитку в заборе между дворами Альтман и Полянских. «Растяпа», — посетовала Лина, ругая себя за рассеянность и беспечность, и двинулась к соседскому дому.

Сквозь ажурную зелень листвы показалась крыша с фигурными башенками и часть второго этажа с витражными окнами. Утреннее солнце искрилось в стёклах, делая мозаику ярче, контрастнее и отчего-то тоскливее. Издалека они походили на нечто гротескное, однако по мере приближения вычурная палитра цветов вырисовывалась в знакомые картинки: яблоневый сад в спальне Филиппа, девушку с виолончелью — в спальне дяди Эдика и тёти Марины, даже в подсобке узкий оконный проём заполняла абстракция из разноцветных стёкол, напоминающая один из витражей в католическом костёле. Лина привычно разглядывала их, тщетно пытаясь уловить хоть какую-нибудь зацепку — следы пребывания в доме Филиппа.

Но вот взгляд упал на окно в гостевой. Распахнутое настежь, оно зияло темным, мрачным провалом и невольно наводило оторопь. Лина ускорила шаг, толкнула калитку и, затаив дыхание, быстро направилась к дому. Вдруг под ногами что-то хрустнуло, будто она наступила на колотый лёд.

Лина присела на корточки и пригляделась. Повсюду в траве, на мощёной дорожке валялись битые стёкла. Розовые, фиолетовые, жёлто-зелёные… Она без труда узнала в них фрагменты витража: каменную вазу с цветком в хранилище дракона. По телу пробежала колкая дрожь, в груди шевельнулся страх.

— Филипп, — прошептала она, сама не узнавая свой голос, вскочила на ноги и взбежала по ступенькам крыльца. Дверь оказалась незапертой, и Лина вошла в холл.

Несмотря на ясное тёплое утро в доме было сумрачно и прохладно. Лина поёжилась, озираясь вокруг, и прислушалась к шорохам дома. Нет, никаких признаков жизни она не замечала, только разруху и грязь после майского квартирника. Ей вдруг послышались быстрые шаги на втором этаже и лёгкий стук двери.

5/4

5/4

Он мылся долго, слишком долго, Лине показалось, что прошло не меньше часа, прежде чем дверь в душевую отворилась, и на пороге появился он — исхудавший, с полотенцем на бёдрах, с мокрыми, свисающими до плеч волосами, вьющимися вокруг осунувшегося лица. На бледных щеках и крыльях носа ярче обычного выделялись рыжие веснушки. Отчего-то эта примечательная особенность Фила взволновала Лину до глубины души, взволновала и обезоружила, и слова вмиг растерялись.

Филипп остановился в дверях, явно ошарашенный встречей. В его глазах сменилась целая гамма чувств: испуг, удивление, радость, сомнение и страх. Но он тут же расправил плечи и попытался улыбнуться, однако уголки его губ взволнованно дрогнули.

Первый порыв броситься к Филиппу на шею и задушить в объятьях схлынул так же быстро, как и пришёл. Лину отрезвила его почти неприкрытая нагота. Она лишь утёрла слёзы, предательски скатившиеся по щекам и, затаив дыхание, разглядывала Фила. Его худоба вовсе не портила общего впечатления, она лишь добавила облику мрачности и отстранённости, но Фил по-прежнему был красив. Он стал похожим на юного себя, таким, каким и запомнила его Лина при расставании несколько лет назад.

— Филипп… — только и смогла выдохнуть она, сцепив дрожащие пальцы в замок.

— Привет. — Щёки его слегка порозовели, а улыбка поблекла. Он привалился плечом к дверному косяку и быстро отвёл взгляд.

— Я так рада, что нашла т-тебя. А ты… разве не рад мне?!

Филипп прочистил горло и нахмурился.

— Рад, конечно, рад. — Слова прозвучали вяло, скорее безжизненно, но в них сквозила едва уловимая эмоция. Отчаяние?! Надежда?! — Как ты тут вообще? Ты вроде в Германию собиралась? Как ты нашла меня?

— С-собиралась… — запинаясь от неловкости, пробормотала Лина. — Но мне приснились часы, и я решила… то есть я подумала… что если я буду рядом, то ты… и ч-что тебе больше некуда ехать, кроме как на дачу.

— М-м-м. — Филипп оттолкнулся от косяка и направился в сторону гостевой. Лина, озадаченно кусая губы, шагнула следом.

Фил полез в рюкзак, достал чистую футболку и трусы, без стеснения швырнул их на кровать и только потом вынул джинсы.

— Я оденусь, ладно? — бросил он Лине, не оборачиваясь.

