Под покровом тайны

Глава 3

Огненный рассвет, словно пламя огромной печи, окрасил небо за бортом аэробуса красными и оранжевыми полосами, поразив воображение Мэделин. Она очнулась после глубокого сна и взглянула на часы. Половина седьмого. Через полтора часа они приземлятся в аэропорту Хитроу.

Посмотрев в окно, Мэделин увидела внизу Ирландское море, ослепительно сверкающее, подобно огненному озеру. Затем самолет накренился, разворачиваясь к востоку, блеск внезапно исчез, и воды стали темными и таинственными. Через некоторое время солнце из ярко-красного сделалось бледно-золотистым, и пассажиры начали просыпаться. Мэделин вытянула ноги и посмотрела на Джесику, свернувшуюся под одеялом на сиденье рядом. В проходе появилась стюардесса, выглядевшая удивительно свежей, салон наполнился ароматом кофе.

– Привет! – сказала Джесика, открывая глаза. – Который час?

– Половина седьмого. Ты хорошо поспала, – ответила Мэделин.

– Это все второй бокал мартини перед взлетом. Боже, какой ужасный вид! – Джесика посмотрела на себя в маленькое зеркальце. – Не могу дождаться, когда снова окажусь дома и приму ванну. Но в любом случае я рада, что сегодня не надо идти на работу. Мы можем побездельничать, а вечером Эндрю пригласит нас на обед.

– Да, я тоже рада, что не поеду в Девоншир до завтра. Как бы я хотела, чтобы Карл поехал со мной! – с тоской добавила Мэделин. – Я всегда скучаю без него, когда вынуждена уезжать по каким-то делам.

– Еще хуже, когда работаешь в отеле. Иногда я не вижусь с Эндрю сутками. И с этим ничего не поделаешь. У тебя по крайней мере есть возможность просто прервать свою работу, когда ты пишешь чей-то портрет, а я вынуждена выкручиваться, когда Эндрю приглашает меня куда-нибудь. Беда в том, что он не понимает, какие требования предъявляет отель. Порой меня это очень огорчает, – добавила она с оттенком тревоги в голосе.

– Но ты ведь должна скоро выйти за него замуж, не так ли? – спросила Мэделин. Для нее замужество было самым замечательным событием в жизни. Она не представляла себе жизни без Карла, и ей очень хотелось, чтобы подруга тоже испытала подобное счастье.

– Я уверена, что мы поженимся, – ответила Джесика, – но не в ближайшее время. Я дорожу своей карьерой. Надо еще очень многое сделать.

– Например? – Мэделин знала о стремлении Джесики добиться успеха в гостиничном бизнесе, хотя этим делом в основном занимались мужчины.

– Разумеется, для этого требуется много сил, но этот бизнес очень привлекает меня. Я мечтаю о собственном отеле. Знаешь, не очень большом, но изысканном и привилегированном. Всего на пятьдесят или шестьдесят комнат. С превосходной кухней и шеф-поваром из Парижа. В таком отеле я могла бы обращать внимание на множество мелочей, которые невозможно учесть в большой корпорации. – Джесика окончательно проснулась, и голос ее звучал все более взволнованно.

Мэделин вопросительно посмотрела на нее:

– Какие мелочи ты имеешь в виду?

– О, например, писчая бумага для каждого гостя, слуга под рукой днем и ночью, холодильник в каждой комнате, свеженарезанные лимоны каждый день, оливки, орехи, различные сорта превосходного чая, свежее молоко, чайник и прекрасная фаянсовая посуда… О, Мэдди, если бы у меня был свой собственный отель, я бы сделала его самым запоминающимся местом для посетителей… – В ее голосе звучали боль и тоска. Затем она села прямо и повернулась к Мэделин. – Каждую ванную комнату я снабдила бы махровыми халатами и не только шампунями и жидким мылом, но и увлажняющими лосьонами, зубной пастой, лаком для ногтей, лаком для волос – и все это в фирменной упаковке отеля. А каждый из гостей мог бы регулировать температуру в своей комнате. Нет ничего хуже, когда в комнате слишком жарко или слишком холодно, и с этим ничего нельзя поделать.

Мэделин была поражена.

– У тебя, конечно, много замыслов, но ведь это очень тяжелая работа. Я имею в виду, в отеле надо трудиться без перерыва. Ты даже не можешь закрыть его на уик-энд, как большой магазин. Это ужасно!..

– Вовсе нет! – воскликнула Джесика. – Если подумать, Мэдди, то содержание большого отеля похоже на содержание большого дома. Те же самые заботы – уборка, отправка белья в прачечную, закупка продуктов, приготовление пищи, управление персоналом и многочисленные гости, Мне нравится это, – добавила она.

– Я вижу! – Мэделин улыбнулась, глядя на решительное лицо Джесики.

– Мне кажется, этого никогда не будет, но очень приятно помечтать. – Джесика вздохнула, затем вдруг откинулась назад, глядя через Мэделин на пейзаж внизу. – Смотри! Мы уже над Англией! Вот Корнуолл и Девон.

Мэделин посмотрела вниз, на крошечные лоскутки полей, проглядывающие сквозь проплывающие в утренней дымке облака.

– Скоро мы приземлимся! – весело заметила Джесика. – После второго кофе.

Внезапно сердце Мэделин тревожно забилось при виде сельских домиков и смутных очертаний замков. Завтра она будет там, среди этих зеленых просторов, где живет ее дед. И завтра она узнает то, что он хотел ей рассказать.

