Пока ты рядом

7

Линнет приняла как должное тот факт, что и в загородном доме, и в «Кафаворите» у Макса была отдельная комната, где он занимался делами, связанными с его бизнесом. Кроме того, он вел дела комитета, ставящего своей целью восстановление Венеции. Эту работу Макс выполнял исключительно в благотворительных целях.

Что ее удивляло, так это количество времени, которое он проводил там, — иногда он покидал кабинет только на время ужина, а затем работал еще несколько часов.

— Вы заработаете себе язву или же сердечный приступ, — однажды вечером серьезно сказала она ему.

Он нахмурился и провел рукой по блестящим волнистым темным волосам.

— Я очень признателен вам за заботу о моем здоровье, но если бы я нуждался в сиделке, я бы тотчас нанял ее! — насмешливо заметил он. — Вам трудно угодить, Линнет. Вы не раз упрекали меня за частые отлучки из дома. Теперь я почти все время здесь — Косима видится со мной каждый день, — и вы опять недовольны!

Линнет почувствовала, как загорелись ее щеки. Неужели он в самом деле внял ее замечаниям и внес изменения в свой образ жизни? Едва ли это так. Скорей уж он задерживается в Венеции из-за Антонии. Правда ли, что он вскоре собирается снова жениться?

Бесполезно было мучить себя всеми этими вопросами. Уже прошла половина срока, на который она подписала контракт. Еще недавно Линнет мечтала о том, чтобы день, когда ей будет можно покинуть этот дом, хоть когда-нибудь наступил. Теперь она хотела другого, — чтобы этот день не наступал никогда. Она была убеждена, что, после того как уедет, они с Максом никогда больше не увидятся. Да, она нравилась Кэсси, но в ее возрасте привязанности преходящи. Кроме того, Кэсси ожидала школа и радость обретения новых друзей. Что касается самого Макса, то он никогда больше даже и не вспомнит о ней.

— Ваша беда, Макс, в том, что вы постоянно бросаетесь из одной крайности в другую, — немного резко сказала она.

Он лениво улыбнулся, и ее сердце на секунду сбилось с ритма.

— Ничего подобного. Завтра днем я играю в поло. Так что устраиваю себе отдых. Теперь довольны? Не так давно вы меня обвиняли, что я только и делаю, что развлекаюсь. Вы почти так же невыносимы, как в свое время была Альба!

Ее щеки запылали.

— Нет ничего удивительного в том, что люди заботятся друг о друге.

— Забота редко бывает бескорыстной, — парировал он. Под маской цинизма было спрятано разочарование. — Я знаю, что Альба любила меня, но у нее были две свои дочери. И, естественно, она любила их гораздо больше, чем меня. Я постоянно ревновал ее. Мой отец любил только свой бизнес и память о моей матери. Он видел во мне только наследника тех традиций, которые и он унаследовал, и богатства, накопленного им. Что же касается моей дорогой жены…

Он резко оборвал себя. Его рот твердо сжался. В его глазах Линнет прочитала горечь, стыд и гнев. У нее перехватило дыхание. «Что?» — хотелось ей прокричать. «Не останавливайся — расскажи мне!» Но он больше ничего не сказал. Было ясно, что он и не собирался этого делать! Она еще раз убедилась, что он не хочет говорить о своей семейной жизни.

— Я не согласна с такой точкой зрения на чувства других людей, — упрямо заметила Линнет. — Кэсси любит вас и взамен не просит ничего, кроме любви. Дина, как вы сами сказали, пожертвовала ради вас своими желаниями и мечтами.

Он посмотрел на нее весьма странным взглядом.

— Ну, певчая птичка, вы сегодня включились на полную мощность! — ядовито заметил он. — Вы рассуждаете со всей мудростью неопытного человека, вас ждет разочарование!

— Откуда вы знаете, что в моей жизни не было трудностей? — недовольно воскликнула она. — Если бы все было так легко и просто, я бы никогда здесь не оказалась!

