По кругу воспоминаний

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Рино следил взглядом за приближавшейся к конюшне Кейтлин. Он увидел, что под ней — любимец Джесса, и седло она взяла его. Рино сдержал раздражение. В конюшне сегодня не так много хороших лошадей, успокаивал он себя. И седел хороших мало осталось. Кейтлин, чего уж лукавить, отличная наездница и прекрасно разбирается в лошадях. Черный мерин был гордостью ранчо, поэтому, возможно, в ее выборе нет никакого подтекста, только верный глаз профессионала. Почему-то ему хотелось верить, что сводная сестра предпочла эту лошадь именно поэтому.

И к тому же он все еще испытывал смешанные чувства по поводу теста. Ясно одно: Джесс сомневался, что Кейтлин его дочь. Говорили, что она очень похожа на свою мать, поэтому в ней так мало сходства с Джессом.

К своему удивлению, Рино обнаружил, что не хочет, чтобы она потеряла законную часть имущества. Росла-то она как дочь Джесса, что бы он ни думал о ее рождении. Даже если Элейн изменяла мужу, девушка здесь ни при чем. Рино пришлось признать, что Джесс был жесток и несправедлив. Честнее и милосерднее было отказаться от дочери еще тогда, много лет назад и не упоминать о ней в завещании.

Вдруг осознав, о ком его мысли, Рино разозлился. Кейтлин тем временем подъехала к конюшне и спешилась. Девушка своим появлением вызывала каждый раз бурю чувств, и это раздражало его.

Рино двинулся в конюшню, куда только что сводная сестра ввела мерина. Войдя внутрь, Рино увидел, что она снимает упряжь с лошади.

— Где ты была?

Кейтлин вздрогнула от внезапного появления сводного брата. Она боялась, что сразу столкнется с ним, когда вернется. Так и получилось. Его требовательный надменный тон заставил ее поежиться, и она даже не взглянула на Рино, обошла его и направилась в чулан.

— Стараюсь не попадаться на твоем пути, — пробормотала она, немного оправившись, но все еще чувствуя негодование брата.

Убрав седло, Кейтлин вернулась к мерину и начала чистить его. В конюшне воцарилась тишина, полная неприязни и раздражения. Приведя мерина в порядок, она отвела его в стойло, насыпала в кормушку зерна, налила воды, вышла и закрыла дверцу.

Рино молча стоял и смотрел так, словно поклялся следить за каждым ее шагом. Девушка не знала, как вести себя. Его молчаливая злоба пугала ее, но она старалась делать вид, что ничего не замечает. Наконец, Кейтлин решила, что надо пойти в дом.

Рино следовал за ней неотступно. Хотя ни одного слова не прозвучало, напряжение между ними достигло наивысшей точки. Между тем они вошли в кухню, поскольку желудок Кейтлин начинал бунтовать.

Как она сможет жить с ним в одном доме? Она уже знала — это будет похоже на медленную пытку. День за днем придется сталкиваться с его враждебностью. Но пока не готовы результаты анализа, а следовательно, неясна ее дальнейшая судьба, остается только смириться и ждать.

Кейтлин вовсе не хотелось воевать со сводным братом. Но если война неизбежна, отступать она не намерена. К тому же появилась надежда рассказать Рино о гибели Бо. Возможно, положение вещей изменится, хотя бы немного. Впрочем, и на правду брат может отреагировать двояко: возненавидит девушку еще больше или сменит гнев на милость.

Но, какими бы ни были результаты анализа, она не станет увиваться вокруг Рино, решила Кейтлин. Хватит с нее тех лет, когда она старалась расположить к себе отца.

Оставив шляпы в прихожей, молодые люди пошли мыть руки: Кейтлин — на кухню, Рино — в ванную за холлом. Оба появились в столовой, когда Мэри уже заканчивала накрывать к ужину. Словно почувствовав напряженность между ними, мудрая кухарка ретировалась на свою территорию.

