Плененное сердце

Глава XVIII

Весна в окрестности Вильярробледо пришла внезапно, хотя местные жители дожидались ее наступления довольно давно. Вроде бы еще вчера на склонах холмов и в оврагах лежал рыхлый снег, плотно окутавший облачным покрывалом ближайшую округу, но спустя всего пару дней солнечные лучи растопили толстые снежные шапки и последние кусочки льда, открывая неровные проталины и первые зеленые ростки. К середине марта долина зацвела сочными весенними красками. Природа, пробужденная от необычайно долгой спячки, стремительно наверстывала упущенное время.

И Каталина менялась вместе с окружающей природой, расцветая подобно цветам под лучами ласкового солнца, светясь изнутри необыкновенным волшебным светом и неся в себе, казалось всю энергию жизни. Ее талия заметно располнела, груди налились, ноги к вечеру отекали, спина нещадно ныла, но от прекрасного лица веяло нежностью и умиротворением. Тело постепенно готовилось к радостям материнства и неуклонно приближалось то время, когда нежные руки обнимут кроху, прижмут к своему сердцу, а маленький ротик сомкнется у материнского соска.

И молодая женщина будто забыла все свои страхи и тревоги, всецело поглощенная иными заботами, доставляющими ей необычайную радость. Она чувствовала, как легонько шевелится внутри нее ребенок, как тихонько толкается, неустанно напоминая о себе. Тягостные мысли уступили место спокойствию и удивительной безмятежности. Она больше не хотела думать о грядущем, отныне ее заботило только настоящее. Однако время от времени ее мысли уносились вдаль, и иногда она позволяла себе помечтать. В своих туманных грезах она видела, как поверх узкой ладони, которую она часто держала на округлившемся животе, ее бережно накрывает крепкая мужская рука, переплетая свои смуглые пальцы с ее пальцами. Она чувствует его теплое дыхание на своей щеке и ловит взгляд, полный любви и нежности… Обычно после таких волнительных моментов ребенок начинал сильнее шевелиться в чреве, ощущая материнскую взволнованность, и Каталина, роняя беззвучные слезы, мягко успокаивала дитя.

Все обитатели замка подмечали перемены, происходившие с их золотовласой пленницей. Даже самые отъявленные негодяи, имевшие за душой не один смертный грех, на краткий миг, позабыв о своей подлой сущности, стремились разнообразить ее затянувшееся пребывание в плену. Дабы немного развлечь маркизу и скрасить ее серые дни, устраивались гоночные состязания между собаками. Кровавые же собачьи бои были строго запрещены ровно, как и жестокие расправы над случайными путешественниками. Все до одного лихие головорезы согласились со своим предводителем, что подобные зрелища не могут положительно влиять на женщину, вынашивающую под сердцем ребенка. А чуть погодя появились и совсем тихие шепотки, что неплохо, мол, вернуть «прекрасную и такую печальную маркизу» ее мужу, но, конечно, за хороший выкуп.

День ото дня солнце пригревало все жарче, и Каталине разрешалось совершать недолгие пешие прогулки в тенистых аллеях заброшенного сада замка Рохо, изрядно обветшавшего за прошедшую зиму. Изредка к ней присоединялся Дикий Магнус и тогда эти неспешные прогулки превращались для Каталины в сущую пытку, ведь ей сложно было держать в себе то, что она оказалась случайной свидетельницей их спора с Кармен де Лангара. Между тем она все чаще ловила на себе его задумчивый взгляд, но каждый раз делала вид, что не замечает этого. Пару раз он брал ее за руку, чтобы поведать о чем-то очень важном, но открыться так и не смог. Сама Каталина со временем перестала пугаться его дьявольского выражения лица и сквозившего в голосе сарказма. Его зачастую грубые манеры перестали ее раздражать, и она постепенно привыкла к его своеобразному и порой вольному обращению.

Однажды, когда они гуляли по запустевшим аллеям сада, между старыми ореховыми деревьями, раскидистые ветви которых, соскучившись по теплу, тянули к солнцу свои пышные кроны, она, заслышав в его тоне ироничные нотки, на этот раз не смогла затушить в себе искру извечного женского любопытства.

— Очевидно, в детстве ты недополучил ласки. Вы с матерью были близки?

