Побежденный победитель

1

— Грейс, рада видеть тебя снова. Зови меня Барбарой.

Было холодное апрельское утро. Прошло четыре недели после ее приезда в большой город. Грейс повезло, она умудрилась снять очаровательную комнату в хорошем доме в приличном квартале этого пугающе шумного Вавилона.

Заметно волнуясь, Грейс явилась в офис финансовой компании Конквиста. Здание, в котором располагалась фирма, было большое, высокое и роскошное; рядом с ним контора строительного бюро «Браун энд Браун» казалась холодным сараем. От теплой улыбки Барбары Крейн на душе у Грейс стало легче, и паника, внезапно охватившая ее при виде величия места, куда ей предстояло внедриться, отчасти развеялась. Это был ее первый рабочий день на фирме.

— Доброе утро, Барбара. — Слава Богу, голос у нее вроде не срывается. — Я рада вас снова видеть. Как вы?

— Сбилась с ног, голова идет кругом, на грани нервного срыва, а в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо. — Снова эта теплая улыбка. Барбара спустилась вниз в обширный вестибюль-приемную, чтобы лично встретить Грейс и проводить ее наверх. — Ты, должно быть, умираешь от желания встретиться с Алексом; обычно не все жаждут увидеться со своим боссом в первый день работы, не правда ли?

— Верно, — пролепетала Грейс, готовая руками и ногами подписаться под второй частью.

— К сожалению, он только что вернулся из этой ужасной поездки на Дальний Восток, впрочем весьма плодотворной. Вы с ним найдете общий язык, Грейс, поверь мне. Таких начальников днем с огнем не сыщешь. Один на миллион. Честно говоря, если бы не это выгодное приглашение в Штаты, которое получил мой Билл, мне в голову не пришло бы уйти из фирмы «Конквист оперейшнс», ведь я проработала с Алексом пятнадцать лет. Но, видишь ли, для Билла эта новая работа ужасно важна и он хочет, чтоб мы перебрались в Штаты как можно скорее. Ты же не хуже меня знаешь, как крутятся эти колеса.

Лифт остановился, и они вышли в коридор, покрытый роскошными коврами. Стены излучали стерильную белизну.

Внезапно эту идиллию нарушил грубый мужской голос:

— Барбара? Где, черт побери, этот факс от Сугимото?

Грейс метнула испуганный взор на массивного человека, заполнявшего собой весь дверной проем. Но ее новый босс Алекс Конквист смотрел не на нее, а на свою секретаршу, которая и глазом не моргнув, слегка подтолкнув Грейс в сторону приемной, спокойным голосом откликнулась:

— Он на столе, Алекс, дожидается тебя уже третий день. Ты, вероятна, завалил его бумагами, которые просматривал в уик-энд.

Барбара направилась к кабинету босса, а у Грейс отнялись ноги, и она не сразу нашла в себе силы вступить в кабинет секретарши, который вскоре должен перейти в ее распоряжение, если выгорит с этой работой. Хотя сейчас, воочию увидев великого магната, она сильно в этом усомнилась.

Человек в дверном проеме был внушительного роста — метр девяносто, не меньше — и плечист. Старым его не назовешь. Барбара говорила Грейс, что отец Александра Конквиста, основавший империю Конквистов в конце сороковых годов, умер пятнадцать лет назад, когда его сыну, унаследовавшему дело, было всего двадцать три. Однако жесткие, резкие черты лица и уже посеребренные проседью черные волосы делали его старше тридцати восьми лет.

А манеры… Грейс со вздохом опустилась на один из обитых плотной тканью стульев, расставленных в обширном помещении, занимаемом секретаршей. Манеры явно не соответствуют хваленому боссу, «одному на миллион», о чем с таким энтузиазмом говорила Барбара во время собеседования.

— На Западном фронте без перемен, — с неизменной лучезарной улыбкой проговорила Барбара, входя в свой кабинет через дверь, соединяющую ее с кабинетом босса. — Звонок из Токио. Ему пришлось попросить господина Сугимото подождать секунду, чтобы найти нужный документ, а Алекс терпеть не может, когда что-то идет не так, как ему хочется, — пояснила он?.. — Это так типично для мужчины.

Грейс молча кивнула, подумав, что для нее это тоже типично. Она разгладила на коленях плиссированную темно-синюю юбку своего новенького костюма, который обошелся ей в копеечку, прокашлялась и открыла было рот, чтобы выдать что-нибудь умное, но Барбара опередила ее: — Не делай поспешных выводов, Грейс, относительно манер и слов Алекса. Под внешней грубостью таится нежная душа. Мы с ним всегда великолепно ладили.

— Ладили? — неуверенно переспросила Грейс.

— Именно, — отчеканила Барбара. — Просто к нему надо привыкнуть. Он твердо знает, что ему нужно и что ему не нужно, и с трудом мирится с промахами, а если точнее, вообще не мирится с ними. — Она усмехнулась, видя смущение Грейс. — И еще он очень привередлив относительно служащих.

