Подари мне надежду

Глава 5

Урбенина медленно шла по обочине дороги. Длинное асфальтированное полотно казалось бесконечным, и ему не было конца и края, как и не видно было той автобусной остановки, о которой ей говорила Камилла. Она остановилась, и слегка согнувшись, осторожно помассировала пальцами правую ногу. Ей показалось, что она её не чувствует, как будто мышцы онемели, зато пронзающая боль при ходьбе стала просто невыносимой.

Мария подняла голову и снова осмотрелась по сторонам. Дорога была слабо освещённой и абсолютно пустой, словно в этих огромных домах за высокими заборами жили не люди, а царили призраки. Не было привычного стука дверей, громких людских голосов и лая верных сторожевых псов. Даже в их заброшенном посёлке громкий лай собак не прекращался ни днём, ни ночью. Поэтому сейчас судорожно оглядываясь по сторонам, она слегка потерялась в этой оглушающей тишине.

Маша резко обернулась на шум автомобиля, приближающегося за её спиной, и зажмурилась от ослепившего её яркого света биксеноновых фар. Когда машина поравнялась с ней, дверь со стороны пассажирского сидения слегка приоткрылась.

– Мария Владимировна, вы, почему пошли пешком? – обратился к ней Полонский и, распахнув свою дверь, стремительно покинул автомобиль, направляясь в её сторону. Остановившись рядом, пристально всмотрелся в её лицо.

– У меня телефон разрядился, и я не смогла вызвать такси.

– Почему вы не зашли в мой дом?

Маша молча, пожала плечами.

– Я прошу прощения, что не пригласил вас сразу. Завозился с племянником и позабыл обо всём на свете. Извините меня, за мою рассеянность.

– Ничего страшного, – она улыбнулась. – Простите, как к вам можно обращаться? Я до сих пор не знаю вашего имени.

– Меня зовут Ростислав.

– А отчество?

– Андреевич. Ростислав Андреевич Полонский.

– Очень приятно. Ростислав Андреевич, вы не волнуйтесь за меня. Я сама доберусь до дома. Если это возможно, дайте мне, пожалуйста, свой мобильный телефон и я вызову такси в посёлок.

– Никаких телефонов, я вас сам отвезу. Садитесь в машину.

– Ну что вы, это неудобно. Вам нужно отдыхать после работы. К тому же, Максимка может проснуться и, не обнаружив вас в доме, будет плакать.

– Вот если мы и дальше останемся стоять на дороге и препираться друг с другом, то он действительно проснётся. А так я быстро отвезу вас в город и вернусь домой.

– Но что скажет ваша жена?

– Кто?

– Ваша жена.

– У меня нет жены.

– Но так мне представилась женщина, которая была с вами в машине. Она назвала вас своим мужем.

– Мы не женаты. Садитесь в машину, прошу вас, – он распахнул дверь автомобиля и снова подошёл к ней. – Вам тяжело стоять, я же вижу. Обопритесь на мою руку, – он протянул ей свою ладонь.

Маша, немного подумав, протянула руку и, взяв его под локоть, медленно пошла к его машине.

Ростислав помог ей осторожно опуститься на пассажирское сидение, и быстро обогнув капот автомобиля, сел за руль рядом с нею.

Машина медленно тронулась по дороге, и Мария, откинувшись на спинку кресла, прикрыла глаза.

Полонский периодически поворачивал голову и пристально смотрел на неё, пытаясь рассмотреть её лицо.

Тонкая молочного оттенка кожа, практически без макияжа, собранные в аккуратный пучок белокурые волосы, слегка вздёрнутый кончик маленького носа, тонкие губы красивой формы и пушистые ресницы, слегка тронутые тушью.

Взглянув в лобовое стекло, он снова перевёл свой взгляд на неё, но уже задержал всё своё внимание на её одежде.

Простенькое ситцевое платье нежного голубого оттенка, летний пиджак серого цвета с рукавом три четверти и лёгкие неопределённого цвета, балетки на ногах. Её руки были сложены на коленях, а пальцы крепко сжимали ремешки небольшой сумки коричневого цвета.

Словно почувствовав на себе взгляд Полонского, Мария повернулась, и Ростислав снова встретился с её проникновенным взглядом цвета серебра. Правда он уже был лишён прежней ярости и ненависти по отношению к нему, как это было в Луговом.