Дикий Магнус неожиданно замолчал и остановился прямо перед ней, пристально вглядываясь в фиалковые глаза:

— Ты удивительно наблюдательна, bonita, и прекрасно чувствуешь людей, — он глубоко вздохнул, не сводя горящего взора с приоткрытых губ. — Я никогда не знал матери. Она умерла, когда мне не было и двух лет, и я, как ты верно заметила, был обделен материнской лаской.

Каталина прочла в мутно-зеленых глазах брошенный вызов, но, как и раньше, решительно проигнорировала его.

— Это заметно. Потому что люди, у которых была крепкая, любящая семья, полны доброты и сострадания, а еще они никогда…, - но Каталина запнулась на полуслове, понимая, что может сказать лишнего.

Дикий Магнус сложил руки на широкой груди, в уголках твердых губ заиграла знакомая усмешка:

— Что же ты остановилась, bonita? Почему не продолжаешь свою мысль, ведь она явно не дает тебе покоя? Что ты хотела сказать? Что я слишком жесток, потому что у меня не было любящих и заботливых родителей?

Его взгляд помрачнел, глаза сверкнули опасным блеском, но Каталина за месяцы, проведенные в плену, успела привыкнуть к яростным выпадам «хозяина» замка Рохо. Она осталась стоять на месте, гордо расправив плечи и устремив немигающий взор на разбойника.

— Именно это я и хотела сказать, — подтвердила она кивком головы.

— А еще ты хочешь, чтобы я почувствовал угрызения совести по поводу своих… э… грязных делишек. Верно?

— Что было бы весьма неплохо, — как ни в чем не бывало, согласилась Каталина. — Здесь, в замке нам не помешал бы священник.

Дикий Магнус запрокинул взлохмаченную голову назад и от души расхохотался. С ближайшего дерева, напуганные громким раскатистым смехом, вспорхнули несколько птиц и улетели в другой конец сада.

— Ни один священник не способен выслушать такое количество заблудших душ с их прегрешениями и не свихнуться притом. Ему и года не хватит, чтобы сделать это, тем паче, если мы решимся раскаяться все вместе. Нет такой епитимьи, которая смогла бы снять все наши бесчисленные грехи.

— Путь к Богу можно найти всегда, — не сдавалась Каталина, глядя прямо в дьявольские очи. — Раскайся и ты будешь прощен.

— Я не жалею о прошлом. Я выбрал этот путь, и буду идти по нему до конца.

— Но к чему же ты придешь?

Он сузил глаза в тонкие щели, и наклонился к ней так близко, что его горячее дыхание опалило ей ухо и защекотало шею, отчего по ее спине пробежала легкая дрожь.

— Ты не переубедишь меня в моих суждениях. Я никогда не раскаюсь в своих поступках, bonita. Это часть моей жизни, часть меня самого. Я знаю, что ты хочешь. Ты жаждешь вернуться к своему маркизу, к прежней беззаботной жизни, поэтому разными способами пытаешься играть на струнах моей пропащей души. Но спешу тебя заверить, у тебя ничего не выйдет. Я не поддамся на твои уловки, Каталина. Мне прекрасно известно, что ждет меня, случись мне придти с повинной к королю. Прилюдная казнь на Пласа Майоре в Мадриде. Вот что! Меня повесят, но прежде четвертуют. Хм, и пусть я закоренелый грешник, но оканчивать свою ничтожную жизнь я так не хочу.

— Но…

— Послушай и больше не перебивай меня, Каталина. Я еще не договорил, — грозно предупредил Дикий Магнус. — Многие из моих собратьев желают, чтобы ты осталась здесь, с нами, чтобы я не переправлял тебя в Алжир, как было оговорено ранее. Признаюсь, мне это предложение по душе. Ты, будто вдохнула новую жизнь в чертовы стены старой развалюхи. Мои люди привыкли к тебе. Они говорят, ты приносишь удачу. Не знаю…, - он немного помедлил, — что-то вроде четырехлистного клевера, счастливого талисмана… Похоже на полный бред, но я уже склонен в это поверить. За всю зиму гвардейцы короля не сунули к нам носу, чего не было и в помине. Видимо, они попросту о нас позабыли, занятые подавлением бунтов в Толедо и окрестностях Мадрида, что бесспорно оказалось нам на руку. Да и дела наши заметно улучшились. Никогда прежде фортуна не была столь благосклонна к нам, как сейчас. Торговцы и менялы вывозят из столицы целые состояния, стремясь покинуть пределы Испании. Верно, и впрямь скоро грянет война, — задумчиво продолжил разбойник, почесывая трехдневную щетину. — Но мы будем только в выигрыше от грядущих неурядиц. Мы пополним карманы звонкими монетами, и для всех нас начнется новая жизнь, — он с хитрым прищуром взглянул в широко распахнутые фиалковые глаза.

