Пока смерть не разлучит нас

Глава 5

Вэлкан испытывал боль, которая причиняемыми муками уступала лишь насаживанию на кол. Его силы Темного Охотника должны были исцелить его к этому времени… и тот факт, что он до сих пор страдал, говорил о том, насколько серьезны были его раны.

Он повернулся, услышав, как открывается дверь.

Это была Эсперетта, и на секунду он вернулся на пятьсот лет назад, когда они вместе делили эту комнату, и Ретта охотно присоединялась к нему каждую ночь.

Вернув себе этот дом после смерти, Вэлкан приложил немало усилий, чтобы ее комната выглядела точно так же, как в то время, когда в ней жила Эсперетта. Но, несмотря на то, что ее личные вещи были там, в действительности она никогда не использовала ту комнату для чего-то иного, кроме переодевания. В противоречии с обычаями того времени она делила эту комнату с ним для сна… и для других вещей, воспоминания о которых воспламеняли все его тело.

Вэлкан вздрогнул, так как все еще мог вспомнить ее запах, впитавшийся в простыни и подушки…

Ее запах на его коже.

Будь сильным, Вэлкан.

Он должен. Последнее, чего он хотел, — это позволить ей ранить его еще больше, чем она уже ранила.

Эсперетта несколько нерешительно прошла вперед, прежде чем опустить поднос на стол рядом с кроватью. Ее длинные волосы были собраны в конский хвост, и выглядела она крайне уставшей. И все равно умудрялась быть самой красивой женщиной, которую он когда-либо видел.

— Ты все еще предпочитаешь бифштекс с гарниром из лука и тушеных яблок?

Ее вопрос удивил его. Вэлкан не мог поверить в то, что она помнит об этом. Кивнув, он наблюдал за тем, как Эсперетта снимает серебряную крышку с блюда и затем очищает луковицы.

— Ты не ешь? — спросил он, пока она передавала ему блюдо.

— Я просто съем немного хлеба. Я не особенно голодна.

Вэлкан покачал головой.

— Принеси хлеб и раздели это блюдо со мной.

— Тебе оно нужнее.

— Я выживу, и я могу послать за еще одной порцией. Теперь принеси блюдо с хлебом.

Она выгнула бровь, услышав его резкий тон.

— Пожалуйста, — добавил Вэлкан, смягчая голос.

Ретта помедлила. Этот мужчина привык отдавать приказы. На ее памяти он никогда прежде даже не произносил «пожалуйста». Ее сердце смягчилось, она подняла блюдо с хлебом и сделала, как он просил.

— Спасибо, — произнесла Эсперетта, пока он разделял с ней трапезу. — Между прочим, у меня есть претензия к тебе.

— Всего одна?

Она не смогла скрыть улыбку.

— В данный момент.

— Тогда я не могу дождаться, когда выслушаю ее, — заявил Вэлкан, прежде чем попробовать бифштекс.

— «Брэм» и «Стокер»?

Он рассмеялся глубоким, раскатистым смехом.

— Имена были подходящими, я так думал.

Эсперетта фыркнула. Но не упомянула про свою комнату, которую видела в ночь своего прибытия сюда. Она являлась жутким напоминанием об их прошлом, и это заставило Ретту понять, насколько сильно Вэлкан любил ее. Даже если он отрицал это, она знала правду. Все в комнате лежало так, словно он в любой момент ожидал ее возвращения.

Когда Эсперетта увидела ее, то фактически села на пол и разрыдалась из-за собственной глупости.

Отгоняя эту мысль подальше, она откашлялась.

— Тебе обязательно было отдавать этому человеку ту ужасную книгу о моем отце?

Вэлкан пожал своими широкими плечами, прежде чем вытереть рот.

— В то время я остановился в Лондоне, и мне было скучно. Он работал над книгой и собирался назвать главного персонажа Раду — что, не в обиду твоему дяде, не так интригует, как Влад Дракула. Кроме того, я не виноват в том, что книга стала пользоваться успехом. Она была бы полностью забыта, если бы не фильм, снятый десятилетия спустя.

Эсперетта подозрительно сощурилась.

— Я слышала, ты и здесь приложил руку.

— Это слух, в котором я совершенно неповинен.

— Ага. — Даже если и так, она не злилась на него по-настоящему. По крайней мере, не сейчас. Сто лет назад она хотела снять его голову с плеч, но теперь, когда она была здесь, то, как ни странно, чувствовала удивительное умиротворение. Это было так необычно.

Вэлкан отодвинул свою тарелку в сторону.

— Ты не доела, так ведь?

— Я не очень голодна.

Единственная проблема заключалась в том, чего она умирала от голода… и жаждала она не еды. То, что она действительно хотела попробовать, — это его восхитительный рот. Греховный и падший. Он всегда был таким, и прошло так много времени с тех пор, как она в последний раз целовалась.

