Покинуть Париж и уцелеть

Глава 2

– Мадам Матуа!

Полина замерла на месте, услышав настойчивое обращение консьержа. Ранее он не делал подобного: всегда здоровался, но не задерживал у входа и тем более не бежал за ней к лифту, как вредная собачонка, которая норовит укусить за ногу. Первая мысль, пришедшая в голову, была о том, что мсье Леммер, придирчивый и дотошный бельгиец с колючим, острым взглядом и льстивой «крысиной» усмешкой, остановил ее, чтобы запретить подниматься в апартаменты. Наверняка он получил подобное распоряжение от Люка, теперь возьмет Полину под руку и с позором вытолкнет за массивную дверь на улицу. «Простите, но вам сюда нельзя. Верните ключи и выметайтесь, – внутренне содрогнулась Полина, глядя на неприятного консьержа, направляющегося к ней, и нервно потеребила ключи в руках. – Нужно было предупредить Люка, что я собираюсь собрать вещи. Теперь придется думать, кого за ними отправить и что делать, если Люк уже избавился от них».

– Мадам Матуа, вас так долго не было! – радостно прозвучал голос консьержа, который внезапно перестал казаться неприятным и превратился в относительно привлекательного мужчину, если не обращать внимания на плешь и чересчур любопытный взгляд. – Как отдохнули?

«Понятно! – с облегчением выдохнула Полина. – Значит, еще никто не знает о нашем расставании и путь открыт».

– Прекрасно, Эрик, – несколько высокомерно кивнула Полина, наказывая Леммера за испуг, который испытала секунду назад, и направилась к лифту.

– А ваши чемоданы? – окликнул ее Леммер, заставив сморщиться от неловкости. – Они в машине? Мне их принести?

Полина быстро нажала на кнопку вызова, обрадованная тем, что двери немедленно открылись перед ней.

– Чемоданы привезут позже, – соврала она, проскользнула внутрь и оперлась спиной о гладкую стену, почувствовав, как сильно бьется сердце в груди.

Казалось, стук его разносится по маленькому пространству лифта, эхом отдается в висках, заставляя полуприкрытые веки вздрагивать, а кожу холодеть. Кабина лифта остановилась, дверь открылась, впустив внутрь свежий воздух. Мгновенно стало легче дышать, душевное напряжение также исчезло, но тело вдруг окаменело. Усилием воли Полина заставила себя выйти в коридор и, едва сгибая ноги, направилась к двери квартиры, в которой прожила с Люком более трех лет. «Успокойся, – шептала она. – Внутри никого нет. Будто на гильотину идешь! Ну, мать, расслабься. Соберешь вещи и свалишь. Adieu[6], Париж, Люк. И пошли все к черту!»

В просторной прихожей было тихо и светло. Полина быстро осмотрелась, с удовольствием отметив, что с момента ее ухода видимых перемен не произошло. Даже воздух не изменился: вокруг витал аромат парфюма Люка, запах дерева и кофе, который, кажется, варили незадолго до ее прихода.

Полина обожала эту квартиру, декорированную в буржуазном парижском стиле, находящуюся в доме, построенном в начале двадцатого века. Люк купил ее за несколько месяцев до свадьбы, сказав, что апартаменты будут их первым семейным приобретением. Тогда Полина восприняла этот богатый подарок с непривычным для себя равнодушием, однако спустя время все изменилось. Квартира настолько полюбилась мадам Матуа, что каждый раз, когда она открывала входную дверь и останавливалась на пороге, искренне благодарила мужа за щедрость и тонкий вкус. В огромных комнатах не было ярких красок, модных планировок, вызывающих акцентов. Здесь были только приглушенные, теплые тока, ненавязчивый декор, много дерева, воздуха и света. Клокочущая за окнами жизнь, казалось, абсолютно не проникала внутрь, где витала аура безмятежности, которую невозможно было передать словами, лишь почувствовать, задержавшись у окна, прикрытого темным бархатом, или проведя пальцами по ореховым панелям в широком коридоре-галерее.