— У вас были сложности, но их причинили обстоятельства, а не другой человек, — заметил он. — Вы молоды, оправитесь и снова будете петь! Возможно, встретите в концертных залах мира молодого красавца-тенора и выйдете за него замуж…

То, что он так легко рассуждал о ее будущем с кем-то другим, очень расстроило ее. Конечно, ему было все равно! Слава богу, он не подозревал, что ее сердце разрывается.

— Я даже и не думала об этом, — заметила она, и он неприятно рассмеялся.

— Ну, бросьте, конечно, вы об этом думали! Каждая женщина начинает об этом думать примерно с тринадцати лет! — возразил он. — Они только входят в комнату и сразу оглядываются, чтобы выбрать наиболее подходящую кандидатуру. Тут ничего не поделаешь, они так запрограммированы. Через двадцать лет они начинают искать кандидатов для своих дочерей!

— Может, так и делают в высшем обществе Италии! Но английские девушки обычно ждут, когда встретят кого-нибудь — и влюбятся!

Она слегка колебалась, прежде чем произнести последние слова, но он поднял брови, и она поняла, что он все уловил.

— И что хорошего, если под влиянием незрелых эмоций молодая девушка выберет не тот предмет обожания? — осведомился он. — И станет несчастной!

Линнет ясно почувствовала, что они вышли за рамки абстрактных рассуждений и разговор на самом деле касается его самого.

— Ничего хорошего, значит, людям не повезло, но на этом жизнь не кончается! — заметила она. — Люди совершают ошибки, иногда им приходится расстаться, но это совсем не значит, что они не смогут полюбить снова.

Он покачал головой.

— Мы эту ситуацию оцениваем здесь по-другому, — заметил он. — Семейная жизнь и брак стоят на первом месте. Не так-то легко расстаться с помощью скандала или развода. Ты сам застелил себе постель, вот и лежи там — счастливым или же нет!

— И что, ни у кого нет связей и никто не влюбляется, если он обременен узами брака? Что-то мне в это не верится! — запротестовала Линнет.

— Конечно, так случается! Но все связи проходят весьма скрытно. Особенно это касается женщин, — сказал он. — Ни одна связь не может разрушить семью. Что касается моей семьи, любовь и брак — это две абсолютно разные стороны одного вопроса!

Линнет вздрогнула.

— Я бы не смогла выйти замуж не по любви, — твердо заявила она.

Он мягко и чуть насмешливо улыбнулся; Линнет поняла, что эта насмешка относилась только к нему самому.

— Я думал так же, когда был молод и обожал англосаксонскую мораль. Сейчас я считаю, что наша мораль гораздо лучше: не следует ждать чего-то романтического, в брак вступают с открытыми глазами, и прежде всего хороший адвокат должен составить брачный контракт! Тогда не останется места для ошибок. — Он посмотрел на часы. — Так как вы задержали меня на целых полчаса, рассуждая о всякой ерунде, мне придется работать гораздо дольше, чтобы компенсировать потерянное время! Я надеюсь, что совесть загрызет вас!

Линнет долго сидела на темнеющей террасе, после того как он покинул ее. Совесть действительно грызла ее! Но совсем по другим причинам, он, конечно, не мог догадаться по каким. Ей было неприятно, что она уже составила о нем мнение еще до того, как они встретились. Она обязана была доверять собственным глазам и ушам. Да, он не был святым, но он таким и не притворялся. Однако не был он и воплощением дьявола! Она представляла его жестокосердным искателем наслаждений, а он оказался много работающим человеком, обладавшим развитым чувством долга по отношению к семье. Его единственное прегрешение состояло в том, что он женился на женщине, с которой у него полностью отсутствовала совместимость. Разве кто-то вправе назвать это преступлением?!

Правда, он старался получать от жизни удовольствие, причем делал это с такой же ненасытностью, с какой занимался работой! Нельзя отрицать, что он, как все итальянцы, был гурманом по отношению к женщинам! Но правда ли то, что он плохо относился к своей жене и изменял ей?

Линнет трезво заключила, что, скорее всего, никогда не узнает этого. Сколько в рассказах Джоанны было лжи, сколько ее утверждений можно было объяснить просто истерией, почему их брак не сложился? Своей вины в этом Джоанна, конечно, никогда не признала бы!