Резной стул главы семьи пустовал. Кейтлин села на противоположной от Рино стороне длинного полированного стола. Присутствие его, к удивлению самой девушки, не отбило у нее аппетита. Она развернула салфетку и приступила было к ужину, когда низкий голос Рино разорвал молчание:

— Визиты соболезнования начнутся завтра с семи вечера. Похороны послезавтра в десять утра.

Кейтлин не смогла удержаться и взглянула на Рино. Он смотрел на нее прямо, не отрываясь, так что девушка почувствовала себя бабочкой, посаженной на булавку. Темные брови его были сдвинуты к переносице.

— Ты полагаешь, мне стоит присутствовать при соболезнованиях… или на похоронах?

— Ты пойдешь на оба действа! И сыграешь роль примерной, убитой горем дочери.

Тон сказанного резал слух Кейтлин. Она опустила глаза в тарелку.

— Мои актерские способности весьма ограниченны.

— Ничего страшного. Держись естественно и не открывай рта.

Совершенно ошеломленная таким грубым обращением, девушка молчала, нервно крутя вилку в руках, и наконец решительно отрезала:

— Я пойду на похороны и панихиду, но завтра ничьих соболезнований слушать не стану.

На кладбище достаточно короткого разговора с пришедшими людьми, которые, без сомнения, по-прежнему считают ее убийцей, рассуждала сама с собой Кейтлин. Но визиты — более социально значимы, и легко представить, как все визитеры будут демонстративно не замечать ее, словно она изгой. Наверняка будут и такие, как Рино, который не считает нужным скрывать своей ненависти к ней. За восемь лет, проведенных в «Броукен Би», Бо успел расположить к себе, даже очаровать всех в округе.

— Я говорю: завтра ты будешь принимать визиты. — Рино не терпел возражений.

Кейтлин подняла глаза и наткнулась на его сверкающий взгляд.

— Ты же знаешь, что все обо мне думают.

— Все считают тебя дочерью Джесса Бодайна. Ты не посмеешь оскорбить его память своим отсутствием. — Рино помедлил секунду. — Что бы они о тебе ни думали, ты это заслужила.

Совершенно обескураженная девушка не могла оторваться от его глаз.

— Сколько человек знает о тесте на установление отцовства? — спросила она.

— Публичного заявления Джесс не делал. — Ответ прозвучал язвительно, и Кейтлин прекрасно поняла подтекст сказанного. Да, мистер Бодайн не сообщал во всеуслышанье о своих сомнениях, однако многие о них догадывались.

Девушка совсем сникла, почувствовав себя слабой и беспомощной. Она пыталась успокоиться, по ничего не получалось. Устав бороться с собой, Кейтлин взяла с колен салфетку, положила ее на стол и вышла из комнаты, не сказав ни слова.

Увидев, как она встает из-за стола, Рино почувствовал в душе укол совести. Ругательство, сорвавшееся с его губ, было тихим, но от всего сердца.

Девушка шла в свою комнату, как в тумане, неся в душе свежую рану. Джесс, хотя и был уже в ином мире, продолжал жестоко издеваться над ней. Она вернулась в Коултер-Сити всего двадцать четыре часа назад, а отец уже разрушил ее надежду на мирную жизнь в родном доме.

А теперь выясняется: все знали о его уверенности, что она — бастард.

Кейтлин пошла в ванную, сбросила одежду и встала под душ, надеясь, что он поможет ей прийти в себя. Девушка стояла под струями воды до тех пор, пока не начала замерзать.

Она закрыла кран и, завернувшись в мягкое полотенце, вышла из ванны.

Больше всего на свете сейчас хотелось прижаться к кому-нибудь, почувствовать человеческое тепло. Но в глубине души Кейтлин боялась близких отношений. Это противоречие мучило ее изо дня в день. Были случаи, когда она забывала свои страхи и шла на свидание, надеясь встретить настоящую любовь. Но как только объятия или поцелуи становились слишком настойчивыми, девушка давала незадачливому кавалеру отставку. Поразмыслив над этим, Кейтлин пришла к заключению, что лишена способности любить мужчину.