— Что ты хочешь этим сказать, Дикий Магнус?

— Я предупреждал, чтобы ты звала меня по имени. Скажи мне это, — он ухватил ее за подбородок так крепко, что она не смогла шевельнуться. — Ну же, скажи мне, маленькая чертовка!

— Мигель, пожалуйста, мне больно, — взмолилась Каталина, ощущая, как мозолистые пальцы впиваются в ее нежную кожу, оставляя на ней заметные следы. — Отпусти меня, Мигель.

— Так-то лучше, bonita. Ты научишься подчиняться мне. Придет время, и ты будешь есть из моих рук…

— Как твои собаки? — насмешливо обронила она.

Он озорно сверкнул глазами и отпустил ее.

— Своих собак я наказываю кнутом за непослушание, тебе же пока все сходит с рук.

Она упрямо поджала губы:

— Как ты поступишь со мной и моим ребенком, когда придет срок?

— Я же сказал. Разве ты не поняла? Я оставлю вас здесь, рядом с собой, в этом замке, — и неожиданно Дикий Магнус пустился в откровенность. — В Валенсии я начал строительство корабля. Когда к следующей весне он будет готов, а твой ребенок к тому времени подрастет, я возьму вас с собой в Новый Свет. Мы поплывем к дальним берегам, к новой жизни, bonita.

— Что?! — это никак не вязалось с тем, что он говорил ей раньше, и к чему склоняла его Кармен. — Зачем мы тебе нужны? — в отчаянье воскликнула она, прикрывая живот рукой, будто этим жестом могла защитить свое дитя. От сердца немного отлегло. Дикий Магнус не собирался продавать ее на Черный континент в качестве рабыни. Но все же, почему ему так важно было иметь их рядом с собой? Не выгоднее ли получить за них выкуп? — Мой муж способен заплатить целое состояние, и ты сможешь построить на эти деньги не один, а два корабля, еще и останется. Подумай только, ты разбогатеешь быстрее, чем предполагал, ты…

Предводитель разбойников поднял руку, предупреждая ее остановиться:

— Достаточно, — он снова приблизился к ней, шумно вдыхая цветочный аромат ее волос. Лукавым взглядом он скользнул по внезапно раскрасневшемуся личику и задержался на соблазнительно пухлых губах, которые давно жаждал смять под своим напором. Ничего, он еще потерпит. Сладок тот плод, что созрел. Он хотел, чтобы она пришла к нему сама, по собственной воле, по желанию. Однако время еще не настало. Он видел, как она упорно цепляется за свою прошлую жизнь, не понимая, что для нее все потеряно безвозвратно. — Если твой муж оказался плохим хранителем редкой жемчужины, то ни моя в том вина. Он упустил свой шанс.

— Я не вещь, — горячо возразила Каталина. — Я вправе выбирать свою дальнейшую судьбу. Если не хочешь обращаться к хозяину Кастель Кабрерас, то позволь мне написать сестре в Мадрид. Ее муж, граф д’Альварес, уважаемый человек. Он вхож в самые высшие круги общества. Он способен предложить тебе то, что ты хочешь.

— Я не привык у кого-то что-то просить, я просто беру то, что пожелаю. В данном случае я желаю тебя.

Каталина покраснела до корней волос. Подобные дерзновенные речи, чересчур откровенные для ее нежных ушей, внушали ей неподдельный страх. Она чувствовала, что ее будто сковывают цепями, в груди что-то больно сжималось. Она страшилась обсуждать эту тему, хотя понимала, что оттягивает неизбежное, старательно уклоняясь от прозрачных намеков и мимолетных прикосновений. Дикий Магнус, казалось, не замечал ее мучительных терзаний, от которых у нее так часто болела голова, и немилосердно ныло сердце. Ему думалось, что она краснеет от смущения, поэтому он придвинулся ближе, провел костяшками пальцев по ее щеке и хрипло зашептал:

— Позволь, я расскажу тебе, bonita, как буду ласкать твою шелковистую кожу под багровыми лучами заката, лежа на берегу лазурного океана, на белом песке под тропическими пальмами. Легкий бриз будет щекотать наши обнаженные тела, а ты, изнемогая от желания и извиваясь под моими чуткими пальцами, будешь молить меня о…

У Каталины закружилась голова. В полном бессилии она заткнула уши и замотала головой. Она поняла, что ее слова не достигли цели. Он не отпустит от себя ни ее, ни ребенка. Более того, он уже откровенно заговорил о своем притязании на нее.