Линнет не могла отрицать, что Макс физически привлекал ее еще тогда, когда она была уверена в его вероломстве. Это влечение к нему было стихийным, его нельзя было объяснить никакими разумными доводами. Сейчас она чувствовала к нему любовь, которая зародилась помимо ее воли, пока не сразила ее, как удар молнии. Чувство зрело и росло незаметно, по мере того как она узнавала его все лучше и лучше, постигала его достоинства и недостатки.

Это все пустые рассуждения, устало подумала она, вставая и тихо закрывая за собой двери террасы. Она любила его, но для него ничего не значила. Он снова женится — на этот раз «без всякой романтики и трезво оценив обстановку». У Кэсси появятся братики и сестрички, с которыми она будет играть на пляже, «Кафаворита» оживет, там будут проходить приемы и празднества. Все будет прекрасно организовано элегантной и красивой хозяйкой. Дина снова заживет собственной жизнью, выйдет замуж за своего банкира. Все будут очень счастливы!

А я? — печально подумала она. Я попала к ним просто по ошибке, скажем так. Я не должна принимать участия в этой мизансцене! Дверца клетки отворилась, и запоры уже давно были только иллюзией. Птичка свободна и может улететь, но, к сожалению, у нее сильно обгорели крылья!

Сентябрь в Италии прекрасен. Дома Линнет тоже обожала это время. Может быть потому, что ее день рождения приходился на последнюю неделю месяца! Ей нравились туманные утра, легкие мазки золота и меди в листве, которая очень скоро начнет опадать.

Здесь небеса были чистыми и синими почти всегда, а днем было еще очень жарко. Но жара уже становилась все более мягкой. В этот более прохладный сезон они возвратились в «Кафавориту». Она нашла, что хотя в Венеции еще было множество туристов, некоторая напряженность оставила атмосферу города. Он стал очень приятным и комфортабельным, и по нему было приятно бродить.

Незадолго до ее дня рождения Линнет получила пакет из дома. После этого произошла целая цепь событий, которые иначе бы никогда не случились, потому что она не собиралась говорить о своем дне рождения. Но Кэсси была с ней, когда прибыла посылка. Она даже завизжала от предвкушения и потребовала, чтобы Линнет тут же вскрыла пакет.

Ее родители прислали ей великолепно изданную книгу со многими иллюстрациями о жизни и творческой карьере великих оперных певцов. Кэсси с удовольствием пролистала книгу, восхищаясь великолепными костюмами и прекрасными декорациями.

— Похоже на карнавальную неделю в Венеции! — заявила она. — Ты тоже занималась этим, Линнет, прежде чем приехала и стала жить с нами?

— Нет, моя девочка. Здесь показаны великие артисты, знаменитые звезды, — объяснила Линнет. — Но возможно, когда-нибудь я тоже стану знаменитой!

Кэсси была в шоке.

— Но тогда тебе придется уехать от нас! Я не хочу, чтобы ты уезжала!

— Милая, но я же не могу вечно жить у вас, — нежно ответила она девочке. Кэсси ее очень растрогала!

— Почему нет? — Кэсси воинственно задрала вверх подбородок. На мгновение она стала выглядеть совсем как Джоанна, особенно когда та старалась добиться своего. У Линнет дрогнуло сердце. — Папа не будет возражать, я знаю! Мы попросим его!

Линнет подумала, что папа, конечно, будет против. Она была в ужасе — ей следовало что-то предпринять, чтобы отговорить Кэсси от каких-то разговоров с отцом на эту тему. Она не могла объяснить этой маленькой, упрямой и любящей девочке, что когда-нибудь у нее будет новая мама, которая станет заботиться о ней. И этот день может настать довольно скоро. Поэтому она сказала:

— Мне кажется, что нам не следует этого делать, Кэсси! Твой папа знает, что когда-нибудь я вернусь к моей музыке, но зато однажды он возьмет тебя с собой, и ты послушаешь, как я пою!

Кэсси радостно захлопала в ладоши, ее отвлекла эта перспектива. Но ее зоркие глаза увидели поздравительную открытку, наполовину спрятанную под упаковочной бумагой, после того как они развернули книгу.