Согревшись немного, она скинула с себя полотенце и надела халат.

Напряжение прошедшего дня вымотало ее. Девушка почистила зубы, высушила и расчесала волосы. На часах было только семь вечера, солнце еще не село за горизонт. Но Кейтлин так устала и хотела спать, что решила не дожидаться заката.

Подойдя к кровати, она откинула одеяло и хотела лечь, но тут раздался настойчивый стук в дверь. Догадаться, кто стучит, было несложно. Только Рино мог делать это так требовательно.

Потуже затянув пояс халата, девушка подошла к двери.

— Что тебе нужно?

— Мэри подогрела твой ужин.

Кейтлин удивленно открыла рот. Хотя голос его звучал грубо, в нем явно слышались заботливые нотки. И в ней всколыхнулись воспоминания о тех далеких днях, когда сводный брат приезжал погостить в «Броукен Би» и был добр к ней. Глаза ее наполнились слезами, а сердце — сожалением о прошлом.

Девушка прижалась к гладкой поверхности двери.

— Я уже ложусь. — Она старалась, чтобы голос ее звучал невозмутимо. — Поблагодарю ее завтра утром.

Какое-то время за дверью было тихо, потом послышалось требовательное:

— Открой дверь.

Злясь на него, она в сердцах распахнула дверь.

— Что еще не так? Или не всю ненависть выплеснул сегодня?

В запале Кейтлин не смотрела на него, а когда взглянула, увидела в его руках поднос с едой. Ошеломленная, она онемело уставилась на Рино.

А тот тем временем молча ругал собственную совестливость, что заставила его принести ужин. Если бы он вспомнил о ее символическом халатике, то плевать на жалость и пусть бы Мэри сама поднялась к ней. А если бы он знал, что встретит удивление и огоньки надежды, похоже, блеснувшие в ее глазах, то и не вспомнил бы об этом ужине.

Рино прошел мимо девушки, поставил поднос на комодик у изножья кровати и повернулся уходить.

Кейтлин стояла, как парализованная, тщетно пытаясь заглянуть ему в глаза, чтобы найти там объяснение случившемуся.

Не желая, чтобы она делала какие-то выводы, Рино буркнул:

— Мэри обидится.

Девушка смотрела на поднос, словно увидела там что-то интересное. А он не мог отвести глаз от блестящего каскада ее волос, ниспадавших по плечам и струящихся вдоль рук, образуя красивую раму для ее очаровательной фигуры. Он повелевал себе ненавидеть ее, но гнев уже не имел полной власти над ним. Значит, он предает брата. Это отвратительно, мелькнуло у него в голове, черт его дернул принести ужин.

Кейтлин подняла взгляд на Рино. Лицо его было явно злым. Соображения приличия заставили ее пробормотать:

— Спасибо.

Они стояли и молча смотрели друг на друга. Казалось, время остановилось. Ни один из них не знал, что делать дальше. Рино медленно опустил взгляд с лица сводной сестры к ее ногам, и она почувствовала, как ее кинуло в жар. В комнате вдруг стало нечем дышать, сердце забилось в бешеном ритме. Девушка в оцепенении не могла и пальцем пошевелить, дыхание у нее перехватило.

Не сводя с Кейтлин взгляда, Рино шагнул вперед, и она тут же отскочила в сторону. Он прошел мимо, даже не оглянувшись на нее. Кейтлин быстро захлопнула за ним дверь. Озадаченная и смущенная происшедшим между ними, она, дрожа, прислушивалась к его удаляющимся шагам.

Люди стали приезжать к семи часам, и поначалу было настоящее столпотворение. Казалось, весь Техас съехался проститься с Джессом Бодайном. Кейтлин стояла и как заводная с трудом выдавливала из себя краткие приветствия. Никто из подходящих к ней с соболезнованиями надолго не задерживался.

