ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Крепко сжимая руль, Митч вел машину без конкретного намерения, сворачивая в том направлении, в котором не было пробок.

Митч приезжал в галерею именно для того, чтобы специально или нечаянно столкнуться с Вероникой. Он надеялся получить ответ на мучивший его вопрос, лишь увидев ее. Но этого не случилось.

Хуже всего он реагировал на женские притязания. Это он за собой и прежде замечал, потому и спешил расстаться с каждой своей любовницей, как только отмечал в ней признаки собственницы. Митч не сталкивался с дилеммами, не испытывая к своим партнершам глубоких чувств. С Вероникой все обстояло значительно сложнее. Он действительно не был отъявленным злодеем и не стремился повести себя жестокосердно. Он верил, что встречи и расставания, к которым он так привык, женщинами переживаются столь же легко. Кристин постаралась убедить Митча, что это не так, и заронила зерно сомнения в его душу. Теперь он мучился.

Мучился еще и потому, что его отношения с Вероникой изначально не укладывались в классическую схему его романов. Она отличалась от прежних его любовниц не только цветом волос, но прежде всего тем, что была ему небезразлична. И в этом отношении помимо сексуального влечения были замешаны и другие чувства.

Он не тешил себя надеждой, что другая женщина сможет заменить ему Клер, и сам бы пресек любую такую попытку, как кощунственную.

Но Вероника Бинг никоим образом не угрожала неприкосновенности памяти его покойной супруги. Митч наверняка знал это, потому что успел узнать Веронику. Ему была известна ее собственная история потерь и переживаний.

Со смерти Клер он никогда не задумывался о том, как ему строить свою жизнь дальше. Он был движим инерцией, подчинил свою жизнь правилам, которые взялись непонятно откуда, но казались ему единственно верными.

Он не был готов к резкому повороту в судьбе.

Но ситуация сложилась не без его участия и требовала от него решения.

Митч вдавил педаль газа и, со свистом развернув черную спортивную машину на сто восемьдесят градусов, направил ее в сторону родительского дома. Там ему лучше думалось, там он мог к чему-то прийти в своих мыслях.

Вероника легла на старый шезлонг, выставленный на крыше дома, в котором она снимала квартиру.

Смазанная кремом для загара, в солнцезащитных очках на пол-лица, с бокалом «Кровавой Мэри» в руке, она вальяжно расположилась на потрепанной парусине с тем, чтобы предаться блаженству принятия солнечных ванн.

С момента прибытия в Мельбурн с Золотого побережья ее аппетитный загар заметно потускнел. Потому с первыми, по-настоящему жаркими лучами солнца она не терзала себя мыслью, чем заняться после работы.

Девушка привыкла к своему загару, она относилась к нему как к латам, как к броне. Когда загар истаивал, Вероника начинала чувствовать себя незащищенной. Испытывать незащищенность ее заставляли многие вещи или их отсутствие. Чем стабильнее Веронике представлялись ее условия жизни, тем больше она от них зависела. Она жаждала изменений к лучшему и в то же самое время боялась каждого из них, понимая, что новые радости чреваты потерями.

К любви она относилась так же.

Вероника привыкла к одиночеству, привыкла к безнадежным встречам, к быстрым разрывам. Она берегла свое сердце, зная, что настоящее чувство станет для нее тяжелым испытанием, а неудачный исход повергнет в отчаяние.

В случае с Митчем сердце вышло из-под контроля. Или же самой Веронике захотелось всего и сразу. Она обрела отличную работу, дружеское окружение, безбедную жизнь, ей повстречался красивый мужчина, его родители были расположенные к ней, с ними она чувствовала себя, как если бы они были ее семьей. До идеала оставался всего один шаг. И этот шаг всецело был во власти ее возлюбленного.

Наедине, когда их ничто не стесняло, ни окружающий мир, ни условности, ни одежды, им было хорошо вместе. Вероника это знала, иначе бы Митч не задерживался с ней до утра, тем самым давая надежду. Но приходила пора просыпаться...

Митч сделал свой первый внятный шаг в направлении, противоположном ее мечте, он сознательно вел их отношения к разрыву. Потому Вероника и потягивала на крыше своего дома «Кровавую Мэри», мысленно готовясь отпустить свою любовь.

Зажужжал ее мобильный телефон. Вероника посмотрела на дисплей и волевым усилием заставила себя унять преждевременные восторги. Звонил Митч Ганновер.

— Где ты? — спросил он, как только она ответила.

— Не там, где ты, и без сожалений. Я не стремлюсь быть ковриком на твоем пороге в ожидании очередного снисхождения.