Полина шумно вдохнула в себя ароматный воздух и счастливо улыбнулась, словно вернулась туда, где ее с нетерпением ждали. А после, поддавшись необъяснимому желанию, сбросила туфли и с наслаждением прошлась босыми ногами по теплому полу, присела на мягкий подлокотник дивана и, наклонившись к вазе с любимыми цветами Люка – хризантемами, с нежностью провела пальцами по белым махровым лепесткам.

– Вижу, ты скучала по дому.

От неожиданности Полина вздрогнула и, вскочив, повернулась на голос. На пороге комнаты стоял Люк в расстегнутой рубашке, небрежно покачивал бокал с коньяком в руке и делал вид, что ему безразличен внезапный визит жены. Однако за маской спокойствия и безучастности Полина безошибочно угадала нервозность и гнев. Люк был хорошим актером и мог обмануть кого угодно, только не ее, ибо она отлично знала все уловки, которые с легкостью сбивали с толку всякого человека, не склонного к артистизму. «Тот, кто не умеет играть, не способен ко лжи, следовательно, может быть сам легко введен в заблуждение, – часто говорил Люк и добавлял: – С бесхитростными прямолинейными баранами неинтересно сражаться. Куда занимательнее прижать хвост коварной змее, которая открывает свое истинное лицо тогда, когда этого не ожидаешь». Да, в этом был весь Люк – мастер интриги и лицедейства, сладкоречивый и одновременно безжалостный.

– А я вижу, что ты в печали, – она указала рукой на белые хризантемы, которые на Востоке считались символом скорби. – Не по мне ли грустишь, дорогой?

– Праздную твое позорное бегство, – Люк беззлобно усмехнулся в ответ на это колкое замечание и отступил в сторону, пропуская Полину в спальню. – Не ожидал, что ты вернешься. Уже хотел отвезти твои вещи на помойку.

Полина рассмеялась с ноткой истерики, чем выдала сильную нервозность. Но внутреннее беспокойство не помешало ей отметить, что в комнате, как и во всей квартире, ничего не изменилось: все осталось на своих местах, любовно хранилось и защищалось от пыли. На туалетном столике стояли любимые духи, которые она забыла забрать с собой в тот день, когда в спешке покидала квартиру. Там же лежали расческа, два журнала о моде и недочитанная книга, страницы которой Полина заложила фантиком от конфеты. Она не прокомментировала увиденное, чтобы напрасно не злить Люка, подошла к шкафу и открыла его, решая, какие из вещей заберет с собой сегодня, а за какими пришлет позже. Затем направилась в кладовую за чемоданами, перенесла их в спальню и принялась складывать в один – одежду, в другой – обувь и аксессуары.

Люк безмолвно наблюдал за действиями жены, только улыбался, отмечая ее торопливые движения. Подобная поспешность и беспокойство были несвойственны Полине, всегда отличающейся выдержкой и сохраняющей самообладание в любых ситуациях, даже чрезвычайно запутанных и непредсказуемых. Похоже, неверная женушка нервничала, значит, была уязвимой, и ее легко можно было ранить как словом, так и действием. Однако мучить Полину Люку не хотелось, несмотря на ярость, которая закипала внутри лишь при одной мысли об измене. Он думал, что уже пережил боль, когда Полина попросила развод и сбивчиво объяснила причины. «Больше не люблю тебя». – «Любишь другого?» – «Нет». Было больно слышать это, но узнать, что она солгала, – еще хуже. Когда «добрые друзья» рассказали, что Полина и ее любовник вместе живут в отеле, с ним едва не случился удар. Сердце замерло, сжалось в груди, а потом загорелось. Стало трудно дышать, по вискам струился пот, тело дрожало. Сама мысль, что Полина спит с кем-то, была невыносимой. В тот момент хотелось убить ее и того, кто к ней прикоснулся, что он и сделал бы, если бы Полина вовремя не уехала из города. Она словно почувствовала грозящую ей опасность и быстро сбежала к братьям в Лондон. Впрочем, за это Люк был ей благодарен, так как не хотел, чтобы ее кровь осталась на его руках. Чья угодно, только не ее.

