Подари мне счастье

Глава 18

– Ты видишь его?

– Нет. – Ричард окидывал взглядом дам и джентльменов, толпящихся в бальном зале Эллиотов, но их лица сливались в одно неразличимое пятно под слепящим светом люстр. От слишком большого количества людей, собравшихся на небольшом пространстве, в зале было душно и жарко. Шуршание атласа и шелка и голоса гостей, говорящих одновременно, делали атмосферу еще более удушающей. – Наверное, он еще не приехал. Потанцуем, дорогая?

Ли покачала головой:

– Тебе не обязательно все время оставаться рядом со мной. Иди поищи своего друга. Или сыграй партию-другую в карты.

«Партию-другую в карты»? Он сцепил пальцы за спиной, чтобы не притянуть Ли в объятия, не обращая внимания на любопытные взгляды окружающих. Наивная душа, она не имеет представления об образе жизни светских повес, которые пьют, играют, охотятся и распутничают двадцать четыре часа в сутки. «Партию-другую в карты»?

Взгляд, который он послал ей, был таким откровенно чувственным, что Ли раскрыла веер и помахала им перед лицом.

– Здесь невыносимо жарко, – сказала она. Глаза ее мерцали в свете свечей. – Может, ты найдешь своего друга и присоединишься ко мне на террасе?

Ее щеки и в самом деле пылали соблазнительным розовым румянцем. А когда Ричард найдет ее на террасе, то, возможно, им удастся выскользнуть в сад, где он отыщет уединенный грот…

Ричард вскинул руки:

– Хорошо, сударыня, ваша взяла. Но не обещайте свои танцы никому, кроме меня.

– Это ужасно бестактно с твоей стороны, Ричард! Рейчел говорит мне, что неприлично танцевать только со своим мужем.

– Рейчел – безмозглая, пустоголовая старая карга, у которой не все дома. Ее мнение…

Ли рассмеялась и направилась к дверям, ведущим на террасу. Ниспадающий золотистый шелк ее платья обтекал бедра, словно руки любовника. Она бросила взгляд через плечо, невинный и соблазнительный; ее зеленые глаза манили Ричарда подойти ближе, излить душу, признаться во всех своих грехах. Но он не мог.

Его грехи слишком тяжки, слишком грязны, чтобы покаяться в них.

Желание влекло его к Ли, но он заставил себя уйти. Он обошел бальный зал, осмотрел игровые комнаты, заглянул в курительные. Пирса нигде не было, разрази его гром! Если б не его записка, в которой говорилось, что он сегодня будет здесь, Ричард остался бы дома со своей женой.

А не торчал бы среди этих подхалимов и неудачников.

Боже, как он ненавидит эти приемы! Не обращая ни на кого внимания, он отправился на поиски Ли. Пусть свет думает, что Ричард как воск в ее руках, – ему наплевать. Она его жена, и он хочет ее. Восхищается ею – ее благородством, храбростью, преданностью сестре. У них есть общая боль, каждый страдает от потери родного человека, но Ричард надеялся облегчить страдания Ли. Изрядное количество людей, работающих на него, сейчас разыскивают Кэтрин Джеймисон, но Ли он об этом не скажет. Не станет зарождать в ней надежды или страхи, пока не получит точных сведений о судьбе ее сестры.

Ричард старался не слишком глубоко вникать в то желание, в ту потребность, которую испытывал к своей жене. Или в опасность, которую она представляет для его сердца. Или в страх, который преследует по ночам, пока Ричард не просыпается, весь в поту, с колотящимся сердцем и напряженными мышцами. Но даже этот страх, это постоянное напряжение не мешают Ричарду желать ее так, как он никогда никого не желал.

А в этом-то и таится опасность. Он слишком желает Ли, слишком дорожит ею, слишком нуждается в ней.

– Потерял жену? – прошипел голос, который Ричард ненавидел превыше всего. Рейчел преградила ему дорогу. Она изогнула брови, ожидая ответа. Роскошное голубое платье подчеркивало голубизну глаз. Пшеничные волосы обрамляли лицо искусно уложенными ниспадающими локонами.

