Под крылом любви

Глава 6

За ленчем они держались друг с другом сугубо официально. Роджер преподнес ей еще один сюрприз – сам приготовил еду. Валери благоразумно переоделась в джинсы и белую рубашку с длинным рукавом, а на ноги, как Роджер и приказывал, надела носки и кроссовки. Но это не означало, что ее перестала удивлять несоразмерно острая реакция Роджера на ее шорты или перестали возмущать его язвительные высказывания насчет ее якобы глупости и незрелости. Если ее одежда и показалась ему вызывающей, то это его личное дело, и нечего ее винить. Как говорится, каждый понимает все в меру своей испорченности.

Роджер вел себя так, будто ничего не произошло. За ленчем он прочел Валери научно-популярную лекцию по орнитологии, якобы знакомя ее с миром певчих птиц. Если бы он не давал понять, что она интересует его как ученица, то можно было бы подумать, что он вообще забыл о ее существовании.

– Большинство людей не сознают, что певчие птицы живут, питаются и размножаются в считанных дюймах от земли, – сообщил Роджер тоном классного наставника, – но вы сегодня днем увидите это воочию.

Валери положила вилку и посмотрела на него:

– Сегодня днем?

– Да. Мы совершим пешую прогулку, и я в общих чертах расскажу вам, как заметить и сфотографировать певчую птицу.

– Понятно.

– Мне нужно еще много написать для книги, поэтому я не смогу консультировать вас все время, пока мы здесь, – предупредил он на случай, если Валери еще чего-то не понимает. – Так что, надеюсь, вы способная ученица.

– Постараюсь быть такой.

Как Валери ни старалась сдержаться, все-таки в ее голос прокрались дерзкие нотки. Но Роджер на это никак не отреагировал. Валери наблюдала, как он снимает с плиты сковородку с бобами и сосисками. Взгляд ее невольно задержался на его фигуре, и Валери не могла не отметить, что он отлично смотрится в джинсах, ткань плотно облегала его мускулистые бедра. Перед тем как начать готовить, Роджер закатал рукава фланелевой рубашки до локтей, и теперь Валери имела возможность любоваться его загорелыми мускулистыми руками. Валери подумалось, что она имеет полное право, в свою очередь, отпустить колкость насчет его вызывающей одежды. Но она, разумеется, этого не сделала: подобное высказывание лишь показало бы Роджеру, что она думает не о том, о чем следовало бы. А ему это совершенно ни к чему.

Роджер вернулся к столу. В его тронутых сединой волосах и карих глазах играло солнце. Протянув Валери сковородку, он спросил:

– Хотите еще сосисок с бобами?

Валери покачала головой, стараясь не слишком пялиться на его руку, держащую сковородку, и не вспоминать, как всего лишь полчаса назад он прикасался к ней, нес ее в спальню.

– Как знаете. – Он сел и положил себе на тарелку щедрую добавку. – Но я лично умираю с голоду. Просто поразительно, как сильно на открытом воздухе разыгрывается аппетит.

– Ну да, на открытом воздухе, – с иронией пробормотала Валери, откладывая в сторону салфетку. – С вашего разрешения, пока вы доедаете, я начну убираться в кухне. Мы ведь не можем допустить, чтобы я опоздала на учебную экскурсию по лесу для знакомства с нашими пернатыми друзьями, не так ли?

Роджер не ответил, поэтому Валери молча встала, взяла тарелку и ушла. Некоторое время она чувствовала на себе настороженный взгляд Роджера, но потом он переключил все внимание на еду.

Остановившись возле раковины, Валери залила сковороду мыльной водой. Значит, думала она, хмурясь, аппетит у Роджера Бенедикта разыгрался от прогулки по свежему воздуху, а то, что он отнес на руках в спальню вызывающе одетую женщину, не имеет к этому никакого отношения.