Вэлкан с трудом мог сосредоточиться, в то время как его тело жаждало вкусить его жену. Как жестоко находиться так близко от нее и не иметь возможности удовлетворить потребность, неистово сжигающую его изнутри.

Эсперетта закончила есть и потянулась, чтобы забрать его тарелку. После она повернулась, чтобы посмотреть на Вэлкана. Это было ошибкой.

Не выдержав, он погрузил руку в ее мягкие темно-рыжие волосы и притянул ее ближе к себе. Он ожидал, что она оттолкнет его.

Но Эсперетта не сделала этого.

Вместо этого она встретила его губы с поразительной страстью. Так, словно хотела его поглотить.

Вэлкан зарычал, чувствуя ее энтузиазм. Это было последнее, чего он ожидал от нее. Но, Боже, как же она хороша на вкус. Это был самый невероятный момент в его жизни, и единственное, о чем он думал, — это притянуть ее обнаженное тело, льнувшее к нему.

Ретта не могла насытиться им, изгибаясь в его руках. До тех пор пока в пылу страсти не задела руками ребра Вэлкана и почувствовала, как он сжался от боли своих ран.

— Прости, — выдохнула она, отпрянув.

Но он не дал ей далеко уйти. Вэлкан притянул ее к себе и подарил такой обжигающий поцелуй, от которого она вся растаяла. С дразнящей улыбкой Ретта покусывала его губы.

— Ты все еще ранен.

— Ты стоишь небольшой боли, — прошептал он, прежде чем припасть губами к ее шее.

Ретта застонала, когда по ней прошла дрожь, и ее тело немедленно воспламенилось. Они так долго не были вместе. Она забыла, как прекрасно это ощущение. Как хорошо было чувствовать Вэлкана.

Подаваясь назад, Эсперетта тянула его за собой, пока его вес не придавил ее к кровати. Все то время, что он расстегивал ее блузку, его губы не покидали ее шеи. Глаза Вэлкана потемнели от желания, когда он обхватил ее грудь, а его большой палец скользнул под кружево, чтобы прикоснуться к коже. Ретта дрожала от его горячего прикосновения, пытаясь через голову снять с него футболку.

Его кожа все еще была обожжена и выглядела воспаленной, но даже несмотря на это она никогда не видела ничего совершеннее. Он был так худощав и подтянут, что она могла видеть контур каждого мускула на его груди. И она вспомнила, как первый раз увидела Вэлкана обнаженным. Он был нерешителен, боясь причинить ей боль. И Ретта была ошеломлена его размерами. Контрастом между его мужественным телом и ее. Там, где она была мягкой, он был твердым. Там, где ее кожа была гладкой, его — покрыта шрамами от битв и мозолями. И его запах…

Он был воспламеняющим и мужским, всепоглощающим.

Дрожа, Эсперетта дотянулась и расстегнула свой лифчик, позволяя ему упасть на пол.

Вэлкан едва мог дышать. Он все еще не мог поверить, что она позволяла ему прикасаться к ней. После всей той злости, что она выплескивала на него. Всех тех оскорблений, что наносила ему веками. Если бы он был умнее, то отправил бы ее паковать вещи. Но как он мог? Несмотря на злость, он знал правду.

Он все еще любил ее. Он все еще хотел ее.

Она была всем для него.

И она может передумать…

Это будет слишком жестоко — так, что не выразить словами. Жестоко даже для дочери Влада Цепеша.

Глаза Эсперетты потемнели от желания и страсти, она встала с кровати, чтобы снять с себя брюки. Вэлкан думал что умрет, когда она добралась до трусиков. Его дыхание вырывалось короткими, острыми рывками, когда она облизала губы, дразня его, возбуждая. Кончики ее пальцев скользнули под черную атласную ткань.

— Хочешь, чтобы я прекратила? — спросила Ретта, колеблясь, пока он ждал, что она опустит этот чертов скудный кусочек ткани.

Что? Она сошла с ума? Или просто намеренно холодна?

— Черт, нет, — прорычал он.

Улыбаясь, она медленно опустила трусики к щиколоткам, пока не смогла переступить через них. В этот момент Вэлкан изо всех сил старался не кончить от совершенного удовольствия видеть ее полностью обнаженной. Проклятие, у нее было самое соблазнительное тело, которым боги когда-либо одаривали женщину. Даже если ее груди были не слишком большими, а бедра немного широковаты, для него это не имело никакого значения. Не было женщины более совершенной.

Ретта любила ту силу, которую ощущала, когда он смотрел на нее полуприкрытыми глазами. Даже так она могла сказать, насколько его переполняло желание. Но это было несравнимо с тем, как сильно она хотела попробовать его.