Час от часу не легче! — мелькнуло в голове у Грейс. — Ты знаешь, что я по просьбе Алекса провела собеседование с десятком претенденток и только ты отвечаешь его требованиям. Одни были чересчур чопорны, другие недостаточно сдержанны. Не любит он и женщин, слишком большое внимание уделяющих нарядам или беспрерывно поглядывающих на часы. Он ждет от своей секретарши полной сосредоточенности на протяжении всего рабочего дня.

— Конечно, — промямлила Грейс. Все это она должна была воспринимать как комплимент, но в данный момент это ей давалось с трудом. — Вы сказали мне, Барбара, что он не любит. Может, стоит узнать и то, что он любит.

Тут у них за спиной раздался глубокий холодный голос, и обе невольно обернулись.

— В сущности, всего пять вещей: ум, твердость характера, хорошие манеры, смелость и… — Последовала интригующая пауза.

— И? — Грейс буквально силком заставила себя включиться. Рядом с этим человеком она просто слабела и с большим трудом умудрялась не показывать это.

Темная от загара кожа, крепкий подбородок, четко очерченные скулы — крутой мужчина с рекламной картинки. Но главное — глаза. Карие с золотой искоркой, они придавали ему особую проницательность и жесткость, от которой Грейс становилось не по себе.

Она в жизни не видела таких глаз у мужчин, а если добавить сюда внушительный рост и мощный корпус без капли лишнего жира, то общее впечатление было сногсшибательное. Грейс поверить не могла, что это ее босс.

— И красота, — лаконично закончил он.

И, прежде чем он сделал шаг вперед и протянул руку, она чуть не задохнулась от залившего ее золотистого света. Мгновенно очнувшись от наваждения, Грейс протянула руку и постаралась, чтобы ее пожатие было достаточно крепким. Насчет красоты он, видимо, пошутил, подумала Грейс. Барбара одета идеально, на ней изысканная дорогая одежда, седеющие волосы прекрасно уложены по последней моде, но даже обожающий ее человек не назвал бы эту невзрачную женщину красавицей.

— Итак, вы то совершенство, которое Барбара решила свести с небес на нашу грешную землю? — проговорил он задумчиво. Голос у него был низкий, чуть глуховатый и с каким-то особым акцентом, определить который Грейс не могла, но который вполне вписывался в портрет.

— Я Грейс Армстронг. — Она поспешно отдернула руку. Его горячее мужественное рукопожатие вселило в нее паническое беспокойство. — Очень приятно.

— Взаимно. Алекс, — также лаконично ответил он.

Алекс. Как это понимать? Ей придется называть своего начальника вот так панибратски. Грейс совсем растерялась.

— Сокращенно от Элекзандера или Александра, — продолжал он как ни в чем не бывало, едва заметно прищурившись, что могло означать, что он прекрасно понимает ее смущение. — Мой отец назвал меня в честь Александра Македонского, завоевавшего весь мир. — Говорил он с ленцой, чуть насмешливо кривя губы.

Покоритель мира! Имя подходит. И у этого потрясающего человека она должна быть секретаршей плюс его личной помощницей? Должно быть, она рехнулась. Куда она лезет?

— Насколько я понял, ближайшие две недели вы будете в основном наблюдать и переваривать, — ровным голосом продолжал Александр Конквист. — Затем месяц вы будете правой рукой Барбары и к концу месяца, будем надеяться, возьмете бразды правления на себя. Задавайте Барбаре любые вопросы, допрашивайте, пытайте ее, будите посредине ночи, если вам приспичит, но не трогайте меня! Я знать не знаю, как ведется секретарская работа, да это и не интересует меня. За это я плачу секретарше. И надеюсь, что в любой момент по малейшему моему требованию вы сделаете все, что нужно. И учтите, никаких оправданий я слышать не желаю! Ясно?

— Абсолютно. — Его тон задел Грейс, она вся ощетинилась и сказала: — Насколько я поняла по утреннему инциденту, вы считаете, что секретарша должна быть в курсе любых мелочей в вашем хозяйстве, так?

— Именно, — протянул он небрежно, но по еле заметному прищуру она поняла, что ее реакция понята, проанализирована и отклонена не без сарказма. Он вежливо кивнул, повернулся и скрылся в своем кабинете, закрыв за собой дверь.

Кто ее за язык дергал? Разве можно начинать со ссоры? «Язык твой — враг твой». — говаривал ее отец маме, отличавшейся острым языком. Но почему-то в присутствии Алекса Конквиста миролюбивые гены ее отца умолкали, а беспокойные мамины оказывались тут как тут.

— Итак, — проговорила Барбара деловым голосом. — Начнем со знакомства с компаниями под эгидой фирмы «Конквист оперейшнс».

От улыбки Барбары на душе у Грейс стало тепло, хотя руки дрожали, когда она садилась за стол изучать документацию по указанию опытной секретарши. Алекс Конквист может поздравить себя с благоразумно введенным в контракт пунктом об обязательном испытательном сроке, думала Грейс, откидывая непослушную прядку, выбившуюся из строгого узла на затылке, и не ей его винить в этом. Но, если он не посчитает возможным предложить ей постоянное место, у него не будет повода ссылаться при этом на ее некомпетентность или недостаточное усердие. Здесь она постарается не ударить в грязь лицом.

