Полёт мотылька

Глава 1

Уже несколько минут я наблюдаю за тем, как по тянущимся ко мне трубкам от капельницы течёт лекарственная жидкость. 
Вокруг меня больничные белые стены, а из окна доносятся голоса прохожих. Мне хочется закричать, позвать на помощь, в надежде, что хоть кто-то избавит меня от засевшей во мне пустоты. Но я лежу неподвижно, потому что при любом движении испытываю колющую боль во всем теле. 

Как я оказалась в больнице и почему я лежу вся изувеченная остаётся для меня загадкой. Такой же загадкой, как и вся остальная моя жизнь. 

– Ей ни в коем случае нельзя волноваться, - строгий баритон за дверью заставляет меня прислушаться к себе. - Степень травмы не выявлена, возможна частичная или полная потеря памяти. Не травмируйте её лишними вопросами и будьте терпеливей. 

Хочется надеяться, что речь не обо мне, но что-то мне подсказывает, что я ошибаюсь. 

Ещё пару минут идёт диалог между двумя мужчинами. Говорят они уже потише, и мне не удаётся уловить всю целостность их разговора. Я стараюсь вслушаться, но обрывки фраз лишь сильнее запутывают меня. Поэтому я сдаюсь и решаю покорно ждать минуты, когда в палату кто-нибудь войдет и поможет расставить все по своим местам. 

Когда голоса утихают, и дверь в комнату открывается, я замечаю четверых, вошедших в неё, людей. Двое взрослых мужчин, мужчина помоложе и женщина. Все они кажутся мне незнакомыми, от чего я не понимаю того, почему их глаза наполнены слезами. 

Женщина, которая кажется сильнее всех напуганной, не думая ни секунды, быстрым шагом направляется ко мне. И оказавшись у моей постели, она сгибается в коленях и начинает судорожно целовать мои руки. 

Волна спокойствия вперемешку с толикой безопасности накрывают меня с головой, и я чувствую невероятную близость с этим неизвестным мне человеком. 

– Доченька, как же ты нас напугала - произносит женщина, не отрываясь от моих рук. 

«Доченька?» - её слова заставляют меня подобраться и взглянуть на всех присутствующих с ещё большим вниманием. 

– Уважаемая, Аманда Рафаэловна, я ведь просил - строго проговаривает мужчина в халате. 

Я озадачено перевожу взгляд на неё. Всматриваюсь, в надежде уловить знакомые черты лица, но всё в пустую. Я её не помню. 

Через считанные секунды, ко мне подходит мужчина лет 50-ти и, присев рядом с другой стороны, тянется руками к моему лицу и начинает нежно поглаживать мои волосы. 

«Папа» - чётко отбивает в голове, и я вздыхаю с легким облегчением. 

Я не помню их, не помню их имён, но я чувствую то дуновение любви, что исходит из моего сердца. Их прикосновения дарят столько тепла, что нет сомнений, - мы очень важны друг для друга. 

Оказывается, для того, чтобы чувствовать свою любовь к человеку, наличие памяти необязательно. Можно обойтись одним лишь сердцем. 

– Родная, ты помнишь нас? - обращается ко мне мама, внимательно разглядывая моё лицо. 

Хочется ответить вслух, но резкий треск в голове не позволяет вымолвить и слова, и я отрицательно качаю головой, пока страх пробирается в каждую клеточку души, заставляя сердце плакать. 

– Позвольте! - раздаётся голос врача за спиной мамы, и на ее месте появляется он. - Здравствуйте, - обращается ко мне и начинает проверять мои зрачки, светя фонариком. - Вы помните как вас зовут? 

Отрицательно мотаю головой. 

– Вас зовут Амели, - спокойным голосом продолжает мужчина, - Два дня назад вы попали в ДТП и сейчас находитесь в центральной больнице города Санкт-Петербурга. Я - Дмитрий Юрьевич, ваш лечащий врач. Эти люди ваши родители, - представляет он мне тех, чьи руки поддерживают меня, - А это ваш муж - указывает на стоящего позади него молодого человека, который не проявляет никаких признаков жизни. 

Все слова приводят меня в недоумение и в настоящий шок. В особенности тот факт, что я замужем. . . 

Я спешу взглянуть на молодого мужчину ещё раз, пока он стоит, прислонившись к стене, и продолжает молчать. Кажется, он даже не слышит, что его представили. И хоть его глаза и устремлены на меня, складывается впечатление, что смотрит он сквозь меня. 
Он кажется таким же вымотанным, уставшим, как и родители. Взгляд этих людей так и кричит о том, как все происходящее выводит их из равновесия. 
И как же я их понимаю. 

Мне хочется пообщаться с каждым, развеять их страхи за мою жизнь, утешить и быть утешенной. Но я не могу. Ужасный шум и треск в голове заставляют меня забыть о своих желаниях. И единственное, о чем я начинаю думать, - это то, как избавить себя от этой боли. 

– Тошнота, головные боли? Что-нибудь беспокоит? - заботливо интересуется врач. 
– Голова - хрипло шепчу в ответ. 
– Не переживайте, сейчас я вам сделаю укол, и вы поспите. Отдохнёте. 

Мужчины относятся к словам доктора с пониманием, а мама вновь украдкой вытирает очередную слезу, скатившуюся по щекам, и продолжает держать мою ладонь в своей руке. 

Дмитрий Юрьевич вкалывает мне обезболивающее, и уже через несколько минут мои глаза начинают слипаться, и меня тянет ко сну. 

Мне снится море, на границах которого маячит закат, снится, что я в объятиях мужчины, лица которого я не вижу, но ощущаю его тепло и запах . . . Мы кажемся влюблёнными и счастливыми и не замечаем ничего вокруг. Он шепчет мне что-то на ушко и его теплое дыхание щекочет мою кожу, даря неизгладимое ощущение безграничного счастья, любви и безмятежности. 

Я открываю глаза в холодном поту и, слегка приподнявшись, оглядываюсь по сторонам. 

«Амели, ты невероятная»- все ещё звучит голос мужчины из сна. 

Осматриваюсь по сторонам. На дворе уже глубокая ночь, а на диване я замечаю мужа, который облокотив голову на подлокотник, спокойно наблюдает за мной. 

– Плохой сон? - встаёт с места и медленно направляется в мою сторону. 

«Это не он. Это не его голос. . .» - начинаю нервничать, но тут же успокаиваюсь, понимая, что это был всего лишь сон. 

– Кажется. . . - отвечаю неуверенно, разглядывая его лицо. 

Харизматичный, привлекательный и уверенный в себе - в этом я убеждаюсь за считанные секунды, пока он присаживается рядом со мной. 