Поезд с грохотом подошел к железнодорожной станции Оукгемптона и, скрежеща тормозами, остановился. Выйдя на небольшую деревянную платформу, Мэделин огляделась вокруг и двинулась к выходу. Вчера вечером она позвонила из «Ройал-Вестминстера» сэру Джорджу, и дворецкий сказал, что Дженкинс, садовник, встретит ее на станции. Горячий воздух был наполнен густой пылью и запахом пастбищ. Мэделин шла по платформе и чувствовала сквозь кожаные подметки своих туфель, как сильно нагрелась древесина. Вокруг никого не было видно, и она уже засомневалась, есть ли такси в этом захолустье? И вдруг она заметила пожилого мужчину в твидовой куртке и кепке, стоящего рядом со старым «ровером» на пустынной стоянке.

– Простите, вы Дженкинс? – робко спросила Мэделин, подходя к нему.

Он кивнул, затем, не сказав ни слова, взял ее чемодан и положил в багажник автомобиля. Мэделин уселась на заднее сиденье, чувствуя недоброжелательность садовника. Его поведение казалось почти враждебным. А когда он повернулся лицом к станции, она успела рассмотреть его профиль с сердито сжатыми губами.

За Оукгемптоном дорога сделалась узкой и извилистой, огороженной живой изгородью высотой в восемь футов. Она порой почти закрывала небо, образуя зеленый туннель, в который в изобилии были вплетены дикие цветы.

– Я не представляла, что здесь так хорошо!.. – воскликнула Мэделин, любуясь из окна автомобиля цветами дикого мирта, золотой примулы и боярышника.

Дженкинс молчал. Крепко вцепившись в руль, как будто впервые управляя автомобилем, он неотрывно смотрел только вперед.

– Вы всегда жили здесь? – спросила Мэделин, пытаясь завести разговор.

– Я здесь родился, – бесстрастно ответил он. Мэделин с интересом подалась вперед:

– В самом деле? И давно вы работаете у сэра Джорджа?

– Почти сорок лет.

На кончике языка Мэделин вертелся вопрос, помнит ли он ее мать, но что-то остановило ее. Инстинкт подсказал, что она касается запретной темы. Толстая красная шея Дженкинса и сгорбленные плечи выражали враждебность, и чувствовалось, что он готов был дать ей отпор. Она заглянула в зеркальце на ветровом стекле, чтобы поправить прическу, и встретила его острый взгляд. Смутившись, Мэделин откинулась назад и посмотрела в окно. В этом скрытном взгляде садовника было что-то настораживающее.

Наконец автомобиль замедлил ход, и, свернув налево, Дженкинс направил его по дорожке, обсаженной по бокам гортензиями с розовыми и голубыми цветами, поникшими под жарким дневным солнцем. В конце дорожки возвышался Милтон-Мэнор.

Дом из серого известняка был построен в середине шестнадцатого века. На его фасаде выделялись фронтоны в голландском стиле, украшенные закругленными зубцами.

Мэделин вылезла из автомобиля и остановилась, разглядывая особняк, который когда-то был домом ее матери. Здание имело Е-образную форму; центральный вход украшал герб Даримплов, высеченный в камне над дверью. Окна были высокие, с густыми переплетами, и ячейки маленьких стекол сверкали на солнце, как драгоценные камни, придавая особняку дружелюбный и привлекательный вид. Мэделин усмехнулась, вспомнив о своих опасениях. Милтон-Мэнор был не чем иным, как типичным красивым загородным домом, окруженным вязами и дубами, с садом, полным летних цветов, и вся атмосфера вокруг внушала спокойствие.

В этот момент старый дворецкий открыл тяжелую, обитую медью дверь и взял чемодан у Дженкинса.

– Добрый день, мадам. Входите, пожалуйста. Сэр Джордж ждет вас в библиотеке.

Мэделин последовала за ним в просторный холл, прохладный и темный. Он был обставлен тяжелой резной мебелью, а на стенах висели старинные семейные портреты. Хантер – позднее Мэделин узнала, что так звали дворецкого – повел ее по коридору и осторожно постучал в дверь в дальнем его конце, а затем провел спутницу в библиотеку.

Первое, что ощутила Мэделин, была невыносимая жара в комнате. Как будто она открыла дверцу печки и ее опалило пламя. Затем она заметила, что в камине горели дрова и, несмотря на жаркий день, все окна были плотно закрыты, а шторы задвинуты. Ощущая необычайную духоту, она двинулась вперед и увидела старика, сгорбившегося в кресле перед камином.

– Здравствуйте, дедушка, – тихо сказала Мэделин, беря его пронизанную синими жилами руку и глядя ему в лицо.

Сэр Джордж был человеком поджарым, небольшого роста, бледная кожа туго обтягивала угловатые скулы, на уши свисали пучки седых волос. Сморщенная шея виднелась из воротника, который был велик ему на несколько размеров, и на мгновение Мэделин вспомнила иссушенные солнцем останки козла, которые видела в пустыне, когда была маленькой. Только бледно-голубые глаза сэра Джорджа отличались живостью и лихорадочно блестели. Казалось, он вот-вот взорвется от нетерпения.

– Я приехала, как только смогла, – сказала Мэделин, садясь на стул.

– Так, значит, ты дочка Камиллы? – произнес он тихим скрипучим голосом.

– Да, я Мэделин. Я была совсем маленькой, когда вы в последний раз видели меня. – Она говорила с ним мягко, как с ребенком, чтобы не волновать его.

Голубые глаза деда внимательно изучали ее.

– Тогда тебе было три года.

