По-другому

Глава 6 (Алика)

Алика не спрашивая открывает в ответ на мой звонок по домофону. Каждый раз попадая в огороженный двор её дома, я восхищаюсь продуманностью планировки. Ухоженные дорожки и газоны, яркая детская площадка для малышей, беседки, спортивная зона, многоярусные клумбы. В таком дворе наверняка любят гулять и дети, и взрослые. Ловлю себя на далеко не новой мысли, что мне нравятся современные дома с удобной инфраструктурой, когда всё под рукой, красиво, функционально и для людей. Маринка любит повторять, что богачи с жиру бесятся, а у самой глаза горят, когда я приезжаю в новых сапогах, купленных не на рынке. Алика просто не представляет, что можно жить иначе. Я сама родилась и выросла в семье со средним достатком в понимании Маришки и нищей с точки зрения Алики. Про себя с уверенностью могу сказать, что, если у меня будет в будущем возможность переехать в такой жилой комплекс, я сделаю это, не раздумывая и не воспевая романтику стеснённости в средствах или наигранно отворачивая нос от прелестей обеспеченной жизни. И в то же время, в настоящий момент, я искренне рада своей первой скромной квартирке. Она моя. Она – шаг для меня в достижении целей и осуществлении желаний.

Алика встречает меня в дверях. Намётанным глазом подмечает и синяки под глазами, и моё осунувшееся лицо. Она протягивает ко мне руки. Я шагаю в её объятия. Она сочувственно вздыхает: «Ах, Лиза-Лиза, ну как же?» Её слова и интонация звучат так, словно это я накосячила. Я знаю, что никому не объяснила причину разрыва, но она же моя подруга и априори должна быть на моей стороне. Я останавливаюсь и ограничиваюсь пожатием рук, без обниманий и утыкания в плечо. В тысячный раз корю себя за разросшуюся во мне стену отгораживания от людей, которые пытаются меня поддержать.

Мы проходим в комнату Алики. Она усаживается по-турецки на кровати и хлопает по матрасу рядом с собой. Я опускаюсь полубоком, поджимая под себя одну ногу.

– Лиза, на тебе лица нет.

Я усмехаюсь.

– Вы же пожениться собирались, – напоминает Алика. – Что произошло?

Я мешкаю. Разглаживаю покрывало, поправляю волосы. Алика накрывает мою руку своей ладонью и останавливает бессмысленные движения.

– Расскажи и станет легче, – она пытается поймать мой взгляд.

Я вздыхаю.

– Марк согласился уступить меня на время своему приятелю в обмен на сделку по работе, – каждое слово даётся мне с неимоверным трудом. Легче не становится.

Алика обдумывает сказанное мной.

– Лизунь, а как у вас в плане секса – всё активно?

– Что ты имеешь в виду? – я смотрю на Алику и убираю руку к себе на колени.

– Ну ты и сама понимаешь, что мужчину нужно держать в тонусе. Разнообразие и фантазия. Нельзя допускать, чтобы ты ему приелась.

– Алика, к чему ты клонишь? Что я ему наскучила? Тогда зачем оставаться со мной и одновременно толкать меня к другому?

Подруга придвигается ближе.

– Лиз, – меня передёргивает это этого обращения. – может, ты неправильно поняла? Возможно, Марк не тебя к нему толкал, а пробовал впустить к вам двоим новое лицо, чтобы ваш огонь вспыхнул ярче?

Я просто сижу, округлив глаза. Алика не ждёт, когда я переварю её предположение и начинает частить:

– Я помню наш поход в клуб прошлым летом. Марк завёлся от твоих танцев, а я сама завелась, глядя на вас. Я хотела предложить вам устроить для Марка приват-танец. Чтобы показать, насколько заразительна ваша страсть. В духе смотреть, но не трогать. Мы бы все получили новые ощущения, но вы тогда были слишком увлечены друг другом.

– Такой третий за стеклом? – я пересаживаюсь, опуская обе ступни на пол.

Алика же, наоборот, подбирает под себя ноги и упирается коленками в кровать.

– Для подруги я бы расстаралась, не сомневайся.

Не сомневаться больше не получается. Я почему-то уверена, что мы не просто так съехали в эту сторону в разговоре, который меня коробит.

– Тебе нравился Марк? – спрашиваю Алику, позволяя внезапным мыслям сразу срываться с языка, без раздумий.

Пауза в несколько секунд отвечает за Алику. Я ещё не отошла от выходки Марка, чтобы слишком поразиться новому открытию.

Алика поджимает нижнюю губу перед тем, как начинает говорить.

– Мне больше нравилась его увлечённость тобой. Как у него блестели глаза и как он вставал в стойку на тебя.

– Ты же никогда не была обделена вниманием мужчин, – произношу я, отмечая появившуюся в Алике суетливость. Она всегда уверена в себе, снисходительно не спешна. Сейчас же она ёрзает и постоянно меняет положение рук.

Алика спрыгивает с кровати, хватает меня за руку и тащит на кухню.