– Я Альберт - улыбается, рассматривая меня в ответ, словно в первый раз. 

Он аккуратно протягивает руку к моему лицу и так и замирает, слегка поглаживая подбородок большом пальцем. Я прячу взгляд, испытывая некое смущение перед ним. 

Чувствую, как он продолжает изучать меня. Чувствую, как ему страшно. Но не чувствую глубины наших с ним отношений. И мне кажется, что мы далеки друг от друга. 

– Ты так красива, - не замечая моего смятения, шепчет он. - Я так испугался, что потеряю тебя. 

От его слов внутри всё сжимается с настороженностью. И я не понимаю, что испытываю от услышанного. Нет однозначных эмоций. Таких, как с родителями, где моя любовь была очевидна. 

– Я не хочу пускать тебе пыль в глаза и врать о чем-то. Наш брак недолгий и далеко неидеальный, и я очень хочу исправить это. Надеюсь, ты не станешь отталкивать меня. 
– Ты меня обижал? - предполагаю, исходя из его слов. 
– Ни в коем случае. Мы просто были безразличны друг к другу. 

Его слова похожи на правду и объясняют то подвешенное состояние, которое я сейчас испытываю рядом с ним. 

– Кажется нам о многом нужно будет поговорить - улыбаюсь краем губ. 
– Да. Ну, а пока ложись спать. Тебе нужен отдых - он целует меня в лоб и начинает поглаживать мои волосы, укладывая спать, словно маленького ребёнка. 

Я не сопротивляюсь ему и, закрыв глаза, стараюсь вновь уснуть. 

И пусть внутри меня зарождается война от его прикосновений, я стараюсь не обращать внимание на это. Это ведь мой муж, и его прикосновения - это естество. . . 

* * * 

Череда бесконечно одинаковых дней сменяется одна за другой. Моя жизнь протекает в стенах больницы, и встречаюсь я только со своей семьёй и мужем, - так было положено, в целях моей душевной безопасности. 

Порой я что-то вспоминаю. В основном, отрывки из детства. И хоть это никак не описывает картину моей жизни в настоящем, я все равно радуюсь каждому новому воспоминанию, ведь это свидетельство о том, что память потихоньку ко мне возвращается. 

Родители с Альбертом постоянно рядом, а по ночам мама с мужем сменяют друг друга, не давая даже одной ночи провести мне в одиночестве, за что я безгранично им благодарна. 

Одиночество - оно прекрасно, да! Но не тогда, когда ты пребываешь в беспамятстве. В минуты забвения хочется чувствовать, что рядом кто-то есть, что кто-то бережёт тебя и твои переживания. 

А переживаний было много. В основном от снов, которые так же не отличаются разнообразностью и начинают меня настораживать. . . Сны, где я влюблена и счастлива рядом с другим мужчиной. Мне настолько хорошо и уютно с этим неизвестным, что порой мне не хочется возвращаться к реальности. Хотя даже в реальности ощущение влюблённости не покидает меня, и это очень пугает. Пугает, ведь сердце тянется к неизвестному, не замечая рядом мужа. 

Утро кажется прекрасным. За окном светит солнышко, и слышится пение птиц. В мыслях я уже гуляю далеко за пределами этой больницы, в парке с красивыми клумбами и пышными деревьями. Там, где всегда можно услышать детский смех и увидеть влюблённые парочки, держащиеся за руки. Мне не хватает сейчас этой простой роскоши, которая дана каждому человеку. 

Тихо скрипит дверь, оповещая о приходе гостя. Это Альберт, а в руках он держит большой букет белых роз. Я улыбаюсь такому жесту мужчины, но увы. . . цветы, от чего-то, совсем не вызывают у меня радости. 

– Доброе утро! - он подходит ко мне и, поцеловав меня в лоб, вручает цветы. 
– Доброе. 

Я внимательно изучаю каждый бутон и не понимаю, почему мне так не нравится этот букет. . . 

– Спасибо - не желая расстраивать его, я вновь улыбаюсь, делая вид, что мне все нравится. 
– Сегодня прекрасная погода. Я договорился с врачами, и они позволили нам с тобой немного прогуляться. 
– Правда? - радуюсь искренне. 
– Правда. 

Я медленно встаю с постели и прохожу к зеркалу. В зеркале на меня смотрит все та же девушка с бледным лицом, потерянными зелёными глазами и вся в ссадинах. 
Я избегаю таких встреч с собой, потому что пугаюсь, порой не узнавая собственного отражения. 

– Ты очень красива! - подходит сзади Альберт и, впервые, обнимает меня. 

У меня перехватывает дыхание. Внутри все скукоживается, и мне хочется оттолкнуть его от себя. Меня накрывает чувство стыда за его объятия, и складывается ощущение, будто бы я предаю что-то очень значимое. Это кажется немыслимым и ещё более устрашающим. Он ведь мой муж, у меня не должно быть таким мыслей и, уж тем более, чувств. 

Он отпускает меня, видимо уловив моё состояние, а я начинаю пытаться собрать волосы. Но руки начинают дрожать, как только я их поднимаю. Беспомощно смотрю на Альберта, в надежде что он поможет: 

– Мне больно - произношу дрожащим голосом, еле сдерживая слезы от проснувшихся острых пульсаций в руках. 
– Давай я помогу - он вновь подходит ко мне и берет с рук расческу. 

Я благодарно киваю ему головой и поворачиваюсь обратно лицом к зеркалу. 

– Тебе идёт с распущенными волосами - аккуратно расчёсывая волосы, молвит он. 
– Спасибо, но, когда они соприкасаются с кожей, у меня все начинает болеть. 
– Ещё чуть-чуть и все будет хорошо - ловит мой взгляд в зеркале и открыто улыбается. 
– Надеюсь на это - натянуто улыбаюсь в ответ. 

Альберт с особым трепетом собирает мои волосы в хвост. Слегка несуразно, но мне, все равно, приятна его помощь. 

Как только мы выходим во двор, я расплываюсь в улыбке, видя так много новых лиц. Мне так не хватает этого света в четырёх стенах, что я, сама того не замечая, беру Альберта под руку и, облокотившись на него, спешу на прогулку. 

Муж оказывается неплохим собеседником, но мне становится очевидным, что в обычной жизни он не так разговорчив, как сейчас. И я ему благодарна за все его попытки поднять мне настроение, ведь, в основном, ему удаётся это сделать. 

– Амели? - слышу я женский голос со стороны. 

Я оборачиваюсь и вижу красивую эффектную брюнетку с большими карими глазами. 
Она подходит к нам, и их взгляды с Альбертом встречаются: 

– Здравствуй, Альберт - обращается первой. 
– Рад тебя видеть - приклонив слегка голову, приветствует в ответ мужчина. 