Однако прощать подобное унижение Люк также не намеревался. Осталось только подождать удачного случая и нанести удар, чтобы поняла наконец, как это больно быть преданным самым дорогим человеком. К тому же она обманывала его не в первый раз, но, видимо, случившееся однажды всегда повторяется. Этого Люк, к сожалению, не учел.

– Всегда считал, что молния не бьет дважды в одно место, – сказал он, присев в кресло у окна. – Может, обратишь на меня внимание!

Полина отложила вещи в сторону, обернулась и демонстративно холодно оглядела мужа, который скоро будет «бывший», и снова принялась укладывать платья и шарфы в чемодан.

– Твой русский на тебя плохо влияет, – заметил Люк, с улыбкой на губах рассматривая ее круглый зад. – Мне кажется или ты поправилась?

– Тебя это не должно волновать, – нахамила Полина. – Ни моя жопа, ни моя личная жизнь уже не имеют к тебе никакого отношения.

– Разве? – спросил Люк, резко поднялся и, стремительно подойдя к Полине, схватил ее за плечи. – Ты все еще моя жена. И пока ею остаешься, я имею на тебя все права. Захочу – убью прямо сейчас.

– А что сделаешь с трупом?

– Сожгу в камине.

Он улыбнулся, а Полина, глядя на задорные ямочки на его щеках, едва не расплакалась. Как всегда, они смягчили его слишком холодное лицо, сделали снисходительным. И все же в светло-карих глазах затаилась угроза, которую ничем нельзя было скрыть. Губы застыли в заученной, якобы доброй улыбке, а подбородок едва заметно подрагивал. Было очевидно, что Люк взбешен. Но также чувствовалось, что он сгорает от страсти, прикасаясь к жене. Еще немного – и Полина ответила бы, уж слишком явным было его чувственное влечение, не откликнуться на которое мог лишь либо очень сильный, либо бесстрастный человек. Полина не являлась ни тем, ни другим. Она была слаба в сравнении с Люком и темпераментна, однако нашла в себе силы остановиться.

– Отпусти, – прошептала она, глядя на губы мужа, находящиеся в опасной близости.

– Шлюха, – беззаботным голосом произнес Люк, прекрасно понимая, куда она смотрит, затем легко оттолкнул Полину от себя.

Она удержалась на ногах, но была оскорблена как словами, так и действиями мужчины, для которого еще недавно была образцом чистоты.

– Мне жаль, что все так произошло, но я уже ничего не могу изменить. – Полина замолчала, сжалась всем телом, заметив, что Люк занес руку, намереваясь ударить.

Удара не последовало. Люк сдержался и отошел в сторону. Лицо его было красным от гнева, словно на него кто-то накинул удавку и сжимал, заставляя вены на шее набухать и тревожно пульсировать.

– Жаль?! – в голосе его послышались рыдания, но тотчас же они исчезли. – Тебе жаль? – уже спокойно переспросил он. – Меня или себя? Нет, не отвечай, я не хочу слышать твои оправдания. Лучше уходи.

– Что я и собираюсь сделать, – пробормотала Полина. – Я вообще не намеревалась с тобой встречаться. Не хотела провоцировать на подобные сцены. Думала, что ты уедешь в офис, а я тем временем…

– Как трусливая кошка, сбежишь, второпях собрав шмотки? Как в прошлый раз? История повторяется. Самое смешное, что в тот раз ты ушла от меня из-за этого чертова русского и теперь уходишь к нему же. Он наконец понял, какая ты, и принял?

– Да, – Полина стала с удвоенной скоростью укладывать вещи, – мы решили жить вместе.

– В первый раз он бросил тебя как ненужную вещь и теперь бросит. В этом я не сомневаюсь. Хотя у тебя, видимо, абсолютно отсутствует гордость, раз ты допускаешь подобное отношение.

