Подарок богов

Пролог

Весеннее утро взорвало тишину птичьими трелями. Лариса обвела опустевшую комнату прощальным взглядом и подхватила с пола чемодан. Большая часть вещей была отправлена контейнером в город её детства ещё вчера. А того, что осталось, должно было хватить на первое время. Дочь с зятем объявили, что собираются сделать ремонт и купить новую мебель, так что она постаралась забрать с собой всё, что было дорого её сердцу.

Конечно же, Лариса понимала стремление молодых свить уютное гнёздышко, полностью отвечающее их вкусам и требованиям, и ничуть на них не сердилась. Разве что слегка грустила о прошлом, а ещё немного страшилась того, что ждёт её впереди.   

Когда-то и она мечтала о таком вот тихом семейном счастье рядом с любимым человеком. Да не вышло. Быть может, дочери повезёт больше. По крайней мере, со своей стороны она сделала всё, что могла для своего пусть и повзрослевшего, но всё же ребёнка. Даже оставила молодым двухкомнатную квартиру, в которой прожила без малого двадцать лет. А ведь не каждый отважится на переезд в другой город, разменяв пятый десяток. Пришлось оставить работу, налаженный быт, знакомых и попытаться начать жизнь с чистого листа.

- Мама, иди завтракать, - послышался голос Вероники.

Аппетита не было, но отказаться, значило обидеть дочь, а она и так последнее время чувствовала себя виноватой. Хотя временами и не могла скрыть радости от того, что им с Вадимом не придётся уходить на съёмную квартиру, что, несомненно, пробило бы значительную брешь в их семейном бюджете.

Вадим категорически отказывался продолжать ютиться в скромной двушке втроём.

Лариса и сама понимала, что, не смотря на сложившиеся между ней и зятем доверительные отношения, ничем хорошим такое соседство не кончится. Рано или поздно начнутся ссоры, за ними последуют выяснения отношений. А с рождением детей обстановка в доме вовсе накалится до предела. И пока не дошло до крайностей, нужно разъехаться и жить отдельно. Вот только подходящего варианта всё не находилось.  

Решение о переезде в другой город было принято неожиданно. Ларисе позвонил бывший сокурсник, с которым они не виделись много лет. Прозвучавшее предложение возглавить финансовый отдел его фирмы, пришлось очень кстати. А уж обещанные в случае её согласия «плюшки» и вовсе показались женщине даром небес. Чего только стоила пусть и служебная, но зато отдельная однокомнатная квартира в новостройке, да к тому же с правом выкупа, что при обещанной щедрым Лёвой заработной плате и имеющихся у неё накоплениях казалось делом вполне осуществимым.

В реальности же всё вышло даже лучше, чем она предполагала. Коллектив, в котором Ларисе предстояло работать, принял её на удивление радушно. Поначалу она всех сторонилась, потому что никак не могла определиться со своим местом в этой накрепко сплочённой компании, но Светлана Валерьевна из рекламного отдела, а по совместительству жена шофёра Степаныча, взяла над новенькой шефство. И уже через неделю Лариса была посвящена не только во внутренние дела фирмы, но и во всех подробностях ознакомилась с обстоятельствами личной жизни её сотрудников.

Лёва сильно прибавил в весе и расстался с некогда пышной шевелюрой, однако при этом не растерял присущего ему обаяния. Сотрудники за глаза называли начальника колобком. Он конечно, об этом знал, но никогда не обижался, напротив, сам часто подшучивал над своим небольшим ростом и немалым весом.

Компания Лёвы занималась импортом товаров для спорта, туризма, отдыха и рыбалки. Неудивительно, что все работающие в ней мужчины были заядлыми рыболовами, а женщины умели приготовить уху на костре так, что пальчики оближешь.

О переезде Лариса больше не жалела. На это попросту не было времени. Её закружил водоворот людей и событий, превращая жизнь женщины в один нескончаемый праздник. И даже возраст перестал иметь для неё какое-либо значение, она словно скинула с плеч груз прожитых лет и вновь ощутила себя молодой и полной сил. Наверное, это можно было бы назвать счастьем, хотя Лариса несколько затруднялась дать определение тому состоянию радостного возбуждения, в котором пребывала последние восемь месяцев.

День, ставший последним в её земной жизни, ничем не выделялся из череды прочих дней. Предполагался очередной совместный выезд на природу. Встать нужно было пораньше, чтобы успеть проскочить автомобильные пробки. Рассвет ещё только занимался, а микроавтобус с сослуживцами уже поджидал Ларису у подъезда.

Синоптики обещали жаркую безветренную погоду, а, значит, ничто не могло помешать активному отдыху трудящихся. Остановились, как обычно, на территории турбазы, так было безопаснее, однако ночевать собирались в палатках, как настоящие дикари.

Место было оживлённое, но чистое и хорошо обустроенное. Многие приезжали сюда семьями и за несколько лет существования турбазы люди успели перезнакомиться и подружиться. Встречались уже как старые знакомые, обращаясь друг к другу по именам. Расспрашивали про детей и внуков, делились радостями и достижениями. А после жгли костры, вместе готовили ужин и пели песни под гитару.

Добравшись до места дислокации, Лариса и её сослуживцы разгрузились в рекордные сроки. А после женщины, поручив мужчинам устанавливать палатки, отправились пробовать водичку.

Вода сначала показалась им слишком холодной и непригодной для купания, всё же лето было в самом начале. Однако восторженные вопли детворы, доказывали обратное. Вскоре разгорячённые тела трёх женщин привыкли к освежающей прохладе, и они поплыли прочь от берега, подальше от шумной толпы.

Лариса предпочитала плавать брасом. Ей нравился этот размеренный стиль. Можно было долго держаться на воде, не чувствуя усталости. Задумавшись, она не заметила, как заплыла довольно далеко. Её спутницы давно повернули к берегу, а Лариса всё рассекала воду ладонями, наслаждаясь её ласковыми прикосновениями.

Глава 1

Низкое предгрозовое небо было изукрашено всполохами молний. Их ветвистые росчерки, казалось, пронзают землю насквозь. Плечи верной служанки гессы Кордианы опасливо вздрагивали каждый раз, как только грохочущие удары грома вспарывали ночную тишину.  