Девушка переводит взгляд на то, как взволновано я вцепилась в руку мужа, и искажается в лице. Кажется, что увиденное ей не нравится, и я предполагаю, что они с Альбертом когда-то были в отношениях. 

– Амели, это Марта. Вы с ней знакомы - представляет мне её. 
– Здравствуйте - произношу расстроено, вновь не узнавая знакомого мне человека. 
– Привет, моя хорошая, - девушка подходит ко мне и обнимает. - Как я счастлива видеть тебя в добром здравии! 

Сомнений нет в её искренности. Она кажется довольна таки милой и радушной для бывшей девушки моего мужа. Но тогда к чему был тот взгляд минутой ранее? 

Я отпускаю руку Альберта и, обняв девушку в ответ, вдруг чувствую знакомый аромат мандаринов и морского бриза. Предполагаю, что это её парфюм, но прислушавшись, понимаю, что от неё исходит шлейфом ландыша, а мандарины и морской бриз находится где-то в моем подсознании. 

– Извини, что не навещаю. Мне пока не разрешают к тебе входить - шепчет она мне на ухо. 

Услышав это, я понимаю, что мы находимся с ней в хороших отношениях. 
А в последующие секунды я вдруг слышу заразительный женский смех, который мне знаком. Я резко отстраняюсь от девушки и начинаю оглядываться, чтобы найти обладательницу этого смеха. И не найдя ни одного человека, который выказывал бы какие-либо признаки веселья, я начинаю растеряно озираться по сторонам, так как в ушах продолжает звенеть этот смех. 

– Что-то случилось? - встревожено интересуется Альберт. 
– Сейчас кто-то смеялся? - перевожу взгляд на них, и с отчаянием в глазах смотрю на мужа. 
– Нет, дорогая. 
– Послышалось, значит? 
– Послышался чей-то смех? - уточняет мужчина. 
– Да, женский. А ещё я слышу аромат мандаринов и моря - резко останавливаюсь, понимая насколько странно все звучит. 
– Может это из-за меня? - аккуратно улыбается девушка. - Мы бывали с тобой в Каннах. 

«Канны» - от этого слова все мысли мои канут к моим снам. Именно на берегу лазурного моря и в Париже я всегда вижу того самого неизвестного мне мужчину. 

Сердце начинает биться с непривычной для меня скоростью, и я резко цепляюсь в руку Альберта. Мне вдруг становится так страшно от мысли, что сны мои могут быть видениями из прошлого. . . 

– Я тебя фотографировала у моря, - продолжает Марта, - А там рядом были мандариновые деревья. А смех. . . смех, наверное, был мой. Я люблю посмеяться - она улыбается, но, посмотрев на мою вцепившуюся руку в Альберта, её лицо резко меняется. 
– У тебя красивый смех - отмечаю, не удержавшись. 
– Спасибо, дорогая! - она вздыхает и смотрит на все уже более снисходительно. - Ладно, ребят, я пойду. 
– Как он, Март? - вместо прощания, интересуется Альберт. 
– Все так же - голос девушки вздрагивает, а глаза начинает бегать из стороны в сторону, в попытке не выдать ту боль, что идёт у неё изнутри. 
– Дай Бог, он скоро придёт в себя - сопереживая, молвит он. 
– Дай Бог! 

Она пытается улыбнуться, но становится очевидным, - сейчас была затронута больная тема для ее души. Настолько больная, что скрыть это просто невозможно. 

Мы прощаемся с Мартой, и девушка проходит в больницу. 

– А о ком шла речь? - не удержавшись от любопытства, спрашиваю у Альберта. 
– О её молодом человеке - отвечает кратко. 
– А что с ним произошло? 

Он тяжело вздыхает и убирает взгляд в сторону: 

– Он в коме. 

Его слова больно колют в сердце. Будто бы мне только что сообщили, что в комме находится мой близкий человек. 

Внутри начинает твориться информативный хаос. Не понимаю, как правду отделить от вымысла, как понять и объяснить все, что чувствует сердце, и как не потеряться в этой пучине беспорядка. 
Как найти , своё настоящее "Я", когда ты не помнишь себя и живёшь, ориентируясь исключительно на свои эмоции, которые порой настолько противоречивые, что становится дурно. 

Я спешу сесть на скамейку, так как чувствую, что теряю равновесие от услышанного. . . И это кажется мне ненормальным.

Глава 2

Вечер одного из моих обыденных дней. Я разглядываю пустое небо в окне, а Альберт лежит и изучает потолок, витая в своих мыслях. 

Порой мне становится стыдно, что все свое свободное, а порой, и рабочее время он проводит в этих стенах, с не самой лучшей собеседницей. 

– Альберт, - обращаюсь к нему, рисуя узоры на окне, - А мой телефон нельзя починить? 
– Нет, наверное, - задумывается, - Я куплю тебе новый со дня на день. 
– Нет, мне пока нет надобности, - тяжело вздохнув, стираю все, что нарисовала. - Думала может что-нибудь найду там. . . вспомню. 
– Есть только один кулон. Кажется, ты его никогда не снимала. 
– Навряд ли он настолько значим, чтобы хранить воспоминания - предполагаю, пожав плечами. 

Моросит дождь и все вокруг покрывается туманом. Во дворе не остаётся никого, и город превращается в одно сплошное одиночество. Погода за окном будто списывает мое душевное состояние. . . И я нахожу в ней единственного своего соратника. 

Я слышу, как Альберт встает с дивана, а вскоре ощущаю его присутствие сзади. Его руки касаются моих плеч, а губы - шеи. Моя рука медленно сползает вниз по окну и упирается о подоконник. 
По телу пробегает холод, а в глазах начинают рябить слезы. Мне тяжело понять, от чего мое тело так отстраняется от мужа, но я не могу противиться своим чувствам. От чего схожу с ума. 

– Знать бы, о чем ты думаешь - шепчет он тихо и медленно разворачивает меня лицом к себе. 

Без слов становится ясным желание Альберта. И хоть на душе витает тревога, я не осмеливаюсь отстраниться от него. Хочу почувствовать привкус его губ, в надежде, что что-то зародится в сердце. 

Он не заставляет себя долго ждать и, проведя руки к волосам, притягивает меня к себе, а после заключает в поцелуе. 
Но увы, лишь смятение и отторжение зарождаются в моей груди. И это совсем не то, что я ожидала почувствовать. 

