Почти карнавальная история

– …потому что он у них скип! – объясняла Маргарита, наклоняясь к Ирине. – Это тебе не поросячий хвостик!

– Какой скип? – не поняла Ирина, дыша на озябшие руки. Знала ведь, что в этот, как его, кёрлинг играют на льду. И хватило же ума заявиться в тонкой курточке! На улице уже припекало обманчивое мартовское солнце, и одеваться хотелось по-весеннему.

– Скип – это капитан на их жаргоне. Он у них скипидарит, – ехидно пояснила Маргарита. – Что ты смеешься? Это все на полном серьезе, он мне словарик приносил. Еще есть вице-скипы, гарды, антислайдеры – это не люди, это галоши такие, еще тэп-бэк, фриз и свиппинг. Это я не знаю что, не запомнила. Тебе смешно…

– А хвостик при чем поросячий? – Ирина старательно вникала в тонкости новомодной забавы.

– Хвостик – потому что я злюсь!

– Это я поняла, – кивнула Ирина, оторвавшись от происходившего на ледовой арене, и посмотрела на подругу внимательно. – А чего злишься-то?

– Так это он у них скип. А дома – поросячий хвостик и скипидарить не желает, – отрезала Рита.

– И кто недавно хвастался, что у нее мужик – ух? Я прямо уши развесила, – поддела Ирина.

– А я и не отказываюсь. В постели – да. Если бы можно было из нее вообще не вылезать, я была бы владельцем чемпиона в своей породе, – злилась Маргарита. – Вот прямо на кровати и ездила бы на работу, как Емеля на печи. А так – дело, знаешь, нехитрое.

И замолчала, уставившись на игроков. Команда кёрлеров из Воронежа проигрывала с прискорбным счетом, поэтому скип екатеринбуржцев, атлетически сложенный молодой мужчина с надписью «Bulikov – Russia» на теплом зеленом жилете выглядел вполне довольным собой и своей командой и был, что называется, в ударе. Обе женщины невольно залюбовались тем, как красиво, с небрежной уверенностью в каждом движении он направляет отшлифованные гранитные камни в круг-«дом», как четко и безошибочно они приходят на место, выталкивая камни соперников. Ирина думала, что этот сильный, стремительный и даже грациозный Bulikov совершенно не похож на знакомого ей ленивого увальня Буликова, по словам Маргариты, по-стариковски дремлющего на самых интересных встречах и судебных заседаниях. Кажется, Маргарите в голову пришла та же самая мысль: она демонстративно отвернулась от игроков, напустила на себя скучающий вид и занялась своим сотовым телефоном.

Когда игра закончилась, Буликов подошел к скипу проигравшей команды гостей, произнес что-то традиционно-утешительное и вознамерился пожать руку, но воронежский скип позорно разрыдался от досады. Поскольку скип был девушкой, к тому же довольно симпатичной, Буликов какое-то время растерянно ходил кругами, смешно поскальзываясь и взмахивая руками, а потом и вовсе ретировался, предоставив команде утешать свою незадачливую капитаншу.

– Ну что, девочки, как? – сияя, как начищенный самовар, подошел он к Ирине и Маргарите.

– Супер… – пробормотала Марго, не отрываясь от телефона.

– Мне понравилось! Так интересно все, и ты здорово играл, – искренне сказала Ирина. – Ты один и играл, команда у тебя… пока не очень. Только и умеют швабрами.

– Не швабрами, а щетками! – поправил ее польщенный Буликов.

– А зачем? Лед ведь и так гладкий? – заинтересовалась Ирина.

– Лед в кёрлинге натирают не потому, что на нем образовалась какая-то пыль или наледь, а для того, чтобы на поверхности льда создать тонкий слой воды, по которому будет скользить камень, – охотно пустился в пояснения Буликов. – Таким образом можно не только существенно увеличивать путь камня, но и менять траекторию его движения. И потом…

– Володя, это никому не интересно, – перебила его жена. – Поехали домой, Ирину отвезем, и у нас еще дела есть. У тебя процесс завтра, ты хоть в курсе? И потом, мы замерзли, это вам там на льду тепло скакать, а мы тут сидим, чуть от скуки не умерли.