– Пойдём пить чай. Я как раз заварила перед твоим приходом.

Я следую за ней. Она достаёт чашки. Я сажусь на стул.

– Знаешь, я вижу, когда интересуются мной самой или деньгами моего папули, – Алика достает конфеты и ставит их на стол. – Извини за прямоту, но деньгами ты похвастать не можешь, а значит привлекла парня сама по себе. Я даже поверила, что бесповоротно.

Меня царапает её последнее слово. Я снова не даю себе время обдумать и иду на поводу ощущения:

– И долго ты не верила?

Алика зачем-то взбалтывает заварку, приоткрывает крышку, принюхивается и ставит чайник на место.

– Долго, – она наконец-то разворачивается ко мне лицом. – Лиза, ты и сама наверняка удивлялась, как у вас всё быстро и гладко получилось. Будто вы сто лет знакомы, – она издаёт сдавленный смешок. – Безупречность напрягает и не вызывает доверия.

– Когда же ты изменила своё мнение и почему? – я вижу, что Алика нервничает, хотя пытается делать вид, что это не так. – Алика, между мной и Марком всё кончено. Если ты знаешь что-то ещё, можешь рассказать. Но я и без дополнительных подробностей знаю, что ошибалась на его счёт.

– Я устроила ему проверку, – отвечает Алика и смахивает невидимые крошки с футболки.

– Что за проверку? – мой голос звучит ровно.

Наползает апатия и чувство, словно меня выжимают до последней капли. Алика же принимает нейтральный тон за одобрение продолжить и добить меня окончательно.

– Примерно полгода назад, помнишь, я ждала тебя у вас? Ты сдавала какие-то тесты на работе и задержалась. Так вот, Марк подкатил ко мне свои шарики. Мне стало любопытно, как далеко он их запустит. У вас вроде бы любовь. Я твоя подруга. – Несколько секунд мы с Аликой смотрим друг другу в глаза. Она первая отводит взгляд. – В общем, партия состоялась.

Я леденею внутри. Я была готова услышать что-то про Марка. Ожидала, что он заигрывал с Аликой. Но я совершенно не готова к тому, что она тоже меня предала.

– А потом ты пила со мной чай, а он целовал в темя, расхваливая какая я умница, – резюмирую я тот вечер, когда вернулась домой и они встретили меня вместе. У нас же любовь. Вроде. А она – моя подруга. Была.

– Так ты и вправду умница, – чрезмерно бодро говорит Алика и разливает заварку в чашки. – Жил-то он с тобой. Ни на меня, ни на деньги моего отца не клюнул. Ко мне больше не совался ни разу и делал вид, что между нами ничего не было.

– В общем, прошёл проверку? – моя рана не затянулась, но перестала кровоточить, а в неё вдруг взяли и бухнули соли.

Алика хмыкает и ставит перед мной чашку, отворачивается взять свою. Я с противным скрежетом отодвигаю стул. Так же противно скрежещет всё внутри.

– Можешь не беспокоиться. Чая мне расхотелось, как и оставаться здесь, – спина Алики напрягается. – Не провожай, я знаю, где выход. – Я выхожу в коридор, подхватываю свой рюкзак и засовываю ноги в кроссовки, сминая задник.

– Лизун, ты чего? – несётся мне вслед. – Он же на самом деле козлом оказался. Не о чем жалеть!

– Жаль, что им оказалась и ты, Алика, – я слышу, как замирают её шаги. – Счастливо оставаться.

Я захлопываю за собой дверь и спешу вниз по лестнице. Похоже, я больше не буду пользоваться лифтами. Голову прочищает это минование пролётов, мелькание полос ступеней и максимальная сосредоточенность не оступиться. При подъёме, подсказывает мне включившийся разум, ещё и за дыханием нужно следить. Я хватаюсь за перила и перепрыгиваю сразу три последних ступеньки.

Я тихо открываю дверь, просачиваюсь в прихожую, разуваюсь, слышу работающий телевизор в спальне Ангелины. Прохожу сразу в гостиную, прикрываю дверь, раздеваюсь, вытираю руки влажной салфеткой. В душ не иду, чтобы не привлекать внимание хозяйки квартиры. Просто натягиваю чистое белье, домашнюю футболку и сворачиваюсь калачиком на собранном диване.

Внутри меня продолжает что-то осыпаться. Я не пытаюсь прекратить или переключить свои ощущения. Пусть осядет до последней пылинки. Сначала я теряю любимого человека и пытаюсь принять его гнилую сущность. Неделю спустя я лишаюсь подруги, которая получается ещё страшнее Марка. Он хотя бы обозначил свою позицию без прикрас. Алика же до последнего прикрывается якобы заботой обо мне.

Я продолжаю лежать в позе эмбриона и смотреть в спинку дивана. Ближе к утру наощупь натягиваю на себя покрывало и проваливаюсь в глухой вязкий сон, из которого никак не могу вылезти, хотя какой-то настойчивый звук стремится меня из него выдернуть.