В толпе горожан, нефтяников и пастухов, заполнивших большой зал похоронного бюро, встречались работники ранчо. Многих из них Кейтлин знала, и люди эти, проходя мимо нее, вежливо приветствовали ее.

Чуть поодаль девушка заметила трех конюхов, которые выступили в ее защиту на суде, и очень им обрадовалась. На глаза навернулись слезы, и она часто-часто заморгала, чтобы скрыть их. Кейтлин мучалась вопросом, подойдут ли они поздороваться, и если подойдут, то кивнут, как все, или заговорят с ней? Может быть, время и общественное мнение изменили их отношение к ней?

Официально с нее были сняты все подозрения и обвинения в смерти Бо. Но что думали эти трое после окончания суда, девушка не могла знать. С того дня отец совершенно изолировал ее от людей, и она так и не выяснила, видели ли они на самом деле ужасную выходку Бо, которая и стала причиной его гибели.

Первым подошел старший конюх, Лаки Рид. Боб Уилсон и Тар Бейли следовали за ним. Их обветренные загорелые лица выражали сочувствие и скорбь, как и подобает в подобных случаях.

Лаки протянул Кейтлин свою мозолистую руку — первым за весь вечер. Девушка благодарно пожала ее.

— Вы ведь больше не уедете, мисс Кейтлин? «Броукен Би» принадлежит вам по праву.

Она отметила про себя, что старик не выразил своих соболезнований по поводу смерти Джесса. Заглянув в добрые карие глаза Лаки, девушка увидела в них симпатию и преданность. Он чаще других был свидетелем того, как грубо обращался с ней отец и как жесток был Бо. Джесс уважал Лаки, и, когда тот вступался за девочку, наказание ограничивалось выволочкой или ее отправляли работать в дальний коровник.

Кейтлин всегда была уверена, что если Лаки уйдет с ранчо, то многие последует за ним. И Бодайн был достаточно умен, понимая, что работники преданы не ему, суровому и жесткому хозяину, а старшему конюху. Интересно, задевало это отца или ему было все равно?

Девушка улыбнулась старику и слегка поежилась.

— Спасибо, — мягко вымолвила она, задыхаясь от подступавших слез.

Лаки взял Кейтлин за руку и слегка пожал ее.

— Дюваль честный человек, — тихо сказал он. — Скоро он поймет, что не прав.

Она сейчас разрыдается, мелькнуло у нее в голове.

— Скорее наши коровы начнут рожать фиолетовых телят, — горько пошутила девушка. Старик понимающе улыбнулся.

— Ваша мама была хорошей набожной женщиной. — Лаки снова погрустнел. — У Джесса не было поводов сомневаться в ее верности.

Слезинка хрустальной капелькой повисла на ресницах, Кейтлин поспешно смахнула ее.

— Спасибо.

— Если вам что нужно, или кто обижать будет, так вы только скажите мне, или вон Тару с Бобом.

Конюхи согласно закивали и пожали девушке руку. Все трое не отходили от нее до конца вечера, демонстративно выказывая свое уважение.

Кейтлин вдруг успокоилась и перестала оглядываться в сторону сводного брата. Она не видела его реакции на поведение конюхов, впрочем, ее это сейчас не волновало.

Мэдисон так и не приехала.

Когда гости начали разъезжаться, девушка вздохнула с облегчением. Рино пропал куда-то, вероятно, уехал вместе с гостями. Последними вышли Лаки и его друзья.

Кейтлин задержалась. Она обошла убранный цветами зал и неожиданно для самой себя оказалась у гроба.

Выражение отцовского лица было теперь не таким суровым. Несмотря на то, что долгая болезнь сильно изменила его, в нем все еще можно было узнать черты прежнего Джесса Бодайна.