Я стою неподвижно и пытаюсь заставить себя насладиться собственным мужем. Но, вместо этого, в голове всплывает образ безликого мужчины из сна, и я вижу чёрные пронзительные глаза и улыбку, позволяющую разглядеть ямочку на правой щеке. И сердце начинает отбивать одно лишь имя: «Давид». 

« - Я всегда буду рядом, Амели - звенит в ушах незнакомый мужской голос. - Ты моя и этого никто не изменит. . . » 

Испугавшись таких воспоминаний, я спешу отвести голову в сторону, чтобы избавить себя от нежеланных губ. 

– Прости - молвлю следом и стремительно направляюсь к своей постели. 

Я задыхаюсь от всего происходящего, мне хочется кричать от эмоционального истощения. Все ведения кажутся слишком реалистичными, далеко не похожими на сон. И подобное не на шутку пугает меня. 

Сев на край кровати, я смотрю на Альберта, который внимательно наблюдает за мной, а после подходит и приседает у моих ног: 

– Что мне сделать, чтобы ты улыбалась чаще? 
– Ты и так делаешь достаточно, - произношу виновато. - Альберт, у меня есть друзья, подруги? Те, с кем я бы близко дружила? 
– У тебя есть двоюродная сестра Сандра. Не знаю насколько правда, но кажется, вы были близки. 

Его слова звучат слегка странно, но я решаю не предавать этому значение. 

– Я бы очень хотела с ней пообщаться. . . 
– Хорошо, - нехотя отзывается он, - Я постараюсь завтра договориться, чтобы её пропустили к тебе. 

Я расплываюсь в улыбке и, вновь почувствовав вину перед ним за своим мысли, убираю взгляд в сторону. 

– Ложись поспи. 

Мужчина помогает мне устроиться удобней на постели, укрывает одеялом и, поцеловав в лоб, проходит к своему месту на диване. 

Я боюсь уснуть, боюсь сомкнуть глаза и увидеть вновь эти чёрные глаза, что принадлежат не мужу. . . Глаза мужчины, имя которого не выходит теперь из моей головы. 

«Давид» - это имя эхом звучит в каждом уголке души. . . 

Альберт сдерживает своё слово, и уже на следующий день ко мне в палату входит Сандра. 
Я не помню её, так же, как и остальных, но рядом с ней мне хочется много улыбаться и смеяться. Она вызывает тысячу положительных эмоций, от чего совсем не думается о том, что я не помню её лица и нашей с ней дружбы. 

Мы недолго общаемся с ней, сидя на диване, когда она, осматривая комнату, делает замечание: 

– Смотрю, мы и розы полюбили - ухмыляется, смотря на букет, стоящий у дивана. 
– А я их не любила раньше? 
– Больше скажу, ты их ненавидела. 

Я просто улыбаюсь в ответ, не удивившись подобному ответу, ведь и сейчас они вызывают у меня негативные эмоции. 
Я решаю скрыть своё отчаяние от сестры, но начинаю сходить с ума от мысли, что о моей ненависти к розам не знает Альберт. Неужели мы были настолько далеки друг от друга? 

Сандра оказывается той ещё болтушкой и за пару часов успевает мне рассказать чуть ли не все, что было в нашей с ней жизни. И мне радостно от того, что благодаря её рассказам, я что-то вспоминаю и сама. 
Но меня волнует совсем другое. То, что преследует меня с первых дней моего пробуждения. И за чашечкой чая, я не удерживаюсь и интересуюсь у неё самому главному: 

– Сандра, а кто такой Давид? 

Девушка замирает, застыв со стаканам в руке у рта. Глаза начинают бегать, и я сразу понимаю, что в моей жизни, и в самом деле, есть такой мужчина. . . 

Я подбираюсь и с настороженностью ожидаю ответа сестры. 

– А что? Ты что-то вспомнила? - с запинкой отвечает сестра. 
– Получается, есть что вспомнить? - продолжаю игру "вопросом на вопрос". 
– Откуда ты помнишь это имя, объясни?! - сестра отодвигает стакан в сторону и все свое внимание устремляет на меня. 
– Все эти дни я вижу сон с одним лишь мужчиной. Сандра, сны настолько реальные, что порой я теряюсь во времени. Я здесь не ощущаю себя так хорошо и счастливо, как во сне. А вчера это имя всплыло в моей голове и теперь не покидает меня. 

Сестра начинает беспокойно двигаться на своём месте и прятать от меня свой взгляд. Её растерянность очевидна, и это ясно даёт мне понять, что с этим мужчиной связана история. 

– Кто он? - спрашиваю снова, так и не дождавшись её ответа. 
– Амели. . . Может не стоит сейчас ворошить свою жизнь? Тебе нужен покой - отвечает неуверенно. 
– О каком покое идёт речь? - её слова выводят из себя. - Я не помню своей жизни! Я не помню родных людей! И я не нахожу себе места из-за этого! А эти сны. . . Они и вовсе сводят меня с ума. Каждый Божий день я вижу одного и того же человека и понятия не имею, кто он такой. Ты серьёзно думаешь, что так намного легче? 
– Просто, - замолкает, взвешивая что-то, - Просто может быть хуже. 
– Сандра, пожалуйста, просто скажи, кто он такой? 
– Амели, мне наотрез запрещено говорить тебе о плохих вещах. Просто скажу, что ты его любила, - запинается. - Или любишь. . . 
– А он? - хмурю лоб. 
– По твоим рассказам и по тому, что я видела, казалось, что это взаимно. 

Сначала её слова заставляют меня расплыться в улыбке, но после я вспоминаю Альберта. . . 

– Получается, я изменяю Альберту? - закусываю губу, желая совладать со стыдом от такого осознания. 
– Амели, все намного сложнее, чем кажется. Говорят, память потихоньку возвращается к тебе. И память о Давиде тоже вернётся, со временем, - она прикасается к моей руки и крепко сжимает её. – Потерпи, родная. 

Но я не могу терпеть. Хочу понять и вспомнить сейчас. Как можно сидеть, сложа руки, когда знаешь, что то, что ты испытываешь изо дня день во сне когда-то было реальностью? Как можно не желать узнать, почему я замужем за мужчиной, которого не люблю, когда где-то находится тот, кому принадлежит моё сердце? 

– Я должна с ним увидеться - произношу уверено. 

Это самый верный способ вспомнить хоть что-то. Именно увидев человека, прикоснувшись к нему, ко мне приходят воспоминания, даже самые незначительные! 

– О нет, Амели, - девушка начинает отрицательно качать головой. - Это плохая идея. 
– Так, слушай, - успокаиваю её, - Просто попроси его приехать ко мне, скажи, что это очень важно. А я сумею. . . 
– Постой, Амели, - перебивает меня, - Остановись. Он не сможет приехать, даже если захочет - произносит тише. 
– Почему? 
– В силу сложившихся обстоятельств. 
– Каких? 

