Женщина помогла мне снять шубу, показала, где оставить обувь и выдала смешные меховые тапки. А после повела к столу. Вот тут уж и я благодарно заулыбалась и напала на еду, как голодный зверь. Прав был Лайф, когда захочу есть, съем все. И не сказать, что невкусно, просто непривычно и совершенно непонятно, что мне давали. Сначала какую-то красную похлебку, затем толстые панкейки с медом и душистым чаем. А когда хозяйственная женщина вытащила из печи пирог, я поняла, что не могу шевелиться. Это тактика такая? Закормить до смерти? Беда в том, что она все еще меня не понимала, особенно, отказы.

Выбрав самый маленький кусочек из тех, что мне усердно подсовывали, я все же заставила себя встать и с огромным трудом подошла к окну. У них во дворе было не чище. Стояло три будки, но ни одной собаки видно не было. Висели на веревках какие-то вещи и простыни. Я хмыкнула и покачала головой, думая, что это безумие сушить вещи в такую погоду. А потом вспомнила про одежду. Отсюда ее украли. Я сама или кто-то другой? Но если бы это была я, появились бы отрывки воспоминаний, верно? Хоть что-то. А ничего не было. Ох, я не могла думать о серьезных вещах, когда так распирало живот. Но преспокойно могла наблюдать за канадцем.

Лайфорд и дед стояли у ряда голубых пушистых елей и что-то обсуждали. Вернее, дед болтал, активно жестикулировал, а Лайф монотонно кивал еще несколько секунд. Но перестал, когда дед указал на одну конкретную елку и дал канадцу топор. Тот в пять шагов преодолел расстояние и всего одним ударом срубил дерево. Одним ударом. Мои брови поползли наверх. Но это еще не все. Лайф пнул ствол ногой, помогая верхушке быстрее упасть, обхватил нижнюю ветку свободной рукой и потащил. Вот так просто деревце размером с его одной рукой. Кажется, я так и зависла с недожеванным пирогом во рту, когда он проходил мимо окна и заметил в нем меня. А с чего бы еще ему корчить рожицу и выпячивать глаза, явно кого-то перекривливая?

Только я обернулась, бабушка тут как тут, на этот раз с коробками. Она повторяла одно и то же слово, усердно протягивая мне коробку. Мне пришлось ее взять. Еще одна хитрая тактика – обездвижить жертву. Теперь, когда мои руки были заняты, она схватила с кресла колючий платок, почти такой, как у нее, и начала меня в него оборачивать. Намотала на голову, что остались одни только глаза, и подняла большой палец вверх. Класс? Ох, правда, что ли?

Так меня и застал Лайфорд. Он вошел вместе с елкой и первым делом нашел меня. Прыснул со смеху и заговорил по-русски.

– Прекрати, иначе сейчас взорвусь, – предупредила я и натянуто улыбнулась старухе. – Эта хищная бабушка откормила меня, как на убой. А теперь всунула в руки подозрительную коробку. Ты хоть имеешь представление, что в ней?

Установив елку в специальную подставку, Лайф выпрямился и опять начал говорить со старухой. Моему терпению пришел конец. Я поставила коробку на стол и начала развязывать шарф, но мужчина остановил меня жестом.

Улыбнувшись старухе так добродушно, что я вообще не представляла, он так умеет, Лайф подошел ко мне и начал возвращать шарф на место.

– Это подарок, – начал объяснять он. – Она сделала его сама и очень хочет, чтобы ты его оставила. Сопротивляться бесполезно, я пробовал много раз. Просто бери и уходи – правило этого дома.

– И это тоже? – я с недоверием покосилась на коробку.

– И игрушки тоже,– подтвердил Лайф.

– Что? Какие еще игрушки?

Он поддел крышку пальцем, и я поняла, о чем речь. Рождественские украшения. Ну, естественно! Зачем еще старику елка в доме?

– Не те, что я хотел бы, – задумчиво проговорил Лайф и достал первую попавшуюся игрушку в виде шишки. – Но при большой фантазии…

– Нет! Даже не думай об этом, большой извращенец, – враждебно предупредила я. Вырвав у него игрушку, бросила ее к остальным, натянуто улыбнулась бабушке, спасибо ей, и пошла обувать сапоги.

