Поезд жизни на колее судьбы

Дома они оказались за двадцать минут до восемнадцати часов. Вещи были уже все готовы их оставалось только забрать.

– Катрин, сколько я должен тебе за билет? – спросил Антуан, когда они зашли в комнату за вещами.

– Да потом отдашь, что ты, – со смущенной улыбкой ответила Екатерина.

– Нет. Давай сейчас.

– Ну хорошо, – она достала билет из сумки и указала ногтем на цену, написанную на билете.

Он отсчитал нужную сумму и передал деньги Екатерине. Это были недавно напечатанные купюры, еще «хрустящие».

– Ну вот все и уладили, – сказал Антуан, убирая кошелек в карман.

– Ну да.

Они взяли свои вещи, до этого Антуан проверил все ли выключено в квартире и отключено от сети, и вышли из квартиры. Он закрыл дверь на оба замка и положил ключи сразу в чемодан, подальше.

«Наверняка, у мамы есть ключи от его квартиры. Почти уверена».

Екатерина вновь получала удовольствие от прохода по улице, на которой находить дом, в котором живет Антуан. Единственный город, из тех где она была, который был, по ее мнение, красивее Парижа – это Петербург. Она довольно часто там бывает, особенно в гостях у брата и его жены Лизы.

«Петербург, конечно, для меня – верх совершенства. Где сочетаются мрачность и радость, темнота и свет. Но Париж для себя я ставлю на второе место это определенно».

Они пошли к ближайшей станции метро – Клюни-Ля-Сорбонн и когда они спускались под землю, Екатерина спросила:

– До какой нам станции?

– Гар-де-л’Эст. Именно на ней находится Восточный вокзал города Парижа, – специально Антуан сказал последнии слова наигранно—высокомерно.

Пока они не спеша добирались до вокзала время шло для них незаметно. Поэтому, часы, которые находились в зале ожидания, показывали время – восемнадцать сорок пять, когда они туда зашли. На табло уже появился поезд Париж—Москва, его номер, путь с которого он будет уходить, и время отправления.

– Я думаю, что уже нет резона куда-то еще идти, – сказал Антуан, когда они стояли чуть в стороне, переводя взгляд с табло на Екатерину.

– Согласна, – ответила она, убирая один из билетов обратно в сумку, после того как сверила номер поезда с данным на табло.

– Пойдем, может, пока в кофейню? – он указал рукой на противоположную сторону зала.

– Пойдем, – они взяли за ручки свои чемоданы и повезли их в сторону кофейни, лавируя между потоками и группами людей.

Помещение кофейни было не очень большим. Они подошли к стойке и сделали заказ: Екатерина – чай и молочный коктейль, а Антуан взял три шарика ванильного мороженного. За все платил он. Через пару минут они сами забрали свой заказ и сели за уже ранее выбранный столик, где и оставили вещи.

– Даже как-то волнительно все, – сказал Антуан и положил себе полную ложку мороженого в рот.

– Что именно? – заинтересовано спросила Екатерина, обхватив губами трубочку.

– Да все! Наше с тобой такое быстрое знакомство, а затем и вовсе совместная поездка. Все это удивительно, неожиданно, и одновременно с тем, очень приятно. Вот так, случайно, подменил друга, – он облизнул верхнюю губу, – встретил тебя. Ну разве это не то, что люди называют судьбой?

– Ну а почему и нет? – риторическим вопросом ответила Екатерина и стала трубочкой пить чай, забавы ради, – я вот думаю тоже самое. Вообще, – она положила трубочку обратно в стакан с коктейлем, а руки на стол, скрестив пальцы, – если честно, я сразу как тебя увидела, ощутила по всему телу такое…, – она стала пальцами ловить воздух, – тепло, эмоции. Со мной такое, – она вспомнила Бельгию, – можно сказать, что впервые.

– А почему ты сказала «можно сказать»? – он перевел взгляд с ее рук, на ее глаза.

– Да так. Один раз я уже такое почувствовала и потом…, – она вздохнула, – все это очень плохо кончилось. Он спал со мной, пока его жена рожала. Вот такая была ситуация.

– Извини, что заставил тебя это вспомнить, – после почти десятисекундной паузы сказал Антуан.

– Да ничего страшного. Все это в прошлом. Сейчас у меня появился ты и я очень рада.

Они улыбнулись друг другу.

«Сказать ли ему, что после Бельгии Саша очень болезненно реагирует на такие мои знакомства. Ладно, пока не буду».

– Тот момент научил меня многому. Не зря бытует фраза – «все что не делается – все к лучшему». И я привыкла ей руководствоваться и в плохих, и в хороших ситуациях. Брат у меня такой же. Только он все же более нервный, более вспыльчивый, но умный, готовый к жизненным ситуация. Понимаешь, мы с ним вместе, мы очень много общаемся, но стараемся не лезть в жизнь друг друга. Но он старший, поэтому он…он как бы оберегает меня, заботиться обо мне. Он не бегает за мной и не следит за каждым моим шагом, я просто чувствую, что он все время рядом со мной, вот тут, – она указала средним и указательным пальцами правой руки грудь, – так что у нас в семье очень хорошие отношения друг с другом, что во многом благодаря воспитанию моих родителей, за что я им очень благодарна. И надеюсь, что и ты сможем войти в эту семью, будучи со мной. А то мой брат женат, а я все еще не замужем, – она искренне по доброму посмеялась.

Антуан взял ее за руку и они соприкоснулись губами.

– Сколько до поезда? – она глазами указала на часы, которые Антуан носил на правой руке.

– Тридцать три минуты примерно. Можно уже двигаться на перрон.

Екатерина допила чай (коктейль она выпила чуть раньше), Антуан собрал ложкой остатки мороженого и сливки, которые образовались после того, как часть его растаяла. Они встали из-за стола, взяли свои вещи и, держась за руки, вышли из кофейни.

МОСКВА

После того, как Александр положил трубку телефона, весь оставшейся вечер он был грустным и больше не смеялся и не шутил. Когда он разговаривал с сестрой, родители были в другой комнате, поэтому не слышали их разговора, хотя отдельные слова Александра слышать могли, поэтому пока он не стал им рассказывать о новых отношениях их дочери. Он хотел уберечь сестру от всего плохого, он очень ей дорожил, а после Бельгии он стал переживать за нее еще сильнее.

Он был в Москве по работе. Требовалось встретиться с несколькими партнерами для осуждения деловых вопросов. Он бы с удовольствием поехал бы из Петербурга в Москву на поезде, но отказался от этой идеи, когда узнал, что встречаться ему придется не только в Москве, а еще и в Балашихе, Химках, Раменском, Коломне, и даже в Калуге.

«Откуда у нас такое количество партнеров? Москва, да еще и с областью».

Говорил он себе, добираясь до встреч с партнерами.

Остановился он у родителей, взяв с собой небольшую спортивную сумку с вещами. Ездил он на стареньком Opel Kadett C. У его отца была машина Жигули-1600 или, другое название, ВАЗ- 2106, более известная в народе как «шестёрка». Возможность у Александра купить машину новее и престижнее может и была, если напрячься, но пока он этого делать не хотел, да и ситуация внутри страны этого не позволяла. Машина для него первым делом была безопасным средством передвижения, а уже потом престижем, комфортом и прочим. Да и водить он не особо любил, общественный транспорт всем его устраивал, но для работы машина порой была необходима и удобна. Он и автомобильные права получил, когда ему было уже далеко за двадцать. До этого все вождение автомобиля сводилось к тому, что он мог тронуться под присмотром отца на «шестерке» и проехать несколько метров в гаражах или на проселочной дороге, где безопасно и машине, и окружающим, которых просто не было рядом.

