Поединок двух сердец

Глава 1

Весна 1814 г.

В каждой английской деревне должен быть хотя бы один чудак, и Мэри Гейтс, дочь сквайра[1], была таким чудаком в Лифорд Медоуз. Она носила брюки, могла обругать конюха и утверждала, что ничем не хуже любого из живущих здесь мужчин, если не лучше… особенно, когда дело касалось лошадей.

Тай Барлоу подавил в себе желание громко выругаться, заметив Мэри в тесном дворике. Ему не хотелось встречаться с ней здесь, и он надеялся, что она будет держаться подальше. Ну почему ей не сиделось на месте, как остальным женщинам?

Мэри пробиралась сквозь толпу мужчин, пришедших на аукцион в конюшни лорда Спендера, — легкая, гибкая, грациозная. Казалось, ее совсем не волновало удивленное и в то же время почтительное молчание, которым ее встретили. Разговоры стихли. Лица вытянулись. Задумчивость появилась в мужских глазах.

Тай понимал причину такой реакции. Мэри была красавицей, самой прелестной женщиной в графстве — единственной благоухающей розой среди навозной вони и запаха лошадей. Аристократическое происхождение, возможно, и наложило отпечаток на ее внешность — оно проявлялось в высоких скулах и прямом, аккуратном патрицианском носе, — но в глубине ее глаз цвета морской волны то и дело вспыхивал огонь — свой нрав она явно унаследовала от какого-нибудь предка-викинга, разорявшего эти земли. Вдобавок ко всему природа одарила ее полными, чувственными губами, которые так и манили к ним прильнуть.

Даже своеобразный наряд не мог скрыть женственных изгибов ее тела. Она была одета в мешковатые кожаные бриджи и слишком длинный коричневый шерстяной жакет. Но все равно мужеподобная манера одеваться — от носков потертых, поношенных сапог до лихого залома шляпы из бобровой кожи — лишь подчеркивала ее женственность, причем настолько сильно, что это поражало воображение мужчин. Единственной женской деталью в ее туалете была кружевная оторочка белоснежного шейного платка — как ироничная насмешка над теми, кто пытался судить по внешнему виду.

Мэри всегда поступала так, как нравилось ей, и плевать ей было, что думают об этом другие.

Она остановилась поприветствовать лорда Спендера и сняла шляпу. Солнечный свет заиграл в золотисто-серебряном облаке ее кудрявых волос, стянутых сзади в простую косу, которая достигала бедер и раскачивалась в такт ее движениям, словно ослепительно яркая блесна.

Ошеломленные мужчины замерли в восхищении. Несколько из них — явно чужаков — придвинулись поближе, поддавшись пробудившемуся инстинкту хищника. Тай нахмурился. Было бы умнее, если б она держалась поближе к своему зятю, рядом с которым он стоял.

Конечно, Мэри всегда хвастала тем, что знала, как избавиться от назойливых ухажеров. И чем торжественней она заявляла, что не нуждается в мужском внимании и не желает его, тем сильней Тай убеждался, что она прекрасно понимает, насколько привлекательна. В самом деле, сейчас она явно красовалась, и поблизости, похоже, не было ни одного мужчины, способного устоять против ее чар.

Но с ней нужно было держать ухо востро!

Потому что он знал ее. Слишком хорошо знал.

За ее яркой красотой скрывалось упрямство своенравной племенной кобылы. И когда Мэри в гневе лягалась, она всегда попадала в цель…

Поместье Мэри граничило с владениями Тая. Когда-то ее дед отдал его деду роскошный участок земли в благодарность за годы преданной службы, и ее семья с того самого дня всегда сожалела об этом. Соответственно, ее отец враждовал с отцом Тая, эту вражду также унаследовала Мэри, и он безропотно принял это из соображений самозащиты.

Долгие годы она пользовалась его водой для своих нужд (убеждая судью, что имеет на это полное право), намеревалась пересмотреть границы владений по меньшей мере семь раз (ну, эти-то тяжбы Тай выиграл) и дважды срывала его сделки по продаже жеребят, переманивая клиентов более низкими ценами.

