По велению судьбы

ГЛАВА ПЕРВАЯ

«Глупо, глупо, глупо, – твердила про себя Элен Риз. – Если принимаешь решение в два часа ночи, надо пересмотреть его при свете дня». Она попала в нешуточный переплет, и винить в этом приходилось только себя.

Когда сегодня утром она покидала Бостон, небо было совершенно ясным. Затем, ближе к полудню, пошел снег, но Элен это не остановило. Она дала себе слово во что бы то ни стало пересечь канадскую границу и потому продолжала путь на север по гористой местности, невольно любуясь нетронутой красотой зимней природы и убеждая себя не беспокоиться. Здесь снег уже покрывал землю весьма толстым слоем, но ведь местные жители к этому привыкли, думала она, и дорожный департамент, несомненно, имеет в своем распоряжении достаточно снегоуборочных машин для расчистки шоссе.

В конце концов, это страна лыжников, и люди здесь зарабатывают деньги обслуживанием туристов. Ну а если на дороге станет все же небезопасно, она всегда сможет найти мотель.

Ветер тем временем усиливался, а снега на шоссе все прибывало. Когда она проезжала пограничный городок, у нее мелькнула было мысль, возможно, следует остановиться здесь. Но до границы было уже рукой подать, а стремление достичь ее превратилось в какую-то навязчивую идею. И вот снегопад перешел в настоящий снежный буран, день превратился в вечер. И хотя «дворники» неустанно скользили по ветровому стеклу, Элен не видела дальше-автомобильного капота, и потому пришлось снизить скорость до минимальной. Она собралась было повернуть назад, но, согласно карте, расстояние до следующего населенного пункта было немногим больше, к тому же она просто побоялась делать разворот на сто восемьдесят градусов при такой видимости.

Тут, наконец, Элен осознала всю глубину совершенной глупости. Тщетно пытаясь разглядеть на дороге еще какой-нибудь автомобиль, Элен вдруг поняла, что давно уже едет в полном одиночестве.

«Всем прочим хватило ума заблаговременно позаботиться об укрытии», – устыдила она себя.

Продвижение вперед делалось все труднее. Уже близкая к отчаянию, Элен заметила почтовый ящик и свернула с главной дороги на боковую, надеясь попросить приюта в чьем-нибудь доме.

Но тут ее автомобиль увяз окончательно, а вокруг не было и намека на жилье. Дорога уводила в лес.

Пытаясь справиться с охватившей ее паникой, Элен напряженно всматривалась в мглистый сумрак. Эту дорогу, несомненно, чистили раньше – вдоль обочин тянулись высокие сугробы. Значит, поблизости кто-то все-таки жил.

– Может быть, дом уже за первым поворотом, – произнесла она вслух, чтобы подбодрить себя звуком собственного голоса.

Поплотнее запахнув шубку, Элен открыла дверцу и вылезла из машины. Ее приветствовал шквал ледяного ветра. Ноги у нее тут же закоченели, и Элен, поздравив себя с тем, что все-таки не окончательно лишилась рассудка, торопливо открыла багажник. За рулем она сидела в теннисных туфлях, но ботинки с собой захватила. Разыскав их, она вытащила чемодан и забралась на заднее сиденье. Тут, под крышей автомобиля, она скинула туфли и сняла мокрые носки. В этот миг сильнейший порыв ветра заставил машину покачнуться. Элен нашла пару теплых носков и натянула их, а следом и ботинки. Ветровое стекло совсем занесло снегом.

– Может быть, разумнее здесь обождать, пока снегопад не окончится? – пробормотала она неуверенно. Имея при себе чемодан с необходимыми вещами, она сможет постепенно надевать на себя все по очереди и сохранять тепло.

«Или же я замерзну до смерти на заднем сиденье, а жилье, возможно, всего ярдах в ста отсюда», – тут же возразила она себе, чувствуя, как температура в салоне неотвратимо понижается.

Внезапно автомобиль тряхнуло. Взглянув в окно, Элен увидела прижатые к стеклу две огромные лапы. Девушка испуганно вскрикнула, но тут же поняла, что лапы принадлежат собаке, и напомнила себе, что у собак есть хозяева. Между лапами показалась длинная морда наподобие волчьей с острыми обнаженными клыками.