- Боги нынче шибко гневаются, - прошептала она, всерьёз задумавшись о том, не повернуть ли назад. Но потом в её памяти всплыло суровое лицо госпожи, и женщина с тяжким вздохом продолжила свой путь.

По замшелым от времени ступеням служанка спустилась к реке и осторожно опустила в воду деревянный короб, в котором мирно посапывал младенец. Несколько мгновений она потратила на то, чтобы полюбоваться на хорошенькое личико девочки, умилившись её пухлым щёчкам и розовым губкам, а потом решительно оттолкнула утлое судёнышко от берега.

- Ну вот и всё, - прошептала служанка онемевшими губами.

Дело сделано. Приказ госпожи выполнен в точности, вот только спокойствия ей это не прибавило. Она только сейчас осознала, что же на самом деле натворила. Какой тяжкий грех взяла на душу.

Чувство вины буквально оглушило детоубийцу, обрушившись на неё вместе с очередным оглушительным раскатом грома. Женщина тоненько завыла от горечи и отчаянья, по её щекам покатились крупные слёзы. Она и сама не заметила, как оказалась по пояс в воде, в бесплодной попытке исправить содеянное. Коварное течение оказалось гораздо проворнее пожилой служанки. Оно ловко подхватило люльку с младенцем и в считанные мгновенья вынесло её на середину реки.

И в этот момент громыхнуло особенно сильно. А потом на землю обрушились потоки воды, за которыми уже невозможно было что-либо разглядеть.

***

- Тимат, глянь-ка, тут младеньчик в коробе. Кажись, мёртвый, - звонкий мальчишеский голос разнёсся над речной гладью.

Старший брат досадливо поморщился. Младшенький так и не научился вести себя тихо. Не выйдет из него ни хорошего охотника, ни рыболова. Слишком уж шумным и непоседливым он уродился. Не стоило слушать мать и брать этого сорванца с собой. Снова придётся возвращаться домой ни с чем. Наверняка Улас своим криком распугал всю рыбу.

Потом до старшего брата дошёл смысл сказанного младшим и парень поспешил к тому месту, откуда донёсся крик.

В деревянном коробе и впрямь обнаружился младеньчик. Сперва Тимату тоже показалось, что он не дышит, но потом маленький ротик слегка приоткрылся и из него вылетел слабый писк.

- Отнесём найдёныша тётке Аскиле, - немного подумав, решил Тимат. - Она недавно родила, может и этого примет. Всё равно без материнского молока ему долго не протянуть.

Улас посмотрел на брата с уважением и совсем чуть-чуть с завистью. Тимат никогда не терялся и мог найти выход из любого положения. Сам то Улас едва штаны не обмочил, как только увидел мертвяка. Всё же хорошо, что младеньчик оказался живым.

Тётка Аскила подарку не обрадовалась, но грех на душу брать не стала – ребёнка приняла из рук в руки. А потом решила – где четверо, там и пятый помехой не станет. Вот только глянув на младенца повнимательней, она поняла, что жить тому осталось недолго. Маленькое тельце пылало жаром.

- Да за что же мне такое наказание? - в сердцах вопросила Аскила и принялась споро разматывать мокрые пелёнки, дивясь их гладкости и белизне. Первым делом нужно было завернуть ребёнка в сухое, а уж после думать, что делать дальше.

Впрочем, выбор был невелик. Придётся идти на поклон к Ватауру. Без его чудодейственных зелий тут никак не обойтись.

Высокого седовласого Ватаура в деревне побаивались, но уважали. Его бледно-голубые глаза смотрели на людей с холодным безразличием. И тем не менее, Ватаур никогда не отказывал в помощи тому, кто в ней действительно нуждался. Но мог и палкой со двора погнать, если приходили с какой безделицей. Был он из пришлых, а потому о его прошлом никто ничего поведать не мог. Кто он такой, откуда явился и почему решил поселиться в глухой северной деревушке, про то судачили многое. Только правды в тех словах не было ни капли.

Ватаур жил бобылём, промышлял пушнину, да ещё знал толк в травах. Деревенские как про то проведали, так и потянулись к нему с разными хворями. Вот тогда он и показал соседям свой крутой нрав, пройдясь увесистой палкой по спинам тех, кто решил потешить своё любопытство, прикрывшись мнимыми болезнями.

Аскила выглянула во двор. Как она и думала, мальчишки топтались неподалёку. Улас давно бы убежал, но Тимат вырос на редкость серьёзным и ответственным парнем. Всего-то пятнадцать годков ему, а поумнее иного взрослого будет.

Такого бы мужа её Илати, да только не станет сын старосты родниться с голытьбой.

Настроение у Аскилы испортилось окончательно. Старшая дочь уже встретила двенадцатую весну, а жениха на примете как не было, так и нет. Будто мало у них с Валхом своих детей, так боги ещё и приёмыша послали.

Тут женщина опомнилась и осенила себя святым знаком. Не стоит гневить богов. Следует с благодарностью и смирением принимать все их дары. Всяк знает, что свыше ничего не даётся просто так. Всё имеет свой смысл.

- Беги-ка ты Тимат к Ватауру. Скажи, нужно зелье от горячки. Да поторопись, младенчик вот-вот преставится.

Тимат сорвался с места так быстро, будто его собаки за пятки кусали. А Аскила снова тяжело вздохнула. Всем хороша её Илати: и умница, и красавица, и хозяюшка, каких поискать. Только никому она не нужна без приданного. А где его взять, когда кормилец семьи стал слаб и немощен телом? Славным охотником был её Валх, да вот нарвался в прошлую зиму на медведя и лишился руки. Как сам живой остался, только боги и ведают. Но с тех пор трудно им приходится. Пока сыновья подрастут, да заменят отца, много воды утечёт.

Мысли Аскилы были безрадостными, однако это не мешало ей суетиться по дому.

Вернулась Илати, принесла воды из колодца. Опять набрала полные вёдра, ослушница.

Аскила укоризненно посмотрела на дочь, не поленилась, повторила не единожды сказанные слова:

Глава 2

Пять лет спустя.