Эсперетта стянула простыни с тела Вэлкана, затем, не отрывая от него взгляда, забралась обратно на кровать между его ног. Во рту у нее пересохло, когда она наконец-то опустила взгляд на выпуклость в его пижамных штанах. Она могла поклясться, что слышала, как Вэлкан застонал.

Но он все еще не двигался, пока Ретта не переместила свою руку так, что смогла сжать его сквозь фланелевую ткань. Вэлкан зашипел, словно это было настоящей пыткой, но по удовлетворенному выражению его лица она поняла, что он безмерно наслаждался происходящим. Но все равно, этого было недостаточно. Ее сердце колотилось, все ее тело жаждало его. Эсперетта запустила руку под резинку его штанов, смыкая ладонь вокруг его члена. Его кожа оказалась такой горячей и гладкой, когда она дотронулась до его естества. Он был уже влажным и истекал. Ретта слегка задела его кончик, заставляя Вэлкана выгнуть спину, как если бы его пытали на дыбе.

Улыбаясь от наслаждения, вызванного его реакцией, она убрала руку, чтобы попробовать его соленую сладость.

Вэлкан был точно в огне, наблюдая, как она облизывает кончик своего пальца. Но это не могло сравниться с тем, что он почувствовал, когда Ретта дотянулась до его пояса, стягивая с него штаны. Он приподнял бедра, помогая ей, хотя ее неторопливость начала его раздражать. Он хотел наслаждаться этим, но в то же время так отчаянно желал оказаться внутри нее, что с трудом сдерживался. Это все, что он мог сделать, чтобы не схватить ее и не подмять под себя.

Но его терпение сполна окупилось, когда Эсперетта перебросила через плечо его трусы и, опустив голову вниз, обхватила его губами.

Вид ее волос, веером разметавшихся по его коленям, пока она пробовала его на вкус, был намного больше того, что он мог выдержать. Она подняла на него глаза и встретилась с ним взглядом, в котором был лишь необузданный голод… Вэлкану пришлось стиснуть зубы, чтобы удержать себя от разрядки. Это было тяжело, но он не хотел, чтобы все закончилось так быстро.

Откинувшись назад, он уставился в потолок, чтобы контролировать себя, и даже несмотря на это все еще чувствовал влажный жар ее рта, пока она облизывала его по всей длине.

Ретта глубоко, гортанно застонала, увидев, как Вэлкан сжимает простынь в кулаках. Он приподнял свою ногу между ее ног, и когда его бедро коснулось ее сердцевины, она практически кончила от чистого удовольствия этого касания.

Но это было не то, чего она желала. Ретта хотела возместить ему все те столетия, что она позволяла своим беспочвенным страхам и глупости держать их вдали друг от друга. Она задолжала ему так много и не собиралась покидать его, пока он не поймет, как она сожалела о том, что сделала с ними обоими.

Ее тело пульсировало, своими поцелуями она медленно проложила дорожку от его члена к пупку. Затем Ретта переместилась к его соску, так, чтобы иметь возможность облизать его, в то время как Вэлкан погрузил свои пальцы глубоко внутрь нее. Закрыв глаза, она наслаждалась его прикосновениями, пока не переместилась, оседлав его бедра.

Вэлкан приподнял руку и обхватил ее лицо, прежде чем поцеловать ее, и в этот момент каждая дурная мысль, что она когда-либо хранила о нем, исчезла, и она не могла вспомнить, что же в нем вообще заставило ее убегать. Закрыв глаза, Ретта наслаждалась его языком и ртом. Ощущением его рук на своем лице, прежде чем опустилась на него.

Вэлкан задрожал, когда она полностью приняла его длину. Он мечтал об этом моменте последние пять сотен лет. И все эти мечты меркли по сравнению с этим мгновением. Он вдыхал сладкий аромат ее кожи, пока она медленно и легко скользила по нему.

Это все, чего он когда-либо желал за всю свою жизнь. Эсперетта в его кровати. Он внутри нее. Вэлкан низко гортанно зарычал, когда она продолжила покачиваться на нем, заставляя их желание лишь возрастать. Она прикусила и лизнула подушечку его пальца, когда он нежно очертил контур ее губ.

Испытывая потребность коснуться ее, Вэлкан опустил руку вниз, чтобы обхватить ее грудь и позволить ее напрягшемуся соску дразнить его ладонь. Он приподнял бедра, чтобы проникнуть еще глубже в нее.

Ретта улыбнулась и взяла руку Вэлкана в свою руку, продолжая давать им обоим то, в чем они нуждались. Выражение удовольствия на его лице только увеличило ее собственное наслаждение. Было так хорошо лежать, переплетясь с ним телами. Так естественно. Впервые за все это время она на самом деле почувствовала себя дома.

И она ни в коем случае не собиралась оставлять его вновь.