«Теперь уж точно лучше остаться в машине и ждать, пока не появится хозяин», – решила она, надеясь на крепость стекла.

Когда собака отбежала от машины на несколько шагов, Элен приникла к окну, и тут у нее перехватило дыхание: при внимательном рассмотрении собака скорее походила на волка. – Да нет же, это собака, – твердо сказала себе Элен, пытаясь не поддаваться страху, который готов был всецело овладеть ею. Внезапно зверь поднял морду и завыл. «Это волк, он зовет сюда своих сородичей!» Девушка на мгновение приросла к сиденью, но тут в ней властно заговорил инстинкт самосохранения.

– Будем исходить из того, что дом находится за ближайшим поворотом, – пробормотала Элен сквозь зубы. Она перегнулась через спинку водительского сиденья и нажала сигнальную кнопку. Повторив сигнал четыре раза, девушка остановилась. Нельзя безрассудно расходовать заряд аккумуляторной батареи. Ничего, она подождет. Если никто не придет на помощь, попробует еще раз.

Теперь холод пробирал Элен до костей. Она заставила себя скинуть шубу, быстро натянула толстый свитер поверх того, что уже был на ней, а толстые спортивные брюки напялила прямо на джинсы, затем снова надела шубу.

А волк снаружи все продолжал выть.

«Если он решил, что нашел ужин для своей стаи, его ждет жестокое разочарование!»

Упрямо вздернув подбородок, Элен проверила, хорошо ли закрыты дверцы, и плотнее прижалась к спинке сиденья.

Внезапно ее слух уловил, помимо шума ветра и завывания зверя, какой-то новый звук. Это был рокот мотора. Элен торопливо потянулась вперед и включила фары. Вдоль дороги двигались аэросани. Водитель прикрыл глаза рукой, и девушка, осознав, что ослепила его фарами, выключила свет. Внезапно она вспомнила про волка и, испугавшись за своего спасителя, отыскала зверя глазами. Волк огромными прыжками несся к подъезжающим саням. Элен быстро открыла дверцу и выскочила из машины.

– Берегитесь! – закричала она изо всех сил и огляделась в поисках какого-нибудь предмета, которым могла бы отогнать хищника. Так как водитель не отреагировал, девушка решила, что ее предупреждение заглушил шум двигателя. Страх лишил ее всякой способности мыслить трезво. Но нельзя же было позволить, чтобы кто-то пострадал из-за нее! Элен бросилась вперед, но едва водитель остановил сани и спокойно выключил мотор, как хищник потерся носом о его ногу, а человек нагнулся и потрепал зверя по загривку.

Поистине у страха глаза велики. Волк оказался все же собакой.

Приблизившись, водитель оглядел сначала машину, а уже потом саму Элен. Высокий, крепкого телосложения, он был одет в тяжелую эскимосскую парку, густая борода и усы закрывали почти все лицо. На ум ей пришло сравнение – человек-гора.

Питер внимательно посмотрел на девушку. Замерзшая и испуганная, она походила на заблудшую овечку.

– Только круглый идиот может болтаться в лесу в такую погоду, – произнес он наконец.

Элен хотела возмутиться, но здравый смысл вовремя вернулся к ней.

– Вы правы, – согласилась она, и незнакомец, кажется, удивился, услышав такой ответ.

Он снова перевел взгляд на автомобиль.

– В ближайшее время вряд ли удастся им воспользоваться. – И добавил, повернувшись к ней: – Придется вам пойти со мной.

Он направился к аэросаням, но Элен не двинулась с места. Одним из главных ее правил было не заходить в дом к посторонним мужчинам.

Незнакомец, подойдя к саням, обернулся и, увидев, что Элен стоит не двигаясь, нахмурился.

– У вас есть только две возможности. Или вы остаетесь здесь и превращаетесь в ледяную статую, или едете со мной.

Элен была уже вся покрыта снегом. Это и порыв пронизывающего ветра, который едва не свалил ее с ног, заставили принять решение. Где жизнь, там и надежда. Остаться здесь означает гибель.

