Эпилог

Весной 1830 года с территории дворца раздалось семь пушечных выстрелов, возвестивших о рождении принца, второго сына султана Махмуда, второго наследника трона Оттоманской империи. Турки высыпали на улицы отметить это событие, а с дальних концов империи в Стамбул прибывали тысячи почетных гостей.

В самом разгаре празднеств отец Хризостом сложил в чемодан свою одежду, четки, распятие и вышел из маленькой комнатки, где прожил тридцать лет. Когда священник вышел на мощеные улицы Перы, на тротуарах было полно людей, и он столкнулся с каким-то прохожим.

— Прошу прощения, извините меня, — сказал он, боясь, что ушиб его. Темнокожий человек отряхнул шерстяные брюки, поднял голову, собираясь ответить, и встретился взглядом со священником. — Отец Хризостом, как я рад видеть вас.

— Это вы, Тюльпан, какая неожиданная встреча. Я тоже очень рад видеть вас.

Заметив, что священник сильно постарел и заметно ослаб, евнух предложил отнести его чемодан.

— Но куда вы идете?

— Давайте я лучше расскажу вам об этом за чашкой кофе, — предложил иезуит.

Оба пробрались через густую толпу к кофейне и, заказав кофе, поделились воспоминаниями о дюжине лет, прошедших с того дня, как они встречались в последний раз.

С тех пор империя изменилась. Она потеряла Грецию, обретшую независимость, а Египет должен был вот-вот отделиться, зато удалось отвоевать Аравию, провинции Валахия и Молдавия снова оказались в руках турок.

Оба согласились, что на эти перемены понадобились многие годы, но Махмуд провел значительные реформы, все время помня слова матери: он распустил янычар, реорганизовал армию по западному образцу, создал училища военных инженеров и медиков, урезал власть улемов, отправил послов в Европу и изменил систему налогообложения. Оба согласились, что у султана были и неудачи и успехи. Современники прозвали Махмуда «неверным» султаном, однако его нововведения изменили жизнь в Оттоманской империи к лучшему для большинства людей.

— Нет сомнений в том, что Махмуд войдет в историю как один из великих султанов Оттоманской империи, — сказал отец Хризостом.

— Его называют Великим реформатором, — заметил Тюльпан и, оглядев кофейню, кивнул в сторону мужчин, что-то читавших. — Можно благодарить султана Махмуда за то, что у нас теперь есть собственная турецкая газета. И должен сказать, — добавил он, смахивая крошки со своего пиджака, — мне очень нравится то, как он заставляет нас одеваться.

— Да, смотритесь вы элегантно, — согласился священник, разглядывая плотно прилегавший пиджак, юбку и феску с кисточкой. — Однако расскажите, как вам жилось с тех пор, как мы расстались.

— Сначала вы должны рассказать мне о себе, — сказал евнух. — Почему вы с чемоданом? Куда вы идете?

— Как вы уже говорили, произошли большие перемены. Вы упомянули об успехах султана. Нет сомнений, его стремление сделать людей равными является успехом для нас всех. Я никогда не забуду его слова: «Мусульмане молятся в мечети, христиане — в церкви, евреи — в синагоге, но других различий среди них нет. Моя привязанность и чувство справедливости ко всем из них сильны, все они воистину мои дети».

— Для султана это смелые слова.

— Верно. Вы также говорили о его неудачах. Друг мой, что считается неудачей для одного, становится удачей для другого. Мои родственники родом из Мореи, а в этом году, когда Греция объявила независимость, я решил вернуться на родину. Так что я отправляюсь в Пелопоннес и проживу остаток лет дома. А вы как? Как идет жизнь во дворце?

Евнух объяснил, что больше не живет во дворце. Когда умерла валиде-султана, ему даровали свободу.

— И вы довольны? — спросил священник.

— Ах, отец, — евнух улыбнулся, — должен признаться, что сначала мне было страшно, ведь я никогда не жил самостоятельно. Однако сейчас я вполне доволен.

— И что изменило ваши взгляды?

— Я давно говорил, что мы не всегда те, кем кажемся. У меня все сложилось довольно удачно. Я всегда умел наслаждаться цветами, хотя сам не мог ничего породить. — Он какое-то время молчал. — Я ходил на базар не только ради того, чтобы покупать книги, — сказал он и улыбнулся.

— А теперь?

— А теперь я женатый мужчина.

— И кто же эта счастливая женщина? — спросил удивленный священник.

— Помните, Накшидиль настаивала на том, чтобы ее рабыни получили свободу. Я женился на одной девушке из гарема.

— Тюльпан, желаю вам всего самого лучшего.

— Отец, я желаю вам того же.

При этих словах оба обнялись. Когда отец Хризостом собрался уходить, Тюльпан помог ему отнести чемодан из кофейни к проезжавшей мимо карете. Приподняв красную феску, он помахал на прощание и направился к дворцу. Идя по мощеным улицам, он время от времени вздыхал. Если бы только Накшидиль сейчас могла бы быть рядом с ним и отметить рождение второго внука, принца Абдул-Азиза.

Загрузка...