— О, Линнет, это же твой день рождения! — воскликнула она. — У тебя сегодня день рождения?

— Нет, он будет в субботу, — призналась Линнет. — Мои мама и папа хотели, чтобы я получила книгу вовремя. Но, Кэсси, в двадцать два года уже не так ждешь своего дня рождения. Я имею в виду, что не надеваешь смешные бумажные колпачки и не получаешь так много подарков, тортов и прочее…

Кэсси слушала ее с удивленным выражением лица, как будто она никогда не слышала о таких вещах. Линнет с ужасом начала понимать, что ребенку никогда не справляли веселый день рождения.

— Как ты проводишь свой день рождения? — спросила она девочку.

Кэсси некоторое время подумала.

— Папа берет меня с собой, и мы идем пить чай куда-нибудь в шикарное место, — начала было она, но в это время вошла Дина и Кэсси забыла, что собиралась рассказать.

— Тетя Дина, тетя Дина, у Линнет в субботу день рождения! — важно объявила она.

Дина улыбнулась и перевела взгляд с взволнованного ребенка на Линнет.

— Вот как? Мне кажется, что ты никому не хотела говорить об этом, Линнет, не так ли? — проницательно осведомилась она. — Нехорошо! Мы должны отметить это! Я скажу, чтобы Алдо приготовил праздничный обед.

Линнет вздохнула и сказала:

— Нет, я не хочу, чтобы у вас возникали какие-то хлопоты.

Но, увидев решительное выражение лица Дины, она поняла, что ее доводы не подействовали. Внезапно она решила, как это можно сделать.

— А давайте отпразднуем только мы. У нас будет желе, торт, бананы, всякие смешные плакаты и бумажные шляпы и многое другое. Мы будем играть в разные игры, и у каждого из нас будет свой отдельный подарок.

— Мы сможем поменяться подарками? — спросила Кэсси.

— Конечно, — торжественно пообещала ей Линнет.

Кэсси радостно запрыгала.

— Папа тоже должен прийти! — заявила она.

Линнет тут же начала сомневаться в мудрости своего решения, принятого так спонтанно.

— Но я не знаю, Кэсси… Он может быть слишком занят и слишком взрослый, чтобы так проводить время…

— Ты и тетя Дина тоже слишком взрослые, а почему он не подходит нам?

В вопросе Кэсси была определенная логика. Ей трудно было возразить, и она пригласила отца в тот же день, как только увидела его во время ланча.

Макс посмотрел на Линнет поверх головы своей дочери, его рот искривила ленивая ухмылка.

— Это ваша идея?

— В некотором роде — да.

Линнет не могла обвинить его в том, что он лишал свое собственное дитя того удовольствия, которое получали, как она считала, все дети. О чем думала Джоанна? Неужели у них в Верн-Холле не проводились детские праздники?

Но Кэсси сказала, «папа идет со мной пить чай». Она не упомянула мать, не сказала, что они ходили в ресторан втроем. Какой же матерью была Джоанна? Линнет оборвала свою мысль, ее удивила злоба, которую она испытала к подруге. Часто ли доводилось Кэсси видеться с ней?

— Мне кажется, — произнес Макс, в его глазах все еще сохранилась усмешка, — вам следует поговорить с Алдо. Он, может быть, не знает, как готовить бананы в заварном креме!

— Я смогу все это приготовить сама. Мне не хотелось бы доставлять никому лишних хлопот, — быстро проговорила Линнет.

— Линнет, я плачу своим слугам за их работу. В их лексиконе отсутствует выражение «доставлять хлопоты»! — он сказал это совершенно спокойно. — Им потребуются некоторые объяснения и небольшая помощь, вот и все! Я уверен, что они прекрасно справятся с поставленной перед ними задачей!

Пути назад уже не было, поэтому Линнет пришлось заниматься всеми приготовлениями к празднику, который она так внезапно затеяла. Она обошла много улиц в Венеции в поисках креповой бумаги, чтобы изготовить шляпы и плакаты, и обшарила все небольшие лавчонки на Рива дели Чиавони, чтобы отыскать всякие сюрпризы и подарки.