— Я никогда не смогу полюбить тебя, — заявила она, немного успокоившись и желая прекратить ставший бесполезным разговор. — У меня есть муж!

— Муж не помеха, — зло рассмеялся ей в лицо предводитель разбойников, теряя остатки терпения. Чертовка все еще не желала ему подчиняться. Он скосил недобрый взгляд в сторону и сплюнул. — А о любви речи никто не ведет.

К вечеру того же дня Каталина заметила в замке необычайное оживление. По обрывкам фраз и разговоров она поняла, что разбойники взбудоражены новостью о некоем торговце, путешествующим караваном из Памплоны в Валенсию. Из проверенного источника они узнали, что один богатый купец хочет перевести все свое состояние в Геную из-за слухов о возможной войне с Францией. На протяжении нескольких месяцев торговец переправлял небольшими партиями серебро и ценные товары морем через Барселону, но участившиеся крестьянские бунты в Каталонии заставили его спешно поменять маршрут. Он решил действовать в объезд и, несмотря на то, что это занимало чуть больше времени, все же оказывалось менее рискованным, чем встретиться один на один с толпой разъяренных крестьян, измученных голодом и задавленных налоговым гнетом.

В последующие недели Дикий Магнус вместе с другими разбойниками, отчаянно жаждущими крови и наживы и просидевшими целую зиму без дела, были заняты составлением плана ограбления богатого каравана из Наварры. А Каталина на непродолжительное время осталась без назойливого внимания «хозяина» Рохо и бесед о своем безотрадном будущем, полностью предоставленная самой себе, если не считать снующей за ней повсюду, словно тень остроглазую эфиопку.

В один из дней, как раз накануне запланированного бандитами разбоя, когда в замке царило невероятное возбуждение, Каталина, желая сменить неподходящую для себя обстановку, отправилась в дальний конец сада подальше от невыносимого шума и гвалта десятков голосов, рвущих глотки за то, кто первым накинет петлю на «толстую шею хитрого коробейника». Как ни странно, но для Авы так же нашлись дела поважнее, нежели сопровождение непокорной пленницы на прогулку, и потому Дикий Магнус позволил Каталине недолго побыть одной.

— Только, смотри, не сбеги от меня, bonita, — иронично прищурился он, провожая Каталину испытующим взглядом, от которого ей стало не по себе.

Она быстро кивнула, избегая смотреть в его холодные, пронизывающие глаза, и поспешила уйти, чтобы не вступать в очередную перепалку.

«Только не сбеги»… Он, что издевался над ней? Все три месяца, которые она пробыла в плену, Каталина лелеяла напрасную надежду, прекрасно осознавая, что это заведомо проигрышная затея. Под бдительным оком его приспешницы и других соглядатаев, покорно служивших ему денно и нощно, с кишащими в каждом углу замка, словно в клоповнике, отпетыми головорезами, которые не трогали ее только потому, что она была нужна их хозяину, ей было довольно трудно переступить порог собственной спальни, не говоря уже о том, чтобы совершить побег. Да и кто бы ей решился помочь? Запуганная до смерти прислуга или бандиты по собственным заверениям, боящиеся «хозяина» Рохо больше, чем самого дьявола в аду?

Каталина, увлекшись мыслями, ныне терзающими ее душу, не заметила, как ступила под сень заброшенного парка. Только здесь, укрывшись в тени вековых дубов, она могла чувствовать себя спокойнее, временно позабыв о грядущих невзгодах, отдаваясь тихому шелестению травы под ногами и нежному переливу птиц, мирно гнездившихся на макушках изумрудно-зеленых крон. Она неспешно бродила по узким, извилистым аллеям некогда прекрасного сада и мыслями возвращалась к последнему разговору с Себастианом. Ну, почему он не услышал ее мольбу? Отчего остался равнодушен к ее уговорам? Зачем слушал советов старой повитухи и не внимал голосу разума? Он же говорил, что подумает над ее словами, а она, окрыленная ночными ласками и пылкими обещаниями, уже решила, что он оставит свои дурные намерения и всецело доверится судьбе. Однако и Каталина изогнула губы в горькой усмешке, на деле вышло иначе. Себастиан поступил по-своему, и она, пытаясь уйти от уготованной ей участи, попала в заточение к разбойнику.