Предательски скрипнула рассохшаяся половица, извещая Аскилу о возвращении старшей дочери. Опять, негодница, явилась под утро. Всё никак не намилуется с Тиматом. Был бы кто другой, женщина давно бы забила тревогу, но этому парню она доверяла. Сказал, что женится на Илати, значит, так тому и быть. Свадьбу, как водится, сыграют после сбора урожая. Соседские мужики помогут молодым поставить дом. Так уж у них в деревне заведено, что большие дела делаются сообща. Всяк знает, что в одиночку в их суровых краях не выжить, вот и держатся друг за друга, помогая, кто чем может.

Земли вокруг достаточно. Хватит и зерно посеять, и огород посадить, ещё и скотине на прокорм останется. Даже если староста будет возражать, Тимат и без его помощи сможет крепко встать на ноги.

Аскила осторожно перевернулась на другой бок, стараясь не разбудить мужа, но тот даже не шевельнулся. Крепкий сон у её Валха. Спит и не чует, какие дела нынче творятся. Женщина с любовью посмотрела на лежащего рядом мужчину. Решила, пусть его спит, намаялся, поди, за день. Сыновья хоть и переняли отцовскую науку, да всё одно за ними пригляд нужен. Всего то по двенадцать годков стукнуло близнецам Усхату и Аттаю, а они уже признанные в деревне охотники. На двоих у них получается забивать дичи не меньше, чем когда-то добывал их отец.

Теперь уж не приходится сомневаться в том, что Лариника принесла в их дом счастье. Маленькая непоседа с золотыми волосами и голубыми глазами стала любимицей всей деревни. Первое время на неё приходили посмотреть, как на чудо. Ну и подарки в дом приносили, не без этого. Каждый надеялся получить частичку божественного дара для себя и своих близких. Правда были и те, кто смотрел на малышку косо, ну да в семье не без урода, это всем известно.

Время показало, что правы были те, кто считал Ларинику подарком богов. С тех пор, как золотоволосая малышка появилась в их деревне, не случилось ни одного неурожая. Соседние поселения в прошлом году накрыла засуха, а их поля обошла стороной. А за год до этого полчища саранчи сдохли аккурат на подходе к их землям. Разве это не чудо?

Старики говорили, что в давние времена от таких вот напастей людей оберегали хасуры. Только нынче их правители не те, что были раньше. Не осталось в них ни доброты, ни сострадания. Давно уж никто не обращался к хасурам за помощью. Привыкли как-то обходиться своими силами. А вот дань они собирают исправно, и попробуй только не уплати положенного в срок, мигом нашлют наводнения и ураганы. Не пожалеют ни старых, ни малых, всех оставят без крова и пищи. Такое уже случалось и не раз. С тех пор люди стали бояться и ненавидеть хасур, но выступать против них уже не решались, справедливо полагая, что лучше потуже затянуть пояса в голодный год, чем хоронить погибших и заново отстраивать разрушенные дома.

От тягостных мыслей Аскила вновь вернулась к той единственной, что наполняла счастьем её душу. Сбылась её давняя мечта - хорошего мужа выбрала себе Илати. Радостно было Аскиле за дочь. Даже когда сама выходила замуж за Валха, кажется, не чувствовала себя такой счастливой, хоть и любила его сильно.

Аскила позволила себе ещё немного помечтать, а после уж встала – её день начинался задолго до рассвета.

***

Лариника проснулась от тихого смеха сестры. Илати кружилась по комнате, чудом не задевая выступающие углы.

Глядя на неё, и Лариника начала улыбаться. Она прислушивалась к настроению сестры, пропускала через себя её радость и ощущала, как внутри неё начинает распускаться чудесный цветок. Жаль, что такие чистые и светлые эмоции встречались ей не часто. После них Лариника чувствовала себя всемогущей. Казалось, стоит только захотеть, и она с лёгкостью сможет повелевать ветром и облаками, научится понимать язык птиц и зверей, и даже растения непременно откликнутся на её призыв.

Однажды Лариника не удержалась и попробовала воздействовать на гадюку, пробравшуюся на их подворье.

«Пошла прочь!», - мысленно приказала малышка ядовитой гадине, и та её послушалась. Не сразу, конечно, сперва попыталась возразить: шипела яростно, только что ядом не плевалась. Но в конце концов подчинилась и повернула обратно в лес.

А Лариника без сил опустилась на землю, ноги её не держали. И всё же она поняла главное – её фантазии реальны, вот только насколько велики её силы, ещё только предстояло выяснить. Главное тут не надорваться. Не помешал бы знающий человек, тот, кто помог бы ей во всём разобраться. Да где же такого взять?

Не будучи уверенной в том, как отнесутся к её необычным способностям жители деревни, Лариника, именуемая в прошлой жизни Ларисой, решила хранить всё в тайне. Становиться изгоем в её планы не входило. Да и родителей было жалко. Необычность дочери может отразиться на них не самым лучшим образом. А им и без того приходится нелегко.

Пять лет назад, очнувшись в теле младенца, Лариса испытала настоящий шок. После долго болела, то ли от перенесённых телом реципиента испытаний, то ли от нервного потрясения. А быть может, причина была и в том, и в другом одновременно. Но как бы то ни было, она выжила, хоть и не знала радоваться ей или огорчаться по этому поводу, ведь впереди ждала неизвестность.

Постепенно Лариса смирилась и с новым телом, и с новым именем, и с этим отсталым миром, и с тем, что пришлось учиться всему заново: сначала ползать, потом ходить, бегать, говорить. К слову, новое имя ей очень понравилось. Оно представлялось ей, как производное от двух имён: Лариса и Вероника. Как будто получила маленький привет из прошлого.

Первый год жизни ожидаемо стал для неё самым сложным в плане недееспособности. Разумом взрослой женщины Лариса понимала, что никуда ей от этого не деться и хочешь, не хочешь, придётся терпеть определённые неудобства, как моральные, так и физические, пока тело не наберёт силу. Но кто бы знал, как тяготила её эта беспомощность. Когда не можешь сама о себе позаботиться и вынуждена уповать на чью-то милость.