– У тебя тоже, иначе ты не устроил бы эту беспомощную сцену ревности, – она вжала голову в плечи, ожидая расправы за подобное высказывание.

Наказания не последовало, наоборот, Люк громко рассмеялся, будто остался доволен неожиданной смелостью жены.

– Мои адвокаты свяжутся с тобой, – сказал он, выходя из комнаты.

– Буду ждать с нетерпением, – сквозь зубы произнесла Полина, вывезла чемоданы в прихожую и поставила их у двери. – Люк, – она зашла в гостиную и остановилась перед диваном, на котором сидел муж и без интереса наблюдал за движущейся картинкой в телевизоре. – Я заберу остальные вещи позже. Ты не станешь возражать, если они еще некоторое время побудут здесь?

– Как пожелаешь.

– Люк, – снова позвала его Полина, уже жалобно, с горечью, – пожалуйста, посмотри на меня.

Он послушался, поднял голову, внимательно вглядевшись в женщину, которую когда-то полюбил с первой встречи и уже вряд ли сможет разлюбить. Высокая красавица со светлой кожей, темно-серыми, почти черными глазами, каштановыми волосами, всегда элегантная, зовущая, – Люк не знал, как будет жить без Полины, но также не представлял, что простит ее вероломное предательство.

– Ты плохо выглядишь, – сказала она, дотронувшись пальцами до его волос. – Не похож на себя. Разбитый, хмурый…

– Считаешь, я должен радоваться твоему плевку в душу? Прости, не могу.

Он снова осмотрел ее, словно пытался запомнить навсегда, отчего Полине стало неимоверно больно. Виноватые, оттого вдвойне горькие слезы покатились по щекам, и она быстро смахнула их. Люк, не отрываясь, продолжал разглядывать ее. Волосы собраны в тугой узел на затылке, легкий макияж, подчеркивающий живость и молодость лица, одетая в простую бордовую блузу и узкие брюки, она выглядела великолепно и прекрасно знала об этом.

– Уходи.

– Мсье Леммер заберет мои вещи, – она указала в сторону чемоданов. – Прости, Люк. Я не хотела, чтобы все закончилось таким образом.

– Уйди, иначе… – угрожающе прошипел Люк, и Полина, не дожидаясь продолжения, выбежала из квартиры.

У лифта она остановилась и перевела дыхание. Затем спустилась вниз, попросила консьержа доставить вещи в Lancaster Paris и вышла на улицу, решив прогуляться по городу, так как возвращаться в отель не хотелось. Там ее никто не ждал, а одиноко грустить в комнате Полина не собиралась. Конечно, нужно было паковать чемоданы, ведь она решила уже завтра вылететь в Москву, но Роман так и не перезвонил, и Полина не знала, как охарактеризовать его молчание. Может, он снова передумал быть с ней? «Третьей отставки» она точно не переживет, но и не простит, как две предыдущие.

Перейдя шумную улицу, Полина свернула в узкий тихий переулок, где находился ее любимый ресторанчик, уже несколько столетий принадлежащий милому семейству, старательно хранившему традиции, доставшиеся в наследство от предков. Простые и одновременно изысканные блюда, подаваемые здесь, не менялись на протяжении десятилетий. Рецептуру усовершенствовали лишь однажды, еще до войны. Первой или Второй мировой, никто не уточнял, но связано это было с посещением сего места некой королевской особы, заявившей, что блюдам не хватает остроты и аромата, а шеф-повар не обладает должной фантазией в оформлении яств. Все немедленно исправили, посчитав, что такой важной персоне нельзя не доверять. Быстро заменили повара, а новый полностью изменил гастрономическую концепцию ресторана, однако уже через несколько недель все вернулось на круги своя, ибо постоянные посетители, разочарованные экспериментами, начали покидать заведение. Старого шефа умолили вернуться, вместе с ними обратно пришли прежние клиенты, репутация заведения была восстановлена и тщательно охранялась по сей день.