– Может, вы снимете обувь? Нога болит, наверное, – спросил тихо Полонский, обращаясь к ней.

Мария смущённо опустила глаза.

– Ничего страшного. До дома осталось не так далеко, и я потерплю.

Полонский заметил, как она слегка вытянула ногу, пытаясь размять её, и сморщилась от боли. Он повернул руль вправо, остановил машину на обочине и снова взглянул на неё.

– Снимайте свою обувь, немедленно. Вот увидите, вам сразу станет легче.

– Мне неудобно, – тихо произнесла она.

– Перед кем неудобно? Передо мной?

– Да. Мне неловко, что вы вообще повезли меня домой. А снимать обувь в вашем автомобиле, это верх неприличия.

– А я думал, что только Максимка упрям. И ему нужно повторять несколько раз, чтобы он сделал то, о чём я его прошу.

Мария улыбнулась.

– Ну что вы, Максим, очень хороший и послушный мальчик, и выполняет любую просьбу сразу же.

– Ну, значит, порицания за непослушание заслуживает не воспитанник, а его наставник, – Полонский улыбнулся.

Маша невольно чуть дольше задержала свой взгляд на его широкой, ослепительной улыбке. Когда он улыбался, его лицо становилось необыкновенно красивым. Светлым, лучезарным и располагающим к себе человеком. Она отстегнула ремень безопасности и, протянув руку вниз, сбросила с ног балетки.

– Ну, вот совсем другое дело. Давно бы так. Легче?

– Да, намного. Спасибо вам большое!

Полонский улыбнулся и снова направил машину на дорогу.

– Вы давно работаете воспитателем?

– Работать начала сразу после окончания университета. В общей сложности пять лет, но в садике, куда ходит Максим, работаю всего три месяца. Моя мама заведует хозяйством в этом саду много лет и когда воспитатель в группе Максима ушла в декрет, меня взяли на её место. Так отцу легче нас отвозить на работу утром и забирать вечером. Раньше мы работали в разных частях города и в связи с большими дорожными пробками постоянно опаздывали, или нам приходилось выезжать на несколько часов раньше.

– Вам не сложно работать? Вы ведь целый день на ногах.

– Нет, не сложно. Я привыкла. Не могу без работы. Очень люблю то, чем занимаюсь. К тому же, чем больше я двигаюсь, тем лучше себя чувствую.

– Понимаю, но мне кажется, что сегодня ваша нагрузка была более чем повышенная.

Мария улыбнулась.

– Ничего страшного, такое случается нечасто.

– Вас родители не потеряли?

– Видимо потеряли. Мой телефон разрядился в самый неподходящий момент. И разговор с отцом оказался прерванным.

– Может, позвоните ему и предупредите, что уже едете, – Полонский протянул ей свой телефон.

– Я думаю, теперь уже разговор всё равно окажется бесполезным. К тому же дозвониться не получится, телефоны остались в моём аппарате, а по памяти помню лишь несколько первых цифр. Никак не заставлю себя завести бумажный телефонный справочник.

Полонский улыбнулся.

– Максим, как только оказывается в моём доме, только о вас и говорит. Вы ему очень нравитесь.

Мария улыбнулась.

– Мне тоже он очень нравится. Он не просто мой воспитанник. Мы с ним лучшие друзья.

– Вот как? – Полонский улыбнулся.

– Да. Он чудесный ребёнок. Смышлёный, любознательный и очень ласковый. Он с большим рвением учиться читать, считать и очень мечтает о школе. Он единственный в группе, кто уже бегло читает, и я приношу ему из дома свои старые книги, которые когда-то с удовольствием в детстве читала сама.

– Он ими очень дорожит. Я попытался предложить купить ему новые, но он категорически отказался и назвал ваши книги настоящими.

Мария улыбнулась, и Ростислав невольно задержал свой взгляд на её лице чуть дольше.

– Ростислав Андреевич, а чем вы занимаетесь в жизни? Я видела вас на стройке и подумала, что вы представитель местных органов власти.

– Нет, я строитель. Вернее, будет сказать, у меня своя строительная фирма. Мы строим жилые дома, торговые комплексы, школы, в общем, всё, на что выиграем тендер.

– Ясно. Значит, вчера на стройке вы были…

– Вы правы. Я исполнитель строительных работ в вашем бывшем посёлке.