О да, Мэри Гейтс была его большой проблемой!

Словно почувствовав, что за ней наблюдают, Мэри неспешно обернулась и из всей толпы остановила свой взгляд именно на нем. Она сдвинула шляпу набок и слегка кивнула. Тай насторожился. Судя по выражению ее лица, она явно что-то задумала. Он нахмурился еще сильнее, и она засмеялась.

Тай повернулся к Дэвиду Аткинсону, зятю Мэри, работавшему местным ветеринаром.

— Что она здесь делает?

Тот вынул трубку изо рта.

— Уж не надеялся ли ты, что она пропустит главное конное событие месяца? Кто угодно, только не Мэри.

Тай не просто надеялся на это. Он приложил все усилия к тому, чтобы весть о предстоящих торгах у Спендера не дошла до нее. Это было нелегко. Он лично уничтожил все объявления, которые могли попасться ей на глаза, и заставил поклясться всех друзей в округе, что они сохранят тайну.

— Это же не ты сказал ей? — напустился Тай.

— Нет, но следовало бы. — Дэвид пожал плечами. — Все-таки она моя родственница.

— Сочувствую.

Дэвид ухмыльнулся.

— Порой действительно можно только посочувствовать.

— Это я рассказал ей, — неожиданно произнес Брюстер, владелец местного паба.

Тай уставился на него.

— Ты же знал, что я не хочу ее здесь видеть. И ты обещал!

— Успокойся, приятель. Мэри — одна из нас. Она должна быть здесь. Тем более, на продажу выставлен Жеребец, — оправдывался Брюстер.

— Я тоже сказал ей о торгах, — вмешался Блэки, крепкий широкоплечий мужчина, работавший в деревенской кузнице. — Она любит этого коня так же сильно, как и все мы. Он часть нашей жизни, а теперь эта жизнь уходит с молотка. Я помню тот день, когда Жеребец выиграл свои первые скачки. Тогда я заработал неплохие деньги и с тех пор всегда ставил на него. Не могу поверить, что Спендер задумал его продать. Говорю вам, настал день скорби и сумерек небесных.

— Точно, — поддержал его Брюстер. — Что же будет с Лифорд Медоуз без Жеребца?

Тай разделял их чувства. Он сам наблюдал, как взрослеет Таннер Дерби-Малыш, превращаясь из жеребенка в чемпиона, и даже приложил руку к его тренировкам. Сегодня во всей Британии не было скакуна, который мог бы обойти Таннера. Спендер поступал глупо, продавая его только потому, что конь стал хромать. Потомство, полученное от этого элитного жеребца, могло принести целое состояние — состояние, которое Тай и намеревался сколотить.

Он пришел на аукцион не смотреть, а покупать. Все его сбережения состояли из восьмисот расчетливо скопленных фунтов, и, если понадобится, он готов был потратить их все.

Словно прочитав его мысли, Брюстер спросил Дэвида:

— Как думаешь, кто его купит? Кажется, сюда съехалась вся Англия.

— Даже кое-кто из заграничных пожаловал. — Блэки недобро взглянул на мужчин, прибывших с континента. — Сначала испанцы, а теперь вот — французы! Поверить не могу! Дым от пушек[2] едва рассеялся, а они уже стали скупать наших лошадей.

— Таннера продадут любому, кто сможет себе это позволить, — уныло ответил Дэвид. — Спендер сказал, что ему все равно, кто будет покупателем, лишь бы цена была высока.

— Сколько, по-твоему, он может выручить? — спросил Брюстер.

Блэки покачал головой.

— За такого чемпиона, как Таннер, учитывая, что он молод и пойдет в завод, — думаю, сотен пять, а может, дойдет до шести или семи, — сказал Дэвид.

— Как племенной жеребец он мог бы принести в семь раз больше! — раздраженно выпалил Блэки. — Не понимаю, зачем его сейчас продавать?