Валери вернулась в гостиную через пятнадцать минут. Здесь ее ждал новый сюрприз: Роджер разложил на полу перед диваном четыре длинных зеленых предмета, которые Валери приняла за пластиковые трубы. В ответ на ее вопросительный взгляд Роджер пояснил:

– Это противозмеиные гетры. Одна пара для меня, вторая была приготовлена для Рико, но поскольку они безразмерные, то подойдут и вам.

– Противозмеиные?

У Валери тревожно засосало под ложечкой. Она вдруг поняла, что до сих пор не осознавала в полной мере, что значит фотографировать птиц в естественной среде. Она, конечно, была когда-то герлскаутом, но до бывалого путешественника и естествоиспытателя, каким, судя по всему, был Роджер, ей далеко. Валери снова посмотрела на зеленые пластиковые штуковины, стараясь не показать, что ее терзают дурные предчувствия.

– Они похожи на отрезанные куски средневековых доспехов, от времени покрывшиеся зеленью.

Роджер засмеялся:

– Удачное сравнение. На самом деле зеленый цвет выбран для маскировки. Мы же не хотим распугать прекрасных пернатых друзей, как вы выразились. – Он кивнул Валери: – Ну-ка идите сюда, я покажу, как их надевать.

Валери подошла ближе, Роджер встал перед ней на колени. Следуя его указаниям, Валери сунула ноги в растягивающиеся зеленые трубы. Их нижние концы загибались на ее кроссовках, а наверху гетры расширялись по форме икр. Валери кашлянула.

– Как вы думаете, в лесу много змей?

Роджер встал, пряча улыбку.

– Большинство змей не ядовиты, но даже ядовитые постараются по возможности не попадаться на вашем пути. Но поскольку нам предстоит продираться сквозь густой кустарник, лучше заранее себя обезопасить, чем потом кусать локти. Вы согласны? Можно случайно наступить на мокасиновую змею или еще кого-нибудь в этом роде.

– На м-мокасиновую змею?

Валери покрылась гусиной кожей. Роджер прищурился:

– Брезгливым дамочкам в лесу делать нечего, так что если вы передумали...

– Господи, конечно, нет! – храбро воскликнула Валери, для пущей убедительности замахав руками. – Надевайте гетры, и в путь!

Роджер, посмеиваясь, подчинился. Через пару минут, когда они уже собирались выходить, он вдруг схватил Валери за руку и показал на окно, выходившее на веранду:

– Смотрите, колибри вернулись.

Валери повернулась и посмотрела на крошечных птичек у кормушки. Порхающие птахи, пьющие нектар и заигрывающие друг с другом, выглядели очень романтично. Ей вспомнились слова Роджера: «Весенний ритуал ухаживания». Роджер наблюдал за крошечными созданиями с не меньшим интересом.

– Та, что с рубиновой грудкой, – самец, – тихо пояснил он. – Самки, как и следовало ожидать, носят более скромное оперение.

Валери бросила на него уничтожающий взгляд:

– Вы рассуждаете как истинный шовинист.

Роджер хмыкнул:

– Нет, я просто говорю правду. Женские особи всегда окрашены не так ярко, как мужские. – Он сделал паузу, чтобы окинуть Валери взглядом с ног для головы, и перевел дыхание. – Но в вашем случае я должен сделать исключение. Огненно-рыжие волосы, яркие фиалковые глаза... вас при всем желании не назовешь бесцветной.

Он шагнул ближе, Валери взглянула на него с тревогой.

– Значит, Роджер, ваше удобное правило применимо не всегда?

– Не всегда. – Роджер придвинулся и вдруг сделал виноватое лицо. – Валери, насчет того, что я сказал... и сделал раньше...

Их защитные гетры соприкоснулись, зашуршали друго друга, и это разрушило чары. Валери заставила себя улыбнуться и отступить на шаг.

– Ну что же, наверное, нам лучше заняться делом, пока наши рыцарские доспехи окончательно не заржавели.