Заметив её потухший взгляд, он попытался извиниться.

– Простите, я не хотел употреблять слово бывший. Понимаю, что вам до сих пор тяжело это признавать. Я просто хотел объяснить вчера вашему отцу, что ни я, ни мои сотрудники, пытавшиеся вас выселять из дома, ни в чём не виноваты. Мы всего лишь исполнители, и от нас ничего не зависит. А как ваше новое жильё? Уже освоились?

Маша внимательно на него посмотрела.

– Что-то не так? – спросил он, снова обращаясь к ней.

– Мне пока трудно судить о нашей новой квартире объективно. Мы даже вещи не стали распаковывать и сразу принялись за ремонт.

– Квартира в таком плохом состоянии?

– Не новостройка. И там до нас, по всей видимости, жила не одна семья. Слишком всё оказалось запущено.

– Может быть, вам нужна моя помощь?

– Думаю, не стоит. Папа всё ещё зол на вас.

– Тут я с вами спорить не буду. Он действительно настроен ко мне воинственно. А где вы учились?

– В педагогическом. Я поступила в университет только после двадцати. Пока жили с отцом в гарнизоне, было не до учёбы. Слишком далеко воинская часть располагалась от города, и родители не рискнули меня отпустить одну. А потом, когда папа подал рапорт об отставке, мы вернулись к бабушке и дедушке в Луговое. И я поступила в Санкт-Петербургский государственный педагогический университет по профилю дошкольное образование.

– Почему вы пошли именно в детский сад?

– Я люблю маленьких детей. В них столько непосредственности, чистоты, открытости и любознательности. Всего того, чего лишены мы взрослые. Вопросов иногда задают так много, что только успевай отвечать, а ответить нужно, и непременно каждому, – Маша улыбнулась. – Они чудесные и я их всех так люблю.

Полонский с улыбкой смотрел на её сияющие глаза, когда она восторженно говорила о своей работе.

– Ну а вы кто по образованию? – она внимательно посмотрела на него.

– Я архитектор-градостроитель и тоже окончил университет. Я строитель во втором поколении. Мой дед был строителем, правда, без высшего образования, но зато с золотыми руками. Построил не один дом на своём веку, в том числе свой дом, где прожил с бабушкой всю жизнь и дом моих родителей.

– Ваши родители живут в городе?

– Нет, за городом. В деревне Старая Пустошь. Три года назад я спроектировал и построил им новый дом, на месте старого, и они туда переехали.

– Хорошая у вас работа. Она приносит пользу людям.

Полонский улыбнулся.

– Ваш отец другого мнения о моей работе.

Маша вздохнула.

– Просто для папы потеря этого дома, это словно потеря самого себя. Он родился в Луговом и прожил там много лет своей жизни и ему очень тяжело.

– Поверьте, Мария Владимировна, была бы только моя воля, я бы с удовольствием оставил ваш дом на прежнем месте. Но я всего лишь исполнитель этих строительных работ и все мои попытки вмешаться в этот ваш вопрос с выселением, не дали никаких результатов.

Она повернула голову и внимательно на него посмотрела.

– А теперь куда? Я не очень ориентируюсь в этом районе, – Полонский взглянул на неё.

– Сейчас направо и прямо.

Ростислав сделал поворот руля и остановил машину у пятиэтажного панельного дома. Он пристально всмотрелся в лобовое стекло на фрагмент здания, которое освещали фары его автомобиля. Сразу для себя отметил, что дом был новостройкой лет двадцать пять назад. Облупившийся фасад, деревянные старые рамы в окнах, демонтированные балконы и отсутствие уличного освещения чётко это характеризовало.

– Может вас проводить до подъезда? Здесь очень темно, – спросил он у неё.

– Нет, вы поезжайте домой. Дальше я уже сама, – Маша подняла с колен сумочку и улыбнулась. – Спасибо, за то, что подвезли меня.

– Это вам спасибо, за то, что не оставили Максима и привезли его ко мне. Я, правда, сразу не разобравшись, накричал на вас немного. Вы извините меня, пожалуйста.

– Ну что вы, я понимаю, что вы перенервничали, – она снова улыбнулась. – До свидания, Ростислав Андреевич.

