Подъем, спящая красавица! (СИ)

Глава 5

Тайна пажа

Серое утреннее небо. Серые сонные лица. Потухшие, безразличные глаза. Грязная площадь наполовину затоплена лужами. С крыш укоризненно смотрят мокрые галки. Дезирэ стоит рядом со мною на помосте, похожем на эшафот. Ветер хлопает полами тяжёлого малинового плаща. Во взгляде, обращённом на монфорийцев, лишь высокомерное презрение. Такой же был и у моего отца. «Запомни, дитя моё, народ — это овцы. Куда ты их поведёшь, туда они и пойдут, — говорил папенька мне много раз. — Хоть на убой. Главное — корми хорошо и всегда будь впереди. Иначе растопчут». «Мужики, что злы и грубы, на дворянство точат зубы, только нищими мне любы…» — всплыло в памяти чьё-то стихотворение. Помнится, трубадур, украшенный золотыми и алыми лентами, был весьма хорош собой.

Мне было холодно. Казалось, я сама стою в мерзкой луже. Хотя на доски мне под колени и постелили нежно-голубой узорчатый ковёр из Мавритании, а поверх него положили шёлковую упругую подушечку с золотыми кистями по углам, колени всё равно сводило от холода.

— … величайшая и всемилостивая…

Я снова благоговейно опустила взгляд на сложенные домиком руки. Раскаты голоса Его высокопреосвященства проносились над уныло молчащей толпой. В своей алой мантии кардинал казался то ли попугаем, то ли палачом. Интересно, а погодой Дезирэ тоже умеет повелевать? Всю ночь хлестал ливень, и дождевые потоки струились под окнами бурной рекой, а сейчас, несмотря на тяжесть туч — ни капли. Вот бы и мне такую силу! Надеюсь, мой жених меня научит. Королева-магиня столько всего может сделать для своего государства, такого достичь величия!

Где-то на западе в морском мареве таяли призрачные корабли.

— Восстань же и правь! Казни и милуй, ибо в Писании сказано…

Внезапно ужасно зачесалась левая пятка. Я закусила губу.

— Се — народ твой, моя королева. Се — твоя королева, о, народ Монфории!

Долго ещё? Ох и утомительное же это дело — коронация. Я снова покосилась на Дезирэ. Любой другой сначала бы женился, а потом возводил супругу на трон, ведь иначе можно и в темницу загреметь по приказу королевы-то, коли ты сам не король. Но… есть ли что-то в этом мире, что может противостоять Дезирэ? Или кто-то? Он же любую армию способен превратить в стаю сорок… или там галок, а крыс сделать ручными драконами.

Но как же хочется почесаться-то!

— Достойна! — завопил кардинал.

На этот возглас народ должен был ответить дружным «достойна», но народ безмолвствовал. Действительно, стадо баранов. Не обратив никакого внимания на угрюмую тишину, Его преосвященство нахлобучил мне корону на голову и запел что-то на латыни.

И тут тучи разошлись и прямо на меня упал столп света.

Значит, всё же умеет…

Народ оживился: люди запрокинули головы и раскрыли рты. Дебилы. И вот этим охлосом я должна править⁈ Может и глупо было ожидать, что народ обрадуется своей освободительнице, но я всё равно почувствовала раздражённое разочарование. Дезирэ подал мне руку, и я поднялась как можно величественнее.

— Славься и ликуй… — запели церковные мальчики тонкими ангельскими голосками.

Мы пошли по вишнёвому ковру, насквозь вымокшему из-за луж, и под ногами неприятно зачавкало. На миг мне показалось, что я ступаю по кровавой дорожке.

Праздничный стол был пышно убран… осенними листьями и можжевельником. На расписных глиняных блюдах я в изумлении обнаружила каких-то полукопчённых и жаренных мальков, цыплят-заморышей, много салата и капусты. И редьку. И всё это украшено плодами шиповника и боярышника.

Серьёзно? Вот это — обед в честь моей коронации?

— Мне кажется, главный повар хочет попасть на эшафот, — дрожа от бешенства, заметила я.

Где-то позади что-то грохнулось.

