Поцелуй с разбега!

Глава 3

Поскакав в темноте под разноцветными всполохами светомузыки, Верочка устала и решила попытать счастья во второй раз. Выяснив, где в клубе бильярд, она отправилась «учиться играть», взяв в напарницы покинутую Арсением Муськину.

В зале было накурено и витала душноватая смесь запахов одеколона и пива.

– Я не знаю, как палку держать! – кокетливо сообщила Алла, размахивая кием как хоккейной клюшкой. Мужчины оживились и, подхихикивая, расселись на диванах вблизи колоритной парочки, похожей на странствующих Дон Кихота и Санчо Пансы.

– Я тоже. Ничего, сейчас научимся, – поддакнула Верочка и встала в позу. Желающие пристроиться рядом, дабы обучить девушку премудростям бильярда, ажиотированно ринулись к столу. Самым резвым оказался некрупный, но симпатичный мужчина в расстегнутой у шеи рубахе и висящем как не сработавшая удавка галстуке. Рубаха была ему великовата: тонкая шея болталась в вороте как пестик в ступке, а из закатанных рукавов высовывались тонкие волосатые руки.

– Аккуратно, она лягается, – подал голос Виталик, видимо принесенный и приткнутый в угол сердобольным блондином. Сам он, пребывая в состоянии крайней размягченности организма, такой дальний путь ни за что не осилил бы.

– А я нет! – тут же порадовала зрителей Муськина. На этот комментарий отреагировал только болезненно худой мужчина с глазами печального крокодила и обвисшими щеками бульдога. Такой потертый кавалер, хоть и облаченный в дорогой костюм, Аллочке был неинтересен. На вид ему можно было дать лет сорок-пятьдесят, поэтому Муськина гордо отказалась от бесплатного урока, заявив, что она любит экспериментировать и учиться на собственных ошибках.

– Я тоже люблю экспериментировать, – подал голос престарелый донжуан, попытавшись все-таки навязать Аллочке свои познания в области шарокатания. Но Муськина весьма невежливо прервала беседу, слегка ткнув его кием в мягкое брюшко и старательно строя глазки кому-то из сидящих за Вериной спиной. Но все ее попытки были тщетными, поскольку бильярдисты были парализованы открывшимся им зрелищем: Верочка наклонялась, пристраиваясь за столом, выгибала позвоночник, как сытая кошка, и кокетливо наваливалась на обучавшего ее мужчину.

– Кстати, – приладив Верочкины ручки к кию, бормотнул он. – Меня зовут Володя, а вас?

– А нас – Вера!

– А меня – Алла! – крякнула из противоположного угла Муськина и изобразила глазами нечто завлекушечное.

Володя оказался генеральным директором небольшой торговой фирмы, находящимся в поиске офис-менеджера. Верочка, до сих пор совершенно не задумывавшаяся о поиске работы, посмотрев в его красивые серые глаза, внезапно поняла, что именно об этой должности и мечтала. Вот как только поступила на филфак, так сразу и начала мечтать! Глаза, плечи, голос, да еще и красавица «Ауди» – абсолютно идеальный мужчина без вредных привычек и с деньгами. У Веры захватило дух, когда Володя, усаживая ее в машину, сжал ладошку и многозначительно посмотрел, то ли обещая что-то, то ли уже давая. Но не поцеловал. Подобная тактичность совершенно добила растаявшую Веру. Она едва не потеряла сознание от избытка чувств и опустила ресницы, мучительно соображая, стоит ли все-таки поощрить его к активным действиям или потерпеть. Интеллигентно чавкнувшая дверь с водительской стороны и оборвавшийся поток холодного воздуха, сменившийся слабым запахом туалетной воды, заставили ее повернуться. Его лицо было так близко, что Верочка задохнулась от избытка чувств и предвкушения поцелуя, но барабанная дробь, выбитая на стекле, вырвала разволновавшуюся пару из волшебного водоворота чувств, небрежно швырнув обратно на землю. По ту сторону двери на окно налипла Муськина, смешно сплющив нос и внимательно вглядываясь в темноту салона:

– Эй, ку-ку! А мне с вами по пути!

