Поединок ревнивцев

Глава 11

Как только печальная процессия выехала за ворота замка, лорд вернулся к себе и потребовал принести все документы последних лет. Но, к сожалению, раньше Гарольд никогда не заглядывал в приходные и расходные книги, и эти, бесчисленные, вкривь и вкось написанные цифры ни о чем ему не говорили. Он долго сидел за конторкой, уставившись в пространство, снова пролистал деловые документы, списки зависимых крестьян, потом посмотрел в сад.

В окно кабинета заглядывали кусты сирени и жасмина. Кустарники давно отцвели, и теперь лишь ветки с зелеными листьями тянулись вверх, к солнцу. Так и его сердце рвалось туда, куда увезли милую Бетти! Они, наконец, нашли путь к сердцу друг друга, и все их недомолвки остались позади. Любовь и вера надежно поселились в их сердцах. Теперь он знал, что Бетти никогда не обманывала его. Он верил ей и понимал, что коварный племянник решил завладеть его замком и провозгласить себя владельцем земель, доставшихся Гарольду от отца. Похоже, что Эмерик решил стать настоящим лордом! Как бы разузнать, что он придумал?

Лорд решил в очередной раз заняться просмотром документов, но никак не мог сосредоточиться на работе. Проверка приходных и расходных книг требовала трезвого и спокойного подхода и хладнокровия. Тогда он сердито захлопнул книгу и снова посмотрел в окно. Возможно, он должен был отправиться вместе с Бетти, вернее, вместе с ее близкими. А уже там, в спокойной обстановке замка Стэнли, тщательно продумать план дальнейших действий.

Ему отчаянно захотелось взглянуть на Бетти. Увидеть ее ясные голубые глаза, милую смущенную улыбку, золотой блеск ее волнистых волос.

Прошло несколько часов без любимой жены, а ему уже одиноким волком завыть хочется.

Гарольд вскочил из-за стола, выбежал во двор замка. В конюшне он оседлал Лойяла и, вскочив на жеребца, собрался, было, помчаться вслед за печальной процессией, но… встретился с удивленным и насмешливым взглядом племянника:

– Я и не предполагал такой чувствительности у Вас, лорд Ноттингем! Вы же получили то, что хотели получить! Приданое остается в вашем владении, так зачем Вам эта мертвая девчонка? Она сослужила для Вас свою службу, а теперь пусть ее оплакивают родные. А пока они ее оплакивают, необходимо найти еще одну невесту. И такую же богатую!

Гарольд сердито натянул поводья, и Лойял под ним заплясал в нетерпении. Лорд внимательно посмотрел на управляющего. Сколько же ненависти к людям скрыто в сердце этого человека? А ведь он – сын его кузена. «Дальний родственник всегда таит кинжал в рукаве на своего богатого родича», – приговаривала когда-то его кормилица Кэтрин. Кстати, кажется, она все еще служит на кухне.

– Мне необходимо развеяться, Рик, единственный мой верный друг! – самодовольная усмешка на лице племянника была ему наградой за эти слова. – Уж слишком тяжелой и долгой была эта ночь, дорогой!

– Согласен, сэр! Вся прислуга была поднята! Не желаете ли отправиться завтра, сэр, на охоту? – предложил управляющий.

– Завтра я снова собирался просмотреть кое-какие бумаги, Рик! Особенно – учет налогов. К тому же не помешает выяснить и проверить размер десятины для короля!

– Можешь не беспокоиться, Гарри! – как можно увереннее и беспечнее заявил ему управляющий, – Уверяю тебя, дорогой дядя, все книги в порядке. А расчет десятины сделать совсем несложно. Займемся этим послезавтра, Гарри! Охота – более важное дело.

Гарольд согласно кивнул:

– Ладно, договорились, а сейчас я прогуляюсь немного, Рик! А ты пока распорядись насчет ужина, дорогой. Я снова одинок, и сегодня вечером эта бесстыдница Жанет может составить мне компанию за столом! Надеюсь, она не послушалась меня и осталась в замке?

