Подарочек

8

Восьмое марта у Ирки началось с телефонного звонка мамы в половине десятого – куда она делась-то, чего не поздравляет-то с праздником, скоро же день кончится! Эх, вот что значит – забыть выключить звук на ночь! Ирка еле слышным со сна голосом поздравила маму, выслушала ответное поздравление и напоминалку не забыть позвонить тёте Любе и бабушке. Ну да, ну да, сама-то она безмозглая и не знает, что им тоже надо позвонить, конечно. Тут же, не отходя от кассы, позвонила и тётке – маминой сестре и бабушке – маме их обеих. Получила обычное количество стандартных пожеланий (чётче всего их выразила бабушка – когда ты там уже замуж-то выйдешь), промычала положенное в ответ, и пошла умываться.

По дороге заглянула в большую комнату – там был разгром. Вчера они с Олей не угомонились, пока не уничтожили весь нежданный подарок – ну, кроме цветка в горшке, и цветок-то хорошо бы полить, кстати, пока не загнулся. Ладно, кто сказал, что восьмого марта нельзя убираться? Можно, ещё как можно.

Зато голову можно не мыть, Оля сказала – будем красить, красить лучше на грязные волосы. Просто умыться, поубирать лишние волосы, подстричь ногти на ногах, которые уже почти когти. Остальное потом, в Олином салоне. Ну, пока ещё не Олином, но Ирка не сомневалась – подружка с её деловой хваткой или подгребёт тот, в котором работает, или откроет свой, а то и несколько.

Ирка поставила вариться кофе и включила музыку – погромче. Настроение было вполне подходящее для великих свершений, и пока варился кофе, она успела прибрать в туалете и ванной. Кофе выпила, читая ленту в ФБ и ВК, поздравляя коллег и подруг и отвечая на поздравления. Ой, кстати, что это тут? Заявка в друзья. Андрей Пяточкин. Город – СПб. Место работы – какой-то фонд. Окончил что-то там геологическое – ну да он и говорил, что геолог. И, судя по всему, старше её на три года. То есть ему уже тридцать пять. Жён и детей нигде не отмечено. Ирка подумала и нажала кнопку – принять. Это ж вообще ни о чём, сейчас все добавляют всех, с кем хоть раз пересеклись, а он у неё аж целую ночь проспал, и ел, и мылся.

В чём огромный плюс маленькой квартиры – убирать её легко и быстро. К часу дня квартира выглядела намного лучше, чем вечером в пятницу, когда Ирка привела в неё нежданного гостя. И можно было скоренько заскочить под душ, потом достать платье, о котором вчера говорила Оля, к нему – чулки и туфли, и кулон из бордовой яшмы с черными прожилками в филигранной серебряной оправе, и такие же серьги, и браслет. Кольца – ну их, будут цепляться за чулки и за платье тоже, хоть у Ирки они и водились. Тоже – из местных самоцветов, в политеховском минералогическом музее есть магазинчик, где продают невероятную красоту по очень гуманным ценам, потому что себе или вообще ничего не берут, или минимальный процент, не как в среднем по городу, и уж точно не как в туристических местах. Накрасит Оля, она мастер, она же и ногти сделает. Платье в кофр, остальное в пакет, туда же маленькую сумочку. И ок, можно лететь.

На двери Олиного салона было написано, что восьмого марта – работа до 14-00. Ирка посмотрела на часы – ровно два – и толкнула тяжелую стеклянную дверь.

– Сёма, умочка моя, ты вот прямо точь-в-точь! Или сюда и кидай кости в кресло, начнём с покраски.

Дальше Оля со знанием дела суетилась вокруг Ирки – стригла концы волос, красила, пока Ирка сидела с краской – Оля сделала ей ногти на одной руке, потом мыла-сушила-укладывала волосы, дальше – вторая рука и лицо. Потом прошлась щёткой по своим коротко стриженым блондинистым волосам и погнала Ирку переодеваться, мол, время уже.

Переодетая Ирка взглянула на себя в зеркало.

– Оля, ты волшебница. Ты об этом знаешь? Ну так знай.

– Прикинь, знаю, – усмехнулась Оля. – Так-то мне тётки разные частенько такое говорят. Но слышать такие слова от тебя – особенно приятно, ты ж меня почти что с детсадовского горшка знаешь. Ну и я это, читала и видела поболее, чем среднестатистическая девочка из такого вот салона, могу представить не ногти отдельно и башку отдельно, и ещё плюс глаза на той башке, а всё в целом, в комплексе, так сказать. Преимущество классического образования, не? – подмигнула она Ирке.

А Ирка смотрелась в зеркало и не хотела никуда идти. Ей уже было хорошо. Она видела себя – как будто она не Ирка-Семёркина-займите-до-зарплаты, а кто-то, нормально зарабатывающий и знающий себе цену.

Её невыразительные волосы тёмно-русой масти Оля в некоторых местах высветлила, а где-то, наоборот, затемнила, и их стало как будто вдвое больше. Они лежали, и блестели, и отливали какими-то невероятными отблесками. Глаза стали вдвое больше, а немного блёсток в тон тушевке привлекали внимание к взгляду, не более. Лицо стало гладким, губы – словно кистью выписанными. Эх, а кто-то каждый день так выглядит, подумала Ирка, ну и ладно. А у них сегодня праздник, вот!

Вишнёвое платье до щиколотки с высоким разрезом сбоку, заготовленные туфли в тон на изящной шпильке – прикинуть, но пока не надевать, прозрачные телесного цвета чулки – наоборот, надеть свои яшмы и добавить немного сладких духов. И вперёд!

Оля тем временем тоже переоделась – в маленькое черное платье. Макияж у неё был обычный экстремальный, но Оля не Ирка, она непременно найдёт себе на тусовке кого-нибудь поразвлечься на вечер. Ирка легко завязывала знакомства, но очень тяжело переходила из категории «подружка», а то и «свой парень» в категорию «интересная девушка». С ней трепались и обменивались новостями, ей поверяли тайны и рассказывали свои горести и беды. Поэтому она так и не нашла себе никого за те полгода, что от неё ушёл Димка. Ладно, на хрен Димку, там Оля уже маячит, что такси пришло, пора ехать.