Из коттеджа в лес уходила узкая тропинка, Роджер пошел по ней впереди, Валери – сзади, в нескольких футах от него. Кроме фотоаппарата с телеобъективом, висевшего на плече, Валери несла и запасной бинокль, выданный ей Роджером. Пластиковые гетры плохо гнулись, Валери чувствовала себя ужасно неуклюжей, однако Роджер, казалось, не испытывал никаких неудобств. Он уверенно шагал по тропинке, неся бинокль и кассетный магнитофон.

Тропинка привела их к прозрачному, весело журчащему ручью, через который был перекинут дощатый мостик. Лучи солнца, пробиваясь сквозь просветы в листве, играли в воде причудливыми бликами. Валери улыбнулась, она всегда умела ценить красоту природы и сейчас с наслаждением вдыхала воздух, напоенный ароматом сосновой смолы и хвои. Здесь, в лесу, все дышало миром и покоем, и Валери почти забыла о существовании цивилизованного мира с его шумом и суетой. Давно, очень давно не бывала она в месте, где лес так хорошо сохранил свою первозданную красоту. Теперь она легко могла понять любовь Роджера к природе.

Вскоре после того, как они перешли ручей, тропинка внезапно оборвалась, приведя их на гребень небольшого холма, где стояла наблюдательная вышка. Они остановились и стали разглядывать обветшавшее сооружение. Роджер пояснил:

– Вышка заброшена, как и коттедж. Мы, наверное, будем иногда слышать самолеты, летчики осматривают сверху лес на предмет пожара. – Он поднял голову и посмотрел наверх. – Я собираюсь иногда забираться на эту вышку, с нее можно будет разглядеть птиц на верхушках деревьев.

Тропинка только соединяла вышку с коттеджем, дальше Роджеру и Валери пришлось идти прямо по лесу без всякой дороги. Лавируя между деревьями и продираясь через кусты, Валери не раз помянула добрым словом защитные гетры: в тенистом лесу зачастую было очень трудно разглядеть, что у тебя под ногами. Однако всего через несколько ярдов заросли стали реже, а потом лес стал почти прозрачным. Теперь под их ногами расстилался ковер из сосновой хвои, на котором изредка попадались зеленые островки папоротника и кусты, казалось, переливающиеся на солнце.

– Прямо дух захватывает, – прошептала Валери, с благоговением глядя на высокую величественную магнолию и вдыхая сладкий аромат крупных белых цветов.

Роджер повернулся к ней и кивнул.

– Постойте и прислушайтесь.

Валери так и сделала. Их окружали первозданные, примитивные звуки: шорох сосновых иголок на ветру, чириканье птиц, журчание ручья, протекавшего в нескольких сотнях ярдов позади них. Валери вдруг шлепнула себя по шее и озадаченно посмотрела на свою ладонь:

– Это что, москиты? В апреле?

Роджер усмехнулся, взял ее руку и стер с ладони раздавленного москита.

– Они самые, настоящий бич наблюдателей птиц.

– Но утром, когда я выходила из машины, меня ни разу никто не укусил.

– Мы теперь углубились в лес и находимся далеко от мест, которые можно окурить дымом. Впрочем, это не важно, в следующий раз мы намажемся репеллентом. А сейчас самое лучшее, что мы можем сделать, – это не стоять на месте, а двигаться.

Они отправились дальше. Вскоре Валери прихлопнула еще одного москита, на этот раз на запястье. Ей показалось несправедливым, что Роджера эти кусачие твари, похоже, не трогают.

– А почему они вас не кусают?

Роджер рассмеялся и бросил через плечо:

– Наверное, я для них слишком старый и жесткий. Видать, москиты – сладкоежки, им нравятся молодые сладкие штучки вроде вас.

Валери махнула на него рукой, другой отгоняя очередного кровопийцу, пытавшегося прокусить толстую ткань ее джинсов. «Маленькие, а какие кровожадные!» – подумала она.