— Д-да, конечно. — Она, спохватившись, вышла из гостевой. От осознания, что всё идёт совсем не так, как ей представлялось, горло сдавил горький комок слёз. Будто и не было той романтической ночи под луной. Не было ничего.

— Можешь зайти, я одет, — тихо позвал её Фил.

Лина собрала всю волю в кулак, чтобы не расплакаться, и вошла в гостевую. Филипп сидел на краю кровати, устало свесив голову и нервно притоптывал босой ступнёй, будто только и ждал её капитуляции. Между ними чувствовалась напряжённость. Лина присела на небольшом расстоянии, и потёрла ладонями коленки, ей так хотелось всё изменить, быть ближе, обнять и утешить его, но она отчего-то не решалась.

— Филипп, я… — начала было Лина, но он перебил её, не дослушав.

— Так почему ты не уехала? — Он поднял голову и посмотрел на неё в упор, как ей показалось, неприветливо и холодно.

— Значит, не рад, — расстроенно констатировала Лина. Для неё ответ был очевиден, и она недоумевала, почему Филипп спрашивает. — То есть я с лёгкостью должна была забить на тебя и лететь в Германию, так получается? — начала заводиться Лина. — Почему ты не брал трубку? Почему скрывался? Ты даже не представляешь, сколько всего я передумала. Искала тебя, мучила Лёху, Макса, а ты… вы… Выходит, вы специально с ним сговорились?

— Лин, прости, я не хотел, чтобы ты видела меня таким. Это просто… днище, — измученно бормотал Филипп. — Оказалось, что всё гораздо сложнее и мне нужно больше времени. Я просто завис где-то на перепутье, и мне хреново. Сколько ещё так продлится, я не знаю, и я не хочу перекладывать свои проблемы на тебя, не хочу, чтобы ты страдала! Вообще ничего не хочу. И тебе не стоило сюда приезжать…

— Что ты такое говоришь, Филипп? Как ты можешь! Не смей решать за меня, я сама разберусь, что для меня важно, а что нет. И знаешь, что? Ты ведёшь себя как девчонка, как размазня. Ты обещал бороться, и что на деле? Так быстро сдулся?

— Хватит, замолчи! Пожалуйста, замолчи! — Фил простонал, обхватив руками голову.

— Выходит, что всё было зря? Все наши разговоры о будущем, мечты? — всхлипнув, она накрыла лицо ладонями.

— Лин, послушай.... — Фил резко поднялся и заходил по комнате. — Я и так кругом виноват, и мне не нужно никаких жертв, я как-нибудь сам. Я правда думал, что на деле всё будет гораздо проще, но я вымотан, я забыл, что такое нормальный сон, меня шиза накрывает, мне кажется, что я медленно схожу с ума… совсем как… — Он тут же осёкся и с силой саданул кулаком об оконную раму. Осколки зазвенели и посыпались на пол, Фил зашипел и потряс рукой, от кисти к запястью скатилась алая струйка крови.

— Ты порезался, сильно? — ахнула Лина, и тут же вскочив, метнулась к нему. — Дай посмотрю.

— Ерунда, заживёт как на собаке. — Он убрал руку за спину и отступил на шаг.

И этот жест задел Лину за живое, он будто сторонился её, боялся обжечься, или что там ещё?

— Лин, лето только начинается, — с дурной ухмылкой продолжил Фил, — ещё не поздно, лети в свою Германию и оторвись по полной. Не стоит тратить время на такого конченого придурка, как я.

Глава 6/1. Филипп

Глава 6/1. Филипп

Как только Лина ушла, в комнате сразу опустело и свет померк. Фил с досады пнул попавшуюся под ноги бутылку и смачно выругался. Слабак. Надо бы радоваться, ведь он добился, чего хотел: спустил с небес на землю, оттолкнул, но вместо того в душе защемила тоска.

Линка… она была тут, стояла напротив и так на него смотрела! Немного напуганная, настороженная, но такая живая и радостная. Он подсознательно ждал её, но не был готов к встрече. Когда он увидел Лину, его бросило в жар, сердце будто удар пропустило, потом встрепенулось, пустилось вскачь, забилось где-то в глотке, в висках. Чувства всколыхнулись, причинили боль, вытянули на поверхность всё, что он старательно вгонял в топь. Её слова, брошенные в порыве эмоций, до сих пор звенели в сознании: «Ты ведёшь себя как девчонка, как размазня. Ты обещал бороться, а что на деле? Так быстро сдулся?»
Лина права: ему в каком-то смысле удобно быть там, глубоко в себе. Это состояние, ставшее уже привычным, — своеобразная зона комфорта, из которой не так-то просто выбраться. Не так спонтанно и быстро. Хотелось отсидеться где-то в укромном местечке и не отсвечивать.