– До свидания, Мария Владимировна. Рад был нашему новому и уже более позитивному знакомству, – Полонский взял её хрупкую руку в свою ладонь и, склонившись, коснулся губами кончиков её пальцев.

Маша смотрела на него несколько растеряно и не трогалась с места.

– Ну, идите, а то наверняка ваши родители волнуются.

Громкий стук в стекло автомобиля, заставил Полонского резко повернуть голову.

Маша поспешно распахнула дверь машины и осторожно вышла на улицу.

– Папа, не надо! – обратилась она к Урбенину. – Прошу тебя, – Маша попыталась как можно быстрее подойти к дверям автомобиля со стороны водительского места, откуда уже показался Ростислав.

– Маша, иди домой! С тобой я позже поговорю, – громко обратился к дочери Урбенин.

– Папа, пожалуйста, я тебе сейчас всё объясню. Прошу тебя, не надо. Не устраивай скандала.

– Я сказал, иди домой! – обратился Урбенин к дочери, повышая свой голос.

– Мария Владимировна, идите домой, прошу вас. Не волнуйтесь, – обратился к ней Полонский и взглянул в её испуганные глаза.

– А ты не командуй моей дочерью! – грозно обратился к нему Урбенин.

– Я не командую. Я просто попросил её уйти. А вы разговариваете с ней на повышенных тонах, вместо того, чтобы для начала разобраться во всём.

– Это моя дочь, и я разберусь сам, как мне с ней разговаривать. Тоже мне защитник нашёлся. Таких защитников как ты, гнать поганой метлой со двора.

– Папа!

– Я сказал, иди в дом! – закричал Урбенин, теряя остатки терпения.

Маша заплакала и, развернувшись медленно пошла к дому.

Полонский смотрел ей вслед, на её неуверенные шаги и слегка подрагивающую походку. Ему даже показалось, что она стала хромать гораздо сильнее, чем прежде.

– Зачем вы так с ней? Ведь она плачет.

– Она плачет по ночам уже целый год, после того, как такой же, как ты задурил ей голову и, женившись на ней, бросил её через три месяца после свадьбы. Он разбил ей сердце и растоптал душу. И когда она вернулась к нам с матерью в дом опустошённая и уничтоженная, я поклялся себе, что ни один мужчина больше не причинит моей дочери боль.

– С чего вы взяли, что я собираюсь причинять ей боль? Я просто подвёз её до дома.

– Подвёз. Мой бывший зять тоже сначала начал её подвозить до дома. Слушай, олигарх, мне кажется, что я сегодня тебя предупреждал насчёт твоего появления в поле моего зрения. И я смотрю, ты страдаешь приступами раннего склероза. Так вот предупреждений больше не будет, – Урбенин схватил Полонского за лацканы пиджака, притянул к себе и, взмахнув рукой, занёс кулак для удара. Но внезапно его рука была перехвачена крепкой ладонью Полонского. Ростислав сжал пальцы Урбенина с такой силой, что заставил разъярённого мужчину невольно опустить руку.

Урбенин смотрел на него, не моргая. Он тяжело дышал.

– Что справился? Отпусти! – мужчина изо всех сил рванул свою руку.

Полонский разжал пальцы.

– Владимир Егорович, я понимаю вашу боль, и ваше раздражение. Но уверяю вас, я не собирался причинять вашей дочери никакого вреда. Я просто подвёз её от своего дома, куда она привезла моего племянника. Мальчик ходит в её группу детского сада.

– Интересно, если это всего лишь твой племянник, то почему Мария привезла его к тебе, а не к его родителям, – Урбенин потирал кисть руки, где до сих пор зияли краснотой отпечатки пальцев Полонского.

– Моя сестра задержалась на работе, и мальчик сказал Марии Владимировне мой домашний адрес, и она привезла его ко мне. Я должен был отвезти её домой. На улице полночь, к тому же у неё разрядился телефон. Поверьте, я вас не обманываю.

Урбенин смотрел на него пристальным взглядом.

– Ладно, считай, оправдался. Откуда такие ручищи сильные? Как-то они не очень вяжутся с твоим холёным образом.

Полонский улыбнулся.

– После университета до открытия собственной фирмы несколько лет работал физически на стройке. Хотел увидеть основу, внутреннюю грань этой профессии.

– Неужели! Ты и стройка для меня вещи несовместимые. Хочешь сказать, что и кирпичную кладку делать умеешь?