– Возможно. Я не помню…

Джордж Даримпл повернул голову к огню, и пламя, осветив его глаза, сделало их похожими на две сверкающие впадины на лице. Мэделин беспокойно заерзала. В этом взгляде было что-то ужасное и пугающее, как будто дед заглянул в адский котел и увидел там такое зрелище, что уже никогда не мог его забыть. Жара становилась нестерпимой. Мэделин вспотела, и волосы на затылке слиплись. Внезапно сэр Джордж заговорил, и голос его окреп, хотя слова он произносил невнятно:

– Есть вещи, о которых ты должна знать… то, что скрывали от тебя. Я говорил твоему отцу, что это неправильно…

Мэделин охватило какое-то чувство нереальности, отчего у нее на мгновение слегка закружилась голова. Скрипучий голос деда, жара в комнате и тайна, окружавшая Камиллу… Неужели всего несколько дней назад она находилась среди изысканного нью-йоркского общества и жила нормальной жизнью? Казалось, она перенеслась в другой век и даже обрела другое обличье: на какое-то мгновение ей представилось, что она стала… своей матерью.

– Что вы хотели мне рассказать, сэр?

Он резко повернулся и снова посмотрел на нее, разглядывая точеные черты лица, большие глаза и густые темные волосы, обрамляющие ее бледное лицо.

– Ты не похожа на Камиллу, – проскрипел он осуждающе. – Ты вся в отца!

– Я знаю. Все Ширманы темные. А какой была моя мать?

Джордж Даримпл потер ладонью свое костлявое колено, как будто оно заныло. Этот беспокойный жест скорее выражал внутреннюю муку, а в глазах его отражались давние воспоминания, о которых Мэделин не имела никакого представления.

– Она была очень красивая. – В его голосе прозвучала такая боль, что Мэделин вздрогнула. – У нее были светлые волосы… почти до пояса… голубые глаза и мягкий нрав… Она была хорошей девочкой.

– Должно быть, вы очень любили ее. Казалось, дед не слышал Мэделин.

– Мой единственный ребенок… – продолжал он. – Я помню тот день, когда она родилась.

Мэделин почувствовала прилив жалости к этому старику, и глаза ее наполнились слезами. Его потеря была и ее потерей с той лишь разницей, что она не могла до конца оценить утрату, в то время как он изо дня в день, находясь в полном одиночестве, ощущал ее в полной мере.

Мэделин опять коснулась его руки.

– Я хотела увидеться с вами раньше, – сказала она. – Непонятно, почему мой отец против нашей дружбы?

– Я старался сблизиться, – резко прервал он ее. – Но Джейк не понимал, что Камилла не хотела причинить кому-либо вред. Просто она сбилась с пути истинного.

Мозг Мэделин напряженно работал: слова деда вызвали мысли, которые никогда прежде не приходили ей в голову.

– Вы хотите сказать, что у нее был любовник? – спросила она. – И Камилла убежала с ним? – Тогда понятно, почему Джейк отказывался что-либо объяснять.

– Нет! Нет! Ничего подобного! – горячо возразил сэр Джордж. Затем он замолчал и откинулся назад, в то время как Мэделин изнемогала от жара, исходящего от пылающего камина, размышляя, уместно ли сейчас задать ему еще несколько вопросов.

В комнату тихо вошел Хантер и, склонившись к Мэделин, сказал полушепотом:

– Сэр Джордж всегда дремлет в это время, мадам. Позвольте, я покажу вам вашу комнату?

Мэделин последовала за ним по устланной красной ковровой дорожкой дубовой лестнице в большую, прохладную, обитую ситцем комнату, куда сквозь открытые окна проникал свежий аромат лета. Служанка уже распаковала ее вещи.

– Надеюсь, у вас есть все необходимое, мадам? – сказал Хантер. – Обед будет в половине восьмого. Если вам что-нибудь потребуется, вот звонок. – И он указал на кнопку рядом с камином.

– Я хочу холодной воды, – тотчас сказала Мэделин.

Как только молодая служанка принесла воду, Мэделин разделась и погрузилась в ванну в примыкающей соседней комнате. Через полчаса она вышла оттуда и, завернувшись в широкую простыню, прислонилась к решетчатому окну, выходящему в сад. Богатая палитра многочисленных цветов перемежалась широкими полосами зеленой травы, образуя яркий ковер, протянувшийся от террасы дома, и захватывая рощицу из вязов, кипарисов и буков. Обильно цветущие розы росли вперемежку с флоксами, нигеллами и темно-синими лобелиями. Мэделин увидела Дженкинса в рубашке с короткими рукавами. Он сидел на корточках и подвязывал стебли георгинов к крепким палкам.

Что означали слова отца, когда он сказал, что ей придется пожалеть, если она свяжется с дедом? Почему? Какую угрозу представлял для нее этот сломленный старик, все еще горюющий о потере своей дочери? В чем причина семейной драмы?

Через некоторое время Мэделин подошла к кровати и легла, устроившись поудобнее. Она все еще ощущала последствия ночного перелета из Нью-Йорка и через несколько минут крепко уснула.

К обеду в библиотеке был накрыт небольшой прямоугольный стол с белоснежной скатертью и столовым серебром. Хантер и молодая служанка, которую Мэделин видела – раньше, держались поблизости, готовые прислуживать.

Сэр Джордж, подобно старому, медлительному крабу, вылезающему из песка, со скрипом, нетвердой походкой направился к столу. Мэделин устроилась напротив него, внезапно ощутив, что ужасно проголодалась. С утра она выпила только чашку кофе в самолете, а потом съела сандвич в поезде. Хантер поставил перед ней блюдо – омар с ломтиком лимона и майонезом на тонких листиках салата. Затем наполнил бокалы превосходным французским вином урожая восемьдесят третьего года, как успела заметить Мэделин. Сэр Джордж почти ничего не ел. Пока Мэделин жадно поглощала еду, он лишь поковырял вилкой в тарелке и сделал небольшой глоток вина; при этом рука его так тряслась, что он едва удерживал бокал. Мэделин время от времени ободряюще улыбалась ему, но он, казалось, даже не замечал ее присутствия.

