Поцелованная богом

Вместо предисловия

Что я могу рассказать о себе? У меня было  многое - карьера, власть, деньги и удача. Был ли я счастлив? Не знаю. Но однажды я встретил ее, мою Лису. Рыжую, умную, талантливую.  Мир перевернулся, и мы совпали нашими чувствами, мыслями, впадинами и выпуклостями.

Была ли это любовь с первого взгляда или просто захотелось утереть нос той, что так безоговорочно отвергла мою попытку познакомиться? Опять-таки, не знаю. Хотя сейчас  уже кажется, что я отдал ей свое сердце не  с первого взгляда, а с первого звука, так только услышал стук ее каблучков. Между нами было многое - страсть, нежность, ее нежелание быть со мной, ссоры, ревность и мой уход.

Я расскажу о том, как трудно мы шли навстречу друг другу. Я расскажу о чудесной женщине с нелегкой судьбой, которая всегда выходила победительницей из любых ситуаций. А как же могло быть иначе? Ведь она - Поцелованная богом. А я - тот мужчина, для которого она создана.

1.

Ее я заметил не сразу. Как обычно, заехал в супермаркет за продуктами, ходил вдоль полок, выбирал, прикидывал, что буду готовить. Забавно, в городской квартире у меня была домработница, которая вела хозяйство и готовила, а вот в доме, кроме меня, не появлялся никто. Там я все делал сам: убирал, готовил и занимался мелким ремонтом. Наверное, это потому, что жизнь в городе была для меня не настоящей, напоказ, а дом … Это дом. Крепость, оплот, место, где не надо притворяться тем, кем на самом деле не являешься.

Вот так, раздумывая о том, что купить на ужин, я в очередной раз развернул тележку и пошел дальше. Сначала  услышал стук каблучков. Потом в моем поле зрения появилась она. Аппетитная попка, стройные ножки, заканчивающиеся (или начинающиеся?) немыслимыми шпильками. Это какой же надо быть идиоткой, чтобы ходить по магазинам в такой обуви? Но главным было не это, а огненно рыжие волосы, собранные на затылке в пучок.

Почему-то в голове промелькнуло, что рыжих у меня никогда не было. И сразу захотелось бабу. Вот такую, рыжую. Интересно, она хорошенькая? Или ноги и задница это единственное, что в ней есть привлекательного? А что, такое случается сплошь и рядом: с тыла красотка, с фронта крокодил. 

Я прибавил шага, чтобы обогнать рыжую и, оказавшись перед ней, ненавязчиво повернулся в ее сторону. Взгляд уперся в ее грудь. Вау-вау, вот это да. Почти насильно оторвался от открывшихся перспектив и глянул на лицо. Ну что сказать? Хороша. Не классическая красотка, но хороша. И судя по фарфоровой коже с россыпью веснушек,  рыжая она от природы.

Захотелось познакомиться, пригласить выпить в баре, отвезти …. куда-нибудь, есть же здесь поблизости отель? 

Нет, я вовсе не озабоченный сексуальный маньяк и женским вниманием не обделен. С моим положением, внешностью и деньгами проблем с бабами не возникает. Как раз наоборот, иногда желающих добраться до комиссарского тела (и кошелька) бывает с избытком. Приходится уходить тайными тропами. Шутка.

Впрочем, меня эти постельные игры не особенно интересовали. Когда работаешь по двадцать часов в сутки, потребности в сексе как-то сокращаются.    Мне вполне хватало еженедельных встреч с постоянной подружкой. Горячая ночь, чашка кофе с утра и «Аста ла виста, бэби». До следующего раза. 

А сейчас вот прихватило. И нехило так прихватило. Вспомнил навыки обольщения и улыбнулся призывно.

Рыжая посмотрела на меня, как на пустое место, и прошла мимо.

Вот тут меня зацепило: господь внешностью не обидел и самое малое, на что я мог рассчитывать в такой ситуации, так это на ответную улыбку и заинтересованный взгляд. Это как минимум. Максимум - знакомство, ужин и бурная ночь в близлежащем отеле.

От неожиданности я остановился и уставился в спину уходящей рыжей. Неужели старею? И теперь баб больше привлекает мой кошелек, а не внешние данные? Черт!

От этих мыслей отвлек телефонный звонок. Пока разговаривал со своим замом, потерял рыжую из вида. Я еще немного походил по супермаркету в надежде ее найти, но вскоре понял, что она ушла.

Не судьба, значит, решил про себя. В конце концов, всех баб не перетрахаешь.

Расплатился на кассе, загрузил покупки в багажник, завел мотор своего Shevrolet Suburban и поехал домой.

Уже на трассе меня обогнал красный Hummer, из открытых окон которого гремел Iron Maiden. Мне тоже нравилась это композиция - The Trooper.

Интересно, какой уважающий себя мужик, слушающий тяжелый рок, будет ездить на красном внедорожнике? Мне, конечно, встречались гламурные мальчики, любящие красные машины, но в таком случае, музыка была бы совершенно другой.

Нажал на педаль газа, обгоняя Hummer. Когда машины поравнялись, притормозил и глянул на Hummer. Окно было открыто, и я отчетливо увидел водителя. Ну, надо же! За рулем сидела рыжая.

Неизвестно чему радуясь, посигналил. Рыжая, бросив на меня косой взгляд, увеличила скорость. Почувствовав неожиданный азарт, поехал за ней.

Впереди замаячил светофор, и я ускорился, надеясь догнать красный внедорожник. Но малышка успела проскочить на мигающий зеленый. Чуть позже мне почти удалось ее догнать. Я опять посигналил, но рыжая опять оторвалась. Какое-то время мы играли в догонялки.

На очередном светофоре она не успела проскочить и притормозила. Я остановился рядом, притираясь поближе. Посигналил. Дамочка повернула голову в мою сторону, посмотрела презрительно, уменьшила звук в машине и отчетливо громко сказала:

- К бабе своей прижиматься будешь!