Глава 3

В замке рода Аливасар царили панические настроения. Глава рода гесса Кордиана изволила гневаться. Внешне её недовольство обычно никак не проявлялось, разве что складка между бровей становилась чуть глубже, да синие глаза темнели, как небо перед грозой. И горе тому, кто в это время встречался ей на пути. За такую неосторожность, бывало, расплачивались годами жизни, а самые слабые могли и вовсе её лишиться.

Сильнейшая представительница рода Аливасар имела обыкновение впадать в неистовство, если что-то шло вразрез с её планами. И тогда все обитатели замка старались слиться с окружающей обстановкой, лишь бы не попадаться ей на глаза.

Обычно гесса Кордиана довольно быстро приходила в себя, и жизнь возвращалась в привычное русло, но только не в этот раз.

Все дружно гадали, что же такого ужасного могло случиться, и не пора ли искать убежища у ближайших соседей. Или лучше сразу отправиться в путешествие по диким местам, не дожидаясь начала репрессий? Те, кто бывал в человеческих поселениях, утверждали, что там встречается немало интересного. И люди не такие уж дикари, какими принято их считать. В любом случае, находиться рядом с ними намного безопаснее, чем сейчас в замке.

Положение усугублялось ещё и тем, что причина гнева гессы Кордианы оставалась никому неизвестной. Супруг главы рода и двое её сыновей так же пребывали в неведении относительно очередной вспышки её гнева. 

Гесса Кордиана не спешила делиться своими переживаниями и подозрениями в том числе и с начальницей своей охраны. Что, по мнению многих, выглядело довольно странно. Объяснялось же всё очень просто - она вынуждена была молчать и терзаться в одиночестве, поскольку не желала посвящать кого-либо ещё в свою тайну. Никто не должен был узнать о причастности главы рода к исчезновению дочери гессы Малини, ибо день, когда всё откроется, станет последним днём её жизни.

Некоторые хасуры до сих пор поглядывали на неё с подозрением. И лишь отсутствие прямых доказательств её вины, удерживало недоброжелателей от решительных действий. Гесса Кордиана вовремя позаботилась о сокрытии улик, не оставив ни единого шанса тем, кто стремился ей навредить.

В момент похищения ребёнка, она занималась тем, что выслушивала нудный доклад управляющего землями, находящимися в ведении рода Аливасар, и в этом не было ничего необычного. Раз в месяц гесс Арнил представлял своей госпоже подробный отчёт обо всех расходах и доходах за прошедший период.

Владения Аливасар были обширными и практически повсеместно населены людьми – похожими на хасуров существами, но развивающимися крайне медленно и неохотно. За несколько столетий они всего лишь научились строить себе жильё и кое-как обрабатывать землю.

Идея воспользоваться плодами трудов более многочисленного, но менее развитого сообщества родилась почти сразу после прибытия хасур в этот мир. Тут то и пригодилась врождённая склонность представителей рода Аливасар к ментальной магии. Несколько сильных внушений заставили людей быть более сговорчивыми. В результате чего у хасур пропала необходимость заботиться о пропитании, и как следствие, появилась возможность больше внимания уделять развитию науки и искусства.

По словам гесса Арнила, в последнее время у людей стали развиваться ремёсла, но пока всё это находилось на столь примитивном уровне, что не вызывало ни малейшего интереса у хасур.

общем, требовалось немало времени, чтобы ознакомиться со всеми делами, а также наметить планы на будущее. Обычно гесс Арнил начинал читать свой доклад сразу после завтрака, а заканчивал далеко за полночь, и всегда рядом с ними находился кто-то из слуг. Таким образом, гесса Кордиана оставалась вне подозрений. 

Единственная свидетельница преступления, она же и исполнительница – старая служанка, в ту же ночь впала в беспамятство, да так и скончалась, не приходя в сознание. Она была так стара, что все сочли её смерть естественной. Никому и в голову не пришло связать имя старухи с похищением младенца.

 Гесса Кордиана тяжело вздохнула, думая о том, насколько всё было бы проще, если бы её внучатая племянница родилась со средним, а ещё лучше со слабым даром, это она смогла бы стерпеть. Но с такой наследственностью, у девчонки просто не было шанса родиться даже середнячком. 

Первый звоночек прозвенел для неё более года назад. Тогда гесса Кордиана смогла убедить себя в том, что ей лишь почудилось колебание магических потоков за пределами Аливасара. Это случилось в то время, когда Лариника пыталась воздействовать на змею.

Короткий и неуверенный всплеск силы привлёк внимание магессы, но не насторожил. Он был столь незначительным, что она легко приняла его за отголосок собственной силы. Главе рода иногда приходилось воздействовать на окружающих, внося незначительные коррективы в их мысли и чувства. Хоть это и было небезопасно для объекта воздействия, совесть её не мучила. А как ещё прикажете удерживать в подчинении многочисленных подданных, которые так и норовят показать зубки?

Чтобы занять такое высокое положение гессе Кордиане пришлось не единожды поступиться совестью и моралью, но сожалений по этому поводу она не испытывала. Даже в отношении родной сестры, отдавшей ей свою силу.

Харвана выросла слабым, безвольным существом и всё равно не смогла бы управлять врождённым даром. Потеря контроля для неё была лишь вопросом времени и сестра это понимала, как никто другой. Ничего не стоило уговорить её на проведение ритуала по передаче силы.

Таким образом, гесса Кордиана обрела своё могущество и избавилась от конкурентки. Поступок Харваны негативно сказался на способностях её дочери Малини. Девочка родилась со слабым даром и никогда не смогла бы возглавить род.

Зная это, гесса Кордиана расслабилась и выпустила племянницу из виду. Да что там, она намеренно не обращала на неё внимания, не интересовалась её личной жизнью, за что и поплатилась. 

Глава 4

Жизнь в отдалённой лесной деревушке протекала размеренно, без шума и потрясений. По крайней мере, так казалось Ватауру. Мелкие дрязги соседей его не волновали. Он вообще старался держаться от людей на расстоянии. Не то, чтобы отказывая им в разумности, но и не ставя их на один уровень с хасурами.