Черт, а я ведь даже не подумала узнать о времени года. Понятно, что зима, но то, что на дворе декабрь и предстоящие праздники даже в голову не пришло. Ну, и где же эта магия Рождества? Звон колокольчиков в голове? Исполнение заветных желаний?

Я вышла на улицу первой, Лайфорд, попрощавшись со старухой, сразу за мной. На улице его задержал дед, опять указывая на деревья. И пока я усаживалась на снегоход, канадец одним ударом срубил еще одну елку. Я поняла, что она поедет с нами, когда Лайф начал привязывать ее к багажнику.

Да-а-а. В этом году Санта надо мной прикольнулся. А если и исполнил желание, то явно не мое. Хоу-хоу-хоу, блин.

– Вспомнила что-нибудь? – спросил Лайф.

– Да. Рецепт рождественского печенья, – съязвила я.

Он обошел меня и снял с сиденья. Забрал игрушки и тоже устроил их на багажнике. Я немного напряглась, думая, что он может оставить меня здесь. Но потом подумала, что это не худший вариант. Особенно если учесть, что взглядом мужчина буквально обещал мне огромные неприятности.

– Тебе так нравится дерзить? – спросил он с вызовом и сел со мной на снегоход. На этот раз по-другому. Я оказалась к нему лицом, и он прижался максимально, смыкая мои ноги у себя за спиной. А потом у моего уха пронесся его зловещий шепот. – Или ты просто напрашиваешься на то, чтобы я искусал твой острый язычок? Я думаю, ты напрашиваешься.

– Нет.

– Да. Уверен на все сто, что в твоей голове давно бы появились новые воспоминания, если бы ты не вспоминала о том, как я трахал тебя ночью.

– Ничего по…

– И не думала бы о том, что я буду делать с тобой сегодня.

Я могла бы много чего колючего ответить придурку. Но вместо этого сцепила челюсти, понимая, что каждое слово его заводит. Я просто чувствовала это прямо сейчас. Его член был готов порвать джинсы, так сильно упирался мне между ног. Полная кондиция за три секунды.

– Ты знаешь, что он будет в тебе опять, – продолжил шептать. А потом еще и сомкнул руку на моей заднице, вжимая в себя. 4D эффект, чтоб его. – Ты уже хочешь этого. Прямо сейчас.

– Не хочу, – процедила я сквозь зубы. Он ненормальный, раз так считает.

– Ну, Рин-Рин, – позвал чертов провокатор издевательски и на этот раз отпрянул, чтобы встретить мой злой взгляд своим победным. – Я чую твой запах. Ты очень сильно меня хочешь.

Он блефовал. Он не мог ведь?

– Просто езжай.

Спасибо, он больше не стал меня мучить и, надев маску, уткнул мое лицо в свое плечо и тронулся с места.

Вроде как дорога на обратном пути должна ощущаться быстрее. Не в этом случае. На каждом бугре чертов снегоход подкидывало, и меня вместе с ним. Каждый раз я скакала на Лайфорде, слишком явственно чувствуя всю его твердость. Он рулил одной рукой, а второй придерживал меня, поглаживал по спине, сжимал, похлопывал… Изводил как мог. И конечно, когда он притормозил и въехал за ворота своего участка, я спрыгнула буквально на ходу. Смятенная, раздраженная, да что там, злая, как собака. Забыла даже, что дверь закрыта, и с досады пнула ее ногой.

Его присутствие ощутила спиной и застыла. Да, он действовал на меня так странно. В первую очередь пугал. Будоражил. Безумно нервировал своим безразличием и твердолобостью. И похотливостью. Но эта самая похоть как-то и зачем-то передавалась мне. Это ведь безобразие, что я говорю ему «нет», временами даже хочу забить кочергой, но в это же время все внутри сжимается от беспощадного возбуждения. И я горю просто оттого, что он рядом. Эти сильные, обвитые мышцами и венами руки окружают меня, ужасая своей силой и даря непонятное спокойствие одновременно. У него очень сильная аура – подавляющая, когда он зол. Он мог бы защитить меня от всего зла в этом мире. Но с чего бы ему это делать? Мы чужие. Мы никто друг другу. Я его проблема. Он мое помешательство.

– Не торопись так, – самодовольный голос.

– Я тороплюсь, потому что замерзла. – И это было чистой правдой. – И нет, не надо меня отогревать. Я справлюсь без тебя. Открывай.