– Что это? – вздрогнул Владимир, напоровшись взглядом на Муськинский пятачок.

– Ужас, летящий на крыльях ночи, – вздохнула Верочка.

– Твоя подруга?

– Вроде того: мы живем на одной станции метро, поэтому вместе ездим. Общаемся… как бы. Она хорошая, только со странностями.

Вера тоскливо разглядывала сквозь стекло плавающий силуэт Муськиной: бросать дурищу было жалко, а запускать в машину – чревато последствиями. Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты… Не хотелось, чтобы Вова сделал неправильные выводы.

Тем временем Муськина, устав скрести полировку и дергать неподдающиеся ручки, начала легонько толкать машину, видимо, надеясь разбудить хозяина.

– Если она хочет дотолкать нас до дома, то надо зайти сзади, а не наваливаться на крыло, – бормотнул Володя и разблокировал двери.

Верочка торопливо открыла дверь со своей стороны. Муськина дернулась в сторону, то ли опасаясь, что ее этой дверью зашибут, то ли не желая быть испачканной. Маневр удался на половину. Ее не испачкали и не ударили, зато Аллочка умудрилась весьма неловко присесть на сугроб, весьма некстати подвернувшийся под ноги.

– Пусть отряхнется, – взволновался хозяин. Извалявшаяся в снегу девица могла испортить сиденья своим мокрым задом. Кроме того, у незваной пассажирки нехорошо бегали глаза, и сажать ее сзади, всю дорогу ощущая за спиной опасное присутствие маловменяемой дамы, не хотелось.

– Ой, какое мещанство, – тут же подала голос Муськина. – Вещизм не украшает мужчину. Верк, ты, кстати, особо-то губу не раскатывай. Вот из таких ухажеров и получаются скупые и злобные мужья.

Сказано это было таким тоном, словно Муськина уже сама пару раз сходила замуж именно за такого подлеца, пытавшегося на ней сэкономить.

Вера попыталась сгладить неловкость, прибавив громкость. Приемник покорно взвыл на весь салон:

– Хлопай ресницами и взлетай…

– Прикинь, какие должны быть ресницы! – гаркнула перевесившаяся вперед Муськина, перекрывшая радостным хохотом мощный хит «Братьев Гримм». – Это ж комплект к бровям Брежнева! Давай что-нибудь другое, интеллектуальное!

Она втиснулась между сиденьями и попыталась переключить станцию.

Пошевелив в воздухе маникюром, она плаксиво прогундосила:

– Вера, ну найди что-нибудь приличное…

– …и уменьши громкость, – добавил Володя. В его голосе сквозило отчетливое недовольство.

Вера послушно выполнила оба указания и, заметив, что Муськина снова набирает воздух, чтобы выступить, защебетала, поглаживая водителя по плечу.

– И как ты так легко водишь? Просто потрясающе. Я бы, наверное, не смогла.

– Вер, – пискнула Муськина, но Вера в ужасе перебила ее, в надежде заглушить новое выступление лезшей на передний план подруги:

– А ты давно водишь?

– Давно, – самодовольно подтвердил Вова.

– Трудно?

– Нет, конечно.

– Вер… – опять зашептала Муськина.

– Володя, а я на права сдавала, да так и не сдала! Представляешь? Три раза сдавала. Мне так страшно, как будто я не на дорогу выезжаю, а в космос лечу.

– Ага, летишь, летишь, а тебя сбоку какой-нибудь метеорит – бац! И ракета вдребезги! – прорвалась в эфир Муськина и без перехода добавила: – Вера, слушай, я застряла!

Володя раздул ноздри и задергал щекой.

– Надо сиденье отломать, – завозилась Алла, пыхтя и повизгивая.

– Что?! – Машина вильнула, а водитель, побелев от бешенства, повернулся к Вере.

