Полет стрижа

Глава 12

Позже, вспоминая весь этот кошмар, Луиза поняла: им просто невероятно повезло, что они нашли эту вентиляционную шахту. Казалось, целую вечность они блуждали во тьме, точно ищейки втягивая носом прохладный воздух. Гейдж опирался ей на плечо, с трудом наступая на раненую ногу. С каждым шагом он слабел и все тяжелее наваливался на нее: силы его, как казалось Луизе, были на исходе. Она сама дрожала от страха и усталости, но продолжала подбадривать себя, упрямо твердя, что все будет хорошо. Наконец дорогу им пересек другой туннель, и они явственно ощутили дуновение свежего ветра.

— Чувствуешь? — Луиза остановилась. — Тянет прохладой откуда-то справа, от стены.

Гейдж встрепенулся, пытаясь собраться с силами.

— Некоторые вентиляционные шахты использовались как аварийные выходы во время обвалов, — пояснил он. — Иногда шахтеры вырубали в камне углубления для рук, чтобы можно было подняться наверх…

Вовсе не надеясь, что в данном случае будет именно так, Гейдж провел ладонью по грубой стене и наткнулся на выемку, затем нащупал другую.

— Есть! — воскликнул он.

Сердце Луизы учащенно забилось от радостного предчувствия.

— Неужели нашел?

Он нащупал в темноте ее руку и поднес к выдолбленному в холодном камне углублению.

— Поднимайся, но прошу, не торопись и не волнуйся. Я тебя подстрахую.

Гейдж пропустил Луизу вперед, но она все еще колебалась.

— А как же ты заберешься, с раненой-то ногой?

— Обо мне не беспокойся, — хмуро ответил он. — В этом аду я не останусь. Если понадобится, буду подтягиваться на пальцах.

Путь наверх был мучительным и опасным. Одно неверное движение — и они могли упасть вниз и разбиться…

Луиза продвигалась первой — внутри нее все трепетало, влажные от пота ладони скользили по стене, пот ручьем катился со лба, застилая глаза. Хотелось двигаться быстрее, чтобы глотнуть наконец спасительного свежего воздуха, но она слышала за собой тяжелое прерывистое дыхание Гейджа — разве могла она оставить его?

Поток света ослепил Луизу, и она какое-то мгновение не видела ничего, кроме черной, точно бездна, тьмы, но, отчаянно заморгав, тут же с удивлением увидела прилипшие к каменной нише собственные пальцы. Точно зачарованная, Луиза вскинула голову. Над ней сияло солнце, в ослепительно-синем небе парили стрижи.

На глаза молодой женщины навернулись слезы.

— Гейдж…

— Я вижу, милая, — тяжело дыша, отозвался Гейдж. — Мы спасены! Мы все-таки выбрались! Не знаю, как тебе, а мне эта шахта порядком осточертела.

Луиза, воодушевленная близостью свободы, с удвоенной энергией стала карабкаться наверх.

Через несколько минут они выбрались на поверхность. Свобода!

Луиза пыталась уговорить Гейджа подождать ее тут же, у выхода из штольни, а самой отправиться за помощью. Но он наотрез отказался отпускать ее одну.

Луиза твердила ему, что он очень слаб, что с ним она потратит на дорогу до дома в два раза больше времени, что ему вообще нельзя передвигаться из-за кровотечения…

Но Гейдж не желал ее слушать. Поэтому, казалось, прошла целая вечность, пока наконец они добрались до дома Луизы. Полмили пути показались сущим кошмаром: эйфория после выхода из шахты быстро прошла, Гейдж совсем обессилел и всей тяжестью тела навалился на Луизу. Ее очень беспокоила его мертвенная бледность, она опасалась, что вновь может начаться кровотечение.

Открыв наконец дверь запасным ключом, который держала в цветочном горшке на крыльце, Луиза уложила Гейджа на диван, укутала его одеялом и бросилась к телефону, чтобы позвонить Марджи и шерифу. Но подняв трубку, сразу поняла, что Риордан принял меры предосторожности, на случай если им все-таки удастся выбраться из шахты — телефон молчал.