И визжа покрышками, рванула вперед, едва загорелся зеленый.

Кровь ударила мне в голову. Нет, какова нахалка! Давно со мной так не разговаривали. По-хорошему, нужно было плюнуть и ехать домой. Но в меня словно черт вселился. Наплевав на то, как выглядит мое поведение со стороны, я помчался следом. Догнал и стал аккуратно прижимать к обочине. Рыжая сбавила скорость, я тоже. Она съехала на обочину и затормозила, я остановился рядом. Заглушил мотор, вышел из машины и пошел к Hummer. Водительская дверь была приоткрыта. Странно. 

Подошел к машине и открыл дверь. Рыжая спокойно сидела на водительском месте. На мгновенье залюбовался ею, все-таки она красотка. 

- Привет, - улыбнулся ей. - Испугалась?

- Не очень, - неожиданно низким голосом ответила рыжая.

2.

Ну, рассказывай, - потребовал Вовка, после того, как мы накатили по первой, второй и третьей.

- Что рассказывать? - я изобразил удивление.

- Чего позвал, - он закончил укладывать мясо на хлеб, полил это сооружение острым соусом и смачно откусил большой кусок.

- А так просто позвать тебя я не могу?

- Можешь, - прожевав, согласился Вовка. - Но все-таки, рассказывай.

- Нужна информация, - я не стал из себя целку строить, - об одном человеке.

- И что? - удивился друг. - Твои орлы уже не в состоянии информацию добыть?

- Гриф «секретно».

- Ясно. Тебе для себя? Или просил кто?

- Исключительно в мирных целях и для личного пользования.

- То есть боевых действий не намечается? - уточнил товарищ.

- Говорю же, в мирных целях.

- Ладно, - вздохнул Вовка и достал телефон, - диктуй данные, посмотрю, что можно сделать. Но ты же понимаешь, я не всесилен.

- Понимаю, - согласился и продиктовал номер машины рыжей.

Вовка записал номер в телефон, посмотрел на него пару секунд и спросил:

- А зачем она тебе понадобилась?

- Она? Ты ее знаешь?

- Ну, - Вовка еще раз посмотрел на экран, стер написанное и отложил трубку, - если мы говорим о владелице машины, то знаю.

- Рыжая, наглая, на красном Hemmer, - уточнил я, а то мало ли, может, это и не она вовсе.

Может, рыжая по доверенности на машине катается.

- Она, - вздохнул Вовка, и взгляд у него стал такой, мечтательный. - Лиза Вяземская.

- Э-э, она что, твоя …. девушка? - спросил с подозрением.

В любом другом случае  сказал бы «баба», но у Вовки был такой взгляд, что за «бабу» был шанс  получить в торец.

- Нет, - он вздохнул. - Не моя.

- А чья?

- Ничья, - хмыкнул в ответ.

- Но ты ее знаешь?

Вовка наполнил наши стаканы виски, отсалютовал мне и выпил.

- Что ты знаешь о моей последней командировке?

- В смысле?

- В прямом.

- Про плен знаю, - ответил я.

- А как  вернулся, знаешь?

- Разные ходили слухи, вроде помог тебе кто-то, - осторожно сказал.

Про то, что его девчонка какая-то на себе тащила, говорить не хотелось. Мало ли, как там было. Может, все это сплетни? Еще обидится.

- Вот она-то меня и вытащила, - Вовка достал из пачки сигарету и прикурил.

- Она? - перед глазами встала стройная фигурка. - Да откуда она там вязалась?

- А что ты о ней вообще знаешь? - поинтересовался Вовка.

- У нее рыжие волосы, недружелюбный характер и ПММ, - суммировала я свои знания о рыжей.

- Лиза Вяземская, - начал Вовка, - один из лучший военных хирургов в стране. А возможно, и во всем мире.

- Эта пигалица?

- Эта пигалица бежала из плена и вытащила меня. Три дня в горах. Кстати, ПММ у нее наградной. 

- Она была в плену? 

- Была, - кивнул Вовка. - Нас вместе взяли. Точнее, захватили машину, в которой Лиза ехала, я там оказался случайно. Водителя убили на месте, нас увезли в горы.

Я сглотнул ком в горле, на минуту представив, через что пришлось пройти рыжей, оказавшейся в плену. Я воевал. Пожалуй, большую часть своей сознательной жизни воевал. Именно поэтому совершенно точно знаю, у войны не женское лицо. Женщинам там делать нечего. 

- И что ее на передок понесло? - мрачно спросил у Вовки.

- Не совсем на передок, - поправил он, - но понесло. Она действительно врач от бога, у нее даже тяжелые выживают. Такие операции проводит в поле, чуть ли не на земле, опытные эскулапы только диву даются. Знаешь, как ее называют?

- Как?

- Поцелованная богом, - ответил друг. - Ребята знают, если ранили и попал к Вяземской, то можно не волноваться - домой вернешься живой и здоровый.

- Как же ее муж отпускает? Или она не замужем?

Вовка нахмурился.

- Не замужем.

Я уже было хотел сказать, что это и понятно, с таким-то характером, но Вовка продолжил:

- Она вдова. Погиб у нее муж. 

- Он воевал?

- Он врачом был. Летел в командировку, когда его самолет разбился.

- Давно?

- Три года назад. Ты слышал эту историю, о ней много писали. Самолет летел в Сирию под Новый год, рухнул в Черное море. Выживших не было.

Я кивнул, об этой истории действительно только ленивый не писал. Молча разлил виски по стаканам, и мы выпили, не чокаясь.

3.

Вырулила на шоссе, не сразу сообразив, почему так неудобно управлять машиной. Мельком глянула на руку и очень удивилась: все еще крепко сжимала в руке ПММ. Отложила оружие на соседнее сиденье, вдохнула, выдохнула и поехала себе дальше. 