– Ой, пардон, я забыла, какой у нас рачительный хозяин за рулем. За копейку удавится. Ничего, что я тут по коврику ногами шаркаю, покрытие повреждаю? – съехидничала Муськина. – Ну, не отломать, а отвинтить.

Судя по выражению лица Володи, он был готов отвинтить, но не кресло, а муськинскую голову.

– Алка, попробуй отползти назад, – умоляюще предложила Верочка.

Сиденья зашатались, словно их таранил слон.

– Никак, я сейчас описаюсь от натуги. Понакупают «Запорожцев», в которых нормальному человеку не развернуться! – оправдывалась Муськина, старательно перекладывая вину за инцидент на окружающих.

Писающаяся девушка в планы Володи на вечер не входила. Она вообще основательно подпортила налет романтизма, легким туманом окутавший их с Верой знакомство. Ему нравилась в отношениях с девушками некая киношность, неприменимая в обычной семейной жизни, утонуть в трясине которой было никогда не поздно. Но наглая девица делала романтику похожей на фарс.

– Если она не вылезет сама, я оставлю ее тут на ночь, – индифферентно сообщил Володя, не глядя ни на Веру, ни на ее барахтавшуюся подружку.

– Я ж замерзну! – возмутилась Алла.

– Сожалею.

– Вер, с кем ты связалась? Это же маньяк! Сначала он защемляет женщин в своей машине, а потом замораживает их, как треску!

– Верочка, возьми там в бардачке скотч, надо залепить рот барышне, – ни один мускул не дрогнул на его лице. И хотя Вера понимала, что он шутит, но холодок по спине пробежал: уж больно бесстрастным было Володино лицо.

– Верка, опомнись, ты же о нем ничего не знаешь! – захныкала плененная Муськина.

– Алла, я сейчас сама тебя прибью! Ну что ты вечно во что-то вляпываешься? – разозлилась Верочка.

– Я-а-а? – задохнулась от возмущения Муськина. – Да не могла же я оставить тебя наедине неизвестно с кем!

– Вообще-то я вполне дееспособная и могу отвечать за себя. – Веру поразил мотив, на основании которого сокурсница так самозабвенно портила ей вечер.

– Оставьте свой героизм при себе, мадам…

– Я не мадам, я мадемуазель! – гордо вскинулась Аллочка.

– Неважно. Ваш прыжок на амбразуру в данном случае неуместен! – хмыкнул Володя. – Ваша подруга не нуждается в опеке.

– Как это неважно? Я никогда не состояла в браке, поскольку презираю вас как класс! – Муськина как обычно уловила только часть из всего вышесказанного, и, обидевшись на введение, все остальное уже прослушала, формулируя достойный ответ.

– Володя, тормози, вон мой дом, – обреченно сказала Верочка, понимая, что после столь бурного вечера кавалер вряд ли пожелает продолжить знакомство. Но как спасти ситуацию, она не знала.

– Алле, а как же я? – взвизгнула Муськина так, что у Веры заложило уши и в голове завис тоненький противный звон. – Мне не здесь выходить!

– А вы, мадемуазель, поедете со мной, – сообщил Володя. – Покатаемся по ночному городу.

Верочка совершенно не понимала, как себя вести: надо ли пытаться устраивать тут возню и выцарапывать глупую Муськину из салона или оставить дурищу учиться на ошибках. Но Володю она действительно не знала, поэтому оставлять одногруппницу неизвестно с кем было неудобно.

Муськина задергалась с удвоенным энтузиазмом. Вера покраснела, вспоминая все известные ей непечатные эпитеты и мысленно обвешивая ими Аллочку, как новогоднюю елку игрушками. У Володи был очень красивый профиль и завораживающий голос. Уходить от него не хотелось. Но похоже, что вечер закончился, а телефона он у нее так и не попросил. Хотелось плакать. А еще хотелось от всей души врезать Муськиной, вклинившейся между ними и старательно сопевшей, трепыхаясь, как рыба на крючке.

