Подарок (СИ)

Глава 17

После завтрака к крыльцу подали закрытую карету, за окнами сыпал снег, дул пронзительный ветер и я сам усадил мою солнечную девочку в карету. Камеристки ловко запрятали ее локоны под шапочку, но самая непокорная прядь выбилась и расправившись под порывом ветра улеглась на воротник моего плаща. Бережно вернув локон на место, я сел рядом и взял ее маленькую ручку, как хорошо просто быть рядом, не верится, что так бывает.

Откуда-то издалека пришла волна ласки, словно большой пес, играя, потерся о ноги. Трон принял мою жену, и это больше, чем я мог надеяться, в памяти сильфов есть история о королеве, сгоревшей перед троном от неизвестной болезни за несколько минут.

А еще я понял, что мне боязно оставить мою леди одну, и хорошо, что бабушка Роленквиста столь строга: гостей принимает редко, но долг гостеприимства выполняет со всем пылом.

Тем временем карета выехала на широкую торговую улицу. Не смотря на снегопад и ветер, ставни многих лавок были открыты: приближался праздник перелома зимы, и горожане стремились закупить подарки, сладости и новые наряды до начала предпраздничной суеты.

Марина с любопытством смотрела в окно, но скоро устала, и я предложил зайти в лавку: выпить горячего и выбрать что-то приятное. Улыбка, осветившая полумрак кареты согрела мне душу.

В лавке было тепло и очень празднично: над прилавками горели большие масляные лампы с модными вышитыми абажурами, их свет отражался в полированном дереве шкафов и в стекле новинки этого сезона: крошечных стеклянных колокольчиках.

Марина ходила вдоль полок и любовалась выставленными безделушками, яркими шелковыми букетами, заколками и статуэтками, вазами для сладостей и расписными чайными чашками в корзинках для пикника.

Наконец ее зрение утомилось обилием впечатлений, и тут вежливый торговец предложил леди чашку чаю, и пообещал показать нечто необыкновенное!

Жан повез меня по магазинам, сначала мы просто катались по улицам, и я видела только теплые оранжевые огоньки сквозь снежную заметь. Но потом ветер и снег утихли, и мы вошли в магазин. Помещение было не большое, но очень уютное: множество распахнутых шкафов с затейливой резьбой по краю, высокий темный прилавок и лампы в абажурах с вышитыми сценками. Меня очаровали бледные голубоглазые девы с льняными кудрями и такие же бледные, длинноликие кавалеры в одеждах с широченными плечами. На каждой второй безделушке вились розы, гуляли единороги и или неслись вскачь охотники.

Я шепотом расспрашивала Жана, и он так же тихо давал пояснения: что такое аллегория, какой смысл несут все эти бесчисленные кустики и собачки, а так же чем отличается на картинке девица от замужней женщины, а знатная дама от простой селянки.

Минут через сорок я устала: в глазах рябило и блестело, ноги просили отдыха, а горло влаги. Стоило Жану оглянуться, как из-за прилавка выскользнул солидный мужчина в роскошном жилете с меховой опушкой и предложил нам присесть, обещая чай и нечто совершенно особенное из своих закромов.

Я с радостью плюхнулась на диван, вытянула ноги и смотрела, как розовощекий юноша с волосами до плеч разливает в чашки ароматный чай. А потом первая подхватила изящную посудинку и отхлебнула.

Хозяин между тем продолжал рассказывать подробно о диковинках, выставленных в шкафах, а подвеска на драконьем браслете резко нагрелась. Сначала я подумала, что капнула чаем на руку, но поняв, что кожу обжигает плоский, похожий на ракушку камушек, тронула за плечо Жана.

Жан тотчас вскинул свои голубые глаза на хозяина и чуть шевельнул губами: над чашками взвился дымок и стек в чашку торговца.

— Пейте, — ледяным голосом велел Жан и чуть колыхнул ладонью над чашкой.

Дымок осел, а торговец, взяв в руки расписную чашечку, сделал глоток и произнес дрожащим голосом:

— Простите, господин, я не догадался что вы маг, это не яд!