Первоначальные попытки войти с ним в контакт быстро угасли из-за отсутствия встречного интереса с его стороны. А для того, чтобы не вызвать волну ненависти или агрессии в ответ на такое пренебрежение, Ватаур взялся избавлять людей от серьёзных недугов. С его знаниями и умениями, это не составляло труда.

Шаткое перемирие длилось седьмой год, и Ватаур всё чаще подумывал о том, чтобы снова отправиться в путь. Он и так чересчур долго оставался на одном месте. Душевное равновесие, утраченное из-за связи с чужой женой, казалось, было им восстановлено. Малини больше не являлась ему во снах, и он даже перестал желать смерти её супругу – ничтожному гессу Арнадиру, не достойному называться мужем прекраснейшей из женщин.

Непрошенные воспоминания об очаровательной Малини, нежной и хрупкой, как весенний цветок, отозвались в груди Ватаура глухой болью. Спокойствие оказалось мнимым. Его душу вновь затопила тоска. В том, что они встретились слишком поздно, не было ничьей вины. Просто так вышло, что на момент их знакомства похитившая его сердце женщина уже принадлежала другому.

Их чувства вспыхнули ярко, не оставив ни единого шанса на сопротивление. И тем неожиданнее прозвучали для Ватаура слова Малини, произнесённые ею в их последнюю встречу:

- Нам нужно расстаться, - сказала она без тени эмоций, держась холодно и отстранённо, как никогда прежде.

И даже взгляда не отвела, когда он, растерянный и оглушённый попытался заглянуть ей в глаза, чтобы убедиться в том, что это всего лишь неудачная шутка. И в самом деле, не могла же его Малини говорить об их расставании всерьёз?

Оказалось, ещё как могла и немедленно подтвердила свои намерения небрежно брошенной парой фраз, окончательно разбив ему сердце.

- Не приходи больше. Не хочу тебя видеть. Прощай, - выпалила Малини на одном дыхании, взирая на него потухшим взглядом, в котором больше не было ни любви, ни жизни.

Ватаур смотрел на неё и не узнавал. Перед ним стояла совсем другая женщина. Не та, которую он полюбил и ради которой готов был пойти на многое, даже связать себя узами брака, что при его свободолюбивом характере было сродни жертве.

Он так и не понял, когда Малини успела так измениться. Вряд ли те несколько дней, что они провели в разлуке, могли повлиять на её отношение к нему. Быть может, ей стало жаль мужа? Или её замучила совесть? Ни для кого ведь не секрет, что женщинам временами свойственна неуместная жалость.

Или она испугалась общественного порицания и потому решила пожертвовать их любовью, дабы сохранить своё доброе имя?

На самом деле, Ватауру было плевать на причины, приведшие их к расставанию. В те дни он и дышал то с трудом, а думать и вовсе не мог, инстинктивно стремясь убраться из Аливасара подальше. Он не стал требовать от Малини объяснений, не сказал ей ни слова упрёка. Просто исчез из жизни любимой женщины, как она и просила.

***

Время шло. Душевные раны зарубцевались.

Расставание с любовью всей своей жизни далось Ватауру нелегко. Он чувствовал, как разрастается внутри него пустота, вытесняя из души все те светлые чувства, что жили там раньше. Его волосы посеребрила ранняя седина, а взгляд сделался холодным и безразличным, как вечная мерзлота.

Оставаться рядом с Малини Ватаур не мог, просто не вынес бы её безразличия.  Он тогда вообще никого не хотел видеть, но и жизнь в полной изоляции не принесла ему облегчения. Людское поселение, затерянное в лесной глуши, показалось ему подходящим пристанищем для добровольного изгнанника, пытающегося уберечь себя от саморазрушения и начать жить заново.

Люди оказались на удивление отзывчивыми существами. Когда он только начал строить свой дом, они, не спросясь, явились ему на помощь. Валили лес, обтёсывали брёвна, откуда-то привозили камни для фундамента.

 Своими слаженными действиями люди напоминали Ватауру муравьёв. Он даже на время забыл о своих переживаниях, так сильно поразило его человеческое участие. Но удивительнее всего было то, что его добровольные помощники ничего не потребовали взамен. 

Позже Ватаур понял, что такая вот безвозмездная помощь при строительстве дома в этих местах является делом обычным. И если разобраться, то не так уж она бескорыстна. Тут действовал общеизвестный принцип – ты мне, я тебе. И однажды настанет день, когда ему придётся принять участие в возведении дома одному из участников нынешнего строительства.

Поразмыслив немного, Ватаур признал сделку честной и не вызывающей у него протеста. И если понадобится, он готов отплатить добром за добро.

Совместными усилиями дом был поставлен за три недели. И Ватаур, не собиравшийся оставаться надолго на одном месте, сам того не ожидая, провёл в этой деревне без малого семь лет.

***

Этот день начался как обычно. Ранний подъём, работа над собой, включающая тренировку и медитацию, затем омовение ледяной водой, сытный завтрак и приём недужных соседей.

Ватаур помнил, как вышел во двор, как привычно расправил плечи и подставил лицо ветру, неожиданно принёсшему с собой водяную пыль. И это в безоблачный солнечный день, когда воздух буквально дрожит от зноя, а пересохшая земля молит о дожде.

Ватаур распахнул глаза, и они расширились ещё больше, когда он увидел, как река, выгибаясь подобно рассерженной кошке, поднимается чуть ли не до небес, тем не менее продолжая течь в положенном ей направлении, но только более не касаясь земли.

Мужчины хасуры были не так чувствительны к проявлению силы, как женщины их расы, потому Ватаур и не ощутил энергию этого всплеска, даже находясь в непосредственной близости от него. Однако, столь явную демонстрацию силы даже он не мог оставить без внимания. Кто-то из его сородичей находился в деревне и более того творил что-то странное, не поддающееся никакому объяснению. Ватаур не понимал, зачем кому-то понадобилось поднимать реку, но собирался это выяснить, причём немедленно.