Сейчас, возвращаясь в комнату, где сидели родители и откуда он вышел, чтобы пообщаться с сестрой по телефону, он смотрел на них и тут же вспоминал свое детство. Каждый зимний вечер, возвращаясь с работы, отец тут же шел с ним гонять шайбу в ближайший двор, по утоптанному снегу или насту. Он только переодевался в подходящую одежду, не играть же с сыном в хоккей в утепленных ботинках под костюм, брюках, и пальто.

«Играл он, конечно, не очень. Но играл со мной и очень много времени мы проводили с ним. Хоккей, футбол, рыбалка, грибы».

Но сейчас Александру, пока он шел до комнаты, вспомнился именно один из вечеров второго месяца зимы. Он как сейчас помнит, что это была пятница, а впереди два выходных. Он уже поиграл после школы с одноклассниками, а вечером потащил играть еще и отца. Он был в красно-черной куртке и зимних штанах и ботинках на толстой подошве. Они, как всегда, вставали друг напротив друга на расстоянии примерно двадцати-тридцати метров и перебрасывали друг другу шайбу: то верхом, то так, чтобы шайба скользила по насту, то щелчками. Через какой-то время они начинали «возиться», пытаясь обыграть друг друга вблизи. Затем снова расходились. И так продолжалось пока не надоест. И сейчас он помнит как прилетела ему шайба прямо в колено, с внутренней стороны. Неудачно он тогда попытался сначала принять шайбу, а потом поняв глупость затеи – уже не успел отскочить. Серьезных последствий не был, но как раз, заходя в комнату он вспомнил этот удар и чуть погладил свое колена, стоя в дверном проеме.

– Что-то болит? – спросила мать, подняв глаза от книги, когда он входил.

– Да нет. Все нормально. Просто вспомнил детство, – ответил он с улыбкой.

– Ну как Катя?

– Все нормально. Приедет как и договаривались, – совсем без эмоций ответил Александр, садясь в кресло.

– Хорошо, – мама опустила глаза в книгу, а отец смотрел телевизор как и раньше.

Его отец очень уставал последнее время на работе, поэтому такие вечера, когда тихо, спокойно, были для него в радость. В таком графике ему нужно было еще поработать примерно две недели, а дальше все будет намного проще. А мама уже была дома и занималась исключительно домашними делами, но бывало, что уставала не меньше. Сейчас, сидя в кресле, Александр смотрел на них, когда был в комнате, и перед ним проносились его детские фотографии, которые были в альбомах на стеллаже и которые он помнил и так.

«Столько всего было…казалось, что вот недавно я еще был в детсаде, потом школа…которая тоже очень быстро прошла, институт, про который я вообще молчу. Вроде бы, только поступал недавно, все эти переживания, экзамены и радость от зачисления, а уже диплом пишу. И также жизнь. Вот и родители уже с сединой, морщинами. Время, конечно, летит…И столько всего уже пережито. А что-то только предстоит увидеть, ощутить. С чем-то мне в будущем еще придется познакомится».

– Пойду позвоню Лизе, – сказал Александр через несколько минут молчания в комнате, вставая с кресла.

– Давай, – вставил отец.

– Передавай от нас «привет», – попросила его мама.

– Конечно передам, как может быть иначе, – он вышел из комнаты и пошел по коридору к телефону.

Со своей будущей женой Александр познакомился в Зимнем Дворце уже больше десяти лет назад. Он любил ходить туда и наслаждаться искусством, отдыхать там. Елизавета же приехала в Петербург учиться, а затем и осталась здесь жить из Белорусского города Брест. Познакомились они тогда, когда Александр сидел в оружейном зале. Она подсела рядом. Он не обращал на нее практически никакого внимания, пока она не спросила его о некоторых экспонатах в зале, про который Александр довольно подробно и интересно смог рассказать. Именно тогда он и смог рассмотреть ее – от ее глаз после этого он оторваться уже не мог.

«Она была воплощение такой…нежности, мягкости, что ее хотелось обнять, прижать к себе и не отпускать».

А что прижимать и чего не хотелось отпускать хватало и без прекрасных темно—синих глаза Елизаветы. В тот день они после Эрмитажа гуляли по Ленинграду до самого вечера, а расстались уже у дома, где она жила, договорившись встретиться снова завтра. И в тот вечер Александр если и думал, то только в последнюю очередь, что сейчас ему ехать в другую часть города на метро, которое скоро уже закроется.

Через год после знакомства они поженились.

– Добрый вечер, Лиз, – как сняли трубку, через несколько гудков, сказал Александр.

– Привет, Сашуль. А я тут ужин себе делаю. Скучаю по тебе уже, – он знал, что все это она говорит искренне. Она его очень сильно любила и не хотела терять, как и он ее.

– Ну как ты там?

– Да все нормально. Особо дома то только вечерами, а так работаю как и ты, работаю. Благо скоро уже летние каникулы, отпуск.

– Ну да…, – он сделал короткую паузу, – ну мы же не о работе разговариваем, а он нас, – он улыбнулся.

– Да, согласна, – она тоже чуть повеселела, – очень жду твоего возвращения.

– Да вернусь уже скоро, – он услышал из комнаты – «привет передай!», – хорошо, – сказал он «в коридор» и вернулся к телефонному разговору, – от родителей привет тебе.

– О, и ты им предай от меня, – она воодушевилась.

– Вам привет! – крикнул он, чуть повернувшись.

– Спасибо! – ответили родители в унисон.

– Главное что все у тебя хорошо, – вернулся он к диалогу с женой.

– У тебя то все хорошо?

– Да, никаких проблем. Только вот Катюха снова, похоже, с кем-то снюхалась. На этот раз из Франции. Не имётся ей.

– Саш, ты не горячись сразу. Ты же не знаешь кто он, может и отличный парень будет. Я вот тоже снюхалась с каким-то ленинградцем! – она сказала последнее предложение громче и смеясь.

– Есть такое, – он посмеялся, – ну вот через несколько дней и встречу его.

– В каком смысле?

– А он вместе с Катькой едет в Москву из Париже.

– Вот это да, – она удивилась, – может действительно все серьезно? – толи спрашивая, толи утверждая сказала она.

– Посмотрим, – сказал он и на секунду замолчал, – ладно, если что звони, а так позвоню послезавтра вечером, хорошо, милая?

– Конечно. Доброй ночи тебе. Я с тобой рядом.

– А тебе приятного аппетита. Я тоже с тобой, моя дорогая.

– Спасибо. Пока.

– Пока.

Они оба положили трубки одновременно, чтобы не слышать гудки, которые разделяют их. Александр еще постоял перед телефоном, постукивая указательным и средним пальцами по трубке.

«Да—а, так вот мы и живем».

Развернулся и пошел обратно в комнату.

Родители уже собирались ложиться спать, поэтому когда он вернулся в комнату, они уже уходили из комнаты, оставив включенный телевизор, зная, что Александр вернется.

– Вы уже ложиться? – спросил он, когда родители выходили ему навстречу.

– Да, – ответила мама и поцеловала сына в щеку, – доброй тебе ночи, – она улыбнулась и погладила сына по спине.