Дом встретил тишиной и одиночеством. Родители жили в городе, иногда заезжая ко мне в гости, предварительно испросив разрешения по телефону. А вот дед всегда приезжал без звонка, разрешений и прочих расшаркиваний, что меня очень радовало. Вечные мамины пляски вокруг меня  утомляли неимоверно, особенно в последнее время. Я пыталась поговорить с мамой, объяснить ей, что я не смертельно больная, и не надо бояться дышать в моем присутствии, но это было совершенно бесполезно - у мамы всегда есть свое собственное мнение, и переубедить ее практически невозможно. Вот мне за три года так и не удалось.

Есть не хотелось совершенно, пришлось запихивать еду в себя почти насильно. Еда это энергия, а энергия нужна в моей работе. Завтра у меня сложная плановая операция, необходима твердая рука. Покосилась на пистолет. Надо же, давно я не пользовалась оружием. Еще смеялась, когда мне его подарили. Зачем мне оружие в Москве? А вот пригодилось.

Не очень верилось, что этот мужик действительно хотел наброситься на меня, скорее, он просто щекотал себе нервы, ну так я и добавила ему щекотки. Чтобы наверняка обеспечить острых ощущений. Надеюсь, обеспечила.

За окном начинало темнеть, а спать совершенно не хотелось. Мысли вяло ворочались в голове. Вспомнила лицо мужика, который за мной гнался, когда он увидел оружие, стало смешно. Боевое оружие он узнал, это я видела, как видела и то, что он каким-то своим чутьем понял, что я выстрелю. Кстати, совершенно правильно понял. Выстрелю и не поморщусь. 

Смешной мужик. Внес разнообразие в мою довольно размеренную жизнь.

Сколько себя помню, всегда хотела стать врачом. У ребенка, родившегося в семье врачей, детей врачей, внуков врачей и даже правнуков врачей, практически нет шансов на какое-то другое желание. В три года я вовсю лечила кукол, в четыре делала уколы плюшевому мишке, а в пять успешно провела трепанацию черепа пасхальному кролику. Дед- военный хирург был в восторге, мама - педиатр пила валерьянку, а папа - гинеколог, видимо представив себе, что в следующий раз я начну принимать роды у большой меховой собаки, которую он же мне и подарил, ушел пить коньяк.

Уже в начальной школе мне удалось поднять на уши весь педагогический коллектив, решив зашить порез на пальце моего одноклассника. Я успела раздобыть нитку с иголкой и уже собиралась сделать первый прокол, когда учительница обратила внимание на группу малолеток, толпящихся в коридоре у медицинского кабинета. Позже, когда родители спросили у меня, зачем я это делала, я ответила, что медицинский кабинет был закрыт, а медицинскую помощь нужно было оказывать незамедлительно, чтобы избежать заражения и гангрены. 

После этого случая пришлось сменить школу, родители одноклассников никак не хотели понять, что я действовала из благих намерений, а вовсе не собиралась калечить мальчишку. Поэтому  мои собственные родители решили перевести меня в другую школу, от греха подальше.

Каждое утро, перед тем, как выпустить  из дома, мама заставляла меня дать слово, что я не буду никого лечить. А если учитывать, что, как настоящий хирург, я отвергала медикаментозные методы лечения, то мое обещание сводилось к тому, что я не буду никого резать или зашивать. Поэтому, играя с мальчишками в войнушку и изображая военного врача, я ограничивалась наложением тугих повязок.

В средней школе я уже понимала, что для того, чтобы оказывать врачебную помощь, мне нужно, как минимум, окончить медицинский институт. А лучше академию.  Я стремилась туда всей душой, я занималась профильными предметами до позднего вечера. Родители смирились с тем, что от медицины меня не спасти. Мама очень надеялась, что своей специальностью я выберу педиатрию, в крайнем случае, гинекологию. Но я знала, что хочу быть  военным хирургом. В доме велись ожесточенные бои, мама использовала запрещенные приемы, вроде сердечного приступа и вызова неотложки, но я, при поддержке деда, выиграла эту войну. 

И поступила. Сама, без помощи родителей и прочих родственников от медицины. 

Уже в академии мне стали прочить большое будущее. А я, я с нетерпение ждала того момента, когда меня допустят к настоящим больным.

После академии дед забрал меня к себе в ординатуру. Так что мое становление, как самостоятельного практикующего хирурга, проходило под его пристальным и жестким контролем.

Под давлением мамы, дед сделал все возможное, чтобы уговорить меня остаться работать у него, в Москве. Там же, в госпитале, я познакомилась с Кириллом. Наш роман был недолгим и закончился спустя несколько месяцев предложением руки и сердца. Кстати, предложение Кирилл сделал мне во время одной из командировок. Несмотря на давление со стороны родителей, в командировки я летала регулярно. Сначала одна, а потом с Кириллом.

От воспоминаний меня отвлек звонок мамы.

- Как доехала? 

- Хорошо, мамуля.

- Какие планы на вечер?

- Отдыхать, завтра сложный день.

Мама замялась, а я уже знала, какой вопрос вертится у нее на языке. Она задавала мне его во время каждого разговора, будто надеясь услышать что-то новое.

- Когда? 

4.

В тот раз мы с Вовкой ни о чем не договорились. Вовка, отказавшись со мной разговаривать (мол, такие вещи не обсуждаются на хмельную голову), ушел на третий этаж в гостевую спальню. Я, постаравшись придать гостиной приличный вид, тоже отправился спать. А когда проснулся, оказалось, что друг уже уехал.

Выждал пару дней, давая ему возможность привыкнуть к мысли, что меня заинтересовала рыжая, а потом опять позвонил.

- Как мне ее найти? - не стал ходить вокруг да около.

- Зачем тебе? - он тоже не был настроен миндальничать.

- Зацепила, - прямо ответил.

- Она не похожа на твоих прежних женщин.

- Поэтому и зацепила.

Вовка помолчал немного, а потом решился:

- В следующую субботу приезжай ко мне на дачу.

- На дачу?

- Напоминаю, у меня день рождения послезавтра, - хмыкнул друг. - В субботу будем праздновать.