Сандра нервно встаёт с места и хватает сумочку. 

– Зря я тебе вообще что-то сказала! Не надо было, - начинает корить себя. - Мне пора, сестрёнка! 
– Нет, стой! - я вскакиваю за ней и хватаю за руку. - Это очень важно для меня, прошу тебя! - глаза невольно наполняются слезами, и я стараюсь усмирить их. 
– Ты для этого, да, меня позвала? Хотела просто узнать про Давида? - тяжело вздыхает. 

Я виновато смотрю ей в глаза и не пытаюсь соврать. 

– Ясно, - усмехается с грустью. - Амели, пойми, то, что ты услышишь может принести тебе вред, поэтому я не хочу говорить тебе ни о чем. 
– Рано или поздно я все равно узнаю об этом. Так помоги узнать мне чуть раньше положенного срока! Ты ведь понимаешь, что я теперь буду думать только об этом? 

Девушка отходит от меня, подходит к графину с водой и наливает стакан воды. 

– Он в тюрьме - неожиданно произносит она и начинает возвращаться ко мне со стаканом воды. 
– Ч-что? - истерично усмехаюсь. 

Не такого ответа я ожидала услышать. Совсем не такого. Это было слишком неожиданно и шокирующие. 

– Он в тюрьме - повторяет свои слова девушка и протягивает мне стакан. 

Я присаживаюсь обратно на диван, понимая, что ноги могут меня не удержать. 

– Почему? - растеряно блуждаю взглядом по её лицу. - За что он сидит? 
– Никто не верит, что он совершил подобное. 
– Во что не верите? - спрашиваю нетерпеливо. 
– В том, что он мог изнасиловать и убить девушку - говорит тише. 

От её слов становится дурно. Я чувствую, как от услышанного все внутри скручивается неприятным послевкусием, и меня начинает тошнить. 

Несколько минут я пребываю в шоке и не могу произнести и слова. Эта новость душила и обескураживала. Как такое могло произойти? 
И если честно, я не знаю, что точно я имею ввиду под "такое". 

– В какой тюрьме он сидит? - интересуюсь, придя в чувства. 
– Не сходи с ума! Неужели ты решила в таком состоянии поехать к нему? 
– Ты бы поступила иначе? - поднимаю на нее взгляд, в надежде, что увижу в ее глазах понимание. 
– Амели. . . меня убьют за то, что я тебе все рассказала. 
– Сандра! 
– Нет, послушай! Не стоит сейчас ворошить свою жизнь. Она сейчас и так запутана, и я не уверена, что эта встреча пойдёт тебе на пользу. Возможно, все запутается ещё сильнее. 
– А возможно многое встанет на свои места. Я тебя прошу. Мне просто нужно поговорить с ним. 

В итоге, я вновь убеждаю сестру сдаться мне. Она обещает, что поговорит с мужем, и он организует нам встречу с Давидом. А я обещаю самой себе придумать правдоподобную историю, благодаря которой смогу сбежать из больничных стен на несколько часов. 

* * * 

Целую неделю я лежу и наблюдаю лишь за четырьмя стенами, а мысли мои занимает только Давид и то, что он находится в заточении. Не могу поверить, что способна была полюбить человека, способного на подобное преступление. От чего делаю выводы, что его неоправданно заточили в тюремные стены. 

«А может ты просто не хочешь принять тот факт, что постоянно думаешь и скучаешь по человеку, который способен на убийство?» - нарушают мой покой сомнения изо дня в день. 

Я чувствую, как начинаю потихоньку сходить с ума и что скоро эти стены сменятся на стены психиатрической больницы, если я не получу, наконец, ответы на свои вопросы! 

И вот, спустя неделю, Сандра приезжает за мной, и я, уговорив маму и главврача, получаю разрешение на прогулку в центральном парке с сестрой. 

Минуты тянутся, как часы, пока мы едем к тюрьме. Я тысячу раз прокручиваю в голове нашу встречу и, что я скажу ему. Предвкушаю свои эмоции при виде него и свои воспоминания, что должны проснуться. Я кажусь слегка обезумевшей, но я правда не вижу другого выхода, как поговорить с ним наедине и расставить все точки над i. 

И вот, пройдя сквозь ворота и десятиминутный контроль, меня провожают в помещение с мрачными серыми стенами, где находится десяток столов, и за каждым сидят люди, беседуя меж собой. 

У меня начинает спирать дыхание, и я судорожно ищу глазами того самого. Но его нет среди сидящих за столом. И дойдя почти до самого конца, я вдруг замечаю, как из двери выводят мужчину и разворачивают его лицом к стене для обыска. И хоть стоит он ко мне спиной, я узнаю этот силуэт. Силуэт, что снится каждую ночь. . . 

Найдя свой ориентир, я медленным шагом прохожу к нему. Но как только его разверчивают обратно, я замираю при виде его лица, его глаз, потеряв дар речи. Сердце начинает биться, словно сумасшедшее, а лёгкие сжимаются в маленький клубок, не давая мне возможности задышать полной грудью. 

Увидев меня, он меняется в лице. В его глазах читается тысячи эмоций, и не одна из них не напоминает мои. Замечаю, как сильно он напрягся, а желваки на его скулах нервно зашевелились. 

Охранник проводит его к столу и отходит, а я спешу сесть напротив. От чего-то кажется, что между нами не было традиционного прощания и все оборвалось не так, как должно было. 

Он избегает зрительного контакта со мной, и от этого становится тяжело на душе. Хотя чего я ожидаю, я ведь замужняя женщина? 

Я медленно протягиваю свою руку к его рукам, скованным в наручниках, в надежде прикоснуться и почувствовать то, что я испытываю к нему в настоящем. 

– Не стоит - сухо произносит Давид, как только моя ладонь касается его. 

Я игнорирую его слова и сжимаю сильнее его руку в своей. 
Все тело поддаётся лёгкой дрожи и хочется расплакаться. То ли от обиды происходящего, то ли от счастья, что я вспоминаю его. . . 
Но он грубо вырывает свою руку и опускает под стол, вернув меня с небес на землю. 

– Я сказал не стоит! - произносит сквозь зубы, продолжая избегать контакта со мной. 
– Я просто хотела вспомнить, прости, - чувствую себя слегка потеряно. - Почему ты здесь? 
– Тебе не сообщили? - с той же сухостью продолжает он. 
– Сообщили, но в подобное я отказываюсь верить. 
– От чего же? - наконец, он поднимает взгляд на меня, и я снова замираю, утопая в его глазах. 
– Наверное, не хочу верить, что ты способен на такое. 
– Придётся поверить! - делает небольшую паузу, изучая мою растерянность. - Зачем ты здесь? 