Заказав бокал вина, Полина присела за любимый столик у стены и задумалась о Люке. Быть может, она совершила ошибку, уйдя от него? Или же нет, ошибкой был брак с ним, и эту оплошность, причинившую боль обоим, уже невозможно исправить. Посмотрев на бокал, который незаметно опустел, она подозвала официанта. Попросила принести бутылку вина, хлеб с сыром и мясную закуску, потом отменила мясо и сыр, оставила лишь вино. Через несколько минут паренек вернулся с бутылкой вина, наполнил бокал и удалился, а Полина, оставшись в одиночестве, не замечая веселого гула голосов посетителей, с горечью принялась вспоминать, что именно привело ее в этот ресторан и отчего на душе так, словно ее изгадили кошки.

В жизни Полины мужчины всегда были и, по всей видимости, останутся камнем преткновения. Из-за них она совершала ошибки, после сокрушалась, но постоянно наступала на одни и те же грабли. Ее любовные отношения проходили по сценарию, суть которого никогда не менялась. И в этом сценарии Полина всегда выступала в роли особы, разочарованной жизнью, несчастной и обвиняющей в личных горестях кого угодно, только не себя.

Началось все в восьмом классе, когда она безответно влюбилась в светловолосого дерзкого юнца, тихо вздыхала от невнимания, а после открыла свои чувства, но и пригрозила, что, если он не ответит взаимностью, очень пожалеет об этом. Внешность того мальчишки уже давно стерлась в памяти, помнилась лишь причиненная им обида. Он с детской жестокостью посмеялся над ее чувствами и рассказал обо всем своим друзьям. Сейчас та влюбленность казалась забавной, но тогда Полина ужасно страдала, и не только потому, что была отвергнута, а из-за невозможности поделиться с близкими своим детским горем. Подруг у нее не было, так как никто не хотел дружить с «замкнутой зазнайкой», какой считали ее в классе. С родителями отношения были прохладными, оттого что мать с отцом занимались собой, бизнесом и младшей сестрой Катей, на которую возлагали большие надежды, проча ей великое будущее пианистки-балерины-теннисистки. Девочка занималась во всех кружках, но так нигде и не преуспела. Старшие братья жили в другой стране со своим отцом и его новой семьей, и на их поддержку было сложно рассчитывать, хотя они обожали Полину и обещали прилететь в тот же день, когда сестра попросит о помощи. На Катю, к сожалению, подобная отзывчивость не распространялась, и Полина винила в этом их мать, Елизавету Карловну.

Эта роскошная особа, которая в свои пятьдесят пять выглядела лучше, чем некоторые в тридцать, дважды побывала замужем: первому супругу она подарила двух сыновей, второму – дочерей. Сергей Дмитриевич, отец Полины, ужасно ревновал жену к ее бывшему мужу, поэтому злился всякий раз, когда Елизавета Карловна общалась со своими сыновьями, которых с безразличием кукушки передала на воспитание первому мужу, когда решила выйти замуж во второй раз. Подобная несерьезность возмущала Полину, она не могла понять, как мама так легко смогла переключиться на новую семью. Елизавета Карловна и Сергей Дмитриевич никогда не вдавались в подробности своего прошлого, на вопросы отвечали неохотно, порой и вовсе окриком останавливали любопытство дочерей. Подобная холодность заставила Катю, младшую сестру Полины, отдалиться от братьев. Они редко встречались, а когда виделись, больше ссорились, чем мирно разговаривали. Зато Полина любила Майкла и Алекса, часто звонила им, ездила на каникулы в Лондон, где они жили с отцом, который искренне любил дочь своей первой жены. Эти необычные и нежные отношения служили поводом для приступов ярости и ревности со стороны отца. Сергей Дмитриевич не понимал, что девочка страдает от невнимания, которое со временем переросло в равнодушие, лишь по-детски злился, когда она в очередной раз просила отпустить ее в Лондон к братьям и Марку, первому мужу Елизаветы Карловны. «Предательница», – бросал он в лицо старшей дочери, не задумываясь, какую боль причиняет, и спешил к младшей, своей любимице.