– О да, милорд! – казалось, его племянник рассчитывал именно на такой поворот событий. Он удовлетворенно улыбнулся: – Я так и знал, что Вы очень скоро избавитесь от чар коварной девчонки, сэр, и станете прежним Ноттингемом! Зачем Вам эта серая мышка? Леди Жанет так хороша и изысканна! Вот достойная спутница жизни для человека, служившего за границей. А эта леди Элизабет еле лепетала по-французски, к тому же не знала приличных манер. Вам было бы стыдно вернуться с ней в Париж.

Коварно улыбнувшись, Эмерик отправился в покои к Жанет, обуреваемый желанием поделиться сногсшибательными новостями.

Гарольд горячил Лойяла и гнал его вперед. Он чувствовал себя предателем по отношению к Бетти. Милая маленькая девочка еле избежала смерти, но теперь ей угрожала другая опасность. Она никогда не простит ему, если узнает об ужине с маркизой. Ему необходимо, как можно скорее найти в замке преданных людей!

Господь Милосердный, каким же доверчивым слепцом он был совсем недавно! Даже усомнился в чистоте Бетти, наслушавшись наветов Эмерика… Интересно, какую роль во всем этом играет леди Жанет? Ну, по крайней мере, ей не надо от него ничего, кроме дорогих подарков!..

Внезапно чувство приблизившейся опасности охватило его. Гарольд огляделся. Замок, словно скала с вознесенным к солнцу орлиным гнездом, высился над долиной. Трэнт извивался внизу узкой голубой лентой. Луга и перелески купались в потоках солнечного света. День разгуливался нестерпимо знойный, душный. Ласточки стремительно мелькали над самой землей. А из-за стен замка уже поднималась все выше и выше огромная грозовая мгла, похожая на туловище морского чудовища.

Мрачные тучи клубились над восточной стороной горизонта, медленно наползали со стороны моря, зловеще дыбились все выше и выше. И на фоне свинцовых туч могучие башни старинного замка казались невесомыми и хрупкими, точно были рисунком неведомого художника. И в этом была своя неповторимая красота, поэтому Гарольд, поднявшись на один из скалистых уступов Стон-он-Трэнта, смотрел на них со странным, тревожным восхищением.

Ветвистые молнии уже чаще пронизывали толщу облаков и, точно огненные стрелы, падали куда-то вдали на землю со слабым сухим треском. Еще миг, и сильнейшая буря созреет и разразится над всем графством, над всей просторной долиной Трэнта.

И в этот миг Гарольд поверил, что поступил верно, отправив Бетти подальше отсюда. Что-то зловещее сгущалось не только в этой знойной, предгрозовой атмосфере, но и в самом замке, и какое счастье, что его милая Бетти сейчас под присмотром и защитой самых родных людей. Смерть не должна победить ее, ведь сегодня эта мрачная леди стала самой верной ее союзницей и защитой от опасности. Иногда, чтобы выжить в этом мире, приходится даже ее призывать на помощь. Он вдруг улыбнулся, вспомнив, как спасаются насекомые от жаб, ящериц или змей, сложив лапки и притворившись мертвыми. Или закапываются в песок. А порой они притворяются засохшим сучочком или внезапно превращаются в трепещущий на ветру листок.

Лорд и сам хотел бы сейчас притвориться каким-нибудь листочком на одном из деревьев. В своем собственном доме он оказался в логове врагов, коварных, алчных, полных ненависти и злобы ко всему светлому и чистому, к его нежной Бетти. И ради их будущего счастья он готов притвориться временным союзником Эмерика, чтобы каждый шаг, каждый поступок племянника происходил на его, Гарольда, глазах.

Главное, чтобы Бетти не усомнилась в его верности, в его любви к ней! Главное, чтобы поверила в его порядочность и надежность!.. Лорд принял важное для себя решение, но все же возвращался в свой фамильный замок с тяжестью на сердце.

В замок он приехал уже под проливным дождем. При каждой вспышке молнии жеребец вздрагивал всем телом, прядал ушами и громко всхрапывал. Хозяин все время пытался успокоить животное, похлопывая его по шее широкой сильной ладонью. Ливень не утихал. Кругом образовались лужи, крупные капли вспенивали воду, огромные пузыри вздувались и лопались на поверхности луж и реки с несмолкаемым шелестом.