Все вопросительно посмотрели на Дэвида. Как ветеринар, долгое время наблюдавший Таннера, он мог быть в курсе многих дел. Дэвид не обманул ожиданий:

— Затем, чтобы дать денег племяннику. Вон он сидит впереди. — Дэвид кивком головы указал на румяного юношу. Судя по его внешности, тот находился как раз в том возрасте, когда едва начинают бриться. Одетый в ядовито-зеленый жилет и красный сюртук, он был похож на павлина среди воробьев. Вдобавок ко всему, на ногах этого господина красовались синие бархатные сапоги. У Тая не укладывалось в голове, как можно носить обувь, сделанную из чего-то еще, кроме добротной кожи. — Он наследник Спендера, — продолжал Дэвид. — Старик души в нем не чает, но более эгоистичного и самодовольного типа надо еще поискать.

— Но продавать Жеребца?.. — удивился Брюстер.

— Парень намерен уехать в Лондон и жить там с шиком, — ответил Дэвид. — Спендер хочет, чтобы тот был счастлив. К тому же он не может допустить, чтобы конь класса Таннера попал в руки племянничка. Парень ни бельмеса не смыслит в лошадях и не умеет с ними обращаться. А так Спендер сможет и болвана обеспечить деньгами, и позаботиться, чтобы конь попал в руки человека, который сделает из его потомства первоклассных чемпионов.

— А как же Лифорд Медоуз? — спросил Брюстер. — Жеребец был нам как родной. Мы так гордились каждой его победой.

— Не думаю, что Спендеру или его племяннику есть до этого хоть какое-то дело, — ответил Дэвид.

Чего нельзя было сказать о Тае. Если все пойдет как надо, он станет героем дня, несмотря на то, что действовать он собирался прежде всего в своих собственных интересах.

К мужчинам, ведущим разговор, подошел викарий[3] Несмит.

— Мое почтение, Барлоу, я так и знал, что увижу вас здесь. Окажите любезность, составьте нам компанию за воскресным ужином. Я обещал Грейс.

Грейс была старшей из пяти дочерей священника. Все они были очаровательны, милы и… немного засиделись в ожидании подходящей партии для брака.

— О! — воскликнул Блэки, как будто вспомнив что-то. — Совсем забыл! Клара надеется, что ты присоединишься к нам сегодня за ужином. — Он понизил голос. — Я вообще-то должен был пригласить тебя еще вчера, но забыл, а тебе лучше согласиться, ибо в противном случае мне несдобровать. Иметь незамужнюю сестру — это мучение! Но мы вместе только отужинаем, а потом улизнем к Брюстеру опрокинуть по пинте[4] — в утешение, так сказать, от потери Жеребца.

Не успев ответить, Тай каким-то образом почувствовал приближение Мэри еще до того, как послышался ее насмешливый голос:

— Надо же, первый самец округи прямо нарасхват!

Тай нахмурился.

— Мэри, — он холодно кивнул ей в знак приветствия.

— Барлоу, — произнесла она в ответ, одарив его самодовольным взглядом.

Все остальные приветствовали ее более дружелюбно. Временами Тай подозревал, что в действительности ее все любили. Как дочь почившего сквайра, она, несомненно, вызывала уважение, хоть сам сквайр и был редким негодяем.

Викарий поспешил примирительно сказать:

— Да, мистер Барлоу — один из самых завидных женихов округи. И только потому, что вы, мисс Гейтс, не претендуете на него, другие девицы наперебой за ним охотятся.

Брюстер фыркнул:

— Вот это было бы зрелище — старина Барлоу флиртует с мисс Гейтс! Ха-ха-ха!

Все прыснули со смеху. Кроме Тая и Мэри. На мгновение их взгляды пересеклись. Помнит ли она те времена, подумал Тай, когда он бегал за ней, совсем потеряв голову, а она была к нему более благосклонна?

Словно прочитав его мысли, Мэри развернулась к нему спиной.

— Да, это действительно было бы смешно, — надменно сказала она и взяла бокал пунша с подноса проходящего мимо лакея. — Барлоу, как звучит ваш девиз? Возлюби ближнего своего, не отвергая никого? К счастью, у меня более высокие принципы, не позволяющие флиртовать с бывшими слугами.

Она намекала, что когда-то дед Тая прислуживал ее семье конюхом.