- Она приедет?

- Возможно. Я всегда ее приглашаю, но она редко приходит. В прошлом году ее не было.

- Поэтому мы и не встретились, - заметил я.

- Да, - согласился Вовка. - Ваши визиты ко мне как-то не совпадали.

- Я буду.

- Жду.

В субботу по дороге на Вовкину дачу попал в пробку и опоздал. Приехал ближе к обеду. У Вовки была классическая старая дача с невысоким забором и калиткой, запирающейся на щеколду. Вошел в калитку, оставив машину у забора, и пошел в сад, ориентируясь на доносящиеся голоса. Рыжая макушка была видна издали. Сегодня она была другой. Никаких каблуков и обтягивающих юбок. Светлые джинсы, черный свитер и кроссовки. Но даже в такой, прямо скажем, незамысловатой одежде, рыжая была чудо, как хороша.

- А почему вы не пьете, Елизавета?- приставал к ней Вовкин сослуживец.

- Не хочу, - услышал ее блюзовый голос.

- А говорят, врачи много пьют.

- Врут, - влез я в разговор, привлекая всеобщее внимание.

- О, кто приехал! 

- А где новорожденный?- спросил, глядя на рыжую.

Она меня узнала. Не испугалась, не удивилась, только чуть сощурила глаза.

- Здесь я, - раздалось из беседки.

Вовка вышел, держа в руках шампуры с дымящимся, сочным мясом.

- Привет! - подошел к нему.

Вовка передал шашлык кому-то рядом, и мы обнялись. Спиной чувствовал взгляд рыжей. Почему-то был уверен, что это она смотрит мне в спину.

- Молодец, что приехал, - как будто я мог не приехать. - Надеюсь, здесь тебя ни с кем знакомить не надо.

Я обвел взглядом Вовкину компанию - знал почти всех, кроме рыжий и еще пары ребят.

- Для тех, кто не знает, - представил меня друг, - Егор Рокотов. Прошу любить и жаловать.

Глянул на рыжую, она ухмыльнулась и пошла в сторону дома. 

- Лиза, - позвал Вовка, - ты куда?

- В машине очки забыла, - ответила, не оглядываясь.

Я перездоровался за всеми гостями, выпил штрафную и сел за стол. Рыжая вернулась, нацепив на лицо солнцезащитные очки. Очень хороший ход, если не хочешь, чтобы собеседник видел выражение твоих глаз. Видимо, Вяземская не хотела, чтобы я видел ее настоящие чувства. Неужели зацепил?

- Прошу, - предложил ей место рядом с собой.

Честно говоря, думал, что откажется. Но она вежливо кивнула и села.

- Шашлык? - продолжил ухаживать за рыжей.

- С удовольствием.

Рядом тут же нарисовался Вовка с полной тарелкой мяса.

- Лиза, - вклинился он в наш разговор, - попробуй. Очень хороший шашлык получился.

И стал накладывать ей мясо в тарелку.

- Остановить, - засмеялась рыжая, - я столько не съем.

- Тебе надо больше кушать, - голосом заботливой мамаши выдал мой товарищ.

Я с интересом наблюдал за ними. Невооруженным глазом было видно, что Вовка по уши влюблен в рыжую. Вон как его разбирает. Обвел взглядом остальных гостей. Да, прав был друг – моя новая знакомая  явно пришлась по душе всем присутствующий здесь мужикам.  Ребята за столом наперебой ухаживали за рыжей, хохмили и всячески пытались обратить на себя ее внимание. Вернулся глазами к Елизавете. Интересно было, как она на это реагирует. 

А рыжая спокойна, как слон. Улыбается вежливо, но равнодушно. Держит дистанцию.  С Вовкой, пожалуй,  ведет себя более дружелюбно. Учитывая, через что они прошли вместе, это понятно.

- Ты совсем не пьешь спиртное? - обратился к ней.

- Сегодня не пью. А ты? - она кивнула на мой стакан с соком.

- Я за рулем, - пожал плечами.

- Я тоже.

- Могу тебя домой отвезти, - предложил я.

5.

Рабочая неделя выдалась какой-то чересчур уж напряженной. Хотя, так бывало всегда, когда до отъезда оставались считанные дни. Неожиданно наваливалось какое-то безумное количество дел, которые непременно нужно было переделать до выезда.

В пятницу вечером по дороге домой вспомнила, что Володя Кипреев звал меня в гости на дачу. На неделе у него был день рождения, я, как обычно, поздравила по телефону и получила приглашение приехать в субботу к нему, праздновать. Бывала  у него нечасто, впрочем, я вообще редко, у кого бываю. Мама говорит, что я постепенно становлюсь мизантропом. Возможно, она в чем-то права. Я действительно практически перестала общаться с людьми вне работы. И совершенно не страдала от этого. 

Но до мизантропии мне далеко. Наверное.

Чтобы доказать самой себе, что мама не права, я набрала Володе.

- Лиза? - удивился он.

- Привет. Завтра все в силе?

- Конечно, - растерялся Володя. - Ты приедешь?

- Приеду, - заверила я. - Обязательно.

- Это же замечательно! - обрадовался новорожденный. - Я буду тебя очень ждать.

Мы простились до завтра, и тут я крепко задумалась, а так ли правильно поступаю.

Дело в том, что я догадывалась о природе тех чувствах, которые Кипреев испытывал ко мне. Это началось несколько лет назад, когда мы вернулись с той стороны. Сначала была благодарность. Он искренне считал, что я спасла ему жизнь. В этом Кипреев был прав. Если бы не я, неизвестно, как долго он просидел бы в яме. Но Володя не знал, что в моей помощи была изрядная доля эгоизма. Убегать одной  было страшно. Так страшно, что меня не остановили его сломанные ноги. Тем более что убегали мы на машине. Это потом, когда горючее в машине закончилось, и она окончательно сдохла, мне пришлось тащить здорового мужика в горы. Но даже это не пугало так, как мысль остаться одной в этих самых горах.