– Доброй ночи, – ответил он маме, а потом сказал проходящему отцу, – пока. До завтра, – и махнул ему рукой.

– Спокойной ночи, сынок, – слово «сынок» он сказала намеренно растягивая его и делая на него ударение, – я уж тебя целовать не буду, – а потом хлопнул по спине и прошел дальше.

– Да я тоже не собирался! – бросил отцу в спину Александр и они оба посмеялись.

Он жил у родителей уже третьи сутки, поэтому знал что и как работает и где что находится. Да и до этого он провел здесь все детство и юность.

Александр лег на диван, где до этого сидел отец, и направил свой взгляд в телевизор, думая совершенно о другом. А там, по телевизору, шла очередная глупая, по его мнению, передача.

«Катюха, Катюха, ну что же ты все…какие-то авантюры (он положил тыльную сторону ладони правой руки на лоб, а левую руку положил за голову). Это, конечно, не моя жизнь, но, черт, задницей чувствую, что этот француз не окажется таким уж хорошим парнем. Возможно, я ошибаюсь, но…но пусть все же я лучше ошибаюсь. Пора бы ей уже обзавестись семьей, мужем, детьми (он приложил указательный и большой палец к закрытым глазам и свел их на переносице). Детьми… Надеюсь, что в отличии от нас с Лизой, дети у нее будут. Ладно, Катя, отдыхай там. Да и мне уже пора ложиться».

Он встал, выключил телевизор и пошел в ванную чистить зубы. Когда он проходил мимо комнаты родителей, то шел «на цыпочках», стараясь не шуметь. «Почистившись», зашел в свою комнату, снял штаны и футболку, лег на кровать, не накрываясь даже простыней, потому что было очень тепло дома, и уже через несколько минут уснул, перевернувшись до этого со спины на живот.

Обычно, сны Александру не снились, но сегодня он видел сон. Необычный и неприятный сон. Ему снилось то, чего не происходило на самом деле в жизни, но могло произойти. Он видел во сне, который был черно—белым и немного мутным вначале, себя еще подростком, который шел, держа за руку, маленькую девочку в платье – Екатерину. Они шли по парку, Парку Победы, который находится в Ленинграде и где они не могли еще гулять в таком возрасте. Рядом с аллеей был большой пруд, где плавали утки и селезни. Светило солнце, а легкий ветер чуть развивал его волосы. Маленькая, жизнерадостная девочка держала брата за руку и прыгала рядом, улыбаясь и смеясь. Он остановился и поднял девочку на руки, а затем стал крутиться сам, держа сестру над собой. Она радовалась этому и кричала, хихикала. Потом он опустил ее на землю, она схватила его за руку и сказала:

– Пойдем, уточек посмотрим! – и стала тянуть брата за собой.

– Иду, иду, – смеясь, ответил он и специально не сопротивлялся, чтобы сестра сама его за собой вела.

Они подошли к берегу, где ходили несколько уток, а большенство было в воде. Когда они буквально подбежали, утки сами быстро разошлись в стороны или же вернулись в воду. Маленькая Катя стала тянуться ручками к воде, а Александр придерживал ее руками за бока и приговаривал:

– Аккуратно, Катя, аккуратно.

Она плескала своими пальчиками воду и смеялась, Александр же был сконцентрирован, но улыбался, когда сестренка поворачивала голову и смотрела на него.

– Саша, подержи меня, я хочу дальше.

Александр взял ее за кисть, а она тянулась дальше, ближе к уткам, которые от нее уплывали и только селезни подплывали к ней. Один из них подплыл очень близко к ее руке и цапнул ее за палец. Катя быстро отдернула руку, вытащила ее и обняла брата. Он взял ее руку и посмотрел на раненый палец, из которого шла кровь. Катя заплакала. В этот момент поднялся сильный ветер, небо заволокло облаками и пошел сильный дождь. Вода в пруду стала волноваться и волны выплескивали воду на берег, где Александр обнимал Катю.

– Идем отсюда.

Он взял сестру на руки и хотел унести ее подальше, но не смог этого сделать. Когда он уже развернулся спиной к пруду, ударила такая сильная волна, что снесла его с ног, а Катя выскользнула у него из рук. Он встал, сразу повернутся к пруду и увидел, как его сестру уносит в самую середину водоема. Он бросился в воду, волны били ему в лицо, но он продолжал с ними бороться, иногда специально подныривая под них. Он видел как ее ручки еще били об воду, но кроме рук сестры, он больше не видел никакие части ее тела. Он был слишком далеко, приближался он к ней медленнее, чем она удалялась от него. И вот уже под водой скрылись и ее руки. Александр стал еще быстрее плыть и кричать, отшвыривая воду в стороны. Когда руки сестры пропали из вида, волны прекратились, облака разошлись и открыли солнце, а ветер стал таким же легким, как был ранее. Он остановился и увидел, что отплыл от берега максимум на семь метров. Он смотрел на небо, деревья, людей вокруг не было, ни одного человека. Перед ним проплывала пара – утка и селезень, причем селезень был еще молодой, в то время как утка была уже стара. Они плыли рядом, как влюбленная пара. Он смотрел на них и не мог ничего понять. Он опомнился лишь тогда, когда увидел, что из под воды что-то поднимается. Это что-то поднялось наверх прямо под уткой и селезнем. И это что-то была его младшая сестра. Ее тело плавало на поверхности воды и старая утка с молодым селезнем уже не плыли, а ходили по телу сестры. Александр быстро подплыл к ней, согнал «пару», и посмотрел на сестру. Точнее на ее тело, которое стало бледным, но глаза были открыты и оставались они такими же жизнерадостными, а улыбка не сошла с ее губ.

Именно на этом моменте Александр проснулся, резко открыв глаза и громко выдохнув. Он поднялся и сел на кровати не слезая с нее. Солнце из окна светило прямо ему в лицо.

«Фу—у. Присниться же такое (он повернул голову к окну и солнце стало светить ему прямо в глаза). Вот она жизнь».

Он «упал» головой обратно на подушку, поднял руки перед собой, теперь солнце освещало их, и посмотрел на часы, что весели на стене.

«Еще только шесть утра. Серый туман и дождь. Светает. Шесть утра. Вот и наступило то самое завтра. О котором я что-то слышал вчера».

Прочитал он грустно, стихотворением песню, написанную Майком Науменко и исполненную группой «Зоопарк», которая называется «6 утра».

Дождя и тумана в это утро не было на улице, но туман был в сознании Александра, а дождь был в его душе.

Он боковым зрением заметил движение. Повернув голову, он увидел кота, который жил у родителей уже лет десять и который в это утро пришел к нему.

– А это ты, ушастый, – он повернулся на бок и оперся на предплечье, – ну иди сюда, раз хочешь, – он чуть побил ладонью по кровати, накрыв это место заведомо простыней.

Кот постоял немного смотря на него, а когда он бил рукой по кровати – то кот смотрел на руку и медленно пошел на удары. Кот был красивого дымчатого цвета. Вальяжной походной он подошел к кровати, несколько секунд постоял и посмотрел, а затем прыгнул на место, которое указывал ему сын хозяев.

– Привет, ушастый, – начал рукой ласкать он кота, а тот тянулся, мурлыкал и подставлялся под ласки. Он от наслаждения закрыл свои серо-зеленые глаза и просто получал удовольствие, – кто бы меня вот так бы почесал. А? Не знаешь?