«Я искала тебя, хотела помочь! Я готова бороться вместе с тобой! Вместе — против твоей болезни!»

Фил будто очнулся от морока, вскочил с кровати и выглянул в окно. Лина уходила по узкой мощёной дорожке, ведущей во двор Альтман. Он провожал взглядом её подвижную тонкую фигурку с гордо поднятой головой. Светлые волосы скользили по плечам, свисая до самого пояса, и в них играл яркий солнечный луч. Фил засмотрелся, задумался и упустил момент, когда Лина исчезла за беседкой. Он развернулся к выходу, рванул за ней.
Она не ушла далеко, сидела на лавке за беседкой, уткнувшись лицом в ладони, и тихо постанывала.

Фил, запыхавшись от быстрой ходьбы, присел на лавку рядом, почти невесомо погладил волосы Лины и аккуратно убрал их за спину. Она отняла от лица ладони, стерев кулачками слёзы, и как-то по-детски жалобно шмыгнула носом. Он тут же полез в карман в поисках носового платка, однако карман оказался пуст, и Фил растерянно развёл руками.

— Лин, прости. Прости, что обидел тебя, — начал он свой оправдательный монолог. Эмоции ещё кипели в нём, мысли хаотично метались. – Да, я придурок, дебил. Я всегда всё делаю не так, вечно косячу. Знаешь, если бы Макс услышал наш разговор, как я тут с тобой, он бы с ходу вмазал мне промеж глаз и был бы прав. На самом деле мне было плохо без тебя, очень плохо! Если бы ты только знала, как мне тебя не хватало. Я постоянно думал, вспоминал, как здорово мы с тобой погуляли той ночью. Кстати, я говорил, как тебе идёт улыбка? У тебя очень красивая улыбка. Я потом дня три окрылённый ходил, как подросток, мне никогда не было так хорошо и легко. Я даже забыл на время о своих грёбаных траблах, вообще обо всём забыл. — Фил с трудом перевёл дыхание. — Даже о том, что могу навредить тебе. Тот случай на речке… В общем, мне хватило тогда. Я сильно за тебя испугался, ведь ты почти без сознания была. Поэтому я хотел, чтобы ты уехала и была свободной… от меня.

— Ах вот оно что? — Лина расправила плечи и вонзила в него сердитый взгляд. — Навредить мне боишься? Боишься, что недостоин? А ты не бойся, я готова бороться за тебя, пусть не за любовь — за дружбу. По-другому никак, по-другому мне просто совесть не позволит!

— А мне не позволит совесть пользоваться! — Фил выдохнул сквозь стиснутые зубы. — Лин, я не знаю, что за штуки ты проделывала со мной на речке, но мне тогда здорово полегчало, хоть на время, но отпустило. Я видел, как ты бледнела на глазах и чуть не отключилась. Тогда я мог списать это на случайность, но я заметил такую закономерность: когда мы общались по телефону, симптомы болезни долго не проявляли себя. И я подумал, что дело в тебе, что я каким-то образом выкачиваю из тебя жизнь.

— Филипп, ты что, эзотерики начитался? Что ты несёшь?

— Ответь честно, ты чувствовала себя хуже, когда общалась со мной? У тебя нарушился сон, пропал аппетит?

— Ты рассуждаешь как врач.

— Считай, что я без пяти минут врач. Отвечай! — Фил начал выходить из себя.

— Честно сказать, я не обратила на это внимание. — Лина задумчиво свела брови. — Хотя, возможно, ты прав, что-то такое было. Но, с другой стороны, всё объяснимо. Как должен чувствовать себя человек, переживающий за близкого друга? Мыслями и душой я была с тобой, к тому же постоянно висела в телефоне, естественно, что я не высыпалась.

— Выходит, я вовремя остановился. Ты страдала по моей вине, могла заболеть.

— Это было жестоко.

— Зато пошло тебе на пользу.

Лина помолчала немного, явно обдумывая его слова, и снова взглянула на Фила, только теперь её взгляд смягчился и потеплел.

— Филипп, как здорово, что ты не эгоист. Тебе бы самому хвататься за любую возможность, чтобы выкарабкаться, а ты думаешь о других, обо мне.

Фил смутился и уронил голову на руки, чувствуя, как по лицу разливается жар.

— Как я могу не думать, если ты рискуешь собой? Тут что-то нечисто, я прав?

— Честно сказать, я и сама не совсем понимаю, что со мной происходит. И это не всегда, не со всеми. Мне ещё в этом предстоит разобраться. — Она задумчиво закусила губу. — Но даже если это и так, то самое худшее уже позади, Филипп. —Лина накрыла его ладонь своей, и их пальцы переплелись.