Он, конечно, не догадывался о мотивах моего поступка, и неустанно благодарил, чем очень смущал меня и напрягал Кирилла, которому не нравилось обожание в глазах постороннего мужика. И не то, что бы раньше мужчины не обращали на меня внимание, или Кирилл никогда до этого меня не ревновал, просто все так сложилось: и то, что в эту командировку я полетела одна, без него, и то, что попала в плен, а потом мы с Володей несколько дней блуждали по горам, пока не натолкнулись на наш пост, и то, что после всего, произошедшего со мной, наши с мужем отношения сильно изменились. Поэтому мелькающий возле меня Кипреев, постоянно, хоть и ненавязчиво,  демонстрирующий благодарность, очень Кирилла нервировал. 

Володе хватило ума и такта понять, что ему не всегда рады, и некоторое время мы не общались.

А потом Кирилл погиб. И Кипреев опять появился в моей жизни. Он держал меня в курсе поисков, а когда стало понятно, что живых в этой катастрофе не осталось, несколько дней провел в моей квартире, опасаясь, видимо, как бы от горя я не наложила на себя руки. 

Потом он помог организовать похороны, потому что я совершенно не знала, что нужно делать. Я была в какой-то прострации и никак не могла понять: зачем вообще нужны эти похороны, если тело так и не было найдено.

После похорон он приехал ко мне домой, явно намереваясь остаться. Но я хотела быть одна и попросила его оставить меня. Это было некрасиво и невежливо, но тогда было не до манер. Внутри меня поселилось обжигающее чувство вины, и оно требовало полного одиночества.

И Кипреев все понял правильно и не обиделся. Он продолжал звонить мне по несколько раз в неделю. Иногда приглашал  выйти «в люди», получал отказ, а спустя неделю или две, приглашал снова. 

Так прошло три года. Иногда мы с ним встречались где-нибудь в городе за обедом или ужином. Иногда он приезжал ко мне домой, несколько раз  в год я ездила к нему на дачу. 

После смерти Кирилла, Кипреев никаких намеков на свои чувства не делал, и я знала почему. Он был уверен в том, что я продолжала любить мужа, и считал себя не вправе конкурировать с мертвым.

И хотя все было совершенно не так, я не спешила его разубеждать. Если бы Володя узнал, как на самом деле обстоят дела, то непременно стал бы за мной ухаживать, а я этого ужасно не хотела. Дело в том, что я совершенно не воспринимала его, как мужчину. Вернее, я понимала, что он мужчина. И мужчина привлекательный. Но именно, как мужчина, он мне не нравился. А объяснять это Кипрееву желания не было,  и я эгоистично  пользовалась его расположением, продолжая с ним дружить.

С другой стороны, виделись мы с Володей нечасто, так что совесть меня особо не мучила.

В общем, я отогнала от себя мрачные мысли, цыкнула на поднявшую было голову совесть и решила покопаться в баре, поискать, что подарить новорождённому. Бутылка коллекционного шотландского виски показалась мне достойным подарком бравому вояке.

В субботу утром я была у Кипреева на даче. В прошлом году день рождения друга я пропустила, была в очередной командировке, поэтому с интересом разглядывала участок, изменившийся с нашей последней встречи.

Володя подарку обрадовался и теперь благодарил меня. Когда с поздравлениями и благодарностями было покончено, Володя замялся.

- Что-то случилось? - спросила у него.

- Хотел спросить, как у тебя дела, - пожал он плечами.

6.

Рокотов появился где-то ближе к обеду. За это время незнакомые между собой гости (хотя таких было всего пару человек) успели не только познакомиться, но и крепко подружиться на почве расположения к новорожденному и любви к горячительным напиткам. Никто, конечно, не напился, все же знакомые у Володи люди приличные и свою меру знали, но общий градус веселья значительно поднялся. Я не пила. Во-первых, была за рулем, а во-вторых, завтра мне предстояло отстоять две операции, так что «радовать» коллег и больных запахом перегара не хотелось. 

Как-то так получилось, что в Володькиной компании я была единственной дамой, хотя большинство его друзей были давно и прочно женаты, но привозить благоверных на дачу к другу не торопились. Наверное, поэтому я пользовалась прямо-таки бешеным успехом. Каждый из присутствующих, особенно отведав  спиртных напитков, норовил высказать мне какой-нибудь затейливый комплимент, чтобы и мне приятное сделать, и себя показать, ну и друзей уесть, как же без этого.

Ближе к обеду я начала томиться и поглядывать в сторону своей машины, подумывая о том, как бы повежливее смыться, чтобы не обидеть Кипреева. Но мой поспешный отъезд мог бы навести его на мысль, что я опасаюсь встречи с господином Рокотовым, а мне этого, почему-то, не хотелось.

К приезду вышеозначенного господина я так и не смогла придумать достойный предлог, чтобы уехать с этого праздника жизни, на котором чувствовала себя чужой. Может, мама не так уж и не права, утверждая, что я становлюсь мизантропом?

Рокотова я заметила, когда один из Володиных друзей настойчиво предлагал мне продегустировать что-либо из спиртного.

Рокотов был хорош. Вот бывают такие мужики - вроде и ничего особенного, а дух захватывает. Высокий, почти под два метра, с хорошей фигурой. Не перекачанный, но мускулатура впечатляет. Короткие темные волосы, стрижка явно дорогая, хороший мастер был виден невооруженным глазом. Высокий лоб, прямой нос и, самое главное, глаза. Серые, с каким-то нереальным стальным отливом. Брюнет с серыми глазами, это, я вам скажу, очень эффектно. 

Я разглядывала его, стараясь делать это незаметно, а он, в свою очередь, разглядывал меня. Видимо, увиденное ему нравилось, улыбался он очень довольно. Не скажу, что его внимательные взгляды мне льстили или вызывали некий душевный трепет, как у Тургеневских барышень, но чисто по-женски было приятно.