Как бы ни противно было Ричарду признавать это, но она красива, хотя ее красота – это иллюзия. Душа Рейчел уродлива, как садовый слизняк, и такая же скользкая. Напоминание обо всем дурном в мире Ричарда и о том, что он рискует потерять.

Но необходимо соблюдать видимость приличий, сказал он себе, изображая вежливую улыбку.

– Оставь меня, Рейчел. Я не в настроении обмениваться с тобой ударами.

– Ты в настроении уединиться со своей женой? – съязвила Рейчел. – Как жаль, потому что она снова танцует с тем молодым человеком. Бог мой, они умудряются найти друг друга буквально повсюду.

Ричард стиснул зубы, когда теперь уже знакомое чувство ревности охватило его, затмевая рассудок. Он вглядывался в вальсирующие пары, пока наконец не заметил Ли и ее молодого хлыща.

Разумеется, это был Прескотт. Всегда Прескотт.

Куда бы они ни пошли, он тоже был там, в элегантно сидящем вечернем платье, с упавшим на лоб локоном, словно Байрон или Шелли. Меланхоличная аура отчаяния разбитого сердца, сквозящая в улыбке, лишь усиливала его привлекательность для незамужних мисс, приходящих в трепет за своими веерами.

Ричард почувствовал, как скрутило кишки, но тщательно проконтролировал себя, чтобы не вскинуть брови, не сжать руки в кулаки и не напрячься ни одним мускулом, наблюдая, как танцуют Ли и Прескотт. Мальчишка держал ее слишком близко, улыбался слишком нежно, и его голубые глаза потемнели не то от стремительности танца, не то от огня желания.

Затихли последние аккорды музыки. Губы Ли изогнулись в нежной улыбке, она что-то сказала Александру.

Когда Ли повернулась и направилась к дверям на террасу, Прескотт смотрел ей вслед тем же одурманенным взглядом, которым, Ричард знал, смотрит на нее и он сам.

Несколько мгновений спустя Прескотт последовал за ней в ночь.

Ли, высоко держа голову, шла к дверям на террасу. Все дамы наблюдали за ее приближением, а затем отворачивались, когда она подходила достаточно близко, чтобы приветствовать их.

Ли понимала, что из-за своего неблагородного происхождения никогда не будет принята высшим светом. И хотя это уязвляет гордость, она не даст им увидеть свою боль. Ли держала подбородок высоко, спину прямо и улыбалась царственно, как сама королева.

Она облегченно выдохнула, пройдя через французское окно, и подошла к балюстраде. Ночной воздух был прохладным, напоенным ароматом роз и жимолости приятно остужал разгоряченные щеки. Скорее бы Ричард нашел своего друга, чтобы они смогли уйти.

– Опять загадываешь на звезду?

– Александр, – проговорила она, послав Прескотту неуверенную улыбку. Они возобновили дружбу, пусть и чуть более чопорную и формальную, чем их прежние отношения. Никто из них не вспоминал безумия того отчаянного поцелуя или предложения убежать.

– Чудесная ночь, правда? – сказала Ли, останавливаясь на теме погоды как на самой безопасной. – Не могу понять, почему всем так нравится тесниться в душном зале, когда здесь их ждет такая красота.

– Да, красота.

Голос Александра задержался на слове «красота», и Ли вынуждена была отвести взгляд, устремив его на сад, освещенный бумажными фонариками.

Шаги и хихикающие голоса, приблизившиеся к дверям на террасу, развеяли надежду Ли на несколько минут покоя.

Она потерла лоб дрожащей ладонью.

– Еще один неодобрительный взгляд в мою сторону я просто не вынесу.

– Кто тебя не одобряет? – нахмурился Александр. – Скажи мне.

Ли не собиралась произносить эти слова вслух. Она схватила его за руку.

– Мне не следовало этого говорить, Алекс. Они не одобряют меня. Они просто считают меня неподходящей женой для герцога. Пожалуйста, я не хочу никаких неприятностей. Я просто хочу немного покоя и свежего воздуха.

