Погружение

Глава 8

Лукас Вульф

Еще до обеда четверга, спустя пять недель с момента расставания с Сиенной, я наконец-то удовлетворен словами и музыкой песни настолько, что решаю сделать "Десять дней" моим первым синглом в новом сольном альбоме. Он заменит "Твоя самая лучшая трагедия" – песню, которую я написал больше года назад, после того как это название (на ряду еще с несколькими другими) дала одна из наших поклонниц на шоу в Северной Каролине. Это был не самый лучший период моей жизни – я отнесся к ней, как к дерьму – но тогда, если не брать в расчет музыку, в моей жизни было крайне мало хороших моментов за последние несколько лет.

Как только Кайли приезжает с обедом из своей любимой забегаловки с едой быстрого приготовления на вынос, я следую за ней на кухню и даю ей задание сделать несколько звонков в мою звукозаписывающую компанию на счет будущего песни, которую я посвятил Сиенне. Она обещает, что сделает эти несколько звонков, как только закончит обедать, и я добавляю:

– Эта песня должна стать первой, и видео на нее тоже нужно снять первым, она должна стать первой везде, где только можно, в этом альбоме. Ты понимаешь?

Она отрывает взгляд от упаковки с картошкой фри, которую только что поставила по центру кухонного острова.

– Она уже первая, знаешь ли? – Кайли открывает рот, собираясь еще что-то сказать, но тут же захлопывает его, отчего ее зубы громко клацают. Я прислоняюсь плечом к холодильнику позади меня и жестом приглашаю ее продолжить. Сестра стонет, но съев пару кусочков картошки с кетчупом, она драматично приподнимает плечи и упирается локтями на черную столешницу. Я закатываю глаза, ожидая когда Кайли начнет представление. В этом вопросе она хороша. – Ты обычно предпочитаешь сам иметь с ними дело. Думаю, я привыкла просто быть твоей чернорабочей сучкой.

– Ты себя недооцениваешь, – говорю я. – А еще ты занимаешься организацией путешествий и всяким другим дерьмом. И ты взламываешь мои банковские счета – видимо, чтобы за что-то рассчитаться, – она залезла в мои банковские счета вскоре после происшествия в Атланте, обнаружив, что я перевел Сэм крупную сумму наличных. Это стало признаком, что со мной не все в порядке.

Кайли прищуривает свои темно-карие глаза и бросает несколько кусочков картошки фри через кухню, ни один из них не попадает в меня, кроме того, что я специально ловлю. Я швыряю этот кусочек обратно в сторону сестры, и он застревает в ее черно-синих волосах.

– Твоя меткость – отстой, – говорю я, усмехаясь.

– Ты играл в бейсбол в школе, я же никогда не претендовала на звание спортсмена, - она отрывает локти от столешницы острова и снова садится на барный табурет, стоящий позади нее. – Кстати, меня не будет здесь завтра днем, – когда я приподнимаю одну бровь, сестра проводит рукой по волосам. – Мне наскучил цвет моих волос. Думаю сменить на розовый, или зеленый, или что-то новенькое.

Даже не знаю, что и думать об этом чем-то новеньком, потому в любом случае киваю, а затем поворачиваюсь и выхожу из комнаты. Указывая на картошку фри, которую Кайли несколько минут назад бросила в меня, я оглядываюсь через плечо.

– И убедись, что ты убралась здесь, – я почти выхожу из кухни в столовую, когда моя сестра решает, что ей нужно еще что-то сказать. А когда ей на фиг это не нужно?

– Ты уходишь?

Я поворачиваюсь к ней лицом, не прекращая двигаться в сторону коридора, сейчас задом наперед.

– У меня встреча.

– Дай угадаю, встреча, связанная с финансовыми вопросами? – спрашивает Кайли, и я при всем желании не могу не уловить нотки сарказма в ее голосе. Она автоматически предположила, что это связано с Сэм, и как всегда моя сестра охуенно права. Бывшая жена звонила мне этим утром, желая снова встретиться и поговорить, и поскольку с момента нашей бессмысленной встречи в Санта-Монике прошло уже несколько недель, и потому что мне все еще хочется сбросить с себя этот мешок с дерьмом и двинуться дальше, я согласился дать ей то, что она попросила.

– Ну, так это Саманта? – спрашивает Кайли.

Намек на ухмылку на моих губах больше похож на насмешку, отчего сестра вымучено улыбается.

– Делай свою работу. И отъебись от моих личных дел, – я разворачиваюсь снова как раз, когда сестра со злостью откусывает огромный кусок гамбургера. Но она бы не была Кайли, если бы последнее слово осталось не за ней, потому не успеваю я закрыть за собой дверь, как слышу ее голос.

– У меня не останется работы, если ты и дальше продолжишь творить херню в тайне от меня, – орет она. Я решаю не отвечать – что бы я ни сказал, это так или иначе заденет ее чувства – и захлопываю за собою дверь.

На удивление поездка к банку занимает меньше обычного времени, и как только я осуществляю несколько платежей для Сэм, то звоню ей.

Так как дело касается денег, она отвечает на втором гудке. Несколько секунд моя бывшая дышит в трубку, словно чертов преследователь, а затем говорит севшим голосом:

– Деньги уже у меня на счету.

Я с силой сжимаю руль и усмехаюсь.

– Рад знать, что ты в курсе этого дерьма, – я почти могу представить себе это: Сэм восседает на своем белом кожаном диване в роскошных апартаментах в Атланте, а с ее рта торчит сигарета - или в случае Саманты рядом лежит фольга и зажигалка - пока моя жена ожидает перевода денег на ее банковский счет. Данная мысль вызывает у меня легкую тошноту, но я ее игнорирую. Сумма, которую я сегодня отправил ей – ничто, по сравнению с тем, что обычно Саманта требует от меня.

Когда сегодня утром она назвала мне цифру, я был шокирован, но быстро убедился, что Сэм серьезна.

– Два платежа, – сказала она. – Один сейчас, второй в конце этого года. И тогда я покончу с этим.

– Покончишь с чем? – спросил я осторожно.

– С этим. С тобой. Мы закончим все, и я просто притворюсь, словно ты не существуешь. Словно все, что ты сделал, не существует.

Мой желудок и грудная клетка пылали от жара вины, унижения и злости, но я нашел в себе силы ответить.

– Но кто тогда будет платить за аренду твоего жилья и другую херню? – мой голос был гораздо жестче, чем мне того хотелось бы, но я не мог ничего с этим поделать. Было странно услышать от Сэм, что она собирается просто притвориться, будто последних нескольких лет не существовало, и это после того количества дерьма, через которое она заставила меня пройти и шантажа, который практически довел меня до края.

– Я буду сама все оплачивать, – наконец-то говорит она, и я едва сдерживаюсь, чтобы не фыркнуть в ответ. Мы оба знаем, что она спускала деньги в течение часа, после того как они поступали на ее счет.

– Лукас, – ее голос звучит хрипло, возвращая меня в настоящее, в мою машину. – Я позвоню тебе, когда буду готова получить остаток.

Нажимая на газ своей Audi, я вливаюсь в поток машин и делаю глубокий вдох.

– Даже не сомневаюсь, – не уверен, услышала ли она хоть половину моих слов, потому что когда секунду спустя произношу ее имя, Сэм уже положила трубку.

Несмотря на отвращение от того, что я с Сэм и того, что подкармливал ее хаос в течение последних четырех с половиной лет, сейчас, пока стою в дорожной пробке, я немного благодарен ей. Наш утренний разговор – тот, который послужил для меня последней каплей – был именно тем, в чем я нуждался, чтобы закончить работу над песней "Десять дней".