Подлянка для попаданки. Часть 2 (СИ)

Глава 63

Треск, непрекращающийся ни на секунду, от этого звука у меня ноют зубы, и всё дрожит. Он сводит меня с ума, или уже свёл. Боженька, это ведь всё не взаправду?.. Этого не может быть… Мне это точно снится… Чёрт! Чёрт! Чёрт!

Вспышка!

Нет, не снится!.. Это правда. И резь в глазах от внезапного яркого света, и холод стола, к которому я привязана уже не знаю, сколько времени, и его мерзкий шёпот где-то слева. За что? Почему так? Я ведь ни сделала ничего ужасного… Может, я и плохо себя вела, но я ведь не со зла, я не хотела…

— Отпусти… — шепчу я, но голос теряется среди треска. Ты не слышишь… — Папа…

Чёрт! Снова слёзы… Только они и остались тёплыми в этом ужасном подвале, куда ты меня обманом затащил.

Боже мой, я хуже беспомощного слепого котёнка. Лучше бы я не могла видеть, лучше бы не знать. Или даже будет лучше мне насмерть тут замёрзнуть, чем принять то, что ты собираешься со мной сделать.

Но, нет, не дождёшься! Я не согласна! Лёля — не зверёк! Я выберусь! Обязательно! И тогда ты за всё ответишь, сумасшедший.

Сделав усилие над собой, я снова тряхнула руками, пытаясь вырваться из ремней, которыми была привязана к столу. Ну, же!.. Давай же! Ай! Больно! Но всё равно… Давай же… Пожалуйста!.. Я не хочу здесь умирать. Ну, же!..

— Прекрати, — строго приказал он, кладя свою руку поверх туго затянутого ремня на одном из моих запястий. В стёклах очков постоянно отражались вспыхивающие искры от приборов.

Страшно.

— Отпусти… — выдавила я замёрзшими губами, глядя в его посиневшее от недостатка освящения лицо.

— Нет, — качнув головой, тут же отказался он.

Опять. Опять «нет». Как ты не понимаешь, что я не хочу, чтобы ты это для меня делал. Мне страшно.

— Я спасу тебя, — вновь повторил он то, что я уже ни один раз слышала, склоняясь надо мной, так я могла почувствовать какой-то странный химический запах, сопутствующий ему всегда. — Ты должна жить! Ради нас всех должна выжить… Я буду рядом, не бойся, я буду с тобой…

— Не хочу… — выдавила я, но лишь потому, что больше сказать не получалось. Я насквозь промёрзла на этом столе. — Я не хочу… Папа!

— Я делаю это ради тебя! — разозлившись, выкрикнул он, отскакивая в сторону. — Будет война! Война!.. Ты понимаешь? Тотальная война! Война на полное уничтожение! Никто не выживет! — взвившись, повторял он, размахивая руками.

Я отвернулась, зажмурилась. Всё это я уже слышала: и про то, что все умрут, и про то, что он точно об этом знает, и про то, что должна выжить, и про его ко мне любовь. Но я не хочу… Я не хочу такого спасения. Я хочу остаться здесь, в этом времени, со своим отцом, с Кирпичом и его Найдой, со своими друзьями. Я хочу выйти замуж, родить детей… Почему людская глупость должна всё это у меня отобрать?

Останови его, папочка!.. Знаю, я сама сглупила, доверилась, сбежала, но… Я исправлюсь, обязательно исправлюсь, я перестану подстраиваться под подруг, я брошу Макса и найду себе обычного парня, чтобы была настоящая любовь, без тусовок, выпивки. Только поторопись, папа… Прошу…

— Я занимался этими исследованиями много лет. Война, она точно будет!.. Пора… — тихим шёпотом объявил Юркин, на секунду нежно касаясь моего лица, а потом перемещаясь куда-то выше. — Живи… Когда ты проснёшься, тебя будет ждать новый, хороший мир, где ты будешь счастлива. Я позабочусь… Я всё для тебя сделаю.

— Нет!.. — сипло выдохнула я, чувствуя, как он удаляется.

Не хочу!!! Нет! Мне страшно…

Не надо, Серёжа… Я не хочу…

Бесполезно было пытаться вырваться или хотя бы рассмотреть его, толку никакого. Но я всё равно дёргала ремни, вкладывая в это последние свои силы, которых как оказалось у меня не осталось. Больше ничего не удерживало меня на этом холодном столе, но я не могла двинуться.

Как? Почему? Пожалуйста!.. Ну, же!..

А его установка шумела, накапливая мощность, трещала и гудела так, что вряд ли он мог слышать мой голос. Я почти ничего не чувствую, гул установки растворился во мне, глаза закрылись сами собой. Треск становится тише, или это я глохну. Я почти ничего не слышу. Перед глазами всё мутно.

Что это?! Уже?! Я не хочу! Не нужно! Папа!

