Эпилог

Валлийцы склонят головы тогда,

Когда скалы будут там, где была трава,

И луна почернеет, как спинка жука,

А зимой вместо холода будет жара.

Неизвестный автор


Замок Роузклифф, Уэльс

Март 1156 года


Изольда кружилась от радости, прищурившись и рассматривая картину на стене, которую она почти закончила. Над головой раздавался стук молотков: плотники крыли свинцовыми пластинками новую крышу на башне. Теперь ей был не страшен никакой пожар.

Ремонт был задуман давно, еще год назад. Но его началу все время что-то мешало. Зимой было холодно, а когда наступила весна, надо было пахать землю и пасти отощавший за зиму скот. Но летом наконец удалось собрать рабочих, и стройка закипела. Даже Рис помогал укладывать огромные камни и таскать тяжелые брусья.

И вот опять наступила весна, и крыша над башней была почти завершена. Рису очень хотелось закончить стройку до приезда родителей Изольды, которые собирались погостить у дочери и зятя.

Однако Изольда мечтала о большем. Новая башня ее радовала, но ей не давала покоя картина, которая все время стояла перед ее мысленным взором.

Последние два дня Риса не было в замке, он поехал по делам в одну из близлежащих деревушек. И все это время Изольда работала не покладая рук, ей хотелось во что бы то ни стало написать картину до приезда Риса. Она потрогала руками свой пополневший живот. Скоро на свет появится либо сын, либо дочь. И она, и Рис с нетерпением ждали своего первенца. Если она не успеет докончить работу, это придется сделать только через несколько месяцев.

Она прищурилась. Гирлянда из роз была безукоризненна. Вдали горизонт окаймляли горы. А сбоку виднелся гордый силуэт Роузклиффа. Волк ей удался, а вот дракон? Она покачала головой — что-то было не так. Все дело в глазах, решила Изольда. Глаза должны сиять, но теперь не столько от ярости, сколько от страсти.

Она увлеченно принялась за работу, как вдруг сзади заскрипела дверь и в комнату вошла Магда.

— Леди Изольда, — проворчала служанка, — если вам не жалко себя, то пожалейте хотя бы меня. Вы же знаете, как нервничает дворецкий Одо, когда обед подают с опозданием. Он отказывается накрывать на стол, пока вы не спустились вниз, и уговаривать его бесполезно.

Магда проковыляла вперед, живот у нее был такой же большой, как и у Изольды.

— Мы с тобой как две клуши, — усмехнулась Изольда. — Но мне кажется, что я первая освобожусь от своей ноши.

— О, миледи, неужели уже началось? — Глаза Магды округлились от испуга. — Вы должны немедленно лечь в постель, а не скакать по этим крутым лестницам. Если лорд Рис узнает, что вы тут делаете, то мне несдобровать.

— Но ты ведь тоже бегаешь по лестнице, и тоже на сносях, как и я. Не поднимай шум по пустякам, Магда. Рис носится со мной так, словно я сделана из стекла. Пока роды не начались, нечего беспокоиться.

— Но я пришла сказать, что лорд Рис вот-вот вернется, — сказала Магда.

— Вот как? Почему же мне об этом ничего не известно?

— А как вы думаете, зачем я сюда поднималась? Для того, чтобы сообщить вам эту новость. Одо получил известие и уже выслал наблюдателя на старую дорогу. Я пришла к вам, чтобы предупредить. Вы должны немедленно спускаться вниз, если хотите успеть встретить его во дворе.

— Хорошо-хорошо. Похоже, он до сих пор ни о чем не догадывается? Пойдем навстречу.

Обе женщины начали осторожно спускаться, поддерживая друг дружку под руку. Ремонт замка был почти закончен, картина — тоже. Через несколько дней ожидался приезд родителей Изольды. Любимый был рядом. Если и существует в мире счастье, то именно таким она его себе и представляла. У нее было все, что она хотела: любовь Риса, примирение его с ее родными плюс предстоящее рождение ребенка, — свидетельство их взаимной любви. Она с нетерпением ждала появления его на свет.

Рис спешил. Он был уже совсем близко от замка. Сегодня днем его посетило странное ощущение, что-то вроде предостережения или предсказания. В деревне, где он находился по делам, заплакал новорожденный, и у него мурашки побежали по всему телу. Оставив вместо себя Лайнуса и Гэнди — они должны были довести все до конца, — он помчался назад в Роузклифф. Ему хотелось как можно скорее увидеть Изольду. Он должен находиться рядом с ней. Теперь, когда близилось время родов, он не уезжал надолго из замка, хотя она уверяла его, что у них еще есть в запасе несколько недель. Он, глупец, послушался ее, а надо было верить голосу сердца и остаться.