Ростислав снова улыбнулся.

– Раньше умел и довольно неплохо. Думаю, что сейчас если бы попробовал, всё вспомнил.

Урбенин усмехнулся.

– Ну что ж, поверю на слово. Ладно, олигарх, поезжай домой. Я думаю, конфликт между нами улажен.

– Очень на это, надеюсь.

– Только смотри не расслабляйся. Это было моё последнее предупреждение. Повторяю, держись от моей дочери подальше.

– Вы что её держите под замком?

– Я её держу подальше от таких хлыщей, как ты. Ей нужен простой человек по жизни, а не такие, как вы с тугими кошельками и лишённые напрочь элементарного уважения к женщине. Один такой уже клялся ей в вечной любви, так что давай, проваливай.

Полонский отошёл в сторону и, открыв дверь автомобиля, попрощался с Урбениным и сел в салон машины. Завёл двигатель и медленно выехал со двора дома.

Маша стояла у окна своей новой спальни и, затаив дыхание, смотрела на отъезжающую машину Ростислава. Она видела всю их потасовку с отцом и едва удерживала себя от того, чтобы не выйти снова во двор и, бросившись к нему, умолять оставить Ростислава в покое.

Когда входная дверь громко стукнула, она машинально опустилась на стул.

Отец появился на пороге её комнаты и, взглянув на неё, присел рядом.

– Ты извини меня, что я с тобой так грубо говорил на улице. Просто увидев тебя с ним рядом, взбесился. Ты же знаешь, что он один из тех сволочей, которые выдворили нас из дома. И по вине, которого мы оказались на этой помойке, – он обвёл взглядом её комнату. – Поэтому мне бы не хотелось, чтобы ты общалась с ним, даже если он родственник твоего воспитанника.

– Папа, никакого общения быть не может. Мы просто случайно встретились сегодня возле его дома, и он просто подвёз меня.

– Это хорошо если так. Мне бы просто не хотелось, чтобы ты снова страдала. Он малый пронырливый, а ты доверчивая у меня и совсем не знаешь этой жизни, несмотря на то, что уже взрослая женщина. Ты по-прежнему веришь в хороших и искренних людей, а на деле оказывается, что сволочей гораздо больше.

– Ты не прав, папа. После брака с Иверским я больше не верю в иллюзии, в которых жила прежде, и надеялась на чудо и счастье в моей жизни. Степан всё уничтожил. Сжёг всё, что было светлого в моей душе.

Урбенин погладил её по волосам.

– Ты обязательно встретишь настоящего мужчину, который полюбит тебя, а все эти ходоки тебе и даром не нужны.

– Полюбит… – она грустно улыбнулась. – Меня никто и никогда не полюбит, папа. Такую как я, любить нельзя.

– Не думай об этом, – он прижал её к своей груди и нежно коснулся губами её волос. – Всё у тебя будет хорошо. Я уверен в этом.

Она обняла его руками за шею и, прижавшись к его груди, тихо заплакала.

Спустя полчаса Урбенин зашёл в спальню и присел рядом с женой на кровати.

– Володя, ну зачем ты ругался с этим молодым человеком? Маша мне всё рассказала, и я думаю, ты был не прав. Мне он нравится и производит впечатление порядочного человека. И что он сделал? Всего лишь подвёз её домой. Он поступил, как настоящий мужчина. Ведь оставить её на пустой тёмной дороге как раз и смог бы настоящий мерзавец.

– Валя, ты, как и твоя дочь наивна и чиста. И веришь всем людям. А я, таким, как этот мальчишка, не доверяю.

– Он не мальчишка, он взрослый мужчина. Вспомни, как он пытался помочь нам, когда приехал на стройку.

– Помочь… На словах они все пытаются нам помочь. Давай, ложится спать. Я не хочу продолжать дальше этот разговор. Не стоит этот Ростислав этого.

– А он Ростислав?

– Да.

– Красивое имя и доброе.

– Доброе. Ещё бы неплохо, чтобы к этому имени, и начинка прилагалась соответствующая.

– Я купила всё для ремонта комнаты Маши.

– Отлично. Тогда завтра с утра и приступим к работе, – Урбенин поднялся на ноги и медленно направился из комнаты.