Эта мысль пронеслась за мгновение до того, как ее тело содрогнулось и взорвалось. В ярком потоке экстаза ее тело разбилось вдребезги. Вскрикнув, она склонилась над Вэлканом, пока он ускорял свои толчки, еще больше усиливая ее наслаждение.

Кончив, он прошептал ее имя, как молитву на последнем вздохе. Это более, чем что-либо другое, внушило ей надежду на его прощение.

Ее сердце колотилось, Ретта легла на его грудь, пока Вэлкан крепче прижимал ее в свете камина. В комнате не раздавалось ни звука, за исключением их дыхания и стука его сердца, бившегося под ее щекой. Закрыв глаза, она вдохнула их аромат и погладила мускулы на его руке.

Вэлкан тихо лежал, чувствуя, как каждый дюйм ее тела прижимается к нему. Он обожал ощущение ее плоти на его теле. Ее руки, скользящей по его руке. Но он знал, что так не могло продолжаться.

Он знал, что не может доверять ей.

Неважно, что он чувствовал прямо сейчас, прошлое прочно держалось в его памяти. И это было прошлое, которое он не хотел возрождать. Вэлкан научился справляться с каждым днем, когда эта жалкая часть его продолжала наблюдать за дорогой, думая, нет, молясь, о ее возвращении к нему.

Сейчас Эсперетта может быть с ним, но она не доверяет ему. И никогда не будет. И это жгло его изнутри как вяжущий яд.

— О чем ты думаешь? — прошептала она.

— Задаюсь вопросом, как скоро ты будешь на следующем рейсе, вылетающем отсюда.

— Я не уеду, Вэлкан.

— Я не верю тебе. У тебя есть бизнес, которым нужно управлять. Жизнь, к которой нужно возвращаться.

Ретта притихла. Он был прав… и он ошибался.

— У меня были другие занятия в прошлом, которые я бросала. Я также могу оставить и свое дело. Мое место здесь, рядом с тобой.

Вэлкан ничего не сказал, но сомнение в его глазах раздирало ее на части.

— Дашь ли ты мне, по крайней мере, еще один шанс?

— Какой?

— Быть твоей женой.

— Ты думаешь, это сможет сделать тебя счастливой? Я живу в Румынии. На задворках того мира, который ты видишь. Ты не будешь счастлива без тех удобств, к которым привыкла. Кроме того, Темные Охотники не женятся. Им вообще не разрешается иметь эмоциональные связи любого рода.

— Тогда мы вернем наши души назад и будем свободны.

— А если я не хочу этого?

Ретта была ошеломлена его вопросом.

— Ты предпочитаешь остаться на службе у Артемиды?

— Я бессмертен, и я животное, помнишь? Я живу ради битв.

— Ты предпочтешь это мне?

Его черные глаза обжигали ее.

— Ты предпочла мне намного меньшее, чем это.

Ретта пристыжено отвела взгляд. Вэлкан был абсолютно прав. С тяжелым сердцем она соскользнула с него. Ее взгляд упал на участки его тела, где кожа все еще была покрыта волдырями после того, как он спас ее.

— Тогда, полагаю, у нас нет будущего.

Он тяжело вздохнул.

— Нам не суждено было быть вместе, Эсперетта.

Она заскрипела зубами от отчаяния.

— Значит, мы разведемся?

— Зачем беспокоиться? Смерть и так уже разлучила нас.

Неправда. Их разлучила глупость, не смерть.

Ретта сорвалась с кровати и собрала свою одежду прежде, чем одеться, не говоря ему ни слова. Она не знала, что сказать.

— Значит, так?

— Да, так.

Ретта кивнула, открывая дверь в коридор. Она колебалась.

— Должна сказать, что удивлена.

— Чем?

— Твоей трусостью. Я всегда думала, что ты мужчина.

Вэлкан повернулся в кровати, спиной к ней.

— Значит, мы квиты.

— То есть?

— Я тоже ошибался на твой счет. Когда-то я думал, что ты стоила того, чтобы умереть за тебя.

Дверь захлопнулась прямо перед ее носом.

Ретта стояла, уставившись на дверь, разинув рот, его слова все еще звенели в ее ушах. Она взглянула на дверь, почти соблазнившись возможностью вышибить ее ногой и побить Вэлкана. Но она не доставит ему такого удовольствия.

Отлично. Если он хочет поступать таким образом, так тому и быть. Она вовсе не собиралась спорить. Как он заметил, у нее своя жизнь в Америке. Подняв подбородок, она повернулась и направилась прямо в свою комнату вниз по коридору.

И с каждым сделанным шагом в ее глазах собиралось все больше слез, и ее постепенно наполняла боль. С разбитым сердцем она открыла дверь и обнаружила в своей комнате Ралуку, качавшую головой.

Ретта откашлялась.

— Не смотри на меня так. Ты не понимаешь.

