Поединок сердец

3

В голове Паолы пульсировало в такт движениям дворников на лобовом стекле автомобиля. Дождь шел не переставая. Обычно в такие ненастные дни она оставалась дома. Однако сегодня ей пришлось выехать по двум срочным вызовам, а это означало – оказаться в мокром, тоскливом мире, что отнюдь не улучшало настроения. Уставшая, перепачканная, с промокшими ногами, она чувствовала, что готова завыть.

И как кульминация этого дня затор на Кэти Фриуэй. Две из трех магистралей закрыли на ремонту всегда запруженная транспортом главная магистраль западного района сейчас превратилась в сущее столпотворение.

Чтобы не сойти с ума, Паола включила магнитофон с новой кассетой. Время от времени она садилась за инструмент: пела на свадьбах, вечеринках, а в прошлом году ее даже пригласили выступать на открытии Ойлерских игр. И хотя мать по-прежнему очень жалела, что Паола бросила преподавательскую работу, она перестала делать из этого трагедию.

Когда Паола решила писать песни, она перепробовала разные стили, но остановилась на балладах в стиле кантри, придя к заключению, что этот стиль ей подходит больше других. Теперь она начала работать над песней о мужчинах, которые лгут, говоря одно, а думая о другом. По мнению Паолы, это относилось к большинству мужчин. Почему так бывает женщины открыты и честны в своих отношениях, а мужчины изворачиваются и лгут?

Наконец затор начал мало-помалу рассасываться. Но даже когда она погрузилась в тишину офиса и углубилась в бумажную работу, настроение не улучшилось. Она обнаружила, что отец забыл заплатить налог за последний квартал. Паола огорченно вздохнула. Отец всегда повторял, что ведение бухгалтерии не относится к сильным сторонам его делопроизводства. Когда она ворошила оставшуюся кипу бумаг, то подумала о том, чем бы заняться этой ночью. Лучше всего принять аспирин, напиться горячего чаю и свернуться калачиком под ласковым плюшевым пледом, открыв новый роман Мэри Хиггинс Кларк.

Она вымученно улыбнулась. А может, постараться украсить вечер? Прогнать прочь тоску, заказать хороший двойной чизбургер, пиццу с грибной начинкой и запить все это бутылочкой «Асти Спуманте»? Однако когда она припомнила свою роль во вчерашнем эпизоде, всю эту китайскую снедь и сливовое вино, то решила, что не годится чревоугодничать два вечера подряд. Лучше выпить контейнер йогурта и пока забыть о пицце.

Приехав домой, Паола пересмотрела почту, почесала за ушком у мисс Милли. Она уже сбросила брюки и направилась в спальню, чтобы переодеться, когда раздался звонок у входной двери.

– Вот еще не хватало! – пробурчала Паола. Поспешно застегнув комбинезон, она поспешила к входной двери. В глазок она увидела юношу с огромным букетом цветов в корзине.

– Для мисс Паолы Романо, – доложил он, когда дверь открылась.

Вот это сюрприз! В воздухе распространилось благоухание гвоздик и роз. Поставив корзину на кофейный столик, Паола вручила посыльному мелочь. Затем закрыла за ним дверь и подошла к цветам. В корзине были розовые и белые гвоздики и бархатистые пурпурно-красные розы. Блестящие листочки и воздушный папоротник создавали весеннее настроение.

Слегка нахмурившись, Паола открыла конверт, который выглядывал из цветов; в конверт была вложена карточка.

Прошу меня извинить за прошлый вечер. Если ваше приглашение все еще в силе, мы смогли бы отужинать сегодня.

Мэтт Норман.

Паола прикусила губу. Черт подери! Она не знала, как реагировать на приглашение. Интересно, что же теперь делать? Он ожидает звонка? Поделом ему будет, если она просто выбросит цветы вместе с его запиской. Теперь можно еще раз признать вчерашнюю выходку глупой. К тому же она слишком занята, чтобы играть в такие игры. Проклятый сухарь. Она все еще размышляла, когда раздался телефонный звонок.