Глава 5

Ватаур полагал, что давно вышел из того возраста, когда эмоции преобладают над разумом, а любые мало-мальски значимые поступки продиктованы велением сердца. Но он ошибался. Как показала жизнь, ни прожитые годы, ни обретённый опыт не являются гарантией здравомыслия, и он по-прежнему склонен к безумствам.

Сложно найти более подходящее определение его действиям в тот памятный день. Единственное, что, по мнению Ватаура, он сделал правильно – это забрал Ларинику из приёмной семьи. Далее ему следовало передать малышку гессе Кордиане, поручив главе рода заботу о ребёнке. Вероятно, он так бы и поступил, не появись у него время на раздумья. В силу независящих от него обстоятельств, решение вопроса откладывалось на несколько часов и Ватаур принялся размышлять. И чем дольше он думал, тем больше ему не нравилось происходящее.

Как-то сами собой в памяти всплыли события шестилетней давности, когда в его дом прибежал взволнованный мальчишка и поведал странную историю о принесённом рекой младенце. Тогда Ватаур не придал значения этому эпизоду. Он вручил парню требуемое зелье и выбросил тот случай из головы. 

 Теперь то он, конечно же, сожалел о той своей безучастности. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что младенец не просто так угодил в реку. От малышки кто-то явно пытался избавиться, причём очень грамотно. Вода, как никакая другая стихия умеет стирать следы и редко отдаёт свою добычу. Убийца не сомневался в том, что у его жертвы нет ни единого шанса на спасение, и всё-таки девочка выжила, не смотря на все его старания.
 Естественно, перед Ватауром встал вопрос: не попытается ли этот кто-то довести начатое до конца, как только Лариника вновь окажется в зоне его внимания? 
 Ответ, по мнению целителя, был очевиден, как и то, что кроме него, малышке не на кого рассчитывать. Он её единственная надежда. И пусть Ватаур понимал, что не сможет обучить Ларинику всему необходимому, ведь кое-какие знания были доступны лишь женщинам их расы, но преподать основы самоконтроля по силам даже ему. А большего ей пока и не требуется. Ни к чему вкладывать в руки ребёнка смертельно опасное оружие. Пусть сначала научится ответственности и сдержанности, сейчас для неё это главнее всего. А что делать дальше, покажет время.

***

Проблемы начались сразу, как только Ватаур с Лариникой переступили порог его дома. Выяснилось, что малышке попросту негде спать. Об этом новоявленный опекун как-то не подумал, не до того ему было.

Осмотрев своё будущее жилище и убедившись в отсутствии самого необходимого, Лариника глянула на него с таким укором, что Ватауру стало не по себе. Будто он не взрослый мужчина с немалым жизненным опытом, а нашкодивший мальчишка, бездарно проваливший первое в жизни ответственное задание. Давненько ему не приходилось смущаться, а тем более краснеть, да к тому же перед какой-то там малявкой.

К счастью, приёмные родители девочки не пустили ситуацию на самотёк. Они не успокоились, пока не устроили дочь, как следует.

В доме Ватаура сразу стало шумно и тесно от гостей. И самое ужасное, он не мог выставить их за порог, потому что поклялся терпеть многочисленных родственников своей подопечной, даже в ущерб собственному спокойствию. А те словно задались целью испытать на прочность его терпение. 

Мелкая воинственная капризуля с тёмными волосами так и вовсе решила обосноваться у него в доме. Родителям удалось унести её только после того, как она уснула.

Наконец в доме Ватаура наступила благословенная тишина. Слышалось лишь тихое посапывание Лариники. У малышки выдался нелёгкий день. И завтрашний будет не легче. Ей предстоит узнать о себе много нового. Понять, что она не человек, почувствовать свою принадлежность к древней могущественной расе хасур и постараться наметить основные этапы своего развития.

Ватаур не сразу обратил внимание на разбросанные возле лежанки Лариники кусочки бересты. А когда принялся их собирать, то случайно зацепился взглядом за детские каракули. И неожиданно для себя осознал, что видит перед собой не что иное, как письмена. Определённо, в этих палочках и закорючках имелся какой-то, пока неведомый ему, смысл.

Какое-то время Ватаур сидел, поражённый своим открытием. Пока он старательно отгораживался от общения с внешним миром, люди, оказывается, изобрели собственную письменность. И, судя по всему, немало в этом преуспели, раз уж взялись обучать грамоте даже малолетних детей.

Эта новость имела все шансы стать сенсацией в мире учёных, занимающихся наблюдением за развитием человеческого общества, если только о ней не стало известно ранее. Всё же шесть лет, проведённых Ватауром в добровольном изгнании, срок немалый.

А он и не заметил, как пролетело время. Дни сменялись ночами, вслед за летом приходила осень. Годовой цикл завершался шумными зимними праздниками, но всё это проходило мимо сознания Ватаура. Он будто наблюдал за всем со стороны, ни во что не вмешиваясь, ничем особо не интересуясь.

В полированном зеркале отразился сурового вида мужчина с глубокой складкой между бровями и холодно поблёскивающими глазами. Удивительно, как малышка не испугалась такого вот нелюдя? Доверчиво вложила в его руку свою маленькую ладошку и, помнится, даже улыбнулась, демонстрируя белые ровные зубки.

Ватаур попытался изобразить приветливую улыбку и сам же отшатнулся от увиденного.

- Совсем я тут одичал, - покачал он головой, рассматривая собственное отражение.

 Ухмылка вышла чуть лучше. Она напомнила Ватауру о том, каким он был раньше - энергичным, целеустремлённым, любящим жизнь. Встреча с Лариникой больше не казалась ему случайной. Теперь он был уверен в том, что эта кроха послана ему богами не просто так, а для вразумления и обретения смысла жизни. И надо быть последним глупцом, чтобы отказаться от такого подарка. 

 Определённо, ему пора было кончать с добровольным затворничеством и возвращаться к нормальной жизни. К тому же у него появился серьёзный повод наведаться в родовое гнездо. Но случится это не раньше, чем Лариника научится контролировать свою силу. Исключительно в целях безопасности следует какое-то время выдавать её за мальчишку. Малышке придётся быть очень осторожной и максимально сдержанной при посторонних, чтобы не обнаружить себя раньше времени, пока угроза её жизни не будет устранена полностью. 