— Я понимаю. — Ралука пересекла небольшое расстояние между ними и протянула ей руку.

Нуждаясь в утешении, Ретта взяла Ралуку за руку и задохнулась, когда ее пронзило острие жара. Оно вынесло ее из этой комнаты в темную пустоту, обжигающую и пугающую. Ретта слышала ветры, завывающие в ее ушах, пока что-то хлестало ее тело. Она подняла руку, чтобы защитить глаза, когда тьму прорезал внезапный свет.

Уже не в особняке, она обнаружила себя в маленьком домике, где, после того как их семьи узнали об их женитьбе, она нашла убежище с Вэлканом. Его семья отреклась от него, и ее отец поклялся увидеть Вэлкана мертвым. И именно ее отец нашел их первым.

Полностью бесплотная, она стояла в углу, откуда могла видеть Вэлкана, стоявшего на коленях рядом с ее неподвижным телом. Поскольку они скрывались, он не носил доспехи воина. Он был одет в простую тунику и шоссы.[13] К ее крайнему изумлению в его глазах стояли слезы, пока он держал ее руку в своей руке и целовал кончики ее пальцев. Она никогда не видела его таким уязвимым.

— Я не допущу, чтобы кто-нибудь причинил тебе боль, — прошептал он, убирая ее руку от своего лица. — Ралука будет оберегать тебя ради меня. Пожалуйста, не злись, что я покидаю тебя. Это единственный ведомый мне путь освободить тебя для той жизни, что ты заслуживаешь.

Вэлкан приподнялся так, чтобы его губы оказались всего в дюйме от ее губ.

— Я люблю тебя, Эсперетта. Навсегда. — И он прижался губами к ее губам, прежде чем с рычанием оторваться от нее.

Все же она увидела одинокую слезу, что скользнула из уголка его глаза вниз по небритой щеке. Он смахнул ее, прежде чем повернуться и открыть дверь дома.

Там перед ним стоял ее отец со своей армией. Одетый в доспехи, ее отец не надел шлема, чтобы прикрыть свои безжалостные, чеканные черты. Длинные черные волосы спускались на его плечи, он прищурил свои черные глаза, разглядывая ее мужа. Ретта вздрогнула от ярости, что исказила отцовское лицо. Никогда прежде она не видела этой его стороны. Для нее отец всегда был любящим и снисходительным. Добрым. Вэлкан поднял свой меч и стоял так, словно был готов сразиться со всеми ними.

— Ты в меньшинстве, мальчишка, — прорычал ее отец. — Так, как ты хочешь умереть?

— Сражаясь. Вот, как я предпочитаю.

Вэлкан оглянулся через плечо.

— Но ты обещал мне, что позволишь моим слугам забрать Эсперетту домой для достойного погребения. Ты все еще клянешься в этом?

Губы ее отца скривились, прежде чем он кивнул.

Вэлкан воткнул лезвие своего меча в землю рядом со ступней.

— Тогда я сдаюсь на твою… — он замолчал, прежде чем произнести «милость» сквозь стиснутые зубы.

Двое людей ее отца спешились, прежде чем подошли забрать Вэлкана. Как только они схватили его, ее отец соскользнул со своей лошади. Яростно вышагивая, он прошел вперед.

— Она мертва, — выкрикнул Вэлкан, пытаясь освободиться. — Оставь ее с миром.

Ее отец усмехнулся и, войдя в дом, направился к ней, вставая рядом. Ретта затаила дыхание, когда увидела боль, омрачившую его чело. Его губы слегка задрожали, когда он посмотрел вниз, на ее тело. Он поднял руку, чтобы положить на ее рот и нос, закрывая их.

— Я говорил тебе, — сказал Вэлкан, его голос изобиловал злостью. — Она мертва.

Ее отец резко вытащил кинжал из-за пояса и повернулся к Вэлкану с яростным проклятием:

— Она всего лишь шлюха Данести.

И вонзил кинжал прямо ей в сердце.

Вэлкан позволил вырваться рыданию настолько страдальческому, что оно заставило каждый волосок на ее теле встать дыбом, пока он вырывался от воинов, что держали его, и схватил свой меч. Прежде чем он смог вытащить его, в его спину были пущены две стрелы — одна пронзила плечо, другая угодила в левую часть спины. Вэлкан дернулся в сторону, и когда он не упал, еще одна стрела была выпущена в его ногу. Он вскрикнул, дотягиваясь до упавшего меча. Пока следующая стрела не пронзила его предплечье.

— Не убивайте его! — взревел ее отец. — Еще не время.

Он ударил ногой меч Вэлкана, откидывая тот за пределы досягаемости, прежде чем слегка вдавил стрелу в спине Вэлкана глубже в его тело. Вэлкан зарычал, пытаясь пошевелиться, но ничего не смог поделать.