Как и сказал Макс, все слуги с энтузиазмом начали готовиться к празднику, как будто понимали, что Линнет все это придумала для Кэсси, а не для себя! Она чувствовала тепло, исходившее от каждого из них, испытывала прекрасное ощущение, что не только занимается с Кэсси, но является членом большой семьи, где все приобщены к общей цели.

Синьора Марчетти и горничные, хихикая от почти детского предвкушения радости, помогли Линнет украсить столовую. Они увешали ее гирляндами воздушных шариков, бантов из креповой бумаги. Стол просто прогибался от огромного количества булочек, желе, бисквитов, крохотных сандвичей и сосисок с воткнутыми в них зубочистками. Подле каждой тарелки лежала шляпа и небольшой подарок, завернутый в красивую бумагу. Дина внезапно исчезла — Линнет не знала куда, но к семи часам, — время было назначено так, чтобы не было слишком поздно для Кэсси, — все было в полном порядке.

— Прекрасно! — воскликнула она, довольная тем, как все получилось. — Просто чудо!

Синьора Марчетти была полностью с ней согласна, счастливая улыбка появилась у нее на лице, они все снова начали хихикать. Как раз в это время вошел Макс.

Линнет выпрямилась и постаралась принять деловой вид, но от возбуждения у нее горели щеки. Она сомневалась, сможет ли он воспринимать ее серьезно. А почему он должен это делать? Он согласился с этим праздником, чтобы доставить удовольствие Кэсси. Она влетела в комнату впереди него. Кэсси прижимала к себе пакет, почти такой же, как она сама!

— Это для тебя! — заявила она, протягивая пакет Линнет.

— Ну, что же вы стоите? Открывайте ваш подарок! — скомандовал Макс.

Она никак не могла решить: то ли он подсмеивался над ней, то ли снисходил к ее слабостям. Он выглядел просто чудесно в своем неофициальном, но прекрасно сшитом бежевом костюме. Этот цвет подчеркивал его загар, черные, как ночь, волосы и совершенно неожиданную синеву глаз. Линнет быстро отвернулась, иначе он смог бы все прочесть в ее глазах. Она опустилась на колени, пытаясь быстро освободить подарок от лент и бумаги, надеясь, что эта суета поможет замаскировать ее истинные чувства.

Когда она наконец избавилась от упаковки, у нее вырвался возглас восторга. Перед ней лежал большой Паддингтонский мишка, наряженный в полном соответствии с его описанием в книге, которую она читала Кэсси. Кэсси была без ума от Паддингтона и всех его проделок.

— Правда, он красивый? Тебе он нравится?

— Он прекрасен, — заверила ее Линнет. — Каждую ночь я буду сажать его к себе на кровать! — Она была так растрогана, что неожиданно посмотрела на Макса. Линнет была просто поражена тем, что прочла в его глазах.

Все они были нарядно одеты — Кэсси потребовала этого — ведь сегодня был праздник! Линнет надела светло-кремовый костюм, на груди была драпировка, она открывала ее горло и мягко обрисовывала грудь. Пышная юбка дополняла наряд.

После того приема Линнет вдруг с чувством вины обнаружила, что ей нравятся красивые наряды. Она тратила большую часть своих достаточно высоких заработков в модных магазинах Венеции. Материал платья был очень легкий, он как бы ласкал кожу. Волосы, ставшие еще светлее после долгого пребывания на солнце, она скрепила золотыми заколками за ушами, они падали пышным водопадом по плечам. Она не знала, что предвкушение праздника придало особый блеск ее серым глазам. Ее кожа золотилась, как свежий мед. На лице мужчины, стоявшего рядом с ней, она уловила откровенное желание. Его взгляд поведал ей, что она прекрасна!

Линнет проглотила комок в горле. Она была не в состоянии справиться с нахлынувшими на нее эмоциями и быстро наклонилась, чтобы собрать бумагу.

— Счастливчик старина Паддингтон, — лукаво прошептал он ей прямо в ухо, затем сказал громко, чтобы все могли слышать: — Линнет, его было не так легко найти. К счастью, у меня имеются кое-какие связи.