Они приступили к нежно поджаренному ягненку с сочными овощами, когда сэр Джордж вдруг посмотрел на внучку, и его голубые глаза вспыхнули гневом.

– Твой отец был не прав, пытаясь скрыть от тебя правду! – раздраженно выпалил он.

Мэделин прикрыла глаза, испуганная неожиданным выпадом.

– Полагаю, у него были на это причины, – сказала она смущенно.

– Причины? – Дед повысил свой скрипучий голос. – Позволь мне рассказать тебе… – Он прервался, так как в этот момент Хантер решил наполнить его бокал красным вином. На мгновение на лице сэра Джорджа мелькнуло удивление, когда он посмотрел на дворецкого, затем старик съежился, как черепаха, отступающая назад в свой панцирь. – Впрочем не важно, – пробормотал он, – я расскажу тебе позже.

Наконец обед закончился, со стола все убрали, и прислуга удалилась, оставив лишь поднос с кофе и бренди. Сэр Джордж, хромая, перебрался в свое кресло у камина, в который снова подбросили дрова. Мэделин села в кресло рядом с дедом, надеясь, что на этот раз он расскажет ей все до конца.

– Вы говорили, что моему отцу не следовало скрывать от меня правду. Что вы имели в виду, дед?

– Он должен был все рассказать тебе. – Старик начал снова растирать ладонью колено: вверх-вниз, вверх-вниз. Его рука с голубыми венами двигалась судорожными рывками. – Я знаю, что он не сделал этого, иначе ты давно была бы здесь. Ты ничего не знаешь о моей прелестной Камилле… – Слова его звучали жалобно и горестно.

– Расскажите мне, я хочу знать, – настаивала Мэделин.

– Она просто сбилась с пути. Это не ее вина… Она ни в чем не виновата. Она никому не хотела причинить вред… – Отрывистые слова деда звучали резко и раздраженно, со всевозрастающим волнением. – Джейк поступил нечестно… Он обвинил ее… а она нуждалась в помощи!..

Несмотря на удушливую жару в комнате, что-то в его тоне заставило Мэделин вздрогнуть, как от дуновения холодного ветра.

– В какой помощи?

– Она сбилась с пути… – повторил сэр Джордж. Теперь его дыхание сделалось учащенным, руки дрожали, как от озноба, а глаза были наполнены невыносимым страданием. Он снова остро переживал то, что произошло много лет назад.

– Я уверена, что она не хотела никого обидеть, – сказала Мэделин успокаивающе.

Сейчас она испытывала страх, но не оттого, что он должен был сообщить ей, а из опасения за его состояние.

– Может быть, поговорим об этом завтра… – начала она.

– Нет! Ты не понимаешь. Время уходит, и если я умру, никто не расскажет тебе… – Мэделин заметила, что он уже с трудом произносил слова и щеки его окрасил нездоровый румянец. – Твоя мать была вовлечена в ужасную историю, но это не ее вина. Ты должна понять, хотя это едва не привело к твоей смерти.

Мэделин отпрянула с замиранием сердца.

– Вы, наверное, хотели сказать: «к ее смерти»? Дед пристально посмотрел на нее, затем сказал:

– Я знал, что тебе не следует об этом говорить. Нет, к твоей смерти! И если я умру, никто… – Голос его задрожал, глаза закатились, он издал булькающий звук.

Мэделин испуганно вскочила.

– Дед!

Сэр Джордж сделал попытку снова что-то сказать и с мольбой широко раскрыл глаза. Затем вдруг сник, съежился в своем кресле и окончательно потерял сознание.

Проснувшись, Джесика обнаружила, что Эндрю прижимается к ней носом, его руки блуждают под ее ночной рубашкой, а язык нежно касается мочки уха. Какое-то мгновение она продолжала лежать не шевелясь, притворяясь спящей, судорожно вспоминая, какой сегодня день недели. Если бы это было воскресенье… Она открыла глаза и вздохнула. Нет, сегодня четверг, день, когда администрация «Ройал-Вестминстера» устраивает прием по случаю ежегодных скачек с ленчем для трехсот самых богатых клиентов.

– Боже, мне давно пора вставать! – воскликнула она, вырываясь из объятий Эндрю и выпрыгивая из постели.

– Подожди минуту! – Он попытался схватить ее за запястье, но она увернулась, подбежала к окнам и раздвинула шторы. Их квартира выходила окнами на сады Полтонс-сквер в Челси, и в дальнем конце она могла видеть красные автобусы, курсирующие по Кингс-роуд.

– Какой сегодня чудесный день! Правда, мы будем находиться в помещении, но все-таки приятно! – Джесика была уверена, что дамы заявятся в модных летних платьях и экстравагантных шляпках.

– Ты уверена, что тебе уже пора? Еще только семь часов. – Эндрю проснулся, чувствуя возбуждение, и был раздражен тем, что Джесика отвергла его заигрывания.