– Паола? – спросил уже знакомый мужской голос после ее сухого «алло».

Давай-ка поспокойней.

– Да? – Ответ прозвучал отсутствующе и даже неуверенно.

– Это Мэтт Норман.

– Да, я знаю.

– Мм… вы получили цветы?

– Да, получила. – Она ждала, даже сосчитала до десяти, потом сказала с деланным равнодушием. – Они прелестны. Спасибо.

– Хорошо. Вы настроены, отужинать сегодня со мной?

– Зачем?

– Зачем?!

Паола решила не щадить его. Такие мужчины, как Мэтт Норман, всегда гребут под себя. Пусть немножко поумерит свои аппетиты.

– Да, Мэтт, я задаю именно такой вопрос. Зачем? Ты захотел, чтобы мы стали друзьями? Или просто решил очистить свою совесть? Если последнее, то мне все равно.

Он молчал довольно долго и наконец, произнес:

– Я действительно не знаю зачем, Паола. Возможно, это совсем никчемная идея. Давай забудем обо всем.

Она быстро просчитала следующий ход и сладким голоском произнесла:

– Когда ты подъедешь за мной?

Мэтт недоумевал. И зачем ему нужно было приглашать ее на ужин? Или он спятил? Не проще ли было просто отослать ей цветы с миллионом извинений и забыть об этой истории? Что с ним случилось? Он прекрасно понимал, что она девушка не его мечты.

Его никогда не интересовали пылкие и необузданные брюнетки, которые любую мелочь облекают в страстные переживания. Они импульсивны и неуравновешенны. А ему ведь уже тридцать три. К чему тратить драгоценное время на Паолу Романе? Он бы хотел жениться на женщине сдержанной, элегантной, всегда спокойной и умеющей себя вести. А также – ох уж это также! – наблюдая, как его мать манипулирует отцом, Мэтт решил, что его будущая жена должна непременно при всяком удобном случае подчеркивать его лидерство в семье.

Он недовольно застонал. Ну, зачем он пригласил ее отужинать? Нервно побарабанил пальцами по крышке стола, затем, развернувшись в кресле, поглядел в окно на импозантный, впечатляющий своими размерами небоскреб Хьюстона. Дождь прекратился. Солнце виновато выглядывало из-за рваных грязно-серых облаков.

Его внутренний голос объяснил: ты прекрасно знаешь, почему пригласил ее отужинать. Тебя к ней тянет. Ты просто не желаешь смириться с этой мыслью.

Она маленькая злючка, это надо признать. Сексапильная злючка. Мэтт ухмыльнулся, вспомнив ее взгляд страстный, дерзкий, неуемный. У него тогда руки чесались придушить ее, однако сейчас при этой мысли он звучно прищелкнул языком.

Позабавившись этими мыслями, Мэтт проверил несколько ранее напечатанных Рейчел писем, затем уложил необходимое в портфель. На часах было почти шесть. Самое время рвануть домой, принять душ и переодеться к ужину.

Он сгреб в охапку свой плащ и вышел из офиса. Быстро проходя по холлу, он пытался срезать угол и чуть было не сшиб с ног своего отца.

– Мэтт! – воскликнул мистер Норман-старший. – Ты что, на пожар торопишься?

– Извини, отец. У меня свидание, и я спешу.

Мэттью Дж. Норман ІІ удивленно вскинул брови. Его, такие же, как у Мэтта, зеленые глаза зажглись искоркой надежды.

– С кем-то очень важным? Мэттью вздохнул.

– Нет, отец, не тешь себя надеждой.

– Ты когда-нибудь остепенишься, Мэтт? Кончай с беготней по свиданиям. Мне уже пора иметь внуков, – буркнул он.

– Я у тебя не единственный ребенок, – парировал Мэтт. – Почему бы тебе не поговорить на эту тему с Элизабет?