— Если бы это был яд, — так же холодно промолвил Жан, — твои кости уже разносили бы стервятники по Ледяному ущелью.

Я не решилась больше сделать ни глотка, поставила чашку и вышла перед Жаном к карете. Стало как-то тоскливо, и я спросила:

— Что было в чашке, Жан?

— Зелье доверия, торговец увидел, что покупатели богаты, и решил продать все что сможет.

— Но разве такое разрешено?

— Нет, но магов очень мало, да и не ходят они сами даже по столичным лавкам, отправляют учеников, или приглашают торговцев на дом. Поедем дальше?

Мне не хотелось снова трястись в карете, ветер и снег стихли, и я предложила просто пройтись:

— Давай немного погуляем, Жан, а потом зайдем в лавку, в которой ты хотел посмотреть карты.

— Хорошо, но неужели, ни одна безделушка в той лавке тебе не приглянулась?

Я только пожала плечами: красивые хрупкие вещицы, но зачем они мне? Жан вздохнул, и плотнее закутав меня в плащ, повел вдоль улицы, показывая лавки и рассказывая, что в них можно купить.

Здесь не было привычных вывесок и табличек, висели погромыхивая металлическими крюками деревянные или даже керамические знаки, и только самые богатые цеха — ювелиры, кузнецы, ткачи, могли позволить себе вывеску из кованого железа и даже раскрашенную.

Понемногу я успокоилась и опираясь на предложенную Жаном руку с удовольствием крутила головой, все же маска ограничивала обзор. Необычную вывеску я заметила сразу: она светилась странным голубоватым светом, и выделялась среди теплого света масляных ламп как светлячок среди божьих коровок.

— Жан, — я потянула мужа за рукав, — что это?

— Лавка мага, ты хочешь зайти? — Жан остановился и развернув меня к себе всмотрелся в мои глаза, а я не знала куда спрятать взгляд.

— Да, я хочу зайти, если я не смогу вернуться, в свой мир, я хочу знать это точно!

— Хорошо, — Жан взял мое лицо в ладони и провел по щекам чуть шершавыми пальцами, — только помни, моя солнечная девочка, что я люблю тебя, и найду везде!

В ответ я прижалась щекой к его ладони и заглянув в голубые омуты сказала:

— Жан, а ты сможешь уйти со мной?

Он неожиданно погрустнел:

— Не знаю, любимая, теперь я часть магии этого мира, а свое отдавать просто так никто не хочет.

Мы еще минутку помолчали, а потом взялись за руки и вошли в лавку.

Лавка мага, куда потянула меня Марина была самой обычной: знак в виде совы сидящей на искристой звездочке означал мага — универсала, алхимики усаживали символ мудрости на шарообразную колбу, книжники — на стопку книг, астрологи на бумажный свиток, в общем бросив на вывеску один взгляд можно было сказать что за маг предлагает свои услуги.

Обычно в лавке мага царит полумрак, везде развешены сушеные летучие мыши и кости древних чудовищ, а в воздухе весит едкая смесь благовоний и алхимических реактивов. Но здесь все было с точностью наоборот: большая светлая комната, уютные кресла и большой стол с письменным прибором и одним единственным хрустальным шаром.

И человек за столом ни чем не напоминал заезжего шарлатана: ни развевающейся хламиды, ни расписанного таинственными рунами колпака, и даже бороды нет — только черные, слегка отвислые усы, строгий серый камзол и амулет гильдии на груди.

— Чем могу быть полезен лорд, леди? — маг поднял выразительные черные брови и внимательно уставился на мою жену.

— Сударь, — кажется, Марина оробела, и даже оглянулась на меня в поисках поддержки, я подошел ближе и ласково пожал ей руку, — я попала в ваш мир из другого, и очень хочу вернуться обратно.

Маг удивленно посмотрел на нас, потом покопавшись в ящике стола, извлек пару отполированных кусков хрусталя в тонкой золотой оправе и водрузил на нос:

— Леди, я в изумлении, — наконец пророкотал он низким приятным голосом, — вы не дух, не демон, и даже не стихиаль, вы кажется вообще просто человек!