Но кот был в другом измерении в этот момент, поэтому даже если бы он и мог разговаривать с человеком на его языке он бы не смог этого сделать – слишком велико было наслаждение.

Александр стал осматривать комнату, порой бросая взгляд на кота.

«Да-а, вот моя деревня, вот мой дом. Столько лет прошло. Я же именно в этой комнате делал уроки в школе, играл в детстве. И уезжал в Ленинград я отсюда на учебу (он стал чесать коту шею и за ухом). Но пускай Москва на меня не обижается, но я никогда не полюблю этот город. Не для меня он. Вот город Ленина совсем другое. А Москва…не чувствую я себя в ней так, как чувствую себя в Ленинграде. Да и свое будущее счастье я нашел именно там, а не здесь. Лиза».

– А ты все наслаждаешься? – улыбаясь тихо задал Александр вопрос коту, который уже лежал на спине и подставлял свой живот под ласки, – что, хочешь чтобы и пузо я тебе почесал? Ну давай, – он начал чесать живот питомцу, а тот стал сгибать лапы и мурлыкать, порой сворачиваясь и опять разгибаясь.

«Хорошо котам! Ни работы, ни забот. Ешь, гуляй, спи. Красота, а не жизнь! Вот бы и нам также как им. Конечно, не всем котам так везет…есть и те, которые живут совершенно в других условиях. Но родительский то! Уже под семьдесят лет, если не больше, по человеческим, а он все хочет чесаний и наслаждается ими. И носится по хате как угорелый порой. Молодец, что еще тут можно сказать».

Александр аккуратно слез с кровати, чтобы не спугнуть кота.

– Сиди здесь, скоро вернусь, – посоветовал он и вышел по потребности.

Выйдя из туалета и помыв руки, он еще сходил на кухню, выпить воды, и только потом вернулся в комнату. Кот сидел на кровати и смотрел на вошедшего.

– Смотри, так и сидит. Послушал мой совет, – он помахал указательным пальцем на уровне груди и улыбнулся.

Он уже не стал ложиться в кровать, а решил посмотреть, какие книги остались стоять в его комнате, в большом стеллаже. в основном, всю литературу, которую он любил больше, он перевез к себе. Среди этих книг были произведения Станислава Лема, Ивана Ефремова, Айзека Азимова, Ярослава Гашека, Карела Чапека, Генриха Сенкевича, Александра Чаковского, Алеся Адамовича, Владимира Богомолова, Александра Беляева, Алексея Толстого, Виктора Гюго, Эриха Марии Ремарка, Франца Кафки, и многих других авторов. Но и дома у родителей осталось еще много различной литературы. Он стал просматривать полки, где стояли книги, на корешках которых были фамилии авторов: Маяковский, Есенин, Пушкин на верхней полке, ниже – Драйзер, Дойл, Хемингуэй, Мелвилл, а еще ниже французские авторы, такие как Стендаль, Флобер, Рабле. И это только малая часть авторов, представленных в домашней библиотеке. Александр вытащил сразу три книги со второй полки сверху и положил их на пол, сам, опустившись, сел.

– Теодор Драйзер, – сказал он вслух, – замечательная трилогия, – он взял первую книгу из трех, – «Финансист», – отложил и взял следующую, – «Титан», – положил ее на предыдущую и взял последнюю, – и «Стоик».

«Когда-то давно я это все прочитал. Но то было еще в юности. Пора бы снова вспомнить (он взял все три книги в правую руку, а левой погладил корешки). Да и «Американскую трагедию» было бы неплохо прочитать. Все, конечно, охватить невозможно, что в литературе, что в музыке, что и в фильмах. И так большой охват. А так…конечно, очень много достойных есть вещей, которые я еще не читал, да и возможно не прочитаю никогда. Не услышу никогда многие красивые мелодии и композиции. И не посмотрю множество достойный фильмов, потому что это просто невозможно. Но (он встал с пола и стал ставить книги обратно) буду стараться охватить как можно больше и все это осмыслить. Сколько там уже? (он бросил взгляд от книг на часы). Без двадцати семь. Пора уже вставать, а то еще тащиться в Коломну сегодня. Этих партнеров, конечно…ну что поделать – работа».

Он вышел из комнаты, пошел на кухню, чтобы сделать себе кофе, а из холодильника достать ацидофилин. Этого хватало ему для завтрака.

В семь часов тридцать минут Александр вышел из парадной или, как говорили в Москве, подъезда. Уже утром, особенно на солнце, было очень тепло и день обещал быть жарким. Он подошел к своей машине темно-зеленого цвета и отрыл ее. Сев в машину, он завел ее, не закрывая двери, и вышел осмотреть ее, пока та прогревалась.

«Колеса нормально, зеркала нормально, фары работают. Ладно, можно ехать».

Он снял пиджак и положил его на заднее сиденье, где еще раньше он оставил портфель с документами, а сам вернулся за руль, вставил первую передачу и тронулся, но прежде включил поворотник, перед тем как отъехать с места.

«Нужно выехать из города, а там движуха будет уже не такой активной в сторону области».

Когда он уже выезжал из города, то поток автомобилей, едущих в город был в разы больше нежели потом автомобилей, едущих из города. На встречной стороне были пробки и заторы, в том время как Александр спокойно ехал по довольно пустому шоссе. По радио играла знакомая и любимая музыка.

«О, Машина».

В динамиках только пошли первые секунды песни, которую Александр узнал сразу – песня «Спускаясь к великой реке» группы «Машина Времени». Он стал чуть подпевать, не отвлекаясь от управления и дороги.

– Крестики, нолики, фантики Стали теперь солдатики, Стали теперь служивые, Каждому вышел срок. С вечера спорили, ссорились, А поутру построились, А поутру прицелились, Каждый нажал курок. Спускаясь к великой реке Мы все оставляем следы на песке, И лодка скользит в темноте, А нам остаются круги на воде. Сабельки, пулечки, пушечки, Выбритые макушечки. Цепкие лапы Родины, Да письмецо семье. Холмики, крестики, нолики, Где вы теперь, соколики, Где вы теперь служивые, спите в какой земле? – на этих словах он не стал повторять припев, а задумался и уже слушал песню, которая вошла в альбом под названием «Картонные крылья любви», вышедший в тысяча девятьсот девяносто шестом году, фоном.