Коротко кивнув, Александр схватил Ли за руку и потащил в тень за угол дома. Несколько мгновений спустя четыре женщины вышли на террасу, залитую пурпурным лунным светом. Ли узнала по голосам леди Монтегю, леди Эллиот, леди Ричмонд и леди Каннингем.

По словам Рейчел, которая не преминула поведать Ли все грязные светские сплетни, все они, за исключением леди Каннингем, пытались женить на себе Ричарда.

Ли огляделась. На этом конце террасы не было лестницы, и никак нельзя было улизнуть незамеченной. Мало того что ей придется выслушать то что эти женщины будут говорить, так она, ко всему прочему, еще и оказалась, как в ловушке, в темном углу с мужчиной, который не является ее мужем. Неприглядность ситуации потрясла Ли. Отлично. Просто отлично.

Она прислонилась к стене дома, спиной ощущая холод кирпичей, и вознесла безмолвную молитву, чтобы они не задержались надолго.

– Какая ужасная девица, – проговорила леди Эллиот.

– А мне она кажется очаровательной, – возразила Эбби Каннингем.

– Очаровательной? Вы что, перепили пунша?

– А чего еще ждать от низших классов? – усмехнулась леди Ричмонд. – Они могут одеваться по последней моде, но нельзя купить хорошее воспитание и манеры. Она – осквернение для всех нас.

– Она купила его своими деньгами, – снова подала голос леди Эллиот. – Муж сказал мне, что за ее приданое можно было купить самого короля.

– Какая чушь! – фыркнула леди Ричмонд. – Сент-Остин – богатейший человек Англии. Нет, она в интересном положении, и ее папаша под дулом револьвера заставил герцога идти в церковь.

Леди Эллиот рассмеялась:

– О, какая прелесть! Думаете, у нее affaire de coeur[2] с тем молодым человеком? Он всегда бросает на нее влюбленные взгляды…

Ли схватила Александра за руку. Его туго натянутые мускулы предупредили ее, что Александру ничего так не хочется, как швырнуть их сплетни им в лицо, но Ли крепко удерживала его. Обнаружив свое присутствие, они лишь подольют масла в уже и без того жарко пылающий костер.

По крайней мере, теперь она знает, о чем шепчутся у нее за спиной. И хотя было ужасно больно, Ли постаралась не издать ни звука.

– Вы ошибаетесь, – вмешалась Эбби. – После падения они провела неделю в моем доме. Она прелестная девушка, и Сент-Остин ее обожает. Он не отходил от нее ни на шаг, пока опасность не миновала, и оставил ее только однажды, когда отправился за каретой, чтобы отвезти домой. Говорю вам, он любит ее.

– Чепуха! – Это была леди Маргарет Монтегю.

Ли почувствовала, как похолодела кожа, а желудок скрутило. Она не хотела слышать, что еще собирается сказать леди Монтегю.

– Бедняжка леди Маргарет, – проворковала леди Эллиот. – Как ужасно неосмотрительно с нашей стороны не подумать о ваших нежных чувствах!

– Да, – подхватила леди Ричмонд, – как тяжело вам, должно быть, видеть Сент-Остина вместе с женой, когда вы ближе всех нас подошли к тому, чтобы самой носить этот титул.

– Как, должно быть, обидно сознавать, что он покинул твою постель ради другой, – добавила леди Эллиот.

Ли затаила дыхание в ожидании ответа леди Монтегю, но единственными звуками были музыка, льющаяся из дверей на террасу, и стрекотание насекомых в кустах.

Леди Эллиот нарушила тишину:

– Но ведь не хотите же вы сказать, что Сент-Остин по-прежнему делит с вами постель?

– Я не говорила ничего подобного.

– В том-то и дело, – парировала леди Ричмонд. – Вы не сказали ни слова. Расскажите нам все. Нам не терпится узнать.

– Сент-Остин – воплощенное благоразумие, – сказала Маргарет. – Вы должны пообещать мне, что это останется строго между нами.