— Да, — моя солнечная девочка вздохнула, — я человек, и попала в ваш мир прямо из собственного двора.

Маг пожевал нижнюю губу и, посмотрев на совершенно несчастное лицо моей жены, спросил:

— Миледи, вы действительно хотите вернуться? Что вас зовет туда? Долг? Невыполненная клятва? Важное дело?

Марина склонила голову на бок и тихо сказала:

— Долг? Нет, долгов нет, и важных дел наверное тоже, у нас там каникулы, да и клятвы я кажется не давала, но, — тут в голосе моей девочки послышались слезы, — у меня там мама, и папа, и бабушка!

Маг сочувственно посмотрел на нас и сказал тихо, успокаивающим тоном, как лекарь, говорящий с больным ребенком:

— Леди, ваши родственники теперь тут, если я правильно понимаю, вас сопровождает супруг? — я кивнул, — Супруг, дети, внуки, удерживают вас в нашем мире сильнее, чем притяжение магического поля.

— Значит, — слезы побежали по лицу Марины, но она кажется, их совсем не замечала, — я никогда не увижу маму? И даже не смогу ей сказать, что я жива?

Маг опять задумался, а потом сказал:

— А есть ли магия в вашем мире, леди?

Марина лишь неопределенно пожала плечами:

— Я не знаю, сударь, у меня никаких магических способностей нет.

Маг еще посверлил нас взглядом и наконец, сказал:

— Я мог бы направить письмо с магическим вестником, даже в мир лишенный магии, но для этого нужна привязка крови.

Марина широко распахнула свои блестящие от слез изумрудные глаза и шепотом спросила:

— Нужна моя кровь?

— О, совсем немного, не пугайтесь! — маг успокоительно поднял руки, — это будет любопытственный эксперимент! Прошу вас сюда, и да плащи можно оставить здесь.

Я помог Марине снять плащ, но остановил ее руку, когда она потянулась к завязкам маски:

— Не стоит, любимая, так магу не придется врать, — она не поняла, но послушалась.

В след за магом мы прошли в соседнее помещение через дверь, прикрытую плотной портьерой. Здесь была целая алхимическая лаборатория: всюду стояли горшочки и баночки с ингредиентами, что-то тихонько бурлило в котелке на маленьком тигле, тут же в клетке шебуршалась безобразная ящерица с кожистыми складками на шее, напоминающими небрежно намотанный шарф..

— Прошу вас, леди, садитесь. — Маг выдвинул из под стола табурет с мягкой обивкой, и предложил моей супруге.

— Сейчас я возьму у вас немного крови, и разделю на части, а вы в это время можете написать короткое письмо, не больше одного листа, а потом попробуем отправить листок одному из родственников по крови.

— А ответ? — Марина уже собралась и стремилась выяснить все варианты.

— Ответ? Хм, ну можно отправить два вестника, и один привязать на вас, а активировать…

Оглядевшись, маг взял со стола стопку листов и перо и начал что-то чертить, бормоча себе под нос. А я выбрал тонкий лист и хорошо очиненное перо и придвинул моей солнечной девочке:

— Думаешь уже можно писать? — шепотом спросила она.

— Можно, — я улыбнулся, и пожалел, что она в шапке, и взъерошить ее пушистые кудри не получится.

Моя девочка склонилась над столом, старательно выводя незнакомые мне значки, а маг между тем окончил свои каракули, и забегал по лаборатории, собирая на поднос известные только ему инструменты. Потом подскочил к моей леди, и уколол стилетом ладонь: Марина ойкнула, но он дождался, пока крупная капля не упала на выпуклый черепок, и забормотал заклинание. Кровь сначала вскипела, а потом разделилась на две капельки меньших размеров.

— Готово! — сказал маг, теперь нужно зачаровать вестников! Несколько минут он бормотал над тонкими колечками из чистого серебра, на мой удивленный взгляд пояснил:

— Письмо леди отправится далеко, а серебро лучше других металлов держит магию.

Марина как раз дописала письмо и повинуясь магу свернула его в трубочку. Маг еще немного скептически похмыкал, и надев на записку два колечка с громким пшиком отправил письмо адресату.