Повисла неловкая пауза. Мэри определенно хватила через край. Что ж, во всяком случае, теперь у Тая будет повод публично игнорировать ее до тех пор, пока она не принесет свои извинения.

Как могла она все время нападать на него? Особенно после того скандала, в центре которого когда-то оказалась. Это случилось девять лет назад, когда ей было шестнадцать, а ему только исполнилось двадцать. Да, тогда у него была отличная возможность у всех на виду поставить ее на место. Но что-то в этом дерзко вздернутом подбородке и промелькнувшей в ее глазах тревожной тени остановило его.

Тогда она переживала не лучшие времена. Ее отец был неудачливым игроком, и его неразумные траты и непомерные амбиции практически разорили «Эдмундсон» — племенную конеферму, принадлежавшую семье Гейтс. Мэри сохранила поместье с конюшнями только благодаря тяжелой работе и твердому управлению. Однако по всему графству вскоре поползли слухи о ее интрижке с сыном лорда Джергена. Поговаривали, что отец практически толкнул юную дочь в объятия богатого мужчины, который ее использовал и бросил.

Тай не знал, так ли было на самом деле. Но он точно знал, что одно время сын Джергена был без ума от Мэри, а потом после проведенного в деревне лета вдруг срочно укатил в свой лондонский дом. Вскоре Мэри нарядилась в бриджи и отреклась от мужчин.

Распорядись судьба иначе, Мэри могла бы сейчас быть одной из тех благопристойных дам, которые окружены детьми и счастливы в браке. Но вместо этого она занялась «Эдмундсоном», пока ее четырнадцатилетний брат Найл учился вдалеке от дома. Ей удалось сохранить конеферму, несмотря на то, что семья едва сводила концы с концами.

Да, Мэри Гейтс пришлось узнать, как нелегко достаются блестящие шиллинги. Ее мечты о состоятельном муже и достойном положении в обществе оказались разбиты. Тай понимал, гордость — единственное, что у нее осталось…

К счастью, лорд Спендер наконец решил, что пора начинать аукцион. Спендер принадлежал к числу тех важных и напыщенных стариканов, которые немного задержались в эпохе париков и нюхательного табака. Сегодня, как всегда по особым случаям, он облачился в торжественный атласный сюртук — продажа лошадей, несомненно, была для него важным событием. Его живот едва умещался в жилет, так что серебряные пуговицы чуть не отрывались под этим натиском, а по легкому перекосу парика было видно, что он ему тоже слегка маловат.

— Франтоватого племянника, наверное, всякий раз передергивает от вида старика, — прошептал Дэвид, и Тай с ним согласился. Хотя сегодня капризный племянничек выглядел вполне миролюбиво. Конечно, ради денег.

Лорд Спендер нашел в себе силы сдобрить свою приветственную речь парой сдержанных шуток. Тай скрестил руки на груди в нетерпеливом ожидании начала торгов.

Наконец Спендер вызвал распорядителя аукциона, которого специально по такому случаю пригласил из Уэльса. В деревне считали, что со стороны его светлости это было очередным проявлением надменности. Их местный Брюстер провел бы аукцион куда лучше!

Тай в напряженном ожидании слегка отстранился от компании собеседников и заметил, что Мэри поступила так же.

Аукцион начался с демонстрационной продажи нескольких кобыл, которые мало кого интересовали. Это были хорошие лошади, но совсем не того калибра, что Таннер Дерби-Малыш. Цены на них едва достигли нижнего предела. Все с нетерпением ждали продолжения торгов.

Наконец желанный миг настал. Красноречивый уэльсец витиевато объявил главный лот аукциона. Толпа всколыхнулась. Несколько человек подались вперед — грум[5] вывел статного гнедого жеребца. Тай ничего в жизни не хотел так, как мечтал сейчас об этом коне.

Таннер был неизменным чемпионом Англии до тех пор, пока несчастный случай не оборвал его беговую карьеру восемнадцать месяцев назад. Происхождение жеребца было так же безупречно, как и его телосложение: удлиненное туловище, небольшая голова, сильные ноги. Он был воплощением идеала бегового скакуна.