— Повар сделал всё, что мог, — резко возразил Люсьен из-за плеча принца. — Это была лучшая провизия, что нашлась в вашем дворце, городе и, наверное, во всём королевстве. Прекратите войну, Ваше величество. Дайте поданным хотя бы десять, а лучше пятнадцать лет мира. Чтобы выросли телята, чтобы можно было распахать и засеять поля, накормить детей. И вырастить всё то, что вы потом съедите. Сейчас ваши крестьяне питаются одной лебедой и снытью.

— Это правда? — я обернулась к кардиналу.

Тот заставил узкие бледные губы улыбнуться, и глубокие борозды морщин на его лице искривились причудливой маской.

— Мир служит к благоденствию народа, — ответил Преосвященство лисьим голоском, — а война — к славе монарха. Но слава монарха — слава и его народа.

— Нахрен народу такая слава? — процедил Люсьен.

Мы с Его высокопреосвященством сделали вид, что не услышали его дерзости. Лакей отодвинул от стола стул с высокой спинкой, больше похожий на трон, я опустилась и наконец смогла скинуть туфлю и почесать носком одной ноги пятку другой. Уф-ф…

— Иногда единственный способ завершить войну — это её объявить, — глубокомысленно изрёк Дезирэ и сел справа от меня.

Паж встал за ним. Кардинал занял место слева от меня. Немногочисленные, насмерть перепуганные придворные расселись через одного, но всё равно половина длинного стола оказалась пуста. Герцоги и графы моих земель не могли, конечно, собраться так быстро, ведь только вчера они служили кагану. Ну и ладненько. Хоть избегу позора королевы-нищенки. Я наколола золотистый кусочек на серебряную гнутую вилку и улыбнулась жениху:

— Что будет делать дальше?

— Королева Эрталии свергла мужа, — отозвался Дезирэ, грея серебряный кубок в ладонях. Кубок с вынутыми из пазов драгоценными камнями. — Бросила его в темницу и вместе с любовником узурпировала власть. Предлагаю начать освобождение ваших земель с неё.

— Да, восставать против мужа — большой грех, ибо в Писании…

— Снова война? — чуть не взвыл оборзевший Люсьен. — Вам мало⁈ Хотя бы год, год дайте людям…

Я закусила губу. Вот же… выскочка! И ведь не сделаешь ничего: Дезирэ даже бровью не повёл. А ссориться с могущественным женихом… Гм.

— И когда выступаем? — улыбнулась я принцу, тщательно не замечая наглеца-пажа. — Завтра? Через неделю?

— Сначала обучим тебя магии, — усмехнулся тот и поднял кубок в мою честь.

Я тоже пригубила свой… сидр. Сидр! Дева Пречистая!

— У нас нет вина? — обернулась я к подавальщику.

— Помилуйте меня, Ваше величество. Последняя бочка закончилась год назад.

— А новое…

— Виноградники погибли ещё двадцать восемь лет назад…

Я скрипнула зубами. Поймала на себе насмешливо-внимательный взгляд принца, вскинула подбородок.

— Что ж. Вернём под покров законной короны ещё два королевства и тогда…

— Люс… Башня. Тёмная башня с крысами и пауками, — негромко попытался остановить Дезирэ своего пажа.

Но мальчишка шагнул ко мне и взял за руку. Слуги дёрнулись. Кто-то из стражников вынул саблю, я определённо слышала, как металл проскрежетал по ножнам. И увидела, как напряглись губы у неподвижного Дезирэ. Мы все понимали: за такое слуга должен лишиться руки. Даже если он дворянин, даже если бастард какого-либо вельможи.

Но принц-колдун вряд ли позволит покарать своего… питомца.

— Да, мой милый? — я обернулась и нежно улыбнулась нахалу.

О! Если Дезирэ потеряет к тебе интерес, или что-то случится с моим любезным женишком, я тебя, милый, четвертую. Или колесую. Или… Осторожно спустив избыток воздуха меж чуть приоткрытых губ, я взмахнула ресницами.

— Идёмте со мной, — позвал тот, не зная, какие кары зависли над его головой. — Вы должны увидеть, как живёт ваш народ.