– Мне надо взять кошелек и чемодан, – отозвалась она.

Увязая в снегу, Питер подошел и забрал у нее чемодан.

– У вас всего две руки, и обе вам понадобятся, чтобы держаться за меня. А за ним я вернусь потом, – сказал он не допускающим возражений тоном и затолкал чемодан обратно в машину.

Следуя за ним к аэросаням, Элен заметила, что пес пристально за ней наблюдает. Это действовало ей на нервы.

– Кажется, я не понравилась вашей собаке.

– Это волк, и принадлежит он не мне, а моему другу. Так же, как и хижина, куда мы направимся. – Питер подозвал волка к себе, внушительно произнес: – Это друг, – и скомандовал: – А теперь быстро домой!

Волк сорвался с места и бросился бежать вдоль дороги. Питер смахнул снег с сиденья и сел за руль, а Элен примостилась сзади. Так как держаться ей было не за что, пришлось обхватить талию водителя. Сани устремились вперед. Элен отодвинулась было от своего спасителя на максимально возможное расстояние, но пробирающий до костей ветер быстро заставил ее передумать, и она прильнула к его спине.

Дорога петляла и кружила по лесу, казалось, ей не будет конца. Элен уже начала сомневаться в существовании хижины, но тут уловила запах дыма. Выглянув из-за широкого плеча мужчины, она увидела поляну с бревенчатым домиком в самом ее центре.

Волк на крыльце энергично отряхивался. Элен и ее спаситель поднялись по ступеням. Мужчина тоже задержался у двери, стряхнул с себя снег и потопал ногами, Элен последовала его примеру, и они следом за волком вошли в дом. Интерьер хижины приятно поразил девушку, ожидавшую увидеть нечто примитивное: уж очень незнакомец смахивал на дикого горца. Но домик был обставлен удобной мебелью, в нем царила атмосфера покоя и уюта. В камине ярко пылали поленья, напротив помещались диван и кресло. В глубине виднелась кухня с тяжелым деревянным столом и такими же стульями. Рядом с камином начиналась чердачная лестница. Три двери вели в соседние помещения. Одна из них была приоткрыта, и Элен увидела кровать.

– Ванная там. – Питер показал рукой в сторону одной из закрытых дверей. – А я пока съезжу за вашим чемоданом. Что-нибудь еще нужно взять из машины?

Элен чувствовала себя виноватой: ведь это из-за нее он вынужден возвращаться в объятия разгулявшейся стихии.

– Вам нет никакой надобности отправляться туда снова, – пробормотала она смущенно. – До утра я прекрасно обойдусь, а завтра продолжу свой путь.

Она, по крайней мере, не избалована, подумал Питер. Ему совсем не улыбалось остаться наедине с привередливой девицей.

– Пока нельзя сказать наверняка, когда расчистят дорогу. Снегопад, вероятно, продлится всю ночь, и, судя по направлению ветра, около вашей машины наметет огромный сугроб. Если сейчас промешкать, придется потом откапывать ее, чтобы добраться до вашего багажа. Так что еще захватить?

Она поняла, что спорить бесполезно.

– Там, в багажнике, сумка со спальными принадлежностями.

Он протянул руку за ключами и тотчас исчез.

Выглянув в окно, Элен увидела, как он снова оседлал свои аэросани и скрылся за снежной завесой в сгустившихся сумерках. Элен надеялась, что в хижине его жена и дети, но, судя по всему, никого, кроме нее, здесь не было. Она вспомнила, как он сказал, что дом принадлежит его другу, и на всякий случай произнесла: «Здравствуйте!» Ответа не последовало. Значит, они останутся здесь втроем – Элен, незнакомый мужчина и волк. От этой мысли ее охватило тревожное чувство.

– В хорошенькую историю ты попала, – упрекнула она себя.

Вдруг она испугалась, что волк, в конце концов, сочтет ее врагом, и повернулась к камину. Зверь лежал у очага, настороженно подняв голову, и зорко наблюдал за каждым движением девушки, словно решая, можно ли верить этой незваной гостье.

– Не волнуйся, я ничего здесь не трону и не задержусь надолго, – пообещала она.