Вместо этого он смотрел туда, где лежала она.

— Эсперетта, — выдохнул он с интонацией, наполненной трагедией и потерей.

Ее отец схватил Вэлкана за волосы и оттянул назад.

— Она — меньшая из твоих проблем, ублюдок.

Вэлкан пытался сражаться, но был слишком изранен, чтобы его попытки возымели хоть какой-то эффект на вооруженных рыцарей.

Не в состоянии вынести этого, Ретта отвернулась.

— Забери меня отсюда, Ралука. Немедленно.

Она забрала, но не вернула Ретту обратно в особняк. Вместо этого Ралука перенесла ее туда, где ее отец пытал ее мужа. Вздох застрял у нее в горле, когда она увидела его, истекающего кровью и в синяках, пока к его коже прикладывали раскаленные щипцы.

— Прекратите, — закричала Ретта, закрывая глаза и прикрывая уши. — Забери меня домой. Сейчас же!

К ее мгновенному облегчению Ралука подчинилась.

Ретта яростно посмотрела на нее.

— Зачем все это?

— Понимание.

— Я поняла, о’кей. Я была готова…

— Нет, не для тебя. Я знаю, что ты была готова начать все сначала. Но теперь ты знаешь, почему принц Вэлкан не готов. Ты не могла даже смотреть на то, что твой отец сделал с ним, и при этом ты не видела худшего из произошедшего. — Глаза Ралуки горели яростью, когда она посмотрела на нее. — Как ты думаешь, что бы он отдал за возможность просто закрыть глаза и попросить меня забрать его домой?

Ретта сглотнула застрявший в горле комок. Ралука была права. Ради нее он прошел через ад.

— Я не могу исправить того, что сделала, и он не простит меня. Если у тебя есть несколько магических штучек в твоем мешке, которые дадут нам стартовую площадку, тогда во что бы то ни стало доставай их. Но с этого момента я здесь не самая упертая. И я не единственная, кто должен быть прощен. Я извинилась. Больше я ничего не могу сделать.

Ралука отпустила ее руку, прежде чем коротко кивнуть.

— Вы абсолютно правы, Принцесса. Простите меня.

И прежде чем она успела моргнуть, Ралука исчезла из комнаты.

Вэлкан напрягся, почувствовав чье-то присутствие позади себя. Он быстро повернулся в кровати, чтобы обнаружить Ралуку, буравящую его взглядом. Это настораживало.

— Что-то не так?

— Да, — она потянулась и дотронулась до его руки.

Вэлкан резко втянул воздух между сжатыми зубами, когда его зрение затуманилось. Неожиданно он оказался не в своей комнате. Он находился в кромешной тьме с внушающей страх тяжестью, давящей на грудь. Здесь было жарко и душно. Угнетающе. Немного пахло прелой землей. Сырой и холодной. Это потрясло его. Он не мог вздохнуть, мерзкий страх пробежал по его телу. Отчаявшись, он толкнул темноту.

Она не сдвинулась с места.

Отчаявшись сильнее, чем прежде, он толкал еще интенсивнее. И только сейчас это привело к тому, что на него что-то обрушилось. Он кашлял и задыхался от того, что все его лицо было покрыто тяжелой черной грязью. Тяжесть ее была мучительна. Жирный, зернистый привкус наполнил его рот и ноздри, пока он продолжал толкать и рыть, пытаясь освободиться.

Он никогда не испытывал ничего подобного. С каждым мгновением становилось все хуже. Каждая секунда проходила с мучительной неторопливостью, пока он боролся против своей тюрьмы. Кажется, прошла вечность, прежде чем он наконец-то выбрался на свободу. Тяжело дыша и отплевываясь землей, он обнаружил себя, выбравшимся из могилы, что хранила лишь имя и дату:

В замешательстве он посмотрел на свои руки, только они не были его. Они принадлежали женщине и были изранены и испорчены копанием. Это были руки Эсперетты.

Все еще кашляя, он пытался пошевелиться, чтобы выбраться из могилы, но вес платья тянул его назад, прямо в гроб. Боясь упасть, он оперся на него, ломая края гроба, и поднявшись на трясущихся руках, выбрался из могилы.

И пока он лежал на земле, пытаясь избавится от привкуса грязи во рту, его мысли находились в смятении.

Что произошло?

«Мы будем вместе, Эсперетта. Доверься мне. Когда ты очнешься, я буду здесь, рядом с тобой. Мы отправимся в Париж, только ты и я, и начнем нашу жизнь заново. Никто не будет знать, кто мы такие».

Только они не были вместе. Здесь не было ни малейшего следа Вэлкана. Запаниковав, Эсперетта оглядела холодное одинокое кладбище. Где он может быть?

Волна ужаса прошла сквозь нее, когда она испугалась за него. Конечно, он не был мертв. Не ее Вэлкан. Он всегда был таким сильным. Таким неистовым.