Маша прислушивалась к разговору родителей, едва различимого в соседней комнате. Она открыла книгу, но прочитав всего несколько страниц, закрыла повесть, повернула голову и посмотрела в окно, на царившую за стеклом темноту.

Почему-то сейчас вспомнила лицо Полонского, когда он сидел рядом с ней в машине. Его глаза чайного цвета, каштановые густые волосы и улыбка, вот что заставило её даже сейчас невольно улыбнуться и прикрыть глаза. Ослепительная, словно лучи первого весеннего солнца, ласкающая и заставляющая невольно зажмуривать глаза от удовольствия. Когда он улыбался его лицо, словно светилось каким-то мальчишеским задором. И его образ строгого бизнесмена таял на её глазах без следа.

Маша слегка нахмурилась, вспомнив о роскошной брюнетке, представшей рядом с ним возле машины и назвавшаяся его женой. Она тяжело вздохнула и, потушив свет, легла на подушку.

«Размечталась о мужчине, с которым рядом такая женщина» – подумала она про себя и прикрыла глаза. «С таким, как он должна быть только такая, как эта красавица, а ей даже и мечтать не стоит».

****

Утром Максим открыл глаза и, заметив дядю, сидевшего на его постели, снова их крепко зажмурил.

– Ну-ка, хитрец, открывай глаза. Я знаю, что ты не спишь.

Мальчик нехотя приоткрыл веки и виновато посмотрел на Полонского.

– Я знаю. Ты будешь сейчас меня ругать, – жалобным голосом произнёс малыш.

– Конечно, буду. Ты что устроил вчера? Поднял на ноги всех. Мама с ума дома сходит, а ты приехал ко мне.

– Они не приехали за мной в сад, и я решил уехать к тебе.

– И ты решил их наказать таким способом? Ты считаешь, что это правильно?

– Нет, я не хотел их наказать. Я просто хотел поехать к тебе, – он посмотрел на Полонского, слегка сморщив носик и готовый заплакать в любую минуту.

– Чтобы поехать ко мне, нужно было сказать об этом маме заранее. Так нельзя делать, понимаешь. Теперь может случиться так, что мама тебя ко мне вовсе не отпустит.

– Это, правда?

– Конечно.

– Тогда я вообще отсюда никуда не уйду, – Максим отвернулся и накрыл голову одеялом.

Ростислав вздохнул и присел к нему ближе. Откинув край пододеяльника в сторону, развернул мальчика к себе.

– Ну что с тобой? Ты ведь всегда был послушным и никогда не капризничал?

– Они всё время заняты и им не хватает на меня времени. Мне скучно в квартире. Сегодня суббота и я опять буду один.

– Почему? Сегодня выходной и наверняка вы куда-нибудь поедете все вместе.

– Я тебе мешаю?

– Ну что за глупости ты говоришь? Как ты можешь мне мешать. Я ведь люблю тебя.

Максим улыбнулся и, приподнявшись, вскарабкался на Ростислава сверху и обнял его ладошками за шею.

– Упроси маму оставить меня с тобой на выходные, пожалуйста, – мальчик умоляюще смотрел в глаза Полонского.

– Боюсь, она не согласится.

– Ну, пожалуйста.

Ростислав прижал голову мальчика к своему плечу и погладил его по волосам.

– Ну, хорошо, я постараюсь. Вставай, иди чистить зубы и умываться. Для начала поедем разговаривать с твоими родителями, а дальше будет видно.

Максимка ослепительно улыбнулся и, скатившись на постель, подскочил с кровати и побежал в ванную комнату.

Ростислав задумчиво смотрел прямо перед собой. У него были планы на эту субботу. Камилла просила сходить с ней по магазинам, и вечером они планировали поужинать вдвоём в ресторане. Но теперь он понимал, что снова его личные планы откладываются и повторного выяснения отношений с ней не избежать. А начало выходных будет ознаменовано и ещё одним неприятным разговором с сестрой и её мужем, как только они с Максимом приедут в их дом.

Быстрый завтрак и стремительные сборы домой к Кавериным заняли всего несколько минут. Полонский не успел поговорить с Камиллой перед отъездом. Она крепко спала и на все его попытки её разбудить, лишь спросонья ворчала. Одев Максима, Ростислав оставил ей на тумбочке записку и, взяв за руку маленького разбойника, повёз его к родителям.