— Вот прямо сейчас? Но, Люсьен, милый, мы немного заняты…

Бледное лицо искривилось в гримасе страдания. Губёшки запрыгали.

— Это всё чепуха. Вы можете потом пообедать — никто не съест вашу порцию.

— Ваше величество… — растеряно пробормотал кардинал.

Придворные начали переглядываться. Я скрипнула зубами и бросила отчаянный взгляд на Дезирэ, но принц лишь улыбался. Видимо, решил устроить мне испытание: справлюсь ли я с ролью королевы. И я бы справилась… если бы не он.

Я поднялась, величественно кивнула сотрапезникам:

— Господа, дамы, я благодарю всех присутствующих здесь за верность и преданность своей королеве. Но особенно я благодарна тем людям, без помощи которых Монфория до сих пор бы страдала под пятой завоевателей. Я имею ввиду Его высочество принца Дезирэ, моего будущего супруга, и его славного пажа — сира Люсьена. Ну, пока он ещё не рыцарь, но после проявленных им мужества и самоотверженности мы непременно исправим это. А первой моей наградой верному мальчику станет исполнение его желания. Итак, прошу вас обедать не смущаясь, а я вас оставлю.

И с этими учтивыми словами я гордо выплыла из зала за безмозглым мальчишкой, испортившим мне неповторимое торжество. А что мне ещё оставалось делать?

— Куда ты меня ведёшь? — спросила ласково.

Видит Бог, я старалась.

Мы шли коридору, на стенах которого выцветшие пятна всё ещё хранили воспоминания о дивных картинах великих художников, а дырки в стенах — о золочёных бра. Здесь никого не было, кроме нас: новую стражу мы с принцем пока не успели набрать.

— Увидите, — угрюмо ответил Люс.

Я схватила мальчишку за рукав, дёрнула и развернула к себе лицом.

— Да как ты смеешь⁈ — прошипела, впившись ногтями в его плечи. — Да кто ты такой вообще? Миньон моего жениха? Его сводный брат⁈ Ты знаешь, что я могу сделать с тобой за подобную дерзость⁈

Да, я не выдержала. А кто бы выдержал? Люсьен попятился.

— Не надо.

— Гадёныш, да я тебе глаза выцарапаю! Сколько можно унижать меня на глазах у всех⁈

Для убедительности я даже протянула пальцы. Паж перехватил мои запястья слабыми ручонками.

— Не надо, — повторил шёпотом и очень побледнел. Глаза его расширились от испуга.

— Не смей мне угрожать! Мне плевать, что ты пожалуешься своему любовнику…

— Я не…

— … Заткнись и слушай! Ещё один, один вот такой мерзкий поступок, и я тебя задушу голыми руками. Не смей обращаться ко мне без позволения, не смей…

Люсьен облизнул губы.

— Ты стерва, — выдохнул он. — А ещё принцесса Шиповничек!

Звон пощёчины стал ответом на эту дерзость.

Перед глазами ярко вспыхнул малиновый свет. Я упала и с ужасом увидела перед собой оскаленные зубы гигантского волка. Что зверь тут… Огромная тварь надвигалась, заслоняя свет. Я тихо заскулила и поползла от него, путаясь в юбке. Волк подобрался перед прыжком.

— Назад! — завопил Люсьен.

Я зажмурилась.

— Никогда так больше не делай, — ледяным тоном прошипел мне в лицо невесть откуда взявшийся Дезирэ.

— Она больше так не будет. Правда.

А этот перепуганный голос принадлежал уже Люсьену. Я осторожно раскрыла веки. Принц сидел передо мной на корточках и зло смотрел прямо в лицо.

— Как вы смеете… — прошептала я, чувствуя, как на глазах вскипают слёзы. — Я королева!

— Королева, — кивнул Дезирэ. — Но если не будешь умницей, то станешь дохлой королевой. Усекла?

Я бессильно всхлипнула.

— Зачем вы женитесь на мне, если вы предпочитаете мужчин?

— Что? — скривился принц.

— А вы думаете, я не вижу, как нежно вы прижимаете Люса к себе, когда он плачет? Как смотрите на него и…

— Заткнись!