— Пожалуйста, — взмолилась она, слезы стояли в ее глазах. Она должна найти его. Последнее, чего она хотела, — это жить без него. Он был для нее всем.

Неуверенная в том, куда идти, она направилась сквозь холодную тьму прямо на огни города, отчаянно нуждаясь в Вэлкане. Пока она не достигла улицы, то не осознавала, что находится неподалеку от дома своего отца.

Почему она здесь? Она выпила настойку далеко от этого места.

С Вэлканом.

Не зная куда пойти, она направилась в отцовский дворец. Но так и не добралась до дверей. Прежде чем проскользнуть за ворота, она услышала звон скрещивающихся мечей.

А потом услышала, как закричал ее отец.

Без ясной мысли она бросилась прямо на звук только, чтобы резко остановиться, увидев мертвого отца у ног Вэлкана. Она тихо вскрикнула, наблюдая, как ее муж пинает тело отца и проклинает его. Но это было не самое худшее. Худшее пришло с единственным ударом меча, отделившим голову ее отца от тела.

Холодное удовлетворение на лице Вэлкана обожгло ее глаза, когда он поднял голову ее отца за волосы и бросил на землю.

— Смерть дому Дракулы. Горите вы все в аду. — Эти слова зазвенели у нее в голове.

Вэлкан был чудовищем!

В это время ее крик родился глубоко в недрах ее души.

Вэлкан резко обернулся, когда этот крик отозвался в его памяти. Он попытался освободиться от крепкой хватки Ралуки, но она отказывалась отпускать его.

— Хватит! — проревел он. — Я не хочу больше видеть это.

Наконец-то она освободила его.

Дыхание Вэлкана было неровным, когда он посмотрел на Вер-Охотницу.

— Как ты можешь делать это?

Ралука сложила руки на груди.

— Мой отец был Ловцом Снов. Я унаследовала некоторые его способности, такие как управление реальностью, и так вы смогли пережить ту ночь, как Эсперетта.

— Зачем ты это сделала?

— Затем, что я потеряла свою половинку из-за ненависти Ордена, который никогда не должен был существовать. Я ничего не могу поделать с этим, но вы двое потеряли друг друга, потому что оба слишком горды и упрямы, чтобы признать, что ошибались.

— Как я смогу когда-либо дове…

— Вэлкан, — прикрикнула Ралука тоном, который он никогда не слышал прежде, когда она называла его по имени. — Ты видел эту ночь ее глазами. Это была не ее вина. Ты скрывал от нее правду об ее отце. Ты ни разу не позволил ей узнать, как беспощаден, насколько безумен был Влад. Никто не позволял. Для нее он был порядочным и заботливым отцом. Она никогда не видела его жестокости. Но твою… твою она видела. В ночь, когда вы встретились, ты обезглавил мужчину, лежащего на ней. Она была всего лишь юной девушкой, изолированной в монастыре. Можешь ли ты вообразить ужас всего этого?

Он отвел взгляд, вспомнив, как была напугана Эсперетта. Ее тело сотрясалось в его руках всю дорогу домой, и месяцами ее непрерывно мучили кошмары. Он обнимал ее в темноте и клялся, что никогда не позволит кому-либо вновь причинить ей боль.

Пока ее отец не убил ее.

Но это ничего не меняло. Эсперетта не любила его, и он никогда вновь не подвергнет себя такого рода боли.

— Ты просишь больше, чем я могу дать.

— Очень хорошо, но знайте. Принцесса не отходила от вас с тех пор, как вы были доставлены сюда. Она могла попытаться сбежать от нас, но не сделала этого. Она стояла подле вас на страже как львица, охраняющая свой прайд.[14] И в течение пятисот лет я приносила в жертву свою дочь и ее счастье, чтобы она приглядывала за Эспереттой для вас. С меня достаточно. Если Принцесса уедет, она уедет одна.

— Я запрещаю.

— Я служу вам, мой повелитель. Моя дочь — нет. Если вы хотите, чтобы Принцесса была под охраной, то советую вам заняться этим самому.

Вэлкан изумился, услышав ее слова. Она никогда не говорила с ним так. Ни разу.

— Ты не серьезно.

— Правда? Но это так. Франческа не становится моложе, и я хочу внуков. Настало время ей освободиться для поиска своей пары. Вы упустили свою по собственному выбору. Франческа должна, по крайней мере, иметь возможность быть настолько же глупой, нет?

Он честно не знал, что ответить. Что он мог сказать? Он был глупцом. Но как он мог позабыть века?

Почему не мог?

— Оставайтесь здесь, Принц, в своей постели, в одиночестве. Я собираюсь забронировать для Принцессы билеты на ближайший рейс отсюда. Она большая девочка. Мы отпустим ее искать собственный путь в мире. — И с этими словами Ралука оставила его одного.