– Раздеться сможешь? – раздраженно спросил Володя, сосредоточенно глядя на руль. Судя по всему, вопрос относился к Аллочке, но в настоящий момент Вера не была уверена, что спрашивали не ее.

– Не буду, – голосом советской разведчицы, пойманной фашистами с рацией в центре Берлина, провещала Муськина. – Я так не дамся!

– Да кто б за тебя брался! – в сердцах гаркнул Володя. – Не дастся она! Попробуй вылезти из куртки, а мы ее выдернем, может, хоть тогда получится с тобой распрощаться!

– Это невежливо, – невпопад обиделась Алла. – Женщина должна прощаться первой.

– То есть ты еще не готова нас покинуть? – изумился Вова. – Надо же, так понравилось?

Проскользнувшее словечко «нас» захлестнуло Верочку надеждой, перехватив ей дыхание и едва не выжав слезу: оказывается, еще не все потеряно, и кавалер планирует хоть какой-то кусочек совместного будущего. Возможно, этого кусочка хватит на то, чтобы оставить о себе память в виде телефона…

– Давай вылезай из рукавов. – Вера развернула небывалую активность и едва не сломала однокурснице руку, старательно вытряхивая ее из верхней одежды.

– Осторожно, куртка дорогая, – насупилась Муськина.

– Снявши голову, по волосам не плачут, – утешил ее Вова.

– О чем это он? – напряглась Аллочка, вцепившись в сиденья.

– Просто молчи, – взмолилась Вера.

Через двадцать минут взмокшая от усилий, но счастливая троица выбралась из машины.

– Чувствую себя так, словно разделил сиамских близнецов, – пожаловался Володя. – Алла, я могу надеяться, что вы наконец-то нас покидаете?

– Это на что вы намекаете? Что я сейчас пешком по темноте домой пойду? А если на меня кто-нибудь нападет?

– Ему можно будет только посочувствовать. – Вовино благодушное настроение начало утекать, как теплый воздух в щель.

– Он еще и хам, – пожаловалась Муськина в пространство.

Надеяться на какие-то позитивные подвижки в присутствии Аллы было глупо. Она действовала на Вову, как красная тряпка на быка. Верочка стояла перед сложным выбором: потерять навсегда мужчину, который будил какие-то неясные, но приятные волнения в нервных окончаниях, вызывая эмоциональное томление в солнечном сплетении и мещанские мысли о тихом семейном счастье, или поссориться с наивной до полной невменяемости Муськиной, старательно творившей добро в отдельно взятой судьбе попавшейся под руку однокурсницы. Видимо, Муськина чувствовала себя доброй феей, оберегавшей Верочку от постороннего злого умысла. Но, поскольку все мы занимаем разные позиции в хитросплетениях линий жизни, то и точки зрения, согласно законам физики, у нас разные: если с высокой горы открывается обзор аж до линии горизонта, то из болота можно увидеть разве что верхушки ближайших деревьев да чахлые нити клюквы, извивающиеся на влажном мхе. Каждому мнится, что на вершине именно он, тогда как все остальные в лучшем случае топчутся у подножия его жизненной мудрости и широкого кругозора. Вот и сейчас Муськина парила гордым соколом, норовя открыть глаза пребывавшей в информационном вакууме Верочке, а заодно лишний раз тюкнуть клювом распустившего хвост и задумавшего явно что-то недоброе мужика. Согласно ее теории о подсказках судьбы все складывалось наилучшим образом: сама фортуна помогла Аллочке перехватить Веру, балансировавшую на перепутье и готовую поверить первому встречному типу со смазливым личиком. Муськина была глупой, но доброй девушкой. Эта доброта веселым чертиком скакала в глубине ее души, периодически выскакивая в пространство и распугивая окружающих. Алла очень любила маму. Мама была мудрой и много чего понимающей. Ее разговоры с подругами, с удовольствием подслушиваемые набиравшейся ума-разума дочерью, обогащали Аллочкины знания о взрослой жизни. Дочь интерпретировала все услышанное на свой лад, переосмысляя и аккумулируя информацию с точки зрения современной девушки, так как мама, хотя и была безусловно умной, но принадлежала к другому поколению, выросшему в эпоху отсутствия компьютеров и мобильных телефонов. Адаптированные к реалиям двадцать первого века мысли и наблюдения трансформировались в нечто невообразимое и густым конденсатом оседали в Аллочкином сознании, формируя грозовые тучи многовекового женского опыта, готовые пролиться на первую встречную жертву.