Солнце светило вовсю и слепило глаза, поэтому я сходила в машину за солнечными очками. А когда вернулась, общество уже сидело за столом. Рокотов предложил мне присесть около него и принялся всячески ухаживать, демонстрируя свои лучшие качества. И тут неожиданно конкуренцию ему составил Володя. Вот уж чего не ожидала от дорогого друга. И совершенно непонятно было - то ли он ревновал меня к Рокотову, то ли старался оградить меня от его внимания.

Немного устав от обилия мужского внимания, отошла в сторону, чтобы спокойно покурить. Но господин Рокотов и тут меня нашел.

- Куришь? - подошел поближе.

- Курю.

Вытащил из пачки сигарету и тоже закурил.

- Ты прости, что я тебя тогда напугал, - извинился он.

- Кто кого еще напугал, - хмыкнула я.

- Ты же не думаешь, что я ствола испугался.

- Испугался, вряд ли, - такая мысль мне даже в голову не приходила. - Ты пуганный.

- Откуда знаешь? - спросил заинтересованно.

- Видно.

- Вовка сказал, что ты врач, - продолжил он разговор.

- Врач.

- Ты не очень многословна. Не нравлюсь?

- А должен? - мне стало интересно.

Нет, я, конечно, понимаю, мужик он интересный. Внешностью и умом господь его не обидел. Положение в обществе, опять-таки. Ну и ореол таинственности, как же без него. Но это же не значит, что он обязан всем нравится. Может, я блондинов предпочитаю, и он не в моем вкусе?

Пока он думал, что мне ответить, я затушила сигарету и ушла.

Решила, что пробыла в гостях достаточно, пора и честь знать.

Вежливо попрощалась с гостями и пошла к машине. Володя, на правах радушного хозяина, кинулся меня провожать. Рокотов увязался за нами. По пути, правда, выяснилось, что он тоже уезжает. 

Это могло означать только одно - он намеревался продолжить со мной знакомство. Судя по всему, делать он это собирается по дороге, вряд ли дотерпит до моего дома. А то, что он попрется за мной, сомнений не вызывало.

Бояться я его не боялась, но объясняться с посторонним в общем-то мужиком совершенно не хотелось. А ведь придется.

Володя открыл мне дверь машины, помогая занять водительское место.

- Вcего доброго, - повернулась к Рокотову.

- Я поеду следом, - сообщил он.

Ну кто бы мог сомневался.

Пожала плечами, села в машину и завела двигатель.

Пока мужчины прощались, выехала на дорогу, заметив в зеркало заднего вида, что машина Рокотов двинулась за мной.

Так мы и поехали в сторону города, как нитка с иголкой. Выехали на шоссе, и Рокотов мигнул мне фарами, предлагая остановиться. Ну вот, начинается. Я сбросила скорость и аккуратно съехала на обочину. Заглушила двигатель, приоткрыла дверь машины и стала ждать. Верный макаров лежал в бардачке, но я надеялась, что сегодня мы обойдемся без него. К тому же, вряд ли Рокотов даст мне шанс воспользоваться оружием повторно. В прошлый раз мне на руку сыграл фактор неожиданности, Рокотов не ожидал увидеть у меня в руках боевое оружие. В этот раз все будет по-другому. 

7.

Я приехала в свою городскую квартиру. Не любила ее, но большую часть недели приходилось жить именно здесь. Каждое утро ездить из загородного дома было неудобно. Очень много времени уходило на дорогу.

Прошлась по квартире, разглядывая ее так, словно видела впервые. Здесь мы жили с Кириллом. Отсюда он ушел, что бы сесть в самолет, который должен был доставить его в очередную командировку. Должен был, но… До Сирии самолет не долетел. Рухнул в Черное море. Выживших в этой катастрофе не было.

Кирилл …

Мы познакомились на работе и сразу понравились друг другу. Короткий роман, всего несколько месяцев. Обычная командировка, работа по десять часов в день. Кровь, боль, слезы. После очередной операции, когда стоять на ногах было почти невозможно, я присела на какой-то ящик, достала сигареты и попробовала прикурить. Зажигалка сдохла, и у меня не было желания идти куда-то, искать другую. Сидела, тупо глядя перед собой. Очень хотелось чая. Свежезаваренного, черного, сладкого. И с толстым кружком лимона. Прикрыла глаза и представила себе большую кружку чая, остро пахнущего лимоном. Даже ощутила на языке его вкус. Сглотнула и открыла глаза. В действительности не было ни чая, ни сахара, ни лимона. Зажигалки, и той не было.

Тяжело вздохнула, понимая, что нужно вставать и идти работать дальше.

И вдруг перед глазами возникла рука, протягивающая мне кружку, исходящую паром.

- Выпей, - предложил Кирилл, - легче станет.

Не веря своим глазам, осторожно приняла кружку, вдыхая чайный аромат. Сделала глоток и застонала от счастья. Чай был именно таким, каким я  представляла его в своих мечтах.

- Спасибо, - с чувством поблагодарила Кирилла.

- Не за что, - улыбнулся он и протянул мой любимый шоколадный батончик со сливочной начинкой.

Я почувствовала, что жизнь начинает налаживаться. Откусила кусочек и в блаженстве закрыла глаза.

- Лиза, - услышала голос Кирилла, - а выходи за меня замуж.

Не знаю почему, но я совершенно не была удивлена его предложением. Неторопливо прожевала шоколад, допила оставшийся чай и ответила:

- Выйду, куда же я денусь.

Кирилл отобрал у меня пустую кружку и сказал насмешливо:

- Как-то ты неправильно реагируешь.

- Ты хочешь, что бы я поломалась?

- Даже не знаю, - Кирилл смотрел на меня.

- Что ж тогда?

- Я, между прочим, волновался, репетировал. 

- Ты думал, что я откажу?

- Не исключал такую возможность.

- Хочешь, повторим?

- Что? - не понял Кирилл.

- Предложение.

- Нет уж, - он рассмеялся, - ничего мы повторять не будем, не хочу рисковать.