«Да, с солдатиками так всегда. Расходный материал, да если еще в неумелых руках командования. Пускай их пушечным мясом вперед и победишь. Или нет. Тут уже как повезет. А вообще…кучка использует сотни тысяч человек преследуя свои цели, «защищая», как они говорят свои интересы. Разве справедливо? Ой, война такое дело…армия такое дело. Зачем все это? Кто это выдумал? Войны, конфликты…все же из-за денег, ну в редком случае за стремление к власти и господству. Сколько миллионеров появилось в Штатах пока шла Вторая Мировая? Десятки, сотни, если не тысячи. Да и сама Война та…черт знает что там было. Не исключаю, если Гитлер сначала договорился с Рузвельтом и Черчиллем, а уже потом, когда Советский Союз дал серьезный отпор и стало ясно, что война затягивается, а Советские люди не собираются сдаваться, эти два деятеля решили переключить свою внимание с Гитлера на Сталина и вести диалог о совместном противостоянии нацистам. Кто знает, кто знает. В любом случае факт остается фактов – граждани Советского Союза сделали все, что бы защитить свое государство, своих родных и близких, и себя. И они сделали это….и этим мы должны Гордиться. Гордиться тем, как люди пережили Блокаду Ленинграда находясь в таких ужасных условиях и все равно оставаясь людьми, делая свое дело на благо обороны города, как они боролись за свой город, когда нечего было есть, пить, а про водопровод я вообще промолчу…о быте во время Блокады хорошо показал момент Виктор Конецкий в своем произведении «Кто смотрит на облака» (он не мог вспоминать эту и другие книги о Великой Отечественной Войне без слез. Вот и сейчас несколько капель покатились по его щекам. Он стер их рукой и протер глаза, чтобы следить за дорогой). Да и «Блокадная Книга» Гранина и Адамовича, конечно,…такие произведения просто необходимо изучать, читать, знать. Гордиться оборонцами Брестской Крепости, которую держали больше(!) (он крикнул в душе) месяца, когда ее хотели взять противники за самый короткий срок. Да плюс ко всему огромные проблемы с водой…когда река осталась единственным средством откуда можно было взять воду, и ту днем обстреливали, а ночью освещали ракетами. Сколько потом было найдено на берегу реки фляг, кружек, касок, которы были прострелены…и человеческие тела. Помнить о Смоленской битве, танковом Курском сражении, Сталинграде, обороне Москвы и контрнаступлении, не забывать о кровавых морских сражениях на севере и юге. Ни о чем нельзя забывать. И пока память об этом жива в наших головах, в наших сердцах, во всем нашем теле, пока наши бабушки и дедушки, мамы и папы рассказывают нам о тех страшных годах, о той жизни – мы должны чтить это, жить с этим, и никогда этого не забывать, а дальше передавать своим детям, показывать им фильмы, читать им книги о том ужасном периоде истории и истории нашей страны. Чтобы они знали и помнили, что ни Западная Европа победила нацизм, ни Великобритания, и не Соединенные Штаты Америки, хотя они внесли свой вклад, а победил его Советский Союз вместе с Польшей, сильнейшим Югославским сопротивлением и другими союзниками. Нужно, чтобы они знали не только «главный действующих лиц войны» таких как Сталин, Гитлер, Жуков, Гиммлера и других, но и необходимо знать о таких «людях» как например Оскар Дирлевангер, который командовал подразделением СС, состоящим из заключенных и осужденных, и который измывался над гражданскими людьми в карательных операциях, уничтожая белорусские деревни, подавляя Варшавское восстание, да с такой жестокостью, что в тюрьме, когда в сорок пятом его взяли, его забили до смерти свои же соотечественник. Необходимо знать о таких врагах. Знать о своих героях и помнить их, тех, которые защищали страну от таких вот извергов и нелюдей как Карательный Батальон. Но, одновременно с этим, мы не должны опошлять память об этом, делая и говоря все так, будто там были звери и убийцы, а наши были сплошь положительные, крупномасштабными парадами и другим. Мне кажется, что в первую очередь это горе, это праздник о силе людей, которые боролись, а уж потом это радость от победы. И, если когда-нибудь в будущем, в нашей стране будут проводить военные парады с огромным размахом и не только в столице…значит мы забыли о том, что на самом деле пережили наши люди, наши предшественники, Ветераны(!) той самой войны, а главное уже будет пускать пыль в глаза и показать масштаб того, что мы можем. Вот чего я боюсь и за что переживаю. И как бы в будущем не было такого, что Парад Победы превратиться в тупое шоу, где будут собираться все эти «звезды» и шоумены, которые сейчас вылезают на телевидении, а не Ветераны, чьи места будут заняты. Ладно, посмотрим что будет дальше (чуть успокоившись после возбуждения продолжил рассуждать Александр)… с сегодняшним нашим положением в экономике нам точно не до масштабных парадов. Хотя все может быть – я уже ничему не удивлюсь. Так вот мы и живем».

Он сделал радио чуть громче, где сейчас играла известная песня группы «Агата Кристи» и вел машину дальше, но с уже совершенно другим настроением.

До пункта назначения оставалось еще несколько десятков километров, а Александр уже хотел быстрее приехать, сделать все дела и уехать обратно. Хотя на обратном пути ему нужно было заехать еще и в Раменское, чтобы передать документы.

«В любом случае приеду обратно не раньше шестнадцати, думаю, хотя может быть выйдет и рань…».

– … ! – он выкрикнул слово, которое в середине содержит ноту «ля», когда прямо перед его автомобилем, подрезав его, выехал джип, застав Александра резко оттормаживаться и сигналить, – куда ты выезжаешь то, твою мать!

Он резко ускорился, поравнялся с джипом и снова просигналил несколько раз, а затем поехал дальше.

«Как так вообще можно выехать прямо перед носом у машины!? Надо же на дорогу смотреть и видеть куда ты едешь».

Только через несколько минут он сбавил ход и до места встречи осталось уже около пятнадцати километров. Наручные часы на левой руке показывали ровно десять часов, а по радио начались новости. Последнии километры пути он проехал спокойно и через четверть часа уже выходил из припаркованной машины. На улице он чуть расходился, потянулся, а затем взял с заднего сиденья пиджак, который сразу же надел, и портфель. Закрыв машину, Александр пошел к проходной.

– Доброе утро, – сказал он охраннику, который сидел на пункте контроля, – мне необходимо встретиться с Юрьевым Борисом Антоновичем по вопросам сотрудничества.

– Ваш паспорт, пожалуйста, – попросил сотрудник безэмоционально.

– Пожалуйста, – передал свой паспорт Александр.

– Борис Антонович предупреждал, что вы придете, – сказал охранник просматривая страницу, где фамилия, имя, отчество, дата рождения и другие данные. Затем он переписал фамилию и инициалы, серию и номер паспорта в журнал, – распишитесь вот здесь, – он указал место пальцем, повернув журнал к Александру.

После того, как расписался и положил ручку на сгибе страниц, он услышал: «Проходите. Пройдете прямо и на втором этаже по левую руку будет его кабинет. На двери написана фамилия и инициалы», ответил: «Спасибо» и зашел на территорию предприятия.

Он пошел по асфальтированной дороге к двухэтажному небольшому, по сравнению с другими постройками рядом, зданию. Навстречу попадались сотрудники предприятия. Зайдя внутрь, он поднялся по лестнице и, как ему и посоветовали, искал кабинет по левую руку. На третьей двери от лестницы он увидел табличку с надписью:

«Юрьев Б.А.»

Он постучал в дверь и приоткрыл ее.

– Разрешите? – поинтересовался Александр, когда увидел в кресле мужчину, лет шестидесяти, в очках. Над верней губой были густые усы, а волос на голове практически уже не было. На нем был темно—коричневый костюм и рубашка кремового цвета. По нему было видно, что сидячая работа занимает большую часть его времени. В момент когда Александр открыл дверь в кабинет, его хозяин разговаривал по телефону, поэтому только махнул рукой гостю, мол: «Входи». А когда Александр зашел и закрыл за собой дверь, то указал свободной рукой на стул перед столом. Александр сел и стал доставать из портфеля различные бумаги. В этот момент Юрьев закрыл рукой трубку и сказал тихо:

– Еще буквально две -три минуты. Извините.

– Ничего, все понимаю, – также шепотом ответил Александр и поставил портфель на противоположный стул.