В данном случае не повезло именно Верочке. Муськина, в первый же день знакомства с Верой потрясенная ее восхитительными ногами и тонкой талией, которых Аллочке не хватало для полного счастья, решила взять симпатичную девушку под крыло. Следуя маминому опыту, она хорошо знала, что внешние данные должны быть прямо пропорциональны внутреннему содержанию. И такие ноги, как у Веры Новиковой, выдавали с головой абсолютную недалекость хозяйки, поскольку все «ушло в ботву». Это было любимое папино выражение применительно к современной молодежи. Алле было жалко, что все это добро может попасть в недостойные руки, поэтому она твердо решила взять над длинноногой красоткой шефство. К ее удивлению, училась Верочка хорошо, что лишний раз доказывало правильность выбора – хорошему человеку помогать приятно и легко. Следуя логике равновесия в каждом индивидууме позитивного и негативного начала, Верочка должна была оказаться совершенным младенцем в житейских вопросах, так как привлекательная внешность компенсировалась обычно каким-то глобальным недостатком. Эта гипотеза тоже подтвердилась, так как все Верины кавалеры, обвешанные ярко выраженными дефектами, вызывали у Муськиной резкое неприятие и подтверждали Верочкину неразборчивость.

Алла действовала как слон в посудной лавке: она ломилась сквозь все кордоны, преодолевая Верочкино сопротивление, и сеяла добро, разбрасывая его как булыжники из пращи. Для достижения цели все средства были хороши, поэтому жертвы и разрушения она считала производственной необходимостью.

У нового знакомого опекаемой был скользкий взгляд и мерзкий характер. Муськина жалела, что ее так быстро освободили, поскольку надеялась, что после ухода Верочки можно будет вытянуть из Владимира все подробности, а потом дать понять, что не на тех нарвался. Алла не умела продумывать свои действия на пару шагов вперед и спокойно функционировала, живя лишь настоящим моментом. Все последствия, даже самые неожиданные, она потом уверенно трактовала как позитивные и лишний раз подтверждающие правильность избранного направления. Даже попытка одного из последних Верочкиных кавалеров, совершенно неинтеллигентного и невоспитанного областного бизнесмена, приезжавшего в Северную столицу, как он выражался, «потоптать городских», слегка отмутузить юную разведчицу, беспардонно сунувшую нос в его паспорт и обнаружившую там штамп о браке, не остановила Аллочку в ее «благих» начинаниях. В результате Вера, узнавшая, что кавалер давно и безнадежно женат, потеряла к бизнесмену интерес, а Алла впала в эйфорию, ощущая себя спасительницей.

Володя ничего этого не знал, поэтому отнесся к Муськиной весьма легкомысленно, не подозревая, что отделаться от упрямой девицы не так-то просто.

– Давай отвезем Аллу домой, – взмолилась Вера. Ей не хотелось ассоциироваться у нового знакомого с ворохом проблем и отрицательных эмоций. Единственное, что могло спасти ситуацию, – пылкое, романтическое прощание, но в присутствии Аллы оно могло стать страшнее последнего дня Помпеи. Перевшая к цели Муськина оставляла за собою выжженную пустошь.

– Боюсь, что, если ее еще раз запустить в салон, она опять застрянет. У меня такое чувство, что твоя подруга не желает со мной расставаться, – усмехнулся Вова. Его единственной целью было вывести Аллу из себя, чтобы обидевшаяся девица удалилась наконец восвояси. Но женская логика непредсказуема, а женский героизм – не чета мужскому. Муськина была готова ради подруги на любые жертвы.