Он проехал через Каррег-Ду и спустился вниз с холма к деревушке, прилегающей к стенам замка. С полей возвращались работники, все вокруг дышало миром и спокойствием, один Рис был встревожен. Успокоить его могла только Изольда.

Выехав из-за порта на дорогу, ведущую к замку, он увидел Ньюлина и Тилли. В знак приветствия Рис поднял руку, но не умерил бег своего коня. Он спешил. Перед ним возвышалась заново отремонтированная башня, он уже почти был дома.

Стражник у ворот увидел его и махнул рукой, показывая, что все в порядке. Рис облегченно вздохнул, невольно придержал уставшего коня и окинул взглядом весь замок — от основания до шпиля башни.

Роузклифф — его дом. Как странно: замок, который он ненавидел больше всего на свете, стал ему родным. Он полюбил Роузклифф, так же как и многое другое в жизни, и все благодаря Изольде.

У него от волнения запершило в горле. Как он благодарен ей! Она помогла ему открыть в его душе такие глубины, о которых он даже не подозревал. Самое большое, самое светлое чувство, которое она пробудила в нем, была любовь. Она была так велика, что ему порой делалось страшно.

Скоро она должна разрешиться от бремени, и он жутко волновался за нее. Первые роды, а ведь некоторые женщины, случалось, умирали, рожая ребенка.

Рис слегка пришпорил коня, и умное животное, чувствуя близость теплой конюшни, рванулось вперед.

Ньюлин долго смотрел вслед Рису, скакавшему к замку.

— Знаешь, башня, похоже, волшебная, — сказал он, обращаясь к Тилли, сидевшей неподалеку и нежащейся в лучах заходящего солнца.

Солнце скоро должно было зайти, но сейчас оно согревало своим теплом все живое и красило золотистым светом стены замка.

— Ты прав, — задумчиво протянула Тилли. — Неужели сегодня ночью родится малыш?

— Думаю, да, — пробормотал Ньюлин.

— Кстати, о младенцах. Я слышала, что в деревне, откуда приехал Рис, родился ребенок с отклонениями от нормы. Жители думают, что он проклят. Но мы же понимаем, что все это чепуха. Он такой маленький, беззащитный и всеми брошенный.

Ньюлин помолчал.

— И ты хочешь его усыновить?

— Да, ты угадал.

Ньюлин улыбнулся и в знак согласия похлопал ее по руке.

— Наконец-то зима кончилась, — сказал он и с довольным видом огляделся по сторонам.

Все вокруг расцветало. На деревьях набухали почки. Лесные птицы начали брачные игры. Скоро в замке должен был родиться ребенок, а у них с Тилли появится приемный малыш. Жизнь продолжается вопреки всем невзгодам.

Сердце старика дрогнуло и сладко забилось от тихой переполнявшей его радости.

— Во сне я слышал песню, — начал он, раскачиваясь взад-вперед.

Тилли закачалась вместе с ним.

— Слушай.


Валлийцы склонят головы тогда,

Когда скалы будут там, где была трава,

И луна почернеет, как спинка жука,

А зимой вместо холода будет жара.

Все, что сломано, восстановлено,

Что посеешь, то и пожнешь.

Сердце чистое получит тот,

Кто добро и мудрость изберет.


Последний солнечный луч осветил узорчатую кайму стен Роузклиффа и погас. Ночь постепенно вступала в свои права. В замке начали зажигать свечи и факелы. Когда совсем стемнело, огни потушили. Все легли спать.

И только в одном окне башни еще долго горел свет. Одинокий человек бродил по большому залу, от одного конца до другого. В эту ночь у его жены начались роды, и он с ужасом прислушивался к тем страшным крикам, которые доносились из спальни.

Он вспомнил когда-то сказанные ею слова: «Сражаться легче, чем любить». Теперь он убедился в их истинности.

И вдруг раздался крик ребенка: громкий, дрожащий, полный жизни.

— Рис? — послышался сверху голос Изольды. — Иди сюда! Взгляни на своего сына!

Слезы бесконечной радости потекли по его щекам, и он, пьяный от счастья, пошел наверх к своей любимой.

Загрузка...