Наши перепалки всегда заканчивались войной, и побеждал только он. Но я не смирилась, я просто прощупывала границы его терпения. Кажется, он становится все менее диким и более мягким с каждым сексом. И умная женщина точно бы этим воспользовалась. Но я упрямая женщина.

Как только он открыл хижину, я вошла в дом и бросилась к камину. Подбросила поленья, сняла промокшие спортивный костюм, платок и с разочарованием отметила, что прежние штаны еще не высохли.

– А елка? – спросила я, в надежде, что он уйдет и перестанет так откровенно меня рассматривать. – Не хочешь ее принести?

– Нет. Порублю на дрова.

Взяв с полки теплый бежевый свитер, который был настолько огромным, что слезал с плеча и доходил мне до колен, я дополнительно утеплилась одеялом и пошла греть воду. За окном увидела ту самую елку. Красивая – пушистая, и странного оттенка – голубоватого. Жаль такую на дрова.

– Но ты же сам сказал, что подарки нужно принимать. Бери и уходи.

– Он бы не отстал, – ответил Лайф, начиная приближаться. Шаги хищные, неторопливые, как у хищника, загоняющего жертву. Я отступила, он приблизился.

– Тогда, выходит, ты зря рубил дерево и тащил. И игрушки…

– Игрушки я принесу, – с нехорошим огнем в глазах заверил мужчина. Извращенец!

– Они для елки, – напомнила я, все отходя. Был бы на кухне стол, мне было бы проще от него сбегать. – На Рождество. Кстати, когда оно?

– Сегодня, – ответил Лайф, и его взгляд упал на обломки деревянных досок – результаты его психов. Он нахмурился и со вздохом посмотрел за окно. – Ладно, притащу чертову елку, если ты так хочешь. Все равно она пойдет на дрова. Но наряжать ее будешь сама.

Я охотно кивнула, отступая еще немного. На этот раз он за мной не пошел. С прищуром развернулся и пошел во двор.

– Я принесу все необходимое, пока не замело двор. Освободи пол.

На полу были десятки упаковок и банок от деда. Да, пора прибраться.

– Будет здорово, если ты поможешь мне убрать пол, – поправила я и… сразу пожалела. Он бы уже ушел. А так застыл у двери и медленно ко мне повернулся.

– Что? – его бровь изумленно поползла вверх. А я уже просто не могла остановиться. Раз уж он так хочет уточнения…

– Я не твоя рабыня. Когда просьба звучит как просьба, а не как приказ, ее приятнее выполнять. Попробуй еще раз. Мягче. Ну: «Будет здорово, если ты поможешь мне убрать пол, Рин-Рин».

Я поморщилась, потому что теперь то, как он называл меня, звучало еще глупее.

Лайфорд улыбнулся. Господи, я не знала, это хорошо или плохо для меня, ведь его губы были слишком красивыми. Но глаза точно злыми.

Я испуганно сжалась, когда он резкими шагами подошел ко мне и схватил мои волосы. Без боли, не переусердствуя, только чтобы убедиться, что я никуда не денусь. Я и не могла, смотрела на него испуганный кроликом, пока его лицо приближалось. Словно я до последнего не верила, что он отважится… Наивная. Горячие губы обожгли мои, а язык нагло вторгся в мой рот, хозяйствуя и властвуя, с каждым плавным движением доказывая, за кем здесь последнее слово. Ну вот опять… Руки уже чесались его лупануть, и я их сжала в кулаки за спиной. А тело предательски шатнулось вперед, навстречу безумию, которое закончилось так же внезапно, как началось.

Дав мне наконец глотнуть воздуха, Лайф с горящими глазами зашептал.

– Будет здорово, если ты встанешь на колени и отсосешь мне.

Мои глаза от шока полезли на лоб.

– Нет? Черт. Видишь, это не всегда действует. – Он отошел с дурацкой улыбочкой – издевательской и соблазнительной одновременно. – Убери пол, Рин-Рин.