Закипев от ярости, Луиза крикнула Гейджу.

— Поехали, тебя надо как можно скорее показать Марджи. Моя машина, слава Богу, на ходу.

Семья Коулов сидела за обеденным столом, неторопливо обсуждая домашние дела, как вдруг дверь отворилась и на пороге появился Гейдж — смертельно бледный, с кровоточащей раной на бедре, наспех перевязанной свитером. Прислонившись к стене, он начал сползать по ней на пол.

— Господи, что случилось? — воскликнул Ральф. Остальные, словно окаменев, потрясенно смотрели на представшую перед ними картину, но спустя мгновение опомнились, забегали, заволновались.

— Ральф, Ник, несите его в кабинет, — распорядилась Марджи. — Дорин, принеси мой медицинский саквояж, он в шкафу в холле. Осторожно с ногой, мальчики, — предупредила она.

Через несколько минут Гейджа положили на диван, и Марджи склонилась над ним. Разрезав ножницами джинсы на бедре, она увидела рану и коротко сказала:

— Тебя нужно везти в больницу, Гейдж. Пуля засела глубоко, и одна я не справлюсь…

— Это подождет, — пробормотал он, сжимая от боли зубы. — Первым делом необходимо задержать Риордана.

— Риордана? — встревожился Ник. Какое отношение к этому имеет Риордан?

— Он стрелял в меня… — прошептал Гейдж и потерял сознание. Подробности они уже узнали от Луизы.

К полуночи все благополучно завершилось. Врач в Главной медицинской клинике округа, куда привезли Гейджа, осмотрев рану, тут же отправил его в операционную. Все Коулы нервничали, расхаживая взад-вперед по коридору и ожидая конца операции. Из школы приехала Венди — бледная, перепуганная. Когда Гейджа вывезли из операционной, он сразу же заявил, что ночевать в больнице не останется. Он еще не отошел от наркоза — глаза его слипались, он даже не отреагировал на сообщение, что Риордана схватили в Ногалесе, когда тот уже собирался пересечь мексиканскую границу.

Врач сообщил, что Гейдж проспит до утра, так что родственникам и близким ночевать в больнице не было смысла. Луиза оставляла Гейджа с тяжелым сердцем. Вежливо отказавшись от приглашения Коулов провести ночь у них на ранчо, она отправилась домой.

Тишина обрушилась на Луизу сразу, как только она вошла в свой пустой одинокий дом. Взволнованная событиями этого страшного дня, Луиза ничем не могла заняться, все валилось из рук. Она бесцельно бродила по комнатам, озадаченно смотрела на вещи отца, словно видела их впервые… Пора было признаться себе в том, что она любит Гейджа Коула. Любит всем сердцем…

В другом месте, в другое время Луиза порадовалась бы такому открытию. Но здесь, в отцовском доме, наполненном мучительными воспоминаниями детства, не утихавшими и по сей день, она не могла приветствовать свое чувство. Конечно, хотелось верить, что Гейдж не похож на ее отца. Ведь из того, что он сильный, уверенный в себе ковбой, вовсе не должно было следовать, что он прижмет Луизу к ногтю, как отец ее мать. Нет, Гейдж не такой. Он не обратит ее любовь в оружие против нее самой. А вдруг?.. Да и вообще, они же совершенно разные люди. Нет, им не суждено быть вместе!

Слишком долго я здесь живу, подавляя рыдания, подумала Луиза. Пора уезжать…

Гейдж целый день ждал, что Луиза придет в больницу. Часа в четыре он попробовал позвонить ей, но телефон ее, видимо, еще не работал. Раздосадованный, Гейдж позвонил в Дабл-Ар. Венди сообщила, что в последний раз они видели Луизу прошлой ночью, когда она, отказавшись переночевать у Коулов, поехала домой. Гейдж сразу же заподозрил что-то неладное.

— Кто-нибудь может приехать за мной? — строго спросил он у Венди, снявшей трубку. — Я хочу вернуться на ранчо.