Он не стал слушать то, о чем по телефону разговаривает Юрьев, а принялся рассматривать, ненавязчиво, обустройство кабинета. На стене весели грамоты, аттестаты и прочие награды и знаки отличия, на столе множество бумаг, а книжный стеллаж был заполнен многотомными изданиями книг. Сам кабинет был выдержан в темных тонах и не создавал общения «тяжести», наоборот, казалось, что сюда бы не мешала еще добавить немного мебели или чего-то в этом роде.

«Меня всегда удивляло, как в профессиональных кабинетах всегда стоят книги, выдержанные в едином стиле. И всегда издания имеют множество томов, которые могу заниматься ни одну и ни две полки».

После осмотра кабинета он отпустил глаза к документам и решил еще раз их просмотреть. Сквозь шелест бумаг он услышал фразу хозяина кабинета:

– Ну все, Игорь Михайлович, договорились. Тогда через два дня созвонимся. Всего вам доброго.

Он еще несколько секунд подержал трубку у уха, а после положил.

– Здравствуйте, Александр Николаевич, – Юрьев встал и протянул гостю руку.

– Добрый день, Борис Антонович, – Александр пожал протянутую ему руку.

Они оба сели обратно на свои места.

– Что вы с собой привезли? – спросил Юрьев, указывая на портфель и лежащие на коленях Александра бумаги.

– Здесь вся документация по вопросу, который мы с вами решали по телефону, – он передал кипу документов через стол, – объемы, характеристики, количество и прочее. Последние два листка это договор о поставках. Там написаны сроки, в которые можно наладить поставку, и цена за желаемый вами объем.

Юрьев «пробежал» глазами листы и остановился на последних, читая их подробно и внимательно.

– Дороговато, конечно, выходит, – сказал он сквозь зубы.

– Ну вы же понимаете, что это от нас не зависит. Для них Россия – это новый рынок. И пока еще все налаживается и проводятся, так сказать, эксперименты. Возможно, в будущем и откроют завод у нас, если посчитают это целесообразным. А пока поставки с их заводов, поэтому и цены больше.

– И когда они смогут открыть производство у нас? И где это возможно? – с живостью спросил хозяин кабинета.

– Я же вам говорю, – Александр сел прямо и запахнул пиджак, скрестив руки на груди, – пока то неизвестно и будет ли это вообще. Они могут открыть его через три года, а могут и через десять, а могут вообще не отрывать. Вы же не хуже меня это понимаете. А уж где, – он даже задумался, – скорее всего где—нибудь ближе к Европе, не исключаю, что могут даже и здесь, в Московской области, где-нибудь в Орехово-Зуево. Ну это я как пример говорю. Кто знает, что там в головах и планах французских коллег.

Юрьев не отвечал, продолжая рассматривать бумаги. Александр тоже предпочел пока немного помолчать.

– Хорошо, – сказал Юрьев, подняв глаза от бумаг на Александра, – мы согласны на такие условия поставок, – он взял ручку, расписался в двух местах и поставил штампы.

– Договорились, – сказал Александр, забирая экземпляр себе, – могу от вас позвонить руководству? – спросил он, указав рукой на телефон.

– Конечно, пожалуйста.

Александр встал, поднял трубку и набрал нужные цифры на диске. Еще не успел закончится один гудок, трубку на другом конце сняли.

– Да, – услышал Александр знакомый голос.

– Евгений Михайлович, – он мог не представляться, потому что его голос сразу узнали, – я звоню из Коломны. Все в порядке, мы обо всем договорились и всё подписали.

– Отлично! – не скрывая радости, ответил Евгений Михайлович, – молодец. Куда теперь?

– В Раменское. Там небольшие поставки, особено по сравнению с Коломной.

– Хорошо. Давай. Потом сообщи мне о результатах.

– Хорошо. Тогда, всего доброго.

– Всего доброго, – и на другом конце повесил трубку.

Александр тоже положил трубку.

– Спасибо, – поблагодарил он Юрьева.

– Да не за что. Как вообще, часто делают заказы?

– Достаточно. Если учет и тот факт, что на российском рынке наши партнеры совсем не долго. В одной Московской области несколько желающих.

– И вы по всем мотаетесь?

– Ну а что делать, приходится. Но я только по Москве, Ленинграду и близлежащим городам. А дальше мы уже смотрим. Где-то можем все решить на расстоянии, а по крупным заказам, как ваш например, конечно, отправляем человека, чтобы не было никаких проблем.

– Понятно, понятно, – Юрьев посмотрел на наручные часы, – могу предложить вам пообедать у нас, если желаете, конечно еще рановато возможно, ну или просто кофе с чем-нибудь. Бесплатно.

Александр чуть подумал, прикинул что нормально поесть он сможет только дома и решил принять предложение Юрьева.

– Да, пообедать было бы неплохо.

– Пойдемте, я вам все покажу, ну а дальше сами.

Они вышли из кабинета, спустились на улицу и пошли в соседнее здание, на котором крупными буквами было написано —СТОЛОВАЯ. На раздаче Юрьев объяснил, что это за гость и что он будет обедать бесплатно. Александру от такого стало даже неудобно, но женщины, работающие там, видно привыкли к такого рода гостям, потому что на их лицах не было выражения возмущение, неожиданности или чего-то в этом роде.

– Ну, всего доброго вам. У меня еще много работы, – сказал Юрьев и протянул Александру свою руку, когда они, решив вопросы с обедом, стояли чуть в стороне.

– Всего вам доброго. Надеюсь, что все сложиться нормально в нашем сотрудничестве, – говорил Александр, пожимая руку.

– И я надеюсь, – они разжали руки и Юрьев пошел на выход, а Александр, взяв поднос и приборы, к раздаче.

Он выбрал все, что хотел на первое и второе, плюс взял еще кофе с пирожком и бутылку Крюшона в дорогу.

– Сколько с меня за кофе и лимонад? – обратился он к женщине, примерно его ровеснице, как ему показалось.

– Нисколько, – с улыбкой ответила она, – мы же с Борисом Антоновичем обо всем договорились.

– Ну это же договоренность на обед. А кофе и лимонад это сверх, – также с улыбкой ответил Александр.

– Да ничего страшного. Все учтено.

– Точно? Просто неудобно как-то, – чуть застенчиво сказал он.

– Бросьте. Ерунда, – махнула рукой и посмеялась женщина, – некоторые здесь гору набирают на обед, по несколько бутылок и просто проходят мимо, даже не сказав «спасибо». Поэтому не переживайте.

– Ну я не такой как те, о ком вы рассказали, – с чуть видной улыбкой ответил Александр.

– Я вижу. Поэтому желаю вам принятого аппетита!

– Спасибо вам! – он отошел от стойки, – точно ничего не должен? – спросил он, повернув голову, через плечо.

– Точно! – и женщина снова стала смеяться, а до этого подмигнула Александру.

Он сел за стол, в столовой было пусто и принялся обедать, но чувство какого-то обмана осталось в нем. Не любил он что-то делать за чужой счет, лучше бы он за свои деньги пообедал здесь.

Принимал пищу он примерно двадцать минут, потом, закончив пирожком с капустой и выпив кофе, он отнес поднос с грязной посудой, стеклянную бутылку с Крюшоном взял с собой.

– Спасибо, – сказал он женщине, которая уже сидела рядом с кассовым аппаратом и читала какой-то женский роман.

– На здоровье. До свидания.

– До свидания, – ответил он и пошел к выходу.