Вскоре они вышли на большую опушку. Роджер сделал Валери знак сесть на освещенный солнцем пенек в кругу деревьев. Затем он вышел на середину зеленой лужайки, поставил на землю магнитофон, нажал кнопку и вернулся к Валери. Из магнитофона раздался пронзительный крик. Встретив удивленный взгляд Валери, Роджер улыбнулся и сел рядом с ней на широкий пенек.

– Я записал крик ушастой совы. Этот звук ненавидят все птицы, потому что сова – хищник и по ночам нападает на других птиц. Поэтому когда на каком-то участке леса поселяется ушастая сова, все остальные птицы собираются вместе, чтобы сообща изгнать хищника. Так что готовьте фотоаппарат, думаю, скоро вам удастся сделать хорошие снимки.

– Как интересно, – пробормотала Валери.

Она на ощупь сняла крышку с объектива фотоаппарата, все еще удивленно поглядывая на магнитофон. В высоком, визгливом крике было нечто комичное, Валери невольно улыбнулась. В этот день она определенно узнала о птицах немало нового. Кроме того, было приятно сидеть на опушке рядом с Роджером, солнце ласково грело спину, даже москиты почему-то перестали приставать. Валери настроила объектив и шепотом спросила:

– А вы часто фотографируете птиц сами?

Роджер пожал плечами:

– Вообще-то я довольно опытный любитель. Мне пришлось этому научиться, потому что, когда я наблюдаю за птицами, у меня далеко не всегда бывает под рукой профессиональный фотограф, но все же я любитель, а для книги мне нужен профессионал, фотографии должны быть первоклассными.

– Вы такие и получите, – заверила с вызовом Валери.

Роджер улыбнулся:

– Знаю, потому я вас и пригласил.

– Вот именно.

Следующие несколько минут они молчали и терпеливо ждали. И вот, как и предсказывал Роджер, на опушку вылетела первая птица – ярко-красный кардинал. Она опустилась на землю неподалеку от магнитофона и стала поклевывать землю. Почти в это же время из кустов в нескольких футах от магнитофона послышалось нечто похожее на воркование. Роджер показал Валери желтовато-коричневую птицу, порхавшую в подлеске с ветки на ветку, и тихо пояснил:

– Это каролинский крапивник.

Валери с интересом наблюдала, как на опушку слетаются всевозможные пернатые: красные, синие, коричневые, разноцветные, с длинными клювами и короткими, у некоторых были длинные хвосты, у некоторых – хохолки на головах. Вскоре опушка и прилегающие кусты кишмя кишели сердитыми, недовольно чирикающими, квохчущими, воркующими и кричащими птицами всех цветов и размеров. Одни поклевывали землю, другие даже пытались клевать магнитофон, некоторые на краю опушки задирали соседей, но всех объединяло одно: они искали ушастую сову, возмутителя спокойствия, и были явно раздосадованы тем, что не могут ее найти. Роджер посмотрел на разноперое собрание и покачал головой:

– А ведь метод работает, провалиться мне на этом месте.

Роджер стал называть Валери каждый вид. Некоторые птицы носили экзотические названия, например белоглазый виреон, коричневый кривоклювый пересмешник или древесный дрозд, у других имена были от смешных до абсурдных: желтоголовый сосущий дятел, серо-голубой комаролов и острохохлая синица. Еще через несколько минут Роджер указал на кусты на краю опушки и прошептал:

– Смотрите начинают появляться певуны.

Валери проворно встала на колени рядом с пеньком, подняла фотоаппарат и нацелила объектив туда, куда показал Роджер.

– Где они? Какие? Не вижу, – прошептала она.

Роджер тоже соскользнул с пенька и опустился на колени рядом с ней.

– Смотрите внимательно. Опустите пока фотоаппарат, лучше возьмите бинокль. Певуны – маленькие птички из семейства славковых, их трудно заметить.