— Теперь стоит подождать полчаса, что бы убедиться, что письмо дошло, — сказал он, утирая со лба пот, — а потом возможно придет ответ.

Марина сияла, но и тревожилась тоже, а я поспешил усадить ее в кресло в приемной, и спросил у мага:

— Вы были очень любезны, сударь, но скажите, сколько мы вам должны?

Маг возвел очи к потолку и забормотал:

— Кольца серебряные две штуки, заклинание разделения с редкими составляющими, заклинание отправки с большим выплеском силы, — и постановил, — три золотых!

Я удивился, цена была не высока.

— Я просто верну свое, мне самому интересно, получится ли забросить письмо так далеко, и кроме того я подозреваю, что если получится, вы станете моим постоянным клиентом.

Усмехнувшись друг другу, мы раскланялись, я положил на край стола три золотых, и буквально в эту минуту с шипением гаснущего костра на колени Марины хлопнулся странный листочек в серебряном колечке.

— О да! — воскликнул маг, выбираясь из-за стола и подбегая к моей леди, — все получилось, я вижу, что лист другой! Прочтите скорее, миледи!

Сердце колотилось где-то в горле, когда пара серебряных колечек с громким шипением исчезла, унося мое короткое письмо маме. Голова кружилась, к счастью Жан был рядом и помог встать с табурета и под руку вывел в приемную и усадил в кресло, и даже фляжку свою предложил, но пить крепкое вино я отказалась — боялась, что расплачусь, а потом оказалось что мое лицо и так все мокрое от слез.

Пока я устраняла следы слезотечения Жан расплатился с магом, и вдруг прямо из воздуха мне на колени упал обычный листочек в клеточку.

Маг забегал вокруг, радостно суетясь, а я боялась взять листочек в руки, и впервые за несколько месяцев прочитать письмо от мамы.

И тут в дверь громко и решительно постучали. Мы удивленно переглянулись, а брови мага поднялись так высоко, что стали похожи на арки разводного моста. Моя рука сама собой скользнула в муфту, и спрятала записку. Маг шевельнул рукой: дверь отворилась.

В сером свете декабрьского дня стояла парочка расфуфыренных дам в сопровождении столь же вычурно одетых кавалеров, судя по жадному любопытству, написанному на их лицах, именно оно привело их в лавку мага, что ж мы с Жаном в масках, по одежде нас сложно узнать, попробуем подыграть светским бездельникам:

— Ах, сударь! — воскликнула я мысленно хихикая и вспоминая любимый бабушкин фильм «Гардемарины, вперед!», — вы обещали мне приворотное зелье, а продали отворотное! Мой возлюбленный меня избегает! — Говоря все это, я капризно надувала губки и ломала язык, добавляя кокетливую картавость.

Маг, блеснув глазами, тотчас вынул из ящика стола несколько флакончиков без подписей и начал уверять, что:

— Вот это средство стоит аж пять золотых, но мужчина от него становится просто неистовым в постели! А от этого у соперницы вылезут волосы, а от этого на носу вскочат прыщи! Всего пять капель на чашку и восемь золотых за флакон!

Тут я мило покраснела, и пробормотала, что непременно возьму у него все, в свой следующий визит, а пока не могу — тетушка ждет с покупками из бакалейной лавки! Жан тут же подхватил меня под руку, и мы сбежали, давясь от хохота, сегодня у мага прибыльный день!

В карете прочитать письмо не получилось — уже смеркалось да и подпрыгивало транспортное средство на каждой кочке нещадно, но в особняке графа я сразу заторопилась было раздеться, и остановилась: а куда мне идти? В спальню Жана? Но сейчас он пойдет туда, что бы переодеться, а я хочу побыть одна и почитать письмо.

Спас положение сам Жан: взяв за руку, привел меня в небольшую красиво обставленную комнату рядом с его спальней:

— Это будуар, за ним твоя спальня и гардеробная, а напротив гостиная и мой кабинет.