— Поверни, поверни его. Пусть все рассмотрят его как следует, — лорд Спендер давал указания груму, сияя от гордости и наблюдая, как лошадь гарцует перед выстроившимися в полукруг покупателями. Конезаводчики, вытянув шеи, оценивали Жеребца опытным взглядом. Эти люди знали толк в хороших лошадях и разбирались в ценах. Внезапно конь застыл на месте. Он повел ушами и посмотрел на толпу умными темно-коричневыми глазами. Его взгляд остановился прямо на Тае.

Тай на мгновение перестал дышать, оцепенев от неожиданности. Конь сам выбрал его! Момент был столь невероятен, что Тая охватила дрожь. Он и его отец, благослови Господь его душу, всегда мечтали обладать таким жеребцом, как Таннер. С ним Тай сможет сделать свой «Садлбрук» лучшей племенной конюшней в Англии! А может, и во всем мире.

Мэри, стоявшая рядом, казалось, тоже замерла от восторга.

— Великолепен! — произнесла она чуть слышно.

Тай был с ней согласен. Он окинул взглядом потенциальных покупателей. Все присутствующие желали приобрести Таннера, но больше всего шансов было у Алекса Харлана — управляющего конюшнями герцога Мальборо. Он мог запросто перебить цену, и Тай мысленно молился, чтобы этого не случилось.

Распорядитель-уэльсец взобрался на помост и потребовал внимания.

— Полюбуйтесь, джентльмены! Перед вами конь, которого вы так хотели видеть, — восхитительный, превосходный чемпион!

Пока он расписывал достоинства Таннера, Тай постарался расслабиться. Но сделать это оказалось непросто — капля пота скатилась по его спине, каждый мускул был напряжен. Стоявшие рядом с ним Блэки, Брюстер и Дэвид тихонько переговаривались между собой, он же отошел в сторону и только пристально всматривался в Жеребца. Мэри стояла так же, как он, замерев и затаив дыхание.

В заключение своей речи уэльсец продемонстрировал трюк: он хлопнул в ладоши, издавая характерный звук, которым обычно на скачках лошадям дают старт, но это не испугало жеребца — Таннер славился спокойным нравом. Собравшиеся одобрительно закивали. Распорядитель наконец объявил начало торгов, и толпа оживилась. Тай не был удивлен ценой, он по-прежнему стоял, скрестив руки, и выжидал. Заметив, что Мэри тоже скрестила руки, он про себя ухмыльнулся — она сколько угодно могла заявлять, что не выносит его, но все-таки они были из одного теста.

Первым, кто после приглашения сделал ставку, был Алекс Харлан. Завязался интенсивный торг. Мелкие покупатели, ринувшиеся в схватку сломя голову, быстро выбыли. Серьезных игроков оказалось трое — Харлан, затем некий испанец и один богатый конезаводчик из Суссекса. На цене, достигшей пяти сотен, конезаводчик выбыл.

Обнадеженный стремительным темпом торгов, Тай уже было подумал, что если так пойдет и дальше, то ему, возможно, удастся получить жеребца за гораздо меньшую цену, чем он рассчитывал.

Выбывший конезаводчик утешался кружкой пунша. Последнее предложение было за испанцем. Распорядитель выжидательно посмотрел на Харлана, тот попросил время на размышление. Для Тая это был добрый знак.

— Я бы не хотел, чтобы наш Таннер достался дону, — пробурчал Брюстер, имея в виду испанца.

Блэки с ним согласился, а викарий Несмит и Мэри никак не отреагировали — они были поглощены разворачивающимся событием.

Тай почувствовал, что его время пришло. Он не мог больше ждать. Если Харлан начал колебаться, то вступление нового претендента окончательно выбьет его из игры.

— Пятьсот пятьдесят! — громко произнес Тай.

Водворилась тишина, все обернулись посмотреть, кто вступил в торг. Тай преисполнился гордостью, особенно когда во взглядах Брюстера, викария и Блэки прочитал невольное восхищение.

— Превосходно! — воскликнул лорд Спендер, хлопнув в ладоши. — Рад видеть, что вы вступили в борьбу, Барлоу.