Валери сделала все, как велел Роджер, и вскоре решила, что он слишком мягко выразился, сказав, что их трудно заметить. Не трудно, а скорее невозможно. Она напряженно всматривалась в заросли через стекла бинокля, но не видела ничего, кроме какого-то неопределенного мельтешения время от времени.

– Ладно, давайте я помогу, – грубовато пробурчалРоджер.

Продолжая разглядывать в бинокль кусты, Валери почувствовала, как Роджер устраивается позади нее и придвигается ближе. Его колено оказалось между ее расставленными коленями, грудью он почти прижался к ее спине. Его близость взволновала Валери, она почувствовала возбуждение, но, к счастью, отрывистые распоряжения Роджера отвлекли ее от неуместных мыслей.

– Опустите бинокль, – он своей рукой отвел бинокль от ее лица, – и просто смотрите на кусты, пока не заметите какое-нибудь движение. Вон, примерно в футе над землей... смотрите прямо перед собой.

Валери посмотрела туда, куда указывал Роджер, и наконец заметила какое-то движение. Над ее ухом Роджер произнес:

– Хорошо, вы его заметили. Теперь, не отводя взгляда, медленно поднимайте бинокль. Помните: не отводите взгляд.

Валери старательно следовала инструкциям Роджера. И вот еще через несколько секунд она разглядела в бинокль певуна. Им оказалась крошечная милая птичка. Брюшко у нее было белое, спинка – в черную и белую полоску, макушка, крылья и охвостье – желтые.

– Это миртовый певун, – пояснил Роджер.

– Да он же не больше колибри! – шепотом воскликнула Валери.

Она опустила бинокль и подняла фотоаппарат, но птаха уже исчезла. Валери в сердцах чертыхнулась и услышала голос Роджера:

– Терпение!

За следующие несколько минут Роджер помог ей увидеть певунов еще нескольких видов. Однако как Роджер и предупреждал, все они были очень маленькими, пугливыми и невероятно подвижными созданиями. Пока соберешься поднять фотоаппарат – глядь, певуна и след простыл. Теперь-то Валери поняла, что имел в виду Рико, когда сказал, что выслеживать и фотографировать певунов – сущее наказание. Только под конец Валери немного посчастливилось: ей удалось поймать в объектив фотоаппарата какую-то крохотную птичку с оранжевой макушкой. Она торжествующе воскликнула:

– Есть, я его щелкнула!.

Желая разделить радость с Роджером, Валери повернулась к нему, но сделала это слишком резко и в результате едва не свалила их обоих на траву. Пытаясь удержать равновесие и уберечь их обоих от падения, Роджер обхватил ее за талию. К тому времени, когда он восстановил равновесие, они оба стояли на коленях, его лицо находилось всего в паре дюймов от лица Валери, а ее мягкое место уютно устроилось вплотную к его паху, так что она чувствовала твердый бугор под молнией его джинсов. Валери встретилась с его горящим взглядом и затрепетала. У нее сбилось дыхание, а голова закружилась так сильно, что она была рада, что Роджер крепко держит ее. Несколько мгновений, показавшихся Валери бесконечностью, они молча смотрели друг другу в глаза, румянец на ее щеках разгорался все жарче, она чувствовала на лице частое дыхание Роджера. Затем он раздраженно бросил:

– Осторожнее, Валери, я сегодня не планировал кувыркаться в подлеске.

Валери ответила ему взглядом, полным негодования. Роджер отпустил ее, встал и подал ей руку. Кассета в магнитофоне кончилась, совиные крики смолкли, и птицы стали разлетаться. Игнорируя предложенную руку, Валери встала самостоятельно и, отряхнув колени, холодно спросила:

– Вы собираетесь перемотать кассету и поставить запись сначала?