ГЛАВА 9


Работа его отвлекала. Он был весь на взводе, когда уходил, но вернулся совсем нескоро и уже другим. Я успела разобрать вещи, забила холодильник и морозилку продуктами. Собрала остатки разбитого стола и табуретов и сложила доски у камина – все равно от них толку не было. Уж лучше их жечь, чем ель. Но без мебели в доме было пустовато. Я даже очистила пригоревшую сковороду и перемыла всю посуду. А Лайфорд все не возвращался. Когда за окном началась сильная буря, стемнело и замело снегом так, что не было видно двор, а о стекла начал биться град, вот тогда он вернулся. Снежный человек, не иначе. Я даже не сдержала смешок, когда увидела его заледеневшую бороду.

Зато у него на плече был новый симпатичный столик. Круглый на этот раз, на одной металлической ноге. А в свободной руке деревце и уже со сколоченной крестообразной подставкой. Что сказать, руки у мужчины росли из правильного места. Жаль, что манер ему явно не хватало.

Сгрузив стол, он протянул ель к камину, установил и молча пошел обратно во двор.

– Куда? – не поняла я.

Не ответив, Лайфорд открыл дверь, запустил лютый холод и скрылся из виду. Как бы старательно я ни высматривала его в окне, но видно ничего не было. Хорошо, что путь в туалет и баню хоть немного защищен чем-то вроде коридорчика, оббитого деревянными досками по бокам и сверху. Но в случаях подобных метелей, а что-то мне подсказывало, они здесь частые, передвигаться по лесу совершенно невозможно. А что если когда я ехала на машине, именно такая погода и была? Тогда не удивительно, что я врезалась. Может быть, зря я себя накрутила, и моей аварии есть простое объяснение? Просто заплутала, погода подвела. Да… Я могла бы успокоить себя так, оставалось только придумать, откуда на мне взялась украденная одежда старика. Да и что я вообще делаю в этой стране?

Дверь стукнула, заставляя меня взвизгнуть и подпрыгнуть. Не ожидала, что Лайф зайдет с другой стороны. В руках ящик с игрушками, уже промокший от приличного слоя снега на нем. Надо было внести его сразу, а сейчас он буквально расползался. Подбежав, я подставила ладони до того, как все игрушки вывались.

– Держу, – заверила я, и в этот момент проскочило воспоминание. Длиннее, чем прежнее. Не просто вспыхнувшая картинка, а целая нарезка кадров, как будто много лет подряд пустили на быструю перемотку. Одно Рождество, второе, третье, четвертое… Всегда снежно, всегда холодно, всегда с ним. С моим братом. Мы так и не нашли дом, скитались по городкам, раскиданным вдоль трасс. Кажется, за несколько лет побывали везде, в каждом уголке страны, но именно на Рождество возвращались в Нью-Йорк. Брат говорил, что только там даже без дома можно ощутить магию праздника. У нас была традиция – кататься на коньках всю ночь напролет в Центральном парке под музыку, которую он включал для нас на плеере. А потом, уставшие, но счастливые, мы садились на поезд или автобус и ехали куда-то. Неважно куда. Иногда добирались автостопом. И там отогревались горячим чаем, из термоса, а потом он доставал из кармана маленькую коробочку, обернутую газетой или даже огрызками подарочной упаковки. Это был подарок для меня. Заколка, новые наушники, помада – все, что он смог раздобыть. Он знал, что я буду рада любой безделушке. Ни разу не забыл, как бы трудно нам ни было. Всегда заботился обо мне, а я даже не могла вспомнить его имени сейчас.

– Рин? – позвал Лайф, вырывая меня из воспоминаний. Он наклонился, чтобы поймать мой застывший взгляд и сразу все понял. – Что ты вспомнила?

– Я… – выдохнула и сморгнула слезы. – Не знаю. Кажется, в этом году у меня подарка не будет.

Конечно, не поняв, что творится у меня на душе, Лайф фыркнул, поставил коробку на пол и быстро скинул с себя куртку. Она даже не сминалась – задубела. Туда же полетела и легкая футболка.

– А я? – спросил мужчина, раскидывая руки. Теперь на нем кроме штанов ничего не было, только кожа покрылась мурашками. Надо же! Он все же мерзнет, а я уж начала думать, что и правда нашла инопланетянина. – Хочешь сказать, я не подарок? Тебе-то всего надо отогреть меня и накормить.

Я указала на камин, к которому придвинула кресло, и приторно улыбнулась.

– Садись. Дам тебе водки и пельменей.

Ох, не то он хотел услышать. Но я ему своими кознями настроение все равно не смогла бы испортить. У мужчины свой сценарий, это я поняла, когда он без предупреждения спустил по ногам штаны и беззаботно переступил через них. Стыд? Нет, о таком мы не слышали.