Волк опустил голову на лапы, по-прежнему не сводя с нее тяжелого взгляда. Медленно, не желая давать ему повод для беспокойства, Элен сняла и повесила на один из прибитых у двери крючков свою шубу, потом освободилась от сапожек. Снимая спортивные брюки, она порадовалась, что догадалась надеть их.

Потом девушка проследовала в ванную. Она оказалась не такой уж маленькой и довольно опрятной. Тут помещались старомодная ванна на гнутых ножках и различные предметы первой необходимости. Слабый запах одеколона напомнил ей о ее спасителе. Когда они вошли в хижину, она не успела рассмотреть его как следует. Единственное, что заметила, – синие глаза, необычайно глубокие и яркие. Глаза эти глядели сурово и осуждающе.

Выйдя из ванной, девушка неспешно обошла жилище, оценивающе приглядываясь к окружающей обстановке. Приотворив вторую закрытую дверь, она обнаружила за ней кабинет. Две стены были заняты книжными полками, до отказа заполненными книгами. У окна стоял стол с дорогим компьютером, у противоположной стены – еще один стол с любительским радиоприемником. Поднявшись на чердак, Элен увидела там матрас и догадалась, что это и есть помещение для гостей.

– Чудное местечко, – обратилась она к волку, снова спустившись вниз. Все это время Элен не переставала чувствовать на себе сосредоточенный взгляд зверя.

Элен, наконец, согрелась, и второй свитер сделался ненужным. Стянув его с себя, она опустилась на диван. Но расслабиться ей не удавалось – мучила совесть: ведь из-за нее человеку пришлось снова выйти из дома в такой буран! Он, должно быть, привык к непогоде, утешала она себя, но тревога все нарастала. Ветер сейчас дул еще яростнее и гневно завывал при этом. Подойдя к окну, Элен вгляделась в темноту. Снег падал так густо, что она едва различила перила крыльца.

– С ним все будет в порядке, – произнесла она вслух, чтобы подбодрить себя, и, оглянувшись на волка, снова поймала на себе его взгляд. – Я, по крайней мере, говорила ему, что возвращаться к машине – необязательно, – сказала она в свое оправдание.

Внезапно волк вскочил на ноги, и у Элен задрожали колени при мысли, что он все-таки счел ее врагом. Но сквозь рев бури она расслышала шум мотора, а мгновение спустя увидела слабый свет и облегченно вздохнула.

Поспешив к дверям, Элен распахнула их. Мужчина как раз поднимался на крыльцо.

– Спасибо, – поблагодарила она, когда он вошел в комнату и опустил на пол ее чемодан и сумку.

Питер снял парку и, сев на ближайший стул, принялся сосредоточенно стаскивать ботинки.

– Не за что.

Под тяжелой паркой на ее спасителе поверх белой водолазки была плотная красная шотландская фланелевая рубашка, под которой угадывались мощные плечи; джинсы плотно обтягивали мускулистые бедра. Элен подумала, что рост его побольше чем метр восемьдесят.

На вид ему было лет тридцать – тридцать пять. Густые темно-каштановые волосы беспорядочными прядями падали на уши и закрывали сзади ворот рубашки. А когда он поднял голову и взглянул на Элен, пронзительная синева его глаз снова приковала ее внимание. На этот раз девушка отметила, что у него правильной формы нос и высокие скулы. Густые борода и усы, вероятно, скрывали худощавое лицо с волевым подбородком. Впрочем, возможно, она ошибалась и бороду он отрастил, чтобы скрыть слаборазвитый подбородок…

Элен старалась заглушить растущий внутри ее страх. Она очутилась в лесной хижине, наедине с незнакомым человеком и с волком, который, кажется, настроен к ней далеко не дружелюбно. Мужчина сделал шаг по направлению к ней, и Элен инстинктивно отступила назад.

Питер снисходительно взглянул на нее и нахмурился.

– Не бойтесь, я не свихнувшийся отшельник, который годами не видит женщин. Вам незачем меня опасаться.