— Но я думала, ты должен остаться в больнице еще на пару дней… — нерешительно начала Венди. — Врач говорил…

Гейдж еле сдерживался, чтобы не взорваться; в голове крутилось: «Торопись, торопись!»

— Венди, детка, врач — пожилая женщина, склонная к паникерству. Пожалуйста, не волнуйся, а лучше приезжай и забери меня отсюда. Да, и захвати мою одежду. Если я останусь здесь еще хотя бы на ночь, то сойду с ума.

Венди надолго замолчала, и он уж подумал было, что сестра откажет ему… Но после некоторых колебаний она все же произнесла:

— Хорошо, хорошо, ты ведь уже большой мальчик. Сам отвечаешь за свои поступки. Скоро буду!

— Умница, сестричка, ты просто молодец! И я люблю тебя. Ну, хватит болтать, собирайся!

— Уже еду!

— Отлично, но учти, чтобы на спидометре было не больше семидесяти. Слышишь? Не гони!

Венди засмеялась в ответ и повесила трубку.

Следующие два часа показались Гейджу самыми длинными в его жизни. Он нутром чуял — с Луизой что-то происходит, но ничего поделать не мог — оставалось только ждать. Увы, терпением он никогда не отличался. Но наконец Венди влетела к нему в палату, прижимая к груди пакет с его одеждой.

Покинуть больницу оказалось не так-то просто, но врач, видя, что Гейдж разнесет все здание, если его не отпустят, смирилась. Через двадцать минут он уже садился в пикап, на котором Венди приехала из дома, проклиная невесть откуда взявшуюся усталость — прошел-то он всего тридцать шагов от палаты до выхода.

Тем не менее, когда они приехали в Дабл-Ар, Гейдж стал настаивать на своей поездке к Луизе. Венди метала громы и молнии, говорила, что сейчас он беспомощный как ребенок и нечего ему делать за рулем. Но Гейдж пригрозил, что пойдет пешком, если она не даст ему ключи от машины. Сестра высказала ему все, что думала о его глупом упрямстве, но ключи все-таки дала.

Только увидев свет в доме Хадсонов, Гейдж немного успокоился: он так боялся, что Луиза уедет. От всего пережитого совершенно обессилел: остановив машину во дворе, откинулся на сиденье и долго вглядывался в темноту, окружавшую дом, в освещенное окно Луизы.

Да, он любит эту женщину, безумно любит, но смогут ли они быть вместе?.. Захочет ли она этого?.. Луиза полностью завладела его мыслями, желаниями, преследуя его во сне и наяву. Ему пора было признаться ей в своих чувствах. А там — будь что будет.

Гейдж усмехнулся, представив, как Луиза отреагирует на его признание. Наверняка будет говорить, как уже делала не раз, что она независимая женщина и не поступится своей свободой. Можно подумать, он тиран какой-то! Она ведь сама прекрасно понимает, что они любят друг друга. Гейджу оставалось каким-то образом заставить ее признать это.

Гейдж наконец открыл дверцу машины, с трудом поднялся на крыльцо, почти не замечая пульсирующей боли в бедре, и постучал.

Луиза мгновенно открыла дверь; Гейдж ожидал, что девушка удивится, возможно, испугается — ведь его должны были продержать в больнице несколько дней. Но к чему он совершенно не был подготовлен, так это к выражению отчаяния, промелькнувшего в ее выразительных серых глазах при его появлении.

Гейдж молча взглянул через плечо Луизы в гостиную и увидел на полу картонные коробки и чемоданы.

Гейдж впился в нее взглядом:

— Значит, уезжаешь? — резко и осуждающе спросил он.

Луиза вздрогнула, будто ее ударили хлыстом, краска стыда залила ее щеки, без слов все объяснив Гейджу. Она хотела спрятаться от его пронзительного взгляда, но заставила себя прямо посмотреть на него, упрямо выставив вперед подбородок.

