Полжизни для тебя

Глава 4 Больница

Городской онкологический диспансер осыпался вздувшейся штукатуркой.

Построенное еще в пятидесятых годах прошлого века здание неприветливо распахнуло перед Кирой скрипящие облезлые двери. Поднимаясь по покрашенной зеленой краской лестнице, Кира сжала зубы. Здесь пахло спиртом и страхом.

Стены холла были усыпаны детскими рисунками. Проходя мимо, Кира зацепилась взглядом за рисунок некой Яны, 5 лет, где она нарисовала дом с крестом на крыше и себя вокруг взрослых в белых халатах.

Помимо воли по спине Киры пробежались мурашки, а желудок скрутило. Она судорожно вздохнула и закашлялась.

Неприветливая медсестра распределила её в третью палату. Кира толкнула дверь и в ужасе замерла. В её голове, почему то было представление палаты как зарубежных фильмах, но то, что она увидела, повергло её в ужас.

Четыре занятые койки с металлическим изголовьем, к которым, казалось, будут приковывать больных, чтобы не рыпались. Лысая девочка лет десяти приветливо махнула Кире. Рядом кто-то, отвернувшись к стене, укрылся с головой.

Мама вошла следом за Кирой, таща тяжелую сумку с вещами, и поздоровалась со всеми.

Кира осмотрела палату, и вдруг до неё стало доходить: она будет терять здесь драгоценное время?

Нет!

Если ей осталось совсем немного, то она не хотела лежать здесь! Нет! Ни за что! И вдруг понимание, что она умирает, ударило с такой силой, что ноги Киры подкосились, и она схватилась за кровать. Осознание, что битва с болезнью заведомо проиграна, толкнуло её в грудь, и Кира сделал шаг назад.

– Нет, – прошептала она.

Она не готова умирать! Не готова!

– Нет, – громче сказала она и замотала головой.

– Ты что-то сказала, милая? – мама достала из сумки вещи и аккуратно сложила на свободную койку.

А Кира, задрожав всем телом, сделал еще шаг и вдруг обернувшись, побежала.

– Ты куда? – крикнула ей вслед мама.

А Кира бежала, не зная куда. Она все бежала. Она хотела оказаться где угодно, только не здесь.

За ней словно гналась стая волков. Едва каясь пальцами перил, она сбежала по лестнице. Легкие разрывало огнем. Она едва сдерживала кашель, опасаясь, что ее догонят.

Она все бежала пока разрывающая боль в груди не сковала легкие. Хватая ртом воздух, она закашлялась так сильно, что, казалось, выплюнет все легкие на тротуар.

Прохожие, с опаской посматривая на нее, обходили ее десятой дорогой.

Она хотела спрятаться. Все равно где. Кира сжала обрызганные кровавой слюной кулаки и заставила себя идти дальше.

Телефон в кармане зазвонил. Кира вздрогнув, достала его из кармана кардигана. Звонила мама. Девушка отбила звонок и, спотыкаясь, побрела дальше.

Она застегнула кардиган на пуговицы и, вздохнув, посмотрела на вновь звонивший телефон. Мама все пыталась связаться с ней. В очередной раз Кира отбила звонок.

Слабость атаковала ее. Кира увидела неприметную лавочку в кустах сирени и рухнула на нее.

До этого дня она все не теряла надежду, что это была какая-то ошибка, что все чудесным образом станет как раньше, но безжалостная реальность, которая не считалась с ее планами на жизнь, обрушилась на Киру.

Она струсила. Поддалась панике. “Мама меня убьет”, – сокрушительно вздохнула Кира. Она могла вернуться, извиниться и начать лечение, или…

Рука сама собой потянулась к телефону. Мама звонила не переставая. Сверху посыпались СМСки: “Где ты?”.

Увидев имя “Артур” в списках звонков, она нажала на значок вызова.

“Пииии… пииии… пиии….” – приложив трубу к уху, она взволнованно слушала гудки. По ту сторону что-то щелкнуло, и прозвучал заспанный голос Ари:

– Ало.

– Ари, – дрожащим голосом произнесла она. – Ты можешь меня забрать?