Хочу ответить, но уже не могу подобрать четкого ответа на его вопрос, поэтому просто пожимаю плечами. 

– Давай сделаем вид, что ты не приходила, ладно? - продолжает он. 
– Нет, не ладно. Расскажи, что между нами было? - смотрю в упор в его глаза, но под натиском его силы сдаюсь и опускаю взгляд. 

Давид рассмеялся и прислонившись руками на стол, потянулся ко мне. 

– Амели, возвращайся к мужу и постарайся не думать обо всем, что было между нами, - произносит тише, - Это была неудачная игра. 
– Игра? - в недоумении поднимаю на него глаза. - Что было игрой? 
– Мы с тобой. 
– Получается, - произношу с трудом. - Получается, не было у нас встреч на берегу и в Париже? 
– Были, - садится обратно и, тяжело вздохнув, смотрит на меня уже сосредоточенней. - Просто забудь об этом всём и живи счастливо. 
– Забавно, - истошно усмехаюсь в ответ. - То есть мы были в Париже, мы были на берегу моря, однако все было просто игрой, и ты мне сейчас говоришь забыть об этом? 
– Да, я говорю забыть и не думать об этом, чтобы лишний раз не провоцировать свои воспоминания. 
– В них есть что-то, что может меня разочаровать больше, чем то, что ты играл мной? - поражаюсь его словам. 
– Да, Амели, есть. 
– Ну раз ты безразличен ко мне, то тебе ничего не стоит рассказать мне и об этом, не так ли? 

Каждое слово даётся мне с диким трудом. И мне кажется, что я не готова слышать и знать всей правды, но остановить себя и своё любопытство я не могу. 

– Ты точно хочешь, чтобы я рассказал тебе, как благородная Амели, которая не сумела сбежать со мной перед свадьбой, чтя и переживая за чувства родителей, в итоге сумела изменять мужу со мной? 

Его слова и усмешка беспощадно бьют по сердцу, словно молот, заставляя слезы накатываться на моих глазах. Меня начинает судорожно трясти от боли. И даже не его слова так больно разрезают душу, как его безразличие и сухость отношения. 

– Получается, ты хотел, чтобы я сбежала с тобой? - ухватившись за маленькую надежду, шепчу трясущимся 
голосом. 
– Когда-то возможно и хотел. Пока ты не вышла за него замуж, и не позволила мне завладеть своим телом. Вскоре, я потерял интерес к этой игре с тобой и исчез - продолжает он, будто бы мне мало того, что я и так уже знаю. 
– Прекрати - срывается с уст. 
– Прекращаю, - говорит тише. - Возвращайся к своему мужу. Я слышал, что у вас сейчас все хорошо. Пусть так будет и дальше. 

С глаз предательски начинают катиться слезы, и я судорожно стараюсь вытереть их с лица, чтобы он не видел меня в таком состоянии. 

– Д-давид. . . скажи, что это просто неудачная шутка - с трудом, сквозь ком в горле, произношу я, пока все мое нутро сопротивляется и отказывается верить его словам. 
– Уезжай. Мы изжили себя!- безразлично бросает он. 

От холода в его голосе внутри что-то больно трескается и разбивается вдребезги. 

В страхе услышать от него ещё хоть слово, я начинаю медленно вставать изо стола и, в последний раз взглянув на него в надежде, что он остановит меня, разворачиваюсь и ухожу. . . Ухожу, так и не дождавшись ничего. 

Я думала больно - это, когда гуляешь в лабиринтах своей памяти, как чужестранец и не можешь вспомнить любимых людей. А оказалось нет. . . Больно вспоминать любимых, которые топчут твоё сердце с особой жестокостью. . . 

Вырвавшись за ворота, я позволяю боли вырваться наружу. Разрыдавшись прям у стены, я скатываюсь вниз на землю и, обняв себя за колени, начинаю лихорадочно пытаться забыть все, что только что произошло. 

Неужели мои чувства однажды затуманили мой разум и лишили здравого смысла? Неужели я сумела ради человека с ледяным сердцем забыть о гордости и чести, опозорив не только себя, но и собственных родителей и мужа? 

Мной играли; меня использовали; и в итоге, выкинули, - три факта, которые теперь навсегда останутся со мной, заставляя потухнуть маяк любви. . . 

* * * 

Тишина четырёх голых стен режет мой слух, но треск в голове быстро заставляет меня встрепенуться и свернуться клубком в постели, пока сердце беспощадно продолжает кричать о своей неистовой боли, воспроизводя вновь и вновь слова Давида. 

Я лежу в больнице, "привязанная" к капельницам. Сколько прошло времени с той минуты, когда я потеряла сознание у ворот тюрьмы? День, два? Быть честной, я не знаю. Часы моей жизни остановились там, рядом с ним. В миг, когда безжалостный взгляд любимого мужчины вынес мне смертельный приговор. 
Безразличие чёрных глаз покрыло льдом мою душу, остановив существование моей души. 

– Я забираю её отсюда! Я сам в силах позаботиться о ней!!! - крики Альберта за дверью заставляют меня на секунду отвлечься от своих мыслей. 

Голос мужчины подсказывает мне, что он рассержен. 
Знает ли он правду или просто злится, что моё состояние ухудшилось? Надеюсь на второе. . . Не хочу причинять ему боль. Он этого не заслуживает, а я не заслуживаю его. 

Хочется стать змеёй, скинуть с себя кожу, желательно с душой, выкинуть и стать новым "чистым листом". 
Возможно тогда, я бы смогла заново себя полюбить, зауважать и принять. А сейчас. . . Сейчас я чувствую себя ненавистной чужачкой в собственном теле. 

Не услышав, как в палату вошли, я вздрагиваю от страха, когда мужская рука прикасается к моим волосам и нежно поглаживает по ним. 

– Всё хорошо, моя дорогая! Все хорошо! 

Это Альберт. И хоть он сдержан, сквозь маску спокойствия я замечаю, как в глазах его мелькает недовольство. И я чувствую свою вину за это. За все чувствую вину. . . 

– Поедем домой? - бережно спрашивает он. 
– К тебе? - шепчу, убрав взгляд в сторону. 
– К нам! 

«К вам, Амели, к вам! Он твой муж. . .» - злостно вторит разум, доводя сердце до истерики. 

– Как скажешь, Альберт. Мне все равно. . . 

«Все равно на все. . .» - продолжаю мысленно. 

– Пусть поспит - обращается он к кому-то за моей спиной. 