Я тихонько всхлипнула и сама прижалась губами к его губам, стараясь передать в поцелуе и благодарность и любовь и страх прочесть в письме что-то ужасное. Он крепко обнял меня и мы немного постояли, слушая стук сердец друг друга, потом он отступил, поцеловал мне руку и вышел, а я пошатнувшись от навалившейся вдруг усталости опустилась в красивое кресло с вышитыми арабесками подушками.

Листочек, скрученный в трубочку, уже перебрался из муфты в кошель на поясе, и мне пришлось повозиться, что бы достать его. Строчки расплывались перед глазами, и я торопливо смахнула рукой слезы и шмыгнула носом: почерк был мамин, четкие округлые буковки, и дрожащие, убегающие вниз строчки.

— Доченька! Милая, где ты? Твое письмо упало прямо на бабушку, и мы не сразу смогли прочитать. Мы рады, что ты жива и здорова, — тут фиолетовые клеточки расплылись под крупной каплей, и дальше мама совсем теряя голову, просила меня носить кепку от солнца и хорошо кушать.

Я сидела и дышала ртом, боясь пошевелиться: весточка из родного дома щедро политая слезами, пропитанная запахом бабулиных пирогов и маминых учебников пробила в моей обороне огромную дыру, через которую утекали твердость, смелость и решительность. Закричав, я сползла на пол, корчась от невыносимой боли, и тут же в распахнутую дверь вбежали Жан и Ролен:

— Жан, что с ней?

— Письмо, из дома, — муж был растерян, и испуган, а дракон только кивнул, и я провалилась в милосердную темноту.

Утром Жан и Марина просто светились, как майское солнышко и мне хотелось погреться возле них. А когда леди Марина намазала мне булочку джемом, на меня пахнуло запахом лета, и кровь огоньком побежала по жилам. Дернув плечами, прогнал это ощущение и уставился на огонь в камине, слушая как Жан, уговаривает жену поехать на прогулку.

В общем, ничего страшного в их желании не было, связь с подарком уже окрепла, и требовала лишь пару вежливых прикосновений в день.

На прогулку я их отпустил, предварительно вручив защитный амулет: из дома графа я уходить, не собирался, нужно было нарисовать дорожную карту и перенести на нее все пометки юного дракончика. С отцом можно связаться и по хрустальному шару, а особняк графа почти в центре столицы, так что молодым было, где покататься в обширном торговом районе.

Но к обеду я забеспокоился: как ни хороши мои амулеты, но Жан пока очень неопытный маг, и может не заметить опасность, но тут у двери застучали колеса кареты, в холле раздались голоса, и я вернулся к работе, потирая уставшие глаза.

А через десять минут меня накрыло волной боли! Отпрыгнув от стола, стараясь не опрокинуть краски, я бросился к двери: с другой стороны коридора бежал Жан с бледным и перекошенным лицом, подозреваю, что я выглядел так же. Боль рвалась из-за двери в хозяйском крыле, глянув на крупные капли пота на лице виконта я рванул дверь: леди Марина корчилась на ковре задыхаясь и закрывая рот руками.

— Жан, что с ней? — проблеск осознания мелькнул в его испуганных глазах:

— Письмо из дома…

Я понял, что времени нет совсем: маленький золотистый огонек тревожно мерцал, а скручивающие тело нервные судороги через пару минут могли убить и мать. С пальцев слетело заклинание мгновенного сна, и перекатившись на бок растрепанная и зареванная женщина обмякла. Жан тут же поднял жену с пола и сел в кресло, держа ее на руках:

— Ролен, что случилось?

— Истерика.

Жан удивился и не поверил:

— Ей было так больно, что я услышал крик из столовой.

— Это был не крик, ты услышал ее боль.

Виконт совсем спал с лица:

— Это опасно?

— Мы успели, — я отвечал кратко, одновременно пытаясь снять с тела Марины судороги, прочистить забитые дыхательные пути и задать сердцу спокойный ритм.

Через пару минут теплый огонек снова засиял ровно, а я без сил опустился в соседнее кресло, свесив выпачканные в краске руки между колен:

— Теперь можешь унести леди в кровать, и приставить сиделку, ее нельзя оставлять одну!

Виконт виновато вздохнул, и поерзал в кресле, не собираясь вставать:

— Роллен, а почему прибежал ты? Ведь ты не слышал.