Роджер отрицательно покачал головой:

– Не имеет смысла, птицы уже поняли, что мы здесь. Но мы запомним это место и вернемся как-нибудь в другой раз. – Он тоже отряхнул джинсы. – А сейчас давайте возвращаться.

Валери со вздохом покинула опушку вслед за Роджером. Ей понравилось, даже слишком понравилось – себе во вред – ощущать его близость, но она не могла понять, почему всякий раз, когда они хотя бы чуть-чуть сближаются, Роджер начинает на нее сердиться. Она мрачно подумала, что предстоящие шесть недель обещают быть очень длинными.

На обратном пути Роджер всю дорогу молчал. Шагая позади него, Валери вспоминала волнующий эпизод на опушке. Она не могла не восхищаться Роджером, он определенно знал, что делает. Должно быть, ему потребовались годы, чтобы научиться замечать крошечных птиц среди зелени. При этой мысли Валери ощутила легкую тревогу: ей самой нужно было не только выучиться тому же, но и выполнить всю работу всего лишь за шесть недель. Она вообще сомневалась, что когда-нибудь сможет фотографировать этих крошечных неуловимых пичужек без помощи Роджера. Но еще сильнее ее волновало воспоминание о том, как Роджер стоял на коленях рядом с ней, как он прижимал ее к своему мощному телу, пусть даже все это было только для того, чтобы наблюдать за птицами. Валери вспомнила, как смотрела в его горящие глаза, а его губы находились в паре дюймов от ее собственных, и у нее екнуло сердце. Вот только почему Роджер внезапно так рассердился и ощетинился против нее?

– Валери, замрите!

Свистящий шепот Роджера вывел девушку из задумчивости. Она в тревоге посмотрела под ноги, почти уверенная, что они встретили змею. В детстве ей довелось пережить весьма неприятную встречу с рептилией, и она отнюдь не жаждала повторить этот опыт, но на тропинке Валери ничего подозрительного не увидела. Роджер тем временем медленно поднял бинокль и посмотрел куда-то на восток. По-видимому, он заметил еще какую-то птицу.

– Кто там? – прошептала Валери. – Еще один певун?

Она надеялась сделать еще несколько снимков. Но Роджер зашикал на нее:

– Нет, тише!

Валери нахмурилась и стала терпеливо ждать, честно стараясь не шевелиться. Но они снова оказались в чаще леса, и на нее жадно набросились москиты. Из-за того, что Валери стояла неподвижно, они облепили ее со всех сторон, кусая даже в губы и уши. Несколько мучительных мгновений Валери терпела, но потом не выдержала и принялась прихлопывать надоедливых насекомых. И сразу же где-то в ветвях соседнего дерева послышался шум крыльев. Роджер повернулся к Валери и сердито проворчал:

– Черт подери, Валери, я обнаружил очень редкий вид крапивника, а вы его спугнули!

– Но, Роджер, я...

Не слушая ее объяснений, он развернулся и зашагал дальше. Валери ничего не оставалось, как, стиснув зубы, последовать за ним.

К нарастающей досаде Валери, этот неприятный ритуал повторялся снова и снова. Роджер замечал какую-нибудь редкую птицу и останавливался. При этом он всякий раз рассчитывал, что Валери застынет, как статуя, а на нее всякий раз набрасывались москиты. Но она стискивала зубы и крепилась изо всех сил, чтобы сносить укусы в стоическом молчании. Валери дала себе слово, что больше не станет жаловаться, не даст Роджеру повода сказать, что она, «как все женщины», не умеет терпеть. И вот, когда ее терпение было уже почти на исходе, Роджер остановился, чтобы понаблюдать за сидящим на дереве красноплечим канюком. Поднеся к глазам бинокль, он так увлеченно наблюдал за хищной птицей, словно был ею околдован. Крупный канюк с красно-коричневым оперением, сидя на верхней ветке дерева, высматривал добычу. Тем временем в нескольких футах от Роджера Валери стояла, прислонившись к стволу магнолии, и, стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания, отмахивалась от москитов, притоптывая ногой от нетерпения. Взглянув на часы, Валери поняла, что они стоят на одном месте уже двадцать минут. И тут у нее внутри словно что-то щелкнуло. Удивляясь собственной дерзости, она с плохо скрытым сарказмом заявила:

– Роджер, уж и не знаю, как вам об этом сказать, но эта птица слишком крупная, чтобы быть певуном.