- Все-таки, боишься, что не соглашусь?

- Не то, чтобы боюсь. Скорее, опасаюсь.

Я посмотрела на него. Несмотря на веселый и беззаботный тон, было видно, что Кирилл волнуется. Это было так трогательно, что сердце невольно сжалось, и шутить мне совершенно перехотелось.

Мы сидели рядом на ящиках, Кирилл вертел в руках пустую кружку из-под чая. Я прижалась к нему покрепче, положила голову ему на плечо и сказала:

- Я буду счастлива стать твоей женой.

И физически почувствовала, как из его тела уходит напряженность.

- Приедем и поженимся, - твердо заявил Кирилл.

- Приедем и поженимся, - согласилась с ним.

- А как же свадьба? - удивился Кирилл. - То есть, разве тебе не нужно будет подготовиться? Ресторан, гости, платье. 

- И торт, - добавила я.

- Лимузин и кукла на капоте.

Я представила себя в пышном белом платье, по дороге в какой-нибудь модный ресторан. В огромном лимузине, украшенном лентами и куклой. Стало смешно. Где я и где все эти куклы, лимузины и рестораны с сотней-другой гостей?

- Платье куплю вместе с мамой, - заявила решительно. - Ресторан выберешь сам. 

- А гости?

- Пригласим родителей и деда, остальные переживут.

- Торт?

- Торт заказать не проблема, - я пожала плечами. - Слушай, ты меня отговариваешь, что ли?

- Нет, - Кирилл обнял меня за плечи. - Просто хочу быть уверен, что ты не пожалеешь. Девочки обычно мечтают о шикарной свадьбе.

- Хорошо, - ответила я, - отправимся в шикарное свадебное путешествие.

- Сейшелы? - предложил Кирилл.

- Магаданская область, курорт Талая.

- Ты серьезно? - удивился Кирилл.

- Абсолютно.

- Лиза, я думал, что знаю тебя. Оказалось, ни фига я тебя не знаю.

Вместо ответа я улыбнулась.

- Талая так Талая, - согласился Кирилл.

8.

Ехали долго. В машине стояла гнетущая тишина. Время от времени бандиты переговаривались между собой. И если на дороге они говорили на английском, который я прекрасно знала, то сейчас разговор шел на незнакомом мне языке. Я ни слова не понимала, и от этого становилось еще страшнее. «Нам нужна ты» крутилось в голове. Зачем? Я не дочь и не жена миллиардера и к президенту России никакого отношения не имею. Внезапно меня осенила догадка: им нужен врач. Но как они меня вычислили? Мелькнула мысль, что на нашу машину их навел муж роженицы, но я отогнала ее, застыдившись. Не хотелось думать, что мужчина, жену и детей которого я спасла, мог так с нами поступить.

Напрягала слух, стараясь уловить хоть какие-то звуки из багажника. Жгут я Кипрееву наложила, кровью он не истечёт, пуля кость не задела, но ее непременно нужно достать и обработать рану, иначе может начаться заражение, и с ногой Кипрееву придется проститься. Потом вспомнила фразу «он нам без надобности». Господи, эти люди убили водителя, они и Кипреева убьют, не задумываясь. Если им нужен врач, я могу сказать, что он мой помощник, медбрат, санитар, в конце концов. Без которого я не смогу ничего сделать. Бред, конечно, но вдруг удастся его спасти. «А тебя, дуру, кто спасет?» - мелькнуло в голове. 

Наконец джип остановился. Я посмотрела в окно, темень стояла такая, хоть глаз выколи, ничего не видно.

- Выходи, - скомандовали мне.

Я вышла из машины и огляделась. Деревня, аул, кишлак? Господи, где я? Несколько домов тонули в темноте, окруженные по периметру высоким каменным забором. Больше всего это было похоже на старую военную базу, какими их показывают в фильмах про войну. Самое время сейчас появиться какому-нибудь Рембо и спасти нас. Меня толкнули в спину, и я пошла в сторону близлежащего дома, краем глаза успев заметить, как из багажника выбросили Кипреева. Дернулась было к нему, но в спину уперлось дуло автомата, и грубый мужской голос скомандовал:

- Иди!

Зашла в дом, меня тут же толкнули, и я грохнулась на пол, больно ударившись коленями и ободрав ладони. Сделала попытку подняться.

- Сидеть!

Я опустилась на колени и с силой сжала зубы, чтобы не заорать от ужаса. Постепенно стало приходить понимание, что все, происходящее со мной, это не понарошку, и рассчитывать на чью-либо помощь в ближайшее время бесполезно. Конечно, в госпитале нас хватятся, начнут искать. Но где нас искать, если я и сама не знаю, где нахожусь? Если я права, и им нужен врач, то у меня есть шанс прожить хоть сколько-нибудь, пока в моих услугах будут нуждаться. А потом меня, скорее всего, убьют. Завтра о нашем исчезновении будет известно в Москве. Кирилл и дед поднимут на уши всех, кого только смогут. Меня найдут. Непременно найдут. Но буду ли я еще жива к тому времени? Значит, моя основная задача продержаться до прихода помощи. «Выжить любой ценой», - учил меня дед, и я только теперь начинала понимать значение этих слов. 

Мои размышления прервало появление нового персонажа. В комнату вошел еще один мужчина. В отличие от других, этот был значительно старше, лет пятидесяти. Темноволосый, с бородой и намечающимся животом. В руках у него были янтарные четки. Он медленно перебирал их, и я обратила внимание на его короткие толстые пальцы.

Он устроился в кресле напротив меня и спросил по-русски с сильным акцентом:

- Ты доктор?

Я кивнула.

- Это хорошо, - он внимательно осмотрел меня. - Хороший доктор?

Я опять кивнула.

- Ты будешь лечить моего младшего брата, - поставил он меня перед фактом.

- А что с ним? - осмелилась задать вопрос.