— Слышал. Потому что она мой подарок, — хмуро ответил я, — а ты ее муж, поэтому услышал тоже.

И ту мне в голову пришла одна кошмарна мысль: если мы с такой силой и реалистичностью услышали душевную боль леди Марины, то что случится, если будет больно ее телу?

— Жан, отвернись, не смотри на леди, и скажи мне, где ей больно, — говоря это, я осторожно выдвинул коготь, и бережно провел кончиком по руке от запястья к локтю.

Жан вздрогнул и прошептал:

— Царапина, от запястья к локтю.

Я спешно залечил леди кожу и сел прямо на ковер:

— Ты понимаешь, что это значит?

У виконта потемнели глаза от беспокойства и недоумения:

— Не понимаю.

— Жан, эта девочка совершенное оружие против тебя и меня, если ей причинят боль, мы будем ощущать ее как свою, и что хуже, будем знать что это ей больно.

Жан сглотнул, и прижал жену к себе крепче:

— Ролен, но как такое может быть?

Мне оставалось только вновь пожать плечами:

— Очевидно, может. Я вижу ту два варианта: это либо влияние твоего нового статуса принца сильфов, либо укрепление связи с подарком. — Тут мне пришлось остановиться, и еще раз вспомнить все, что я читал о подарках, — я думаю, мне стоит еще раз прочитать все, что я смогу найти о «подарках» не нравиться мне такая зависимость от человеческой женщины.

— Она не человек, — буркнул Жан, — трон наделил ее всеми качествами принцессы сильфов, как и меня, просто у нее сил мало, пока не проведена коронация.

— И ты молчал!

— Сам не сразу понял, много всего и сразу, — Жан расстроено поджал губы, и покрепче притиснул к себе жену, у меня пробежали по рукам мурашки, словно они затекли от слишком крепких объятий.

Пришлось поправить виконту хватку и подставить скамеечку под ноги: так он меньше боялся уронить супругу.

Мысли в голове крутились невеселые: инициация процесс долгий и сложный, а виконту пришлось пройти его быстро, да еще и с ограничениями, и возможно леди и не получила никаких особенных возможностей кроме здоровья и долголетия, но почему боль леди дотянулась только до нас?

Желая проверить свои подозрения, я помог Жану встать с кресла и отнести супругу в спальню, там хлопотала опрятная женщина средних лет, и по ее виду было ясно, что крики в соседней комнате ее ничуть не обеспокоили.

Оставив камеристке распоряжения, мы с Жаном прошли в библиотеку: хотелось выпить чего-нибудь крепкого и еще раз все обдумать.

Утром меня ждали дела во дворце, но пока я выслушивал доклады секретарей, просматривал депеши, и отдавал распоряжения, в сердце жило беспокойство за сына.

На аудиенцию к Его Величеству я отправился в той же задумчивости: наш король весьма тонкий политик, и не преминет воспользоваться ситуацией: принц сильфов вырос в королевстве людей!

Наконец закончив самые важные дела, я заглянул в архив: лорд — архивариус редко появлялся в своих владениях, но старательно выпрашивал у Его Величества деньги на закупку редких фолиантов и свитков.

На входе дежурил серьезный молодой писец, который вежливо осведомился, чем может помочь господину министру.

— Мне нужны копии самых подробных карт Западных скал, а так же копии самых старых драконьих карт.

Писец учтиво поклонился и занес требование в толстую тетрадь из недорогой бумаги. По распоряжению лорда-архивариуса ни одна бумага не выносилась из хранилища, но работающие при архиве копиисты и художники изготавливали копии, получая за это неплохое вознаграждение.

— Как скоро вам нужны эти карты?

— Чем скорее, тем лучше, я готов дополнительно оплатить старания копиистов, — ответил я и положил на стол кошелек с десятком монет.

Писец аккуратно вписал срочность и значок «оплачено» напротив заявки и посоветовал зайти через неделю:

— Думаю, что в течение трех дней мы найдем необходимое, и передадим на изготовление копий.

— Отлично, если я не смогу зайти лично, пришлю секретаря с запиской.