К этому шуму примешались другие, может быть крики, голоса? Что это?

Я чувствовала, как по моему телу тоже гуляет ток, как шевелятся волосы, как дрожат внутренние органы, и видела тонкий полукруг марева, который теперь появлялся надо мной, но всё это постепенно становилось каким-то далёким, а я казалась себе нереально лёгкой, будто бы парю. Даже грохот, наполнивший комнату, коснулся моих ушей лишь тихим отзвуком. Выстрел?

Кирпич?

Я с трудом пытаюсь сморгнуть подступающий сон. Меня нашли? Кто стрелял?..

— Лёля!..

Папа! Ты пришёл за мной. Мне было очень страшно, папочка.

Его крик слабо доносится до меня, я встрепенулась сердцем, но моё тело не двигается. Я больше не могу держаться!.. Останови это! Вытащи меня!

Он метался, но подойти ближе не мог. Его бьёт током, отбрасывает, он что-то кричит, а я… я вижу это сквозь марево. Мои глаза закрываются сами собой, и я почти не чувствую собственного тела.

Ты опоздал?..

Меня уже нельзя спасти?..

Папа!..

Папа!!!

Не хочу! Верни! Верни меня обратно!

Я не хочу ничего другого! Я хочу остаться! Мне плевать на войну, которую ты предсказываешь. Я не хочу никуда уходить! Я не хочу быть одна! Лучше умру вместе со всеми, чем так!..

Папа! Папочка! Прости! Я не могу… Я не хочу так…

Моё сердце, оно сейчас разорвётся. Я мечусь в этой странной, ни на что не похожей темноте, я потерялась… я совсем одна… Холодно…

«Война!.. Ты понимаешь? Тотальная война!» — слышу я снова и снова.

Прекрати!!! Не хочу об этом знать! Мне больно, очень больно….

Но Юркин всё повторяет и повторяет. От его слов мою душу выворачивает наизнанку.

Я не хочу!

«Потому что я люблю тебя…» — снова слышу я, но не понимаю, откуда звук, и сколько не пытаюсь вырваться из тьмы, всё бесполезно. «Хочу, чтобы ты прожила свою жизнь, не узнав войны и боли. Если оставлю тебя здесь, уже через пару лет тебя не будет. Я не хочу, я не готов!..»

Не надо! Страшно… Останови… Верни… Я не хочу…

А? Что это?

Я замерла, затихла, внезапно различив что-то среди этой холодной темноты, в которую была погружена. И чем больше вслушивалась, тем больше различала тихую песнь, звучавшую откуда-то извне.

Что это? Кто?

Мне никто не отвечал, но песня зазвучала будто бы громче, обволакивая меня, точно бабушкина колыбельная перед сном, и будто бы давая понять, что я всё-таки не одна. Звуки были странными, тягучими, непонятными мне: поёт это кто-то или играет, я не знаю, но я помню её. Не знаю откуда, но помню. Хорошо. Там кто-то есть…

Это хорошо… Тепло… Нужно немного подождать, и всё вернётся…

Серёжа ошибся. Никакого перемещения во времени невозможно, никаких вневременных полей… Мне нужно только подождать…

Но только я было успокоилась, как вдруг тьма вокруг меня дрогнула вновь, поддавшись резкому скачку в течение песни, что так убаюкала меня. А вместе с тьмой встрепенулась и я, ощутив укол сердца. Я не поняла, что это, но насторожилась, прислушиваясь. И он пришёл, этот самый звук, что скачком врывался в ровное полотно заунывной мелодии, и вытягивал куда-то меня за собой, будоража теперь не только сердце, но и мысли. Он не давал мне расслабиться, мешал думать, не отпускал, хаотично ломая лад песни, врезаясь в неё всё чаще и чаще, а потом и вовсе перекрывая нараставшей высотой и чистотой, благодаря которой, на меня стали наваливаться огрызки памяти.

Красное небо и объятая огнём земля, я видела их, видела, и не хотела видеть: и людей, что убивали друг друга, и бушующий океан, поднимавший свои воды выше небес, и страшных уродливых тварей, что бродили по разрушенным городам, и непонятные мне, пугающие своей величиной и опасностью машины, изглоданный крушениями лес с ломаными деревьями, и голые скалы с сотней тощих разномастных собак и волков, с надеждой смотревших в небо, лишённое луны.

Всё это были огрызки воспоминаний, несколькими секундами моей жизни в небытие, когда сознание возвращалось ко мне, от которых ужас во мне только рос и крепился. И только песня, тихая песня, полная тоски, не давала моему сердцу, уставшему бояться, разорваться от муки, что я не могу вернуться назад. Она спасала меня, а я отдавала ей свои желание, чаяния и мечты о жизни, которой была лишена.

«Возвращайся! Тебя все ждут!» — прерывая поток моих воспоминаний, позвал меня Воу.

Как здесь откажешься.