Девушка не позволяла себе горевать об отце со дня его смерти, но, увидев его сейчас, поняла, что тоска лежит тяжелом камнем у нее на сердце. Тоска и обида. Обида не отпускала Кейтлин, хотя теперь было ясно, почему он так плохо с ней обращался. Отца никогда не интересовало благополучие дочери, ее чувства и переживания, он так и не раскаялся в своей несправедливости и чрезмерной строгости к ней. Все в девочке раздражало Джесса, и он наказывал дочь за то, что ее мать изменяла ему. А Лаки утверждает, что Элейн была верна мужу. Если прав он, то выходит, что Кейтлин страдала напрасно.

Ей вдруг захотелось, чтобы результат теста был отрицательным. Быть отвергнутой чужим человеком не так больно, как терпеть издевательства родного отца. И пусть у нее не будет любимого «Броукен Би», зато исчезнет наконец эта тяжесть на сердце.

Кейтлин вышла из зала, села в машину и отправилась в долгий одинокий путь на ранчо.

Рино стоял в кабинете у мини-бара и наливал себе виски.

Он не осуждал старых конюхов за то, что они выказали поддержку и преданность Кейтлин. Лаки всегда защищал ее. Долгие годы это ужасно раздражало Джесса, но он почему-то терпел.

Лаки, Боб и Тар были честными, порядочными людьми. Рино ни минуты не сомневался в их показаниях, когда они утверждали, что Кейтлин не смогла спасти сводного брата. Хотя он был уверен, что она — виновник гибели брата.

Судья не придал особенного значения давнему конфликту между Бо и девочкой. Для него важнее было то, что видели конюхи, объезжавшие поля в ужасный день трагедии.

Со слов Лаки, Кейтлин лежала на земле в нескольких шагах от края каньона, полного бушующей воды. Бо стоял почти на краю. Увидев, что дело неладно, все трое бросились напрямик через овраг и не знают, что случилось, пока они бежали. Когда они взобрались на холм, огромная глыба земли, на которой стоял Бо, уже рушилась, подмываемая потоком. Бо кинулся прочь, чтобы не свалиться вниз, Кейтлин тоже инстинктивно рванулась назад, заметив, что земля буквально уплывает у них из-под ног.

Бо упал и схватил ее за щиколотку, а она все карабкалась прочь от ревущей воды. И тут — по свидетельству конюхов — юношу накрыло волной и, то ли рука соскользнула с ее мокрого ботинка, то ли его оторвало бурным потоком, только он пропал из виду.

Лаки настаивал, что девушка ничем не могла помочь парню — иначе ее бы тоже унесло потоком. Но миссис Бодайн была уверена, что Кейтлин нарочно оттолкнула ее сына. На суде Шейла встала и высказала свои подозрения. Судья ударил своим деревянным молоточком по столу и попросил ее не мешать. Тогда с ней началась истерика: она кричала, что Лаки лжесвидетельствует, чтобы спасти свою любимицу. Судья попросил миссис Бодайн удалиться из зала. Рино увел мать из зала суда и продолжения разбирательства не слышал.

Он не сомневался в честности Лаки и других свидетелей, однако был уверен, что привязанность к девушке мешает им увидеть происшедшее в истинном свете. Конюхи ведь были далеко, когда осыпался край каньона, и Кейтлин их не видела. Она думала, что никто ничего не узнает.

И хотя суд признал ее невиновной, люди почему-то приняли сторону Шейлы, согласившись, что девушка нарочно столкнула сводного брата в поток. Все знали об их давней вражде. Многие хорошо относились к Кейтлин, но после гибели Бо поверили в то, что она убила сводного брата. А когда Джесс выгнал дочь из дома, всем стало ясно: девушка незаслуженно избежала возмездия.

До Рино доходили слухи, что Кейтлин, вскочив на ноги, кинулась к лошади и долго скакала вдоль края каньона, снова и снова бросая веревку Бо. Конюхи были еще далеко, и она не слышала их криков — все заглушал грохот потока — пытаясь в одиночку спасти брата. Может быть, в ней сразу проснулась совесть? Она поняла, что убивает его, и пыталась исправить содеянное.