Сама мысль о том, как Макс ди Анджели сидит в своем офисе и обзванивает сотрудников, чтобы отыскать огромного Паддингтонского медведя, заставила Линнет расхохотаться. И спасла ее от того, чтобы продемонстрировать свои эмоции.

Именно в этот момент стало ясно, почему отсутствовала Дина. Она вошла в комнату, за ней следовал Алдо с огромным пирогом, на котором по-английски и по-итальянски было написано «С днем рождения, Линнет!» и были укреплены двадцать две свечки.

Для Линнет это было полным сюрпризом. Неожиданно на глазах у нее показались слезы. Она заморгала и воскликнула:

— Боже, это уже слишком! — Она схватила бумажную салфетку и быстро вытерла слезы. Все засмеялись, а она просто не могла заставить себя взглянуть на Макса.

— Предполагается, что это веселый праздник, — услышала она его слова. — Если вы думаете, что я собираюсь пить за ваше здоровье эту апельсиновую шипучку, то сильно ошибаетесь, молодая леди!

Он хлопнул в ладоши, и вошел Джанни с подносами, заполненными бокалами и бутылками превосходного шампанского. Хлопнули пробки, и все, включая слуг, подняли бокалы. Даже Кэсси налили чуть-чуть, долив бокал апельсиновым напитком.

Макс протянул ей бокал, и Линнет пришлось посмотреть ему в глаза, когда она брала шампанское. Он слегка улыбался. Одобрительное выражение его лица сменилось серьезным.

— За вас, певчая птичка, — тихо сказал он. — Пусть вам надолго запомнится ваш день рождения в Венеции!

Как будто она сможет забыть его, подумала Линнет. Ее обуревали чувства счастья и грусти. Этот день навсегда останется в ее памяти. Единственный праздник, который она провела с любимым мужчиной. Она закусила губу, зная, что должна выглядеть очень счастливой и ни в коем случае не выдать свою грусть!

— Спасибо! Спасибо всем вам, — промолвила она и улыбнулась. — Грация! Мольто грация!

Но на этом праздник не закончился! Она получила небольшие подарки от каждого из слуг. Дина подарила ей прелестную статуэтку птицы в полете, великолепно исполненную в стекле так, как только могут исполнить местные мастера. Зажглись свечки на пироге, и она должна была задуть их! Когда огоньки замерцали и потухли и дым спиралями начал подниматься вверх, Макс достал из кармана небольшую бархатную коробочку и протянул пораженной Линнет.

— Но вы не должны этого делать! Я уже получила моего Паддингтона, и потом… птичка, которую… — заикалась она.

— Это подарки от Косимы и Дины. Я дарю отдельный подарок, — настаивал он. — Пожалуйста, перестаньте спорить, Линнет. Так себя не ведут!

Он отчитал ее нежно, но весьма твердо. Дрожащими руками она открыла бархатную коробочку. На белом шелке лежала нитка великолепного молочного цвета жемчуга. Он был прекрасен и, конечно, никакой не культивированный, а самый настоящий. Она громко воскликнула:

— Я не могу…

— Не глупите. Это подарок на день рождения, вот и все, — спокойно заметил он и, взяв жемчуг из футляра, быстро застегнул нитку у нее на шее. Его пальцы коснулись ямочки на шее, когда он приподнял ей волосы, чтобы застегнуть бриллиантовую застежку. Линнет почувствовала, что все ее тело обдала волна невыносимого жара, потом ее бросило в дрожь!

Она уже раньше испытывала подобное ощущение. Линнет хотела, чтобы его руки обнимали ее, чтобы его тело прижималось к ней, чтобы он целовал ее так, как давным-давно, в кабинете. Если он поцелует ее еще раз, она не сможет не ответить ему… Она захочет, чтобы последовало продолжение… Когда он отошел, она качнулась ему вслед, так ей не хотелось, чтобы он покидал ее.

Линнет постаралась прийти в себя. Сейчас был праздник, присутствовали другие люди и маленький ребенок. Она должна перестать безумствовать.

— Это великолепное ожерелье, Макс, — сказала она. — Вам не следовало покупать его для меня, но вы сделали это… И я вас благодарю.