На улице стало еще жарче, хоть на небе и появлялось все больше облаков, которые предвещали возможный дождь.

– Всего доброго, – сказал он на выходе с территории охраннику, который курил на улице.

– До свидания, – сказал он, вынув сигарету изо рта.

Александр сел в машину, положив на боковое сиденье портфель и бутылку, снял пиджак и повесил на переднее пассажирское кресло, завел мотор и достал из бардакчка карту, чтобы свериться с маршрутом. Убедившись, что он правильно все помнить, на всякий случай положил карту рядом на сиденье, вставил первую передачу и отъехал со своего парковочного места.

Восьмидесятикилометровый путь от Коломны до Раменского для Александра и его автомобиля прошел без эксцессов и проблем. Поэтому примерно через час его «Opel» подъехал к следующему пункту назначения и припарковался. Он вытащил ключи из зажигания, а затем положил их во внутренний карман пиджака. Сделав несколько глотков Крюшона, бутылку которого он открыл открывашкой, взяв ее из бардачка, он прикрыл его пробкой и положил бутылку в задний Корман за сиденьем, чтобы она лежала ровно и не упала. После этого он вышел из машины, через дверь с пассажирской стороны достал пиджак, надел его, а после достал портфель, закрыл машину и направился в сторону входа. По сравнению с предыдущим местом здесь было скромно, одно здание, которое находится в техническом районе для обслуживания автомобилей.

«Кроме «Сатурна» больше не знаю ничего об этом городе».

Он зашел внутрь, прошел ту же процедуру контроля, что и в Коломне. А вот переговоры в этот раз проходили дольше. Но в итоге все сложилось положительно для Александра и договор о поставках и сотрудничестве был подписан. Он сообщил об этом Евгению Михайловичу, только уже с телефон-автомата, когда вышел на улицу. А после звонка пошел не торопясь обратно к машине. Когда он вернулся к автомобилю, то его часы показывали 14.46. Он открыл машину и сразу достал бутылку лимонада и опустошил ее. Дошел до мусорки, которая была в десяти метрах, выбросил пустую бутылку и вернулся к машине. Сложив все вещи на заднее сиденье, он завел мотор и через полминуты тронулся.

– Надо на заправку заехать по пути, – сказал он вслух сам себе, посмотрев на приборную панель и увидев низкий уровень топлива.

Заправившись на выезде из города, Александр поехал по шоссе в сторону Москвы, в сторону дома.

Дома он оказался только около половины пятого вечера. Родители оба были дома и встретили его у двери в квартиру, увидев из окна как он подъехал.

– Привет, – сказал он, закрывая за собой дверь в квартиру.

– Привет, сынок, – мама подошла к нему, обняла и поцеловала в щеку.

– Привет, – сказал отец и они с сыном пожали друг другу руки.

– Здарова, – ответил ему с улыбкой Александр.

– Сейчас, я ужин приготовлю и будем есть, – сказала мама и пошла обратно на кухню.

– Да не торопись ты, мам, – сказал он, устало улыбаясь.

Отец пошел обратно в комнату, а Александр, сняв ботинки, стал раздеваться в своей комнате. Брюки он повесил на одну вешалку, пиджак на другую, а рубашку бросил к грязному белью. Помыв руки, он сходил на кухню, выпить воды, обменялся несколькими словами с матерью и вернулся к себе в комнату. Достав из портфеля документы он стал все разбирать, перебирать, а со стола взял другие, которые понадобятся ему завтра.

«Почти как в школу и в институт. Вечером собираешься, чтобы не тратить время утром».

Александр иронично улыбнулся.

Собрав и подготовив все на завтра, он решил перечитать бумаги для завтрашних сделок. Этим он занимался до того момента, пока мама не сказала из кухни:

– Всё готова. Так что закругляйтесь.

– Хорошо, мам, – он положил все в портфель, закрыл его и поставил на пол, где всегда оставлял портфель в школе и институте.

«Вот теперь и рабочий стоит на том же месте».

Он вымыл руки в ванной и пошел на кухню ужинать.

Ужин прошел в привычной семейной обстановке – в общении, обсуждении, и отдыхе после трудового дня. Александр заел обильный ужин яблоком и пошел в свою комнату.

«Кинцо что-ли посмотреть вечером?».

– Отец! – крикнул он из комнаты.

– Да!? – послышался ответ.

– Может посмотрим что-нибудь на вэхаэске?

– Ну можно. А что?

Александр встал с кровати и пошел в общую комнату, где отец доедал яблоко. Мама же лежала в спальне и читала книгу.

«О, Ремарка мама читает, «Жить взаймы», кажется». Отметил он, проходя мимо спальни.

– Ну давай выбирать, – сказал он как бы серьезно, но оба понимали, что никакой серьезности нет.

Александр сел на корточки рядом с полкой, где стояли видеокассеты и стал смотреть по корешкам что бы предложить отцу для просмотра. Какие-то кассеты он сам привозил родителям, какие-то они покупали вместе, а что-то докупал и сам отец.

– Может, «Чужой»? – спросил он, доставая кассету и, не оборачиваясь, подняв ее обложкой к отцу, чтобы тот посмотрел. Хоть оба знали о каком фильме идет речь, но когда Александр выбирал что посмотреть, он всегда так делал.

– Давай, почему бы и не посмотреть классику.

Александр включил аппаратуру, достал кассету.

– А чего ты ее не перемотал то, когда в последний раз смотрел? – спросил он, когда увидел, что практически вся пленка видеокассеты справой стороны.

– А может это еще ты не перемотал, – сказал отец с улыбкой.

– Да я здесь…

– Давай мотай, – прервал его отец, – не бухти, – и посмеялся.

Александр, который привык, что с отцом они говорили чуть ли не по-дружески и такие выпады, серьезно-юморные, были для них обыденны, вставил кассету и поставил ее на быструю перемотку.

– Отец, отец, – сказал он, улыбаясь и садясь рядом с отцом.

– Чего? – посмотрел тот на него.

– Ничего, – он приобнял отца за плечо.

– Давно мы уже кино вместе не смотрели.

– Да, – он сказал это «да», очень растягивая, – в кино вместе ходили раньше. Было время.

– Да. И с Катькой тоже. Так возьмем, соберемся все вчетвером и пойдем. Главное было попасть. Слушай, вот такое ощущение что это было недавно, а столько уже прошло времени. И ты уже с Лизой давно. И у Кати своя жизнь.

– Да. Время летит, – он прижал плечо отца к своему, – но главное, что это осталось у нас в голове и мы можем это вспоминать, говорить об этом. Да, былого не вернуть нам. Но надо ли это? Все самые приятное, запоминающееся осталось в памяти. Да, пап?

– Конечно. Вы с Катькой самое дорогое, что есть в нашей с мамой жизни.

В этот момент перемотка закончилась. Александр встал, запустил кассету и вернулся обратно.

– Хороший фильм, что сказать, – произнес Александр, когда пошли финальные титры.

– Да. Скотт снял отличное кино, – продолжил отец.

– Вот хорошо так. Вечером, после рабочего дня, сесть посмотреть отличное кино, будь-то наше или западное. Конечно, такие фильм как раз чтобы отдохнуть, «очистить» голову. Все же кино – великая вещь. Как и музыка. Хотя футбол или хоккей тоже неплохо посмотреть вечером, тоже отдых, плюс боление за любимую команду.