Глава 6

Приближался двенадцатый день рождения Вилланы и Лариники. Возраст вступления в пору девичества – лучшее время в жизни любой девушки. По такому случаю, матушка Аскила решила пошить дочерям новые наряды, чтобы представить будущих невест в самом выгодном свете. Разумеется, до их свадеб ещё много воды утечёт, но начинать готовиться к этому радостному событию, нужно было уже сейчас.

Аскила, не без оснований, считала себя женщиной, сведущей в этом вопросе больше других. Но если кто сомневается, пусть вспомнит её старшую дочь Илати, которую Аскила так удачно выдала замуж за сына старосты. А ведь у этого оглоеда ещё один сынок подрастает. Чем не пара её Виллане?

Резкая боль опустила Аскилу с небес на землю. Замечтавшись, она едва не проткнула себе палец иголкой. К счастью, у столь досадной неловкости не нашлось свидетелей. Над нарядами дочерей любящая мать трудилась в полном одиночестве, желая порадовать девочек неожиданным подарком.

Вернувшись в реальность, Аскила тут же усовестилась. Пусть неосознанно, но лучшую судьбу она пожелала родной дочери, а о приёмной даже не подумала. Вот и платье для Вилланы расшила яркими маками, в то время как Ларинике достались скромные васильки.

- Аккурат под цвет её глаз, - нашла женщина слабое оправдание своей попытке представить Виллану в лучшем свете. – Да и не наденет Лариника такой броский наряд. Не в её характере перед людьми красоваться.

Аскила знала, о чём говорила. Кареглазой хохотушке Виллане нравилось привлекать к себе внимание. Невысокая и плотная, к двенадцати годам она, в отличие от сестры, имела вполне оформившуюся фигуру, а в умении кокетничать ей и вовсе не было равных.

Порой Аскила задавалась вопросом, откуда в дочери столько женской хитрости, ведь она ничему такому её не учила. Вот и ребята постарше уже стали на неё заглядываться, и, значит, теперь за Вилланой нужен глаз да глаз. Как бы чего не вышло.

С Лариникой таких проблем не возникало, зато имелись другие. И виной всему был Ватаур, который вознамерился вырастить из девки парня: рядил её в мужские одежды, учил обращению с оружием и умению драться. Да ещё привлекал к своим занятиям деревенских мальчишек. Те и привыкли считать Ларинику, что называется, своим парнем. И как после такого замуж её отдавать?

Однажды Аскила посетовала мужу на Ватаура:

- Совсем нашей Ларинике голову заморочил, нелюдь светлоглазый. Всё премудростям её своим обучает, а тому, что девице знать положено, учить не велит.

- Да ведь ты всё равно его не послушала, - усмехнулся ей в ответ Валх, а потом вдруг посуровел и произнёс с укором: - Ты, Аскила, верно забыла, что Лариника не человек. Так нечего их с Вилланой одной меркой мерить. Другая у неё судьба. А какая, про то нам неведомо. Вот и не лезь со своими бабскими рассуждениями туда, куда не велят.

Аскила тогда на мужа обиделась, хоть умом и понимала, что он прав. Только разве материнскому сердцу прикажешь? Вот и продолжала она обучать Ларинику нехитрым женским премудростям. Авось в жизни пригодится.

***

Виллана в свою очередь полагала, что Ларинике вовсе незачем выходить замуж. Всё равно ничего путного из этого не выйдет. Только зря мужа изведёт своими странностями. Она же вместо того, чтобы обед приготовить или скотину обиходить, будет часами бродить по лесу, выискивая травы, да корешки. А потом примется ме-ди-ти-ро-вать, сказать попросту – таращиться в пустоту. Как будто в этом есть толк.

Сестру Виллана бесспорно любила, но даже ей иногда рядом с Лариникой становилось не по себе: то взглянет так остро, будто видит всю её насквозь, аж оторопь берёт, то словно прислушивается к чему-то, то хмурится невпопад, то улыбается своим каким-то мыслям. А о чём думает, о том не говорит.    

Детское восхищение сестрой осталось в прошлом. Теперь Виллана оценивала Ларинику больше, как соперницу. И то сказать, стоящих женихов в деревне раз, два и обчёлся. Ей самой давно приглянулся брат Тимата Улас. С таким парнем скучать не придётся. Характер у него лёгкий, а нрав весёлый, точно ей под стать. Хорошая из них выйдет пара. А ещё Улас ниже Лариники на целых полголовы, так что сестра в его сторону даже не глянет. Значит, и тут волноваться не о чем.

Мечтая о будущем, практичная Виллана постаралась всё предусмотреть и была уверена, что всё получится именно так, как она задумала. Единственное, чего она не учла, так это того, что у Лариники могут быть свои планы на дальнейшую жизнь.

***

К двенадцати годам Лариника наконец поняла, что невозможно заниматься прогрессорством в отдельно взятой деревне, а сидя на одном месте, многого не добиться и не изменить.

Что толку с того, что вся местная детвора научилась читать и писать, если это умение не пригодится им в жизни? Выходит, правильно взрослые называли их занятия баловством, хотя с удовольствием слушали в исполнении собственных чад записанные на тонких белых листах сказания Лариники. Вот так незамысловато в народе окрестили поведанные ею истории из другого мира. Казалось бы, чего горевать, ведь ей удалось самое главное - привить детям любовь к чтению, вот только в глобальном смысле это почти ничего не меняло.

Другие её проекты, по мнению Лариники, тоже потерпели фиаско. Возведённые, благодаря Ватауру, на реке Бистрин мельница и лесопилка так и остались достоянием только одной общины, староста которой оказался настолько прижимист, что не пожелал делиться полученными знаниями с представителями соседних деревень. Зато он охотно взимал плату с приезжих за помол зерна и распил брёвен. Правда, полученную прибыль в виде звериных шкурок, домашней утвари и различных тканей, ему приходилось распределять между всеми жителями деревни, так как строительство мельницы и лесопилки велось общими усилиями. И всё же он умудрялся оставлять себе всё самое ценное, отчего богател день ото дня, превращаясь из старосты пусть в мелкого, но всё же властителя этих земель.