— Да, я завершила здесь все свои дела. Пора уезжать…

— Ну-ну. — Гейдж неотрывно смотрел на нее горящими глазами. — И когда же ты мне собиралась об этом сообщить? А может, ты вообще хотела тихо ускользнуть ночью, чтобы, выйдя из больницы, я не застал тебя здесь и смирился с твоим отъездом?

Луиза побледнела:

— Это не так.

— А мне кажется, именно так! — отрезал Гейдж и прошел мимо нее в прихожую.

Луиза хотела подойти к нему, попробовать все объяснить, но понимала: стоит ей только прикоснуться к нему, как он обнимет ее, и тогда она забудет, почему ей надо уехать.

Луиза закрыла входную дверь и прислонилась к ней спиной.

— Я бы не уехала, не попрощавшись, — выдавила она из себя. — Просто думала, так будет лучше…

— Почему?

— Потому, что я должна уехать…

— Почему?

— Думаю, это очевидно, — запальчиво начала она. — Мне… надо писать книгу… Надо встретиться со своим издателем… Мое место не здесь, а в городе…

Гейдж насмешливо смотрел на нее, скрестив руки на груди.

— Понимаю. Значит, ты бросаешь все и всех и уезжаешь потому, что твоя книга — самое важное для тебя?

Его слова уязвили Луизу в самое сердце. Быстро заморгав, чтобы сдержать непрошеные слезы, она растерялась и не знала, что ответить. Она могла бы признаться, что раньше ей было легко сниматься с места — некого было оставлять. Сейчас же все было иначе — она уезжала от Гейджа и испытывала почти невыносимую боль от предстоящей разлуки.

Еле сдерживая слезы, Луиза с трудом проглотила комок в горле:

— Знаешь, Гейдж, моя мать каждый день должна была отчитываться перед отцом. Она не могла даже одна поехать в город в бакалейную лавку, предварительно не спросив у него разрешения. — Луиза выплескивала перед Гейджем то, что давно накопилось в душе. — Когда я немного повзрослела и стала понимать что к чему, я поклялась, что никогда ни у кого не буду просить разрешения делать то, что мне хочется. Так что ответ на твой вопрос — утвердительный. Да, моя книга — это самое важное…

Гейдж, словно окаменев, с грустью смотрел на нее. Что ж, все встало на свои места. Луиза не желала пускать в свою душу никого, в том числе и его. Теперь, когда ей больше не грозила беда и она не нуждалась в его помощи, она решила вернуться к своей привычной жизни — как когда-то Орелия Пальмер. А разговоры насчет родителей и насчет того, чтобы отчитываться перед кем-то — пустая болтовня…

Идиот! — ругал себя Гейдж. Дурак! Снова оказался в дурацкой ситуации — женщина, от которой он без ума, рассказывает ему, почему она уходит от него. А он, как малый ребенок, поверил ей…

Гейдж словно очнулся и, уязвленный, коротко бросил:

— Ну что ж, не смею мешать твоим сборам. Ты уже узнала о жизни здешних ковбоев все, что хотела. Наверное, теперь будешь выбирать место действия романа? Куда ты собираешься поехать?..

Луиза боялась, что он может последовать за ней, поэтому не хотела отвечать на его вопрос, но, заглянув в глаза Гейджа, поняла, что без ответа он не уйдет.

— Скорее всего, в Нью-Мексико, в Лос-Аламос.

Не говоря ни слова, Гейдж оторвал листок из блокнота у телефона и записал несколько имен и адресов.

— У нас есть друзья в Лос-Аламосе, вернее на ранчо неподалеку от него. — Он протянул ей листок. — Твой телефон все еще не работает, так что я позвоню им из дома и договорюсь, чтобы тебя встретили. Уверен, наши друзья будут рады помочь тебе. Позвони им, когда приедешь на место. Ты решила, что будешь делать с Циклоном?

Удивленная резкой переменой темы, Луиза недоуменно заморгала:

— Нет, по правде говоря, я и забыла о нем, поскольку после пожара его перевезли на ваше ранчо.