- Два месяца назад его похитили наши враги. Били, морили голодом. Нам удалось его найти. Сейчас он здесь, с нами. Но ему плохо. У нас нет врача. Ты будешь его лечить. Лечи хорошо. Если он умрет, ты тоже умрешь.

- А если выживет? Я буду жить?

Он засмеялся.

- Смелая. Или глупая. Когда вылечишь, тогда и буду решать.

- Я буду лечить твоего брата, - сказала я. - Но одна не справлюсь. Со мной взяли мужчину, это мой помощник.

- Глупая женщина, - смерил он меня презрительным взглядом. - Врать не умеешь.

- Он мой помощник.

Мужчина приподнялся и хлестко ударил меня по губам.

- Не надо мне врать. Ты сейчас нужна. А вот твой спутник не нужен. Я могу дать команду, и его убьют.

- Не надо, - попросила, стирая кровь из разбитой губы. - Я просто хочу ему помочь.

- Жалостливая, - хмыкнул он.

- Я врач, - напомнила я. - Мой долг лечить людей. Пожалуйста, разрешите мне помочь моему спутнику!

- Кто он?

- Не знаю, - ответила честно. - Мы просто подвезли его.

- Не повезло ему, - усмехнулся мужчина.

- Вы разрешите помочь ему?

- Сначала посмотри, что с моим братом. А там посмотрим.

Он хлопнул в ладони, и в комнату вошли двое. Мужчина что-то сказал им, меня подняли, поставили на ноги и подтолкнули в сторону двери.

- Иди, - бросил мне в спину.

9.

Я сидела на полу у дивана с закрытыми глазами, когда в комнату вошел тот, по чьему приказу привезли меня сюда.

- Как он? 

- Плохо, - ответила честно. - Нужны лекарства.

- Напиши, что нужно, завтра все будет у тебя. Он выживет?

Что я могла ответить? Что не знаю? Что нужен нормальный стационар или хотя бы полевой госпиталь. Здесь, в хибаре, затерянной где-то в горах, где даже нет водопровода, не говоря уже о медицинском оборудовании, я ничего не могу гарантировать. Но если я это скажу, где гарантия, что меня не пристрелят прямо в этой комнате? Да, я хотела жить. И готова была бороться за свою жизнь. «Нужно продержаться», - сказала самой себе, - «Кирилл меня вытащит».

- Организм молодой, должен выжить. 

- Постарайся, - кивнул он. - Спать будешь здесь. А сейчас иди лечить другого.

- Есть еще другой? - удивилась я.

- Твой спутник, - кивнул он. - Ты ведь просила за него, нет?

Я вскочила с пола и устремилась к дверям.

- Тебя проводят.

Кипреев лежал на полу со связанными руками. Подошла к нему, присела рядом.

- Как ты? - спросила его.

- Нормально. Ты?

- Я тоже. Развяжите ему руки, - попросила своего сопровождающего.

- Лечи так.

- Он никуда не убежит, у него нога прострелена.

- Лечи так или убирайся.

- Мне нужны инструменты. 

- Иди и возьми все, что надо.

Я посмотрела на Кипреева.

- Я сейчас приду и подлатаю тебя.

Под конвоем сходила за инструментами. Мужчина все еще сидел в комнате с братом. 

- Брат в себя не приходил? - спросила его.

- Нет. Это плохо?

- Нормально. Мне нужно еще обезболивающее. 

- Для брата?

- Нет. Для того, другого. Нужно вытащить пулю.

- Так вытащи, потерпит.

- А если он умрет?

- Значит, умрет, - ответил равнодушно, и я поняла, что спорить бесполезно. 

Вернулась в комнату, где лежал Кипреев.

- Сейчас я вытащу пулю, - сказала ему. - И все будет хорошо. Ты только потерпи.

Он терпел. Стиснул зубы, стонал, но терпел. Я старалась сделать все, как можно аккуратнее, чтобы не причинять лишнюю боль. 

- Все, - сказала, закончив. - До свадьбы заживет.

- Теперь придется на тебе жениться, - пошутил Кипреев.

- Я замужем.

- И муж тебя отпустил?

- Это моя работа.

- Я бы свою жену ни за что на войну не отпустил.

- Не на войну, - поправила его.

- Это сейчас серьезно?

- Лежи молча, - попросила я. - Сил набирайся.

- Да, - согласился Кипреев, - силы нам будут нужны.

На следующий день мне привезли все нужные лекарства и кое-что из оборудования. 

Три дня я просидела в комнате у больного, выходя только в туалет и умыться. Спала на полу, благо он был застелен ковром, а подушку и одеяло мне принесли в первую же ночь. Ела там же. Еду приносили два раза в день, утром и вечером. Хлеб, сыр, немного зелени и вода. Пару раз мне разрешали навестить Кипреева, но разговаривать нам запретили, строго следя за тем, чтобы мы не нарушали запрет. У Кипреева все заживало, как на собаке, что меня несказанно радовало. 

У второго моего пациента дела шли не так блестяще, но его жизни больше ничего не угрожало, о чем я сообщила его брату.

Вечером третьего дня, когда я уже собиралась лечь спать, в комнату вошел один из моих постоянных конвоиров.

- Идем.

Я уже поняла, что спрашивать у них о чем-то совершенно бесполезно, все  равно мне не ответят, и безропотно пошла следом.

Меня привели в комнату, где на большой кровати лежал брат моего пациента.

- Как брат? - спросил он, окидывая меня взглядом с ног до головы.

- Нормально.

- Хорошо.

Он помолчал немного и добавил:

- Раздевайся.

- Что? - растерялась я.

- Раздевайся и ложись, - он похлопал рукой по кровати.

- Нет! -  сделала шаг назад и уперлась спиной в дверь.

- Раздевайся, - повторил он безо всякого выражения.

Я отрицательно покачала головой.

- Ты можешь раздеться сама, - сказал он мне. - Или я позову моих людей, чтобы они раздели и держали тебя. А могу отдать тебя им, тогда ты вряд ли переживешь эту ночь. Они давно не видели женщин.