Во дворе замка было безлюдно. Конюший выбежал из денника, натянув на голову сложенный вдвое мешок. Перехватил у Гарольда поводья. Круп Лойяла ослепительно блестел под холодными бесконечными струями.

– Хорошенько разотри жеребца, Никлас! – Гарольд побрел по двору, тяжело переставляя тяжелые от воды сапоги. – Хотя, постой! – он вернулся к конюшему. – Никлас, ты давно служишь в замке?

– О, да, сэр! – Никлас улыбнулся Гарольду, словно родному. – Вы совсем не помните меня, милорд?! А ведь мы с вами молочные братья, сэр Гарольд! Моя матушка служит в замке кухаркой! Ее зовут Кэтрин Тэйлор, милорд! А меня – Никлас Тэйлор! Вы не помните, как мы с вами удили рыбу на Трэнте, милорд? И нас обоих учил грамоте священник, – с влажного мешка струилась вода, башмаки Никласа совершенно промокли, и вода хлюпала в них при каждом шаге, однако его доброжелательный взгляд излучал радушие.

– Помню! – Гарольд как можно приветливее взглянул на конюшего, и на душе у него немного отпустило. Одной улыбки верного слуги хватило, чтобы ледяная корка, стиснувшая сердце, немного оттаяла. – Иди, переоденься да сам разотрись хорошенько, Никлас Тэйлор! А уж после занимайся жеребцом.

Словно вспышка молнии осветила изнутри взгляд Никласа.

– Спасибо, милорд! Я привычен и никогда не болею от дождя! От такого ливня человек должен становиться крепче и здоровее, сэр Гарольд! Вон как все в природе расцветает после грозы, сэр! – гордо подняв голову, Никлас зашагал к приземистому длинному строению, откуда тянуло запахом свежего конского навоза и сена.

Оттуда слышались странные звуки. Прислушавшись, Гарольд понял, что какая-то курица, перекрикивала своим кудахтаньем дальние раскаты грома, оповещая весь мир о том, что снесла яйцо на сеновале.

Гарольд неспешно направился к ступенькам крыльца. Он все время оглядывался, и странная рассеянная улыбка блуждала по его суровому лицу.

Войдя в кабинет, Гарольд сбросил мокрую одежду и хорошенько растер обнаженную спину и грудь жестким полотенцем. Потом он принялся расхаживать по толстому ковру босиком, разминая замерзшие ноги.

Переодевшись, Гарольд устроился в кресле у камина, закутавшись в плед и потягивая мелкими глотками неразбавленный виски из простой глиняной кружки. Потрескивание огня, его легкий дымок, напоминали ему о походной жизни, которую он очень любил. Мягкое тепло разливалось по телу, а от волос приятно пахло влажной свежестью, будто он только что выкупался в реке. Все вокруг навевало умиротворение, но лорд был печален. Очень многое должно измениться в его замке, в его родном фамильном гнезде, где он собирался жить со своей любимой Бетти. Ему вовсе не хочется возвращаться ни в шумный, праздничный Париж, ни в холодноватый, чопорный Лондон. Но чтобы свить здесь уютное гнездо, необходимо, прежде всего, убедиться в прочности стен замка.

Похоже, здесь все-таки есть люди, которым он мог бы довериться. Тому же Никласу, например, связанному с ним узами молочного братства. Гарольду не надо проверять этого парня. Он даже сейчас кожей чувствовал доброжелательность Никласа. Этому не мешали ни стены, ни сословные предрассудки.