Элен понимала, что выглядит не лучшим образом. Копна мокрых спутанных коротких кудрей. Ненакрашенное лицо – бледное и осунувшееся от пережитого волнения; даже темно-карие глаза, самое выигрышное в ее лице, казались сейчас непропорционально большими. Элен никогда не считала себя красавицей, хотя была весьма привлекательной… Но сейчас, под взглядом этого человека, она почему-то чувствовала себя одной из безобразных Золушкиных сестриц. Впрочем, мне, пожалуй, следует радоваться этому, подумала она, ведь его безразличие ко мне является залогом моей безопасности.

– Очень рада это слышать. – Она протянула руку. – Меня зовут Элен Риз, и я вам очень благодарна.

– Питер Уитли, – произнес он, отвечая на ее рукопожатие.

Элен здоровалась за руку со многими мужчинами, но никогда не чувствовала чужое прикосновение с такой отчетливостью. Его рукопожатие прежде всего свидетельствовало о недюжинной силе. Еще она отметила, что ладонь у него шершавая и мозолистая. Но самым удивительным было ощущение теплоты. Несмотря на то, что руки его еще не успели согреться после недавней вынужденной прогулки, по руке Элен пробежала горячая волна. Девушка быстро отдернула свою ладонь и отступила еще на шаг, а он снова помрачнел.

– Вы можете расположиться в спальне. Я переночую на чердаке.

– Я вовсе не хочу причинять вам неудобства, – сказала Элен и снова почувствовала себя незваной гостьей.

Питер уловил в ее словах потаенный страх.

– В двери спальни есть замок. Думаю, там вы будете чувствовать себя уютнее. Я бы не хотел, чтобы вы всю ночь не сомкнули глаз от беспокойства.

Элен собиралась было возразить, но слова застряли в горле. Похоже, он и в самом деле нисколько в ней не заинтересован, но последние события научили ее не доверять мужчинам.

– Спасибо. – И, как бы в свое оправдание, добавила: – Мне все-таки думается, что волк невзлюбил меня.

Питер не мог не признать, что зверь в самом деле способен внушить трепет. Он вспомнил свой первый вечер, проведенный в компании волка. Никто из людей никогда не изучал его так придирчиво.

– Ему требуется время, чтобы разобраться в своем отношении к человеку. Но он вас не обидит. Он уважает мое решение позволить вам остаться с нами.

– Это утешает, – сухо отозвалась Элен, явно не утешенная этим заверением. – А имя у него есть?

– Рок. – Зверь поднялся и теперь стоял рядом с Питером. Когда прозвучало его имя, он поднял голову, а Питер ласково погладил его. – Джек Гринривер – владелец этой хижины – наткнулся на него, когда тот беспомощным волчонком один блуждал по лесу, умирая с голоду. Джек решил, что его мать убил горный лев или охотник. Не найдя ее логова, он принес Рока домой и выходил, намереваясь выпустить на свободу, когда тот окрепнет. Джек даже научил Рока охотиться, чтобы он смог выжить в одиночестве. Тогда он еще не дал ему прозвища, а называл просто «волк». Но Рока не удавалось выгнать в лес – он продолжал возвращаться к хижине. Вот тогда Джек и назвал его своим «роком». Хотя на самом деле привязался к волку так же сильно, как тот к нему. Словом, Рок остался. – Питер игриво потрепал волка по голове. – Это ему вы обязаны жизнью. Он почуял, что кто-то свернул на нашу дорогу, и стал настаивать, чтобы я разрешил ему исследовать ситуацию. Потом я услышал его вой и понял: что-то произошло. А потом уже услышал ваши гудки.

– Спасибо, – обратилась Элен к волку.

Волк склонил голову набок, изучая ее, но не сделал попытки приблизиться. Минуту спустя он вернулся на свое местечко у камина, опустил голову на лапы и закрыл глаза, словно препоручая охрану хижины Питеру.

Питер отнес чемодан и сумку Элен в спальню и, вернувшись в гостиную, подошел к холодильнику.

– Как насчет ужина? Я как раз собирался приготовить кукурузные лепешки и разогреть вчерашнее чили, – предложил он.

– Звучит вкусно, – откликнулась Элен и только сейчас поняла, как сильно проголодалась. – Чем могу вам помочь?