– Твоя сестра еще хуже, чем ты, – недовольно заметил отец. – Она торчит неизвестно где, в каком-то богом забытом африканском поселке. Я вообще не верю, что она когда-нибудь выйдет замуж.

– А я полагал, ты гордишься тем, что твоя дочь работает в затерянной среди джунглей больнице.

– Да я… да я… Хватит об этом.

Мэтт усмехнулся. Он и Элизабет совсем не соответствовали понятию о «настоящих Норманах», что подразумевало требование «плодиться и размножаться». Он посмотрел на своего отца: под глазами темные круги, на обычно безмятежном лице появилась сеть морщин… Пожилой человек с седеющими волосами, подумал Мэтт. В свои шестьдесят три года он выглядит очень уставшим. При этой мысли ему взгрустнулось. Чувство вины, смешанное с нежностью, сделало голос вкрадчивым.

– Папа, я хочу жениться, но пока не встретил подходящую девушку.

– А Сара?

В вопросе звучала осторожная надежда. Сара Уиттакер была дочерью старинных друзей семьи.

– Папа, она мне как сестра.

– Все твои похождения ни к чему не приведут.

– Послушай, я действительно опаздываю. Давай отложим на завтра обсуждение этой темы. – Мэтт поспешил к выходу, прекрасно зная, что отец стоит и смотрит ему вслед.

Было половина восьмого, когда он позвонил во входную дверь. Паола жила в тихом районе, недалеко от магистрали Кэти Фриуэй и, следовательно, от его дома. Дома в этом квартале ухоженные, много старых деревьев. На одной из лужаек дети играли в футбол, и их звонкий, задорный смех заставил Мэтта улыбнуться.

Дверь открылась.

Паола радушно улыбнулась, так, чтобы он не смог не заметить очаровательных ямочек на щеках.

Мэтт глубоко вздохнул и мягко произнес:

– Привет, Паола.

– Привет, Мэтт. Ты как раз вовремя. – Тут она опять улыбнулась искренне, от души.

Мэтт не удержался и улыбнулся в ответ. Она выглядела потрясающе: красное платье из какой-то материи типа шелка при каждом движении подчеркивало ее фигуру. Паола взяла сумочку. Широкая юбка мгновенно облепила ее ноги, когда она вышла, чтобы закрыть за собой дверь. Затем опять повернулась к нему, предоставив возможность беспрепятственно разглядеть нежную смуглую кожу в глубоком вырезе платья. Ее маленькие, но крепкие груди были четко очерчены, на шее мерцала нитка жемчуга.

Она медленно шла впереди него к «фиату», припаркованному на углу, и Мэтт не без удовольствия отметил, что у нее тонкая шея и грациозная фигурка. Волосы она зачесала вверх, завязав их в причудливый узел, но отовсюду выбивались непокорные завитки. Она выглядела как модель с обложки журнала одновременно соблазнительная и недоступная.

Когда Мэтт приоткрыл заднюю дверцу, и она легко юркнула на сиденье, его обдало ароматом чистоты и опрятности. Что-то дрогнуло у него внутри, когда она расправляла платье, прикрывая стройные ноги. На ней были открытые туфли на очень высоких каблуках, благодаря которым женские ноги всегда выглядят очень аппетитно: так и хочется попробовать…

Когда чуть отъехали, он сказал:

– Я заказал столик в ресторане «Бреннан» на восемь.

Она опять улыбнулась, и Мэтт невольно ответил тем же. Может, этот вечер окажется и неплохим.

Паола ожидала увидеть его отстраненно вежливым, надменно учтивым. Но в тот самый миг, когда он появился в дверях, когда улыбнулся ей легко и непринужденно, все приняло совсем иной оборот.

Когда они прибыли в ресторан, их усадили возле окна, выходящего во внутренний дворик. Приглушенный свет создавал интимную атмосферу, и Паола с облегчением уселась в удобное кресло. Официант хлопотливо суетился, а Мэтт изучал список предлагаемых вин.