Ребенок, будто уловив настроение матери, беспокойно заворочался в утробе, и Каталина нащупав через платье маленькие ладошки и пяточки, с нежностью прикоснулась к ним:

— Мой малыш, мое маленькое сокровище, обещаю, я не дам тебя в обиду, чтобы не случилось.

Она еще какое-то время гладила живот, нежно воркуя, словно голубка над своим птенцом, успокаивая дитя и саму себя, пока в зарослях буксуса не заметила какое-то движение. Бросив настороженный взгляд в ту сторону, Каталина сделала шаг назад. В памяти слишком свеж был разговор Кармен и Мигеля, чтобы не опасаться еще одной безумной выходки любовницы ее мужа. Ребенку передалось ее волнение, и спустя мгновение Каталина испытала настоящий боевой напор. Что-то было не так, однако времени на раздумья не оставалось. Она подхватила подол платья и развернулась, чтобы бежать, как внезапно услышала тихий приглушенный голос:

— Сеньора, не пугайтесь, это я, Марко.

— Марко?

Каталина с той же поспешностью, что секунду назад собиралась скрыться, круто повернулась и понеслась в обратном направлении, не веря собственным ушам. Не может быть. Она уже отчаялась увидеть кого-то из друзей. Но нет, ей не показалось. Перед ней предстал тот самый двухметровый здоровяк с черными проницательными глазами и шрамом через всю правую щеку, командир ее охраны, который сопровождал ее в поездке в Кастель Кабрерас. От прилива чувств у нее закружилась голова и, громко ахнув, она едва не упала, неуклюже путаясь в юбках, но верный Марко подхватил ее так легко, словно она ничего не весила, и дал возможность вволю выплакаться на своей могучей груди.

— Ну, будет вам, донья Каталина, — великан смущенно потупился, не решаясь коснуться госпожи, а она прерывисто всхлипывая, жалась к нему, поддавшись безотчетному порыву. Глаза командира охраны предательски заблестели, но он быстро отогнал от себя постыдную слабость, не достойную бесстрашного воина. И все-таки, мельком подумалось ему, как же это было непросто отыскать маркизу и тем более подобраться к ней так близко. Вот уже более недели он околачивался неподалеку, раз от раза скрываясь от зорких глаз часовых, расставленных по периметру замковых стен, не теряя надежды увидеться с ней и передать весточку от сеньора. По правде говоря, у них давно опустились руки. Никто не чаялся найти маркизу живой. Только слепая вера маркиза и его упорство, а еще несомненная удача, свалившаяся на них неожиданно, позволила узнать ее точное местонахождение. — Не время горевать. Вы должны выслушать меня, сеньора.

Каталина шмыгнула носом и подняла вверх заплаканное лицо.

— Марко, как ты нашел меня?

Здоровяк не смог сдержать глубокого вздоха, в уголках его уставших глаз залегли глубокие морщинки. Мгновение он обдумывал ответ и, взвесив все за и против, признался:

— Это было сделать довольно сложно, донья Каталина. Вы пропали из замка, и никто не знал, где вас искать, — в его голосе послышались осуждающие нотки. — Падре быстро сознался, что это он помог вам покинуть стены Кастель Кабрераса и отправил вас к графине д’Альварес в Мадрид, — Марко еще раз вздохнул и отвел глаза в сторону. — Сеньор был очень зол этому известию. Они с отцом Сильвестром заперлись в библиотеке сеньора и долго объяснялись меж собой, — при этом командир охраны не стал передавать все те бранные слова и угрозы, что весь замок слышал из уст маркиза, кои обрушились на голову священнослужителя. — Не мое это дело судить господ, но, донья Каталина, о чем вы только думали, когда совершали столь безрассудный поступок…

Он выразительным взглядом окинул изменившуюся фигурку маркизы, и Каталина почувствовала, как внутри нее закипает гнев. Она отстранилась от Марко. Безрассудный поступок! Значит, все вокруг, в том числе и прислуга уверены, что она, повинуясь какому-то необъяснимому порыву беспечности и легкомыслия, помчалась сквозь метель и непогоду к сестре, наплевав на наказ супруга и здоровье собственного ребенка, чтобы… чтобы… И для чего же, позвольте спросить, ей понадобилось совершать длинный и полный опасностей путь? Ее щеки вспыхнули от негодования. Естественно, Себастиан не стал распространяться о возможных причинах этого так называемого безрассудства.