Грейс с головой ушла в интересный и, с ее точки зрения, компрометирующий отчет о главном сопернике Алекса Конквиста, когда зазвонил телефон.

Барбара взяла трубку.

— Да, Алекс. — Последовало молчание, после чего снова раздался ее голос: — Да, конечно, я не против. Сейчас узнаю… Грейс?

Грейс подняла голову и посмотрела на Барбару. Но лицо опытной секретарши было бесстрастно, и на нем ничего нельзя было прочесть. — Алекс спрашивает, есть ли у тебя планы на ланч. Он приглашает нас в «Монтгомери», отметить твой первый день в «Конквист оперейшнс». Я свободна, а ты как?

— В «Монтгомери»? — Название Грейс ничего не сказало. В этом Вавилоне надо пожить годы, чтобы узнать что к чему, но по голосу Барбары она догадалась, что это, конечно, не закусочная. — Хорошо, — проговорила она неуверенно и тут же задала вопрос Барбаре: — А что это за «Монтгомери»?

— Это ресторан, — ответила та. — Очень… приличный. Я была там пару раз… Кормят там замечательно.

— Хорошо, — повторила Грейс. Сердце у нее упало. Понятно, что такие люди, как Алекс Конквист, регулярно водят своих секретарш в подобные места, но у нее нет опыта Барбары. Как бы не ударить в грязь лицом. А, может, это своего рода испытание?

Остальная часть утра прошла в переваривании сотни фактов и только где-то около двенадцати она спросила разрешения Барбары воспользоваться бело-розовой туалетной комнатой, примыкающей к приемной секретарши, чтобы привести себя в надлежащий вид для похода в ресторан.

Она посмотрела на себя в зеркало. На нее смотрела большеглазая девушка с элегантной прической и продуманным умеренным макияжем, в дорогом костюме и итальянских туфлях из тонкой кожи. Разве это она, Грейс Армстронг? Кого она собирается провести? Она села не в свои сани. Ей эта работа не по плечу. На нее испуганно смотрели большие глаза цвета морской волны. Грейс судорожно вздохнула. Ладони у нее стали влажными. Спокойнее, девочка, сказала она сама себе. Справишься.

Подправив макияж, Грейс прыснула на себя каплю духов. Теперь у нее есть квартирка в старом доме в приличном районе города. И она стоит целое состояние. Ей еле-еле хватит денег, заработанных за испытательный срок, но Барбара обещала, что в случае удачи ее оклад сразу удвоится, а это неплохие деньги, даже очень неплохие. Конечно, можно было бы найти что-нибудь подешевле, но она уже прикипела душой к этому любовно реставрированному дому, в котором еще витал викторианский дух, а ее прелестная комната под самой крышей, откуда открывался изумительный вид на черепичные кровли, была настоящим островком покоя посреди бурного городского океана.

Из секретарской раздался голос Барбары. Пора идти. Грейс, последний раз взглянув на себя в зеркало, одернула пиджак, поправила воротничок салатной блузки и вышла из маленького святилища.

Вскоре на пороге своего кабинета появился Алекс. Он двигался с какой-то ленивой природной грацией, отчего выглядел еще более внушительно. Сохраняя бесстрастное выражение лица, он жестом указал на дверь в коридор, и в это время на столе Барбары зазвонил телефон.

— Бог с ним, — бросил он властным тоном, Барбара кивнула и пошла было к выходу, но в это время включился автоответчик и послышался мужской голос:

— Барби? Милая, если ты здесь, возьми трубку, это важно.

— Это Билл. — Барбара с извинением бросилась к телефону.

Алекс лениво прислонился спиной к стене в коридоре и взглядом пригвоздил Грейс к месту. Она посмотрела на него, стараясь не выдать своей растерянности.

— Ну как первое утро? — бросил он своим глуховатым голосом, от которого у нее душа в пятки ушла.

— Хорошо, — ответила Грейс, стараясь говорить беззаботным голосом и моля Бога, чтоб Алекс отнес румянец, выступивший у нее на щеках, на счет жаркого калорифера. Это глупо, твердила она, злясь на саму себя. Она собирается работать на этого человека с девяти до пяти, но ведь так она и дня не протянет, не то что неделю.

А ведь на первом собеседовании в феврале она была такой собранной и хладнокровной. Еще свежие воспоминания о помолвке Энди и Санди, которая состоялась за два дня до этого, настроили ее на фаталистический лад, и она легко ответила на сто один вопрос Барбары и прекрасно прошла практические тесты. Ей тогда казалось, что самое худшее, что могло случиться, уже случилось, а потому ее не очень волновало, удастся ей устроиться на новую работу или нет. Хуже уже не будет. Да, так она чувствовала себя до самого последнего времени, до… девяти часов утра. До той самой минуты, когда заглянула в золотистые глаза на самом холодном лице из всех, что видела в жизни. И самом привлекательном…

— Хорошо? — протянул чуть насмешливо Алекс. — Можете объяснить это загадочное выражение?

Нет, не может, и его высокомерие на нее не подействовало. Что затрагивает два вышеупомянутые положения из кодекса Алекса — твердость характера и смелость. И тут она услышала собственный голос, жесткий, сдержанный, а вовсе не холодный, как она бы хотела.