Господи, ну что за попка? Он зашагал к камину, точно зная, что я буду смотреть. Даже поиграл мышцами, остановившись у «шкафа». Если это не дух Рождества так поднял ему настроение, то я даже не знаю, что. Когда поняла, что губы пытаются расплыться в улыбке, отвернулась и нашла себе занятие намного продуктивнее. Зажгла плиту и поставила сковороду. Лайф был голоден, тогда как во мне было еды точно до завтра. Ну ладно, возможно, от мандарин я не откажусь. Пельмени готовить не пришлось, я в любом случае не знала, как это делается. Вместо этого разогрела мясо, обвернутое в листья капусты. Себе сделала горячий чай, в надежде прогреть горло, которое после поездки начало першить.

Когда обернулась, Лайфорд уже сидел в кресле, поддерживая голову одной рукой и сложив ногу на колено. Столик стоял рядом с ним. И да, все штаны были мокрыми, а трусы парню явно не нравились.

– Не хочешь одеться? – спросила я.

– Не хочешь раздеться? – прилетело мне тут же.

Я с красноречивым звоном поставила тарелку на столик перед ним и придвинула тот поближе. А когда сделала несколько больших глотков горячего чая, пошла к игрушкам.

– Ты не голодна?

– Сыта по горло.

Вернувшись с ящиком, уселась на полу возле ели и начала рассматривать каждую игрушку. Раритетные и такие интересные фигурки. Шишки, конфеты, медведи, Санты…

– Так что было за видение? – спросил Лайф, начиная жевать.

Развесив несколько больших шариков, я подумала, что хуже не будет, если поделюсь.

– Кажется, у меня есть брат. Пока без имени. Я надеюсь, что он до сих пор жив. Воспоминания были из детства. Он немного старше меня – на год или два. И мы праздновали Рождество в Нью-Йорке. А во вчерашнем сне мы куда-то бездумно шли. Все было так реально, что в итоге я проснулась в лесу от твоего дикого вопля.

– А если бы я за тобой не пошел, то где бы ты очнулась? Опять босая и полуголая…

– То есть, я и за это должна тебя благодарить? – спросила насмешливо, и мы оба прекрасно понимали, каким образом.

– Что плохого в том, чтобы быть благодарным человеком? – спросил он, умяв один голубец за пару секунд. У него было еще пять, а у меня немного времени на украшение деревца. Это оказалось забавно. И ни одного воспоминания о том, чтобы я делала это раньше. Хотя бы раз в жизни. Никогда? – Ты можешь благодарить меня хоть по десять раз на день. В любом случае интереснее занятия здесь нет.

– Я бы с тобой поспорила. Мне куда более интересно узнать, кто я и откуда.

Он затих, а я, покусав губы, вернулась к старой и не очень приятной теме.

– К тому же ты поступаешь очень беспечно, каждый раз обстреливая меня своим биоматериалом. Я не хочу от тебя детей. Думаю, это очевидно.

– У тебя их и не будет, – опять заявил он. А я лишь раздраженно покачала головой.

– Не говори так. Может быть, я захочу однажды обзавестись потомством. Но точно не сейчас и не так. Я даже не знаю, сколько мне лет, черт возьми.

– Двадцать семь. Тридцать максимум, – тут же ответил Лайфорд. И опять его тон был таким спокойным и обыденным, будто мы просто обсуждали погоду и планы на завтра. Когда я пораженно уставилась на него, он уже все доел и даже допил мой чай. Поставил кружку на стол и сыто улыбнулся, поднимая взгляд по моим ногам. Так смотрят на то, что очень-очень нравится. Почти что комплимент. Если бы только он так сильно не раздражал меня нежеланием слушать и слышать.

– Эй! – позвала я и пощелкала перед ним пальцами. – Откуда ты знаешь это? Опять по запаху определил? У тебя, что же очень богатый опыт выявления двадцатисемилетних женщин по феромонам? Ты вообще слышишь себя со стороны? В чем твоя проблема? Что у тебя с головой, парень? В одну секунду ты кажешься нормальным, а в следующую превращаешься в дикого психа, выдающего какие-то безумные фразочки.