Наверное, Полина никогда не сможет простить ему подобного отношения, ибо оно привело к тому, что во всех мужчин, бесстрастно отвергавших ее, она горячо влюблялась и всеми силами старалась привязать к себе, а тех, кто искренне обожал ее, неизбежно теряла. Такая модель поведения была безотчетно навязана отцом, первым мужчиной в жизни, которого она любила и который проявил к ней холодность. Много лет она завоевывала его внимание, боролась за мельчайшую частичку нежности, но тщетно. Сергей Дмитриевич так и остался безучастным к своей старшей дочери.

Именно поэтому «простые» отношения с мужчинами для Полины не представляли интереса, она бессознательно шла к борьбе чувств, получала необходимые ей эмоции в жарких «военных баталиях», а после, поверженная, рыдала на груди одного из братьев. Единственным исключением из правил был первый муж Полины – Грэг Отон. Этот молодой и веселый англичанин научил нежности и доверию, однако он слишком быстро ушел из ее жизни: погиб в аварии, оставив в душе Полины боль утраты и разочарования. С момента смерти Грэга прошло уже много лет, но нежность к нему до сих пор жила в каждой клеточке тела. Забылось его лицо, тембр голоса, теплота рук, зато помнилось ощущение покоя, когда он обнимал ее, и радость, наполняющая душу при одном лишь взгляде. Пожалуй, так искренне и спокойно Полина уже никогда не сможет любить. И подтверждением этому была нынешняя сумбурная влюбленность в Романа Сафонова, ради отношений с которым она разрушила удобный брак с Люком.

Люк. Как ни крути, все возвращается к нему. Они познакомились в Лондоне за несколько месяцев до того, как Полина переехала в Париж, чтобы возглавить один из филиалов компании, принадлежащей братьям. За плечами было вдовство, последующее за ним множество неудачных любовных романов и отчаянное пристрастие к алкоголю, которым она пыталась заглушить страх одиночества. Со стороны Полина казалась успешной и счастливой, однако мало кто знал, что на самом деле скрывается за лучезарной улыбкой и томным взглядом. Душа и тело давно устали от «прыганья» из одной постели в другую, флирт больше не привлекал, назойливое внимание поклонников начало вызывать отвращение. Так случилось, что Люк Матуа сумел выгодно выделиться на фоне мужчин, замечающих только красивую внешность и финансовую самостоятельность Полины. Он словно проник в тайные мечты, предложив ее мятущейся натуре постоянство и, главное, семью. Но, как позже выяснилось, Полине это не было нужно. Во всяком случае от Люка. Влечение, которое она испытывала к мужу в начале брака, вскоре испарилось, пришли обычные будни, и они раздражали, как ничто другое. Полина не хотела возвращаться после работы домой, придумывала множество дел, лишь бы не видеть Люка, сгорающего от любви к равнодушной жене. Она никогда не скрывала своей холодности, хотя и понимала, что ранит этим Люка. Впрочем, ей были безразличны его чувства. Как любой эгоист, Полина думала только о себе, поэтому не испытала ни малейшего сожаления, когда впервые изменила мужу. Наоборот, обрадовалась тому, что внутреннее напряжение исчезло и в душе появилась легкость. Первого любовника быстро сменил второй, потом третий, и вскоре список стал весьма внушительным. Люк не догадывался о тайной жизни супруги, более того, радовался ее хорошему настроению, когда она, румяная и расслабленная, возвращалась из отеля, где встречалась с очередным «антидепрессантом».