— Не кажется ли вам, что было бы глупо с моей стороны пытаться высказать мнение после трех часов работы? Но со всей определенностью могу сказать, что помощь Барбары трудно переоценить. — Высказавшись таким образом, она задрала вверх подбородок и расправила плечи.

— Было бы странно слышать о Барбаре что-либо иное. — Впервые за все это время в его голосе почувствовалась теплота, что произвело на Грейс впечатление. — Таких секретарш днем с огнем не сыскать. Она одна на миллион.

— То же самое она сказала о… — Грейс остановилась. Она не знала, как Алекс воспримет слова Барбары, его представление о себе и без того было явно завышенным. Но слово не воробей…

Он перехватил его на лету.

— О ком? — переспросил он негромко, хотя она поняла, что он догадывается, о чем идет речь. Это было видно по глазам.

— О вас, — нехотя призналась Грейс. Она сказала, что такой босс, как вы, один на миллион.

— А вы что, сомневаетесь? — Он рассмеялся.

Грейс с удивлением взглянула на него, широко открыв свои бирюзовые глаза и округлив полные губы в попытке подобрать ответ.

Алекс явно наслаждался произведенным эффектом и почти пропел, приподняв свои черные брови:

— Правда или нет?

Как же он отличается от ее предыдущего хозяина. Перед глазами у нее мелькнул низенький напыщенный мистер Браун с его чопорными манерами и страхом хоть чем-то нарушить требования приличия. Легче представить его летящим на луну, чем так беседующим со своей секретаршей. Но ты еще не секретарша Алекса Кон-квиста, одернула Грейс себя. Может, ты ему не подойдешь. Или он тебе? И она внутренне согласилась с Барбарой насчет того, что Алекс босс один на миллион. Только ее критерий совсем иной, нежели у Барбары.

Эта последняя мысль позволила ей сказать с подозрительной легкостью:

— Не сомневаюсь, мистер Конквист, что Барбара права, говоря, что таких, как вы, днем с огнем не сыщешь и что вы единственный в своем роде.

— Алекс, — поправил он ее. — Я в свое время был совершенно невыносим. А вы, Грейс, так же хорошо умеете работать, как вставлять шпильки?

Нет, этот человек, видать, привык оставлять за собой последнее слово.

— Лучше, — чуть ли не весело бросила она. Эта работа не в счет. Ей ее не видать как своих ушей.

— Ну, тогда мы поладим. — Он оторвался от стены, повернув голову к двери, из которой в этот момент выходила Барбара, и Грейс заметила шрам у него на правой стороне шеи. Длинный, зигзагообразный, он шел от уха через всю шею и скрывался под воротником рубашки. Явное свидетельство какого-то жуткого несчастного случая. Шрам был серебристый, но на загорелой шее он резко выделялся.

— Прошу прошения, что заставила вас ждать, — извинилась Барбара. Вид у нее был взволнованный. — Это Билл. Он ужасно себя чувствует, — добавила она дрогнувшим голосом.

Алекс взял ее под руку, когда они входили в лифт.

— Что стряслось? — спросил он с неожиданным участием. — Что с ним?

— Что-то вроде пищевого отравления, — произнесла Барбара. — Так ему сказали. Билл думает, что ничего страшного.

— Он просто соскучился, и ты тоже.

— Пожалуй. — Барбара кивнула и улыбнулась, посмотрев при этом на Грейс. — Вам может показаться странным, но за последние двадцать лет мы впервые живем врозь целых восемь недель, и это так непривычно. Впрочем, Билл уже нашел роскошную квартиру, и все будет готово к моему приезду через шесть недель.

Шесть недель. Всего каких-то шесть недель! Если она здесь приживется, останутся Алекс Конквист и она и не будет заботливой опеки милой Барбары. Грейс двинулась вслед за своей наставницей и споткнулась о ковер, но тут же твердая рука подхватила ее под локоть.

— Осторожно. — Алекс стоял позади нее. Он высился над ней как колокольня. Грейс поблагодарила его. — Мне бы не хотелось, чтобы вы свернули себе шею в первый день работы, — невозмутимо добавил он. — И уж менее всего в этом здании. Не хватает только иска по производственной травме.

— Мне и в голову не пришло бы подавать на вас в суд за собственную глупость, — горячо возразила Грейс, словно ее в чем-то обвиняли.

— Не пришло бы? — Это было сказано циничным и насмешливым тоном.

— Нет, — повторила она твердым голосом, глядя ему в глаза и не обращая внимания на третьего свидетеля их маленькой перепалки. — Это было бы безнравственно.

— Безнравственно, — повторил он, словно примериваясь к слову.

Грейс моментально спохватилась, поняв, что выразилась неудачно, но сказанного не вернешь. Впредь думать надо.

— А вы всегда… нравственны, Грейс? — с невинным видом спросил Алекс.

— Всегда. — Все ясно. Эта работа не по ней.