Он был в хорошем настроении. Его глаза смеялись, и я видела, что он обдумывал, как свести разговор в шутку. Возможно, и мне следовало бы немного расслабиться и перестать спорить с ним хотя бы сейчас. Все равно мы оба пленники погоды. Все равно мои споры лишь распыляют его.

Он так ничего и не сказал. Его мягкий взгляд медленно налился свинцом. И в голове зародились слишком очевидные греховные мысли, которые мужчина и не думал прогонять, напротив, с радостью встречал, позволяя им взять верх над разумом. Даже что-то в его ауре, в атмосфере комнате изменилось. Воздух наэлектризовался, повисшая пауза неприятным холодком прошлась по спине. А потом он со скрипом отодвинул от себя стол.

– Не надо, – предупреждающе произнесла я полушепотом. А в горле пустыня. В какой это момент жар камина заполнил всю комнату, и в огромном свитере стало душно?

Лайфорду не надо было говорить, что он хотел меня. Он даже не стал утруждать себя соблазнением моей несговорчивой особы. Просто встал, показывая всего себя. Мощного, жесткого и твердого. Очень твердого.

– Ты опять пугаешь, – произнесла, не отдавая отчет, что вслух. Отступать было некуда. Да и бесполезно. Дюйм за дюймом он приближался.

– А ты не бойся, – посоветовал он совсем другим голосом. Сиплым, огрубевшим.

– Не трогай меня, и не буду.

На губах улыбка, но в глазах лишь дикость.

– Не могу, Рин.

– Не хочешь, – поправила я. И теперь он улыбнулся шире, даже глазами.

– Не хочу. Как будто ты хочешь, чтобы я остановился.

– Хочу, – ответила я сразу же. Так смело и уверенно, будто это было правдой. И даже догнала: – Остановись. Сейчас же.

А потом вдруг поняла страшную вещь, которую я больше не могла прятать от себя. Она загорелась неоновой вывеской в голове: "Я же действительно напрашиваюсь". Каждый долбаный раз. Мне нравится злить его. Мне нравится, что он догоняет, когда я убегаю. Что напирает, когда отказываю. Разве это нормально? Хорошо? Правильно? Разве я не такая же психопатка, как и он?


Он пугал не тем, что мог причинить боль, а тем, какого зверя пробуждал во мне, когда между нами оставались только инстинкты, одно лишь желание. Я становилась дикой, как и он.


Свет неожиданно погас. Лайфорд выругался и что-то пробормотал про генератор. Мне хватило этой заминки, чтобы вернуть контроль над разумом. По крайней мере мне хотелось так думать, но в то же время поступки были абсурдными. Я рванула в сторону, пытаясь от него сбежать. Куда? Он рывком перехватил меня, поймал у камина. Мой визг проигнорировал, руки быстро скрутил за спиной и мы оба сели на прогретую шкуру. Я на коленях, он позади, вжимаясь бедрами, дыша в затылок. Мое сердце бешено колотилось, и его запах опять проник в мозг, одурманил, пленил.


– Тише, тише. Все равно будешь моей. Сама хочешь. И будешь, – шептал он, поглаживая живот. Так лениво, издевательски, как бы не нарушая границы приличного, но в то же время обещая, что обязательно нарушит их. Он сводил меня с ума всем этим.

– Знаешь, я только что подумал.., – произнес Лайф, обжигая дыханием кожу. Я искусала губы. Изнемогала так, словно уже чувствовала его в себе. Наши бедра невольно задвигались в медленном танце, и эти движения вторили тени на стене, отбрасываемые светом огня.

– Если они подослали тебя убить меня, то это лучшая смерть.

– Я не собираюсь…

– Я знаю. Но если бы…

Его губы заскользили вдоль шеи. Моя кожа покрылась мурашками, и я слегка наклонила голову набок, давая ему больше доступа. Он зарычал, сильнее сжал мои руки и притянул к себе, буквально врезаясь в бедра до стона вперемешку с шипением. И все же его губы не сдвинулись, словно он не мог оторваться от моей шеи, снова и снова вдыхая мой запах.

– Все дело в том, что ты слишком вкусная.

– Как давно ты здесь один? – спросила я.

– Около года, – ответил Лайф спустя секунды, и, пройдясь сначала языком, слегка прикусил кожу. Как будто хотел оставить след.