— Не обязательно решать что-то сейчас, мы подержим его сколько понадобится. Но если ты надумаешь продать его — я первый покупатель. Заплачу хорошо.

— Да, конечно, — рассеянно проговорила Луиза и, вдруг нахмурившись, взглянула на Гейджа: — Почему? Почему ты делаешь это?

Гейдж понимал ее недоумение и не меньше Луизы был смущен своим неожиданным поведением. В его глазах заиграли насмешливые искорки, а губы изогнулись в улыбке:

— Черт возьми, сам не знаю. Как узнаю — скажу. — Он направился к двери.

Луиза услышала в тишине, как он завел мотор. Бездумно глядя на листок с именами и адресами, она пыталась убедить себя, что поступила правильно. Теперь она свободна… Но никогда в жизни Луиза не чувствовала себя такой несчастной.

Уехать оказалось гораздо труднее, чем она ожидала. Луиза придумывала десятки причин, чтобы, цепляясь за малейший повод, остаться. Ведь в конечном счете здесь ее дом. Теперь, когда кое-какой материал для будущего романа собран, она могла бы вернуться в Даллас, в свою квартиру. Ведь она неизменно возвращалась туда из своих творческих поездок. Ей было там хорошо, она считала Даллас своим домом. Там похоронена ее мать…

Но как только Луиза начинала думать, что покинет Аризону, на глаза наворачивались слезы. Она полюбила ранчо с его постоянно дувшим ветром, с колыхавшимся морем бизоновой травы, простиравшимся чуть ли не до самого горизонта. Именно здесь она обрела свободу, о которой и не мечтала, а также внутренний покой, о котором и не подозревала…

Луиза все же ненадолго съездила в Нью-Мексико, считая свою поездку производственной необходимостью — надо было собрать дополнительный материал в этой части страны для вестерна о Гэсе Каунти. Но вернулась она не в Даллас, а на ранчо своего отца. Для окончания работы над романом ей понадобится месяца четыре, и не меньше, а уж потом она окончательно решит, возвращаться ли в город или остаться здесь. В конце концов, для переговоров с издателями можно наезжать в Даллас по мере необходимости.

Сложности, правда, представляло общение с Гейджем. Луиза думала, что ей удалось убедить себя и его в том, что в ее жизни нет места для него. Но, вернувшись в дом отца из Лос-Аламоса, она нашла пакет, оставленный непонятно каким образом на кухонном столе. В пакете Луиза обнаружила маленький томик в тканевом переплете и записку от Гейджа, в которой говорилось, что это дневник, принадлежавший его прабабушке. Он посчитал, что дневник может пригодиться Луизе для создания романа. Луиза была бесконечно тронута его вниманием.

Но больше всего Луизу растрогало письмо, которое ожидало ее, когда она приехала из двухдневной поездки в Тусон. В нем Стикс Рэдмен, крестный всех Коулов, приглашал Луизу погостить на его ранчо в Ахо. Он писал, что они с женой будут рады принять Луизу на всю весну и лето, пока она будет работать над своей книгой.

Гейдж договорился с ними! — с благодарностью думала Луиза, опускаясь на диван с гостиной и перечитывая письмо. Она всего лишь раз, и то мельком, сказала Гейджу о том, как важно ей для работы находиться в месте, где будет происходить действие книги, какую достоверность роману это может придать. Он прекрасно запомнил это и устроил так, чтобы Луиза смогла работать в подходящей обстановке.

Почему, недоумевала Луиза, она вдолбила себе в голову, что Гейдж такой же, как ее отец, — грубый, деспотичный ковбой, для которого главное — сохранить власть над женщиной. Ведь Гейдж постоянно опровергал ее представления о нем: он такой чуткий, заботливый, терпимый.