Кокетливо потупившись, она заблестела густо посеребренными веками и томно прогундосила:

– Это так бросается в глаза?

Вера с Володей растерянно переглянулись.

– Алла, кхм… – На этом у Веры закончились мысли, слова и аргументы.

Володя пришел в себя значительно быстрее: либо у него был достаточно богатый опыт борьбы с навязчивыми барышнями, либо желание остаться вдвоем с Верочкой оказалось сильным стимулом для решительных действий, но он вдруг резко метнулся на проспект, едва не попав под колеса грязно-оранжевого такси. Быстро переговорив о чем-то с водителем, он весело крикнул:

– Алла, садитесь! Вас довезут и даже проводят!

– Еще чего! – возмутилась Муськина. – А потом меня найдут где-нибудь в канаве!

– Если не напьешься по дороге, то не найдут! – довольно злобно прокомментировал Володя.

– Давай, иди. – Вера начала аккуратно подталкивать подругу к кабриолету, с трудом сдерживаясь, чтобы не пихнуть ее или не пнуть.

– Не поеду, – уперлась стойкая Муськина.

Спас положение водитель, услуги которого Володя оплатил более чем щедро. Не желая терять легкий заработок, он включил на полную мощность свое обаяние и выкарабкался из-за руля, украсив физиономию самой проникновенной улыбкой.

– Девушка, чего вы… того… ломаетесь? На меня никто не жаловался. И вожу я хорошо, даже грамота от нашего парка есть. Показать?

– Небось за грамотой домой ехать придется, – ершилась Муськина, тем не менее оттаивая. Водитель был крупным, белобрысым и умеренно симпатичным.

– Зачем домой? – напрягся парень, у которого дома на широком массивном диване спала не менее широкая и тяжелая на руку жена. – У меня все тут.

– Знаю я, какие у вас, мужиков, грамоты и где вы их храните, – многозначительно пошевелила куцыми бровями Аллочка, давая понять, что ее так просто не проведешь. Но, судя по тону, она уже готова была ехать.

Верочка лучилась от счастья, а Володя так торопился поскорее сбыть охранницу с рук, что едва не прищемил ее дверью.

– Вера, – Муськина отпихнула суетившегося Вову и скорбно сморщилась, как мать, отправляющая дочь-студентку на картошку и понимающая, что все ее напутствия обтекают легкомысленное чадо, не затрагивая сознания, – помни, некоторые ошибки невозможно исправить. Будь осторожна!

– Прощайте. – Вова влез между ними и с чувством сложил руки на груди, вспомнив об этике общения с дамами. – Очень приятно было познакомиться, даже жаль, что вы так быстро…

– Мы можем продолжить наше знакомство в следующий раз, – с готовностью утешила Муськина отшатнувшегося парня.

Когда такси увезло наконец бдительную Аллу, высунувшую голову в окно, что-то радостно оравшую и неистово махавшую рукой, Володя с Верочкой ненадолго затихли, как два молотобойца, завершившие тяжелую трудовую вахту. Верочка осознала свободу первой. Она нерешительно улыбнулась, не зная, как восстановить нормальный диалог.

– Не волнуйся, – утешил ее Вова, – я договорился, чтобы ее не выпускали из машины до самого дома. Просто стихийное бедствие, а не девчонка.

– Она вообще-то хорошая, – с радостью поддержала диалог Верочка: лишь бы говорить, не молчать, а там все само собой наладится. – Только глуповатая немного и вечно во всякие истории попадает.

– Давай о чем-нибудь более веселом поговорим, – предложил Вова, осторожно погладив Веру по волосам. Он стоял на бордюре, и их глаза оказались на одном уровне. Совместные военные действия сближают, поэтому все усилия Муськиной не увенчались успехом, а ее отъезд лишь способствовал стремительному развитию событий.