— Я ценю силу в других людях, — невозмутимо отозвался Митч на ее откровенное заявление. — К счастью для тебя, я не из тех мужчин, кто боится обнаружить свою слабость или попросить о помощи.

— А я не из тех женщин, которые с помощью навязываются, — проговорила Вероника в тот момент, когда чердачная дверь открылась.

— Не помешал? — весело спросил ее Митч, появившийся на крыше.

— Как ты узнал, где я? — не стала скрывать изумления Вероника и присела на шезлонг, подобрав под себя ноги.

— Спросил у консьержа. Он сказал, что ты взяла ключи от чердака, — разъяснил Митч.

— Как мило, — произнесла Вероника. — Что ты здесь делаешь, Митч? — строго спросила она.

— Я пришел уведомить тебя, что соглашение, которое мы заключили, не работает, — отчеканил он.

— Это я уже поняла по последнему разговору в галерее, — сказала брюнетка. — Но у нас помимо устного соглашения есть письменный контракт и аукцион, который пройдет на днях. Как ты с этим намерен поступить?

— Я ничего не имею против контракта, Вероника, — ответил он, присев на край ее шезлонга.

— Понятно, — кивнула она, отведя взгляд.

— Это еще не все. Ты должна знать, Вероника, я в совершеннейшем восторге от того, как ты делаешь свою работу! — возбужденно признал Митч.

— И мой проект по поводу следующего аукциона прочел? — деловито осведомилась она.

— Не об этом сейчас речь, — махнул он рукой. — Послушай, я совсем о другом хотел с тобой говорить... Заранее прости за сбивчивость. Я сейчас в некотором смятении. Ты поймешь, по какой причине.

— Надеюсь, — холодно проговорила девушка.

— Сними, пожалуйста, очки, — попросил Митч. — Мне необходимо видеть твои глаза... Это по поводу нашего уговора после первой ночи.

— Да-да, продолжай, — поторопила его с объяснениями Вероника, сняв свои большие дымчатые очки.

— А что продолжать, — пробормотал Митч. — Сама решай! — объявил он и протянул ей коробочку.

— Что это? — удивилась Вероника, но все же взяла ее из его рук, чуть помедлив.

— Увидишь. Открывай, — набрав побольше воздуха, сказал он.

Вероника открыла.

— Круглое, блестит. Очень похоже на кольцо твоей прабабушки. Да, Митч, и что? — сурово потребовала она более внятных объяснений.

— По-моему, и так все ясно, — смущенно проговорил Митч, нахмурившись.

— Но это обручальное кольцо, Митч, — сказала девушка.

— Совершенно верно, — не стал оспаривать он. — Я дарю его тебе, надеясь, что ты согласишься владеть им, а вместе с ним и моим сердцем.

— Владеть твоим сердцем, Митч, я не ослышалась? — изумленно проговорила Вероника.

— Нет, ты не ослышалась. Я прошу тебя стать моей женой! — отважился произнести заветное предложение Митч.

— Но почему?! — воскликнула она.

— Потому что я боюсь потерять тебя, — ответил он просто.

— Ты делаешь это в интересах бизнеса? — настороженно поинтересовалась Вероника.

— Что за глупость?! Я бы никогда не стал жертвовать своей свободой ради бизнеса. Но сама мысль, что тебя не будет рядом, приводит меня в смятение.

— А достаточная ли это причина для женитьбы, Митч? — серьезно спросила его Вероника.

— Я успел понять, что мы отличная команда, дорогая! — восторженно объявил он.

— Каждая женщина мечтает услышать именно это признание! «Мы отличная команда, дорогая», — саркастически передразнила она его. — Ты когда-нибудь произносил слово, которое лично у меня постоянно вертится на языке? Или же рассчитываешь услышать его первым?.. Никто из вас никогда не говорит то, что так хочется слышать женщине! — патетически обобщила Вероника.

— Каких это «нас» ты имеешь в виду? — приподнял бровь Митч.

— Вас! Мужчин! — гневно отозвалась она.

— Ах, мужчин! У тебя есть достаточные основания для подобного заявления? — иронически поинтересовался он.

— Ты никогда не принимал меня всерьез. Так почему я должна всерьез относиться к твоему внезапному предложению? — возмутилась она.

— Потому что я серьезен, как никогда, Вероника. И предложение это не внезапно. Я шел к нему долго и мучительно. Гораздо дольше, чем мы знакомы! — прорвало Митча на откровенность. — Прекрати пикироваться и послушай. Мне нужна именно ты. И, хоть признать это было непросто, решившись, я ощутил облегчение, какого давно не испытывал. Я чувствую, что поступаю верно.