С болезненно сжимающимся сердцем и ревом крови в ушах Ли выглянула из-за угла и увидела, как три головы, украшенные перьями и драгоценностями, закивали.

Маргарет взглянула на каждую по очереди.

– Он и не покидал мою постель.

Все ахнули. Ли затошнило, мысли разлетелись. Только боязнь быть обнаруженной притаившейся в темном уголке вместе с Алексом не дала ей выдать себя каким-нибудь звуком.

Еще болезненный ком, застрявший в горле. Ей не давало покоя какое-то знакомое ощущение, какой-то мимолетный образ, ускользающий прежде, чем сделаться ясным. Она потерла ладонью затылок. Маргарет кивнула:

– Это правда. Он женился на ней ради денег, в этом нет никаких сомнений. Эрик тратил деньги направо и налево, как и их отец. Сент-Остин унаследовал огромные долги. Я знала, что он собирается жениться.

Дамы смотрели на Маргарет широко открытыми глазами.

– Мы несколько раз обсуждали это, – продолжала она. – Конечно, я хотела выйти за него, но у меня нет капитала, который ему требуется. Это я предложила ему поискать наследницу среди нуворишей, тем паче, что она все равно не помешает нам вести прежнюю жизнь…

– Ты лжешь, – заявила Эбби и с негодованием удалилась.

– Как она смеет так оскорблять меня?! – возмутилась Маргарет. – Можете верить чему угодно, мне абсолютно все равно.

Маргарет прошествовала в бальный зал, разгневанно топая по каменному полу. Леди Эллиот и леди Ричмонд последовали за ней более умеренным шагом, склонив друг к другу головы и тихонько переговариваясь.

Ли подошла к балюстраде. Она ухватилась за перила, шершавый камень вонзился ей в ладонь, когда слова леди Маргарет эхом зазвучали в голове: «Он и не покидал мою постель… не покидал мою постель… мою постель…»

Пульсация в голове усилилась, проясняя образы, преследующие ее в снах. Откуда-то из глубин сознания всплыла другая ночь, другой балкон.

Начинается дождь. Ричард стоит на коленях у ног леди Маргарет, лежащей на каменной скамье, ее руки обвивают его за шею. Он ладонями сжимает ее запястья. Рот прижимается к ее губам, сливаясь в страстном поцелуе.

Земля покачнулась под ногами Ли. Она прижала кулаки к глазам, но видение осталось.

Александр схватил ее за плечи, отнял руки от лица и привлек к себе на грудь.

– Тише, тише, – пробормотал он, когда Ли стала всхлипывать ему в жилет, стискивая руками кружево рубашки. – Не обращай на них внимания. Эти злобные сплетницы не стоят одной твоей слезинки…

– Убери руки от моей жены, – загремел позади них голос Ричарда. Ричард схватил Александра за плечо и оттолкнул Ли в сторону.

– Не трогай его! – вскричала она, когда кулак мужа впечатался в челюсть Александра. Алекс полетел на дорожку.

Ли упала на колени и обхватила лицо Александра ладонями. Крови не было, но глаза его казались пустыми, слегка ошарашенными. Она помогла ему подняться, затем зыркнула на Ричарда и в бешенстве стиснула руки в кулаки.

– Как ты смеешь?! Что он тебе сделал?

– Он осмелился прикоснуться к тому, что принадлежит мне, – сжав зубы, прорычал Ричард. Ноздри его раздувались, руки и ноги были напряжены, как будто он силился удержаться от дальнейшего насилия. – Немедленно отойдите от него, сударыня, и я покажу ему, как волочиться за чужими женами.

Ну и наглость! Ли втянула воздух, чеканя шаг, подошла к Ричарду и изо всей силы залепила ему пощечину.

Его глаза опасно заблестели в неярком свете. Но Ли не испугалась. Даже когда пальцы занемели и жалящая боль пронзила руку, Ли расправила плечи и вздернула подбородок.

– Я уезжаю домой, – ровно проговорила она, – но если хоть один волосок упадет с его головы, я вырежу твое развратное сердце охотничьим ножом!