Все разрушилось, когда в жизни Полины появился Роман. Чувства к нему закружили, испугали, но также сделали счастливой. Не задумываясь, Полина бросила мужа и поспешила навстречу настоящей, как ей показалось, любви и была полностью уничтожена, когда Роман заявил, что не намерен строить с ней дальнейшие отношения, так как это абсолютно не входит в его планы. Слушая его, Полина словно вернулась в восьмой класс, когда ее первая любовь с таким же равнодушием в глазах произносила слова, разрубающие ее сердце на части.

– Дорогая, возвращайся к мужу, – улыбался Роман, обнимая Полину за плечи. – У нас ничего не получится, так как мы совсем разные. Ты желаешь постоянства, а я слишком люблю свободу. Я не смогу жить в клетке, как и лгать тебе.

Спустя день после того, как Роман уехал из Парижа, Полина, горько рыдая, умоляла Люка о прощении. Странно, но он внял мольбам, хотя решил о ней забыть навсегда. Люк, к несчастью для себя, любил Полину, поэтому простил. Много месяцев Полина была примерной женой, нежной и заботливой, а после снова заскучала. Правда, «пойти налево» не решалась, Люк пристально следил за каждым ее шагом, да и после Романа ни один мужчина не привлекал настолько, чтобы впустить его в свою постель. Целый год она сражалась с «ветряными мельницами» в душе: мужа не любила, но и уйти боялась, каждый день думала о Романе, ненавидела его и продолжала страстно желать. А потом он снова появился в ее жизни, однако опять ненадолго. Уехал, оставив в слезах и смятении, но быстро вернулся, на этот раз с другими намерениями. Роман предложил быть вместе, что обрадовало и испугало. Полина боялась очередной игры с его стороны, но решила рискнуть. Появилась новая проблема, как сказать Люку о том, что она уходит к Роману во второй раз. Счастливая и влюбленная, Полина хотела подождать с разговором и исчезла на три недели, уехав с Романом сначала в Лондон, потом в Москву. Она поступила жестоко и понимала это, но ничего не могла сделать со страстью, которая снова зажглась внутри, заставив забыть обо всем: о муже, братьях, репутации.

Странно, но только сейчас, сидя в ресторане, Полина начала осознавать, отчего все это время отвергала Люка. В нем не было ничего отталкивающего, более того, Люк – привлекательный мужчина, на которого многие женщины обращали внимание. Но он оказался слишком доступным и оттого неинтересным. Да, порой Люк проявлял гордость и высокомерие, как и большинство выходцев из аристократических семей, к тому же не гнушался коварства и агрессии, когда «топил» конкурентов по бизнесу, но с Полиной всегда вел себя одинаково. Излишне мягко, чересчур воспитанно и уравновешенно, в общем, пресно и невкусно. Люк слишком легко ей достался, за него не нужно было бороться, добиваться внимания, он сам «приплыл в руки», без каких-либо усилий. И именно поэтому отношения с ним быстро покрылись плесенью скуки, серости и однообразия. Вместе с тем Полину долгое время устраивал этот брак, пусть и лишенный страсти, зато «сытный и богатый».

Звонок телефона заставил отвлечься от мыслей о муже, жалость к которому начала душить, загоняя в угол безысходности. Полина, быстро забыв о чувстве вины, счастливо улыбнулась, когда увидела имя того, кто желал с ней поговорить.

– Роман! – воскликнула она в трубку. – Наконец-то! Я уже начала думать, что ты забыл обо мне.

– Такую, как ты, невозможно забыть. Прости, вчера не получилось позвонить. Уже собрала вещи?

– Почти. Значит, все в силе?

– Разумеется. Только тебе придется лететь в Москву без меня.

– Что?! Неужели ты…

– Мне нужно остаться в Лионе еще на несколько дней, – перебил Роман. – Забери мои вещи из отеля. Встретимся дома.

– Сафонов, – угрожающе протянула Полина, – когда-нибудь я убью тебя.

– Позже, – рассмеялся Роман. – Все, кладу трубку. Меня зовут.

– Целую, – сказала Полина, но было поздно, Роман уже не слышал ее. – Все вы гады, мерзкие и отвратительные. Все, кроме Люка.