– Дорогой, я должна идти! – Джесика сняла бледно-голубую шелковую ночную рубашку и швырнула ее на кровать. – Нужно чертовски много сделать до прибытия гостей. Сегодня большой день. Так что же мне надеть? – Она стояла обнаженная, собирая свои светлые волосы в пучок и изучая при этом содержимое шкафа. Эндрю лежал на спине, восхищаясь совершенством ее белого изящного тела: округлостью ее грудей, похожих на маленькие спелые дыни; плоским упругим животом и длинными, стройными ногами. Она напоминала ему картинки в детских книжках, на которых были изображены принцессы и феи. Его привлек возбуждающий запах Джесики, исходящий от брошенной ею ночной рубашки. Неожиданно он разозлился. Уже не первый раз она вела себя, как непослушный ребенок, в то время как он был переполнен желанием и любовью к ней. Очень часто по утрам она выскальзывала из постели и одевалась, прежде чем он просыпался, а по вечерам чувствовала себя такой усталой, приходя с работы, что могла только немного поесть и сразу засыпала.

– Это просто смешно! – разбушевался Эндрю, вылезая из постели. – Что это за отношения?

Джесика повернулась к нему с виноватым лицом:

– Извини, милый! Сегодня ужасно важный день. Давай подождем до вечера?

– Нет, черт побери, не подождем! – Поймав Джесику, он подхватил ее на руки и бросил на кровать.

– Эндрю! – раздраженно крикнула она. – Я не хочу…

Он заставил ее замолчать поцелуем, сжимая так крепко, что она едва могла дышать. Джесика почувствовала жар его тела, сильные и настоятельные толчки, и так же бурно, как сопротивлялась несколько минут назад, она вспыхнула, охваченная страстью.

– Нет… – протестовала она с легким стоном. – Пожалуйста, прекрати, Эндрю! Ты ведь знаешь, я не могу сопротивляться, когда ты делаешь так. О Боже! – Она всхлипнула. – Это нечестно!

Его рука ласкала ее в самых чувствительных местечках, а лицо уткнулось ей в шею. Он продолжал возбуждать ее своими требовательными пальцами.

– Ты не представляешь, как я люблю тебя!.. – шептал он нежным голосом.

Джесика почувствовала, что погружается в водоворот желания, и несмотря на отчаянную борьбу – нет, сегодня ей никак нельзя было опаздывать на работу, – ее сопротивление рухнуло, как песочный замок, и растворилось в нахлынувшей волне страсти. Она всхлипнула в последний раз, а затем, почувствовав, что его горячий пенис толчком вошел в нее, перестала сдерживаться и прижалась к Эндрю, шепча его имя и подстраиваясь под его ритм. В ушах Джесики прозвучал страстный крик любовника, и ее тело наполнилось мужским соком в тот момент, когда она, содрогаясь, тоже достигла пика блаженства. Они застыли в объятиях друг друга, едва дыша, и лежали так в течение нескольких минут с закрытыми глазами и с переплетенными руками и ногами. Затем Джесика открыла глаза и увидела, что стрелки настольных часов показывают восемь.

– О Боже! – воскликнула она, вырываясь из объятий Эндрю. – Ты видишь, который час? Теперь я наверняка опоздаю!..

Она выскользнула из постели и бросилась в ванную. Страсть, владевшая ею минуту назад, обернулась молчаливым гневом. «Это нечестно, – подумала она. – Эндрю всегда пользуется моей слабостью. Он знает, что я не могу устоять перед ним. Он понимает…» Она посмотрела на свое отражение в зеркале. Ее подбородок покраснел, раздраженный его щетиной. Проклятие! Теперь ей надо потратить еще время на косметику, чтобы скрыть предательские следы. Разозлившись, она ополоснула лицо холодной водой. Какого черта он начал искушать ее, зная, что она может опоздать на работу? Понимая, что поступает безрассудно, Джесика залезла в ванну со стоном раздражения.

В этот момент вошел Эндрю и встал в дверях, глядя на нее.

– Это очень глупо с твоей стороны! – резко сказала она, подняв голову и увидев его. – Теперь я опоздаю по меньшей мере на полчаса, и Дик сойдет с ума, пытаясь без меня справиться со всеми делами.

Эндрю выглядел огорченным.

– Извини, Джес, милая. Я очень хотел тебя. Я очень люблю тебя!

– Я тоже хочу тебя, но если ты занят или устал… – Она понизила голос. – А ты пользуешься мной, когда захочешь! – добавила она, как будто только сейчас подумала об этом.

Эндрю изумленно раскрыл глаза, и на мгновение показалось, что он вот-вот рассмеется.

– С каких это пор ты стала такой монашкой? – спросил он осторожно.

Джесика посмотрела ему в глаза:

– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Я хочу, чтобы ты понял, что моя работа очень важна для меня. А ты нарочно так делаешь…

– Но тебя не потребовалось слишком долго уговаривать? – возразил он, внезапно снова разозлившись. – Признайся, Джес, тебе это нравится так же, как и мне. Не говори, что я заставляю тебя заниматься сексом против твоей воли!

Внезапно глаза ее наполнились слезами.

– Я знаю, – сказала она прерывающимся голосом, – но ты не понимаешь, как важны для меня отель, его репутация. Мне поручили не просто обеспечить всем необходимым прибывающих сегодня гостей, но именно заботу о его репутации. Вот почему я должна быть на работе вовремя.

Эндрю опустился на колени перед ванной, его атлетическое тело грациозно изогнулось. Он ласково погладил Джесику по голове.

– Я люблю тебя, – сказал он просто. – Я люблю тебя и нуждаюсь в тебе. Я хочу, чтобы мы поженились и провели вместе всю жизнь. Конечно, меня огорчает, когда ты ставишь свою работу выше наших отношений, и порой я думаю, любишь ли ты меня вообще?

– Конечно, люблю, – ответила Джесика, вытирая глаза гигиенической салфеткой. – Но ты должен понять, я очень занята в отеле. Сегодня вечером я приду домой пораньше, разве нельзя было подождать до вечера?

Эндрю резко встал.