– В этом все дело. Не во мне, а в тебе. Ты совсем одичал здесь. Что теперь? Укусишь?

Невинный, даже немного игривый вопрос подействовал на него странно. Разозлил. Он Резко отпустил меня, перевернул, уложил на шкуру, притянул за ноги и широко раздвинул их.

– Не укушу. Слишком много чести, – процедил он сквозь зубы и, задрав свитер до груди, нагло вторгся в меня до отказа. Я закинула голову и закричала. Схватилась за его плечи, чтобы оставить царапины в отместку, но он перехватил мои ладони и прижал их к шкуре.

– И ты не смей меня метить, – добавил он. Ну точно непорядок с головой.

– Что?

– Не смей.

– Надоели царапины? – с вызовом спросила я. – Тогда будь нежнее.

Он понял, о чем я. Улыбнулся так, будто хотел соблазнить меня, и, честно, у него получалось. Он красив, а когда пользуется этим, то убийственно красив. Я растаяла, встретила его губы, приняла нежный, тягучий поцелуй. И растворилась в экстазе, когда к нему подключились уверенные, быстрые, но в то же время аккуратные движение. Лайфорд танцевал своими бедрами, так опытно и ловко, что мне не хотелось больше ненавидеть его. Хотелось гладить, целовать, обхватить пальцами упругую попку и подталкивать его в себя. А еще отвечать своими бедрами, приподнимая их навстречу, извиваясь так же технично, как это делал он. Я смотрела на наши тени и загоралась еще больше. Да нас надо записывать на пленку! Это было красиво. Он во мне на мягкой шкуре у камина. Безумно горячо.

– Видишь, намного лучше, – похвалила я.

– Вовсе нет, – возразил упрямец и ускорился. – Лучше, когда ты орешь, как дикая. Ничего, блядь, лучше этого быть не может. Но тогда и я не могу себя сдерживать.

Он стал быстрее, жестче. Глубже. Я выпустила ногти, но все равно продолжала направлять его в себя и сама наращивала темп вместе с ним. Да. Лучше. К черту!

Не смогла больше видеть эту раздражающую победу в его взгляде. Откинула голову, замычала сквозь сжатые губы, а потом и закричала от того, как он усердно растягивал и наполнял меня. Словно задался целью свести с ума максимально быстро. Его зубы сомкнулись на моем соске, обостряя ощущения. Мои пальцы ног сжали мех, и от них до самой макушки поднялась волна оргазма.

Лайф все же укусил меня. В шею, куда и метил. Боль была быстрой, мимолетной. Я и не заметила ее, ведь слишком острым оказалось наслаждение. Не могла ни вырваться, ни запретить ему. И он, кажется, не врал про контроль. Потому что когда отпустил мою шею, посмотрел так удивленно, будто впервые видел.

– Привет, – шепнула. – Я Рин.

– Ты мое сумасшествие, – пробормотал он и сполз немного ниже, утыкая лицо в грудь.

Я погладила его пальцами по плечам.

– Жаль тебя огорчать, но ты уже был ку-ку до нашей с тобой встречи.

Он улыбнулся.

ГЛАВА 10

Мне было так хорошо, как… Когда? Когда мне было так чертовски хорошо? Дрянная сигаретка…

Я захихикала, когда парень выпустил кольцо дыма мне в лицо. Как же его…? Джон, Джин? Как из лампы? Это смешно!

– Умеешь так? – спросил второй и сделал колечко побольше. А этот точно Ром. Как напиток. Он угостил меня им, я согласилась только потому, что он сказал это кола в его стакане. Ведь нельзя пить до двадцати одного. А мне только четырнадцать.

– Ты очень хитрый, – произнесла я, не в силах контролировать прущий смех. – Мой брат надерет вам двоим задницу, если узнает, что вы со мной сделали.

Парни тоже рассмеялись.

– Брось! Мы ведь не делаем ничего плохого, верно? Ты сама захотела в гости. В самом деле, чего тебе бездельничать во дворе, пока твой брат собирает листья в бассейне? Тем более что предки свалили, и дом весь наш. Так что? Научить тебя, как это делается? – Ром подобрался очень близко, подсунул мне косячок и поиграл бровками. Я затянулась опять, краем глаза отмечая, что Джин начал снимать с меня ковбойские ботинки. Мне даже было плевать, что он увидит там дырявый носок. Он засмеялся, когда заметил, и я тоже.