Отец Луизы так никогда не поступал. Насколько она помнила, он и внимания не обращал на слезные просьбы матери, например, разрешить ей посещать колледж. Отец всегда говорил ей, что она его жена и должна довольствоваться этим своим положением. Он предпочел даже, чтобы мать развелась с ним, но остался при своем мнении… До недавнего времени Луиза считала, что и Гейдж так же не потерпит женской самостоятельности…

Чувствуя неодолимую потребность разобраться во всем, Луиза отложила письмо Стикса Рэдмена и в волнении поднялась с дивана. Сама не зная почему, по какому-то наитию она поспешила в кабинет отца и сняла с полки последний дневник Тома Хадсона, который ей вернули в тюрьме после его смерти. До сих пор она так и не могла взять его в руки — для нее была невыносима мысль, что он делал эти записи, будучи запертым в клетку, словно дикий зверь. Но сейчас Луиза чувствовала, что должна, должна докопаться до истины, возможно, тогда она поняла бы отца.

Прошел час. Луиза закончила читать и замерла, глядя перед собой невидящим взором. Она полагала, что отец будет писать о том же, что и раньше — как ненавидит он Коулов и жизнь вообще, обвинять всех, кроме себя, во всех грехах. Но, как с удивлением она обнаружила, отец о многом передумал в тюрьме, пересмотрел не только недавние события — арест и заключение, но и все свое прошлое.

Она всегда считала отца сильным и самоуверенным, а его, оказывается, всю жизнь преследовали неуверенность и страх. Например, он безумно боялся потерять жену и именно поэтому ни на минуту не отпускал ее от себя. Увы, этим он добился прямо противоположного результата, пришел к тому, чего больше всего хотел избежать: жена ушла от него, ушла вместе с ребенком.

Если бы знать об этом раньше! — думала Луиза, глотая слезы. Ведь человека, который не боялся признаться самому себе в собственных слабостях и недостатках, человека, столь душевно ранимого, она полюбила бы так, как всегда мечтала любить отца. А в итоге он умер в полном одиночестве.

Пелена спала с ее глаз. Ведь по сути она была такой же ранимой и неуверенной в себе, как и отец. Она убежала отсюда, придумав более-менее подходящий предлог — работу над книгой… А на самом деле она боялась раскрыться, впустить Гейджа в свою жизнь… Как и отец, Луиза чуть было не потеряла человека, который значил для нее очень много… И ведь в итоге она снова вернулась в дом отца…

Луиза вдруг представила, какой пустой, бессмысленной, одинокой будет ее жизнь без Гейджа. Сердце защемило от боли; нет, она не должна потерять этого человека, как отец потерял мать. Луиза должна увидеть его. Немедленно. Пока не поздно…

Когда в дверь постучали, Гейдж был с головой погружен в чтение. Читая роман о смельчаке Джерри, он слышал голос Луизы в каждом слове, представляя ее на каждой странице. Черт подери, зачем он мучает себя, надо бросить книгу, прекратить эту пытку!

Постучали снова, и Гейдж нехотя поднялся с кушетки. Неужели хоть на час его не могут оставить в покое! С языка готовы были сорваться резкие слова, но при виде виновницы его страданий Гейдж онемел. Он в изумлении уставился на Луизу, не веря, что после стольких дней мучительного ожидания она сама явилась к нему.

— Марджи сказала, что ты здесь… — хрипло проговорила Луиза. — Можно войти?

Он молча посторонился, гадая, сообщила ли Марджи, почему он поселился в этой пристройке. В последнее время Гейдж искал одиночества и не мог видеть даже близких людей.

— Садись, — сдержанно предложил он. — Хочешь кофе или что-нибудь?..

— Нет… спасибо, — чувствуя себя очень неловко, Луиза беспомощно озиралась по сторонам. Почему так трудно высказать то, что хотелось бы? — думала она.

— Ты, наверное, удивлен моим приходом… — начала она.

Гейдж, угрюмо глядя на нее, выдвинул стул и сел:

— Пожалуй, да. Я думал, ты сейчас в Далласе или еще где-нибудь…

— Я не могла. Я пробовала… Думала, так будет лучше. Оказалось, что просто убегала от себя… Нервно проведя рукой по волосам, Луиза попыталась собраться с мыслями, но голова шла кругом, а слова вылетали сами собой. — Меня ничто не интересовало, кроме моей работы. Я боялась… отец… Я нашла его последний дневник… Господи, какой я была дурой!..