— А Эуфимия Майора, — чуть слышно спросила Каталина, напряженно ожидая ответа, — что она? С ней мой супруг тоже вел беседу?

Но неожиданно для себя маркиза услышала обескураживающий ответ.

— Ничего не могу сказать о том, случился ли разговор между сеньором и его теткой, знаю лишь, что Эуфимия Майора была заперта в башне сразу же по возвращению его сиятельства.

Впрочем, Каталина и этому не успела удивиться. Марко быстро заговорил, не желая терять времени даром:

— Нам просто повезло, сеньора. Нам помогла чистая случайность. Помните Рико, вашего гонца, которого вы послали в замок, чтобы предупредить о вашем приезде, как только мы прибыли в Кастилию? Так вот, он тогда не доехал до замка, потому что попал в руки этой шайки головорезов. Мы думали, он давно сгинул, сорвался с утеса и погиб, но несколько недель назад он объявился в Кастель Кабрерас и рассказал, что видел вас в замке Рохо.

— Так Рико жив? — Каталина захлопала ресницами, улыбаясь сквозь слезы. — И все это время он был здесь, рядом со мной? Но я ничего о нем не знала.

— Вообще-то большую часть времени он провел под замком в сыром подвале. Рико немало досталось, — Марко решил не добавлять, что малый лишился глаза и двух пальцев на ногах, — но наш парнишка оказался силен духом. Он смог втереться в доверие к разбойникам и когда их подозрительность ослабла, ему удалось бежать.

Каталина закусила губу. Она страшилась спросить о главном:

— Значит ли это, что маркиз… сеньор Кабрерас… он…

— Знайте, сеньора, его сиятельство места себе не находит от беспокойства за вас, — темные глаза бравого вояки потеплели. — В скором времени мы вызволим вас отсюда. Осталось совсем немного подождать.

— Я готова ждать, сколько потребуется, но у Дикого Магнуса есть планы на мой счет.

— Мы знаем это, — глухо отозвался Марко. — Сеньор не успокоится, пока не покарает ничтожного подлеца.

— Когда?

Марко наклонился и как будто кто-то мог их подслушать в этом отдаленном уголке сада, тихо зашептал:

— Завтра все закончится, сеньора. Верьте мне. Поутру приходите сюда. Я буду ждать вас.

— Марко, — Каталина с надеждой и в то же время немалой долей опаски ухватилась за шершавую ладонь командира, — я в тягости. Маркиз…

— Ни о чем не беспокойтесь, сеньора, — бывалый воин попытался развеять, как ему казалось, понятные ее сердцу страхи. — Уже подготовлена повозка. Мы отправимся в путь, едва взойдет солнце, а на закате прибудем в замок. Теперь прощайте. Вас могут хватиться, а нам это совсем ни к чему. До завтра, сеньора.

— Конечно, мой дорогой Марко, — Каталина улыбнулась краешками полных губ. Он так и не понял, из-за чего она всерьез переживала, но ему не нужно было это знать. Он прав. Главное, выбраться отсюда целой и невредимой, а когда они встретятся с Себастианом, она будет действовать по обстоятельствам. — До завтрашнего утра.

Он бесшумно скрылся в густых зарослях буксуса, и через мгновение Каталина не знала, почудилось ли ей все это или она действительно только что разговаривала с другом. Она еще некоторое время побродила между клумбами с заросшими сорняками и, наконец, убедив себя в том, что Марко она видела воочию и утро завтрашнего дня принесет ей долгожданное спасение, уверенной походкой зашагала к серым стенам полуразрушенного замка.

— Ты прямо-таки светишься, душа моя, — Дикий Магнус преградил ей путь и цепким, ястребиным взглядом впился в разрумянившееся лицо.

Каталина, спешно минуя Большой зал, откуда доносился возбужденный гомон подвыпивших разбойников, собиралась незаметно проскользнуть в свою спальню. Она успела занести одну ногу на ступеньку, как почувствовала, что ее тонкие пальчики накрывает горячая ладонь. Поборов дикое желание поставить наглеца на место и смахнуть его назойливую руку, которая совершенно бесстыдным образом начала движение вверх, она усилием воли заставила себя непринужденно улыбнуться.