— Скатертью дорога! — мрачно бросил Вэлкан, но даже когда слова покинули его уста, он знал что это не так. Он не мог позволить Эсперетте уехать отсюда. Не сейчас, когда Орден был настороже. Она была недостаточно сильной, чтобы защитить себя от них.

Они были коварным стадом.

Он просто пойдет к ней и…

Будет умолять ее остаться.

Он вздрогнул от голоса в своей голове. Он никогда ни о чем не умолял — даже о пощаде, пока ее отец пытал его. Он прикажет ей остаться. И она… скорее всего рассмеется ему в лицо.

Тебе придется умолять.

— Тогда она может уезжать. — Но Вэлкан знал, что все совсем не так. Фактически, он уже поднимался с кровати. Эмоции разрывали его, он быстро надел штаны и просторную традиционную рубаху.

Когда Вэлкан направился к двери, та распахнулась и едва не задела его. Ошеломленный, он наблюдал как Андрей и Виктор вошли, неся большой чемодан. Эсперетта вошла вслед за ними.

Он был сбит с толку, пока они располагали чемодан у основания его кровати.

— Что это?

Мужчины не ответили. Более того, они избегали встречаться с ним взглядом, спеша покинуть его комнату.

— Там еще один чемодан, который тоже необходимо перенести, — сказала им Эсперетта.

Виктор поморщился, когда взглянул на Вэлкана, затем кивнул.

— Да, Принцесса.

— Какой чемодан? — спросил Вэлкан, подходя ближе к жене.

— Мой чемодан. Я переезжаю.

— Куда?

— В мою комнату. Сюда.

Окончательно потрясенный и изумленный, он открыл и закрыл рот, неспособный произнести что-либо.

Эсперетта подошла к нему и положила палец на его подбородок, прежде чем закрыть ему рот.

— Знаю, ты не доверяешь мне, но и черт с этим.

Он мог бы опять разинуть рот, услышав ее сквернословие, если бы ее рука не предотвратила этого.

— Это мой дом и ты мой муж. Я совершила ошибку и сожалею об этом, но хватит мне быть идиоткой.

Вэлкан отпрянул от нее.

— Темные Охотники не могут быть женатыми.

— Ну, тогда, кто-нибудь должен был сказать об этом Артемиде, прежде чем она заключила с тобой сделку и вернула меня к жизни, не так ли? Ты был создан как женатый Темный Охотник. Не думаю, что теперь они могут жаловаться.

Она была права.

— Но…

Ретта не дала ему закончить, поцеловав его.

Вэлкан зарычал, когда она исследовала каждый дюйм его рта и погрузила одну руку в его волосы.

— Эсперетта…

— Нет, — сказала она, сильнее сжимая его волосы. — Не хочу слышать никаких возражений.

Он улыбнулся.

— Я не возражаю. Я только хотел сказать «добро пожаловать домой».

Ретта резко втянула воздух, услышав это.

— Правда?

Вэлкан кивнул, но даже теперь она могла сказать, что на самом деле он не верит ей. Но он хотя бы позволил ей остаться. Это было началом, и это единственное, что давало ей надежду.

Дверь вновь открылась, и Виктор и Андрей внесли следующий чемодан. Они остановились в дверях.

— Следует ли нам вернуться позже? — спросил Андрей.

— Да, — ответил Вэлкан, его голос понизился. — И не торопитесь.

Мужчины развернулись обратно.

Ретта улыбалась, пока Вэлкан снова не поцеловал ее. Да, это было то, что ей нужно, по крайней мере, пока он не отодвинулся и не взглянул на чемоданы.

— Ты прибыла сюда без чемоданов.

Она виновато закусила губу.

— Это символически, — призналась Эсперетта. — Вообще-то они пустые. — Затем она нахмурилась, увидев, что он был одет. — Куда ты собрался?

— Никуда.

Ретта изогнула бровь, когда в нее закралось неосознанное подозрение.

— Никуда?

Она видела, что он смутился, прежде чем заговорил глубоким, наполненным эмоциями голосом:

— Я собирался найти тебя и попросить остаться.

— Правда?

Он кивнул.

— Я не хочу, чтобы ты уезжала, Эсперетта.

— Готов ли ты поверить мне тогда?

Он попытался уклониться:

— Ну…

— Вэлкан!

Он поцеловал ее в губы, растапливая ее злость.

— Я поверю тебе, но только если ты поклянешься никогда больше не уезжать.

Ретта обвила руками его плечи и твердо встретила его мрачный взгляд.

— Я уеду только в том случае, если ты уедешь со мной. Обещаю. — Затем она потерлась кончиком носа о его нос, прежде чем встретиться с его губами и скрепить это обещание обжигающим поцелуем.