– Согласен, Саша. Ой, ладно, – сказал он, вставая, когда титры закончились, – пойду ложиться, если мама будет не против принять меня к себе, – он улыбнулся. Улыбнулся и его сын.

– Давайте, – отец вышел из комнаты и уже начал диалог с мамой, а Александр стал поставил кассету на перемотку и сам пошел пока чистить зубы.

После практически трехчасового просмотра фильма, с паузой на то, чтобы сделать чай, время было уже – двадцать два часа. Отец и мать Александра постепенно собирались спать и вслед за ним, когда он уже вернулся в комнату чтобы вынуть видеокассету и поставить ее на место, пошли чистить зубы.

Все выключив, проверив и приготовив свое спальное место, Александр зашел в спальню родителей, поцеловал маму, пару раз легонько постучал по ногам отца, которые уже были под одеялом и пожелал спокойной ночи. После, зашел на кухню, выпил стакан воды, сходил в туалет и лег в свою кровать. Чуть полежав, он сам не заметил как уснул, хоть и одна рука была у него за головой.

Довольно скоро он проснулся, не чувствуя левую руку, которая и лежала за головой. Он не мог ее поднять, так сильно она затекла. Правой рукой он переложил затекшую руку на кровать. Она казалась ему неимоверно тяжелой. Когда рука лежала уже прямо, он почувствовал что сила в нее возвращается и уже через некоторое время он мог чуть шевелить пальцами, а потом уже и всей рукой. Когда окончательно рука отошла, он повернулся на бок и мгновенно заснул.

В эту ночь ему снова приснился не очень приятный сон.

В нем он был еще юношей. Они, почему-то, только с мамой были в доме отдыха на озере, где они действительно отдыхали несколько раз раньше. Они с мамой пришли на завтрак, а им говорят, что необходимо взять талоны для этого. Мама отправляет Сашу к администратору, а там ему говорят, что завтракать они могут так, а вот когда пойдут на обед, необходимо их взять. Он просит дать ему их сейчас. Женщина за стойкой отдает ему два талона на обед и Саша бежит обратно (завтрак почему-то проходил не в столовой, как обычно, а на берегу озера). Чтобы вернутся на место завтрака необходимо обогнуть по берегу часть озера. Саша решает плыть, чтобы долго не обходить, а напрямик. И тут он прыгает в воду рыбкой, заныривает и чуть проплыв под водой чувствует, что запас воздуха у него заканчивается. Он поднимается наверх, руки уже над водой, но голова по прежнему остается под водой. Даже затылок уже из воды поднялся на поверхность, но вся лицевая часть остается под водой и он не может вдохнуть воздуха. Саша чувствует что задыхается и в этот момент проснулся. Он действительно не мог вздохнуть в жизни. Как проснулся, первое что он сделал – отдышался. Правая ноздря оказалась заложенной, а левой он так лег на подушку, что не мог ей дышать.

Он лег на спину, посмотрел на часы. Было шесть тридцать утра.

«Все же защитная функция организма – это великая вещь. Но под действием алкоголя идет ее торможение и может не сработать. Что и случилось с ударником Зеппелин Бонэмом. Фу… но вот в такие ситуации действительно страшно».

Он еще полежал несколько минут, а потом встал с кровати, посидел на ней минуту-две и пошел завтракать и собираться на новые встречи.

В этот день он также как и вчера ездил на своем Opel Kadett по городам Московской области, обсуждая контракты и договариваясь о поставках товара. Домой он вернулся только к двадцати часам, поужинав (пообедать, как вчера, ему не удалось в этот раз), он лег на кровать и незаметно для себя уснул. Когда он проснулся, в комнате уже было темно, а часы на его руке показывали половину первого.

«О, черт. Отрубился. Зараза! (он легко ударил по кровати, тихо, чтобы никто не слышал) ».

Александр встал, снял с себя халат, часы, расстелил кровать и, так не почистив зубы, лег на кровать, укрылся и продолжил спать. Заснул он очень быстро.

Утром он проснулся позже обычного. Сегодняшний день был у него свободен и ему было необходимо встретить сестру на вокзале.

«Поезд прибывает в двенадцать часов тридцать шесть минут. А сейчас (он посмотрел на часы) семь тридцать утра. И у отца выходной. Все дома сегодня».

Шагов, листания страниц книги тоже не было.

«Еще спят родители».

Он лежал и думал о том как будет встречать сестру и Антуана с поезда.

«Приехала бы она лучше одна. Нет, конечно, хорошо, что она нашла свое, возможное, счастье. Но сейчас пытаться знакомиться, завязывать разговор. Новый, неизвестный мне человек. Как я это все не люблю (он зевнул и потянулся). Ладно, раз я дома с родителями, пойду омлет на всех сделаю».

Он вылез из кровати, сходил в туалет, помыл руки и умылся сам, а потом пошел на кухню готовить завтрак.

Услышав возню на кухне, мама Александра пришла туда.

– О, привет мама, – сказал он, обернувшись после того как услышал приближающиеся шаги. Он подошел к маме и поцеловал ее в щеку.

– Доброе утро, сынок. Что делаешь?

– Омлет вам с отцом готовлю, – он вернулся к «рабочему месту, собираясь уже переливать массу из миски в противень.

– С чего это ты? – мама стояла, смотрела на сына и улыбалась.

– А почему я не могу приготовить родителям завтрак? – он поставил противень в духовку и включил ее, а сам положил всю грязную посуду в раковину и стал мыть ее.

– Давай я помою, – мама буквально бросилась к Александру.

– Не нужно. Я сам.

– Давай, – она не отставала от него.

– Мама, – он улыбнулся, – отвали, – он сказал по доброму, – я сам, мне уже не десять лет давно.

– Сколько бы лет тебе не было, ты всегда остаешься моим сыном, как Катюша остается моей дочерью. И я вас обоих люблю больше всех.

– Да понимаю я. Но иди отдыхай, я все сделаю. Вот, к папе иди, – он усмехнулся.

Мама одарила его суровым взглядом, который тут же сменился на добрый.

– Иди ты, – сказала она смеясь и ушла с кухни.

– Ой, родители, родители, – Александр продолжал мыть посуду и улыбаться искренне и любя, думая о родителях.

– Давайте уже вставайте, – сказал Александр, проходя мимо спальни родителей, неся две кружки кофе в общую комнату.

– Давайте, давайте, – сказал он, уже совращаясь на кухню из комнаты и показывая рукой, мол «поднимайтесь», – все готово уже.

– Не дает спать родителям, – сказал отец поднимаясь и заправляя кровать.

– И хватит гундеть, – Александр шел, держа в руках третью кружку, и смеялся.

– Ага, конечно. Буду гундеть! – сказал он это серьезно и даже с обидой, но оба, отец и сын, знали, что все шутя.

– Мы же обычно на кухне кушаем, – сказала мама, выходя из комнаты, когда сын возвращался на кухню.

– Давайте в комнате, там просторнее, телек можем посмотреть. Если вы не против, конечно.

– Да нам то без разницы, – она поцеловала сына.

На кухне он всем разложил завтрак, взял все три тарелки (две поставил на одну руку, а третью и приборы взял в другую) и пошел в комнату, родители уже были там.

– И долго вас ждать? – с издевкой спросил отец.

– А ты сам приготовь, – ответил Александр, ставя перед каждым тарелки и раскладывая приборы.

– Спасибо, сынок, – сказала мама

– Да не за что, – ответил сын и сел на стул, – приятного аппетита.