Внезапно горючие слезы ручьем хлынули из глаз. Неловкими, торопливыми движениями Луиза вытирала щеки, но не могла унять слез.

— Я и не предполагала, что отец жил в постоянном страхе. Он любил мою мать и так боялся потерять ее, что в конце концов так и случилось — она ушла от него… Я не могу позволить страху разрушить мою жизнь, как это произошло с моими родителями, и к тому же я поняла, что…

Словно окаменев, Гейдж слушал ее, однако с выводами не торопился — он видел, что Луиза слишком расстроена, чтобы отдавать отчет в собственных словах.

— Ты что-то еще хочешь сказать? — мягко спросил он, стараясь успокоить ее, предоставляя ей возможность выговориться. И неожиданно слова, которые Луиза так долго, казалось, искала, наконец нашлись.

— Я боялась… полюбить тебя, — призналась она с обезоруживающей прямотой. — Поэтому после того, как схватили Риордана, я и сбежала. Я понимала, что все больше влюбляюсь в тебя, и испугалась своих чувств. Разве мы могли быть вместе? Я же совсем не та женщина, которая тебе нужна, а ты казался мне таким похожим на моего отца. Во всяком случае, я так думала… О, Гейдж, прости меня!..

— Милая… — прошептал Гейдж, поднявшись со стула.

— Ты отпустил меня, — продолжала она, поспешно отступив на шаг. — Я убедила себя, что безразлична тебе, и тут вдруг получила от тебя тот дневник, потом это письмо от Стикса Рэдмена… Ты думал обо мне… И я поняла, что не смогу уехать отсюда.

Гейдж сделал шаг ей навстречу. Глаза его сияли.

— Отлично, я на это и надеялся, Луиза!

Сердце бешено заколотилось, она отступила еще и почувствовала за спиной стену.

— Потом я прочла последний дневник отца, — торопилась высказаться она, — который он вел в тюрьме, и все узнала. Он так боялся потерять мою мать, что всецело подчинил ее себе. Она задыхалась в этом доме… Я не хочу совершать ту же ошибку. Я не боюсь сказать, что люблю тебя. Не подумай, что я требую чего-то в ответ, — поспешно добавила она. — Не считай, что ты обязан… обещать мне… — Окончательно запутавшись, она замолчала.

Гейдж привлек Луизу к себе.

— Милая… Я же безумно люблю тебя, — прошептал он. — Я совсем без тебя извелся…

Луиза широко распахнула глаза и не успела ахнуть, как Гейдж закрыл ей рот поцелуем.

— Я и не собирался подчинять тебя себе, — горячо шептал он, целуя ее щеки. — Всегда хотел, чтобы ты оставалась такой, какая есть.

— Я не могу бросить свою работу…

— И не вздумай, — с готовностью согласился Гейдж. — Я читал твою «Ночь охотника». Это здорово! И я никогда не буду мешать тебе. Да что там, после того как мы поженимся, я буду помогать тебе чем смогу. В конце концов дела на ранчо идут своим чередом. Ральф и Ник справятся и без меня. Мы… — Он неожиданно замолчал, увидев ее недоуменный взгляд. — Что? Что такое?

Луиза засияла от счастья, еле сдерживая улыбку:

— После того как поженимся… — завороженно повторила она.

— А разве я не говорил прежде, что мечтаю о том, чтобы ты стала моей женой?

— Вроде бы нет.

— Тогда я исправлю ошибку — и немедленно!

Не успела Луиза опомниться, как он встал перед ней на одно колено и, нежно глядя ей в глаза, произнес:

— Я люблю тебя всем сердцем, Луиза Хадсон. Ты выйдешь за меня замуж?

На глаза молодой женщины навернулись счастливые слезы:

— О, Гейдж! Любимый! Если честно, я мечтала стать твоей женой с того момента, как впервые увидела тебя. Я сама себе боялась признаться в этом. Ты мой мужчина!

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.