– Рита, ну чего ты зря говоришь, – укоризненно начала Ирина, увидев, как счастливая улыбка победителя сползла с лица бравого скипа, но Марго толкнула ее локтем в бок, и Ирина замолчала, оставив при себе свое удивление.

– Ритуля, я не могу, ты же знаешь, – залепетал супруг, как-то сразу ссутулившись и заметно уменьшившись в размерах.

Ирина с недоумением наблюдала за разительными переменами в облике отважного капитана, героя камней и швабр, пардон, щеток: он сдувался на глазах и покрывался морщинами, как проколотый воздушный шарик.

– Ничего я не знаю! – вздернула брови Марго.

– Я же тебе объяснял, Ритуля: команда победителей приглашает проигравших в бар. Всегда так делается… – В голосе Буликова звучало все меньше уверенности, как у малыша, который препирается с мамой, не желая возвращаться домой со двора и прекрасно зная, что обречен подчиниться.

– Еще чего не хватало! – возмутилась Маргарита. – Я же тебе понятно сказала – у тебя в понедельник процесс. К нему надо го-то-вить-ся! А ты придешь непонятно когда и непонятно какой. Да тут и бара-то никакого нет, тут, к твоему сведению, детская школа фигурного катания.

– А мы хотим в «Градару»… – совсем скиснув, сообщил скип Буликов.

– Чего-о? Дороговато тебе встанет всю эту… – Марго замялась, подбирая слово пообиднее, но, так ни на чем и не остановившись, ограничилась многоточием, – в «Градаре»-то поить. Губа не дура! Давай, извинись перед ними – и поехали!

– Рита, я…

Буликов замолчал, и Ирина поняла, что малыш, покапризничав, уже готов забрать игрушки из песочницы и подчиниться справедливым требованиям старшего. Но тут пришла помощь.

– Володя, ты идешь? – закричали его коллеги в зеленых жилетах, уже давно собравшиеся кучкой и маявшиеся в отдалении. Возле них понуро толпились кёрлеры из Воронежа во главе с капитаншей, все еще утиравшей нос платочком. Они были в бело-желтых жилетах, и вся композиция в целом напоминала луг, усеянный ромашками. Ирина засмотрелась и пропустила важный момент – с почти уже сломленным Буликовым что-то произошло. На всякий случай отойдя от жены подальше, он сообщил, глядя в сторону:

– Рит, я все-таки пойду, полагается так…

– Ах, полагается?! – взвилась Маргарита. – Катись, кёрлер хренов! Смотри, мимо дома своей шайбой не промахнись!

– Рита, ну ты что…

– Бу-ли-ков!!! Во-ло-дя!!! – хором заорали озябшие и проголодавшиеся кёрлеры, сохраняя, однако, взятую дистанцию. Похоже, они тоже опасались строгой жены своего скипа.

Буликов дернулся в их сторону.

– Ключи дай! – остановила его Рита.

– От машины?

– А ты от чего думал?

Буликов явно думал, что строгая супруга, привыкшая к железной дисциплине, потребует ключи от квартиры, и начиная с сегодняшнего дня ему, Буликову, в качестве расплаты за верность принципам кёрлинга предстоят долгие скитания по чужим углам (потому что своего угла у него отродясь не было). Он заискивающе улыбнулся, поспешно вытащил ключи и протянул жене совершенно детским жестом – на растопыренной ладошке. Марго двумя пальцами взяла ключи, не удостоив бунтаря взглядом, подхватила под руку Ирину и направилась к выходу.

Машину с места она рванула так, что Ирина откинулась на спинку кресла. Какое-то время ехали молча, потом Рита, покосившись на Ирину, спросила:

– Ну что?

– Зря ты так, Ритка. Чего ты мужика достаешь? Не пьет, не курит. Не гуляет. Спортом вон занимается. Положено им в бар идти – пусть идут.

– Я его достаю?! Это он меня достает! В «Градару» они пошли! Восемь человек! Пеньки вологодские!

– Воронежские, – поправила ее Ирина.

– Да без разницы! У него своих денег – на пакет кефира в «Кировском».