Она ему явно не пришлась по душе. В каждом его слове, в каждом брошенном взгляде скрытая вражда и осуждение. С Барбарой он вежлив и даже заботлив, а с ней, с отчаянием думала Грейс, он все время пикируется. Эта заносчивая мужская самовлюбленность, то, что она больше всего ненавидит в представителях противоположного пола. Не ради этого покинула она свою тихую обитель.

— В таком случае надо сказать, что Барбара не ошиблась. — Грейс даже вздрогнула от неожиданности. Не это ожидала она услышать. К счастью, лифт в этот момент остановился, двери открылись и они вышли в вестибюль. — Ну, а теперь нас ждет ланч. Отдыхаем. Все согласны? Голос его вдруг изменился и будто отдалился и, как ни смешно, но Грейс показалось, что сквозь строй улыбающихся и кланяющихся людей их ведет совсем другой человек. Над ними возвышался холодный уверенный в своем могуществе магнат и предприниматель, он шествовал мимо безмолвно и подобострастно смотрящих на него присутствующих к сияющей латунью и стеклом двери, которую торопливо открыл один из служащих.

У тротуара напротив дверей стоял серебристый лимузин. Алекс повел своих спутниц к машине, и у Грейс было такое чувство, будто она играет в фильме и в любой момент появится режиссер и крикнет: «Стоп! Снято!»

Шофер открыл заднюю дверцу машины, как только увидел Алекса, и, когда Грейс последовала за Барбарой в кожаные недра роскошной машины, она пожалела, что юбка у нее слишком узкая. При всем своем благоразумии длины и покроя, она никак не была предназначена для влезания в подобные неземные автомобили, и Грейс не могла отделаться от мысли, что Алекс Конквист стоит у нее за спиной и созерцает ее обтянутый юбкой тыл.

Разгоряченная и порозовевшая от смущения, Грейс наконец подсела к Барбаре, но в этот момент ее чуть придавил своим крепким мужским бедром Алекс, и она вдруг почувствовала, что сейчас сварится. Он ее босс. Босс и только. Повтори…

Даже под пытками Грейс не могла бы сказать, как долго длилась поездка к «Монтгомери», каким маршрутом вез их шофер по перегруженному транспортом центру и о чем они беседовали. Все в ней до последней клеточки было сосредоточено на одном: как бы не опростоволоситься, хотя это, по всей видимости, не мешало ей нормально и достаточно связно разговаривать и вести себя как подобает.

Лимузин остановился у здания, всем своим видом свидетельствующего об изысканности и богатстве.

Конечно, бокал шампанского пришелся весьма кстати. Когда Алекс открыл полированную дверцу бара на спинке переднего сиденья, Грейс усилием воли не позволила себе вскрикнуть от изумления, но глаза у нее все равно расширились. Бокалы были высокие, шампанское розовое и пенистое, тонкого букета, а тост Алекса: «В нашем полку прибыло. За Грейс!» — снова зажег на ее щеках румянец.

— Что-то не припомню, чтоб ты так праздновал мое появление на фирме, Алекс, — промолвила Барбара. Она тоже пригубила шампанское и, когда глава фирмы помогал обеим дамам выйти из машины, была такой же раскрасневшейся, как и Грейс.

— В те дни я еще не знал, как обращаться с секретаршами, ты же знаешь, Барбара. Но со временем научился.

Грейс с завистью отметила некоторое панибратство, отличающее отношения опытной секретарши и хозяина. Разумеется, Барбара на несколько лет старше Алекса, к тому же она счастлива в браке, да и работают они много лет рука об руку, но все же Грейс не сомневалась, что ей никогда не удалось бы вести себя с ним с такой же чуть ли не материнской заботливостью, что, надо признать, и составляет суть тандема «босс — секретарша». Лично она боится его до смерти.

Грейс содрогнулась от этой мысли. Она не боится Алекса Конквиста. Она никогда не боялась мужчин, даже директора школы, настоящего тирана, приводящего всех школьников в трепет. Она не боится Алекса Конквиста! Что за нелепая мысль! Это все шампанское. Конечно, шампанское.

— Грейс, что-нибудь случилось?

Голос Барбары вырвал ее из водоворота мыслей, и Грейс увидела, что стоит на тротуаре, кругом снует неугомонная толпа. Странная поза для юной энергичной секретарши!

— Идем? — Барбара показала на здание, и, собравшись с силами, Грейс заметила Алекса, который открывал дверь ресторана с выражением великого терпения на лице.

Но особенно поразили ее его золотистые глаза. Они были чуть прищурены и внимательно смотрели на нее, что вдруг напомнило ей программу о жизни диких животных, которую она смотрела по телевизору прошлым вечером. Величественный лев с такими же золотистыми глазами неотрывно следил за своей жертвой, изящной точеной антилопой.

Алекс тут же моргнул и улыбнулся; тяжелые веки и густые ресницы опустились, а когда он взглянул на нее снова, это был просто привлекательный и властный мужчина. Мужчина, внимательный взгляд которого польстил бы любой женщине, мужчина недюжинного ума и несомненного обаяния.