– Мне кажется, нельзя заниматься любовью по расписанию! Это должно происходить спонтанно, как и было при первой нашей встрече. – Он сердито повернулся, вышел из ванной и направился в спальню. Через несколько минут, завернувшись в махровую простыню, Джесика последовала за ним.

– Я вернусь сегодня как можно раньше, – пообещала она примирительным тоном, быстро одеваясь. Она решила заняться косметикой уже в такси.

– А я не знаю, когда вернусь, – угрюмо ответил Эндрю, – так что можешь не торопиться.

Джесика состроила ему рожицу за его спиной. Он был сейчас в плохом настроении, а ей надо спешить на работу. Вечером она развеселит Эндрю и докажет, что все еще любит его.

Когда Джесика прибыла в свой офис, Дик Фаулер был уже по уши в работе.

– Извини за опоздание, – сказала она. – Что-нибудь произошло за это время?

Дик протянул ей пачку записок:

– Было много звонков. Здесь собраны все сообщения. Семь человек отказались от ленча по различным причинам; некоторые хотят прихватить с собой секретарш… Я сказал, что вряд ли найдутся лишние комнаты, хотя это не совсем правда, так как стало известно, что семеро сняли заказ, но я оставил этот вопрос на твое усмотрение. Да, еще… Доставка цветов задерживается – у них сломался фургон.

– Великолепно! – саркастически заметила Джесика. – Хорошо, что все столы украсили цветами накануне вечером, так что отправь поставщиков назад, когда они появятся!

Она просмотрела все сообщения, затем протянула руку к главному плану отеля и взяла большой лист, на котором были изображены банкетные залы. Менеджер, ответственный за банкеты, отметил кружочками расположение столов и проставил их номера. Кружочки побольше означали столы на двенадцать персон, кружочки поменьше – на десять. На прошлой неделе Джесика написала имена гостей рядом с каждым номером стола и составила список фамилий по алфавиту с указанием номера стола, за которым должен сидеть соответствующий человек. Получив отказы, необходимо было внести соответствующие поправки.

– За шестым столом теперь будет только восемь гостей, а за тридцать вторым – девять, – рассуждала она вслух, делая пометки. – О черт, трое из тех, кто отказался, должны были сидеть за двенадцатым столом! Может быть, заполнить пробелы кем-нибудь из прессы? – Ее размышления прервал телефонный звонок. – Количество людей действительно ограничено! – крикнула она, уже положив трубку. – Это директор-распорядитель компании «Гейтс кемикалс»… Ты знаешь, они всегда проводят здесь свои конференции. Говорят, он должен приехать со своей женой!

Спустя полчаса Джесика с исправленным списком была у машинистки в соседнем офисе.

– Внеси эти изменения в план посадки гостей за столы, и мы повесим его на доску, – сказала она. —

Кроме того, надо поскорее закончить распечатку бирок для участников встречи.

– Хорошо, – сказала секретарша, не отрываясь от работы.

Затем Джесика помчалась в офис – к управляющему банкетными залами. Он был должен известить швейцаров и официантов, как правильно расставить столы по номерам.

– Как всегда, есть изменения! – крикнула она, протягивая ему свои пометки. – По крайней мере все не так уж плохо по сравнению с тем, что было на благотворительном балу, когда какой-то титулованный болван внес изменения прямо перед началом мероприятия!

Потом она поспешила на место действия – в бальный зал и в зал «Эрмитаж». В этом году отель решил проводить все мероприятия, связанные с дерби, в банкетных залах. Здесь были установлены ларьки с бутоньерками: красные гвоздики – для мужчин и алые розы – для женщин. Под полосатыми тентами белые решетчатые перегородки отделяли бар с шампанским и выгораживали места, где можно было уютно посидеть. Здесь помощники букмекеров принимали «пари», которые, как хорошо было известно, шли на благотворительные цели. В одной из секций был помещен Кубок Пимма. Под одним из тентов, украшенных алым и белым тюлем с красными лентами, предлагалась клубника со сливками в вазочках. У входа прибывающим гостям должны были вручать программы скачек и памятные значки, а в дальнем конце возвели небольшую эстраду, где оркестр «Гвардия гренадеров» должен был играть бравурную музыку.

Джесика обошла зал, проверяя последние детали. Она велела официантам поставить большие графины с холодным апельсиновым соком среди ведерок с охлажденным шампанским и пушистыми мимозами. Затем она поговорила с техниками, которые установили огромные телевизионные экраны в четырех углах бального зала, чтобы отовсюду можно было наблюдать скачки. Наконец, она лично проверила тридцать столов, сервированных лучшим лиможским фарфором и хрустальными бокалами. Главный официант, отполировавший серебро до блеска, проверял, все ли на месте. Свежие скатерти и салфетки, поступившие из прачечной отеля, сверкали девственной белизной. Джесика договорилась с художником-декоратором украсить вазы с орнаментом в центре каждого стола разноцветными шелковыми лентами. Получилось очень элегантно и красочно, а когда поставят вазочки с белыми цветами, будет еще лучше. Довольная достигнутым эффектом, Джесика повернулась, чтобы покинуть бальный зал, как вдруг увидела президента корпорации «Голдинг груп» Роберта Шольтца, входящего в зал вместе с главным менеджером.

Шольтц, цветущий мужчина лет пятидесяти, прилетел из Калифорнии сегодня утром, чтобы председательствовать на собрании. Его уважали и даже побаивались в корпорации, и когда он приблизился, Джесика почувствовала, что невольно краснеет, а сердце ее начало учащенно биться.