По ту сторону что-то зашуршало.

– Что случилось? – обеспокоено спросил он.

– Я… – Кира замолчала и, судорожно втянув воздух, всхлипнула.

– Где ты? – громче спросил он, явно услышав, что девушка плачет.

Кира объяснила, где находилась и положила трубку.

Волнение нарастало. Телефон с выключенным звуком, не переставая мигал – мама все продолжала звонить, а Кира, оглушенная реальностью, все не могла прийти в себя.

Надежда, что все это сон взорвалась как атомная бомба, снесла подчистую надежду на спасение и оставила после себя только пепел и радиацию.

Желудок скрутило. Кира спрыгнула со скамейки и присела у кустов. Её вывернуло желчью, но сразу стало легче.

Злость охватила ее. “Почему я? Почему? Я ведь всегда была правильной девочкой! Я ведь всегда выполняла все, что говорили родители. Я хорошо училась! Почему? Почему я? Для чего я вообще тогда родилась? Чтобы умереть, так и не начав жить?”

Ногти Киры до крови вцепились в ладонь.

“Это несправедливо. Какой-нибудь пьяница или наркоман доживает до старости, а я даже до восемнадцати могу не дожить?

Почему я? Почему?”

Внутри Киры все клокотало от гнева на мир. Не выдержав, она подскочила и стала расхаживать взад вперед.

Она так погрузилась в свои мысли, что и не заметила, как пролетело время.

Ари позвонил. Кира только поэтому не выключала телефон. Она выбежала к подъехавшему такси.

Девушка кинулась в объятия Артура. Он изумленно замер и, сомкнув руки на тонком теле девушки, погладил её по голове.

Он был ошарашен.

Когда Кира немного успокоилась, Ари отодвинул её тонкое тело и заглянул в покрасневшие глаза. Её искусанные заалевшие, как спелое яблоко, губы манили его, и он накрыл её губы своими. Она шумно втянула носом воздух и медленно ответила на поцелуй. Солоноватый привкус поцелуя еще оставался на губах, когда они отпрянули друг от друга.

Кира вскинула руку к губам и улыбнулась. Артур этого и добивался. Губы дрогнули и растянулись.

– Нет такой беды, которую бы не исправил поцелуй, – его голос, словно единственный луч надежды во тьме, успокаивал Киру. Рядом с ним она словно оставляла все проблемы позади и становилась обычной девчонкой, у которой самой большой проблемой был выскочивший прыщ на лбу.

Солнце било в глаза. Ари надел солнечные очки. В стекле отразилась Кира. Она даже себе показалась такой тонкой, щуплой, больной, что разом откинула все плохие мысли и улыбнулась еще шире.

“Ари не должен ни о чем догадаться. Если он узнает о моей болезни, он не захочет гулять со мной. Ари уедет через три недели на тренировки и последующие соревнования в Москву и их связь оборвется”.

Ей не надо будет рассказывать, что она больна. Он не будет плакать о ней. Это просто курортный роман. Роман, что был Кире необходим как воздух сейчас.

– Я просто поссорилась с мамой… Прости. Я не должна была тебя отрывать от твоих занятий.

– Да я ничем не был занят, – соврал он. Кира хмыкнула и многозначительно посмотрела на полосы от складок простыни на правой щеке.

Такси все еще ждало на дороге.

– Поехали на пляж! За город. Где пусто и безлюдно! – предложил он и потянул Киру в такси. Девушка, не сопротивляясь, кивнула.

Они запрыгнули на заднее сидение такси, и Ари подтянул Киру к себе поближе. Он не допытывался, что случилось, и Кира была благодарно ему за это.

Телефон в руке замерцал. Фотография мамы высветилась на экране. Раздраженно Кира отбила и нажала на кнопку выключения телефона.

Ари уловил это, поднял бровь, но ничего не спросил.

– Больше всего в Москве я скучаю по морю, – тихо произнес он. – Знаешь…, это удивительно. Не скажу, что сильно любил купаться или загорать, но когда переехал, словно кто-то отрубил часть меня. Я и не догадывался, как мне будет не хватать соленого воздуха, наполненного умиротворением и каким-то вечным спокойствием.