Послышалось хлопанье крыльев, канюк снялся и полетел, крича «И-ик, и-ик!», словно оскорбленный замечанием Валери.

Роджер повернулся к Валери с явным намерением ее отчитать, но стоило ему на нее посмотреть, как ярость мгновенно сменилась удивлением и сожалением.

– Боже правый, Валери, да на вас живого места нет, вас всю искусали москиты! Почему вы ничего не сказали?

Несколько секунд Валери только смотрела на него с вызовом, но затем очередной москит приземлился прямо на кончик ее носа.

– Москиты? – повторила она, притворяясь удивленной. – Какие еще москиты?

Роджер быстро подошел к ней и смахнул насекомое.

– Пойдемте, нужно поскорее вернуться и смазать ваши укусы мазью. – Осмотрев ее лицо, он как-то робко пробормотал: – Извините, иногда я бываю так поглощен своими делами, что становлюсь несколько эгоцентричен.

– Несколько? – возмущенно переспросила Валери.

Демонстративно обойдя Роджера, она зашагала впереди него. Минут через десять они вышли из зарослей и подошли к смотровой вышке. Но когда они перешли мостик через ручей, Роджер вдруг снова остановился и быстро поднес к глазам бинокль.

– Валери! – прошептал он, от возбуждения у него даже голос охрип. – Быстрее идите сюда, я хочу, чтобы вы сделали снимок. Чуть ниже по течению ручья зеленая цапля вот-вот схватит рыбу.

Валери замерла как вкопанная и ошеломленно воззрилась на Роджера. «Уму непостижимо! – думала она. – Теперь он знает о моем состоянии, как же он может быть таким бесчувственным, что просит меня остановиться?! Я вся покрыта волдырями от укусов, а он...»

– Валери! – снова зашептал Роджер. – Быстрее, а то упустите момент!

«Ну и черт с ним, с моментом!» Мысленно выругавшись, Валери стиснула зубы и положила фотоаппарат и бинокль, которые, казалось, за время их похода потяжелели раз в десять, на траву. Она медленно подошла к Роджеру со спины. Он так внимательно наблюдал за цаплей, что не заметил, что Валери подходит к нему по мосту. У нее мелькнула дерзкая мысль сбросить его в ручей, но затем осторожность взяла верх, и Валери ограничилась тем, что состроила ему гримасу. Это, конечно, было ребячеством, но она получила большое удовольствие.

К сожалению, именно в это время Роджер повернулся, толкнул ее локтем в живот и свалил в воду. Валери упала на твердые камни. Поначалу она была слишком ошеломлена, чтобы хоть как-то отреагировать. Затем девушка инстинктивно попыталась встать на ноги, но камни на дне поросли мхом, Валери поскользнулась и снова упала. Брызги холодной воды попали ей в лицо, в глаза, намочили волосы. Некоторое время она просто сидела по пояс в воде, пытаясь собраться с мыслями, потом стала убирать с лица намокшие волосы. И тут Роджер рассмеялся. Валери подняла голову. Он стоял на мосту прямо над ней и хохотал так, что, казалось, в любую минуту тоже может свалиться в ручей.

– Видели бы вы себя сейчас!

От смеха у него даже слезы на глазах выступили. Стараясь сохранить остатки достоинства, Валери с трудом поднялась на ноги. Она чуть было снова не потеряла равновесие, но в последний момент все-таки устояла на ногах. И кроссовки, и гетры были полны воды, и ей требовались героические усилия, чтобы сохранять вертикальное положение. Метнув на Роджера уничтожающий взгляд, она протянула руку:

– Помогите мне выбраться!