Они сидели в уединенном уголке, откуда могли наблюдать за залом, оставаясь невидимыми. Еда была просто великолепной, и Грейс сполна ею насладилась. Алекс проявил себя очаровательным и радушным хозяином и развлекал дам остроумными историями, а когда очередь дошла до десерта, Грейс совсем разнежилась и чувствовала себя на седьмом небе.

На землю ее вернул спокойный голос Алекса. Барбара отлучилась в дамскую комнату, чтобы привести себя в порядок, и они остались одни.

— Так как, Грейс? Что вы решили? Бежать от греха подальше или остаться? — Он пристально смотрел на нее, подняв черные брови.

— Что? — Голос ее прозвучал слишком громко, совсем не так, как следовало бы говорить с эти человеком. С ним надо быть спокойной, не суетиться, не терять над собой контроля. Все это пронеслось у нее в голове, когда она посмотрела, как он сидит, вальяжно откинувшись на спинку стула, и наблюдает за ней сквозь прищуренные веки, что опять напомнило ей о бедной антилопе. Впрочем, у той были кое-какие преимущества. Ей было куда бежать.

Он пугал и тогда, когда не хотел этого, хотя она не могла бы с точностью сказать, хотел он этого или нет. Такой уж он, видать, человек. Его окружает аура власти, но лично ей, с горечью думала Грейс, это не дает чувства защищенности и комфорта. Алекс Конквист — конквистадор и есть. До кончиков ногтей…

Господи, девочка, возьми себя в руки, в сердцах напомнила она себе. Остается наделить его сверхъестественными способностями, он только рад будет!

Эта мысль подействовала на нее как ушат холодной воды, и Грейс сделала несколько вдохов, прежде чем с улыбкой ответить:

— Не понимаю, о чем вы, Алекс. Замечательно, ей удалось произнести его имя без малейшего усилия и даже немного иронически.

— Не поняли? — Золотистый поток хлынул на нее из-под ресниц. — То есть вы сейчас не раздумывали, приходить ли завтра или лучше не связываться?

— Вовсе нет. — Она и правда не думала об этом. Если и думала, то о другом. Возьмет ли он ее, а не о том, чтобы уйти самой. Да она и не из тех, кто бросает начатое дело. Это она и решила высказать ему. — Я согласилась на испытательный срок, чтобы самой убедиться, смогу ли справиться со своими обязанностями, и считаю своим долгом пройти его, — твердо проговорила она. — Но это улица с двусторонним движением. Вы можете решить, что я не подхожу вам.

— Я с первого взгляда понял, подходите вы мне или нет. В бизнесе приходится учиться определять годность человека в одно мгновение.

— Скоропалительные решения? — Грейс неодобрительно вскинула брови, надеясь, что он не догадается, что говорит она это для отвода глаз.

— Ни в коем случае. Взвешенное решение, обусловленное многолетним опытом и критическим чутьем моего отца, — парировал он немного насмешливо. Я никогда не делаю ошибок, Грейс. Больше не делаю.

— О, неужели когда-то и вы были как все мы, смертные? — Она сама ужаснулась, услышав свои слова. Ты с ума сошла, кто так говорит со своим работодателем, тем более если ожидаешь, что он действительно даст тебе работу. Мистера Брауна хватил бы удар! Но Алекс Конквист не мистер Браун.

— Видите ли, — в прищуренных глазах сверкнули искорки, и она поняла, что ее смущение не осталось незамеченным, — я предпочитаю вас в своем уголке. Кроме того… — Он сделал паузу и допил кофе. — В качестве моей секретарши и личной помощницы вам придется много общаться со мной, а в случае необходимости и по одиннадцать-двенадцать часов. Мне трудно было бы с человеком, скрывающим свои мысли, и я не выношу скучных женщин, Грейс. Я готов многое простить, когда человек действует честно и от души. Я ненавижу лживость, лицемерие и все эти ханжеские штучки типа «босс всегда прав». Хотя это так и есть… — Глаза у него смеялись. — Но если вы тоже так думаете, то куда делся восторг? Грейс, я вам не обязательно должен нравиться, так что не мучайте себя попусту, — вдруг добавил он. — Я же вам не нравлюсь, разве не так?

Это был не вопрос, а скорее утверждение. Грейс просто не знала, что ответить, и растерянно смотрела на него.

Он рассмеялся и проговорил странным голосом, словно это ему стоило усилий:

— Не обижайтесь, но — хотите верьте, хотите нет — я смотрю на это как на еще одно ваше хорошее качество. Видите ли, отчасти наш деловой тандем с Барбарой на протяжении стольких лет объясняется тем, что у нее есть Билл, которого она любит до безумия, поэтому наши отношения всегда были чисто служебными.

Он хочет сказать, что не желает, чтобы я строила какие-нибудь планы насчет него! Грейс не знала, радоваться ей или оскорбиться, однако склонилась к последнему. Что за раздутое самомнение!

— Власть и богатство возбуждают иных женщин. И если в других обстоятельствах это не так уж плохо, — от его голоса по всему телу Грейс пробежала дрожь, — то совершенно неприемлемо и опасно на работе. Вам по долгу службы придется иметь дело с конфиденциальными документами, и, поверьте мне, старая мудрость «благими намерениями вымощена дорога в ад» не менее мудра и сегодня, — холодно закончил он:

— Мистер Конквист, — она не помнила, чтобы когда-нибудь испытывала такую ярость, — все, что вы говорите, имеет ко мне такое же отношение, как полет на луну к этому бокалу. — Грейс стукнула по блюдцу. — Даже если бы я считала, что лучше вас никого на земле нет.