— Годится, Тай! — подбодрил его Брюстер. — Мы гордимся тобой. Сохрани этого коня для нас.

Испанец поднял цену:

— Пятьсот семьдесят пять.

По толпе прокатился ропот. Харлан прищурил глаза, обдумывая свой ход. Он посмотрел на решительно настроенного Тая, выдержав его взгляд. На секунду всем показалось, что Харлан готов поднять цену, но он сдался и выбыл.

Тай чуть не потерял голову от счастья.

— Есть предложение — пятьсот семьдесят пять фунтов — от джентльмена из Испании, — объявил уэльсец, внимательно посмотрев на Тая. — Кто даст больше?

— Шестьсот, — произнес Тай сильным и уверенным голосом.

— Шестьсот двадцать пять, — парировал испанец.

— Шестьсот пятьдесят, — незамедлительно ответил Тай. Испанец пронзил его взглядом с другого конца толпы. Блэки от волнения сжал кулаки, викарий и Брюстер приплясывали от нетерпения.

— Он сможет, он сможет, — шепотом повторял викарий.

Испанец посмотрел на коня и стал совещаться с компаньоном. Таннер Дерби-Малыш опустил голову, словно понимая, какую роль играет в этой драме.

— Шестьсот шестьдесят, — сказал испанец уже не так уверенно, и Тай понял, что победил.

— Шестьсот семьдесят пять, — ответил он решительно.

Испанец растерянно улыбнулся.

— Сэр? — обратился к нему распорядитель с вопросом о продолжении торгов. Взглянув в сторону Тая, испанец отрицательно покачал головой. Он выбыл.

Таннер Дерби-Малыш теперь принадлежал Таю.

Брюстер схватил Тая за плечи, радостно сжимая в объятиях. Толпа ликовала, это был настоящий триумф!

Распорядитель повторил окончательную цену.

— Итак, джентльмены, финальное предложение — шестьсот семьдесят пять фунтов! Шестьсот семьдесят пять — раз, шестьсот семьдесят пять — два… — Он занес руку, чтобы ударить молоточком в третий раз…

— Семьсот фунтов! — раздался внезапно звонкий голос Мэри.

На миг Тай подумал, что ослышался. Все повернулись в ее сторону, удивленные не меньше, чем он.

Мэри ни на кого не смотрела. Тай не мог поверить, что она сказала это всерьез, но распорядитель объявил:

— Поступило предложение от джентль… то есть я хотел сказать, от молодой леди на семьсот фунтов. Ваше слово, сэр? — обратился он к Таю.

Тай буравил взглядом Мэри.

— Что вы вытворяете? — прошептал он в бешенстве.

Она спокойно повела головой в его сторону.

— Покупаю лошадь.

— Нет, это я покупаю лошадь!

— Не выйдет, если я перебью вашу цену.

— У вас нет таких денег!

Мэри процедила сквозь зубы:

— Разумеется, есть! Иначе я бы не торговалась.

Поверх ее головы Тай отыскал взглядом Дэвида — в надежде на объяснения. Тот лишь удивленно пожал плечами. Он был застигнут врасплох, как и все остальные.

— Сэр, ваше предложение? — повторил уэльсец, обращаясь к Таю.

Усилием воли подавив смятение, Тай постарался собраться с мыслями.

Мэри обязательно поплатится за то, что он вынужден поднять ставку! Сжав скулы, он решил, что ночами спать не будет, но способ придумает.

— Предложение? — он посмотрел на Мэри и твердо произнес: — Семьсот двадцать пять!

— Семьсот пятьдесят, — ответила Мэри, не моргнув глазом.

Тай пришел в бешенство. Она специально разжигает склоку? Хочет разорить его? Или продемонстрировать всем, что он недостоин такого коня?

Что ж, он покажет ей! У Барлоу не меньше гордости, чем у Гейтсов!

— Восемьсот фунтов!

Его предложение было встречено возгласами удивления, сменившимися оживленным гулом толпы. Восемьсот фунтов — это все, что у него было в этом мире. Но если он сможет поставить на место зарвавшуюся Мэри Гейтс, это будет стоить каждого потраченного шиллинга.