Но смех оборвался неожиданным поцелуем. Ром прижался к моим губам, забирая дым. И остался там. Никто никогда не касался моих губ так. Странное ощущение… Одурманило, ударило в голову не хуже сигаретного дыма. Было приятно, действительно приятно. Но затем он попытался засунуть в меня свой язык. И меня передернуло от отвращения. Потому что от него несло алкоголем и еще чем-то горьким, неприятным. Я поморщилась и отвернулась от парня. А ему это не совсем не понравилось. Грубо схватив мой подбородок, он дернул его на себя и опять попытался повторить глубокий поцелуй.

Я замычала, оттолкнула. Вот только Джин потянул меня за ноги, и я теперь была распластана по дивану, а двое парней уселись на меня верхом, обездвиживая по рукам и ногам.

– Нет!

Я попыталась заорать, но на мой рот тут же легла грубая ладонь. Ром прижал свой палец к губам и зловеще ухмыльнулся. В его взгляде царило зло, я уже поняла, что эти двое хотели со мной сделать. Я видела, как это делали взрослые. На заправках в машинах или прямо на улице в темных переулках. Мы с братом часто встречали такие парочки, и он всегда уводил меня подальше, говорил, мне рано о таком думать. И мне действительно не хотелось. Особенно, сейчас. Я начала вырываться, попыталась брыкнуться ногами, но Джим уже стаскивал с меня джинсы. Веселье как ветром сдуло, все превратилось в сущий кошмар. А я в этот момент думала только о брате. Он будет так зол на меня за то, что ослушалась. Я должна была помочь ему с листьями перед домом, пока он занимался уборкой заднего двора. Нам нужна была эта работа. А вместо этого я приняла приглашение парней и вошла в дом. Такая дура.

Замычала, что было сил на этот раз. Я знала, он услышит. Лишь надеялась, что эти придурки ничего не успеют сделать.

– Да тише ты! Будет приятно. Тебе понравится…

Я дернулась, когда второй начал лапать мою грудь.

– Да тут ничего нет.

Второй заржал, запустив руки в мои трусы. Черта с два, он доберется до меня. Я ударила его коленями и почти спихнула Рома. Но их двое, и они намного старше.

– Черт, она сильная.

– Заткнись. Переверни ее на живот и подниму задницу. Я первый.

В твоих мечтах, засранец! Я укусила его за палец и позвала брата во весь голос. По имени. Громко. Но имя засосала пустота. Мрак.

Кто-то ударил меня, кто-то заорал. Послышался звон стекла, грохот, крики, и все как в тумане. А потом на мое лицо полилась ледяная вода, и злое лицо брата оказалось очень близко.

– Ты, блин, прикалываешься надо мной!

– Прости.

– Ты курила траву, Рин? Совсем рехнулась?

Я мотнула головой и поняла, что уже в другом месте. Мы в машине.


Он украл ее у тех людей. А говорил, что нам пора завязывать с кражами и начать зарабатывать честным трудом. Мне опять стало смешно.

– Ну, мы попытались, – промямлила я. Хотя он не понял, о чем речь. Он начал читать мне нотации.

– Каким местом ты думала? Что я тебе говорил про парней? Ты действуешь на них не так, как другие девочки. Держись от них подальше, я не всегда буду рядом. А ты еще не в силах себя защитить.

Мне было очень жаль. Но сколько бы я ни говорила ему об этом, он все продолжал выносить мне мозг. Я наорал на него и сбежала. Куда-то в лес. И бежала бесконечно, пока ноги не оказались в снегу. Так холодно и зябко. Знакомый лес вокруг и снег, снег… Еще щаг, и я провалась в туннель, как Алиса.

– Рин, – брат звал меня, но был очень далеко. Зато другой голос – тихий, обманчиво спокойный и безжизненный прозвучал в самой голове.

«Хорошо. А теперь перемотай еще на пять лет. Что с вами стало дальше? Покажи мне».

Я открыла глаза и увидела тот самый серый бетонный потолок. И темный силуэт человека, склонившегося на мной, но скрытого в свете лампы. Поморщилась, протянула руку, почти коснулась его. И меня засосало обратно в темноту. Я закричала. И снова. Так больно. Кто скрутил эту руку, заломал кисть, причиняя сильную боль.

Загрузка...