– Море было до нас и будет после. Оно вечно… – прошептала Кира и посмотрела на показавшуюся полоску горизонта.

Ари тоже посмотрел на горизонт поверх головы Киры. Такси повернуло, и море скрылось, но ненадолго.

Апрельское солнце вышло из-за тонких облаков и ослепило своей яркостью и теплом. Машина остановилась. Молодые люди вышли. Соленый бриз подбросил волосы Киры и пощекотал лицо и руки.

Облако вдруг игриво прыгнуло на золотой диск солнца и накрыло пляж тенью.

Взгляд наполненных сочной травой глаз остановился на горизонте. Ветер поднимал волны и теребил юбку платья Киры цвета солнца. Белая пена брызгала во все стороны, ударяясь о камни. Чайки пронзительно кричали над головой.

– Как же я люблю море, – Ари глубоко втянул воздух в легкие и, скинув с себя куртку, расстелил её на камнях для Киры, а сам сел на слегка пригретые солнцем камни.

Кира присела рядом. Солнце выглянуло из-за облака, заставив прищуриться.

Ей стало легче. То ли это волшебство присутствия Ари, то ли море и солнце помогли. Она втянула соленый воздух в больные легкие и смогла искренне улыбнуться.

Кира вспомнила мысль, что пришла ей в голову в такси: ведь и правда, море было до неё и останется после. И если задуматься… каждый из нас когда-нибудь умрет. Было бы так замечательно прожить жизнь и умереть ни о чем не сожалея лет в сто, но ведь столько людей умирают так и не дожив и до тридцати в автомобильных катастрофах, в пожарах, несчастных случаях, а сколько детей еще младше самой Киры.”

Ведь у неё могли забрать жизнь внезапно, сразу…, но дали время.

На глаза накатились слезы. Кира отвернулась, чтобы Ари не видел.

Именно здесь, у размеренного мягкого шума прибоя, у аромата водорослей, соленой воды и нагретых камней она, наконец, до последней капли осознала, что с ней происходило.

Она умирала. И это было реальностью.

В груди еще жгло от бега.

С каким-то отрешенным пониманием Кира подумала, что если болит, значит, она еще жива.

Спрятавшись за ширмой волос, которые от порыва ветра вздымались и били по лицу, Кира быстрым движением вытерла скатившуюся слезу и, натянув улыбку, повернулась к Ари.

Всего три недели. Разве это много? Кира хотела прожить обычной жизнью этот маленький срок.

Артур смотрел на горизонт. Рука юноши скользнула по подкладке куртки и накрыла её тонкую ладонь. Девушка улыбнулась.

– Море и любовь исцеляют душу, – произнесла Кира, чувствуя себя первый раз за десять дней кошмара хорошо. Она прикрыла глаза. Ветер ласкал кожу лица. – Я бы хотела, чтобы меня кремировали и развеяли над морем, тогда я ведь стану частью такого большого и величественного организма. Я продолжу жить, просто в другом качестве… Моими словами будет ветер, моими руками – волны, глазами будет небо, а поцелуями – лучи горячего солнца.

Ари изумленно обернулся к Кире.

– Ты странная… О таком еще рано думать.

Кира рассмеялась, подняла влажные глаза и утонула в полных жизни глазах Ари.

– Ты прав. Вдруг на философию потянуло.

Артур вдруг наклонился и накрыл её губы своими.

И Кира вдруг поняла, почему рядом с Ари ей было так хорошо – он был ее живительным источником. Он словно ей давал жизнь, и она чувствовала себя нормальной, обычной, здоровой.

Они лежали на полном гравия берегу. В объятиях друг друга они забылись.

Вдруг живот Киры забурчал так громко, что изумленно они отпрянули друг от друга. Кира зарделась и отпустила глаза.

Она и забыла, что прибыла в больницу натощак, ведь у неё должны были взять кровь на анализ.

– Я не завтракала.

Ари громко рассмеялся и его смех, подхваченный ветром, разнесся по всему побережью. Чайки подхватили смех и понесли дальше.