– Доброе утро, Джесика! – Он весь сиял, пожимая ей руку. Тот факт, что он помнил ее имя, произвел на Джесику глубокое впечатление и заставил еще больше разволноваться. Шольтц возглавлял более двадцати самых лучших отелей по всему миру, – как он мог запомнить ее имя? Прежде чем она успела пробормотать в ответ «Доброе утро», он продолжил: – Я слышал, вы проделали большую работу по организации сегодняшней встречи.

– Благодарю, мистер Шольтц, – ответила она, едва дыша. – Думаю, нас ждет успех. Приезжают самые важные клиенты, и мы ожидаем большой наплыв прессы.

– Позвольте мне взглянуть на список гостей. – Он был по-прежнему любезен, но Джесика не поддалась на это. Роберт Шольтц имел репутацию холодного, безжалостного дельца, не допускавшего бездеятельности и небрежности в работе.

Хорошо, что папка с бумагами находилась при ней, и Джесика протянула ему список.

– Эта копия для вас, – сказала она ровным голосом. На его розовом лице мелькнула довольная, немного удивленная улыбка, и маленькие глазки уставились на Джесику.

– Хорошо, благодарю вас. – Не сказав больше ни слова, он решительно направился в сторону кухонь, очевидно, намереваясь произвести там внезапную проверку. Последнее, что услышала Джесика, было: – А теперь посмотрим сегодняшнее меню…

Довольная, она спустилась в главный вестибюль, чтобы проверить, есть ли на доске объявлений указание, где будет проходить ленч. Кажется, она не оплошала в глазах всемогущего президента, однако день еще не кончился…

Эндрю Сеймур никак не мог сосредоточиться на работе. Как компаньон в бизнесе по продаже недвижимости он должен был активно действовать, показывая людям, какие дома в Лондоне продаются, и договариваться о ценах, постоянно растущих на рынке. Порой запрашиваемая цена была явно выше стоимости имущества, но всегда находился кто-то, готовый заплатить непомерно вздутую сумму, и Эндрю постоянно удивлялся – ведь покупателями были не какие-то богатые арабы или азиаты, а англичане-нувориши, стремящиеся встать в один ряд с известными богачами.

Этим утром он уже показал пяти типам различные дома и теперь ждал, примет ли кто-нибудь из них то или иное предложение. Он ежедневно использовал все свое очарование и знание психологии людей, чтобы убедить клиентов совершить сделку. Прежде всего необходимо было понять, действительно ли клиент собирается совершить покупку. Многие занимаются подыскиванием жилья просто в качестве хобби – от нечего делать. Некоторые искренне интересуются квартирами, но у них в настоящее время нет ни денег, ни возможности взять заем под закладную. Другие вроде бы хотят купить жилье, но когда доходит до дела, никак не могут решиться. За шесть лет работы, с тех пор как образовалась фирма «Джейсон и Сеймур», Эндрю редко ошибался в клиентах.

Однако сегодня он был расстроен. Ему надоело мотаться от одного объекта к другому, восторженно превознося мраморные камины, джакузи и построенные по специальному заказу кухни. Он устал от своих рассказов о небольших двориках с маленьким «садиком» на несколько кадок и о гаражах, превращенных в «изящное помещение». Тяжелее всего Эндрю было притворяться, описывая «великолепный вид» из окна, который на самом деле представлял собой пару пыльных деревьев и дорожку через неухоженную лужайку.

Глубоко вздохнув, Эндрю попросил секретаршу ни с кем не соединять его по телефону некоторое время. Он понял: причиной его расстройства была Джесика. Она была самой очаровательной, самой умопомрачительной, самой притягательной женщиной, какую он когда-либо знал.

Но в то же время она была способна вывести из себя кого угодно.

– В чем дело? – спросил Сэнди Джейсон, когда они встретились, чтобы выпить утреннюю чашку кофе в своем офисе на Найтсбридж. – Ты выглядишь так, как будто выиграл в футбольном почтовом тотализаторе, но забыл отправить свой купон.

Эндрю криво улыбнулся.

– Мне кажется, я предпочел бы жить где-нибудь за городом, в сельской местности, – произнес он, сам удивляясь этой мысли.

– Тогда тебе придется ежедневно ездить на работу из пригорода и обратно, – сказал Сэнди, который был моложе Эндрю и любил городскую жизнь. – Надо вставать с рассветом, чтобы вовремя приехать сюда, и возвращаться домой в темноте в течение шести месяцев в году. Это не очень-то весело и вряд ли понравится Джесике.

Эндрю ничего не ответил. Конечно, Джесике не понравится. Для нее это будет означать отказ от нормальной жизни после двенадцатичасового рабочего дня в отеле. Это было ясно и без Сэнди.

– Проклятие! – взорвался Эндрю, стукнув кулаком по столу так, что расплескался кофе. – Все, чего я хочу, так это жениться на ней, иметь трех детишек и жить в хорошем загородном доме.

– Это ужасно скучно, тебе не кажется? – Сэнди насмешливо приподнял бровь. – А как же твоя светская жизнь? Ты не будешь скучать по ресторанам, театрам, кино? Ты полагаешь, что Джесика сменит свои туфельки на высоких каблуках на зеленые резиновые сапожки? – Он захихикал. – Черт побери, не надейся, старик!

– Я знаю, – глухо ответил Эндрю. – Я даже не уверен, что смогу убедить ее выйти за меня замуж. О Боже, как я ненавижу этих феминисток! Каждая думает, что может сама себе испечь пирог и съесть его. Моя мать не занималась карьерой до замужества и всегда была превосходной женой. Почему, черт побери, современные девицы хотят быть такими эмансипированными?

Сэнди качнулся назад на своем стуле, сотрясаясь от смеха.