— Что вы не считаете, — ввернул он, сверкнув глазами.

— Ни в малейшей степени! — отрубила она.

— Ну и прекрасно. Это к нашему же взаимному благу. Я беру секретаршу, которой могу доверять и которая — как это следует из рекомендации мистера Брауна — не склонна примешивать к делам эмоции. Вы получаете место, весьма перспективное в плане вашей дальнейшей карьеры, вы будете много путешествовать, увидите новые места, причем все за казенный счет, не говоря о приличной зарплате. Разве не идеал, а? К тому же вы не будете связаны путами родного городишки. Кстати, почему вы уехали оттуда? — спросил он неожиданно для Грейс. — Вы были там счастливы последние двадцать четыре года.

Она внимательно посмотрела на него, но он оставался спокойным и бесстрастным, и тогда она ответила, стараясь не выказать волнения:

— Настало время расправлять крылья, вот и все. Я прошла хорошую школу, — она посмотрела на него чуть ли не с вызовом, — и поняла, что пора двигаться дальше. Я…

— Я спрашиваю не о вашем резюме и curriculum vitae. Это мы и так читали, Я имею в виду истинную причину. Это из-за мужчины? — спросил он бесцветным голосом.

Мимолетная тень мелькнула на лице Грейс, но тут же в ее зеленых глазах сверкнул гнев, она выпрямилась, вздернула подбородок и сжала кулаки на коленях.

— Мне хочется, чтобы между нами не было недоговоренностей, — произнесла она ледяным голосом и с пылающими щеками. — Я обсуждаю свою личную жизнь только по собственному желанию. Если вы возьмете меня секретаршей, то вправе требовать от меня полноценной и результативной работы, но это не значит, что автоматически вы получаете право вмешиваться в мою жизнь. Моя личная жизнь — мое личное дело и вас абсолютно не касается.

Так это был мужчина, понял Алекс Конквист. Он смотрел на разгневанное лицо Грейс, и ни одна мышца не дрогнула у него на лице. И она еще не отошла от всего этого.

— Вы совершенно правы, Грейс.

К ним пробиралась Барбара. Алекс встал.

— Думаю, мы можем идти, — произнес он спокойно. — Итак, Грейс?

Она уже вставала. Алекс отодвинул ей стул и на какой-то миг почти вплотную приблизился к ней. Она почувствовала запах крема для бритья, невольно отпрянула и наткнулась на стол, так что звякнули кофейные чашки и блюдца.

— Что? — спросила она чуть ли не с вызовом.

— Предложение остается в силе. С девяти до пяти.

Придя к себе, Грейс долго перебирала события прошедшего дня, но постепенно мысли ее перенеслись к фактам, предшествовавшим ее появлению в фирме «Конквист оперейшнс». Она снова вернулась в свой маленький городишко, и вся сцена после помолвки Энди и Санди ожила. Она словно наяву слышала голос Энди:

— Как, ехать в этот Вавилон? Опомнись, Грейс. Разве тебе не найдется дел здесь? Я уверен, что все будет в порядке. Главное, терпение.

А она смотрела на своего друга, которого знала всю свою жизнь и которого любила. Ну, как ей было объяснить ему, что истинной причиной ее отъезда из этого сонного городишки, затерянного в безбрежных зеленых полях милого ее сердцу края, были не выдуманные ею обстоятельства, а он, Эндрю Кроу-Барнес, или Энди, как все его звали.

Грейс только улыбалась, слушая его возражения и глядя на него своими зелеными, цвета морской волны, глазами, такими ясными и чистыми, что никто не увидел бы в них одолевавших ее тревог.

— Все уже устроено, Энди. Она отбросила прядь шелковистых каштановых волос, упавшую на щеку, и продолжала бодрым голосом: — Я прошла собеседование, правда полагала, что вряд ли что-либо путное из этого выйдет, поскольку конкурс огромный, но неделю назад мне позвонила секретарша мистера Конквиста. Я должна выйти на работу через четыре недели, чтобы несколько недель поработать под ее контролем, прежде чем она уйдет с этой работы и уедет вслед за мужем, получившим хорошее место в Штатах.

— Но если ты давно это задумала, то почему ничего не говорила? — спросил Энди тоном обиженного мальчишки. В этот момент он и впрямь был похож на избалованного мальчишку. — А тут на носу свадьба и вся эта суматоха. Санди так надеялась на твою помощь. Ты же знаешь, как она беспомощна в практических делах. В конце концов, ты же главная подружка невесты. Тебе и карты в руки. — Теперь в его голосе послышался упрек.