Глава 7

Гесса Алария проводила удаляющегося подростка долгим взглядом, мысленно коря себя за предвзятость, с которой она отнеслась к юному гостю. В конце концов, мальчишка не виноват, что так похож на одну ненавистную ей особу. Хуже другое – то, что это сходство не оставил без внимания её сын.

Означало ли это, что Ватаур до сих пор испытывает к бывшей любовнице какие-то чувства? Гессе Аларии не хотелось в это верить, но факты говорили сами за себя. Прежде сын даже мысли не допускал об учениках, а на все просьбы о наставничестве отвечал решительным отказом. И вот, спустя столько лет, он является в отчий дом в сопровождении неизвестного мальчишки и представляет его, как своего ученика. Тут есть от чего насторожиться.

При воспоминании о той роли, которую сыграла гесса Малини в жизни её сына, гесса Алария сжала кулаки. Из-за этой беспутной особы Ватаур покинул Аливасар с разбитым сердцем и долгих двенадцать лет не давал о себе знать. И даже то, что справедливые боги покарали гессу Малини, лишив её единственного ребёнка, не принесло облегчения Аларии, утратившей всякую надежду на возвращение сына.

Сделав глубокий вдох, Алария обернулась к Ватауру. Она достаточно овладела собой, однако ей требовалось ещё немного времени на то, чтобы упорядочить собственные мысли.

- Твоя комната ожидает тебя, дорогой, - произнесла Алария с улыбкой во взгляде. – В твоём распоряжении имеется около часа на то, чтобы умыться и переодеться. Ужин, как обычно, в шесть. Прошу тебя не опаздывать.

- Отдых подождёт, мама, - в голосе Ватаура послышалась напряжённость. – Сперва нам нужно кое-что обсудить, причём наедине.

Если Алария и удивилась столь вопиющему отступлению от правил, то не подала виду. Она не собиралась позволять эмоциям снова взять верх над собой. Такое не должно повториться, особенно при свидетелях.

- Ты не хочешь посвятить в свои проблемы отца? – уточнила она на всякий случай.

Ватаур отрицательно покачал головой.

- Речь пойдёт не обо мне, - подтвердил сын её худшие опасения, - дело касается Ника

Алария едва удержалась от того, чтобы, театрально заломив руки, не воскликнуть: «Так я и знала!»

Вместо этого она выдавила из себя понимающую улыбку и указала приглашающим жестом на кабинет:

- Мы можем поговорить там.

***

За прошедшие годы тут ничего не изменилось. Это могло показаться странным, но Ватаур впервые обрадовался этому постоянству. Казалось, время не властвовало над Аливасаром: дома не ветшали, мебель не изнашивалась и даже живущие тут хасуры как будто забывали стареть.

За куполом всё обстояло иначе, но, живя там, Ватаур не обращал на это внимания. Лишь мельком уловив своё отражение в зеркале, он поразился произошедшим с ним переменам. Каждый проведённый вдали от Аливасара день оставил на лице Ватаура свой отпечаток. Пройдёт немало времени, прежде чем морщины у глаз и губ разгладятся, а волосам вернётся их первоначальный цвет. Только выражение самих глаз вряд ли изменится. Они, как известно, отражение души, а его душа уже никогда не станет прежней.

Ватаур подивился, какие глупости лезут ему в голову, и глубоко вздохнул, готовясь произнести первую фразу.

Мать его не торопила, и Ватаур был ей за это благодарен. Он ещё раз окинул кабинет пристальным взглядом, окончательно настраиваясь на нужный лад, и наконец выпалил:

- Ник не мальчик, он – девочка.  

Реакция матери оказалась не такой, какую ожидал Ватаур.

- Вот как? – как-то чересчур безучастно отреагировала Алария.

Ни удивления, ни растерянности, ни интереса, лишь проблеск понимания в синих глазах, да лёгкий наклон головы. Она будто бы знала всё заранее.

Тогда Ватаур заговорил снова: быстро, без остановки, путаясь в словах и мыслях, желая только одного – во что бы то ни стало добиться от матери понимания.

Алария слушала сына вполуха и думала о своём. А он всё говорил и говорил, не в силах остановиться:

- Я нашёл Ларинику случайно. Она жила среди людей, не ведая о своём истинном происхождении. Подумать только, ведь именно я спас малышку от гибели, но узнал об этом лишь шесть лет спустя. В тот день в ней впервые пробудилась сила, и это было невероятно. Ты бы видела, мама, что она сотворила с рекой. Словами увиденное не передать. Разве мог я остаться безучастным к судьбе моей соплеменницы? Естественно, я взял Ларинику под свою опеку. Обучил её всему, что умел сам, а когда понял, что пришла пора двигаться дальше, привёл её в Аливасар. Я надеялся, что ты поможешь девочке с развитием дара, научишь им управлять. Прошу тебя, не отказывай мне в такой малости, мама, - почти взмолился Ватаур, не чувствуя в матери отклика на свою тираду.

- Довольно, сын, я тебя услышала, - Алария откинулась в кресле и устало растёрла виски.

День, обещавший стать самым радостным за последние двенадцать лет, быстро утрачивал краски, превращаясь в серое и унылое нечто. Аларии не составило труда сложить все факты воедино и понять, какую шутку сыграла с ними судьба. Не было сомнений в том, что Лариника и есть та самая пропавшая дочь Малини. Странно, что сам Ватаур до сих пор ни о чём не догадался. Впрочем, он мог и не знать о том, что его бывшая пассия успела в его отсутствие не только родить, но и потерять дочь. Всё это случилось спустя много месяцев после его бегства из Аливасара.

Ватаур молча ждал ответа и с каждой минутой промедления мрачнел всё сильнее. Не хотелось верить в то, что его добрая и любящая матушка способна погубить невинное дитя, просто из нежелания брать на себя ответственность за чужую жизнь. Других причин для отказа он не видел.

- Ты действительно не знаешь, чья она дочь? – голос Аларии прорезал гнетущую тишину.

- Не знаю, но собираюсь это выяснить, - твёрдо заявил Ватаур. – Как и имена тех, кто заинтересован в её гибели.