И надо было бы его послушаться, но как же я была зла! Истерика билась и плескалась, заставляя кричать, стиснув кулаки:

— Это нечестно! Это мерзко и Бог…

— Здесь бог — это я.

Принц рывком поднял меня с пола. Железные пальцы стиснули плечи. Я снова зажмурилась, рванулась. Бесполезно.

— Мне больно! Отпустите немедленно!

Он швырнул меня в стену, надвинулся, вжал, сверля глазами, полными красного огня.

— Замолчи. Заткни свой грязный рот. Или…

— Мы не любовники, — вдруг отозвался Люсьен за его спиной. — И я вообще не мужчина. Я девушка.

— Чудно, — буквально выплюнул Дезирэ, выпустил меня из рук, но не отодвинулся, и обернулся к своему пажу.

Пажэссе? Или как в таких случаях называется должность?

— Ты мне обещала, — напомнил он. Я видела, как ходят по его небритым щекам желваки.

— Извини. Я не всегда держу слово.

— И что мне прикажешь теперь делать? — совсем другим, тёплым и мягким голосом спросил Дезирэ, но мне от этой мягкости стало только страшнее. — Мне нужно, чтобы твоя тайна осталась тайной. И теперь придётся убить свидетеля.

Что? В каком смысле…

— Я не…

— Заткнись, Шиповник. Ты этого хотела, Осень?

Люсьен подошёл к нему, потянул за плечо. Бледное лицо мальчико-девочки исказилось отчаянием, брови поднялись жалобным домиком. На щеке алело пятно пощёчины. Меня вдруг царапнула совесть.

— Прости. Я испугалась. И потом, Шиповничек права: так нечестно. Ты же её не любишь.

— Может, и люблю, — Дезирэ резко обернулся ко мне, внезапно снова обнял и притянул, вжал в себя, неприлично стиснув ягодицы. — Красивая. Умная. Злая девочка. Всё, как мне нравится.

— Не надо, — жалобно прошептал паж.

— Почему нет?

— Это не любовь, это похоть.

— Да. Как раз то, на что я способен.

Он смотрел прямо на меня глазами, затопленными яростной тьмой. Я замерла. Нет, ну это уж слишком… Использовать меня, чтобы вызвать ревность девчонки? Я сглотнула. Ох, как же мне хотелось ударить его! Но тело парализовало от ужаса. Нет, нет, пожалуйста… Не выдержав, я отвернулась.

— Ты посмотри, какая послушная, — прохрипел Дезирэ.

— Она тебя боится! Отпусти её, Эй. Пожалуйста.

— Так и надо меня бояться, Зайчонок. Шиповничек — умная девушка, поэтому боится. И правильно делает. Ты же будешь хорошей девочкой и разрешишь тебя трахнуть?

Меня замутило. Я упёрлась руками в грудь, казавшуюся каменной. Попыталась отодвинуться, но его пальцы поползли вверх по моей спине и принялись расшнуровывать корсет. Мерзавец! И как же я его боюсь! До ужаса, до судорог.

— Перестань! — закричал Люсьен. — Ты не такой! Это неправда!

О нет, он именно такой.

Жадные пальцы шарятся по моим ногам, задирая юбку. Я бью коленкой наугад, стараясь попасть в причинное место.

— Вальжан, отпусти!

Вырываюсь и кубарем скатываюсь по добротной деревянной лестнице со второго этажа.

— Да ты же всё равно станешь моей женой завтра! — орёт он, перегнувшись через перила. — Так чего кочевряжишься?

Но я не слушаю, выбегу в дверь, проскакиваю мимо хмурой матери жениха, в ивняк, в дёрен, подальше от того, кто завтра будет иметь на меня все права. Задыхаюсь, несусь, словно ужаленная слепнем лошадь.

— Этьен! Этьен!

Врываюсь на луг. Острая осока режет щиколотки, репейник цепляется за юбку. Но я не останавливаюсь. Я умею бегать быстро, как козочка.

— Этьен! Забери меня!