«Тем, что будете держаться подальше», – промелькнуло в голове Питера. Он не был свихнувшимся отшельником, но оставался мужчиной, а свитер и джинсы гостьи обтягивали весьма женственную фигурку.

– Выложить все это на стол я и сам сумею, а вы пока располагайтесь поудобнее. – Он указал в сторону кабинета: – Там есть телефон, можете предупредить тех, кто вас ждет, что задерживаетесь. Если они из здешних мест, скажите, что вы в доме Джека Гринривера, а если нет, то просто сообщите, что вы находитесь сейчас между Колбруком и Западным Стюарт-Тауном.

– Меня никто не ждет. – Вымолвив эти слова, Элен тут же пожалела о них и мысленно выругала себя. Пусть бы лучше он думал, что кому-то есть до нее дело. Она взглянула на него и встретила недоверчивый взгляд.

– Погода не слишком подходящая для воскресной развлекательной поездки.

– У меня была цель, – возразила Элен, оправдываясь.

– И какая же?

– Мне захотелось уехать в Канаду. Я еще ни разу не была там.

Его лицо приняло подозрительное выражение. Выглядела эта особа как невинная школьница, но ему уже случалось обманываться.

– Вы скрываетесь от закона?

Элен сердито сверкнула глазами.

– Нет, конечно! – (Питер продолжал с сомнением смотреть на нее.) – Это из-за мужчины. Вам понятно? – Гнев, который Элен упорно подавляла в себе, вдруг прорвался наружу. – У меня есть жених, Чарльз. Так вот, мне не захотелось больше оставаться с ним в одной стране.

– И вы едва не погибли от холода из-за банальной размолвки?

Элен ясно прочитала в его глазах: «Ну и дуреха!» Ее охватило раздражение.

– Признаюсь, я поступила опрометчиво. О чем очень сожалею. Больше такого не повторится. Но может, мы оставим эту тему?

«Кем бы ни был этот самый Чарльз, малышка сумеет задать ему перцу», – подумал Питер.

– Я всегда придерживался того мнения, что не следует вмешиваться в ссору влюбленных.

Элен сдвинула брови.

– Это было нечто большее, чем банальная ссора… – И тут же сжала губы. Она и так уже сказала много лишнего.

Внезапно ей в голову пришла тревожная мысль. Перед отъездом она обратилась к Полу Сандерсу, своему начальнику, с просьбой дать ей несколько дней отпуска по семейным обстоятельствам. К ее большому облегчению он разрешил ей это, не задавая никаких вопросов. Но родителям Элен не позвонила: им надо было все подробно объяснять, а она не была к тому расположена.

– Я, пожалуй, все же воспользуюсь вашим разрешением позвонить. Чарльз, чего доброго, позвонит моим родным в Канзас, решив, что я поехала туда, и они станут беспокоиться. С вашего разрешения, я скажу им, что решила навестить подругу.

Он равнодушно пожал плечами и продолжил приготовление кукурузных лепешек, но краешком глаза успел заметить, как, повернувшись, она соблазнительно качнула бедрами, и угрюмо нахмурился. Она помолвлена, и только дурак станет добиваться внимания женщины, влюбленной в другого. Питер же себя дураком не считал.

Уединившись в кабинете, Элен набрала номер и бодрым голосом заверила родителей, что чувствует себя прекрасно, но просто ей захотелось уехать на несколько дней, чтобы развеяться. Взяв с них обещание, что они никому не откроют ее местонахождение, она назвала номер телефона Питера на случай, если им вдруг потребуется с ней связаться.

– Ты просто немного разнервничалась, – успокоила ее мама. – Это пройдет. В конце концов, ты так долго ждала своего принца…

– У меня нет сейчас настроения это обсуждать, – твердо ответила Элен и, быстро попрощавшись, повесила трубку, прежде чем мама успела что-либо из нее вытянуть. Обхватив себя руками за плечи, Элен устремила взгляд на плясавший за окнами снежный вихрь. Она солгала. И чувствовала себя далеко не прекрасно. Потому что, помимо гнева, испытывала душевные муки: сознание того, что ее предали, причиняло нестерпимую боль.