— Свежий воздух всем идет на пользу, а в моем положении тем паче, — не без труда она все же высвободила свои пальчики из огненного плена и дотронулась до выступающего живота, укоризненно глядя на «хозяина» Рохо.

Но внезапная вспышка боли заставила ее согнуться едва ли не пополам и она, коротко охнув, начала оседать на ступени лестницы. Дикий Магнус стремглав подхватил враз обмякшее тело Каталины, не дав ей упасть и покалечиться. Она была без сознания, рука ее безвольно повисла вдоль туловища, а с лица ушла вся краска. Разбойник на мгновение замер, испытывая странное беспокойство, неведомое ему ранее, но быстро опомнившись, в два прыжка преодолевая лестничные пролеты, вскоре очутился на верхнем этаже башни.

— Ава, где ты, черт тебя дери? Куда ты запропастилась, старая карга? — загремел он на все этажи, толкая ногой дверь комнаты.

Эфиопка, трясясь как осиновый лист, прибежала на зов хозяина.

— Я здесь, сеньор. Что угодно?

— Глаза твои, что ли ослепли, старуха? — Мигель, как будто удерживая в руках хрупкий сосуд, с превеликой осторожностью положил Каталину на кровать и с красноречивым взглядом обернулся к Аве. — Сеньора лишилась чувств, помоги ей.

— Что случилось, сеньор?

— Сам не знаю, — угрюмо пробурчал Дикий Магнус и отошел в сторонку, предоставляя эфиопке возможность самой осмотреть Каталину.

Ава плеснула в бокал разведенного вина и поднесла к побледневшим губам пленницы. Та слабо застонала и приоткрыла отяжелевшие веки.

— Где я? Что произошло?

На обветренном лице разбойника отразилось искреннее непонимание. Он растерянно развел руками.

— Я и сам хотел бы знать, душа моя. Все было просто прекрасно. Ты сияла, словно лучик солнца, озаряя своим светом холодные стены этой старой развалюхи. Но вдруг свет померк, ты покачнулась и непременно убилась бы, не окажись я рядом. Теперь ты в своей спальне, лежишь на белоснежных простынях и подушках и соперничаешь с ними по цвету.

— Ах, да, — Каталина судорожно вздохнула, вспоминая о нестерпимой боли, возникшей внизу живота и лишившей ее сил. — Мой ребенок, — с волнением в голосе прошептала она, — с ним что-то не так.

— Я помогу вам, сеньора, — Ава с готовностью наклонилась над Каталиной и провела морщинистой рукой по выступающему животу, но почти сразу отдернула ее. Сдвинув брови к переносице, эфиопка поджала тонкие губы. — Сеньора не должна волноваться.

— Что это значит?

— Только то, что я сказала, — настойчиво повторила эфиопка. — Вам следует выкинуть из головы все свои тревожные мысли и оставшееся время до родов провести в постели…

— Но…

— …если, конечно, сеньора хочет сохранить дитя, — закончила Ава, пристально взирая на еще более побледневшую от ее слов молодую женщину.

Каталина вовремя прикусила губу, чуть не выдав себя с головой. Она всей душой желала подарить жизнь своему ребенку, тем более теперь, когда забрезжила робкая надежда.

— Конечно, — она опустила взгляд, не без причины опасаясь, как бы Дикий Магнус не прочел все по ее глазам. — Но я не могу все время лежать в постели. Сегодня был чудесный день. Так приятно было выйти в сад, послушать пение птиц и вдохнуть ароматы весны. Я уверена, прогулки мне не повредят. И сейчас я чувствую себя гораздо лучше.

— В любом случае, сегодня ты провела достаточно времени на свежем воздухе, bonita, — Мигель недоверчиво ухмыльнулся и подошел к ней ближе. — И завтра тебе лучше не рисковать. Я буду далеко и не смогу придти на помощь в случае, если ты вновь почувствуешь слабость. Следующие пару деньков тебе придется провести под бдительным присмотром Авы. За это время птицы никуда не улетят и цветы не завянут. А через недельку-другую, при условии, если тебе полегчает, мы совершим с тобой небольшое путешествие.