Друг поднимается мне на встречу из высокой травы. На нём соломенная шляпа, в рыжих волосах запутались тонкие веточки. Щурит сонные зелёные глаза:

— Кэт? Ты чего?

Обнимаю его, прижимаюсь, чувствуя, как меня колотит.

— Этьен! Я… он… я не хочу зеркало. Женись на мне. Прямо сейчас! Я тебя люблю. Тебя, а не Вальжана.

— Кэт, ты дала ему согласие. Так нельзя, и…

— Давай повенчаемся? Убежим далеко-далеко, найдём кюре, который согласится… Отправимся странствовать…

— Кэт, ты невеста Вальжана…

— Ненавижу его! Отец велел отнести пирог свёкру, а этот козёл запустил мне руку под юбку!

Я рыдаю, Этьен бледнеет, и веснушки ярче проступают на его всегда бледной коже. Друг обнимает меня, неуклюже, робко.

— Подонок, — всхлипываю я.

— Но ведь завтра…

— Завтра не будет! Я не стану его женой. Никогда.

— Твой отец…

Я хватаю Этьена за плечи и трясу:

— Очнись! Бежим, пожалуйста! Бежим далеко-далеко, где нас не найдут!

— Нас найдут раньше, чем мы убежим далеко-далеко, — возражает он и разжимает мои пальцы. — К тому же, я не могу на тебе жениться — мне явился Ангел.

— Какой ангел? Ты о чём? Этьен, я сейчас пойду и утоплюсь! Я не выйду замуж за Вальжана!

Он берёт мои руки в свои, заглядывает в лицо невозможно зелёными глазами и мягко шепчет:

— Не выходи, Кэт. Стань монахиней. И я тоже стану монахом. Мы будем молиться друг за друга. Ты здесь, а я — в Иерусалиме…

Этьен

Когда я очнулась, то обнаружила, что лежу в собственных покоях, а за окном занимается рассвет. На подоконнике сидит принц Дезирэ, болтает ногой и смотрит прямо на меня.

— Вы…

Я едва не застонала вспомнив вчерашний ужас. Я — игрушка колдуна. Захочет — и превратит в крысу. Захочет и… Я закрыла лицо руками, поджала колени к подбородку. Принц спрыгнул и подошёл ко мне. Я бросила на него быстрый взгляд меж пальцев. До чего же неприятное, злое лицо!

— Не люблю повторять, поэтому сделай одолжение, запомни с первого раза. Если кто-то узнает, кто такой Люсьен, я буду считать, что он узнал это от тебя.

— А если не от меня?

— Значит, тебе просто не повезло. Так бывает. Это первое, второе: если что-то произойдёт с моим пажом, даже если он простудится, я буду считать, что это случилось из-за тебя.

— Но…

— А сейчас вставай. Я нанял тебе служанку. Она поможет привести в порядок твоё шмотьё, волосы и вот это всё. К нам едет маркиз из Эрталии. Арман, если не ошибаюсь. Ты должна принять его во всём великолепии.

— А зачем он…

— Заключить мир. Против королевы. Это верный сторонник свергнутого короля.

И, не уточняя, поняла ли я его, принц развернулся и пошёл прочь. Я вскочила, подбежала к нему и схватила его за руку. Из глаз полились непрошенные слёзы.

— Дезирэ! Подождите… Я… мне жаль что… Что со мной вчера произошло?

— Ты потеряла сознание.

— Вы меня…

— Нет.

Я судорожно всхлипнула:

— Дезирэ, пожалуйста… Я не хочу становиться вашей женой. Прошу вас…

Он обернулся, остановившись. Смерил меня холодным взглядом:

— Мне твои желания безразличны. Странно, что ты до сих пор этого не поняла, Шиповничек.

— Вы её любите?

Принц усмехнулся. Вышел, не отвечая. Я упала на колени, закрыла лицо руками и разревелась, словно ребёнок.

девочка, которая снится героине

ПРИМЕЧАНИЕ автора для любознательных:

Мужики, что злы и грубы — стихотворение барда средних веков Бертрана де Борна. Дальше в нём только хуже. Не понятно, было ли это стихотворение отображением мыслей автора или иронией, но оно реально ужасное.