Внезапно он вспомнил, что им с Никласом в детстве нравилась одна девочка. Барбара, подружка Никласа из Селби. Дом ее родителей стоял в двух милях от замка и деревни, на пасеке в липовой роще. Отец ее занимался пчеловодством, и от Барбары всегда пахло воском и травами, особенно – от ее темно-каштановых волос, распущенных по плечам и покрытых белоснежным чепцом… Ему вдруг страстно захотелось узнать, как живет та маленькая девочка. Возможно, она вышла замуж и стала, может быть, миссис Тэйлор! Он вспомнил, как Никлас, прежде чем отправиться с берега Трэнта домой, всегда делил свой небогатый улов на две части. И Барбара, гордо вышагивая по тропинке, несла домой серебристых рыбешек, размахивая ивовым куканом. В лучах закатного солнца розовым цветом отливали ее белоснежный чепчик и широкие бретели белоснежного накрахмаленного передничка…

И тут же припомнилась Бетти. То, как он вытащил ее мокрую, в обвисшем платье, со спутанными волосами. А щемящая боль в сердце вызвала из памяти и образ подростка, что стоял на плотине и торжествующе кричал:

– Леди Элизабет похожа на мокрую кошку! Леди Элизабет мокрая кошка! – словно заведенный, он прыгал и прыгал по плотине на одной ножке и радовался, радовался неизвестно чему…

А маленькая Бетти прижималась с рыданием к Гарольду и, пачкая его темно-зеленой тиной, облепившей ее волосы, руки и платье, жалобно просила:

– Найдите сетку, сэр! Найдите шапочку, сэр Странствующий Рыцарь! – и только спустя годы он узнал от своей жены, что она тогда потеряла золотую шапочку с вплетенными в нее крупными жемчужинами. – Спасибо Вам, сэр Странствующий Рыцарь! Вы спасли меня! – и крупные слезы катились по ее испачканному лицу, оставляя светлые дорожки.

Столько лет прошло, а он, оказывается, помнил мельчайшую подробность того давнего утра, и особенно – злорадный смех и дикое, непонятное веселье племянника.

Его воспоминания были прерваны появлением именно Эмерика, его «верного» управляющего:

– Милорд, опять Вы грустите? Зажечь свечи? – он вошел так тихо, без стука, что Гарри показалось, будто молодой человек возник в его кабинете из сгустка теней и призраков прошлого, всегда бродящих в сознании.

– Я греюсь, Рик, после грозы и вспоминаю былые годы. – Гарольд поднялся в полный рост и неспешно прошелся босыми ногами по ковру.

Ноги согрелись и теперь ощущали приятное прикосновение шершавой поверхности килима. Гарольд вообще не любил мягкую домашнюю обувь. В спальне и кабинете он предпочитал разгуливать босиком и обувался только в присутствии гостей. Племянника он таковым не считал.

Эмерик сразу как-то съежился и сник. Наверно, потому что Гарольд был выше племянника ростом и шире его в плечах. Эмерику больше нравилось, когда в его присутствии Гарольд сидел. Возможно, лишь рядом с сидящим, и от этого казавшемся не столь высоким, Гарольдом, он чувствовал себя более полноценным и мужественным.

– Рик, для того, чтобы носить подсвечники есть слуги! К тому же я люблю зажигать огонь самостоятельно! – Гарольд взял из рук племянника подсвечник и поставил его на каминную полку. Огонь свечей магически отразился в зеркале, и кабинет стал казаться каким-то заколдованным, мистическим местом, а тени в нем – призраками, проникшими в замок извне. Таинственно закачались тяжелые шторы на окнах и портьеры в дверных проемах и арках, за которыми скрывались ниши с восточными вазами в рост человека.

– Ужин готов, сэр! – Эмерик стоял навытяжку, точно вышколенный слуга. Эта его готовность к услугам и выставляющаяся напоказ преданность всегда претили Гарольду. – Подать в кабинет, сэр? Или выйдете в столовую?

– Пусть подают в гостиную! Там уютнее, чем в столовой. Пожалуй, Рик, мы вместе отужинаем в гостиной! Люблю семейные пиршества! И Жанет пусть посидит с нами в качестве гостьи! – он чувствовал, что все делает именно так, как запланировал Эмерик. Опасная игра с коварным противником вдруг показалась интересной. – И, пожалуйста, если не трудно, пришли старого Марка Картера. Пусть поможет мне одеться подобающим образом. Да и тебе, Рик, советую переодеться к столу, как подобает настоящему аристократу. Сегодня Вы мой гость, сэр Эмерик Ноттингем!