– Прости, я должен был подумать, что ты можешь проголодаться. Здесь, правда, ни одного ларечка… Выше я вроде магазин видел. Я сейчас сбегаю.

Юноша резко подскочил на ноги и побежал. Кира проводила взглядом его фигуру и, обхватив колени, грустно улыбнулась.

– Что я должна сделать, чтобы не умереть? – спросила она в никуда. – Если я стану ходить в церковь, ты продлишь мне жизнь? Или надо помогать в благотворительном фонде для животных? Что мне надо сделать, чтобы хотя бы прожить до двадцати?

Кира не знала кого спрашивает. Честно говоря, ей было все равно, кто откликнулся бы на ее предложения.

Кира смахнула накатившуюся слезу и поджала под себя ноги.

– Хотя бы не полгода, а год. Пожалуйста!

Но никто не отвечал. Волны продолжали размерено лизать гальку, чайки горланить, ныряя за рыбой в воду и победоносно выпрыгивая с добычей.

Миру было все равно. Она была одной из миллионов таких же людей, как и она. Просто ей не повезло.

И вдруг она попыталась представить мир без себя. Но как ни старалась, это не выходило.

Мир и без неё самой? Это даже в голове не укладывалось! Словно весь мир был порождением её сознания и не будь её, все просто померкнет, исчезнет, станет бессмысленным.

Но ведь это было не так.

Ничего ведь не изменится… Ничто никуда не денется. Солнце так и продолжит вставать на востоке и садиться на западе. Все будут жить дальше, словно Киры никогда и не существовало. Она ведь ничего не успела сделать в этой жизни. От нее ничего не останется.

Только родители будут страдать. Кире было сложно представить, как это терять единственного ребенка.

Мама, папа… Что будет с ними? Кира надеялась, что они справятся.

Утром, вдали от городских пляжей, когда ни одной души не было на пляже, Кире показалось, что она никогда не видела море таким. Словно оно прислушивалось к окружающему миру. А мир прислушивался к нему.

Все замерло вокруг.

Кира почувствовала себя лишней здесь при разговоре двух великих разумов: моря и неба.

Девушка бросила камень в воду. Подпрыгивая, он оттолкнулся от глади воды один раз и, булькнув, нырнул в воду.

Она не могла отрицать, что боялась. Ей была страшна неизвестность. Что будет там? Кира просто растворится, сольется воедино с великим разумом или же останется Кирой. Сможет ли она наблюдать за родными?

Ей было так страшно! А умирать это больно?

Пусть это будет не больно.

У нее осталось совсем мало времени.

Кто бы мог подумать, что болезнь перевернет ее преставление о жизни, о планах на будущее и отфильтрует все ценности жизни. Осталось лишь только самое главное. Самое важное. На остальное не было времени…

Кира подошла к самой кромке воды. Легкие волны, пытаясь поймать её за щиколотку, тянули свои мокрые руки. Брызги осыпались на ноги.

Девушка стянула кеды, капроновые колготки и кинула их на камни. Ветер, подхватив их, швырнул в воду.

– Ох! Черт! – воскликнула Кира и, сняв кардиган, забежала в воду.

Выжав и раскинув колготки на камнях, она обернулась к морю.

Холодные волны ласкали подошвы, замораживая и унося с собой печали и тревоги. Глядя на бескрайнее море, Кира, поняла, что её время на исходе. Что отныне каждое мгновение её жизни было бесценно.

В конце концов, все умрут. И все эти бессмысленные копошения, непонятнее цели, что она ставила в течение жизни, все обиды и беды, что когда-то казались концом света, превратились в пыль.

Она никому ничего не должна. Ни родителями, ни друзьям, никому другому.

Единственное обязательство было перед самой собой: быть счастливой. Почему ей это никто не сказал в самом начале пути в этом мире? Она столько времени упустила…

Кира провела ногой по воде. Пена, морская вода, сражаясь, ударили и брызнули на юбку. Кира улыбнулась шире и завязала юбку узлом. Вскинув руки, она провела ими по воздуху. Вскинула ногу, разбрызгивая пену.