– Почему? – удивилась Ирина. – Вы же вместе работаете.

– Работаю я! – отрезала Марго. – Он так, Петрушка. Ни одной своей мысли в голове, все ему по барабану, копает, как в армии: отсюда и до обеда, а зачем, почему – ему дела нет. А с тех пор, как этим идиотским кёрлингом увлекся, совсем с катушек съехал. Говорю же, завтра процесс. А у него, видите ли, дела поважнее – шайбу шваброй гонять.

– Камень щеткой, – опять поправила Ирина. – И не щеткой, а руками. И не гонять, а пускать.

Марго посмотрела на нее с подозрением. Ирина изобразила, как именно следует «пускать», важно надув щеки – и обе расхохотались.

У Риты выдался редкий свободный вечер, когда она никуда не спешила. Поэтому ее осенила идея, которая тут же была признана гениальной, – напиться и остаться у Ирины ночевать. Элемент мести непокорному Буликову придавал проекту дополнительный смысл. К реализации приступили немедленно: напиваться решили красным вином с сыром, черносливом и изюмом – этой кулинарной находкой Ирина обогатилась во время новогодней поездки в Египет. Когда первая бутылка «Давида кьянти» (шестьсот с лишним рублей за бутылку, но платила Марго) подошла к концу, дамы, похваливая себя за предусмотрительность, достали из запасников вторую и перебрались из гостиной в спальню, где можно было окончательно принять горизонтальное положение и предаться легкой беседе.

– А у нас в Египте кровать была трехспальная, – глубокомысленно заявила Ирина, рассматривая обнаженного античного красавца на этикетке бутылки, которую только что водрузила на столик. – Четыре подушки. И мы на ней всего один раз за десять дней. Это было в январе. Если бы я знала, что это было в последний раз в моей жизни, я отнеслась бы к этому серьезнее.

– Это как? – заинтересовалась Маргарита.

– Ну, два раза. Или три. Вот мы тут поперек лежим, а там кровать в два раза больше нашей.

– Это неправильно, раз трехспальная, значит, не в два раза, а на одну треть. – Марго, как юрист, любила точность в формулировках. – И ничего не бывает в последний раз. Тем более в нашем возрасте.

– Не-ет! – открестилась Ирина. – Я больше никогда ни с кем не смогу. Они все…

– Козлы? – услужливо подсказала Рита. – Книжка такая есть, даже две – «Все бабы – дуры» и «Все мужики– козлы». А на обложке написано, что автор… сейчас вспомню… А! Мастер тонкой лирической прозы.

– Нет, не козлы, почему? Чужие, вот и все. Валя свой был – и то чужой. А эти совсем чужие, я с ними не смогу. – Ирина выставила руки в протестующем жесте, как будто кто-то из этих «чужих» уже вознамерился юркнуть к ней в кровать.

– Пить надо меньше, – посоветовала Марго. – Не будешь чепуху молоть. С родственниками никто и не спит. Все спят с чужими.

– Нет! Я не хочу! – категорически отказалась Ирина.

– Не хочешь – не надо, – покладисто согласилась Рита. – Это дело добровольное.

– Слушай, Ритуль, а чего ты, правда, наезжаешь на мужика-то своего? Вроде живете так хорошо, сама же говорила.

– Я тебе еще и про докторантуру говорила в Кембриджском университете, помнишь? Все оплачивает принимающая сторона – один фонд правозащитный: дорогу, проживание, обучение, стипендию дают. Я им сегодня утром отправила вежливый отказ: спасибо-извините, дела не отпускают, а мой вице-президент нездоров и заменить меня в период столь долгого отсутствия не может. Другими словами, sorry, господа, муж у меня дурак, диплом я ему купила, но от этого никому не полегчало. И теперь вместо того, чтобы год спокойно жить в красивом городке Кембридже на халяву и докторскую спокойно писать, я буду торчать здесь, волочить на себе весь воз и спать с этим сексуально активным идиотом. Вот тут у меня и закралась в голову крамольная мысль: найти себе умного мужика и спать с ним. Как думаешь, умные это тоже умеют?