Когда вертевшееся в потоке бревно ударило Бо и он скрылся под водой, она швырнула веревку и, соскочив с лошади, готова была броситься на помощь, но ее удержал подоспевший Лаки. Троим мужчинам едва удалось удержать девочку от безумного шага.

Тело выбросило на берег в нескольких милях от ранчо. Парнишку было трудно узнать так изувечил его поток. Рино единственный смог опознать его.

Изуродованное лицо брата и сейчас стояло у него перед глазами, и он заливал боль виски, надеясь утопить в нем страшные воспоминания.

Нелепая гибель всеобщего любимца была как удар молнии. Мать совсем обезумела от горя. Не в силах вынести боль потери, она лишилась рассудка. Полнейшая апатия сменялась припадками неистового бешенства. Миссис Бодайн почти не спала и ничего не ела. Она часами тенью бродила по дому или запиралась в комнате и выла, как раненый зверь. Шейла проклинала падчерицу, иногда — в самых страшных припадках — набрасывалась и на старшего сына.

Много лет назад он смирился с тем, что мать больше всех на свете любит Бо, он был для нее самым близким и родным человеком. Рино же с семнадцати лет — после смерти отца — управлял семейным ранчо и был отлучен от матери и брата.

Ему не нравилось, как мать балует Бо и портит его, но молчал. Шейла тяжело переносила потерю мужа, и только любовь к младшему сыну и забота о нем помогали ей справиться с этой болью.

Нет, Рино не обижался на мать. В семнадцать он считал себя достаточно взрослым, чтобы с ним сюсюкали, как с семилетним братишкой. Шейла видела в нем скорее опору, помощника, чем сына. После трагедии, когда мать начала обвинять его в том, что он жив, а Бо погиб, Рино понял окончательно, что она стала совершенно чужим ему человеком.

Он хорошо запомнил первое обвинение Шейлы, когда она ударила его по лицу и закричала: «Как ты смеешь жить, когда малыш Бо лежит в холодной земле?!»

После того случая Джесс пригласил специалистов. Потом Шейла долго лежала в психиатрическом отделении коултерской больницы. Временами к ней возвращался рассудок, но выздороветь она так и не смогла.

Последний припадок был самым сильным, и измученное болезнью сердце не выдержало, — мать умерла. На прощанье Шейла сказала Рино, что это он, а не Бо, должен лежать в могиле.

Позднее выяснилось, что лекарства она не принимала, а прятала — поэтому выздороветь и не могла. Но ничто, даже самое невыносимое горе, не могло служить оправданием ее страшных обвинений в адрес старшего сына.

Рино взял бутылку и налил еще виски.

Наверное, воспоминания о тех незаслуженных нападках безумной матери заставляли его испытывать жалость к сводной сестре. Чем больше он думал о былых посещениях «Броукен Би» в те далекие времена, тем больше сейчас изумлялся, как сурово и безжалостно обращался Джесс со своей единственной дочерью. Требование отчима провести анализ на установление отцовства по своей жестокости можно сравнить только с нелепым желанием его матери уложить в могилу старшего сына вместо Бо.

Что же на самом деле видели конюхи в тот трагический день? Действительно Кейтлин оттолкнула сводного брата или он просто не смог удержаться за нее? Неужели инстинкт самосохранения оказался настолько сильным, что спасаясь сама, она обрекла на верную гибель его?

Что бы тогда ни случилось, Кейтлин без сомнения была прямой или косвенной причиной смерти Бо. Если бы ей не захотелось кататься на лошади во время наводнения, ему бы не пришлось ехать на ее поиски. Сидела бы она спокойно дома, брат был бы сейчас жив.

Виски обжигало нутро, но не согревало. Боль в сердце не хотела утихать.