Холодное, терпкое вино, приглушенные голоса, умиротворяющая элегантность ресторана, аппетитный черепаший суп, салат из креветок, изумительный банановый коктейль, особая гордость этого ресторана все это заставило Паолу воспринимать происходящее как сон наяву. Затем она почувствовала, что краска приливает к лицу, так как в этот момент она вспомнила свой настоящий сон, в котором она и Мэтт оказались одни на пустынном пляже.

Чтобы хоть немного отвлечь себя от этих обольстительных воспоминаний, она сказала:

– Превосходный ужин, Мэтт. Мне все понравилось.

Он улыбнулся. Улыбка действительно меняла его лицо; она придавала ему выражение раскованности, живости. Он уже больше не походил на модель с рекламы мужского одеколона. И это, кажется, уже десятая улыбка за этот вечер. Паола едва ли могла в это поверить, ведь раньше она видела его только сумрачным. Сейчас же он улыбался, был таким душкой…

Паола намеревалась сама оплатить счет, но сейчас же поняла, что этого делать не следует. Если бы Мэтт держался высокомерно или занудливо, она бы, конечно, не преминула это сделать. Но он такой любезный, улыбчивый, внимательный…

Он вел себя так, будто был в нее влюблен, будто это самое настоящее свидание. Зачем же его смущать, если он делает все, чтобы ей было хорошо?

Когда она сидела, потягивая через трубочку коктейль, приблизился официант и демонстративно положил рядом с Мэттом кожаную папочку, в которой был счет. Паола придумала. Сегодня нужно все разыграть как по нотам. Многое будет зависеть от того, как он поведет себя дальше; может быть, ей придется отказаться от своего плана. Может, она поступала несправедливо по отношению к нему с самого начала.

– Закругляемся? – Он опять улыбнулся.

Боже праведный! Если он будет продолжать улыбаться так и дальше, может даже вызвать к себе симпатию… Для Ким это будет случай всласть посмеяться.

Они шли через один из обеденных залов в холл ресторана, когда кто-то окликнул Мэттью. Паола остановилась. Мэтт резко обернулся и увидел удивленные лица матери и отца. Его сердце ушло в пятки. Сначала мелькнула мысль пройти дальше, как ни и чем не бывало, но это было бы малодушно. Он взял Паолу под руку и повел туда, где сидели родители.

– Привет, мам. Привет, пап.

Его отец встал. Мэтт бросил взгляд на их столик: им только что подали десерт и кофе.

– Присоединяйтесь к нам, – пригласила его мать. В ее взгляде блеснул интерес, она внимательно рассматривала Паолу.

Мэтт отрицательно покачал головой.

– Нет, нет. Мы уже отужинали и уезжаем.

Женщина заразительно и весело рассмеялась.

– Уж я-то вижу. Однако у меня просто нет другой возможности повидаться с тобой, милый. Ты всегда так занят. Давай-ка присаживайся и представь меня этой молодой леди.

Делать было нечего. Его отец подал знак официанту.

– Еще два стула.

Реакция официанта была мгновенной, и Мэтт не успел даже глазом моргнуть, как он и Паола оказались за столиком.

Женщина протянула руку Паоле.

– Я Бетти Норман, мать Мэтта.

Она не отрывала своих серых глаз от Паолы. Как всегда, Бетти выглядела элегантно: черное велюровое платье, бриллианты, коротко стриженые волосы уложены в стильную прическу.

– Паола Романо. – Теперь Паола повернулась к мужчине.

– Рад познакомиться с вами, душечка. Меня зовут Мэттью Норман. – Во взгляде отца читалось восхищение.

Мэтту хотелось исчезнуть, испариться. Меньше всего он желал бы оказаться в подобной ситуации: он с Паолой и родителями за одним столом. Можно было заметить, что родителям хочется понравиться Паоле. Мать держалась свободно и непринужденно, легко находя темы для разговора.

– А вы давно знаете Мэтта? – спросила Бетти Норман. Вопрос звучал невинно, но с подтекстом. Она тоже мечтала о внуках, хотела, чтобы сын поскорее женился. Неужели все родители такие?