— Я понимаю, — ответила Грейс, вымученно улыбаясь. Уж кто-кто, а она об этом не забывала ни на минуту. Да, главная подружка красавицы-невесты, явившейся не весть откуда в их городишко и с первой встречи похитившей сердце Энди. Санди Гринвуд со своими длинными белокурыми локонами, небесно-голубыми глазами, талией в рюмочку и ногами, растущими прямо от шеи. Но она действительно мила, с горечью думала Грейс. Звезд с неба не хватает, хохотушка, только палец покажи, да к тому же беспрокая, но красива как картинка. Этого у нее не отнимешь. — Да разве я отказываюсь быть подружкой невесты у вас на свадьбе? Не о чем беспокоиться. Обо всем можно позаботиться до моего отъезда, а что касается церкви, где будет венчание, и городского зала для свадьбы, так с этим вы с дядей вроде прекрасно разобрались. — Дядя Энди был местным викарием. — Я приеду на уик-энд в конце августа, если Санди что-нибудь понадобится, — спокойно объяснила Грейс.

— Разумеется, ей понадобится уйма вещей, — сказал Энди. На этот раз в его голосе звучала смесь беспокойства и раздражения, отчего на миг терзающая ее боль уступила чувству досады.

Ну, как можно быть таким… толстокожим? Ведь они всю жизнь жили рядом как соседи, все детство и отрочество провели вместе, и дом одного был домом для другого. Его родители были ее вторыми родителями. И, даже когда они разъехались по университетам, новые знакомства не могли заменить им привязанности друг к другу.

Правда, они никогда не говорили о своих отношениях. Да и зачем? Ведь все и так было ясно. Они предназначены друг для друга. Или ей так казалось?.. Тем хуже, с горечью подумала она.

— Энди, я понимаю, что у Санди нет семьи, но разве твоя мать не готова помочь ей во всем? — Грейс старалась говорить ровным и спокойным голосом. — С залом все улажено, а твоя мама знает поставщиков продуктов, которых сосватал ей ваш дядя. Так что чего попусту волноваться! Все идет как надо.

— Но ей так нужна твоя моральная поддержка…

— Ей с лихвой хватит твоей моральной поддержки! — Это уже слишком. В конце концов, есть предел терпению. Мать Грейс была рыжей, о чем свидетельствовали огненные искорки в ее каштановых волосах. Так что она, конечно, отчасти унаследовала ее горячий нрав.

— Так ты окончательно решила ехать? — отрывисто проговорил Энди после напряженного молчания.

— Да, окончательно, — столь же отрывисто бросила Грейс. Она завтра же едет, если ничего не случится. Она по горло сыта многомесячным созерцанием воркования этой парочки, а обряд помолвки был для нее испытанием, которого она не пожелала бы и врагу. Все эта история тянулась больше полугода до середины сентября, и больше Грейс не выдержала бы. В довершение всех бед Санди явно хотела, чтобы Грейс была ее лучшей подругой, .

— Стало быть, и говорить об этом больше нечего. Но почему ты не могла подождать со своей карьерой и еще немного поработать у Брауна. Просто ума не приложу. Ты говоришь, что перемена места и работы встряхнет тебя, и это я могу понять. В твоем возрасте… — Нет, она сейчас ему врежет, он так и напрашивается. — Полгода раньше, полгода позже, какая разница…

— Вероятно, в моем возрасте, у меня нет времени ждать, — горько заметила Грейс в спину Энди, который уже направился к выходу. Санди в свои двадцать была на четыре года младше Грейс и Энди, но она уже несколько раз давала это понять в своей невинной манере, отчего Грейс чувствовала себя древней старухой, из которой песок сыплется. — Может, я решила брать быка за рога и не упускать свой шанс? — Она поймала себя на мысли, что в этих словах есть более глубокий смысл. Ей действительно давно пора уехать из этого захолустья.

Но Энди не остановился, и через секунду Грейс услышала, как хлопнула дверь. Она тяжело вздохнула и с трудом удержалась, чтобы не разреветься. Моргнув несколько раз, она подняла вверх подбородок, твердя, что не позволит себе распускать нюни. Хватит тех слез, что она выплакала за последние месяцы. Через четыре недели она покинет Билдс и, даже если место секретарши знаменитого Александра Конквиста улыбнется ей, ни за что не вернется сюда. Ни за что!

Все ее представления о будущей жизни с того самого момента, как она научилась ходить, были связаны с красивым молодым человеком, который только что столь стремительно покинул гостиную, и теперь ей предстояло научиться жить без него, а научившись, строить собственное будущее. Конечно, это не тот путь, который она выбрала бы по собственной воле, конечно, он усыпан не розами и там не ждет ее милая сердцу семейная жизнь, но нечего больше плакать по тому, чему не суждено быть, не то она окончательно превратится в какого-то слизняка.

Грейс расправила плечи и гордо подняла голову, уязвленная этой мыслью. Хватит проливать слезы над пролитым молоком. Что было, то было. И быльем поросло. Размазней она никогда не была! Она молода, умна, а на Эндрю Кроу-Барнесе, каким бы распрекрасным он ни был, свет клином не сошелся! При этой последней мысли Грейс помрачнела. Нет, ей было не по силам смириться с этой мыслью. Распрекрасный, да не в ее сказке. По усам текло, да в рот не попало. Тут и сказке конец.

Этими печальными мыслями завершился ее первый рабочий день.