Я оборачиваюсь и вижу своего врача, который стоит с шприцем в руке: 

– Вам и в правду нужен сон - произносит с досадой и делает укол. 

И снова темнота. . . и снова сны с Давидом. 
Зачем они теперь? Что они хотят возродить средь пепла и разрухи?

Глава 3

Спустя неделю меня выписывают. Альберт не хочет больше, чтобы я встречалась с кем-то, кроме родителей. Да и я не хочу. . .

Уткнувшись взглядом в окно, я наблюдаю за быстроизменяющимися картинками Петербурга. Сегодня я возвращаюсь в дом, в котором жила до аварии с мужем. Я не помню его, не помню семьи, которая там живет, не помню ничего. Все, словно в первый раз.

Впереди сидят Альберт и папа, а рядом со мной мама, которая держит меня за руку. Она единственная, чья любовь и нежность греют меня и рисуют улыбку на моем лице. В её объятиях боль улетучивается, и в сердце просыпается вера, что скоро наступит рассвет в бесконечной ночи, где царят только мысли о Давиде.

Я потеряна в пучине навеянных воспоминаний с ним и больше не могу трезво рассуждать. Кажется, теперь я потеряла не только память, но и саму себя. Целиком. Полностью.

Мне до сих было тяжело поверить, что все те счастливые воспоминания с ним, что возвращаются ко мне, обесценены. Обесценены нами. Не могу поверить и простить нам с Давидом, что мы уничтожили то, что должны были беречь.

– Родная, что происходит? Ты снова плачешь! - встревоженного тянется к моему лицу мама, желая протереть не удержавшуюся слезу.

– . . . не знаю, мам - молвлю и прячу глаза от неё.

Я злюсь на свою слабость и плаксивость. Злюсь, что не могу унять свои эмоции, которые расстраивают родных мне людей. Злюсь, и эта злость делает меня ещё более уязвимой.

Подъехав к дому, я замечаю на крыльце приятную женщину, которая встречает нас с улыбкой на лице и распахнутыми объятиями. Как оказывается, - это моя свекровь. И, судя по всему, мы с ней в неплохих отношениях, что меня не может не радовать.

К сожалению, я не могу долго находиться за столом со всеми. Чувствуя сильную усталость, я извиняюсь и спешу пройти в комнату, которую ранее мне представил Альберт.

Войдя во второй раз в нашу спальню, я начинаю её осматривать. Она кажется такой "пустой", без любви, холодной.

Взглянув на постель, я чувствую, как по телу пробегает дрожь собственного ничтожества. Мне становится еще противней от себя. От того, что любя одного, я вышла замуж за другого, а по итогу спала с обоими.

Наверное, самое ужасное, что может чувствовать девушка, - это своё бесчестие.

Услышав гром, я отвлекаю свой взор от кровати и смотрю в окно, за которым лил дождь. Медленно пройдя к нему, я распахиваю настежь дверцы и, забравшись на широкий подоконник, тянусь наружу.

Холодные капли дождя прекрасно дополняют июньский зной и отлично передают мои эмоции этому миру. Хочется, чтобы они, стекая по коже, забрали с собой весь яд, разъедающий меня на мелкие атомы.

– Заболеешь - раздаётся голос мужа позади меня.

– Пусть. . . - произношу безразлично, не отрывая взгляда от мрачности.

– Я стучался. Несколько раз. . .

Я смотрю на него через плечо и встречаюсь с взглядом полным волнения и некой злости.

Ни одного лишнего слова не вырывается из его уст за все это время. Он сдержан, но это не лишает меня уверенности в том, что он переживает.

– Это твоё - протягивает мне свою ладонь.

Я опускаю глаза на неё и вижу кулоном в виде бабочки, что навеивает на меня новые воспоминания. . .

Париж, ужин в ресторане и бирюзовая коробочка с белой лентой.

«Ты напоминаешь мне мотылька, что так безустанно порхает в воздухе» - неожиданно заучит голос Давида в ушах, и мне становится чертовски больно.

Во всех воспоминаниях он так вежлив и мил со мной, так искренен и заботлив, а теперь. . . Теперь, я для него просто девочка для развлечения.

Я принимаю кулон из рук Альберта и еле сдерживаюсь, чтобы вновь не расплакаться.

Каждая новая история с Давидом насколько согревает моё сердце, настолько его и уничтожает.

– Помочь надеть? - обращается ко мне Альберт.

– Нет-нет. Не стоит - произношу тихо и, взглянув на кулон ещё раз, откладываю его в сторону.

– Кажется, она причиняет тебе боль - отмечает с досадой.

– Мне сейчас все причиняет боль.

Отвернувшись обратно к окну, прикрываю его. И как только спускаюсь с подоконника, Альберт останавливает меня своей крепкой хваткой.

– Хочешь, улетим на отдых? - шепчет на ухо, прижавшись близко.

Не желая чувствовать его дыхания на коже, я отстраняюсь, отвернув лицо в сторону.

И как только я подпускала его к себе раньше? Как могла ложиться с ним в одну постель, давать ему себя? Как? Если сейчас от каждого его прикосновения становится так дурно и страшно. . .

– Не сейчас - отвечаю твёрдо.

«Не с тобой. . .» - заканчиваю мысленно.

Я отхожу от него, но он резко хватает меня за кисть руки и притягивает меня обратно к себе.

– Сколько ты ещё будешь избегать меня?! Избегать взглядов со мной, объятий?!

Молчание - единственный ответ, которые я даю ему на его вопрос.

– Сколько ещё слез я должен вытереть с твоего лица, чтобы ты отпустила прошлое и приняла меня?

– О чем ты? - испугано смотрю ему в глаза.

– Ты хочешь, чтобы я озвучил это вслух?

«Я не знаю, чего я хочу» - с досадой отмечаю про себя.

Глава 4

Как же хорошо находиться под крылом у мамы. Засыпать рядом с ней и чувствовать тепло родных рук. С ней страшные мысли улетучиваются за пределы моей души, оставляя лишь лёгкое умиротворение.
Слова Артёма играют свою роль в моем душевном состоянии, - я не могу спокойно есть, спать и проживать свой день. Тысячи раз подвергаю его слова своим суждениям, стараясь убедить себя, что он ошибся. Но всегда появляется: «А если не ошибся?» и рушит барьер моего спокойствия.

И лишь сейчас, лёжа в кровати и обнимая маму, я чувствую себя в безопасности. Ведь даже если Артём прав, и наша авария - чей-то злой умысел, в данную минуту я нахожусь под защитой родительского дома. И единственное, что тревожит меня, - это то, как сообщить маме о желании развестись с Альбертом и вернуться в отчий дом.