– Нет. Мы… э… случайно столкнулись пару дней назад, – произнесла Паола с вороватой улыбкой, опять очаровывая неотразимыми ямочками на щеках.

Мэтт вздохнул. Он любил свою мать, но порой ему хотелось ее ущипнуть побольнее. Уже с раннего детства ей доставляло непонятное удовольствие ставить его в неловкое положение. Она стремилась манипулировать им точно так же, как и его отцом. Неудивительно, что он, как только смог, поспешил отделиться от родителей.

– Вы знаете, он души не чает в своем новом автомобиле, – журчал ее умильный голосок. – Он даже никому не позволяет курить в салоне. – Она достала японскую шелковую сигаретницу и извлекла оттуда сигарету «Виргиния Слим». – Вы курите? – обратилась она к Паоле, а в это время отец Мэтта щелкнул зажигалкой. Мать с удовольствием затянулась.

– Нет, – отозвалась Паола. – Но в вопросе о курении я с пониманием отношусь к своему отцу.

– Я не против курения в салоне моей машины, я против курения вообще, – заявил Мэтт, поддерживая деликатный ответ Паолы.

– Но нельзя же всем быть такими же безупречными, – продолжала мать, – как ты, мой дорогой. – Она обернулась к Паоле. – Чувствую, мне нужно предостеречь вас, милая. У Мэтта о некоторых вещах незыблемое мнение. – Затем, дерзко сверкнув глазами, пояснила: – На его понимание я не рассчитываю.

Мэтт опять вздохнул. Его мать всегда отличалась непредсказуемостью, умела заставить человека почувствовать себя неправым, даже если он и знал, что правда на его стороне, и всегда оставляла за собой последнее слово в споре.

– Что ты на это скажешь, Мэтт? – спросил отец.

– О чем это? Извини, я прослушал.

– Нас интересует, свободен ли у тебя субботний вечер.

– Э-э… насколько я знаю, да.

– Хорошо, – сказала мать. – Мы с отцом устраиваем небольшую вечеринку и хотели бы видеть тебя. Пожалуйста, приходи с Паолой.

Мэтт от неожиданности раскрыл рот. Опять ее выверты! Привести Паолу? Он еще не знает, хочется ли ему вообще ее видеть.

– Но мама, – вставил он дипломатичным тоном, – мы ведь не знаем, какие у Паолы планы на субботу, да и захочет ли она присутствовать на нашей скучной вечеринке.

– Ну, скучной вечеринка, надеюсь, не будет. Мы устраиваем ее в честь четы Гарибальди, а уж от них не заскучаешь. Приедут Уиттакеры и Себастьяны. И даже Рори, – добавила она. – Паоле понравится. – Она улыбнулась, будто все уладилось само собой, и похлопала по руке Паолы.

Может быть, щипок с вывертом был бы самым безобидным наказанием за такое предложение. Ну, с матерью он разберется позднее! Он взглянул на Паолу. Глаза молодой женщины живо блестели, щеки стали пунцовыми.

– Я буду с нетерпением ждать этого вечера, – сказала она.

Мэтт знал, что это удар на поражение. Пора уходить отсюда, пока мать не пригласила Паолу в круиз или еще куда-нибудь. Но, к его облегчению, Паола сама разрешила все проблемы.

– Рада была познакомиться с вами, миссис Норман и мистер Норман. Но уже действительно поздно, а мне завтра рано на работу. Мы лучше пойдем.

– А чем вы занимаетесь, дорогая? – не удержалась мать.

– У меня почасовая работа в фирме отца. Он занят в сервисе по ремонту мини-бассейнов. Я помогаю ему в канцелярских делах, иногда езжу на вызовы. – Правда?

Паола ответила слегка пренебрежительно:

– Конечно, я не намерена заниматься этим всю жизнь. У меня другие интересы.

– В вашем занятии нет ничего плохого, дорогая, – сказала Бетти. – И не стесняйтесь честной работы. Мой отец всю свою жизнь проработал на, сталелитейном заводе, и я горжусь этим. Он был хорошим человеком.