Он с подозрением посмотрел на нее:

– Валери, вы ведь не...

– Черт побери, да помогите же!

Роджер шагнул к ней, глуповато усмехаясь, и протянул руку. Валери схватилась за его руку, но, к несчастью, именно в этот момент она снова стала терять равновесие и, падая, утащила за собой и Роджера. Разбрасывая во все стороны тучи брызг, они одновременно плюхнулись на каменистое дно. Еще несколько секунд, и они оба сидели в ручье, свирепо глядя друг на друга. Очки Роджера были забрызганы водой, но Валери и без того догадывалась, что его взгляд не предвещает ничего хорошего.

– Прошу прощения, – пролепетала она.

Роджерне ответил, но неожиданно резким движением снял с себя очки. Тогда Валери заметила, что в его глазах горит не только гнев, но и нечто иное. Он многозначительно посмотрел на ее грудь, и на его щеке задергался мускул. Валери опустила взгляд и с ужасом увидела, что ее белая рубашка, намокнув, стала почти прозрачной и сквозь нее отчетливо просматриваются кружевной бюстгальтер и очертания напрягшихся от холода сосков. Валери скрестила руки на груди и несколько не к месту спросила:

– Вы в порядке?

Хотя вода в ручье была холодной, ее лицо горело. Роджер ответил не сразу, сначала он убрал очки в нагрудный карман, встал на ноги и выбрался на берег ручья. Глядя, как он вылезает из воды и поднимается на мостик, Валери подумала, что Роджер Бенедикт – единственный из всех ее знакомых, кто способен сохранить чувство собственного достоинства даже после того, как в полном облачении искупался в ручье. Однако его мокрая одежда тоже облепила тело и отчетливо обрисовывала каждый дюйм, в том числе и весьма красноречивую выпуклость под молнией джинсов, выдававшую его возбуждение. Валери пришла в восторг от его реакции – это было тем более лестно, если учесть, что холодная вода считается лучшим средством для остужения мужского пыла. Ситуация в целом была настолько нелепой, что Валери чуть было не захихикала, но, видя грозное выражение лица Роджера, благоразумно сдержалась. Он достал очки из кармана, стряхнул с них воду и мрачно посмотрел на Валери.

– Если вы не против, – произнес он с убийственным сарказмом, – я, пожалуй, больше не буду пытаться помочь вам выйти из воды. После второй попытки я могу просто не выжить.

Он вытер очки, надел их, расправил плечи и зашагал прочь.

Валери вздохнула и снова попыталась встать. В конце концов она выбралась из воды и собрала аппаратуру.

Роджер обвинил ее в том, что она нарочно затащила его в воду. Положа руку на сердце Валери не взялась бы анализировать свои мотивы: она просто боялась того, что может узнать в результате такого исследования. Но Роджер сам виноват, он ужасно ее разозлил. Рико предупреждал, что в том, что касается птиц, Роджер Бенедикт – настоящий фанатик, но тогда Валери решила, что фотограф шутит. Теперь-то она знала, что тут шутками и не пахнет. Сейчас Валери понимала, что раньше, на опушке, раздражение Роджера было вызвано не только их близостью. Несомненно, его раздражало и возмущало то обстоятельство, что из-за ее неопытности работа над книгой идет медленнее, чем ему хотелось. Ну и, конечно, купание в ручье тоже внесло свою лепту. Кроме того, судя по чисто физической реакции его тела, Роджера до сих пор злило, что она ведет себя «провокационно», бесстыдно отвлекает его от более важных целей.

«Одно совершенно ясно, – мрачно думала Валери, плетясь обратно, – Роджера Бенедикта гораздо больше интересуют птицы, чем тычинки и пестики».