Я остро ощущаю то, как далеки мы с ним друг от друга. Я знаю, что он делает многое для меня, но ему не под силу воскресить мое сердце и заставить его вновь забиться в унисон любви. Память медленно, но верно возвращается ко мне, и я понимаю, что никому не под силу стереть из памяти души того, чьё имя горит пламенем в моем сердце и обжигает до слёз. Этот огонь сжигает всё живое во мне и оставляет лишь пепел разбитых чувств.

Я совершила много ошибок, но самой большой из них было моё замужество. Почему я так наивно предполагала, что мне под силу усмирить безграничную любовь, которую я испытывала к Давиду? Как могла поверить в то, что однажды смогу сомкнуть глаза в объятиях чужого, когда сердце моё бесповоротно отдано другому мужчине?
И пусть я не нужна Давиду, пусть он играл мной, - это сейчас неважно, главное, что я решила для себя, - с Альбертом я не останусь. Это выше моих сил. Мне никогда не привыкнуть к прикосновением нелюбимого мужчины, а ему никогда не испытать теплоты моей любви.
И сейчас, оставшись с пустотой внутри, я больше не боюсь себя и своих желаний и готова разрушить мир, построенный на собственной лжи.

Я хочу заговорить с мамой, но она уже спит, и я не смею нарушить её покой. Я и так являюсь причиной того, что они расстались с папой на такой долгий срок, и сейчас живут порознь на две страны. Обычно мама улетает с ним, пока он решает вопросы компании, но сейчас, посоветовавшись, мама решила остаться, будучи уверенной что её присутствие мне более необходимо, чем папе. Я чувствую то, как они переживают за меня, и ценю это. Ценю их безграничную любовь и необъятную доброту. И пока мама сладко спит, я с удовольствием наслаждаюсь её утонченной красотой, что умиротворяет меня.

Утром я решаю навестить любимого друга, желая побыть с ним немного наедине, поговорить по душам и развеять ту смуту, что он навёл на меня одной лишь фразой. И сделать это хочется поскорее. Причин для бессонных ночей и так много, и я не хочу добавлять к ним ещё и страх за нашу жизнь.

Разговор с мамой я откладываю до вечера. В ночном времени суток есть нечто магическое. . . Всё пропитывается иными эмоциями и создаётся атмосфера некого таинства, где людям становится легче делиться своими чувствами. А мне эта легкость, как никогда, необходима.

– Снова грустная? - с досадой интересуется друг, когда я оказываюсь у него в палате.
– Нет, просто ночь была бессонной. А как твои дела? - слегка улыбаюсь и поддаюсь вперёд, желая изучить его лицо.

Чем чаще я встречаюсь с ним, тем ярче становятся мои воспоминания. Они озаряют светом душу и наполняют её надеждой.
Мы говорим с ним обо всем, Он рассказывает мне о школьной поре, о университете и наших поездках по России и Франции. Я слушаю его с замиранием сердца и улыбаюсь, улыбаюсь, улыбаюсь.

Но, когда в очередной раз, при смене положения, друг начинает корчиться от боли, я не выдерживаю и интересуюсь о том, что же он думает о нашей аварии.

– Я заметил, что за нами следят. И решил убедиться в этом, разъезжая через дворы. Машина следовала за нами по пятам и именно эта машина спровоцировала нашу аварию, - он переводит дыхание, собираясь с мыслями, и я ощущаю то, как больно ему вспоминать всё это. - И все бы было хорошо, но. . . машина была неисправна и это не могло быть случайностью, так как каждую неделю она проходила осмотр! Всё было подстроено, Амели!

Я с ужасом слушаю его. Не хочу верить в услышанное, но и не верить другу тоже не могу, тем более говорит он убедительно.

– Я спросил Георгия была ли экспертиза машины - он замолкает, сморщив лоб от воспоминаний.
– И? Что сказала экспертиза?
– Сказали, что машина была исправна и аварию списали на мою невнимательность, - отчаянно проговаривает парень. - Будто я не справился с управлением и врезался в столб.
– Как так? Ты ведь говоришь, что что-то было не так.
– Вот именно. Как экспертиза могла не показать то, что у автомобиля отказали тормоза?
– Я не понимаю. . . - проговариваю растеряно.
– Всё было подстроено, а экспертиза куплена. Молчи пока о том, что я тебе рассказал.
– Молчать? Нам надо рассказать всё полиции!
– Амели, - усмехается он, - Что ты им скажешь? Что для них будут значить наши слова, когда документально заверено, что авария произошла по моей вине?
– А что нам делать?
– Нам? - удивляется он. - Тебе нужно просто быть аккуратней и стараться всегда быть под присмотром. А я, как только освобожусь из этих белых стен, возьмусь за это дело.

Пройдясь руками по лицу, я хватаю себя за голову и пытаюсь понять, что вообще происходит в моей жизни. Кому и для чего понадобилась наша смерть? И почему этот человек больше не предпринимает попыток убить нас?

– И ещё, Амели, - он смотрит на меня строго, - В тот день мы ехали к Давиду.
– К Давиду? - удивляюсь и слегка подбираюсь.
– Да. Он не выходил на связь целый день, и ты переживала.

Его слова больно режут меня по животу. Сразу вспоминаю Давида слова о том, что он наигрался и поэтому исчез из моей жизни. А я наивная ещё и собиралась ехать к нему. . . Наверное хорошо, что не доехала и не дала опозорить себя ещё сильнее.

– Амели, ты слышишь меня? - настойчиво сжимает мою руку.

Упиваясь горечью воспоминаний, я лишь киваю ему в ответ.
Мне так все надоело. . . Как только сообщу всем о разводе, соберусь и улечу отсюда. Этот город мне уже давно на мил.

Отчаянно опускаю голову к груди друга и в последующие секунды наслаждаюсь его крепкими объятиями.

И лишь вошедший в палату посетитель прерывает нашу тишину, я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на пришедшего, и тяжело вздыхаю, когда вижу на пороге Марту. Наш с ней разговор в ресторане отлично сказался на наших взаимоотношениях, и теперь мы обе стараемся избегать встреч, не желая приносить дискомфорт друг другу.

Я отстраняюсь от мужчины и сажусь ровно. Девушка приветствует меня, подходит к Артёму и нежно целует его в щеку.

– Как себя чувствуешь? - бережно обращается к нему.
– Отлично, - расплываемся в улыбке, рассматривая её. - Ты сегодня рано.
– Фотосессию отменили. Я ведь не помешала? - смотрит на нас двоих.
– Нет-нет. Я уже ухожу - тороплюсь я, желая оставить их наедине.