— Но, Митч, это только твои резоны! По какой-то непонятной причине ты решил взять меня в жены. Но отказываешься ответить, почему я должна принять твое предложение. Если ты не хочешь, чтобы я уезжала, не проще ли подписать новый контракт, по которому я обязана буду отработать на «Ганновер-Хаус» более длительное время? Я с радостью подпишу этот документ, потому что сама не намерена покидать в ближайшее время Мельбурн.

— Я ведь сказал, что это предложение делаю не из деловых соображений. Неужели ты станешь отрицать, что нам хорошо вместе?!

— Но ты не любишь меня, Митч. Ты все еще тоскуешь без Клер. Я никогда не заменю ее тебе, и ты сам прекрасно это знаешь.

— И не хочу, чтобы ты ее заменяла. Ты не Клер, это ясно как день.

— Тогда к чему тебе новый брак? У тебя есть любящая семья, друзья. Ты живешь работой. Если ты думаешь, что я нужна тебе сегодня, то вовсе не обязательно, что так будет и впредь. Супружество — это слишком серьезно. Не следует опошлять его любовными играми. Мой ответ «нет», Митч, — решительно проговорила Вероника и вернула ему прабабушкино кольцо.

— Ты ошибаешься в моих мотивах, Вероника, — сказал он, отказываясь принять коробочку обратно.

— Да я их даже не знаю, — покачала головой Вероника.

— Я был уверен, что ты способна меня понять, — с грустью произнес Митч.

— Мне бы самой очень хотелось понять тебя. Но, к сожалению, этого не случилось, — заключила она, настойчиво вложив в его руку маленькую коробочку.

— Я считаю, мы еще не все выяснили, Вероника, — сухо проговорил он.

— Поверь, для себя я выяснила все. Более того, испытываю потребность заключить с тобой новое соглашение. Я останусь в штате сотрудников «Ганновер-Хаус», если все наше общение сведется к электронной переписке, как ты сам на этом настаивал. И я требую, чтобы в дальнейшем ты соблюдал дистанцию в два метра. Не меньше!

— Что?! — воскликнул Митч в недоумении.

— Не приближайся ко мне более чем на два метра! Я хочу жить. Я устала от потрясений. И ты своими домогательствами эту задачу мне не упрощаешь, — нервно заключила девушка.

— Ну, знаешь... — гневно прошипел он, поднявшись с шезлонга. — Это просто возмутительно.

— Прости, Митч. Понимаю, что задела твое мужское самолюбие, отказавшись от столь лестного предложения. Но я не буду твоей женой, потому что после многих лет услужения другим хочу пожить своей собственной жизнью, ни с кем не нянчась. Наконец я могу себе это позволить. Я устала быть подсобной рабочей, сиделкой, понимающей и всепрощающей сестрой милосердия.

— Мне не нужна нянька, мне нужна жена! — громко возразил он.

— Ты в этом уверен, Митч?.. Ясно было с самого начала, что мы не должны были позволять этому случаться. Я не виню тебя в том, что произошло. Но ведь не поздно поставить точку. Давай не будем доводить наши отношения до абсурда. Ты ведь сам не хочешь этого брака.

— Это ты так думаешь, — с упреком проговорил мужчина.

— Я в этом уверена, Митч. А не далее как завтра утром, когда проснешься, ты сам в этом убедишься, — предрекла ему Вероника. — Езжай домой, выпей стаканчик бренди, созвонись с одной из своих долготерпеливых блондинок. И все тут же встанет на круги своя. И пусть тебя не тревожат мысли о том, как быть со мной на работе. Я не смущу тебя ни единым напоминанием. Езжай домой, Митч, — проговорила она, когда он уже направился к чердачной двери.

Митч ушел, Вероника не остановила его, не попыталась прояснить остававшиеся у нее вопросы.

Да и был ли в этом смысл? Она ввязалась в отношения, зная наперед, чем они завершатся. Если бы Митч любил ее, то сказал бы ей это прямо. Но он и словом не обмолвился, даже ее намека не понял или же сделал вид, что не понял. Но никакого значения это уже не имело. Просто он ее не любил и лгать, что любит, не считал нужным.

Через некоторое время после его ухода Вероника собрала свои вещи и спустилась к себе. Из окна она наблюдала огненный закат над Мельбурном и мысленно подытоживала очередной этап своей жизни.

Оказывается, не было никакой надобности бросать нажитые места, чтобы начать жизнь с нуля. Достаточно просто отречься от своих грез и самых сокровенных желаний.

Загрузка...