– О нет. Я нисколечко не стесняюсь, – ответила Паола.

– Что до меня, то я никогда не работала, – продолжала Бетти. – Я встретила Мэттью в колледже, мы вскоре поженились, и за всю свою жизнь я не заработала ни гроша.

– Работа, которую ты делаешь, Бетти, очень важна, – вмешался отец и пояснил Паоле: – Она занимается благотворительностью. Ведь это приносит пользу многим.

– У моей матушки сердце болит за всех, – сказал Мэтт. – Я никогда не забуду, как однажды вернулся из школы домой, а там полно бездомных.

Бетти Норман прищелкнула языком.

– Вы бы видели, милочка, какое у него было выражение лица! Думаю, я его сразила наповал.

– Сразила! Я был уничтожен! – Он засмеялся. – Тогда стоял промозглый январь, и мать облагодетельствовала пару семей. Казалось, люди были повсюду: вопящие дети, унылые женщины и мужчины с затравленным видом. Я просто поверить не мог! Они восседали на парчовом диване, валялись на персидских коврах, на гостевых кроватях. Знаменитая матушкина благотворительность местного значения широко раскрыла двери нашего дома. Двое детей играли и в моей комнате.

Мэттью Норман не удержался от смеха, а Мэтт и Паола переглянулись.

– Он сморщился, – вступила в разговор Бетти. – Я увела его на кухню и наказала, чтобы он никогда не задирал нос перед бедными, обездоленными людьми. Тогда он был отъявленным снобом.

Мэтт подвел итог рассказу.

– Она сказала, что у них ничего нет не от того, что они чем-то хуже нас, просто они несчастные, вот и все.

– И она была права, – сказала Паола. – Вы знаете, миссис Норман, я на вашем месте поступила бы точно так же.

Кто бы мог предвидеть подобный оборот событий: казалось, эти женщины нашли друг друга. – Но я бы очень озадачила свою мать! Именно озадачила, – пояснила Паола.

Мэтт явно начал симпатизировать матери Па-Олы. Хотя он часто помогал своей матери в ее благотворительных акциях, но это дело никогда не было ему по душе.

– Я просто поработаю у отца до тех пор, пока не стану в финансовом плане независимой, – снова заговорила Паола, и Мэтт был благодарен ей за смену темы разговора.

– Да? – Бетти Норман навострила уши. Мэтт нервно заморгал. Нет, им отсюда не выбраться.

Его мать обрела в лице Паолы идеальную собеседницу.

– Я начинала работать как школьная учительница музыки, но решила сменить занятие. Эта работа совсем не оставляла времени на то, что меня действительно увлекает.

– А именно? – полюбопытствовала мать.

– Я сочиняю песни, – с гордостью призналась Паола.

Мэтт заметил, как его родители переглянулись. Интересно, что они подумали? Внимание Бетти опять переключилось на Паолу.

– Но это восхитительно, дорогая!

– Я пыталась выступать. В прошлом году, например, я пела национальный гимн на открытии игр в Ойлерсе.

У Мэтта перехватило дыхание. Она заявила об этом таким тоном, будто ее приглашали петь ведущую партию в Метрополитэн-опера. Он метнул взгляд на родителей, но они улыбались Паоле. Удивительно!

– А какие песни ты пишешь? – неожиданно для самого себя спросил он.

– Я сочиняю в стиле кантри… Балладная лирика. – В ее темных глазах сверкнули искорки. – Я посылала свои сочинения разным исполнителям, но пока без особых результатов. Сейчас я работаю со стихами Линды Перкинз.

– Линды Перкинз! – Все трое Норманов одновременно благоговейно произнесли это имя. Линда Перкинз – корифей кантри-музыки – была целой эпохой. Мэтт невольно почувствовал восхищение Паолой.

– Она, наверное, отвергнет эти песни, но что из этого? Под лежачий камень вода не течет.

– Справедливо, – заметил отец.