Довольный собой, Тай скрестил руки.

— Восемьсот пятьдесят, — ответила Мэри.

У Тая отвисла челюсть.

— Вы не можете… — Он посмотрел на Дэвида, на викария, на Брюстера и Блэки. Они только качали головами. Им тоже было непонятно, откуда у Мэри Гейтс такие деньги.

На какой-то миг Тай допустил леденящую мысль, что проиграл. Затем, опомнившись, стал лихорадочно искать выход. Нужно дать ей выиграть — тогда она вынуждена будет публично признать, что у нее нет денег, потерпит фиаско и не сможет больше показаться в деревне! Он посмотрел на коня, нетерпеливо переступавшего с ноги на ногу. Его мозг беспокойно работал: можно продать одну из кобыл, можно экономить…

— Девятьсот фунтов, — слова будто вырвались сами, но его голос при этом был тверд.

Толпа одобрительно загудела. Многие проделали долгий путь, чтобы попасть на аукцион. Это было одно из тех событий, которые бывают в здешних местах раз в несколько месяцев или даже лет.

— Девятьсот пятьдесят, — сказала Мэри таким равнодушным голосом, какой только можно было вообразить.

Сумма ошеломила Тая!

— Что ж, хорошая новость заключается в том, что конь хотя бы не достанется чужакам, — прошептал Брюстер.

Они что, не понимают? Если он позволит Мэри Гейтс завладеть Таннером Дерби-Малышом, то потеряет его навсегда. Гейтс никогда не допустит Барлоу даже приблизиться к Жеребцу.

Сейчас, по сути, решалась его судьба, и Тай рискнул:

— Девятьсот семьдесят пять.

Мэри напряглась и плотно сжала челюсти, так что желваки заиграли на скулах. Тай почувствовал облегчение. Он уже готов был расслабиться, как вдруг услышал:

— Тысяча фунтов. — Эти слова она проговорила тихо и медленно.

— Прошу прощения, мисс? — переспросил распорядитель, прикладывая руку к своему уху. — Вас едва слышно.

— Одна тысяча фунтов, — повторила она, на этот раз звонко чеканя слова. Каждый звук был подобен стреле, вонзающейся в тело Тая.

«Одна тысяча фунтов» — гулом отдавалось у него в голове, словно это скандировала целая толпа. Сумма была астрономической даже для такого великолепного скакуна, как Таннер.

Тай пытался сообразить, где бы еще достать денег, и не мог. Это было невозможно.

Он повернулся к Мэри. Она стояла, гордо подняв голову. Тай точно знал, что у нее нет таких денег. С детства приученный держаться от Гейтсов и их дел подальше, он все-таки был их соседом. При всем своем желании она не могла бы укрыть от его хозяйственного взгляда наличие такой суммы.

Но и у него таких денег не было. Если он повысит цену, ему придется продать все свои конюшни.

— Сэр, ваше предложение? — спросил уэльсец.

Тай почувствовал, что взгляды присутствующих устремились на него. Его ответа ждали все: управляющий конюшнями герцога Мальборо, испанец и все остальные, включая лорда Спендера, сияющего в предвкушении умопомрачительного куша. Тай знал, что всех прежде всего интересует вопрос, позволит ли он, чтобы его обошла женщина, и станет ли он мужчиной, который наконец сможет осадить ее.

И ответ был — нет.

«Садлбрук» был делом жизни его отца. Так же, как и делом жизни его самого. Он не может потерять все из-за одной лошади, даже если это лошадь его мечты. В конце концов, будет еще много других превосходных жеребцов, которые помогут ему забыть потерю Таннера. Но он точно знал, что никогда не забудет момент, когда Мэри Гейтс заставила его сказать:

— Я пас.

— Тогда одна тысяча фунтов — раз, одна тысяча фунтов — два, одна тысяча фунтов — три! Продано! — объявил распорядитель. — Мое почтение, удачливая леди! Вы приобрели превосходного коня за одну тысячу фунтов!

Впервые с начала торгов Мэри повернулась и посмотрела на Тая. Она улыбалась.

Тай был готов убить ее на месте.