— Я покупаю, что хочу, для того, кому хочу сделать приятное. — Он равнодушно пожал плечами. — Вы не разрешили мне заплатить за платье для приема, вам пришлось его купить. И было глупо с вашей стороны отказаться принять деньги…

Линнет отвернулась, ей вдруг стало не по себе. Этот жемчуг не был подарком, это была плата. Вот и все! Способ заплатить ей, несмотря на ее отказ. Он всего лишь компенсировал ее затраты на платье! Для него деньги ничего не значили. Он спокойно мог себе позволить такую ни к чему не обязывающую щедрость. Ему было важно контролировать ситуацию, делать то, что он желал. Не имело никакого значения, если нужды и желания людей не соответствовали его потребности главенствовать всегда и везде!

В течение почти часа Линнет ела желе и сандвичи, разрезала праздничный пирог, принимала участие в разных играх. Она старалась не нарушать праздничную атмосферу, которая пришлась так по вкусу всем остальным в доме. Но ощущение радости, которым она была переполнена раньше, покинуло ее. У нее было чувство, что это всего лишь маскарад!

Когда наконец все закончилось, слуги принялись за уборку. Довольная Кэсси пошла спать, и Дина отправилась к себе в комнату, заявив, что умирает от усталости. Линнет несколько поникла, не столько от утомления, сколько от того, что устала притворяться.

— Я думаю, что мне пора идти в свою комнату, Макс, — спокойно сказала она ему.

Он загородил ей дорогу.

— Еще не пора, — загадочно заявил он. — День рождения еще продолжается, и еще слишком рано, чтобы идти спать! Пошли.

— Но Макс… — она вздохнула.

У нее было только одно желание: как можно скорее уйти, остаться одной с грустной мыслью о разочаровании. Он крепко взял ее за руку и повел через столовую и холл к парадному входу в палаццо. У нее не оставалось сил, чтобы протестовать. Джанни с заговорщическим выражением лица отворил дверь.

Снаружи уже темнело, поднималась полная луна. Ее лучи образовывали светящиеся дорожки на нежно плещущейся воде. Линнет увидела у калитки выгнутую, элегантную тень гондолы и спокойно стоящего гондольера, легко опирающегося на весло.

— Что?.. — начала было она, удивляясь, но Макс уже усаживал ее в лодку.

— Я знаю — я уже слышал все возражения. Гондолы слишком дороги, на них катаются только туристы, настоящие венецианцы пользуются вапоретти. Но только раз, Линнет. Вам стоит это испытать!

Лодка тихо качалась на воде, и Линнет не оставалось ничего другого, как повиноваться Максу, который посадил ее рядом с собой на мягкое сиденье под навесом. Перед ними на маленьком столике стояло шампанское в ведерке со льдом и два хрустальных бокала. Макс отдал приказание гондольеру, он повернулся к ним спиной и вывел лодку на середину канала.

— Как тривиально, не правда ли? — произнес Макс, его белозубая улыбка резко выделялась в полутьме. — Не беспокойся, я не заказывал ему петь серенады. Но если ты хочешь…

В течение этого дня Линнет пережила слишком много смен настроения и эмоций. Ей было трудно справиться с ними. Она была то беспечно счастлива, то ее терзали несбыточные желания, то горькое разочарование. Теперь она оказалась здесь, в гондоле, скользившей мимо освещенных палаццо и кафе, где сидело множество людей. В небе сияла луна, и Макс ди Анджели сидел рядом с нею. Линнет уже не могла понять, что же испытывает — радость или печаль. Она была как бы в оцепенении… Казалось, что все происходит во сне!

Они двигались по Большому Каналу по направлению к ярко освещенной Риальто. Макс аккуратно откупорил шампанское и наполнил бокалы.

— Мне кажется, я сегодня выпила более чем достаточно, — спокойно сказала Линнет. Но осушила свой бокал, и он тихонько рассмеялся. Потом легонько обнял ее за плечи. Шампанское подействовало быстро. Магия Венеции окутывала их. Макс сидел рядом, теплый, волнующий и очень мужественный. Линнет захотелось, чтобы эта поездка никогда не кончалась, чтобы они продолжали плыть вечно, только вдвоем. Никого вокруг них, никаких проблем, ни прошлого, ни будущего!