Мэтт встал.

– Думаю, нам пора.

На обратном пути Мэтт был так тих, что Паола начала волноваться. Неужели он разозлился на нее? После нескольких осторожных и безуспешных попыток разговорить его, она начала сосредоточенно смотреть в окно. Ей нравился ночной Хьюстон: город чем-то напоминал сюрреалистическую картину.

Когда они затормозили перед ее домом, Мэтт галантно обошел вокруг машины, чтобы открыть заднюю дверцу. Он протянул ей руку, и Паола почувствовала его крепкую теплую ладонь. В этот момент ее пронизал волнующий невидимый энергетический разряд.

– Позволь проводить тебя. – Они прошли к входной двери, я она медленно обернулась к нему.

– Не хочешь чего-нибудь выпить?

– Нет, спасибо, – ответил он. – Разве ты забыла, что тебе нужно рано вставать?

Паола согласно кивнула. Его лицо оказалось в тени. Она чувствовала только запах освежающего одеколона. Сердце забилось быстрее.

– Благодарю за чудесный вечер.

– Мне тоже было приятно. – В его голосе прозвучала нотка отстраненности.

– Мэтт…

– Что?

Она просто чувствовала, как напряглось его тело.

– Что случилось?

– Ничего.

– Ты злишься из-за того, что твои родители пригласили меня на субботнюю вечеринку?

– Нет.

Паола вздохнула. Все очарование вечера исчезло. Он выглядел несчастным, и именно это приглашение испортило ему настроение. Ничего больше.

Теперь он был смущен, не зная, как из этого выбраться. Очевидно, она ему не понравилась и он не хотел ее больше видеть. Может, в душе он остался снобом. Ладно, подумала она. Я помогу ему. Завтра извинюсь перед ним по телефону и скажу, что никак не могу быть на вечере. Жестковат он для моего желудка. Гораздо лучше иметь рядом какого-нибудь музыканта.

– Доброй ночи, Мэтт, – сказала она, едва дотронувшись до его рукава.

Рука Мэтта дрогнула, будто к ней прикоснулись раскаленным металлом. Паола отпрянула и вдруг, к ее изумлению, он резко притянул ее к себе и обнял. Его поцелуй был пылким и неистовым. Паола почувствовала, как жар соблазна волнами разлился по всему телу. Через несколько секунд она обняла его за шею. Крепкие, уверенные руки сжимали ее талию. Голова закружилась: да, целоваться он мастер!

Губы Паолы разомкнулись под напором его губ, и она ответила ему с такой же страстью. Он прижал ее еще теснее, его ладони коснулись выреза на спине, и ее тело точно загоралось там, где касались его пальцы. Паола почувствовала, что тает, словно масло от жары.

Наконец, тяжело дыша, они оторвались друг от друга. У девушки подкашивались колени, когда он нежно гладил ее по щеке теплой и мягкой ладонью. Она вздрагивала. О Господи, подумала Паола, что же мы тут делаем?

В темноте его глаза сверкали.

– Ты продрогла. – Голос был хриплый, слегка взволнованный.

– Нет, мне совсем не холодно, – ответила она.

– Не говори ничего, Паола. – Он вновь нашел ее губы и не дал произнести то, что она намеревалась. – Шшш. Не будем портить вечер. Я позвоню тебе в субботу. – Он быстро повернулся и энергично пошел по дорожке к машине.

Паола смотрела на его удаляющуюся спину. Ее мысли путались. Неуверенно держась на ногах, она открыла входную дверь и вошла. Мисс Милли подняла мордочку, внимательно следя за хозяйкой.

– Не смотри на меня так, – громко оправдывалась Паола. – Я знаю, что сошла с ума. Знаю, что затеяла все это, дабы преподать ему урок. Знаю, что, если бы у меня была хоть крупица здравого смысла, я бы не дерзнула увидеть его снова.

В ответ кошка заурчала. «Ох уж эти мне сантименты», – словно говорила она на своем кошачьем языке.