– Я вижу, ты совсем захандрил? Что сделала с тобой эта маленькая леди? Не забывай. Джесика привлекла тебя прежде всего тем, что выглядела очень предприимчивой девушкой. И теперь бесполезно что-либо менять.

Эндрю усмехнулся:

– Ты, конечно, прав.

– Держись, старик. Давай лучше сходим в паб и зальем пивом все наши печали. Подари ей в конце концов букетик цветов или еще что-нибудь такое. А если она просто хитрит с тобой, то это скоро обнаружится.

Эндрю пристально посмотрел на своего компаньона.

– Ты, очевидно, совсем не знаешь Джесику, – сухо заметил он.

Наконец последние гости покинули банкетный зал в восторженном настроении после чудесного ленча, сопровождаемого обильными возлияниями и насыщенного атмосферой необычайной роскоши. Джесика, чувствуя боль в ногах от узких туфель на высоких каблуках, которые всегда носила, устало опустилась в кресло за одним из опустевших столов и осмотрела царивший в зале беспорядок. На столах еще остались грязные бокалы и салфетки, испачканные губной помадой, брошенные программки скачек и поникшие цветы. Радовало только то, что не ей убирать все это. Целая армия персонала уже была сейчас занята мытьем посуды за закрытыми дверями, а позже приберет все, что осталось на столах.

Официант предложил ей бокал шампанского.

– Благодарю, очень кстати, – сказала Джесика.

Это был первый бокал за весь день. Правилом номер один для служащих отеля являлось – никогда не пить на работе. К ней присоединился управляющий банкетными залами, затем Дик Фаулер и Анна Батлер – менеджер по связям с общественностью.

– Все прошло очень хорошо, – сказала Анна ободряюще. – Ты проделала большую работу.

– И для бизнеса тоже неплохо, – добавил Дик. – По крайней мере человек пятнадцать заявили мне, что планируют в следующем году провести торжественные встречи у нас.

– И ты готов сегодня же написать им подтверждение даты проведения мероприятия, не так ли? – пошутил управляющий банкетными залами.

– Слава Богу, все приехали, – сказала Джесика, снимая туфли под столом. – Я разговаривала с организатором ежегодного «Бала цветов», и он сообщил, что принц Чарльз и принцесса Диана проявили готовность посетить нас. Разве это не великолепно?

Глаза Анны Батлер засветились.

– Расскажешь мне о подробностях, когда вернемся в твой офис. Мы можем сделать хорошую рекламу отелю, если они действительно приедут.

Они сидели, расслабившись и болтая об успехе сегодняшнего мероприятия, как вдруг в дверях бального зала показался Роберт Шольтц в сопровождении главного менеджера.

– О Боже! – прошептала Джесика, торопясь надеть туфли.

– А, Джесика, вы здесь! – сказал президент, направляясь прямо к ней. – Могу я поговорить с вами?

– Да… конечно. – Она неуклюже встала из-за стола, и Роберт Шольтц отвел ее в угол зала, подальше от остальных. – Все прошло хорошо? – спросила она, стараясь не показывать своего беспокойства.

– Великолепно! Великолепно! – ответил он, кивая. – Почему бы нам не присесть?

Они сели за один из столов, только что убранный официантом и потому выглядевший почти как в офисе. Джесика взволнованно смотрела на президента, размышляя, чего он хочет.

Роберт Шольтц не стал зря тратить время.

– Вам очень нравится работать здесь, не так ли? Джесика вспыхнула. «О Боже, он хочет уволить меня, – было первой ее мыслью. – Он считает меня безнадежной и собирается сказать об этом. Почему он решил поговорить со мной наедине? Ясно, он не желает смущать меня перед коллегами».

– Да, нравится, – заикаясь, ответила она.

– Хорошо. Хорошо!.. – Он всегда повторял свои слова. – И вы преданы нашей компании?

Джесика удивленно посмотрела на него.

– Абсолютно, – твердо ответила она.

– Прекрасно! Прекрасно! – Шольтц выпятил толстую нижнюю губу и посмотрел на Джесику пронизывающим взглядом. – Мы обсуждали, способны ли вы взять на себя обязанности менеджера отдела развития бизнеса. Хэмфри Питерсон назначен в «Темпл-отель» в Гонконге и покинет нас гораздо скорее, чем мы ожидали. Через три недели его место окажется вакантным. Готовы ли вы занять его?

Джесика сидела как загипнотизированная, не веря тому, что услышала.

– А как же Дик Фаулер? – сказала она, ничего не соображая. – Он ведь работает здесь гораздо дольше меня!

– Мы считаем, что вы больше подходите для этой работы, и сегодня вы доказали это.

– Нет ничего более интересного и привлекательного для меня! – пылко призналась Джесика.

Менеджер отдела развития – это высшая ступень в карьере, о которой она мечтала и к чему стремилась с самого начала. Она открывала неограниченные возможности для самостоятельности и творческого подхода к проблемам и давала ей значительную власть.

Джесика посмотрела на Шольтца, который продолжал внимательно наблюдать за ней.

– Благодарю за предложение, – сказала она, стараясь сдержать восторг. – Если вы действительно считаете, что я могу справиться с возлагаемыми на меня обязанностями, я с удовольствием принимаю новое назначение.

– Мы можем позднее обсудить кое-какие детали, однако есть одно очень важное обстоятельство… Не знаю, как вы отнесетесь к нему, но… – Он сделал паузу, как бы пытаясь решить что-то.

Джесика вопросительно приподняла брови:

– Что вы имеете в виду? Шольтц не стал больше медлить.

– Вам придется все время жить в отеле, так как вас могут вызвать в любое время дня и ночи. Надеюсь, с этим у вас не будет проблем? Вы ведь не замужем?