— Путешествие? — Каталина почувствовала нарастающий приступ паники. Тут же вспомнился подслушанный ею разговор, состоявшийся около месяца назад между Мигелем и Кармен. Неужели по требованию сестры он все-таки решился отправить ее в Алжир? Матерь Божья, как вовремя ей повстречался Марко!

— Ава, принеси сеньоре какое-нибудь из твоих снадобий, а то наша гостья снова бледнеет на глазах.

Хотя в тоне Дикого Магнуса звучали стальные нотки, было очевидно, он обеспокоен не меньше самой Каталины. Эфиопка бесшумно исчезла в проеме дверей, а разбойник присел на краешек кровати подле Каталины. Какое-то время он не сводил с нее пытливого взора, но, по-видимому, удовлетворившись чем-то, коротко вздохнул:

— Тебе не следует ни о чем беспокоиться, Каталина. Наше путешествие будет недолгим. Я всего лишь свожу тебя в Валенсию.

— Зачем? — выжидательно спросила она.

— Вообще-то это должно было стать сюрпризом, но так как мои слова явно взволновали тебя, все же признаюсь. Я хочу показать тебе свой корабль.

— Я помню, ты упоминал о корабле.

И тут совсем некстати в ее голове возник вопрос. Интересно, а младшая сестрица знала о планах брата? О том, что у Дикого Магнуса есть свой корабль, и он собирался плыть на нем в Новый Свет? Скорее всего, нет, иначе он признался бы ей еще тогда, во время их последней встречи.

— Сейчас я оставлю тебя, отдыхай и набирайся сил, — тем временем продолжал Дикий Магнус, заботливо укрывая Каталину одеялом. Он привстал и весело хмыкнул, когда заметил, что она напряженно следит за его действиями. В мутно-зеленых глазах заплясали озорные искорки. — Завтра нас с ребятами ждет прибыльное дельце, еще нужно кое-что доделать. Ты пока поспи. Сон пойдет тебе на пользу, душа моя.

За лукавой улыбкой и хитрым прищуром скрывались невольные сомнения, одолевавшие его последние несколько недель. Он ввязался в опасную игру, и с каждым днем в нем росло ощущение чего-то неминуемого, неизбежного, будто холодная рука смерти тянула к нему костлявые пальцы, желая скорее сомкнуть их у него на горле. Он встряхнул головой, отгоняя от себя призрачное наваждение. Ну, нет! Он не потеряет то, что приобрел с таким трудом. Он не откажется от того сокровища, что само плыло к нему в руки.

Молодая хрупкая женщина лежала на белых простынях и глядела на него с вызовом и молчаливым укором, в ней было столько силы и стойкости, что порой его охватывала тоска. Почему не он, а другой был властен над ее телом и душой. Почему эти фиалковые глаза никогда не смотрели на него с нежностью и любовью, а тонкие пальчики не путались в его густой шевелюре? Он многое отдал бы, чтобы хоть раз услышать нежность в ее голосе, чтобы с ее уст слетели слова любви, обращенные лишь к нему одному. О чем еще мог мечтать мужчина, когда рядом с ним находилась такая женщина? Он стиснул челюсти и сжал кулаки. Он все решил для себя. Он будет биться за нее до конца, он не упустит в жизни шанс изведать истинное счастье.

Впрочем, размышлял он немногим позже, если поспешить, можно обойтись без кровопролития и лишних жертв. Осталось совсем немного. Последнее дело, которое существенно обогатит его, и больше на этой проклятой земле его ничто не держало. Когда все закончится, он увезет ее в Валенсию. В многолюдном портовом городе затеряться гораздо проще, чем в поместье, где ты у всех на виду. Он не был настолько глуп, чтобы не понимать, рано или поздно маркиз выйдет на его след и тогда схватка неминуема. Это будет бой не на жизнь, а на смерть. А он, что ни говори, привык действовать осторожно. Недаром ему годами удавалось обводить вокруг пальцев гвардейцев короля. Дикий Магнус хмыкнул, вспоминая, как последний раз скрывался от них в ущелье, ловко заметая следы, пока эти дурни напрасно рыскали по лесу. Тут он погрустнел. Матерому волку против молодого разъяренного самца устоять будет сложно. А то, что Себастиан де Кабрера придет за тем, что считал своим, у него не вызывало никаких сомнений. Он и сам перевернул бы небо и землю, лишь бы отыскать маленькую упрямицу.