Гондола свернула в боковой канал, где высокие темные здания гасили свет луны. Виднелись темные тени мостов.

— Достаточно, — сказал Макс, взял бокал из ее рук и поставил на столик. — Линнет, я хочу, чтобы ты была счастлива, но чтобы ты все понимала и чувствовала. Я хочу, чтобы ты знала, что делаешь ты и что делаю я!

Он крепче обнял ее, другой рукой приподнял ей голову, и она почувствовала, как он ее целует!

Линнет перестала дышать и думать. У нее сладко закружилась голова. Поцелуй продолжался бесконечно. Она помнила, как долго ждала этого поцелуя… Гораздо дольше, чем могла признаться себе! Ее губы прижались к его губам, она раскрылась для него и растворилась в нем. Ей не хотелось отпускать его. Ее невинность и сексуальность слились воедино.

Макс наконец освободил ее губы, но только для того, чтобы пропутешествовать своими губами по ее шее и ниже.

— Я весь день хотел этого, — прошептал он. У Линнет закружилась голова. Не столько от шампанского, сколько от сильного и грешного желания.

— И этого тоже… — его рука легко проскользнула в вырез ее платья и коснулась груди.

Линнет боялась, что сейчас умрет или от наслаждения, доставленного его ласками, или от неумолимого желания, чтобы ласки продолжались еще и еще. Но они находились в плывущей лодке, под открытым небом, и широкая спина гондольера была всего лишь в метре от них.

— О Макс, не надо… — выдохнула она. — Так нельзя… Я имею в виду… здесь кругом народ…

Но его нежные опытные пальцы продолжали путешествие.

— Уже темно, кроме того, в гондолах происходят не только такие вещи, — прошептал он. — Тебе не следует беспокоиться. Я не собираюсь заниматься любовью здесь! Это только прелюдия. Мы скоро вернемся домой.

Эти простые слова, которые он произнес как бы между прочим, означали, что он может заниматься с ней любовью, когда и как он решит для себя удобным, как будто она уже дала ему свое согласие или же согласия просто не нужно спрашивать. Голова ее прояснилась, она сразу пришла в себя, оттолкнула его ласкающие руки и забилась в глубину сиденья.

— Ты, наверное, часто занимаешься такими или более серьезными вещами в гондолах, — прошипела она. Волна жара поднималась по шее, Линнет была рада, что вокруг так темно. — Напоить девушку шампанским и приказать гондольеру, чтобы он плыл по самым темным каналам!

Он не предпринял никакой попытки снова обнять ее.

— Совсем не обязательно говорить гондольерам о таких вещах, — мягко и обиженно ответил он. — В чем дело, Линнет? Еще мгновение назад тебе все это нравилось. Ты свободна, я свободен! Разве существует какая-то причина, по которой мы не можем заниматься любовью, если нам обоим этого хочется?

Множество причин, хотелось воскликнуть ей. Она влюблена в него, а он просто хотел удовлетворить свое желание. Или может быть, подумала она в ужасе, он считает, что должен преподнести ей еще один подарок ко дню рождения?! Красивый любовник-аристократ — она должна быть ему по гроб жизни благодарна, что он на время затащил ее в свою постель!

— Не заходи слишком далеко в своих предположениях, Макс! — сердито закричала она. — Ты считаешь, что я хочу этого просто потому, что тебе этого хочется! Всегда все должно быть по-твоему, не так ли? Ты подарил мне жемчуг, так как я не взяла деньги за платье…

— Забудь об этом чертовом платье! — заорал он настолько разъяренно, что она вздрогнула. — Я купил тебе жемчуг потому, что сегодня день твоего рождения, и мне хотелось подарить тебе эти бусы. Я нанял гондолу, потому что думал, что тебе это будет приятно! И поцеловал тебя, потому что ты мне нравишься. Все так просто! Из какого мира ты прибыла сюда, что всегда подозреваешь меня и ищешь какие-то дьявольские причины, сложности, мотивы. Думаешь, за все приходится платить? Ты можешь что-нибудь принять просто так, Линнет? Или сама никогда никому ничего не даришь, не отдаешь без выгоды?